Наш Матроскин

     Разные взгляды на одну вещь, одно событие, один поступок. Осуждение, понимание, равнодушие. Наверное, даже у самой захудалой или Богом забытой группы найдется фанат. И ведь сидишь иногда и понимаешь: ну что они тебе все сдались? Чужое мнение значит столько же, сколько мятая бумажка на полу коридора. И все равно условности. Все равно боязнь осуждения. Что будут пальцем показывать, оглядываться, смотреть вслед и сочувственно качать головой.
     - Я иногда сижу вот так вот, как сейчас с тобой, и думаю – а рисовал бы я, к примеру, комиксы. Как вот тот парень из кино, который потом женился на девушке-полицейском. – Рич усмехнулся, достал из заднего кармана пачку сигарет, встряхнул ее и вытащил темно-коричневую, со сладковатым вишневым ароматом сигарету. – Карандаш, бумага, а фигурки так и выходят из-под руки. Ну здорово же, а? И линии четкие, ровные, и получается, к примеру, какая-нибудь кошачья мордашка с презабавным выражением лица. – Рич нащупал в кармане куртки коробок спичек и после нехитрых манипуляций с наслаждением сделал, наконец, затяжку. Собеседник терпеливо ждал, когда Рич снова заговорит и, кажется, совсем не торопился перебивать. Только иногда поглядывал в сторону большого двухэтажного здания - юноши и девушки смеялись, оживленно переговаривались, курили, куда-то спешили – и крутил в руках небольшую папку с бумагами.
     - И опять же, - продолжил Рич. – Детям своим сколько радости бы принес! Нет, конечно, они и сейчас, наверное, вполне счастливы. Вчера вот принес сыну новую машину – с радиоуправлением, все дела.. Не мог оторваться весь вечер, еле спать уложили. А дочь – та посерьезнее будет. Ей не куклы подавай, а какие-то колбочки, бутылочки. И вещества. Вещества это для нее все. Тащит в дом песок, глину, листья – все, что на прогулке подберет. Мать постоянно теряет то соль, то спирт, то коробок спичек, то кусок мыла, то обстриженную кошку ловит. Но неживое это все какое-то – и машины эти, и вещества.. Нет в них души, что ли. А комиксы – на глазах оживают, целое представление бы им устроил! – Рич закрыл глаза и замолчал, а на лице заиграла легкая улыбка. Длилось это недолго. Он вернулся в реальность и со вздохом потушил сигарету.
     - Вы, Николай Степанович, поменьше бы об этом думали, - мягко произнес собеседник. Он решился, наконец, возразить и теперь неуверенно мял в руках папку, пытаясь подобрать подходящие слова. – Все-таки возраст, какие комиксы.. Да и Антонина Сергеевна наверняка не одобрит.
     - Антонина Сергеевна.. Да.. – Николай Степанович грустно улыбнулся и встал со скамейки. – Ну что ж, Андрей Павлович, перерыв закончился, студенты, наверное, уже заждались. А мы вас завтра к ужину ждем, как договаривались.
 
     Рич пожал собеседнику руку и отправился в сторону двухэтажного здания, рассеянно скользя взглядом по разрисованной белой стене у входа, где красовалась нечто, похожее на кошачью морду, но от дождя расплывшееся и превратившееся в грязноватое пятно. На недавнем заседании комитета университета это «произведение искусства» обсуждали и решили в ближайшем месяце потратить на него ведро краски, дабы не смущать неэстетическим видом здания прохожих и студентов, которые в первые же дни окрестили произведение «наш Матроскин».   

30.05.09 – 4.06.09