Зёрна Зла Глава 4

  Мерный цокот копыт по камням навевал на Арнольда дремоту. В сгустившихся сумерках тропинка, петлявшая по дну ущелья, была уже почти не видна.
 - Мессир, не заплутать бы нам- не дай Бог, придётся ночевать в лесу.
 - Уже скоро, Денис, осталось не более двух миль- я хорошо знаю сию дорогу.
  И действительно, едва всадники обогнули выступ скалы, как перед ними открылась захватывающая дух картина: там, на вершине, над самой пропастью, залитый золотисто-лиловым светом вечерней зари, устремлял свои башни в небесную высь графский замок: словно огромный сказочный корабль он, казалось, парил над ущельем среди облаков.
 - Господи, красота-то какая!- задрав голову, Денис восхищенно разглядывал замок.
 - Да,- согласился Арнольд,- граф знает толк в постройке хором. Впрочем, нам следует поторопиться- через полчаса здесь не будет видно ни зги. Да и мост перед входом поднимут.
  Приблизившись к узкой лестнице, вырубленной в скале, всадники стали осторожно подниматься по ступеням- Денис следовал за Арнольдом, не отрывая глаз от замка. Там на крепостной стене, звеня алебардами, перекликались стражники, в графских покоях в неровных отблесках каминного огня двигались тени, из распахнутых настежь окон зала доносились голоса и звонкий женский смех. Над главной башней развевался на ветру графский флаг, извещая всех о том, что хозяин у себя и готовится к празднику.
  Арнольд украдкой ощупал седельную суму: не рассыпалось ли содержимое горшка, взятого поутру у Агаты. Нет, всё было на месте: предусмотрительная знахарка и на сей раз не поленилась тщательно залить горловину воском, дабы в случае чего к ней не было нареканий.
 «Ну-ну, ещё поглядим, чья возьмёт»,- злорадно подумал Арнольд.
  Подъёмный мост был ещё не поднят: всадники беспрепятственно подъехали к массивным дубовым воротам и постучали литой железной колотушкой.
 - Кто идёт?- послышался cиплый голос с той стороны.
 - Рыцарь Арнольд фон Хаген и его ординарец!- выкрикнул Денис в ответ.
  Ворота отворились, и навстречу вышел стражник с зажженным факелом.
 - Что-то вы припозднились, мессир Арнольд.
  Денис протянул ему трёх зайцев, подстреленных утром на охоте. Стражник отдал добычу кому-то в темноту ворот и снова обратился к Арнольду:
 - Уж вы не обессудьте: гостевые покои все заняты, а посему приказано разместить вас в шатре. Ступайте за мной.
  И стражник двинулся вдоль крепостной стены, освещая дорогу факелом. Пройдя около полутора сотен шагов, он остановился на небольшой площадке, где было разбито несколько шатров, и указал на один из них.
 - Тот- ваш. Располагайтесь. Ложе вам приготовлено, сундуки на месте. Коли желаете омыться с дороги и лошадей напоить- колодец...
 - Разберёмся как-нибудь,- нетерпеливо прервал его Арнольд.- Ты, служивый, лучше поесть тащи. Да поспешай- я голоден, как волк.
  Стражник, кивнув, заторопился обратно. Арнольд слез с коня, откинул полог шатра и вошёл внутрь: масляная лампа, стоявшая на сундуке, тускло освещала походное убранство. Справа и слева прямо на земле лежали два больших набитых соломой мешка, призванных служить постелями. Только на господское ложе сверху было наброшено лоскутное покрывало- оруженосцу предстояло спать, укрывшись собственным плащом. В углу стоял ещё один сундук, более массивный - там были сложены привезённые с обозом доспехи.
  Пока Арнольд избавлялся от пропахших потом одежд, Денис расседлал и напоил коней, бросил им охапку сена. Через полчаса пришёл слуга с ужином: на круглом блюде- каравай белого хлеба, жареная курица, кислая виноградная подлива в глиняной плошке, кувшин вина и фрукты. Голодные путники набросились на еду, в несколько мгновений уничтожив её без остатка.
  Вскоре Денис уже звучно храпел, развалясь на мешке. Арнольд же ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть, мысленно возвращаясь к разговору, что произошёл у него c отцом пару дней назад.
  Ничто в тот день не предвещало бури, и утро начиналось как обычно.
  Золотые солнечные нити пробились сквозь ставни и упали Арнольду прямо на лицо. Повернувшись в постели, он с трудом разлепил глаза, но резкий свет заставил его тут же снова зажмурить их. Он почувствовал, как в голове его, словно в кузнице, больно застучали тяжёлые молотки. Арнольд попытался вспомнить, чем закончилась вчерашняя пирушка, но мысли разбредались и прыгали, их не удавалось собрать воедино.
 - Вы пробудились, мессир? Славно ли почивали?- пришедший на зов колокольчика Денис отворил окно и встал у изголовья в ожидании приказаний.
 - Ну, что уставился? Неси воды, да похолоднее,- Арнольд медленно сел на край постели, со стоном обхватив голову руками.
 - Всё уже тут, мессир, извольте,- Денис жестом указал на деревянное корыто посреди комнаты.
  Пошатываясь, Арнольд переступил через край и встал внутрь, а Денис, схватив ведро, занёс его над головой хозяина.
 - Погоди, дай сперва отхлебнуть. Теперь лей! А-а!- поёжился Арнольд под ледяной струёй. Холодное обливание быстро привело его в чувство.- А что, славно ли мы вчера погуляли?- осторожно спросил он Дениса, усердно растиравшего его полотенцем.
 - Нехудо, мессир. Однако после...
 - Что?
 - Да, в общем, безделица, - замялся слуга.- Уж и не знаю, мессир, стоит ли сказывать. Намедни ввечеру сопровождаю я вас, как должно, в покои. А вам на мою беду вдруг песнь запеть вздумалось- как раз возле отеческой опочивальни! У батюшки вашего тотчас же сон и слетел- оно и немудрено, с его-то недугом. Ну, далее что ж- Сильвестр, конечно, вышел. И поганый свой язык развязал. Уж как он, змей, бранился- впору было святых выносить! Вас, мессир, так самыми нелестными словами величал! Ну и мне, грешному, заодно подсвечником досталось.
 - Чёрт его побери, подлого лизоблюда! Мнит себя неведомо кем! - прорычал Арнольд сквозь зубы.- Ничего, недолго ему тут, псу безродному, бегать осталось: как только отец мой испустит дух, и он вылетит отсюда в два счёта.
 - Вряд ли, мессир,- притворно вздохнул Денис.- Я тут ненароком услыхал разговор барона с господином Жильбером: ваш брат изъявил согласие оставить Сильвестра у себя после того, как... Ну, вам самим известно.
  Арнольд нахмурился. Эта новость явно не обрадовала его: ещё чего не хватало- терпеть в доме  ненавистного, Бог весть откуда взявшегося Сильвестра, дабы он повсюду совал свой нос и обо всём доносил потом Жильберу, как нынче- отцу. Да кто он таков, в конце концов!
 - Эй, что рот раскрыл, неси рубаху, штаны, и всё остальное!- прикрикнул он на Дениса, снова усевшись на постель.
  Когда с облачением было покончено, Арнольд направился в часовню: истинному христианину следует начинать день, воздав хвалу Всевышнему. А через четверть часа он уже стоял в зале, где была накрыта малая трапеза: нарезанная тонкими ломтями оленина, хлеб, овощи, сыр.
«Поеду, пожалуй, на болота, поохочусь на уток. А может, опять в Город?»- размышлял он, хрустя огурцом и глядя во двор, где Жильбер отдавал распоряжения крестьянам.
 - Мессир Арнольд! Господин барон вас пред собой лицезреть желают,- голос Сильвестра за его спиной раздался столь внезапно, что рыцарь едва не поперхнулся. «Опять сей проныра появился, как всегда, неслышно и ниоткуда!»
  Дожевывая на ходу последний кусок, Арнольд отправился к отцу, по пути соображая, о чём, кроме его вчерашних ночных песнопений, могла бы пойти речь- насколько он мог вспомнить, накануне ничего из ряда вон выходящего не произошло.
  Отец, как обычно, сидел у окна, задумчиво глядя вдаль, и на поклон вошедшего сына не ответил.
 - Ну что, удалились други твои?- спросил старик вместо приветствия, и в голосе его послышалась насмешка.
 - Не ведаю, отец. Верно, так. Я их ныне не видал.
 - Зато я видал, как Сильвестр с конюхом их спозаранку поперёк сёдел уложили и со двора спровадили. Однако шут с ними: я вызвал тебя не о том речь вести. Лучше скажи мне, по какой надобности ты наведывался в Город тремя днями ранее?
 - Я- в Город? Что вы, отец! Наговоры сие и пустая напраслина! Уже без малого месяц, как ноги моей в Городе не было.
 - Неужто? И в бане «Белая роза» ты, стало быть, тоже не появлялся?
 - А-а, так то- в бане. Тут- иной разговор,- Арнольд придал своему лицу благообразное выражение и начал нараспев:- Как предписано всякому благородному рыцарю, я неустанно блюду чистоту тела, а посему посещаю помывочные дома. Что ж в том предосудительного?
  Барон покачал головой.
 - Словоблудие, сынок- великий грех и, на мой взгляд, ты впадаешь в него непозволительно часто! Верно, я стар, но сие ещё не означает, будто я выжил из ума. И мне, как и всем, известно, что в «Белой розе» мало что осталось от бани. Ибо заведение сие давно превратилось в подлинное пристанище разврата. А посему твоё пребывание там вовсе не делает тебе чести.
 - Ваша правда, отец, каюсь. А не поведаете ли, кто бы мог меня там узреть? Надеюсь сие- не тайна?
 - Мне сынок, скрывать нечего. То был барон фон Розенхаузен.
 « Вот оно как! Слуг моему отцу уже мало! Теперь хитрый лис самолично доглядывает за мной!»- ужаснулся про себя Арнольд и запричитал плаксиво:
 - Сам барон? Ай-ай! Так вы же давеча сказать изволили: клоака, мол, дьявольская- сие заведение. Что ж там искать почтенному отцу семейства? Неужто запретных увеселений? А ну как дознается о том его супруга?
 - Полно паясничать, сын- шутовской колпак тебе не к лицу!- прервал его старик.- В отличие от тебя барон и не думал предаваться блуду. Он поехал в Город по другим, более важным надобностям, а перед тем завернул ко мне- справиться о моём самочувствии. Я и наказал ему послать людей в аптечную лавку- дабы пиявок приобрести. Однако барону аптечные гады хилыми показались, вот он и направился в «Белую розу»: у тамошнего банщика сие снадобье слывёт лучшим во всей округе.
 - Ну, и я тоже решил поставить себе пиявок. И как раз в «Белой розе». А то голова с некоторых пор побаливать начала,- посетовал Арнольд.
 - Никогда бы не подумал , что толстая Маргарита умеет управляться с пиявками! А для головы твоей я бы посоветовал более простое снадобье - воздержание. Ну, да ладно- мне всё равно, с кем ты там забавляешься. В конце концов, не ты один посещаешь ту баню. Хотелось бы знать другое- где ты добываешь средств на блудниц? Ведь жрицы плотских утех даром расточают лишь улыбки, а любовь их- стоит серебра. И я что-то не припомню, будто приказывал Сильвестру выдать тебе хоть малую сумму,- старик испытующе посмотрел на сына.
 - А...То вышло случайно, отец: накануне приятели  пригласили меня поиграть в кости- ну, мне удача и выпала.
 - Поиграли, стало быть.. А ну ежели б кто о ваших игрищах Аммайстру донёс? Ведь тебе доподлинно известно, что игры на деньги чреваты суровой карой!
 - Так то- ежели в Городе! А у палача в доме - не возбраняется: он за крепостной стеной обитает.
 - Да, как тебе ни пеняй- на всё своя отговорка найдётся, - вздохнул барон.- Мне что, приставить ещё слугу, дабы день и ночь опекал тебя, или приказать тебя под замок посадить? Женился бы уж поскорей, что ли- может, семейная жизнь тебя образумит.
  Арнольд изобразил на лице раскаяние, радуясь в душе, что до отца, видимо, дошли не все сплетни о его городских приключениях- Сильвестр, слава Богу, в Городе бывает редко.
 - Вон, бери пример с Жильбера,- продолжал отец.- Сабина- славная девушка из приличной семьи, и богата к тому же! А может, городскую тебе невесту подыщем, коли уж здесь тебе нет успеха? Девиц на выданье там полно, их отцы, чья мошна потуже, небось, жаждут со знатными породниться. Поверь мне, немногие купцы отказались бы от чести- к дочернему имени добавку «фон» приставить!
«Да,- грустно подумал Арнольд,- младшего нынче как подменили! Давно ли мы вместе наведывались в злачные места и горланили песни в городских тавернах? А вот поди ж ты- не прошло и полугода, как он напрочь забросил буйное веселье, ни на шаг не отходит от своей пассии, а братца родимого и знать более не желает- будто и нет меня на свете. Женитьба, конечно, дело важное, однако негоже рыцарю днями напролёт глядеть в уста девице и ходить словно телок у неё на поводу».
 - Ну а пока мой наказ тебе, сынок: поезжай-ка ты к графу на крестины! Развеешься малость, в турнире силами померишься- чем не повод показать себя с лучшей стороны! Глядишь, и сведёшь знакомство с отцом какой-нибудь знатной девицы, не слишком осведомлённом о твоём необузданном нраве. А? Что ж молчишь ты? Отчего не слышу я возгласов радости из твоих уст? Ранее, бывало, едва речь заходила о турнирах, ты тотчас же соглашался,- удивился  барон.
 - Я полагал, что к графу поедет Жильбер..- растерянно промямлил Арнольд, ощутив, как неприятное волнение начинает постепенно овладевать им.
 - У Жильбера и тут дел полно, да и невеста у него уже есть, так что отправляйся один,- продолжал настаивать барон.
 - Отец, на праздник к графу мне нынче ехать никак не можно- у меня не всё ладно с доспехами.
 - Что за беда, отдай их кузнецу для починки, ему, небось, не впервой- управится за день. От нашей семьи кто-то должен прибыть на крестины: хоть и невелики торжества, а пренебречь приглашением нельзя- сам понимаешь, нам оказана честь.
 - Так ведь нечего чинить, отец! Ибо давеча, когда я был в Городе, ну, с Маргаритой- у меня те доспехи украли.
 - Украли? Неужто? И по-твоему, я должен верить тебе на слово?! Лучше признавайся, прохвост: ты их проиграл? Ну, и кому же? Вот пошлю завтра в Город Сильвестра, уж он-то всё доподлинно разузнает! Или вызвать Дениса для допроса?
 - Не надобно Дениса. Признаюсь: дабы с друзьями в кости сыграть, пришлось мне тогда заложить щит иудеям. А заодно и шлем. И кольчугу...
 - Ух, всыпать бы тебе, да силы не позволяют! Слава Богу, хоть меч уберёг- а то б не избежать позора! И не надейся, что выкуплю твоё оружие! Возьмёшь моё, начистишь как следует, подгонишь- оно ещё не столь ветхое, послужит. Сильвестр, принеси-ка из кладовой мои доспехи- пусть он их примерит.
  Юноша кивнул, выбежал из комнаты и, стуча сапогами по деревянной лестнице, спустился вниз.
 - Отец, солнце уже высоко, я собирался поехать на болота, пострелять уток,- Арнольд попятился к двери.- Примеркой можно заняться и позже, а ныне мне следует позаботиться о нашем пропитании.
 - Ха-ха-ха! Тоже мне- забота!- рассмеялся барон.- Да тех куликов, что ты вчера настрелял, вы сами же с дружками и слопали! А благодаря вашим неуёмным возлияниям вино в замке уже совсем на исходе. Не дай Бог, граф нагрянет с проверкой- мне перед ним и не оправдаться. Так что будь добр- позаботься прежде всего усмирить свою утробу. А сейчас стой и жди Сильвестра.
  Слуга вернулся- с пустыми руками.
 - Премного каюсь, мессир, недоглядел,- дрожащим голосом произнёс он с порога, бросился в ноги барону и начал что-то встревоженно шептать ему на ухо, то и дело бросая быстрые взгляды в сторону Арнольда. Старик слушал, и его лицо всё сильнее наливалось кровью.
 - Ах, ты, паскуда! Нашёл-таки способ раздобыть денег!- выпучив глаза, вскричал он.- Продать мой щит, словно курицу, на базаре! Да как ты посмел! Ну, нет- подобное презрение к отцу тебе так просто с рук не сойдёт! Ты всё равно отправишься к графу, и поедешь, в чем есть! То-то любо будет сюзерену глядеть, как другие его вассалы бьются на турнире, а ты стоишь в стороне, вместе со стариками и девицами, и сгораешь со стыда!
  Его возмущенный монолог внезапно прервал звук рожка, донёсшийся из-за ворот.
Старик замолчал, потом недовольно произнёс:
 - Кого там ещё принесло? Ступай, Сильвестр, погляди. Ежели Арнольдовы дружки опять пожаловали- скажи им, пусть убираются восвояси.
  Юноша вышел и вскоре возвратился со свитком.
 - Что, ответ из обители? Столь скоро?- удивился  барон.
 - Нет, гонец из Города, мессир.
 - Хм, чудно, кому я мог там понадобиться? Ну, читай скорей!
  Сильвестр развернул тонкую бумажную трубочку.
 Анно домини 1348, августа 27 дня, среда. Господину барону Вильгельму, сиру фон Хагену от трактирщиков свободного города Аргенторатума»,- начал он неторопливо.
  Арнольд догадался, о чём пойдёт речь и поморщился: надо же было этому письму оказаться здесь в столь неподходящее время!
«Досточтимый мессир Вильгельм!- продолжал Сильвестр.- Низко кланяется вам братство трактирщиков свободного города Аргенторатума. Сиим посланием уведомляем, что сын ваш Арнольд, рыцарь фон Хаген, будучи в таверне «У павлина», что на Длинной улице, вечером пятницы августа 22 дня напился пьян, богохульствовал и посягал на честь посетителей женского полу. Трактирщик Даниил Лысый пытался сквернослова урезонить, однако сие оказалось тщетно: тот уговорам не внял, принялся буянить пуще прежнего и, учинив побоище, нанёс урон питейному заведению. Убытки исчисляются в 44 шиллингах серебром, а именно:
2 разбитых бочонка с вином и пивом - 18 шиллингов
3 поломанные дубовые лавки - 15 шиллингов
побитая посуда, без счёту - 8 шиллингов
услуги лекаря - 3 шиллинга
Братство трактирщиков на сходе августа 26 дня решило взыскать вышеназванную сумму с вас, досточтимый барон, ибо ваш сын возместить ущерб благого желания не выказал. Предлагаем разрешить спор полюбовно и покрыть убытки в трёхнедельный срок. В случае неуплаты братство оставляет за собой право востребовать деньги через суд».
 « Господи! Сорок четыре шиллинга! Да это ж целый воз овса! Откуда взялась столь великая сумма? Не иначе, трактирщик приписал сюда и мои прошлые долги!» Арнольд лихорадочно придумывал оправдания, ожидая от отца уже ставших привычными криков, проклятий, угроз, но в комнате вдруг повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Барон как-то уж слишком спокойно слушал послание, продолжая глядеть в окно - ничего доброго это не сулило. Но то, что случилось затем, превзошло самые худшие опасения Арнольда.
 - В конце концов, хозяином в нашем доме пока именуюсь я. И на сей раз моё многострадальное терпение иссякло. Так что не обессудь, сынок- винить тебе придётся лишь себя самого,- печально произнёс старик.
 - Отец, а что мне оставалось? Ежели всякий простолюдин начнёт отвешивать оплеухи рыцарю! За то, что тот всего лишь погладил по заду его девицу! Я обязан был ответить на оскорбление- пусть не распускает руки!
 - Помолчи, я знаю наперечёт все твои оправдания и давно устал их слушать. Сильвестр, бери перо, пиши:
«Досточтимому господину графу Рудольфу Бруно сиру фон Риттенбергу от его верноподданного барона Вильгельма Фридриха фон Хагена. Мессир! Покорнейше прошу Вашего дозволения передать в наследование находящиеся в моём владении замок и земли моему младшему сыну рыцарю Жильберу Луи фон Хагену в связи с очевидной неспособностью старшего, рыцаря Арнольда Хьюго фон Хагена, обеспечить сохранность вверенного нашей семье имущества. Ввиду моего тяжкого недуга дозвольте моему сыну Жильберу вступить во владение замком не после моей кончины, а со дня женитьбы на девице Сабине Вальдраде, дочери барона фон Розенхаузена. С нижайшим поклоном Ваш верноподданный.»
Пометь сегодняшним днём и дай мне поставить печать.
  Арнольд слушал и не верил собственным ушам: неужели сейчас, вот так, в один миг, из-за какой-то несчастной кляузы кабатчиков он лишится законного наследства? Нет, не может быть- отец решил просто постращать его!
 - Помилосердствуйте!- он упал в ноги старику, но тот отмахнулся от него, как от мухи, даже не взглянув в его сторону, и продолжил ровным голосом:
 - Сильвестр, сегодня же повезёшь письмо графу, там заночуешь и с утра отправишься в Город- заплатишь трактирщику, сколько просит. Да, и вели стражникам запереть за тобой ворота, а ключи пусть принесут мне. Ну, ступай!
  Оставшись наедине с сыном, барон, наконец, отвёл взгляд от окна и усмехнулся:
 - Вот так-то, сынок. Прикажи Денису собирать тебя в дорогу, на праздник к Риттенбергу. Граф благоволит тебе, может, и найдёт какой -нибудь приемлемый для тебя выход, но сие уж не моя забота. А теперь- вон отсюда!
  Спустившись вниз, Арнольд в полном расстройстве чувств побрёл в сад, упал на траву под яблоней и в бессильной ярости завыл, молотя кулаками по земле. За крепостной стеной проскакал всадник- Сильвестр покидал замок, увозя вместе с посланием последние надежды Арнольда. Догнать его? Но ворота уже заперты. И кто только выдумал эти чёртовы замки!
  Немного успокоившись, рыцарь стал размышлять. У него не было ни тени сомнения в том, что, стоит Жильберу жениться, как Розенхаузены непременно вынудят и его, Арнольда, плясать под их мерзкую дудку. «Ладно ещё, ежели после смерти отца они дозволят мне остаться в замке. Вот только надолго ли? Ведь при малейшем неповиновении запросто могут выставить за дверь. В одночасье, словно негодную рухлядь! И что тогда? Уподобиться кое- кому из моих друзей и скитаться весь век по городам и весям, добывая себе хлеб насущный потешными битвами на турнирах? Незавидная участь! А уж брачную церемонию даже вообразить страшно! В церковь, как водится, битком набьётся куча родичей и праздных зевак. И всё сие сборище злопыхателей, наслаждаясь, примется перемывать кости обойдённому наследнику! Ухмылки, косые взгляды.. Да я ж там буду всеобщим посмешищем! Вместо балаганного шута! Позор, каков позор!»
  И тут Арнольду пришли на ум слова, которые священник обычно произносит перед началом бракосочетания. «Как там: ежели кому известны помехи, не дозволяющие молодым заключить сей союз, пусть о том будет объявлено здесь и сей же час... Ну-ка, ну-ка.. Что же может помешать венчанию? Внезапная кончина Жильбера? Нет, я не Каин: убить брата у меня вряд ли поднимется рука. Да и отец отныне станет следить за мной в оба. Стало быть, подобный способ не годится. Тогда- наличие родства между женихом и невестой? Однако сие едва ли поправит моё положение. Недоставало ещё иметь грязных лицемеров Розенхаузенов кровными родичами! А ежели- уродство? Тьфу ты, что за чушь лезет в голову! В самом деле, не рубить же брату руку или ногу! Или внезапная болезнь, вроде проказы или лихорадки святого Антония? Ага, то уже- иное дело..Только откуда ж взять её, лихорадку сию? Обратиться к волхву, дабы порчу наслал? А может, испросить Агату? Но ведьма вряд ли возьмётся: чересчур боязлива. Помнится, будучи ещё совсем мальчишкой, пришёл я к ней однажды за неким снадобьем и, ожидая, пока будет готово, от нечего делать залез всей пятернёй в какой-то горшок. Агата тогда ударила меня по руке:«Куда?! Обожжетесь - потом целый месяц с волдырями ходить будете!» Что же за волшебный порошок был в том горшке? Ежели мне не изменяет память, то им надлежит чистить доспехи- насыпать чуть-чуть в ведро с водой и той водою железо мыть. Так сподручнее, чем песком тереть: и царапин не остаётся, и долее не ржавеет. А ежели потом в подобных доспехах против солнца стоять, то противника легко ослепить можно- он таким образом преимущество теряет».
  Арнольд обрадовался: вот что ему сгодится! И Агата не заподозрит подвоха- он ведь собирается на праздник, стало быть, придётся чистить оружие и сбрую. Пусть старуха изготовит поболее этого зелья, а уж подходящий случай подсыпать его братцу непременно представится! Вот будет умора, когда тот проснётся накануне свадьбы со кабаньим рылом набекрень! Как тут не подумать, будто несчастного одолела парша! Потом-то, конечно, всё прояснится, и слуг, как водится, высекут за недосмотр. Однако сочетание браком придётся отложить: не пойдёт же брат к алтарю эдаким чудищем! Тем временем наступит декабрь с предрождественским постом, а во время Адвента любые празднества запрещены. А там, глядишь, и отец отдаст Богу душу, тогда свадьбу снова отложат- скорбеть по усопшему родителю, согласно правилам, надлежит целый год. А за год мало ли что случиться может: Сабина- девица видная, и рыцари вокруг неё вьются, словно пчёлы возле улья. В отсутствие отца он, Арнольд, найдёт способ отвадить брата от дочери Розенхаузенов: помолвки-то меж молодыми не было! А коли расстроится свадьба, то хозяином замка Жильберу уже не бывать. Ведь отцовское завещание без женитьбы брата может быть истолковано двояко- и тогда граф, используя сей изъян, наверняка отменит его. Эй, выше голову, рыцарь: ещё не потеряно оно, родительское наследство! Ещё выйдут вам, Розенхаузены, ваши козни боком!»
  Назавтра Арнольд велел Денису отвезти послание Агате, не слишком опасаясь, что тому станет известно содержание письма- парень грамотой не владел. А нынче, отправив ранним утром обоз, груженый подарками для графа и другим необходимым скарбом, Арнольд решил немного поохотиться на зайцев. В самый разгар охоты, незаметно оставив денщика и слуг, он отправился к Агате за заветным порошком- Денис, похоже, ни о чём не догадался.
  Теперь тот вовсю храпел в шатре, не давая Арнольду заснуть.
  «Вот достался на мою голову, чурбан неотёсанный»,- неприязненно подумал рыцарь, покосившись в его сторону.- Жаль Жако, не чета ему сей полоротый деревенщина».
  С Жако, предшественником Дениса, Арнольду пришлось расстаться не по своей воле. Однажды Сильвестр, зайдя за чем-то в амбар, застал их с Жако со спущенными штанами и неприкрытым срамом- подобный вид не оставлял никаких двоетолков по поводу их намерений. Отец не стал церемониться- выгнал Жако из замка в тот же день, взамен прислав сыну широкоплечего белобрысого детину с неизменной блаженной ухмылкой на розовощёком лице.
  Арнольд повернулся на бок и тоскливо вздохнул:
  «И какой бес надоумил меня отвезти на базар отцовский щит? Лучше было б, наверное, продать что-нибудь из платья. Но за кафтан или сапоги много не выручишь. Да ещё трактирщик подвернулся под горячую руку...» Тогда на Успенье он поехал в Город: хотелось немного развеяться после внезапного расставания со своим миловидным оруженосцем. Наверное, в тот день он выпил более обычного, ибо проходивший по улице молоденький паж показался ему очень схожим с Жако. Не помня себя, Арнольд бросился за ним в подворотню и сгрёб его в охапку. Мальчишка истошно заверещал, начал вырываться и взывать о помощи. Как назло, поблизости оказался один из советников Аммайстра. Услышав шум, тот решил узнать, в чём дело. Паж, освободившись из крепких объятий рыцаря, не преминул обвинить его во всех смертных грехах.
 - Вы, мессир Хаген, ведёте себя недостойно рыцаря, - сурово обратился к Арнольду советник, но вдруг смягчился.- На ваше счастье, мы здесь одни. А посему заплатите пажу для прощения обид, ну, скажем, десять шиллингов, и мне шиллингов двадцать- за молчание, и разойдёмся с миром.
 - Мне- тоже двадцать,- произнёс мальчишка, обиженно хлюпая носом.
 - Довольно и десяти,- возразил советник.- Ну, так как?
 - За что, я ведь не причинил ему вреда,- попытался вывернуться Арнольд.
 - Мессир Хаген, неужто вы предпочитаете, дабы ваше неблаговидное деяние получило огласку? Вам ведь ведомо, чем сие грозит,- советник многозначительно взглянул на рыцаря и зловеще улыбнулся.
 - Ладно уж, будь по вашему,- угрюмо буркнул Арнольд,- только нынче я не могу ему заплатить.
 - Тогда- через неделю. И не вздумайте от меня скрываться- я вас непременно найду!
  Они договорились встретиться в пятницу у рыбного рынка. Вернувшись домой, Арнольд обошёл кладовые в надежде найти там что-нибудь ценное и не слишком громоздкое- чтобы эту вещь можно было вывезти из замка, не вызывая подозрений. На глаза ему попался старый отцовский щит, и Арнольд взял его, рассудив, что доспехи вряд ли уже пригодятся престарелому родителю, а на базаре Денис сможет выручить за него приличные деньги- по крайней мере, более, чем дал бы иудей-ростовщик. И вот н; тебе! То ли Дениса с господским щитом приметили на торжище крестьяне- они иногда продают в Городе кто горшки, кто овощи, то ли денщик сам проболтался кому-то -конечно же, эти бездельники не упустили случая доложить обо всём Сильвестру.
  Заплатив пажу и советнику согласно уговору, Арнольд тогда с горя пропил оставшиеся деньги в том злосчастном кабаке. Но что трактирщик исполнит своё обещание и всё-таки пожалуется в гильдию, рыцарь не предполагал- ранее подобные события всегда заканчивались примирением. Видимо, на сей раз он, наверное, немного перегнул палку.
  Нынче утром, перед отъездом к графу, Арнольд получил от Сильвестра денег на дорожные расходы- их было явно в обрез. А поскольку некая часть суммы вскоре перекочевала за пазуху Агате в обмен на заветный горшок, то рыцарю не осталось ничего иного, как добираться до графа по горной дороге. Этот путь был более долог, зато шёл в объезд тракта, что пролегал по равнине, и где чуть ли не через каждые десять миль стояли заслоны городской стражи. Стражники под предлогом охраны от разбойников навязывали путникам своё сопровождение и взимали за то немалую плату, что Арнольду было совершенно ни к чему. Таким образом, их с Денисом путешествие затянулось, и рыцарю пришлось ночевать не на мягкой перине гостевых покоев, а на колком соломенном мешке.
  В просвет неплотно прикрытого полога в шатёр осторожно заглянула ущербная луна.
 «Полно, рыцарь, бодрствовать среди ночи,- казалось, говорило ночное светило своим безмятежным видом,- в сей поздний час давно пора спать».
 «Верно, пора». Арнольд зевнул, закрыл глаза, и долгожданный сон наконец-то сморил его.