Записки из женской тюрьмы - часть пятая

Даша+Маша
В женскую ИК№74 даже  с пропуском пройти сложно. Железная дверь – узкий проход – решетка. Впустили троих. Не имеет значения, сотрудник ты или нет, зайти могут не больше троих человек. Проверили документы. Решетка открылась – ты в другом проходе – решетка закрылась. Опять железная дверь – и ты на зоне. Во дворе пусто. Рядом с одним из зданий женщина на тесно натянутой веревке развешивает белье. Сегодня банный день. Он положен раз в неделю, тогда же можно и постирать. Вещи обычно без присмотра не оставляют - воруют и в тюрьме. Чтобы лишний раз не провоцировать заключенных на это, чтобы не вызывать зависть и не подчеркивать социальное различие, здесь запрещено ажурное белье и одежда, украшенная стразами.
Дежурный офицер проводила меня в школьный класс, из окна которого хорошо виден тюремный дворик. Через несколько минут первая смена заключенных вернулась со швейной фабрики, расположенной здесь же, на территории колонии. Женщины пообедали  и теперь занимаются каждая своим делом. Несколько осужденных сидят на скамейках, не суетливо о чем-то разговаривая. Одна из женщин кормит голубей. Мимо них по дворику чинно – туда-сюда - дефилирует молодая пара: девушка с длинными, ниже пояса распущенными волосами цвета ржаного хлеба и высокий, хорошо сложенный коротко стриженный молодой человек. Увидев их, я едва не свернула шею, пока не сообразила, что «молодой человек» - это тоже женщина.
- Когда я только поступила в колонию и еще находилась в карантине, из окна увидела мужчину. И испугалась. Он был в пляжных шлепанцах, в коротких шортах из которых торчали волосатые ноги, в майке, обтягивающей плоскую грудь, - вспоминает свои первые впечатления тюремный библиотекарь Лена. – Он, приветствуя, помахал мне  рукой. «Но ведь это женская тюрьма, здесь не может быть мужчин, - пыталась рассуждать я. – Может быть это охранник? Но почему он не в форме?» И лишь потом сообразила, что это женщина.
Лена говорит, что поначалу переживала (еще в прошлой – до того как попала сюда – жизни насмотрелась страшных фильмов про тюрьмы), что ее будут принуждать к сексуальным отношениям. Но вскоре поняла: все опасения были напрасными.
- Мне кажется, что в интимные связи здесь вступают лишь женщины определенной категории. Как правило – малообразованные, - высказывает свое мнение Лена.
- Раньше у нас с этим было строго, - говорит начальник колонии Ольга Каракай. – Сегодня четких распоряжений, запрещающих интимные отношения между заключенными, нет. Но это не означает, что мы потакаем им в этом. Напротив, по возможности, в течение дня стараемся так загрузить  различной, в том числе и общественной работой, чтобы ни на что другое у них не оставалось свободного времени.
Хотя, иногда администрация все же идет на уступки. Так, недавно к начальнику тюрьмы обратилась заключенная с ярко выраженным мужским началом, доставлявшая немало хлопот – она постоянно нарушала установленный режим. Женщина попросила переселить ее в общежитие к осужденной, в которую была влюблена, пообещав, что исправиться.
- В колонии существует понятие «семья», но оно не обязательно подразумевает интимные отношения, - поясняет Ольга Николаевна. – В некоторых случаях – это отношения матери и дочери. Женщины делят между собой продукты, которые присылают им из дома, вместе готовят еду (при каждом отделении есть комната приема пищи). Хотя, конечно, есть случаи, когда  «семья» строится исключительно на физической близости.
Заключенной переселиться разрешили, предупредив, что если со стороны других осужденных поступят какие-то нарекания, их тут же расселят. И нарушительница после воссоединения со своей любимой действительно стала шелковой.
- Люди такой категории, как правило, всегда держат слово, - делится своими наблюдениями начальник колонии.
Но далеко не всегда все бывает так гладко. Старожилы колонии прекрасно помнят Гришу. Так называла себя заключенная, требуя, чтобы и остальные осужденные обращались к ней не иначе.
- Это был тяжелый случай, - улыбается Ольга Николаевна. – До прибытия Гриши мы были проинформированы,  какой «подарочек» нас ждет. По всем медицинским показаниям Гриша проходила как женщина, а на вид была мужик мужиком. На воле на такого, наверное, никто бы и внимания не обратил, а здесь едва ли не очередь стояла. Между женщинами даже бывали  случались.
Правда, появление синяка под глазом заключенные объясняли приблизительно так: «Подскользнулся, упал», потому что, пожалуйся одна из сторон конфликта, наказаны были бы обе.
От Гриши в колонии №74 постарались как можно быстрее избавиться.

Влюбилась в… офицершу
Не зря говорят, что любовь – слепа: Олю угораздило влюбиться в… офицершу.
Девушка, похожая на юношу-подростка, сидит передо мной в школьном классе, взахлеб плачет, одной рукой вытирает глаза,  другой – нос и рассказывает историю своей безответной, а значит и несчастной любви.
- Я выросла на улице. Милиция ловила меня, возвращала домой, а там до меня никому не было дела – моя мать пила, и я опять уходила на улицу. Меня никогда никто не жалел, никогда никто не обращал на меня внимания, - всхлипывает Оля. – А когда я попала сюда (девушка сидит за употребление наркотиков) Мария Петровна (имена изменены, авт) заменила мне мать. Она разговаривала со мной, переживала, что-то советовала…
Оля в сердцах стучит кулаком по столу. Офицер, ожидавшая меня в коридоре, заглядывает в класс, чтобы убедиться, все ли в порядке. Девушка, не обращая на нее внимания, продолжает свою исповедь:
- Когда Мария Петровна дежурила  в нашем отряде ночью, я приходила к ней и мы  часами разговаривали… А потом я сказала, что люблю ее, и после этого она стала меня избегать, а потом меня перевели в другой отряд и я больше не могла видеться с ней, только если на улице или в столовой она проходила мимо…
У Оли в это время был роман с осужденной, и совесть девушки-юноши мучилась от угрызений – ведь она изменяла своей любимой офицерше.
- Но и у нее есть муж, - высказывает Оля вслух свое самое главное оправдание.
Проблемы возникали и тогда, когда Оля, забывшись, называла свою подругу Марией и у той начинались настоящие истерика, которую, порой, приходилось «тушить» при помощи медиков.
Олина подруга со дня на день должна освободиться, обещает, что будет ждать свою любимую и требует от нее клятвы верности. Но Оля не может ничего обещать. Ее сердце занято другой. Даже письмо от гражданского мужа, полученное накануне, она до сих пор  не прочла. Ей ничего сейчас не интересно, даже судьба пятилетнего сына, оставшегося на воле, ее мало заботит, к тому же уже год, как она о нем ничего не знает.
- Я вскрою себе вены, если Мария Петровна сегодня не поговорит со мной, - обещает девушка.
- Не обращайте внимания, ничего она с собой не сделает, - заверяет меня библиотекарь Лена. – У Оли очень импульсивный характер… Я постоянно пытаюсь ей объяснить, что она и Мария Петровна – люди из разных миров. И что в голову Марии Петровны даже мысль придти не может, что между ней и заключенной могут возникнуть какие-либо отношения, не говоря уже об интимных…
- К сожалению, подобных ситуаций избежать практически невозможно, - считает Ольга Николаевна Каракай. – Мы относимся к ним как к издержкам профессии. В таких случаях надо просто не обращать внимания на происходящее, не подогревать возникшие у заключенной чувства.
- Ольга Николаевна, а не было случаев, чтобы офицер-мужчина влюбился в женщину заключенную, ведь среди них очень многие просто красавицы? – интересуюсь я.
- Вы что?! – недоумевает начальник колонии, но на всякий случай стучит несколько раз по столу. – У нас сотрудники работают по нескольку лет, у всех семьи, да и потом, они просто не представляют себе, что такое возможно…

 Хотела убить соперницу
Но, чтобы ни говорила начальник колони, к мужчинам здесь особое отношение. И если на территории тюрьмы появляется новый мужчина - врач или психолог – профессиональный успех ему обеспечен автоматически, о желающих попасть  к нему на прием не будет отбоя. Кроме этого, он сразу же становится объектом женских иллюзий, неким прообразом любимого. О любви мечтает здесь каждая. Здесь каждая хочет верить в по-настоящему сказочную, безусловную любовь, поэтому самая рассказываемая в колонии история, ставшая со временем чем-то вроде местной легенды, повествует о верности мужчины, дождавшегося освобождения своей возлюбленной.
История на первый взгляд может показаться банальная: женатый мужчина завел роман с одинокой женщины. Но вскоре между любовниками возникли серьезные чувства. Мужчина даже готов был жениться, да против своей совести пойти не мог: его жена тяжело болела. Он пообещал любимой, что как только супруга закончит свой земной путь, они тут же воссоединятся. Время шло, но в жизни неверного мужа все оставалось по-прежнему. Жена болела, но умирать не собиралась. Тогда ее соперница решила ускорить события. Переодевшись медсестрой, она пришла в дом своего любовника и сделала его супруге смертельную инъекцию. Но - то ли доза была недостаточной, то ли время сводить с жизнью счеты у больной еще не настало - она выжила. Позвонила в поликлинику, пожаловалась, что после «неправильного» укола, сделанного медсестрой, едва не отправилась на тот свет. В поликлинике смекнули, что дело нечистое, сообщили в милицию. Что касается лже-медсестры, узнав, что первая попытка избавиться от соперницы не удалась, она решилась на вторую. Тут-то ее с поличным и взяли.
Но самое удивительное не в этом: мужчина все время, которое женщина отбывала наказание, навещал ее, а после освобождения, развелся с по-прежнему тяжело больной супругой, и женился на своей возлюбленной.
- К сожалению, мужская верность, применительно к нашим подопечным,  скорее исключение, чем правило, - говорит Ольга Николаевна. – Очень часто заключенные получают письма, в которых мужья сообщают им о своем намерении развестись.
Редко дожидаются  возлюбленных и те женщины, которые, находясь в колонии,  клялись отбывающим вместе с ними «женам» и «мужьям» в вечной любви. Обычно, выйдя за колючую проволоку, они тут же стараются вычеркнуть из памяти все прожитые здесь годы.