Волчий яр. левит-2 бамлага

   Как и предполагал Щербаков, погоня за ним была. Остаться в неизвестности, как он ни старался, не удавалось. Выдал его автомат. Сообразил Щербаков о своей оплошности поздно. По сути дела, оружие ему не было нужно. С ним не оберешься мороки, да и статья из-за него совершенно другая, отягощающая вину. Понятное дело, что мертвецам в овраге оно без надобности. Значит, убийство солдата совершил кто-то другой, а не тот, кто найден в пе¬щере. Возле него оружия нет, в округе тоже, такой факт и навел охрану на мысль об оставшихся в живых, убивших их сослуживца и завладевших автоматом. В расположении части потеря личного оружия карается сурово. Поэтому погоня будет вестись до победного конца.
 
 -Щербаков сделал передышку на несколько минут. Голову сверлила мысль: «Что же делать с автоматом? Бросить его на пути бегства, чтобы от меня отстали? Вряд ли это устроит погоню. Им понадоблюсь я сам - живой, для расправы». Появился план, который намечался раньше, но не был осуществлен из-за сложившихся обстоятельств: вступить в бой. Сейчас возникла необходимость в его использовании. Щербаков занял удобную боевую позицию на неболь-шом холмике в естественном углублении, и стал поджидать погоню. «Интересно... сколько человек у них? - обеспокоенно подумал Щербаков. - Хватит ли патронов?» И тут же сам себе и ответил: «Патронов-то хватит - хватило бы меня самого...».

  Прошло с полчаса томительного ожидания. Подул холодный низовой ветер. Мерзли руки и ноги. Только сейчас Щербаков почувствовал сильный голод и одновременно боль в ноге. Если бы не она, он был бы уже далеко. Принять неравный бой - просто необходимость. Погибнуть от пули куда легче, чем подвергнуться пыткам службы устрашения при охране лагеря. Такая служба существовала. К ней попадали на перевоспитание. Мало кто возвращался оттуда с не покалеченными внутренними органами. Били по-умному. Ложили на тело микропористую резину и били по ней железным прутом. Особенно изощрялись «устрашители» в ударах по голове, вышибая, таким образом, по их выражению, «инакомыслие». А после соответствующих процедур отправляли в особую бригаду для работ, не требующих умственной деятельности: чистка сортиров, помоек и про¬чих отхожих мест в качестве штатных рабочих.   ,

  В размышлениях прошло несколько минут. Преследование прекратилось. Но вот колючую полночь прорезала автоматная очередь в сотне метров от Щербакова. Он вздрогнул от неожиданности, втянул голову поглубже в плечи, сжался в комок. Ему показалось, что стреляли в него. Но, когда послышался душераздирающий визг, тотчас сообразил; «Волки! Значит, погоня напоролась на волчью стаю!» -с тревогой подумал Щербаков. Где-то глубоко в душе проскочила злая радость: «Так вам и надо!» А следом другая мысль, которая подавила первую: «Как же проскочил я? Стоит ли злорадствовать? Такая же участь грозит и мне. Надо бежать!»

  Время склонялось к полночи. Щербаков определил его по осколку луны, осторожно выглянувшем из-за сопки. В лунном свете округа скупо обнажила предметы, среди которых объявились совершенно четкие силуэты двух хищников в двадцати, не более, метрах. И опять сработала тревога: «Волки! Это уже по мою душу!» Щербаков, прихрамывая и опираясь на ложе автомата, быстро поспешил. Им, в данный момент, руководил безотчетный страх. Он мог бы  дождаться момента, когда эта пара волков приблизится, и открыть огонь на поражение. Но существовала и опасность обнаружить себя. Возможно, часть солдат, разделившись еще раньше, до встречи волков, ушла чтобы окружить Щербакова, и была где-то рядом.

  Поведение хищников казалось странным: стоило Щербакову остановиться, чтобы перевести дух, как волки тут же останавливались и приседали на задние лапы. Как только он продолжал бежать, так парочка рысцой устремлялась за ним, соблюдая определенную дистанцию. Догадаться было не трудно, Щербаков хромал и это определяло поведение и повадки хищников - нападать на ослабленную жертву. Они выжидали момента, когда тот окончательно выбьется из сил. Щербаков разгадал звериный маневр. Оглядываясь, он кричал им: «Накось-выкусь, чертово отродье! Вот вам!» В подтверждение своей угрозы, он махал в воздухе авто-матом. Но волки своей тактики не меняли.
Вдали замаячил одинокий огонек.
- «Поселок! - воскликнул в душе с радостью Щербаов, - не более полукилометра... хватило бы сил... Серые вряд ли позволят мне дойти до него».
 
  Тут он вспомнил, что после смерти Архипова в пещере он выгреб из его кармана пару горстей махорки. Волки явно занервничали, видимо, учуяв человеческое жилье и предприняли более решительные действия: приблизились и приняли угрожающую стойку. Щербаков посыпал свои следы махоркой и спустился в промоину оврага. Там залег и приготовился к обороне. Послышалось надрывное фырканье. Хищники, идя по следу, получили дозу ядовитого табака. Махорку заключенным выдавали за особые заслуги в работе, как поощрение, причем такого качества, что от дыма ее дохли на лету даже мухи. Курильщики приближа¬ли свою смерть катастрофически. Щербаков не искушался этим пороком.
 
  Он, осторожно выглянул из своего укрытия. Волки крутились на одном месте, словно танцевали и комично лапами потирали носы, при этом зычно фыркая.
- «Вот вам, серые... попробуйте табачку! - злорадствовал Щербаков. - А вот это - добавка!» - показывал он на автомат.
Убедившись, что хищники отстали, он по балке поспешил на желанный огонек.