Волчий яр. левит-3 бамлага

  Провинциальный городок Белозерск встретил Щербакова массой слухов о сбежавшем из лагеря опасном преступнике, который якобы перебил охрану, завладел оружием и где-то скрывается в этом районе. Это играло на руку Щербакову. Решение пришло тотчас - о присвоении легенды для своей безопасности. Элегантно одетый человек с автоматом должен был сыграть роль чекиста, который как раз и разыскивает того самого преступника, не вызы¬вая ни у кого подозрения.
Шаг был рискованный, но на данный момент другого варианта Щербаков придумать не мог. Скрываться, избегать людей - еще большая вероятность быть обнаруженным. Как правило, обшаривают в первую очередь все закоулки, подвалы, подъезды домов, сараи, пустыри и, как правило, не ищут в толпе. Дерзость Щербакова не находила аналогов, но использовать ситуацию можно, тем более, что злоупотреблять ею он не намеревался.

  В этот город Щербаков завалился уже поздно вечером. Особо не соблюдая конспирации, он прошел на железнодо¬рожный вокзал в полной уверенности, что связисты, ли¬шенные транспорта, долго будут добираться до места ра¬
 
боты. За это время Щербаков должен исчезнуть из города на ближайшем поезде.
Перрон, тускло освещенный и малолюдный, способство¬вал планам Щербакова, не вызывая ничьего излишнего лю¬бопытства, хотя автомат, висевший у него на груди на «из-готове», мог бы кого-то заинтересовать, зная о побеге пре¬ступника. Щербаков отлично понимал психологию русского обывателя, его беспечность и безразличие к происходящим событиям, его принцип: «Моя хата с краю». Это беда нации. Подошел пассажирский состав. Стоянка его - пять минут (об этом Щербаков узнал из расписания). От него требовалось выждать момент, когда поезд тронется с места, а затем на ходу вскочить в один из вагонов, разыгрывая сцену погони за кем-то, возможно, за тем же преступником.

  Щербаков едва настиг вагон, на подножке которого стояла девушка-проводница с флажком. Она, долго не раздумывая, протянула руку и подтянула опоздавшего пассажира. Щербаков не учел того обстоятельства, что автомат станет помехой, как назло ремнем перехлестнул правую руку и он, пытаясь освободить ее, замешкался с посадкой. Еще мгновение - и Щербаков остался бы коротать время до следующего поезда, а они здесь ходят очень редко.
Проводница оказалась на редкость гостеприимной, разговорчивой и, в то же время, не без любопытства. Молодая девушка пригласила пассажира в свое служебное купе для делового разговора. Естественно, у Щербакова билета не было, да и откуда ему взяться, если денег он не видел лет пять.
- Как я поняла, - строго спросила она, - билета или служебного права у вас нет, - затем, бросив недружелюбный взгляд на оружие, с упреком добавила - а оружие в вагоне держать запрещено... есть на него разрешение?
И тут ее осенила догадка. Она испуганно вскрикнула:
 -Ба...а...! Да вы, никак, тот человек, которого ищут?!

  Быстро пошарив у себя по карманам, проводница достала сложенный вчетверо листок, дрожащими от волнения руками развернула его и обеспокоено протянула:
  -Точно... как две капли воды...- и, бросив настороженный взгляд на своего пассажира, растерянно добавила - точно... это вы...
  Щербаков с невозмутимым видом, хладнокровно прослушав возгласы девушки, заметил:
 -Ну и что? Побежите докладывать бригадиру? ...Иди¬те...
Но в душе он сожалел, что его так быстро разоблачили, и искал выхода из сложившегося положения. Впервые возникла дерзкая мысль: «замочить» проводницу, если она предпримет хоть какие попытки, кому-либо сообщить о нем. Цр эта акция тут же отвергалась. Требовась дипломатия.
  -Девушка, - начал Щербаков издалека, ~ вы верите в непогрешимость советского правосудия?
  -Причем здесь моя вера? - огрызнулась она, приняв более строгий вид, - я на службе и дорожу своей работой... Вот сейчас заявится кто-либо - и мне крышка.
  -А кто может сюда заявиться в такое позднее время, и потом, я надеюсь на ваше благоразумие... вы меня спря¬чете... накормите... я голодный, как волк...
  -Еще чего не хватало, - возмущалась проводница, продолжая стоять растерянно в дверном проеме. Этим она давала понять, что в любой момент может исполнить свои угрозы.
Щербакову изрядно надоело выслушивать в свой адрес всякого рода оскорбления, и он решительно заявил:
  -Садитесь и закройте двери... Выставили меня здесь напоказ... Я ведь не бандит, как тут разрекламировали... если выслушаете меня, то поймете, - кто есть кто.
  -Я то что... по мне, вы будьте хоть сатаною... а вот в последний вагон садился патруль... человек пять... сама ви¬дела... вот они-то не поверят вам...
  -Сейчас для меня важнее, чтобы вы поверили, - раз-досадовано сказал Щербаков, - ...не будем терять времени... спрячьте... потом объяснюсь в любви...

  Последней фразой Щербаков размягчил ожесточившееся было девичье сердце... Она лихорадочно стала бегать глазами по всем возможным местам, ища более подходящее место для укрытия. На верхних полках «служебки» громоздились матрацы и одеяла, антресоль забита тюками белья... оставалась нижняя полка... Быстро сбросив с нее разные вещи, она открыла ее и скомандовала:
  -Быстро сюда...
  В самый последний момент, когда распахнулись входные двери тамбура и в вагон ворвался грохот и скрежет буферов, переходных из вагона в вагон металлических площадок и послышались голоса: «Предъявите документы!» -Щербаков нырнул в нишу. Раздался стук в купе... затем в открытую дверь строгий возглас:
  -Разрешите?
  И после того, как прозвучал робкий голосок проводницы, до Щербакова донеслись коварные (касательно его личности) вопросы:
  -Здесь никого не видели из подозрительных? Никто не садился в ваш вагон?..

  Предположительно средних лет - до тридцати, человека худощавого, атлетически сложен¬ного, роста - метр семьдесят, русоволосого...
Девушка мысленно сличила показания военных с образом узника ниши, долго молчала, как бы решаясь: сказать или нет? «А если найдут? - пронизывала болью коварная мысль... - Что тогда?.. Идти следом за уголовником по этапам, как соучастница его побега и укрывательства от пра¬восудия?.. Да, статья неутешительная... но и продать человека, когда я уже поверила ему, ни в чем не повинного...Как расценивать тогда свой поступок?.. Вечно жить с угры¬зением совести? Нет уж, дудки вам...» С этой мыслью де¬вушка твердо заявила:
  - Нет, никто не садился, можете искать, если не верите, пожалуйста...
Щербаков впал в отчаяние: «Неужели я доверился какой-то шлюхе, поверил в ее искренность и добропорядоч¬ность... олух я небесный...» В нише лежать, скрючившись в три погибели, было нестерпимо неудобно. Нельзя даже пошевелиться, чтобы принять удобное положение для обороны, в случае обнаружения. Автомат лежал сбоку, ря¬дом, но приготовить его к бою невозможно.

  Он слышал, как ворочали матрацы солдаты, становясь на крышку его укрытия, как спрыгивали с нее, стуча под¬ковами сапог. Но вот, видимо, старший дал команду открыть крышку...
  Неожиданно девушка почувствовала себя плохо. Несколько раз пошатнувшись, она упала почти на руки одного из военных, изобразив на лице жесточайшее страдание. Все внимание переключилось на нее, создалась некоторая суматоха, растерянность. Девушку уложили, как раз на нижнюю полку, под которой лежал Щербаков. Он почувствовал, как крышка под тяжестью проводницы просела, слегка скрипнула, прикрыв узкую щель между основанием и крышкой, создав внутри полнейший вакуум. Дышать становилось все труднее и труднее. Сколько еще продолжится эта канитель?

  Щербаков точно не знал, что произошло на самом деле в купе. Или девушка умышленно разыграла комедию, или на самом деле с ней произошел курьез, казус. Больше всего он склонялся к первой версии. Если это так, то трудно выразить будет меру благодарности ей. Если окажется прав¬дой и второе предположение, то все равно это ее и его спасение, и он непременно будет обязан ей. «Только бы не задохнуться!» - с горечью подумал Щербаков, пытаясь хоть на самую малость приоткрыть крышку, пренебрегая осторожностью.
С большим усилием сделать это ему удалось. Свежая струя воздуха приободрила его сознание. Вместе с возду¬хом к нему просочились слова:
  -Извините за беспокойство... сейчас вам окажут помощь...
  Щербаков с трудом перевел дыхание, успокоился и стал ждать, когда можно будет вылезти на свободу. Ждать долго не пришлось. Вначале с грохотом закрылась дверь купе, а следом поднялась крышка. Показался весь взмокший от пота и напряжения «узник». На него обрушились вперемешку слова радости и горьких упреков проводницы. На ней тоже не было лица. Она испытала не меньшее потрясение, чем ее гость. Девушка имела все основания излить свое ^возмущение:
  -Ну, вы даете! С вами не соскучишься... еще немного... и вынесли бы из вагона мой. труп...
  -Спасибо, дорогая!.. У меня и тени сомнения не было в твоей порядочности... пришлось нелегко... я понимаю... и мне досталось... но в обиду я тебя бы не дал  и не дам... Они ушли?
 -Да, в соседний вагон... Скоро остановка, может быть, они сойдут... Ты посиди здесь тихо, как мышь, а я схожу в вагон-ресторан, возьму что-нибудь поесть, а тебя закрою на ключ...
;> ; ;> ; ;
 
  Через сорок минут, как и говорила проводница, поезд сделал остановку. Патруль, покинув последний вагон, сошел на перрон. Поезд тронулся... Проводница, проводив взглядом своих непрошенных гостей в военной форме, вошла в купе. Все это время ее не было здесь. Катя, так звали проводницу, застала Щербакова в полусонном состоянии. Длительное напряжение истекших суток, да и предыдущих тоже вконец измотали его физические и душевные силы.
Здесь, в купе, почувствовав тепло и уют, девичью преданность, ее заботу и сострадание.    
  Щербаков дал волю всему, что накопилось за последнее время. Организм требовал отдыха, раскрепощения, воли, чьей-то ласки и заботы о нем, которые не заставили себя ждать. Вот они рядом. Что будет завтра, не обременяло его сознание, не волновало и не давало повода к унынию. За долгие годы своего заключения он научился уважать текущий момент, жить сегодняшним днем.
  В обществе Кати с особой остротой проступала эта потребность наслаждаться мигом удачи. Понравилась ли ему девушка или нет, но ее присутствие для Щербакова стало органической потребностью. Сейчас отступило все и планы на будущее: поиск занятия для себя, работы или каких-то развлечений. Все ушло в небытие. Оно обострится завтра... но это потом.
  Катя пришла из вагона-ресторана без ничего, с пустыми руками. Она боялась навлечь подозрения. Среди работников ресторана, как правило, сидит «заноза» - подсадной человек (информатор). Но кто, мужчина или женщина, никому не известно, даже начальнику поезда.
   
   Щербаков давно переборол в себе чувство голода и согласился на предложение Кати ограничиться чаепитием с печеньем. Это было очень приятное времяпрепровождение. Спать до утра рискованно. Не ровен час, может вновь объявиться патруль. Войска внутреннего назначения в этих местах имели право остановить поезд взмахом жезла в любом месте. Поэтому Щербакову необходима повышенная бдительность и осторожность.
Крепкий чай возбуждал нервную систему и лишал сна.
Катя же, давно втянувшаяся в беспорядочный отдых - то днем, то ночью - охотно разделяла общество Щербакова. Они мило беседовали, коротая время до утра. Девушка рассказывала о себе, о неудачном супружестве, о причинах работы проводницей. Ну, а Щербаков поведал о себе, но очень скупо. В его биографии не было ничего привлекательного: из сорока лет десять отняла зона. Девушка участливо слушала своего собеседника, временами сочувствовала, временами возмущалась несправедливостью судьбы. Узнав о Щербакове почти все: и о личной жизни, и о по¬беге, - она прониклась еще большим уважением к нему.

  Особенно потрясла ее расправа с заключенными в буераке и в связи с этим - побег.
  -Неужели такое может быть? - сокрушалась Катя, - ведь я тоже родилась на Украине. Тогда это не имело значения: кто ты такой.., а сейчас...?
  -Да, Катюша... ~ подтвердил Щербаков, и в его голосе промелькнули великое прискорбие и сожаление, - и я не знал. В зоне об этом не говорилось ни слова, чтобы не насторожить узников перед волчьей расправой. Мне с боль¬шим трудом удалось избежать этой участи, но кто знает, как сложится моя дальнейшая судьба.
Единомыслие сближало спутников.
  -Ну и куда вы теперь?
  -Не знаю, Катя... У меня позади «хвост» висит от лагерей... Нет и документов... На родину не пробраться без них, тем более, кругом моя физиономия... Это уж точно...
 -А что им нужно от вас? - укоризненно спросила Катя. - Эта «игрушка»? - девушка кивнула головой в сторону оружия.
 -Да нет... на «игрушку» им наплевать... Им нужен я, как свидетель, как очевидец распраы над украинцами, а это, Катя, дело серьезное, политическое, с возможными неприятностями для России. Как мне объяснила одна политзаключенная, это дело громкое, и кое-кому здорово влетит. Вот они и мечутся, как угорелые.
 
  -А чего вам бояться? ~ оживилась Катя, - езжайте на родину, расскажите о случившемся... Вас поймут...
  -Без документов я никто, тем более что из заключе¬ния, да еще и беглый каторжник... Нет, сестричка... у меня планы поинтереснее... Мне необходимо рассчитаться со всеми одним разом, а для этого нужны деньги... много денег... Скорее всего, стану киллером... Заработок хороший...
 -Да вы опасный человек, Щербаков...
 -Нет, я не опасный, а справедливый...
 -Но это же - вновь тюрьма, - возмутилась девушка, трогательно и пронизывающе взглянув на Щербакова.
 -Да... это мне уже однажды говорили... а что прикажете мне делать? Заглядывать «буржуям» в зад?! - Щербаков явно хамил. Ему порядком надоели нравоучения, пре¬дупреждения, уговоры. Его тошнило от них. Ему сейчас требовались реальные советы, поддержка, после долгих лет заключения-ориентиры, о которых он имеет очень смут¬ные представления. На зоне прошли годы, лишенные общения с внешним миром, в отсутствии какой-либо информации относительно жизни на материке. Не знал он и того, что Украина - его Родина - испытывает затруднения во всех сферах жизни, что ее разворовали, растащили на куски. Правда, последние выводы ему подсказывала интуиция и наличие иномарок, которые бросились в глаза с первых же шагов появления в городе. За несколько минут созерцания этого захолустья Щербаков насчитал около двадцати шикарных автомашин. Перед его заключением, он помнил, город бороздили «Победы», «Москвичи» и «Волги». При виде разительных перемен касательно индивидуальной собственности у него и возникло желание поделиться ею с ворами, хотя бы для справедливости. Пока он мотал срок, без него произошел самый настоящий грабеж, и ему ничего не досталось.

  -Щербаков! О чем задумались? - хитро улыбнулась Катя, - У вас планы наполеоновские, вот только в одиночку их не осуществить... Да тут вот целая группа таких, как вы, орудует, и то впустую.
Щербаков вспыхнул как пламя, раздутое порывом ветра. Его лицо побагровело, и он, едва сдерживая волнение, с испепеляющим интересом не спросил, а просто пронзил сообщение девушки вопросом:
  -Не лейтенант ли Кузнецов, Шаман?!
  -А ты откуда их знаешь? - с недоумением и не меньшим интересом спросила Катя.
Ее словно подменили. Она стала неуравновешенной, надменно гордой и озлобленной. Причина такой перемены была непонятна.
~ Не за ними ли ты увязался вот с этой «игрушкой», -подбоченилась девушка, подперев миниатюрные бедра руками. - Я тебе поверила на слово, что ты зэк, и спасла тебя. А может, это твоя уловка и ты заодно с патрулем? Устроили тут комедию... ищете Кузнецова? Дудки вам! Ищите ветра в поле...

  -Щербаков опешил. Он не ожидал, что упоминание о легендарном чекисте вызовет у проводницы бурю негодования. В себе он отметил неожиданно промелькнувшую мысль о причастности ее к Кузнецову. «Ну и ну, вот дела», -застопорил в сознании Щербаков это предположение и попытался вызвать её на искренность:
  -Послушай, Катюша... милая моя спасительница... если ты меня подозреваешь в чем-то, то пошли сейчас к начальнику поезда и сдашь меня...
 
  Катя по-прежнему продолжала выдерживать надменную стойку, словно перед ней не посторонний человек, а ее муж, пришедший после крепкой попойки...
Выдержав паузу и, убедившись в искренности Щербакова, она сменила гнев на милость:
  -Хорошо... предположим, что вы убедили меня в добрых своих намерениях, но зачем все-таки вам лейтенант? У вас же нет ничего общего... вы готовы стать киллером, а он ведет борьбу за права человека в вашей зэковской среде...
 -Хорошо, забудем те мои рассуждения. Будем считать их заблуждением. А у лейтенанта я буду верным его соратником... Помоги мне с ним связаться... я чувствую твою причастность к нему, поэтому прошу твоего благословения...
 -А Шаман? Кто он тебе? ~ осторожно спросила Катя.
 -А с Шаманом я вместе отбывал срок. Ему удалось сбежать раньше меня...
 -Он знает тебя? - вставила Катя, преследуя тайное намерение как-нибудь проверить своего собеседника.
 - Конечно... зуб даю...
  -Хорошо, ~ согласилась с доводами Щербакова девушка, затаив некоторое сомнение, ~ завтра, а вернее, уже сегодня я познакомлю тебя с одним человеком, который больше меня в курсе дела.
  -А ты кто, кем доводишься в этих делах? - подколол ее Щербаков, бросив в сторону проводницы лукавый взгляд.
  -Я... никто...
  -Ну, уж так и никто...
  -Невеста... тебя устраивает?
  -Вот теперь да... но не совсем... смущает твоя работа проводником... что, жених не нашел что-нибудь более под-ходящего?
  -Так надо! - вспыхнула девушка и выбежала из купе, со всей силы задвинув дверь.

  Оставшись один, Щербаков предался размышлениям и подумал: «Что-то тут не так... то, что Катя связана с группой лейтенанта - это правда... возможно, она его жена или невеста, а может быть, любовница, что мало вероятно... но это неважно... почему она не вместе с ним? Впрочем, надо подождать, войти в доверие к ней и еще к кому-то, с кем обещала встречу... хорошо, будем надеяться на лучшее», ~ заключил Щербаков.
  Катя долго не появлялась, а это несколько огорчало и настораживало Щербакова. «Поди, разберись, что у жен¬щин на уме? - подумалось ему, укладывая на колени авто¬мат и прикрывая его одеялом. - Предосторожность не по¬мешает. Вообще мир перевернулся... не знаешь, кому верить... То ли дело на зоне... там все как стеклышко... узнаешь сразу, кто чем дышит... а тут все на одно лицо снаружи, а внутри - одна разная гадость». С головы не выходило долгое отсутствие Кати. Щербакова интриговала ее игра с ним, а то, что это была игра, сомнений не вызывало. «Придет, возьму ее за жабры...» - утвердился в намерении

  В дверь постучали... Щербаков просунул руку под одеяло, нащупал спусковую скобу автомата и хладнокровно ответил:
- Открыто...
  Двери с шумом распахнулись, и на пороге появилась вначале корзина с яствами, а затем и сама ее владелица ~ женщина немного старше среднего возраста, с суровым выражением лица, что нисколько не соответствовало ее профессии буфетчицы-разносчицы если это, конечно, было так, в чем Щербаков сомневался. Еще до своего осуждения он часто ездил на поездах и всегда голос разносчицы слышался в коридорах задолго до ее появления в купе. «Пирожки с мясом, печенье, конфеты...!» - а тут тихо, вне¬запно... Взгляд буфетчицы застыл на обличье пассажира служебного купе. Он был настолько пронзительным, холодным и колючим, что Щербаков не выдержал этой дуэли взглядов. Он отвел глаза на содержимое корзины и, желая разрядить обстановку, осклабившись, спросил:
 -Что и почем, хорошая и интересная?
 -Зачем спрашивал меня? - строго спросила женщина...
 -А кто ты такая, чтобы тобой интересоваться?
Тон его ответа буфетчице явно пришелся не по душе, и она, присев на лавку рядом с ним, процедила сквозь зубы:
 -Теща... Тебя устраивает?
 -Теща? - протянул удивленно, с оттенком радости Щербаков, услышав знакомую кликуху. На зоне он слышал о ней, но лично не имел случая встретиться...
 -Что, слышал про меня? - спросила женщина...
 -Приходилось... на зоне...
 -А чем ты докажешь, что именно там?..

  Взгляд застыл на коленях Щербакова. Кивнув головою, она тактично посоветовала:
 -Эту игрушку выброси... будешь иметь неприятности... Лучше вспомни о Теще... Даю срок - полчаса, и тогда тобой займутся другие... Из купе ни шагу... Тебя пасут давно... Кстати, твоя «игрушка» недееспособна... Ее заменили действительно на игрушку, когда ты был в туалете... Думай!