Красное на красном. Роман-репортаж

ОТ АВТОРА

Сходство действующих лиц этой книги с реальными людьми случайно лишь отчасти. Потому что такие, или похожие на них граждане в России есть. Я не знаю, что будет с ними через двадцать лет. Возможно, превратятся нынешние левые нон-конформисты в зрелых мужчин и женщин, озабоченных извинительными обывательскими радостями. Или раздавит их, как кутят, хунта каких-нибудь «черных полковников». А, может быть, все получится и тогда... Тогда это будет уже иная Россия. Тут уж как фишка ляжет. Но молодость у этих ребят любопытнейшая. Завидуйте!

_______________________________

«Жгучий БрУнет» - Вадим - в реальности оказался чуть хуже, чем на фотографии, но все равно очень и очень неплох. Он, как и в чате, отлично шутил, заставляя Марину хохотать. Длинные чувственные пальцы и запах мужского парфюма кружили ей голову. А развитая грудь - насколько Марина могла судить по нарочито расстегнутому вороту блузы покрытая густыми волосами - вызывала желание познакомиться с ее обладателем как можно ближе. Плейбой есть плейбой.
- Может быть, заказать еще вина? - Вадим выразительно поглядел на официантку, менявшую заполненную пепельницу.
- Мне, пожалуй, хватит, - ответила она, нетрезво встряхнув копной медно-рыжих волос. - Я устала, хочется завалиться на диван и... И не знаю.
- Зато я знаю, - Вадим закусил губу. - Здесь рядом гостиница «Советская», там наверняка есть номер с диваном. Пойдем?
- Пойдем. - Марина подняла левую бровь. - Но учти, Вадик, не позже шести вечера я должна быть дома.
- Договорились.
Он уже протягивал ей пальто.

***

Молодые радикалы звали Агранова домой

«Вова, домой!», «Возвращайся из Кремля!» - кричали несколько человек в масках Агранова под окнами дома номер 12 в Басковом переулке, в котором родился действующий президент России. Их было около тридцати. Молодые люди надели футболки с надписями типа «Мы отзываем своего резидента!», «PRовал PRезидента Ctrl+Alt+Del», «Метро взорвалось», «Подлодка утонула». Москвичи и петербуржцы, в основном сторонники Великой старой партии планировали провести первый в России политический флеш-моб. Рассказывает наш корреспондент, ставший очевидцем событий.
Молодые левые намеревались «показать всю фарсовость предстоящих выборов». Как сказал один из участников акции, лидер Молодежного Союза левых фаланг Степан Ворошенко, «Вся страна «застроена», избрание Агранова на второй срок практически неизбежно, а, значит, подлодки будут тонуть, а метро взрываться». О предстоящей акции организаторы заблаговременно предупредили практически все СМИ Санкт-Петербурга (на Басковом дежурили десятки телекамер и множество «пишущих»), так что большое количество милицейских уазиков не удивляло. В переулке «гостей» ждало больше десятка людей в форме и неизвестно сколько еще - в штатском. Через несколько минут после начала акции, когда переодетые комсомольцы в резиновых масках главы государства приблизились к окнам «аграновского» дома, эти, в штатском, принялись открыто срывать их с ребят. Последние, впрочем, отбились.
Тут к корреспонденту «Петербургских вестей» подошел человек, представившийся Сергеем Кулешовым, и рассказал, что «штатские чуть не запинали до полусмерти какого-то капитана милицейского. Он к ним подошел и сказал: «Ребята, ну что вы быкуете? Пусть вы и из РУБОПа». За это они надавали ему по морде». Информацию проверить не удалось, так как все представители силовых структур от комментариев отказались. А когда корреспондент «Петербургских вестей» спрашивал их, зачем в переулок только что подъехало четыре машины «Скорой помощи», они удалялись.
В это время вся толпа пошла по центру города в сопровождении машин с мигалками. «Флеш-мобберы» в уцелевших масках переговаривались друг с другом и общались с людьми из толпы. Некоторые фотографировались с бомжами. Но через некоторое время люди в штатском начали бить и задерживать участников акции, повалив их на землю.
Активистов продержали в кутузке два дня. А затем выпустили, не предъявив пока что никаких обвинений. Комментариев правоохранительные органы по-прежнему не дают. По информации «Петербургских вестей», милиция и спецслужбы собираются объяснить общественности свои действия стремлением предотвратить нарушение общественного порядка и мелкое хулиганство, заявить, что акция была несанкционированной, а ее участники вышли на проезжую часть и мешали движению транспорта. Как могли помешать движению транспорта три десятка человек, мирно идущих по тротуару, остается загадкой.
Юрий Аванесов, специально для «Петербургских вестей»

***

Виктор Еремеев, владелец компании "Ингредиенты Плюс"

Дождавшись загрузки компьютера, Виктор первым делом открыл электронную почту. Ну конечно...

От: <Друг>
Кому: <Виктор Еремеев> 
Тема: <Тема Вам известна>
Виктор Егорович, мне жаль вновь беспокоить Вас неприятным известием. Исключительно учитывая мое к Вам уважение, скажу, что держать в себе эту информацию не считаю возможным. Ваша жена вновь изменила Вам вчера с новым мужчиной. Если Вам нужны доказательства, у меня их сейчас нет. Но я смогу Вам предоставить свидетельства неверности супруги, если Вы все-таки ответите мне и я пойму, что пишу не в пустоту.
С уважением к Вам,
Друг

«Исключительно учитывая мое к Вам уважение...». Пятидесятилетний Виктор, крепкий еще моложавый мужчина среднего роста, стриженый коротко, чтобы скрыть залысины, яростно саданул ладонью по столу. Эта была уже девятая или десятая анонимка, сообщавшая об изменах Марины. Он не отвечал на них, несмотря на настойчивость неизвестного доброжелателя. Не отвечал, наверное, потому, что был уверен: все - правда. Ровесница его сына, талантливая художница Марина до свадьбы с Виктором вела свободную жизнь, не ограничивая себя в плотских удовольствиях. Он был в курсе ее прошлых похождений, друзья и особенно их старые скучные сварливые жены неодобрительно хмыкали, но тогда, два года назад, влюбился в нее как мальчишка. Не влюбиться было решительно невозможно. Стройная фигура, черти в глубоких как Марианская впадина глазищах, кошачья пластика, независимость в суждениях и редкий в окружении Виктора гуманитарный склад ума – адский коктейль. Попробовав его однажды, Виктор натуральным образом впал в эйфорию. При этом о любви они говорили только один раз - когда, пригласив Марину в ресторан, Еремеев делал ей предложение. Все, впрочем, было ясно и без слов - он любил ее и не столь важно, как она на самом деле относилась к нему. Главное - Марина его жена, и он с полным правом мог каждую ночь ложиться с ней в одну постель, забывая о бизнесе, чудачествах сына, обо всем.
Конечно, она изменяла ему, женщины после 18-ти уже не меняются.
Япона-мать! Он вовсе не хотел быть рогоносцем. По крайней мере, публичным. «Пока "вторая половина" не знает об измене, измены и не было». Эту разделяемую большинством мужчин нехитрую формулу, Виктор, в отличие от многих, распространял и на женщин. Но вот он узнал, и значит, измена случилась. Доказательства у «Друга», который добивался, скорее всего, денег, наверняка имелись. Развестись? Он хотел и любил эту женщину. Избить ее до полусмерти? Он не Отелло. Что-то еще? Что? Эти вопросы изводили, мучили его уже два месяца, с момента получения первого анонимного послания. Виктор резко придвинул к столу кресло, жалостливо скрипнувшее в напрасных поисках пощады и более нежного к себе отношения.

От: <Виктор Еремеев>
Кому: <Друг>
Тема: <Отвечаю>
Вы пишите о готовности предоставить доказательства измены моей жены. Сколько вы хотите за них и каким образом мне их передадите?

Непонятно к тому же, откуда эта тварь узнала его личный почтовый ящик на бесплатном сервере. Он же им почти не пользовался, предпочитая корпоративную почту. На визитке такого адреса нет...
В это утро работа совершенно не лезла ему в голову. Виктор набрал номер секретарши:
- Зина?
- Да, Виктор Егорович?
- Пожалуйста, не соединяйте меня ни с кем в течение ближайшего часа. И не пускайте никого, - он забарабанил пальцами по столу. - Я занят.
Чтобы отогнать мысли о Марине, Виктор переключился на сына. Федор его неприятно удивлял. Студент экономфака, поступивший на престижный факультет без взяток и без протекции, умница (здесь отец непроизвольно улыбнулся) в последнее время заводил идиотские разговоры. Вот вчера за ужином…
- Папа, - горячился Федор. - Твои топы регулярно спускают в казино по три-четыре сотни баксов, а огромное количество людей в стране пухнет с голоду.
Отец нахмурился:
- Они профессионалы, которые заслужили высокую зарплату мозгами, понимаешь? Мозгами! И деловой хваткой, конечно. Мне плевать, как они ее тратят - казино так казино. Я сочувствую бедным, но причем здесь справедливость? Не принося - не важно, по каким причинам - какой-либо серьезной пользы обществу, будучи не востребованы бизнесом, они и получают соответственно.
- Я ведь не про алкашей говорю. Люди выкинуты из жизни, потому что твой дурацкий бизнес...
- Федь, ты не забудь, что «мой дурацкий бизнес» когда-нибудь станет твоим. И ты в отличие от своих подопечных босяков не голодаешь, за что они тебя и постараются повесить при первой возможности - разозлился Еремеев-старший.
Сын густо покраснел.
- Отец, я не о фирме твоей конкретно. Так вот, деньги идут в добывающие отрасли. Целые профессиональные группы не востребованы. Людей на свалку выбросили.
- Уффф... - Виктор с силой выпустил воздух из легких. - Ты как коммунист рассуждаешь. Это глупо, пойми, все идет своим чередом. Не торопи ты жизнь, сынок. Реформы меняют страну, когда встанет на ноги твое поколение, все будет по-другому.
- Конечно, будет по-другому. Все предельно ясно - родился в обеспеченной семье, получил образование, престижную работу или унаследовал отцовскую контору, потом просаживаешь доходы в казино. Родился в бедной семье - иди в обслугу. Папа, мне это не нра-вит-ся.
Марина в таких разговорах участия не принимала. Как только они начинались, она тут же уходила в свой кабинет-мастерскую (по просьбе жены Виктор отдал под него одну из комнат их большой квартиры) и запиралась там до позднего вечера. Марина в принципе старалась как можно меньше разговаривать с Федей. Тот в свою очередь ограничивал общение с ней вежливым утренним кивком и пожеланием спокойной ночи. Сын явно чувствовал себя неуютно в компании 20-летней женщины, ставшей женой отца. Что касается Марины, то чувство неловкости ей было чуждо, но навязываться она не желала. К тому же признавалась Виктору, что считает его ребенком.
Ребенок... Только коммуниста в его семье и не хватало. Нет, работать сегодня определенно не хотелось.
- Зина, я ухожу, все вопросы пусть решает Константин. Дай мне его.
- Соединяю, Виктор Егорович.
- Костя, я себя плохо чувствую, нужно развеяться, рули сегодня сам. Если что, звони на сотовый.
- Нет проблем, Виктор Егорович, - раздался в трубке приятный баритон. - Тут, правда, бумаги кое-какие надо подписать.
- Важные?
- Да так себе, небольшие суммы.
- Костя, ты за меня подписываться умеешь. И вообще ты мой зам, я тебе доверяю, иначе на кой черт держать тебя на этом месте?
Он пытался бодриться, но интонация, его, похоже, выдавала.
- У вас что-то случилось?
- Все нормально, Костя, работай, - сухо ответил Виктор.
- Понял вас, Виктор Егорович, я подпишу.
- Ну, все.
Он выключил компьютер, оделся, закрыл кабинет, кивнул Зине, жестом приказал водителю собираться и поехал в любимый пивной ресторанчик на Крестовском острове. Ему действительно нужно было развеяться, а тамошнее пиво, терпкое, живое, ароматное, словно специально было придумано для пятидесятилетних мужчин в расстроенных чувствах.

***

Сергей Кулешов, член Правления Молодежного союза левых фаланг

- Что, Генка, любимую песенку слушаешь, не надоела еще?
Сергей прислушался к глумливой мелодии, льющейся из стареньких колонок.
- Точно, Сергей Батькович, слушаю. Она мне строить и жить помогает, - засмеялся белозубый и белоголовый худощавый парнишка, Генка Веселов.
- И что же ты сейчас строишь?
- Сейчас ничего, сейчас я чай с сушками пью. Ты как, кстати, не желаешь присоединиться?
- А давай, - махнул рукой Сергей и потянулся к сушке. Недоуменно осмотрел следы зубов на так и непокоренном кондитерском изделии, а затем со вздохом опустил его в поданную Генкой чашку чая.
- В тридцак зубы уже не такие белые, а челюсти не такие крепкие как в твои двадцать. Ты ж, наверное, и колючую проволоку сможешь перегрызть.
- Партия прикажет - перегрызу.
Генка задорно захрустел сушкой, одновременно управляясь с ручкой громкости CD-проигрывателя. «Птички улетают,
Провода гудят
Мертвые буржуи
Источают смрад…»
Сергею вспомнилось мимолетное знакомство с автором этой песенки. Леша Снычев приезжал в Питер из Новгорода на акцию «Антилиберализм». Пухлощекий молодой человек с приветливым лицом, громким голосом и заразительным смехом. Песня про источающего смрад буржуя считалась абсолютным хитом в леворадикальной молодежной тусовке, ее пели у костров, исполняли на «красных дискотеках»; полупрофессиональная группа «Эпсилон» записала «Мертвых буржуев» в студии и выпустила на CD. На вопрос Сергея, получает ли он гонорары за свое всенародно любимое произведение, Леша ответил жестом, ткнув себя пальцем в объемный живот. «Видишь, она меня кормит, и неплохо». Никакими гонорарами и не пахло, вопрос был глупый, Сергей просто заполнил им паузу в разговоре.
- Генка, ты здесь с утра? – поинтересовался Кулешов.
- Ага, - кивнул его собеседник.
- У меня сейчас встреча будет, ребята какие-то хотят в Партию вступать. Все больше их становится… - Сергей задумчиво ущипнул себя за подбородок. - С января таких звонков и писем на и-мейл уже десятка два. Я почему спросил с утра ли ты здесь - вдруг они звонили и извинялись, что не могут придти.
Большеухий невысокий Веселов покачал головой: нет, не звонили.
- Как-то ты, Геннадий, неразговорчив сегодня. Отвечаешь односложно, лупишь себя ушами по щекам. Аль случилось чего? - Сергей скорчил озабоченную мину.
- Хамло ты, Сергей Батькович. Но я тебя все равно почему-то люблю.
Генка улыбнулся и приклеился к монитору.
В маленьком офисе питерского отделения Великой Старой Партии было накурено и не слишком опрятно. Здесь давно уже нужно было сделать ремонт, но у вечно озабоченных партийцев руки до этого не доходили. К тому же такая роскошь как ремонт, потребовала бы всех накоплений, хранившихся в старинном сейфе 1-го секретаря горкома Петра Сергеевича Крайнева, «дяди Пети» как называли его молодые фалангисты за глаза, а некоторые, самые оборзевшие, и в глаза. «Дядя Петя», впрочем, не обижался и вообще слыл мужиком не вредным, деятельным и, безусловно, убежденным, что выгодно отличало Крайнева от недавно исключенного из Великой Старой Партии его предшественника Кургузова. Забрав на свою избирательную кампанию практически все партийные деньги, Кургузов попал в городской парламент, где, быстро сориентировавшись в обстановке, присоединился к фракции «партии власти». Неожиданное предательство взбудоражило актив, молодежь потребовала крови. В итоге Кургузова с позором изгнали, а на его место, сначала в партии, а потом, после новых выборов, и в депутатском кабинете пришел «дядя Петя». Сейчас он ругал кого-то по телефону в комнате за стенкой. Сергей не слышал кого, да и не особенно прислушивался. Он ждал прихода новичков, написавших ему по электронке. Девочка и мальчик. Студенты. Ему 19, студент экономфака. Ей 18, учится на историка.
Ребята явились практически одновременно, без опоздания. Сергей ценил пунктуальных людей, тем более что сам к таковым не принадлежал. Работа журналистом в глянцевом журнале определила несколько богемный взгляд на жизнь, что причудливым образом сочеталось с его почти ортодоксальными политическим убеждениями.
Миловидная, с тремя сережками в левом ухе девочка Ксюша явно стеснялась и практически не смотрела на Кулешова. Сергея это забавляло. Для таких девочек он поначалу совсем взрослый дядька – грузноватый, относительно мордатый, чуточку пузатый и с длинными пальцами музыкальных рук, от которых черт-те что можно ожидать. Ну, ничего, проходит совсем немного времени, и они начинают держаться с ним на равных. Он не мог решить плохо это или хорошо. Плохо потому, что авторитет терялся. Хорошо потому, что Сергея совершенно не прельщала возможность быть дядькой. Какой он к черту дядька!
Ксюшу он расспрашивал первой, украдкой поглядывая на парня. Неплохая, вроде, девочка, но «сырая». Откуда ей, впрочем, быть другой, в ее годы? Говорит, что не хочет сидеть дома и тупо тусоваться. Что не нравится Агранов. Что телевизор врет и надо что-то делать. С Ксюшей все понятно, пригласить ее на пару мероприятий, если придет, будем принимать в фалангу, решил Сергей, машинально скользнув глазами по ее голым коленкам и модным туфелькам, автоматически фиксируя, что «она ничего».
Теперь мальчик. Высокий, крепкий, с ровной спиной, наверное, в спортзал ходит. Одет дорого, даже очень дорого. Журналист из глянца был приучен обращать внимание на такие вещи. Смотрит прямо, с некоторым вызовом. Интересно...
- Федор, скажи, пожалуйста, а как ты зарабатываешь на жизнь?
- Да никак, беру деньги у отца. У него фирма своя, - парень несколько напрягся.
- У отца фирма, сам ты, судя по всему, не бедствуешь. И при этом намерен вступать в Великую Старую Партию. А оно тебе надо?
Этот вопрос естественным образом возник у марксиста Сергея. Бытие определяет сознание. А бытие у парнишки явно сытое и комфортное.
- Отец не влияет на мои взгляды, - опустив глаза, ответил Федор. - Вернее пытается влиять, но у него не получается. Знаете...
- Давай на «ты», я тебя старше лет на десять, не больше, - перебил его Кулешов.
- Хорошо. На меня очень сильное впечатление произвел «Капитал». Там много устарело, но общие выводы правильные. Я хочу работать, быть полезным.
Федор посмотрел на осколок сушки, лежавшей на столе перед Сергеем. Тот задумался. Молодой человек пришел, проштудировав Маркса. Это серьезно, с таким еще сталкиваться не приходилось. Внезапно Сергею в голову пришла шальная мысль.
- Ксюша, ты тоже хочешь быть полезной партии?
- Да, - девушка на лету ловила его взгляд. - А что нужно делать?
- Вы читали рассказ Джека Лондона «Мексиканец»? Судя по неуверенным жестам, не читали. Там дело происходит перед мексиканской революцией лет сто назад. Так вот - в штаб к революционерам приходит странный парень, которому они не доверяют. Он им тоже, как и Федя сейчас, заявляет, что хочет быть нужным. Вожди решают его проверить и говорят: хочешь принести пользу, вымой помещение. Вы поняли, к чему я клоню? Швабру и тряпки найдете в туалете...
Глядя, как Федор неумело обращается со шваброй, Сергей, засевший за статью для партийной газеты, подумал, что мальчик, возможно, первый раз в жизни моет пол. Забавно. Он, наверное, ожидал, что узнав про «Капитал», все прослезятся и сразу дадут Очень Важное Поручение.
Когда-то, в середине 90-х, он, Сергей, и сам был таким мальчиком. Ну, может быть, чуть постарше. Переболев юношеским увлечением «демократическими» съездами народных депутатов, остротой перестроечной разоблачительной публицистики, он пришел в Великую Старую партию после ельцинского расстрела Белого Дома. Танки в центре Москвы, кровавое безумие тех дней вызвали в ней стойкую аллергию к либеральным реформам. Что происходит в стране? Он обложился популярными пособиями по политическим наукам, тоннами закупал газеты и газетенки разнообразных партий и движений, жадно внимал велеречивым политикам всех рангов и мастей. В какой-то момент добрался до Полного собрания сочинений Ленина и проштудировал его с первой до последней страницы. Не все, конечно, прочел, но все как минимум пролистал. Закрыв последний томик, он пошел записываться в партию.
Пошел записываться – это, впрочем, громко сказано. Пришлось долгих три месяца искать сидевших в полуподполье питерских коммунистов. Сергей нашел их 1 мая, на демонстрации, куда они, пережившие натуральный разгром и только-только восстановившие партийные структуры, собрали весь свой наличный состав. Боже мой, что это был за состав! Никого близкого по возрасту, 80% - пенсионеры. Ему пришлось взять на себя обязательство найти молодежь. Процесс поиска был мучительным и сложным. Ребята приходили и уходили. Победа не просматривалась даже за горизонтом, и это вызывало у многих неверие в собственные силы. Девочки влюблялись, мальчики начинали делать карьеру. Что делать со всем этим было непонятно ни Сергею, ни его немногочисленным соратникам, ни взрослым партийцам. Наконец, была найдена хотя бы форма – Молодежный союз левых фаланг, объединивший молодых коммунистов с «розовой» питерской молодежью. Но форма – это еще не содержание. И радикальные акции МСЛФ ни на йоту не приближали социализм.

- Ну что, справились. Спасибо.
Он был удовлетворен своей педагогической акцией. Пусть не воображают, что тут всем желающим раздают автоматы и посылают на баррикады. Работа в оппозиции - это четыре с половиной процента романтики и девяносто пять с половиной - скучного чернового труда.
- Значит так, ребята. В партию вам пока рано. Я вас не знаю толком, рекомендацию не дам. Давайте начнем с вступления в Молодежный союз левых фаланг. Согласны? Вы пока думайте, а я вам расскажу, что это за организация такая.
Сергей уселся поудобнее и приготовился в сотый, наверное, раз, проводить презентацию Союза.

***

Документ из синей папки
КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА «МОЛОДЕЖНОГО СОЮЗА ЛЕВЫХ ФАЛАНГ»
Молодежная организация леворадикальной антиглобалистской направленности. Регистрации в органах юстиции не имеет. Существует с середины 90-х. Политическая программа эклектична, представляет собой известный набор левоопозиционных догм, изложенных понятным молодежи языком. Террор не признается в качестве приемлемой формы борьбы. В составе организации три «фаланги» - структурных подразделений, сформированных по идеологическому признаку. Самая многочисленная фаланга объединяет членов и сторонников Великой Старой Партии. Вторая по численности и значению - молодые социал-демократы. Третья - социалисты всех оттенков. Некоторое время в МСЛФ отдельной фалангой входил профсоюз уличных художников.
Организация активна в интернете. МСЛФ регулярно проводит собственные уличные акции, стараясь превратить их в театрализованные политические шоу. Также принимает участие в общеоппозиционных митингах и демонстрациях. Наиболее известная акция последнего времени с участием МСЛФ - флэш-моб «Агранов, домой!». При этом помимо уличной активности, МСЛФ известен как организатор научно-практических семинаров и конференций левой тематики. Весьма важный факт - у МСЛФ налажен рабочий контакт с представителями западно-европейских социал-демократических и коммунистических фондов. Финансирование семинаров ведется именно из этого источника. Предположительно, данный канал может быть использован для существенных денежных вливаний из-за рубежа в практическую деятельность радикальной оппозиции. Обстановка в МСЛФ спокойная, явных внутренних конфликтов нет, в том числе за лидерство и в связи с идеологическими разногласиями. Руководители активно насаждают корпоративную культуру: проводятся совместные выезды на природу и вечеринки.
Лидер: председатель Правления МСЛФ беспартийный Степан Ворошенко. Помимо него в МСЛФ представляют интерес лидеры фаланги, ориентированной на Великую Старую Партию коммунисты Сергей Кулешов, Кристина Мелихова, Роман Лаппо, Геннадий Веселов. А также руководители фаланги социал-демократов супруги Александр и Эльвира Кузнецовы.
Развитие МСЛФ сдерживается отсутствием регулярного финансирования. При появлении такового МСЛФ может стать весьма популярной в молодежной, в частности, студенческой среде организацией. Потенциально опасна как фактор социальной нестабильности.

***

Константин Клименко, заместитель генерального директора "Ингредиентов Плюс"

Шеф все-таки ответил. А ведь Константин уже начал опасаться, что затраченные на жиголо деньги не принесут никакой пользы. Это было бы обидно. Сколько ушло... Он подсчитал - четыре тысячи «зеленых». Хотя такую женщину можно и бесплатно трахать. С другой стороны, оплаченные любовнички зарабатывали не только своим членом, но и умом, а также артистическим талантом. От них требовалось не просто приехать к дамочке, а соблазнить ее в интернет-чате.
- Константин, звонит директор фирмы «Тюмень-мясо»... эээ... Васильев Виталий Степанович. Хочет переговорить с шефом. Но тот уехал, может быть, вы с ним пообщаетесь?, - секретарша переключила сознание Клименко на его непосредственные служебные обязанности.
- Конечно, Зиночка, соединяйте… Слушаю вас, Виталий Степанович, меня зовут Константин Григорьевич, я заместитель генерального директора «Ингредиентов Плюс», - голос Клименко, как всегда, демонстрировал искреннюю заинтересованность своего владельца в добрых и взаимовыгодных отношениях с партнером.
- Здравствуйте. Хорошая для вас новость, думаю. Мы решили заключить с вами большой контракт на поставку специй, соевых белков, консервантов и многофункциональных смесей. Еще и финской ламинированной фольги, чуть не забыл. Сумма получается не маленькая, около полумиллиона долларов в год. Есть, правда, одно «но». Я хочу получить пятипроцентную скидку от прайса. Желательно наличными и желательно неофициально. Вы меня понимаете?
Звонящий выразительно кашлянул.
Константин мотнул головой из стороны в сторону, разминая шейные позвонки. Он понимал, еще бы! Человек хочет пятипроцентный откат. Двадцать пять тысяч долларов, о которых не узнают акционеры его фирмы. Деньги, на которые всегда может рассчитывать наемный менеджер-закупщик в крупной конторе. Если, конечно, хозяева доверили ему решать, что и у кого будет закупаться. «Ингредиенты Плюс» - достаточно крупная контора, не «Газпром», но... Свою нынешнюю семитысячную зарплату Константин легко мог бы удвоить-утроить, если бы шеф ему действительно доверял и не проверял.
- Виталий Степанович, мне нужно обсудить этот вопрос с моим руководством. По какому телефону с вами можно связаться?
Закончив разговор, Константин зашел в чат. Особой нужды в этом не было, но любопытство сильнее осторожности. Маринин ник «Девушка_С_Причудами_20СПб» он обнаружил в теме «Трахни меня грубо». Здесь же тусовался очередной жиголо, как и договаривались с хозяйкой их фирмы, он прятался под псевдонимом «Жгучий_БрУнет». Константин поправил клавиатуру.

11.15.34 (ЛИЧНО) Мужчина_Просто_Так: Жгучий_БрУнет: Это заказчик сегодняшнего флирта от Эммы Сергеевны. Как продвигается дело?
11.16.45 (ЛИЧНО) Жгучий_БрУнет: Мужчина_Просто_Так: Я не уверен, но, кажется, она клюнула. Мы договорились о встрече через полтора часа.
11.17.12 (ЛИЧНО) Мужчина_Просто_Так: Жгучий_БрУнет: Не забудьте о фотографиях. Где вы встречаетесь?
11.19.56 (ЛИЧНО) Жгучий_БрУнет: Мужчина_Просто_Так: В кафе недалеко от гостиницы «Советская». Потом, надеюсь, пойдем именно в нее. О фотографиях я помню.

О чатомании Марины Константин узнал случайно. Он и сам иногда заходил в эту интернет-болталку, как правило, безо всякой цели, отдыхая. Изредка искал себе там одноразовых любовниц, таких же, как и он занятых менеджеров или беззаботных студенток. Знакомиться на улице он к своему «сорокету» так и не научился, в клубы не ходил, так что чат оставался единственной возможностью непринужденно пообщаться с противоположным полом.
Два месяца назад он зацепился языками с молоденькой девицей, впрочем, не девицей даже, а чьей-то женой, которая приятно удивила его нестандартным остроумием и отсутствием комплексов. Они проговорили весь его обеденный перерыв, и Клименко твердо решил встретиться с ней в самое ближайшее время. Она была согласна, не таясь и не кокетничая, говорила о своей любви к внезапному сексу с незнакомцами. Субкультура чата предполагала почти обязательное предложение обменяться по электронной почте фотографиями. Однако Константин оттягивал этот момент, боясь возможного разочарования. Но тот все-таки настал. Девушка выслала свое фото первой. Константин открыл письмо... Девица была красива. У шефа был вкус. Но вряд ли это было поводом наставлять ему рога.
Тут же выйдя из чата и, само собой, не ответив, Клименко долго размышлял, как он может использовать эту ситуацию. Решение пришло к вечеру - возможно, судьба подбросила ему шанс. Шанс, которого он ждал так долго. Старые комсомольские кореша дали ему уважительную кличку "Трактор". Он умел добиваться своих целей. А цель оправдывает средства.

***

Федор Еремеев, сын владельца "Ингредиентов Плюс"

- Кристи, протокол на тебе, о кей?
Похожий на суетливого трудягу-муравья парнишка чуть старше Федора обращался к молодой женщине с внушительной грудью, миндалевидными глазами и красивыми аристократически руками, которая о чем-то беседовала с Сергеем Кулешовым. Три десятка юношей и несколько девушек рассаживались в зале в ожидании общего собрания фаланги. С некоторыми Федор уже успел познакомиться, сегодня они с легкой небрежностью жали ему руку. Прочие бросали на него и сидящую справа Ксюшу любопытные полувзгляды. Сосед слева, столяр Тима листал справочник по военной авиации, теребя окладистую бороду и периодически прихлебывая что-то из затейливой фляжки. Тиму Федор знал: на позавчерашнем митинге им двоим поручили держать транспарант Союза.
- Кристи, дядя Петя здесь, не в курсе?
На этот раз вопрос задавал смуглый как смоль тонкогубый юноша. Похоже, именно Кристи - главный авторитет фаланги, впрочем, Федору еще предстояло в этом разобраться.
Еремеев-младший все возвращался мыслями к митингу. Экзотической, надо признать, они были с Тимой парочкой. Оба высокие, подтянутые и спортивные, тем не менее, отличались друг от друга кардинально. Могучий, рано полысевший столяр, с густой бородищей и едва появившимся пивным животом, закованный в кожаные штаны и косуху, и он, в дорогом кашемировом пальто от известного петербургского модельера Елены Сатори, с аккуратной шевелюрой и дипломатом из крокодиловой кожи. Вандал и денди. Бред. Федор тогда проклинал свой гардероб, в котором отсутствовали «непафосные» вещи. На митинге он смотрелся инородным телом и тогда же твердо решил зайти в Гостинку за обновками. Сейчас он чувствовал себя гораздо уютнее в свежекупленных джинсах и скромном свитере.
Собрание уже начиналось, когда в комнату вбежала запыхавшаяся девушка. Ладная фигурка, высокая, выразительные голубые глаза, стройные ножки, короткая юбка. Кулешов послал ей воздушный поцелуй, Тима и Кристи кивнули, Генка сдвинулся, приставляя на освободившееся место стул. Похожий на муравья парень, Рома, который вел собрание, произнес с ехидцей: "Опаздываешь, Кира".
- Извините, меня задержали в Университете, - выпалила девушка и, ни на кого не глядя, уселась рядом с Генкой.
Пару минут она копалась в сумочке, доставая ручку, листок бумаги и расческу. Потом, близоруко щурясь, осмотрела присутствующих, задержавшись на новичках - Ксюше и Федоре. Еремеев-младший спрятал глаза, - девушка ему понравилась, очень. Внешность Киры вполне позволила бы ей вписаться в любую кампанию золотой молодежи, в которые Федора периодически затаскивали однокурсники. Но тамошних девушек, красивых, раскованных и самоуверенных, привлекающих его сугубо с прикладной точки зрения, невозможно было представить на собрании фаланги. А эта Кира здесь, а значит, его, Федора, единомышленник. Прикольно!
Кулешов, Кристи, Генка, Рома, смуглый парень, которого называли Вит или Черный, ожесточенно спорили, остальные лишь изредка подавали реплики.
- Если хотим, чтобы к нам шла молодежь, - взял слово Кулешов, - мы должны стать по-хорошему модными. В скучные и неприметные организации идут только фанаты типа меня. Но это секта, причем мальчуковая, потому как девушки такие уродские тусовки игнорируют. Блин, я уже скоро отсюда по возрасту выйду. Я не за себя, а за вас беспокоюсь, юноши.
- Серега и прав, и не прав, - это уже Генка. - С одной стороны, наша нынешняя численность откровенно беспонтова. Денег у нас тоже мало.
- Девятнадцать тысяч восемьсот тридцать рублей, - перебила Кристи.
- Ну да, меньше двадцати тысяч, - продолжил Генка. - Еще столько же в общей кассе Союза. Газета выходит нерегулярно. Офиса собственного нет, хотя не нужен он пока что, откровенно говоря. С другой стороны - мода преходяща. На хрен нам люди, которые сегодня пришли, а завтра погнались за другой модой?
Кристи закивала:
- Вот-вот, Сережа, причем тут мода, в самом деле. И вообще не о том говорим. Мы дурью маемся, вот в чем проблема. Пикеты тетрализованные, флэшмобы, летние лагеря – да, это все весело. Но какая от них польза-то трудовому народу? Я боюсь, что мы все превратимся в политических онанистов. На выборах – да, работаем, а так…
- У кого-то есть конкретные предложения по плану работу на ближайшее полугодие? – спросил Рома, переводя взгляд с Вита на Кулешова, с Кристи на Генку.
- А можно мне? - Федор сам удивился своей наглости.
Все замолчали. Тима украдкой хлебнул из фляги. Кира уронила ручку. Кулешов встал.
- Ребята, я хотел новичков в конце представить. Но можно и сейчас. Итак, знакомьтесь: Федор Еремеев, студент экономического факультета, между прочим, сын богатого предпринимателя. - Вит удивленно хмыкнул, что Федору вовсе не понравилось. - А рядом - Ксения Бортко, она тоже студентка, будущий историк. Все вопросы потом. А сейчас, я думаю, надо дать человеку слово.
- Конечно, конечно, - засуетился Рома.
Федор отодвинул стул, зачем-то оглянулся, набрал побольше воздуха в легкие и заговорил, заметно волнуясь.
- В Питер скоро приедет американский президент. Во всех европейских странах Буша освистывают и оплевывают. Мне кажется, мы бы тоже могли что-то сделать...
- А ведь гениально, - одобрительно крикнул Генка.
- Я согласна, - поддержала Кристи, улыбаясь.
- Молодец, новый ученик! – процитировал "Обыкновенное чудо" Кулешов. - Если нет возражений, я озвучу это предложение на Правлении Союза.
В перерыве вышли перекурить на лестницу.
- Федя, может быть, ты конкретизируешь, - затягиваясь, спросил Сергей. - Как можно насолить Бушу?
- Тортом в него метнуть? Хотя это нацболовщина, - присоединился к разговору Тима.
- Я бы бомбу заложил на пути следования кортежа, - твердо проговорил Вит.
- Ты в своем уме? Похмелись, - Кулешов стряхнул пепел в стоявшую на полу стеклянную банку. - Террорист хренов. Федор, у тебя идей нет?
- Пока что нет.
- Ладно, все равно молодец, Правление через неделю, если что придумаешь, звони. Пора, перекур кончился.
Федора и Ксюшу приняли в фалангу единогласно. Расходились поздно, и Федор, показывая на припаркованный Ford Focus, предложил Кире подвести ее до дома. Она подняла на него удивленные глаза и, отказываясь, помахала ему раскрытой ладошкой. Расстроенный Федор грустно посмотрел ей в след.
- Еще один воздыхатель, - хлопнул его по плечу Кулешов. – Кира Лиознова - секс-символ, а вернее, даже фетиш Союза. Она это понимает, поэтому, даже кокетничая, в решающий момент всегда говорит "Нет". Можешь успокоиться по ее поводу. До встречи.

***

Документ из синей папки
МЕЛИХОВА КРИСТИНА СЕРГЕЕВНА
Родилась в 1974 году в семье инженеров. Закончила "Военмех", после рождения в 2002 году двойняшек-сыновей не работает. С мужем в разводе, живут на алименты. Член Великой Старой Партии с 1996 года, кандидат в члены ЦК. Репутация Мелиховой в «красной» фаланге держится на зверином чутье (женской интуиции?). Осторожна, обладает даром убеждения. Член Правления Союза, где представляет коммунистическую фалангу. Из всех фалангистов именно к ней наиболее прислушиваются "взрослые" партийцы. Слабости: внутренняя неготовность принимать быстрые решения, в меняющейся обстановке может потеряться.

***

Марина Еремеева, жена владельца "Ингредиентов плюс"

Через три часа они под руку вышли из гостиницы. Марина не скрывала хорошего настроения: Вадим оказался прекрасным любовником. Правда, в последнее время ей вообще везло на мужчин. Даже странно, что такие классные и вроде бы ничем не замороченные мужики проводят время в интернете, словно неудачники-онанисты.
Каких-то угрызений совести неверность у нее не вызывала. Это только секс. Муж Витечка, которого она уважала и даже, пожалуй, "нежнила" еще не надоел ей настолько, чтобы заводить постоянных любовников. Когда-нибудь это, видимо, случится, Витечке стукнул полтинник, через десять лет он будет пенсионером, тогда как она расцветет зрелой женской красотой. Но сейчас муж еще бодр, с ним не скучно, в том числе и в постели. Так что все эти незнакомцы из чата воспринимались Мариной как сексуальные агрегаты. А качественного секса много не бывает.
- Тебе прислать фотографии? - По тону Вадима ясно, что высылать он не хочет.
- Не-а, зачем они мне? Это мужские радости - рассматривать веселые картинки с собой в главной роли. - Марина пожала плечами. - Надеюсь, что ты не продашь их на порносайт.
- Да что ты. Никаких порносайтов. - Он засмеялся, целуя ее волосы. - К тому же без лица фотографировал, ты же видела.
Расставаясь, ни он, ни она не предложили обменяться телефонами. Прости-прощай...

- Ой, пожалуйста, выключите эту музыку.
Марина ненавидела русской шансон. Таксист обиженно шмыгнул носом, однако повиновался, замолчав до самого конца поездки. Только ругался одними губами на водителей-чайников. Марина скучала, в то же время радуясь, что не приходится из вежливости вести пустой ненужный разговор.
Такси остановилось на светофоре, пропуская перебегавшего улицу, старающегося успеть на зеленый одинокого пешехода. Марина узнала его сразу. А как же иначе? Первая любовь. Женечка Комаров, автора манифеста "кофеистов" - основанного им же движения художников, которые утверждали, что настоящее искусство должно быть похоже на крепкий кофе: бодрящим, насыщенным, заставляющим сердце бешено колотиться. Сам Женечка и картины писал сверхконцентрированным кофе; очень оригинально, Марине нравилось, хотя сама она, делавшая в творчестве даже не первые шаги, а первые шажки, не смела и заговаривать о присоединении к кофеистам.
Тридцатилетний теперь Женечка пять лет назад лишил ее девственности, объяснил преимущества свободной любви перед буржуазным ханжеством и подарил несколько книжек из родительской библиотеки. После чего потерял к ней, малолетке, всякий интерес. Марина некоторое время страдала, но, будучи девочкой гордой, в конце концов, плюнула и принялась активно реализовывать себя в качестве принципиальной фрилавщицы. А Женечка так и не нашел признания у всесильных художественных критиков и, как выразился общий знакомый, отправился на панель - стал уличным художником.

На следующее утро она решила приехать к нему в гости. Вот так, без звонка, свалиться как снег на голову.
- Манина?! Тьфу, Марина? - Женечка заморгал, изумленно затряс головой, словно пытаясь отогнать дьявольское наваждение.
- Ее сестра-близняшка. Ты меня пустишь или нет?
Марина наслаждалась произведенным эффектом. Она сильно похорошела за эти годы, превратившись из наивной, чуть угловатой девчонки в шикарную женщину, супругу преуспевающего предпринимателя, пусть и бесконечно далекую от образа добропорядочной матроны, вьющей на мужнины деньги уютное семейное гнездышко.
- Комаров, я же вижу, как ты на меня смотришь. Трахаться с тобой не буду, и не мечтай. Мне просто захотелось поболтать. Так что колись, рассказывай о своей жизни непризнанного гения.
Женечка заметно порозовел. Было в нем что-то женское, Марина наблюдала сейчас за своей первой любовью, все больше разочаровываясь. Пожалуй, как мужчина он ей не интересен. А ведь направляясь в гости, она была уверена в том, что они в итоге окажутся в койке. Секс с давним любовником должно быть, очарователен, думала она. Но нет, желание не приходило.
- Марина, хвастаться, в принципе нечем. Пишу портреты за деньги. Бодяга это все. Кофеизм выброшен на свалку истории искусств.
- Арт-критики не оценили? - Марина эффектно забросила ногу на ногу.
- Да ну их на хрен. За все время только одна публикация в прессе. Серега Кулешов из "Большого города" написал статью. Да и то скорее не о кофеизме, а о профсоюзе уличных художников, в котором я что-то вроде босса. Ты Серегу не знаешь, кстати? Могу познакомить. Через него, наверное, можно договориться с редакцией о скрытой рекламе твоего таланта. На разворот. Как тебе идейка? Капиталы твоего благоверного давно пора тратить на поддержку дарования молодой жены.
Женечка сделал огромный глоток пива. А Марина не могла сдержать улыбку, думая, что ее миловидный собеседник, если бы захотел, запросто нашел богатого гея-мецената. А может и не нашел - возраст критический, вот лет пять, а лучше десять назад...
- Профсоюз уличных художников? Не ожидала, что ты займешься общественной деятельностью. Умора.
- Ну, профсоюз - это сильно сказано. Членские взносы у нас идут в "пивкассу". Объяснять название нужно?
Марина хмыкнула - что тут непонятного.
- Представь, я чуть политикой не занялся. Серега, журналист, я о нем говорил сейчас, втянул меня в Молодежный союз левых фаланг. Вернее не меня, а весь профсоюз. Пришел к нам на собрание, агитировал, пока не напился и не упал под стол.
- Хорош агитатор, - она засмеялась. - Наливали ему как дорогому гостю?
- Типа того. Он же и вправду дорогой. Три страницы в "Большом городе" - очень недешевая штука. - Женечка поежился.
- Еще скажи, вы ему заплатили. - Марина скептически скривилась.
- В том-то и дело, что нет. Ну, разве для такого хорошего человека водки жалко?
- Не жалко, - согласилась девушка. - Так ты что, в депутаты собираешься?
- Типун тебе на твой сексуальный язык, - художник женственно всплеснул руками. - Депутат - это ругательство. Я же сказал не "занялся политикой", а "ЧУТЬ не занялся". Чувствуешь разницу? Мы в эти фаланги недолго игрались. Мужики на митинги таскаться не желали. Хотя коммуняк теперь уважают. Серега, он коммуняка. А кроме него ни одна сволочь о нас и наших проблемах не написала. Слушай, я просто с ума схожу. Марина... Не будь жестока, я хочу тебя...
Женечка потянулся к ней, схватил за талию, но Марина вырывалась, не давая ему шансов.
- Комаров, оставь эти придыхания для пятнадцатилетних дурочек. Ты вообразил, что я флиртую? Сказала "нет", и это означает "нет". Проводи меня до двери.
Он не пытался возражать и удерживать ее. Покорно и грустно поплелся в прихожую.
- Мы еще увидимся? Ты зайдешь?
- Возможно. Особенно, если ты порадуешь меня сообщением, что прошел очищающую процедуру кастрации. Ну, пока.
Зачем-то дразня, она тесно прижалась к Женечке, с нажимом, быстро, стимулируя эрекцию, сползла по его телу и столь же быстро выпрямилась. Поцеловала ошеломленного художника в щеку и искренне захохотала, изучив тупикующее выражение его лица.
- Это была шутка, Женечка. Будь здоров.

***

Документ из синей папки
КУЛЕШОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Родился в 1975 году в семье служащих. Закончил факультет журналистики СпбГУ. По окончании университета работал в различных СМИ в качестве внештатного автора. Вел авторскую программу на радио "Гармоника". В настоящее время - зав. отделом культуры и досуга журнала "Большой город". Не женат, детей нет. Креативен. Отличный оратор, обладает даром убеждения. Щедрый. Пользуется большим авторитетом у товарищей и коллег. Темперамент сангвинический. Политические взгляды ортодоксально-коммунистические. Член Великой Старой Партии с 1997 года. Неоднократно избирался в состав выборных органов, член бюро Санкт-Петербургского горкома партии. Редактор газеты "Ленинградский коммунист". Активист Молодежного союза левых фаланг, член Правления Союза, где представляет коммунистическую фалангу. Слабости: женщины.

***

Виктор Еремеев

Неизвестный «Друг», который так настойчиво предлагал ответить на его анонимные послания, не выходил на связь уже три недели. Черт его дери. Каждые сутки ожидания делали Виктора все более раздражительным. Работать по прежнему не хотелось, тем более что Костя прекрасно рулил компанией, обращаясь к нему только за советами. Виктор все чаще доставал из шкафа виски и, не смешивая напиток с пошлой шипучкой, опрокидывал сто грамм. Но сегодня он не притронулся к спиртному, потому что планировал сесть за руль сам.
Виктор доверял своему водителю Грине, основательному сорокалетнему мужику, обладавшему неистощимым запасом анекдотов. Но... Все-таки гринино присутствие будет излишним.
- Зинаида, я, скорее всего, пропаду до вечера. Позвоните Косте сами, скажите, чтобы меня сегодня не дергал.
Вчерашнее признание сына поразило его до глубины души. Одно дело разглагольствовать о социальном гуманизме и прочих благоглупостях, другое - вступать в какую-то левацкую организацию. "Союз левых фаланг". Фаланги - это что-то из древней истории, римские войны, цезарь и тому подобное.
- Мой сын - коммунист.
Виктор произнес это вслух, осторожно, словно пробуя новое блюдо. Отвратительно.
Марина тогда рассмеялась. Федька воспринял это как оскорбление и, хлопнув дверью, отправился в свою спальню. Перед сном жена объяснилась: на днях именно об этом проклятом "Союзе" ей рассказывал знакомый художник, который якобы там раньше числился.

Volvo Виктора остановилась у Катькиного сада.
- Мне нужен Евгений Комаров, он уличный художник. Не подскажите, как его найти?
Виктор с любопытством оглядел десяток художников, сидящих на складных стульчиках в окружении своих работ и табличек "Рисую портреты и шаржи с натуры и фото".
Навстречу Еремеев поднялся полный бородач.
- Он сейчас работает в другом месте, возле костела Святой Екатерины, три минуты ехать. Хотите портрет?
- Нет, спасибо, я к Евгению по личному делу. - Виктор едва заметно кивнул и быстро зашагал к машине.
Комаров обнаружился именно там, куда послал Виктора бородач. Еремеев безошибочно вычислил дружка жены среди дюжины художников разного возраста, пола и специализации. Из всех присутствующих, пожалуй, только этот кудрявый типчик с тонкими чертами лицами и "бородкой Атоса" мог заинтересовать его богемную супругу.
- Здравствуйте, Евгений Комаров - это вы?
Виктор постарался выбрать самую вежливую и доброжелательную из доступных ему интонаций, хотя типчик был ему откровенно неприятен. Совершенно очевидно, что Марина с ним когда-то спала. А может и сейчас спит, - подумал он с раздражением.
- Точно так, это я. У вас ко мне дело? Заказ?
Говоря это, Евгений всем своим видом показывал, что понимает: серьезный мужчина на Volvo приехал не по поводу портрета.
- Да, дело. Но не заказ. Хотя я хорошо вам заплачу, причем за сущую безделицу. Вы можете прямо сейчас собраться? Тут рядом замечательный рыбный ресторан "Америго Веспуччи".
Комаров не возражал.

- Вы не догадываетесь, кто я?
В ожидании горячего Виктор цедил через соломинку свежевыжатый сок.
- Увы.
Художник, волнуясь, дергал ногой.
- Меня зовут Виктор Егорович Еремеев, вы знакомы с моей женой Мариной, в девичестве Захаровой.
Комаров на секунду замер. Точно, они спят. Виктор с усилием подавил в себе приступ бешенства.
- Ах, ну да, конечно. Мне про вас рассказывали, Виктор Егорович. Какое же дело и о какой сумме может идти речь?
Виктор взял салфетку, достал из внутреннего кармана пиджака ручку с золотым пером и написал на ней "$2000". Затем перевернул салфетку к Комарову. Тот с радостным воодушевлением, не мигая, смотрел на нее секунд десять.
- Что же вы хотите от меня за эти деньги? Мою почку?
- Вы шутник, Женя, - Виктор выдержал паузу, замечая, что художник трясет ногой еще сильнее. - Мне нужна от вас информация. Реально она столько не стоит, я плачу за ваше молчание и за моральное право отрезать вам яйца, если хоть одна живая душа узнает об этом разговоре.
- Я вас слушаю, Виктор Егорович.
- Жена мне рассказала, что вы некоторое время были членом Молодежного союза левых фаланг. Это так?
Комаров затеребил бородку.
- Было дело, а зачем вам они нужны?
- Вы перепутали, Евгений. Плачу я, значит, мне и вопросы задавать.
Художник порозовел.
- Извините.
- Так вот. В этот Союз вступил один из моих родственников. Мне это совершенно не к чему. Мальчик вместо учебы будет тратить время на глупости. Вы хорошо знаете руководство организации?
Виктор отставил в сторону пустой стакан.
- Да, очень хорошо.
Комаров покосился на разрисованную салфетку.
- Женя, охарактеризуйте мне вожаков. Вы говорите, а я буду записывать и задавать вам уточняющие вопросы.
«Атосик» откинулся на спинку стула.
- Хорошо, давайте начнем с председателя Степана Ворошенко.
- Один момент, я достану бумагу...

Через час удовлетворенный Виктор щелкнул застежками дипломата.
- Тэкс, а телефоны этих отморозков у вас есть?
- Надо поискать, в принципе, я аккуратно храню номера. Да, думаю, что есть.
- С собой?
- Дома, конечно. Я вам могу позвонить и продиктовать или по электронной почте прислать.
Евгений выразительно посмотрел на салфетку – более чем прозрачный намек.
- Присылайте по почте, вот вам моя визитка. Да, у нас совсем остыло горячее. Вы ешьте, а я поеду. А чтобы процесс пищеварения шел у вас активнее...
Еремеев раскрыл дипломат.
- Здесь две тысячи долларов. Можете не пересчитывать. И помните - я заплатил вам за молчание.
Оглянувшись по сторонам, Комаров засунул пачки в сумку. А Виктор вынул из кошелька тысячарублевку.
- Этим расплатитесь с официантом. Удачи, жду завтра письмо с телефонами.
Выйдя из ресторана, он осознал, что действительно голоден. Но обедать с этим говнюком, беседовать о чем-то отвлеченном... Ну, уж нет, в городе полно заведений с хорошей кухней.
Еремеев прокрутил в голове рассказанное "Атосиком". Пожалуй, кандидатура для обработки ясна. Скупенький, завистливый мальчик - то, что надо. Но черт их, коммунистов знает, не исключено, что ничего не получится. Пошлет на три буквы и все. Нет, не пошлет, он ведь скупенький, а Виктор готов прилично раскошелиться.
А теперь все к дьяволу. Теперь только обед...

***

Клименко

Он сознательно держал паузу. В ожидании очередного письма "Друга" шеф сдавал на глазах. Егорыч крепкий мужик, и с нервами у него все в порядке, но он явственно психовал. Понимая, что сейчас нормально руководить фирмой не может, шеф передоверял оперативное управление "Ингредиентами" Константину. Клименко это устраивало на сто процентов, была б его воля, держал бы Егорыча в подвешенном состоянии бесконечно долго. Однако это невозможно, придется бросить новую косточку. Маленькую такую косточку, раскрывать карты время не подошло.

От: <Друг>
Кому: <Виктор Еремеев>
Тема: <Без темы>
Виктор Егорович, простите за молчание, я уезжал в командировку, меня не было в России. Вы спрашивали, сколько я хочу за доказательства измены Вашей жены.

Константин задумался. Поиграть в благородство и написать, что деньги не нужны? Пожалуй, это только насторожит шефа. Да и затраченные на жиголо доллары надо вернуть, желательно с процентами.

Думаю, сумма в 15000 долларов не покажется Вам слишком большой. Я хотел бы сохранить инкогнито и сейчас еще не знаю, как можно обеспечить передачу денег, чтобы гарантированно меня не выдать. Поэтому я беру паузу. Доказательства у меня на руках, собраны, можете не сомневаться.

Клименко закрыл сервер бесплатных почтовых ящиков, вышел из интернета и удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Надо посмотреть на шефа через полчасика... Он уже почувствовал вкус левых заработков, доступных топ-менеджерам. Позавчера получил откат от полиграфической конторы, которая будет делать для "Ингредиентов" многостраничный буклет. 800 долларов - сущие пустяки, но приятно, черт возьми. Еще на 1000 долларов он договорился с новым поставщиком продуктов в корпоративную столовую. Доказать факт отката практически невозможно, партнеры не заинтересованы сдавать его шефу, да тот мелочевкой заниматься и не станет. Тем более, сейчас.
Константин поднялся с кресла, встал во весь рост перед занимавшим полстены зеркалом. Увиденным он остался доволен. Серьезный мужчина 38-ми лет, широкие плечи, уверенный взгляд, дорогой костюм. Пора к Егорычу.
- Зина, Виктор Егорович у себя?
- У себя, Костя. С ним что-то происходит в последнее время. Замкнутый стал, нервный, раздражительный, вы это и сами наверняка замечали. Минут двадцать назад слышу - что-то разбил о пол или стенку. Что к чему? Ему никто не звонил, не заходил, так что психанул без повода. Я ничего не понимаю, откровенно говоря. Наорал на меня сегодня утром...
Секретарша удрученно вздохнула.
Константин сделал вид, что сочувствует ей и, постучавшись, толкнул дверь в кабинет шефа.
- Заходи, Костя, садись. Что случилось?
Виктор Егорович выглядел отвратительно. Он старательно отводил глаза от своего заместителя, показывая, что мечтает побыстрее завершить беседу.
- Виктор Егорович, это конечно, не мое дело... Словом, мне кажется, у вас проблемы. Я могу вам чем-то помочь? Мы ведь одна команда, вы говорили это сто раз и...
- Костя, вряд ли ты чем-то поможешь, - перебил Еремеев. - У меня сын чудит. Представь, Федька стал леворадикалом, вступил в коммуняки. Молодежный союз левых фаланг, не слыхал про такой? Ты ведь у нас тоже комсомольский активист, пусть и в прошлом.
- Что-то в интернете читал. Это они в масках Агранова по Невскому ходили? Их еще забрали на пару дней в ментовку, но потом по суду оправдали.
- Они-они. И вот теперь мой Федька будет с ними в масках бегать. Млять, я не могу свыкнуться с этой мыслью. Вот ведь дурь! Для кого я фирму строю? Для него, а он меня же и экспроприировать...
Клименко поразился тому, насколько шеф был убедителен в своем возмущении. Понятно, что это отмазка, настоящая причина не в сыне, а в жене, про которую ему только что напомнило электронное послание. Но, похоже, и Еремеев-младший нешуточно огорчал отца. Бедный-бедный Виктор Егорович, король Лир с ветвистыми рогами...
- И что вы намерены делать? Может, за границу сына послать?
- Я ему предлагал на лето уехать в Лондон, он отказался. Такие дела.
- Ну, до лета далеко, может еще передумает, - пожал плечами Константин.
- Дай-то бог, дай-то бог... Слушай, Костя, у меня к тебе просьба, - внезапно оживился шеф. - Я сам хотел, но думаю, у тебя лучше получится.
Клименко придвинулся к столу, всем видом демонстрируя, что ловит каждое слово.
- Я кое-что выяснил об этом сраном Союзе. Там есть один парень, с которым нужно попробовать договориться.
- О чем, Виктор Егорович?
- Пусть он сделает все возможное, чтобы Федька разочаровался в этом движении. Понимаешь? Пусть он сам уйдет, или его исключат. Сын у меня человек впечатлительный, поэтому, наверное, и пошел в коммуняки.
Константин улыбнулся.
- Виктор Егорович, вы этому деятелю заплатить хотите?
- Само собой. Причем не скупясь.
- Иезуитский способ привить сыну отвращение к политике, - все-таки Егорыч голова. Константину нравилась его решительность, склонность к нестандартным решениям, нелюбовь к сантиментам и излишним "принсипам". - Нет проблем, как мне с ним связаться?
- Вот тебе телефон и не затягивай, пожалуйста.
Шеф встал, давая понять, что разговор окончен.

***

Степан Ворошенко, лидер Молодежного союза левых фаланг

Он опаздывал – увязшая в пробке маршрутка ползла по проезжей части со скоростью старой черепахи, в итоге Степан плюнул и пошел пешком. Настроение у него было приподнятое, наконец-то хорошие новости перебили неприятный осадок от «просветительской» лекции знаменитого лидера парижского мая 68-го Даниэля Кон-Бендита. На эту лекцию он попал почти случайно, во время московской командировки, когда, уладив дела, нашел время встретиться со столичными леворадикалами, такими же, как он сам, беспартийными и политически неприкаянными.
- У коммунистов есть Великая старая партия, не идеальная, но все же. А у нас – что? Ради чего уродуемся? Куда двигаться, с кем работать?
Тощий как кузнечик Витька Тараскин, один из лидеров столичных анархистов, допивал третью кружку пива, повторяя и повторяя – «Ради чего? С кем работать? Что дальше?».
Степан лишь пожимал плечами. Можно подумать, он знал, ради чего. Против чего и кого – он бы объяснил на раз. Постаравшись, сформулировал бы и собственную позитивную платформу. Но она, платформа эта, по-хорошему, являлась лишь набором благих пожеланий, и Степан был не столь глуп, чтобы этого не понимать. Он запросто мог вступить в Великую старую партию, но считал такой шаг «нечестным», поскольку коммунистом все же не был. В левое движение он пришел после знакомства с Кулешовым, с которым как-то вместе ехал в поезде, да и протрепался пол-ночи в вагоне-ресторане. Долгий тогда был разговор, эмоциональный.
- Понимаешь, они меня лишили наследства. И тебя, и всех. Лишили страны, где был лучший в мире балет, лучший в мире хоккей, первый космонавт, победа в войне. Деды нам это оставили, а они отняли.
- Так давай к нам.
- В партию? Сережа, вы ж марксисты там, а я нет. Если хочешь, можешь меня назвать левым евразийцем, но не коммунистом.
- Да не в партию, мы тут один молодежный проект задумали…
Через полгода Степана избрали председателем МСЛФ, и на этом посту он оставался до сих пор, хотя, по большому счету, давно пора было давать дорогу молодым. И оставался-то, прежде всего, потому, что не знал ответа на те самые вопросы, что, как заведенный повторял пьяненький москвич Витька Тараскин.
- Куда двигаться, вот ты скажи, а? С кем работать? Кстати, – он вдруг встрепенулся – у тебя когда поезд? Тут Кон-Бендит в Москву приехал, не хочешь послушать?
Кон-Бендит был фигурой легендарной, символом «красного мая». Впрочем, прославился он еще за пару лет до 1968-го, когда во время торжественной речи французского министра образования по случаю открытия университетского бассейна попросил у министра закурить, а затем потребовал свободного доступа в девичью общагу.
Анархо-коммунист Кон-Бендит стал одним из вожаков студенческого мятежа против правительства Шарля де Голля, который чуть не перерос в настоящую революцию. Послушать его, ныне депутата Европарламента и активиста «зеленого» движения, было интересно, и Степан согласился.
В накуренном клубе собралась разношерстная публика, в основном, левые интеллектуалы – философы, журналисты, студенты-гуманитарии. Маленький пеговолосый Кон-Бендит приветствовал их, помахав ладошкой, и приступил к лекции.
Поначалу было скучно. Потом противно. Потом просто отвратительно. Бывший кумир революционного студенчества, анархист и бузотер превратился в типичное европейское политиканствующее мурло. Мурло, которое несло какую-то запредельную чушь про необходимость военного вторжения сил НАТО в Югославии, Афганистане, всюду, где нарушаются права человека. На этом месте пацифист Витька Тараскин не выдержал: встав со своего места, метнул в лектора полупустой пластиковой бутылкой из-под лимонада, крикнул «Вот говнюк!» и стал пробираться к выходу. За ним потянулись и другие – через пару минут выяснилось, что слушать про принуждение к демократии как миссию НАТО готовы лишь двое-трое журналистов, терпеливо дожидавшихся конца лекции, чтобы выполнить поручение редактора и задать несколько вопросов.
Тошнотворные впечатления от встречи с экс-бунтарем две недели мучили Степана. Он снова и снова задумывался – этот ублюдок из Европарламента, предавший идеалы юности, – ошибка природы или закономерность? Что с ним-то будет через тридцать-сорок лет? Если что-то подобное, то лучше сдохнуть молодым.

Но сегодня, сегодня, произошло нечто, отбросившее Кон-Бендита в дальний угол сознания Степана.
В "Толстом лузере" он появился последним. "Красные" Серега Кулешов, Вит, Генка, Кристи, Рома, социал-демократы Сашка и Эля Кузнецовы и юный Петя Брутер из его, Степана, центровой фаланги уже взяли кто пиво, кто кофе и уютно расположились в отдельном кабинете "Лузера". Правление "Союза" часто собиралось в этом заведении, со стороны напоминая развеселую компанию молодых людей, расслабляющихся после тяжелой трудовой недели.
- Босс как всегда появился в последний момент, - фыркнул, приветствуя Ворошенко, Генка Веселов.
- Прошу прощения. - Степан подозвал официантку, заказал чай с лимоном и хлопнул Генку по плечу. - Щас ты, Геннадий, узнаешь, почему я опоздал. В общем так, уважаемые. Сегодня касса нашей организации пополнилась двадцатью тысячами долларов. Прошу никого не падать в обморок.
Эмоциональная грузинка Эля не выдержала и, отчаянно жестикулируя, перекрывая радостно-удивленный галдеж, чуть ли закричала на все кафе.
- Степа, колись, откуда бабки? Давайте обмоем это дело! Блин, как же круто!!!
Ворошенко и сам окончательно отбросив серьезность, подпрыгивая на стуле, приобнял Кулешова.
- Серега, ты помнишь, неделю назад я говорил тебе о странном звонке? Чувак какой-то хотел узнать о Союзе поподробнее.
- Ну?
- Вот тебе и ну.
- Степан, ты достал уже тянуть резину. - Вит глазами просверлил в Ворошенко внушительную дырку. - Нам ведь интересно.
- Так вот что выяснилось. Лет пятнадцать назад... Петя, у тебя есть курево?
- Держи, хотя ты же вроде не дымишь? - розовощекий, крепкого телосложения первокурсник Брутер, самый молодой из присутствующих, выщелкнул из пачки сигарету с белым фильтром.
- Ворошенко, сейчас ребята тебя задушат, - не выдержала Кристи. - Смотри, Вит уже удавку готовит.
- Ладно-ладно, слушайте, -- Степан размял пальцами первую за много месяцев сигарету. - Лет пятнадцать назад жила в солнечном Узбекистане одна счастливая семья. Папа, мама и два сына. Папа быстро сориентировался в новых экономических условиях и занялся оптовой торговлей. Мама науку двигала. А сыновья потихоньку разгильдяйничали. Саша, дай, огня, пожалуйста.
Сашка Кузнецов, поблескивая квадратными очками, поднес Степану зажигалку.
- Так... - Ворошенко победно задрав подбородок, выпустил дым в потолок. - А в 1991-м папашка пошел ва-банк. Взял в кредит 10 миллионов долларов и закупил в Италии целый состав обуви, на весь Узбекистан бы хватило. Да вот незадача - вагоны оказались дырявыми, и пока поезд шел через всю Европу и пол-Азии, залило их дождем. О страховании тогда никто не думал. Короче, миллионы превратились в слизкую, никуда не годную, гнилостную дрянь из свинячей кожи. Папаша как узнал об этом, позвонил домой старшему сыну и сказал: "Вася, бери младшего брата, деньги из тумбочки и срочно улетай из страны"... Больше они о родителях, кстати, ничего не слышали... Денег в тумбочке было то ли три, то ли четыре тысячи долларов. Их хватило на билеты до Нью-Йорка и еще чутка осталось. Старшему восемнадцать лет, младшему шестнадцать. Английский оба знают в пределах средней школы. Профессии нет. Ситуация... И что придумал этот самый Вася. Посадил младшего в гостиничном номере, а сам арендовал на последние деньги шикарный лимузин и поехал в самый дорогой клуб. Там снял самую страшную девицу, переспал с ней, влюбил в себя и на следующий день вместе с братом переехал к ней домой. За счет американки выучился в Университете, заматерел, приспособился к заокеанской жизни. Теперь он владелец крупной фирмы, которая занимается оффшорным программированием. Заказы получает в Штатах, а колбасят их программисты в Индии и с недавних пор в России, точнее в Питере.
- А мы-то причем? - перебил Степана Рома Лаппо.
- А вот тут, Ромарио, начинается самое интересное. Вася этот к Америке приспособился, но возненавидел ее всей душой. Два у него любимых развлечения. Первое - ввалиться в Гарлем, встать у своей машины и начать публичную лекцию об афроамериканцах. В этой лекции он подробно рассказывает сколько раз он трахнет всех ниггеров Соединенных Штатов, как он познакомит их задницы с бейсбольной битой и тому подобное. Естественно, через пару минут вокруг Васи собирается внушительная толпа заинтересованных слушателей. Терпят они минуты три. Потом закатывают рукава и движутся в его сторону с очевидным желанием превратить морду оратора в кровавое месиво. И тут Васек достает пушку, и сандалит ей перед ногами черных братьев. Они шарахаются в сторону, а Вася садится в тачку и уезжает.
- Маразм, достебется он, в конце концов, - Кулешов неодобрительно покачал головой. - А второе развлечение этого отмороженного расиста?
- Вася купил себе крутейшую спортивную машину и гоняет на ней по американским трассам со средней скоростью 250-300 км в час. У них в Америке гаишники не сидят в машине с трубой, как наши, а стоят возле нее, лениво жуя пирожок. Так вот, пролетает этакий орел мимо американского ГИБДД с запредельной скоростью. Мент аж пирожком давится и пытается догнать нарушителя. Но не тут-то было, уровень машин несравним. Аттракцион заключается в следующем: собрать за собой как можно больше тачек с мигалками, желательно еще и вертолет, и попытаться смотать от них. Шансы тут пятьдесят на пятьдесят и Васю периодически лишают прав.
Кулешов удивленно присвистнул.
- Тю… Эка парня крутит американская мечта... Но право, причем здесь мы?
- А притом, что, открыв филиал в Питере, Вася потребовал от управляющего найти самую радикальную антиамериканскую тусовку и подарить ей двадцать пять тысяч долларов. Тот провел что-то вроде тендера и выбрал нас, правда, вытряс из меня пять штук, сволочь. Вася этот надеется, что деньги помогут нам хоть как-то насолить америкосам. Бабло я взял, как честным людям нам нужно что-то замутить на часть суммы. Вот собственно и усе. Вопросы есть?
- У меня вопрос, - Вит почесал затылок. - Что ж это за тропический ливень такой, который смог уничтожить целый поезд с обувью. И еще - неужели все вагоны дырявые были? Чушь какая-то.
Степан нахмурился. История, рассказанная управляющим, имела несколько тонких мест. Вит указал только на одно, а были и другие. Скажем, американские развлечения Васи казались нереальными. У черных тоже могли оказаться пистолеты, и тогда шутник мог не уйти от них живым. А за издевательства над полицейскими он скорее всего просто срок схлопотал. Да и визу в Штаты так быстро пацанам не получить... У них она что, готовая лежала?
- Черный, на эти вопросы у меня ответа нет. Что ты предлагаешь? Вернуть деньги?
Степан прищурился.
- Нет, но странная какая-то тема. Не исключено, что подстава эфэсбэшная.
- Да брось, выкинуть двадцать штук на нашу тусовку? Они их лучше пропьют, - вмешался Серега Кулешов. - Степа, а вот по поводу антиамериканской акции у нас есть идея. Мы нового парня приняли, он предложил что-то учудить во время визита в Питер Джорджа Буша, так сказать, младшего. Имея деньги, можно подготовить яркую акцию.
Вит повернулся к Кулешову:
- Сергей, задумайся. Сначала в организацию вступает буржуйский сынок, который выдает на гора предложение зачморить Буша. И тут же на нас с неба сваливается куча денег, достаточная даже для того, чтобы терракт устроить. Мне не нравятся такие совпадения, а в чудеса я не верю.
- Я тоже в чудеса не верю, - Степан отбросил волосы со лба. - Но в операцию спецслужб я не верю тоже. Серега прав, мы не настолько опасны, чтобы тратить на провокацию такие большие деньги. Насколько мне известно, ФСБ в нашей деятельности интересует только один аспект - тесное знакомство Сашки и Эли с представителями западных социал-демократических фондов и социалистических фондов.
Саша улыбнулся:
- Эти идиоты всерьез думают, что, растрясая фонды на оплату мирных обучающих семинаров, мы готовим "оранжевую революцию" а-ля Украина.
- Ага. При том, что очевидно: организовали ее не уличные горлопаны, а хохляцкая Служба безопасности. СБУ-шники предпочли проамериканского Ющенко ставленнику криминала Януковичу, который бы прищучил их в два счета. Ладно, ребята, давайте не отвлекаться. Что там за буржуйский сынок, и как можно зачморить Буша?
Степан вопросительно посмотрел на Кулешова. Обычно предложения красной фаланги доносил до Правления Союза именно он. Но слово несколько неожиданно попросил Вит.
- Парня зовут Федор, его отец достаточно крупный бизнесмен. Вьюнош, скажу честно, мне не понравился. Типичный мажор, поиграется с нами и уйдет, Кулешов от него в восторге, но я этих восторгов не разделяю. А предложение у него было неконкретное, просто сказал, что скоро здесь будет Буш, а в Европе его встречают демонстрациями и всяческими плевками. Хотя я уверен, что сам он в петлю голову класть не станет и в радикальной акции участия не примет. За экстремизм можно из университета вылететь, и папа по головке не погладит, лишит карманных расходов. И на что мальчик будет бензин для фордешника покупать?
Ворошенко опять нахмурился. Тирада Вита была яростно агрессивна, он аж лучился ненавистью, глумясь над неизвестным ему, Степану, парнем. Лидер Союза перевел разговор в более конструктивное русло.
- Кто-нибудь знает, когда именно приедет Буш?
- Примерно через три месяца. У них с Аграновым саммит на двоих в Константиновском дворце в Стрельне, - отозвался Кулешов.
- Туда нас не пустят, - размышлял вслух Ворошенко. - Кулешов, ты же журналист, попробуй по своим каналам выяснить точную программу пребывания Буша в Петербурге.
- Яволь, товарищ фюрер. К следующему заседанию Правления постараюсь добыть. - Серега встал. - Ребята, отпустите меня сейчас, очень надо уйти, а кворум у вас и без меня останется.
- Ладно, иди.
- Единственно, я хотел перед уходом сказать Черному. Вит, нельзя так отзываться о своих, которые еще никак не проявили свою гнилую суЧность. Ты же знаешь, будет причина, я первый его с говном смешаю. А сейчас он мне такой же товарищ, как и ты. Всем пока.
Серега попрощался со всеми за руку, а Степан продолжил вести Правление:
- Ладно, лирика закончена, теперь по повестке дня...

***
Документ из синей папки
ВОРОШЕНКО СТЕПАН ВАЛЕРИЕВИЧ
Родился в 1976 году в семье военнослужащего и учительницы. Закончил философский факультет СпбГУ. Работает бренд-менеджером. В настоящее время - в компании "Фултон". В разводе, детей нет. Харизматический лидер. Пользуется авторитетом у товарищей, популярен у женщин. Темперамент холерический. Нечувствителен к физической боли, закаленный, хороший спортсмен: стрелок, лыжник, парашютист. Беспартийный, политические взгляды можно охарактеризовать как леводемократические. Сам себя называет "левым евразийцем". Председатель Правления Молодежного союза левых фаланг, входит в фалангу неприсоединившихся левых "Социальная альтернатива". Неоднократно задерживался милицией за организацию несанкционированных гражданских акций. Слабости: обидчив, самолюбив.

***

Федор Еремеев

- Кира, у тебя потрясающие глаза...
- Это не оригинально. К тому же когда женщине говорят про глаза, значит, больше не о чем.
Федор понимал, что чудовищно тупит, но поделать с собой ничего не мог. Сидящая напротив девушка совершенно не старалась его соблазнить. Это парадоксальным образом заводило его все больше, лишая, однако, возможности предаться обычному флирту. Девицы, которых он приглашал на свидания, обычно заявлялись в глубоком декольте, коротеньком платье, активно демонстрировали свою сексуальность и ухоженность. Федор - завидный бой-френд, его считали щедрым, остроумным, способным на поступок и относительно верным. Отец на 18-летие подарил ему хорошую иномарку. И в компании золотой молодежи, от которой он стал отдаляться месяцев пять-шесть назад, на Еремеева-младшего заглядывались многие девушки. А эта Кира... Она даже не кокетничала. Спокойно пила мартини, надела глухой свитер и простые брючки.
- Федя, у тебя есть подруга?
- Сейчас нет.
- А что ты хочешь от меня, почему решил пригласить сюда? – спросила Кира, обводя взглядом интерьер мажорской кофейни.
- Честно, не знаю. Я привык приглашать в кафе девушек, которые мне нравятся.
- Давай уйдем отсюда, я хочу погулять по городу.
- Давай! - произнес Федор с облегчением, разговор не клеился, он не знал как себя вести.
К вечеру девушка оттаяла. Она улыбалась его шуткам, с любопытством, но без видимой зависти слушала истории из жизни детей богатых родителей, расспрашивала про отца и "мою вторую маму", как называл Марину Федор.
- Сергей говорил мне, что ты фетиш Союза.
Кира засмеялась:
- Я знаю эту кулешовскую теорию. Он первое время предлагал себя в любовники, цветы дарил. Но не приставал, надо отдать ему должное. Не навязывался, скорее намекал. Другие были куда более активны. Но мне это совершенно не нужно.
Тут помимо воли засмеялся уже Федор:
- И другие тоже? Генка, Рома, Вит, Тима?
- Рома и Тима нет. А вот Генка Веселов как-то напился, кажется, на вечеринке к 23 февраля и на коленях передо мной стоял. Целовал мне руки, замуж звал. Умора. И Вит... Это вообще тяжелый случай, не хочу рассказывать.
Она закусила губу, а у Федора предательски кольнуло сердце.
- Ну, вот и мой дом. Спасибо, что подвез.
- Кира... Можно тебя поцеловать?
- Ты все-таки мальчишка еще. Такие вещи у женщины не спрашивают.
Еремеев-младший вздохнул. Она потрепала ему волосы, чмокнула в щеку и, не давая ему опомниться, выпорхнула из машины.
- Тебя проводить до двери? – крикнул Федор вслед. - В парадном могут быть маньяки.
- Все местные маньяки учились со мной в школе. Пока!
Он проводил ее взглядом, проклиная себя за неловкость. "Можно тебя поцеловать?" Не мужик еще, мальчишка. Кира права.

Отец с Мариной уже спали. Вот и хорошо. Отец стал совершено невозможен, с ним сейчас лучше не сталкиваться. Если бы Федор знал, что известие об его вступлении в Союз вызовет такую реакцию, наверное, он бы умолчал о присоединении к фалангистам. Батя даже с женой холоден, хотя она вообще не причем. Федор все чаще замечал его с бутылкой виски, а ведь раньше отец никогда не пил в одиночку. Может, у них с Мариной нелады? Еремеев-младший недолюбливал "свою вторую маму", но вовсе не желал ей зла. К тому же после знакомства с Мариной отец, похоронивший первую жену десять лет назад, заметно расцвел.
Ничего, отец меня поймет, - думал Федор, засыпая, - он классный, в сущности, мужик и я его единственный сын. И вообще все будет хорошо. У него, у меня и… и у Киры...

***

Клименко

Константин слегка волновался перед встречей с этим Виталием Черненко. Казалось бы с чего эти треволнения, а вот на тебе. Шеф приказал не жалеть денег, но скорее всего парнишка удовлетворится небольшой суммой. Вопрос, впрочем, не в деньгах, а в том, согласится ли этот деятель работать в принципе.
Он не стал по телефону излагать суть дела, сказал только, что есть разговор. Встречу назначили в сквере у памятника Пушкину. Виталий описал себя, поэтому Клименко сразу опознал его среди немногих молодых людей, сидящих в одиночестве на окружавших памятник парковых диванах.
- Здравствуйте, Виталий.
Навстречу ему поднялся высокий смуглый брюнет в черном пальто со спортивной сумкой на коленях.
- Здравствуйте, Константин Григорьевич.
Холодный, цепкий, сверлящий в собеседнике отверстие взгляд Виталия совсем не вдохновлял Константина на беседу. Но - к делу.
- Я знаю, что к вам в Союз фаланг недавно вступил новичок, его зовут Федор Еремеев.
- И что?
- Я могу быть с вами откровенен?
- Вот уж не знаю, я обета молчания вам не давал, и давать не собираюсь, - глухо ответил парень.
Константин почесал переносицу. Разговор с этим леваком оказался еще менее приятным, чем представлялась ранее.
- Хорошо, я не требую от вас никаких обетов, вы не рыцарь, а я не прекрасная дама, просто выслушайте. Видите ли, Федор Еремеев - сын успешного предпринимателя. Отец крайне недоволен политической деятельностью сына. Но давить на него он не может. Поэтому он просит... Он просит вас ему помочь.
- Чушь какая-то, - Виталий смачно плюнул в массивную урну. - Чем я могу ему помочь и главное - зачем мне это?
- Нужно создать для Федора такую атмосферу в вашей организации, чтобы он сам оттуда вышел. Или сделать так, чтобы его исключили. И только.
- И только?! - иронично повторил Виталий.
- Я уверен, что вы сможете это сделать. Поверьте, я знаю, сам много лет занимался общественной работой, был завотделом райкома ВЛКСМ. Если необходимо, могу вас проконсультировать, рассказать, как это делается.
И не давая Виталию возможности возразить, Константин продолжил:
- Просьба щекотливая, я понимаю ваше душевное состояние. Моральные проблемы будут компенсированы. Тысячи долларов хватит?
Виталий хмыкнул.
- Тысяча долларов, говорите? Это вообще несерьезно. Я мог бы подумать, если вы бы предложили... Ну, десятку, скажем. Короче, я пошел.
Виталий так презрительно посмотрел на Константина, что тот аж вспыхнул. Что себе позволяет этот щенок?
- Хрен с тобой, десять тысяч, так десять тысяч.
- Мы разве перешли на ты? Я, впрочем, не против. И когда ты мне передашь эти деньги?
Над Константином откровенно глумились. Он уже пожалел, что согласился на просьбу шефа. Молодой наглец вел себя как звезда киноэкрана, которую нанимали для участия в детском утреннике. А он, Константин, тогда кто? Замдиректора детсада?
- Деньги я тебе передам, когда дело будет сделано.
- Не катит. У меня может не получиться, а зачем я тогда напрягался?
- Что же ты предлагаешь?
- Половину вперед, авансом. Половину - в конце.
- Мне необходимо посоветоваться. Посиди здесь, я отойду в сторонку, позвоню по сотовому телефону.
Константин набрал номер шефа.
- Виктор Егорович. У меня сейчас встреча с Виталием Черненко, тем самым.
- Я понял. И как он, согласен?
- Кажется да. Но ведет себя нахально, ублюдок. Требует десять тысяч долларов, причем пять - авансом.
- Ого! - в голосе шефа угадывались уважительные нотки. - Оппозиционеры нынче дорого себя оценивают. Ладно, дай ему пять штук из представительского фонда.
- Понял, Виктор Егорович.
- Будь.
Клименко вернулся к скамейке, где сидел Виталий.
- Твои условия приняты. Пять штук получишь завтра. Встречаемся на этом же месте в девятнадцать ноль-ноль.
- Мне в семь часов неудобно. Я приду в восемнадцать тридцать, и буду ждать десять минут.
Клименко еле удержал себя в руках. Сейчас он с удовольствием задушил бы этого гада, который издевался над ним, выставляя не покупателем, а просителем.

***

Кулешов

Джордж Буш приедет в Петербург на встречу с Аграновым, президенты будут жить в коттеджах возле Константиновского дворца в Стрельне. Им предстоит обсудить положение в Ираке и последние инициативы Кремля по урегулировании ближневосточной проблемы. Ожидается, что американский президент поднимет в разговоре с нашим вопросы о гарантиях инвестиций в российскую экономику, и, скорее всего, грядущем отстранении от власти в Белоруссии Александра Лукашенко. В программу визита входят также посещение Галереи драгоценностей Эрмитажа и встреча со студентами Госуниверситета.
Все это Сергей выяснил у заведующего отделом политики журнала "Большой город", где работал последние два года. Леня Верлугин - один из самых информированных политических журналистов в Питере, ему можно верить.
Ну что ж. Ситуация прояснялась. Соваться в Стрельню бесполезно, вычислят на подходе, заломают руки, упекут в кутузку. Эрмитаж? Дворцовую наверняка перекроют по периметру, музей закроют для обычных посетителей, там тоже ловить нечего. А вот встреча со студентами... Кто у нас в СПбГУ учится? Кира, Генка, Коля Абрамов, Никита Пелипенко, Таня Прилепская, Ксюша Бортко. В степиной фаланге - Петя Брутер. У социал-демократов - Вера Мартынова, Андрей Винецкий, наверняка еще кто-то. Чуть не забыл, в универе учится новичок, Федор Еремеев.
- И что из этого следует? - вслух спросил себя Сергей. - Пока что, в общем, ничего.
Он налил себе кофе на редакционной кухне и углубился в чтение материалов очередного номера журнала. Блин, опять Римма рекламирует уродов.
Корреспондент отдела культуры и досуга Римма Третьякова утверждала, что является непрямым, но все же потомком знаменитого мецената, основателя одноименной галереи в Москве. И на этом основании брала на себя смелость поддерживать всяческие нетрадиционные культурные начинания. Ее подозревали в "джинсе", то есть взимании денег с героев публикаций, но доказательств не было. На этот раз Римма взахлеб восторгалась гениальным новатором, делавшим высокохудожественные аппликации из лобковых волос манекенщиц. Охренеть!
- Кулешов, тебя барин ищет, - крикнула пробегавшая мимо Валька Трофимова из отдела распространения.
- Спасибо, Валя. Не знаешь, зачем я ему понадобился?
- Аллах его знает. Серега, я тороплюсь.
Барином они называли владельца и главного редактора "Большого города" Александра Ароновича Гольдштейна. Вальяжный, умный еврей, говорящий всегда громко и всегда по делу. Принимая Кулешова на работу, он долго выяснял его видение культурной ситуации. А потом, вроде удовлетворившись и помолчав немного, поинтересовался:
- Сергей, а какие у вас политические взгляды?
Вопрос был неприятный. Врать Кулешов не собирался, считая это ниже своего достоинства. Сказать правду, поведать мистеру Гольдштейну, что уже давно хранишь дома членский билет Великой Старой партии? Верный путь лишиться работы, которая была практически получена.
- Я сторонник цивилизованного антиглобализма. Взгляды у меня левые.
- Эге.
Барин тогда посмотрел на Кулешова с интересом.
- Ладно, мы вас берем на досуг и культуру, а не на политотдел, так что это не очень важно.
С тех пор они почти не говорили о политике, впрочем, разговоров тет-а-тет у них вообще было немного. Последний раз Александр Аронович вызывал его в кабинет три недели назад - после возмущенного звонка известного питерского артиста Семена Бурмана.
Незадолго до этого Римма взяла у Бурмана интервью и принесла его на подпись Кулешову.
- Риммочка, посмотри, что ты пишешь: "Глядя на мой объемный живот, холодильник довольно урчит и намертво прикрывает свои дверцы, жалеет меня, хочет, чтобы похудел". По смыслу фразы холодильник должен урчать НЕдовольно.
- Сергей, это не я пишу, это Бурман так сказал. Текст он утвердил.
Римма заметно обиделась.
- Блин, надо было мне сначала показать... Да бог с ним, исправь на мою ответственность, он, скорее всего, оговорился.
Оказывается, Бурман не оговорился, а сказал именно то, что думал. Мелочь, ерундистика, однако вмешательство Кулешова в ход его мыслей вызвал у артиста приступ гневливости. Гольдштейн согласился с правотой Сергея, но ссориться с Бурманом не хотел, тем более что формально последний имел повод для возмущения. Барин вызвал Кулешова.
- Сережа, что будем делать? Семен орет, что подаст на нас в суд. Это бред, само собой. Но раструбить на весь свет, какие в "Большом городе" нехорошие люди работают, может легко.
- Александр Абрамович, виноват я, мне и разбираться. Только одна просьба - выделите мне хороший коньяк из своих запасов.
Кулешов покосился на массивный бар в кабинете Гольдштейна.
- Ход твоих мыслей понял, держи бутылку.
Бурман пришел в редакцию насупленным. С трехдневной щетиной и потертой авоськой в руках. Буркнул что-то нечленораздельное в ответ на приветствие Сергея, а потом разразился длиннющей тирадой по поводу журналистов, которые совершенно не уважают людей, о которых пишут. Кулешов слушал и смеялся. Знаменитый комический артист и возмущался артистично. Сыпал забавными историями из своей жизни. Рассказывал анекдоты. Через пять минут Кулешов достал припасенную бутылку, две стопки, лимончик и шоколадку. Он не перебивал Бурмана, тому нужен был не собеседник, а слушатель. И... бармен, с ролью которого Сергей справлялся с легкостью. Расставались они по-приятельски. А Кулешов в последствие не раз вспоминал бурмановский завет: "Никогда не говори о людях плохо, потому что тот, кому ты говоришь, может оказаться во сто крат хуже"...

Барин показал Сергею на стул, бросил лежавшие перед ним бумаги на высокую стопку документов, газет, журналов, которые копились в самом углу громадного дубового стола, ожидая, когда владелец кабинета сподобиться их разобрать.
- Тебя с телевидения разыскивали.
- И чего хотят?
- Приглашают на прямой эфир. Причем, заметь, не как нашего журналиста, а как левого активиста.
Кулешов напрягся. Идиоты! Не могли в партийный офис позвонить. Теперь барин ему плешь проест.
- Да ладно тебе, не дергайся. Неужели ты думаешь, я такой наивный и в интернете про тебя не читал?
Сергей молчал.
- Ты знаешь, я человек либеральный, вас, коммунистов, не люблю. Однако как либерал уважаю право каждого человека думать так, как он хочет. В общем, вот тебе телефон девочки с ТВ. Она просила позвонить сегодня.

На следующий день Кулешов шагал по коридору телецентра навстречу ведущему популярной молодежной программы Роберту Кипиани. Бобби, как звали его коллеги, был приверженцем скандальной журналистики и легких провокаций в прямом эфире. Авторитетов Кипиани не признавал, от него доставалось и манерным оперным дивам, и напыщенным депутатам Госдумы. Его опасались и не любили, но в кресло гостя передачи садились с радостью. Потому что программа "ТВ он-лайн", которую вел Роберт, считалась самой рейтинговой на питерском телевидении. Чуть ли не единственной способной отнять аудиторию у центральных каналов.
Кулешов был шапочно знаком с Кипиани, он понимал, что приглашен для глума и высмеивания. Позволить этого Сергей не мог, поэтому приготовил несколько домашних заготовок.
- Так это же Котовский! Знаменитый бессарабский Робин Гуд! Так это же Котовский! И поэт, и джентльмен, и баламут! Так это же Котовский! Ярче Солнца лысым черепом блестит! Его слава впереди него лети-и-и-и-ит! - приветствовал Кулешов абсолютно лысого Кипиани песенкой популярной рок-группы "Запрещенные барабанщики".
- Сережа, я смотрю, твой боевой дух в норме, - рассмеялся Кипиани. - Это замечательно, значит, передача получится веселой. Слушай, может ты мне пинок в эфире дашь? А я тебе отвечу? А?
- Бобби, это лишнее, но скучно не будет, обещаю.
- О кей! Ирочка, проводи товарища к гримеру.
Низкорослая, почти лилипутка, девчушка завела Кулешова в гримерку. Сергей никогда еще не выступал на ТВ, так что манипуляции, производимые с лицом, для него были внове. Девушка-гример, не замолкая ни на минутку, полировала его лицо пропитанными салфетками, пудрила, накладывала какую-то специальную косметику. Мешая ему сосредоточиться, она в то же время расслабляла Сергея своей болтовней. Так что к эфиру он подошел лишенный какого-либо волнения.
- Дорогие друзья, мы начинаем программу. Наш первый гость сегодня эээ... - Роберт заглянул в блокнот, - ...один из лидеров Молодежного союза левых фаланг Сергей Кулешов. Организация левая, не побоюсь этого слова почти коммунистическая. Да-да, друзья мои, есть в нашем городе такое уникальное явление как молодые и пышущие здоровьем коммунисты. А вы думали, одни старушки остались? Фигушки. Сергей, я щас открою телезрителям страшную тайну - вы не только оппозиционер, но и успешный журналист, редактор отдела культуры журнала "Большой город". Что-то я не пойму, как журнальный глянец сочетается с примитивной совковой стилистикой коммунистов? У вас раздвоение личности?
- Вовсе нет. В нашей Партии есть разные люди, тем она и сильна. А почему стилистику коммунистов вы называете примитивной? Сравните советские песни Пахмутовой и муси-пуси Кати Лель.
- Сергей, сколько при коммунизме будет пиво стоить?
Ну вот, началось, - подумал Кулешов... Только бы не растеряться, только бы не растеряться...
- Дружище Кипиани, у вас вроде высшее образование и читали вы явно не только букварь. При коммунизме пиво будет бесплатным. Как и все остальное. Деньги-то отомрут!
Бобби скорчил гримасу недоверия.
- Пиво - и бесплатно? Это утопия! Но такой строй мне нравится. У меня есть шанс дожить до халявного "Гиннеса"?
- У вас нет, это далекая перспектива.
Сергей чувствовал себя глуповато. Как и ожидалось, Бобби начал издеваться.
- Слушайте, а революция будет?
- Будет, - уверенно ответил Кулешов.
- Готовите?
Вопрос загнал Кулешова в тупик. Ответить "готовим" нельзя - это, к сожалению, неправда. Не будешь же долго и нудно объяснять про отсутствие революционной ситуации. Ответить "не готовим" тоже нельзя: Бобби зачморит, мол, какие же вы тогда большевики-ленинцы, словом западло. Мозг заработал с удвоенной силой и нашел единственно верный вариант:
- Готовимся. Революцию будут делать не партии и не левые молодежные организации, а народ. Роберт, вот вы стебетесь, а не знаете, что у меня в кармане совсем не стебный билет Великой Старой партии. Партии, в которую ломанутся беспринципные чиновники и продажные журналисты сразу после победы революции. Но мы их в нее не примем. Вам в порядке исключения я готов показать этот билет.
Кулешов залез в карман, достал красную книжечку.
- Держите, Роберт.
- Нееет! – закричал ведущий. - Не надо!
- Вы боитесь, Роберт, я так и думал. Вытрите лысину, она у вас вспотела от страха! А телезрителям я партбилет все-таки покажу.
Кулешов подошел к телеоператору и протянул книжечку к равнодушному зрачку камеры.
- Всех честных, неравнодушных людей ждут в организованной оппозиции, а молодежь - в нашем Союзе левых фаланг. Скоро в Питер приезжает кровавый дебильный маньяк Джордж Буш, приглашаю юношей и девушек принять участие в теплой встрече американского президента.

После эфира он пил чай в столовке телецентра. Неожиданно в помещение влетел Роберт.
- Ну, старичок, ты крут. Умыл меня конкретно, жаль, пинок не дал. Я твой должник, пишите письма.
Роберт выскочил из столовки так же стремительно, как и влетел в нее. А Кулешов, помешивая ложечкой сахар, думал о том, что слово сказано, теперь надо отвечать за базар. Буша точно придется чморить...

***

Федор Еремеев

- Товарищи, начинаем работать по повестке дня. Первым у нас значится вопрос о нахождении в организации Демьяна Иванова, - Кулешов был непривычно жесток. - Демьян на днях признался мне, что он вступил в ЛДПР, к Жириновскому. Я думаю, что членство в ЛДПР, партии, которая не нуждается в особых представлениях, несовместимо с нахождением в наших рядах. Демьян, тебе есть, что сказать в свое оправдание?
Федор еще не сталкивался с Демьяном, щуплым мальчишкой с полупанковским начесом на голове.
-- Да, я в-вступил. Но, блин, это же просто так. Они м-мне дали три футболки с эмблемой и годовую проходку в к-клуб "Красный жеребец", - затараторил мальчишка, слегка заикаясь. - Я все равно наш, в смысле ваш, в смысле, ну в-вы поняли.
- В "Красный жеребец"? - Кулешов театрально вознес руки к небу. - Иванов, ты хоть представляешь, какой в этом стрип-клубе фейс-контроль? И какой там ценник? Туда барыги ходят девочек снимать, а ты что там делать будешь? Ты же даже сока там купить не сможешь, если вообще туда попадешь.
- Можно мне? - слова попросил столяр Тима. - Серега не говорит, а я стесняться не буду. То, что Иванов беспринципный люмпен, которого гнать надо, это давно понятно. Мы с Кулешовым недавно зашли в кабачок... А за нами увязался Иванов. Я в тот день не работал, но у Сереги был обеденный перерыв. Короче, спиртного он не взял, заказал нам троим кофе. Иванов аж завизжал: "Мне не кофе, а пива". Серега ему и говорит: "Пиво будете покупать на свои, юноша". Мы болтали о всякой фигне, Демьян нас развлекал очень серьезными историями, типа как ему Шнур из "Ленинграда" один раз пожал "вот эту самую руку" и как он потом эту руку месяц не мыл.
Федор смеялся вместе со всеми. Тима продолжал:
- Кулешов еще разорился на апельсиновый сок, не обращая внимания на вопли Демьяна по поводу пива. И вот, блин, кульминация...
Столяр выдержал эффектную паузу.
- Мимо нашего столика проходила бабулька с подносом, на котором стояло недопитое пиво. Так этот молодец, - Тима ткнул пальцем в Демьяна, - вскочил и, протянув свои лапки к подносу, заорал: "Женщина, дайте мне допить это пиво".
Кулешов вклинился в рассказ Тимы:
- Помнишь, мы с тобой, не сговариваясь, выскочили из кафе. Самое обидное, что я в этом заведении частенько обедаю, там меня знают.
- Да уж, и я всю жизнь мечтал с попрошайкой в кабаке сидеть.
Федору, хотя он и неопытен был в таких делах, стало ясно, что Демьяна исключат. Тот сидел как на иголках, попеременно краснея и бледнея. Никто ему не сочувствовал.
- С таким подходом к жизни Демьян нас может в любой момент опозорить. Тима прав - это люмпенство, - говорил Кулешов. - Но исключить я предлагаю Иванова не за это, потому как в Уставе понятие "люмпен" отсутствует, а за членство в ЛДПР. Иванов - кто-то вроде Мальчиша-Плохиша. Тот продался за банку варенья и корзину печенья. А Демьян - за футболки и билет в стрип-клуб.
- А что, рабочий человек не может после рабочего дня пива выпить? – взвился, наконец, Демьян.
- Рабочий человек на свои пьет, - наморщил лоб столяр Тима. - Кулешов, предлагаю голосовать за исключение.
Решение было принято единогласно, поддержал его и Федор. Кулешов выждал несколько секунд. А затем сказал:
- Господин Иванов, покиньте помещение.
Демьян продолжал сидеть.
- Я же сказал, Иванов, пошел вон. У вас есть право апеллировать к контрольной комиссии Союза, - в голосе Кулешова послышались металлические нотки.
Исключенный мальчишка, вжав голову в плечи, медленно вышел из комнаты. А слово взял Вит:
- Ребята, вот мы сейчас выгнали Иванова. Это правильное, принципиальное решение. Но я хочу спросить: всегда ли мы так принципиальны? Мы исключаем люмпенов, но принимаем буржуа. Я уверен, что наследник хозяина фирмы, эксплуататора, Федор Еремеев, пришел к нам поиграть в левизну. Это в лучшем случае. А в худшем - был подослан, не знаю уж кем.
Пораженный Федор опустил глаза. Оправдываться, опровергать слова Вита? Все молчали и Еремеев-младший воспринял эту тишину однозначно...
Оказывается, Иванов ушел недалеко. Он присел на корточках у стенки подъезда и смолил беломорину.
- Че, тебя тоже исключили?
- Пока еще нет, но возможно исключат.
Вне себя от злости, Федор достал сигарету.
Мальчишка поднялся с корточек.
- Плюнь ты на них, давай со мной в ЛДПР, я тебя рекомендую.
- Да пошел ты...
Федор принял решение: он не сдастся, он докажет им всем, что не случайный здесь человек. В кармане затрезвонил телефон. Это Кулешов:
- Федь, ты, надеюсь, поблизости? Возвращайся, не психуй, потом мы еще поговорим на эту тему. А сейчас будет перекур, все успокоятся.
- Хорошо.
Дверь открылась и на площадку гурьбой вывалились курящие фалангисты. Еремеев-младший встал у стеночки, где только что сидел мальчишка Демьян и слушал Кулешова. Сергей рассказывал про какого-то своего приятеля.
- Так вот, этот Калманович, который клялся и божился, что не спит со своими студентками, все-таки не выдержал напора какой-то первокурсницы. Ну, понятно: молодой доктор наук, умница, да еще и вылитый Николай II. А у девочки раньше был воздыхатель-курсант, вообразивший, что Саша увел у него девчонку. Нашел его телефон, пригласил на встречу, якобы, чтобы показать историческую статью. А на этой встрече взял и долбанул сзади пивной бутылкой.
- Ни хрена себе, - удивилась Кристи. - Так же и убить можно.
- Вообще-то юристы и квалифицируют такие темы как покушение на убийство, у Саши голова разбита. Отсюда первый вариант: посадить дурака лет на пять-восемь. Второй вариант предложили Сашкины друзья: выдернуть ноги. Но гуманист и патриот Калманович в первую очередь думал не о мести, а о родной стране, которой такие глупые офицеры не нужны. Поэтому он выбрал третий вариант: отправился к начальнику училища и популярно объяснил, что психически неуравновешенным Отелло в войсках не место. На днях курсанта отправят в армию солдатом.
- Забавно, слушай, это тот Калманович, который с нами на "Вахту памяти" в область ездил? - спрашивает Рома.
- Тот-тот. Пока курим, я еще одну историю расскажу из Сашиной жизни. Калманович устроился в музей Достоевского экскурсоводом. Подработать на лето. И надо ж такому случится, что в первый же рабочий день в музей привезли делегацию девочек-ткачих из Мухосранска, глупеньких и симпатичных. Калманович как группу увидел, хвост распушил… Вместо скучного музейного гида девочки столкнулись с артистом-ловеласом. Калманович перебегал от одного экспоната другому, предлагая "барышням" следовать за собой и пряча монументальную эрекцию. "Барышни" открыв рот, слушали экскурсовода и тут - БАЦ - размахавшийся руками Калманович...
Вит и окружавшие его фалангисты в этот момент покинули курилку, не дождавшись окончания рассказа. Кулешов посмотрел Черному вслед и продолжил:
- Короче, уронил Саша портрет Достоевского. Трагедия в том, что уронил он его прямо на угол стола, прорвав дырищу в этом шедевре реалистического искусства. Калмановича уволили в тот же день, но проникшиеся "барышни" согласились встретиться с ним вечером в неофициальной обстановке. Что было дальше, Калманович рассказывать отказывается. Ладно, перекур закончен.
Федор досидел до конца собрания, не проронив ни слова. Потом, нервничая, поймал Сергея за рукав:
- Ты хотел поговорить.
Они расположились в уютной кофейне, и Кулешов неожиданно протягивает Федору руку:
- С боевым тебя крещением. Если бы ушел и не вернулся, значит, Вит прав. По крайней мере, в том, что ты случайный человек.
Федор пожал протянутую руку. "По крайней мере...".
- То есть ты хочешь сказать, что я могу оказаться вражеским шпионом?
Сергей закурил:
- Понимаешь, какая штука... В последнее время у нас творятся странные дела. Чуть более-менее радикальная акция, так о ней тут же узнают менты. РУБОП регулярно приезжает. Хотя мы только проверенных журналистов приглашаем, а то даже и их не зовем. Ребята нервничают, не знают уже, кого подозревать. Вит больше всех психует, ищет врагов.
- Понимаю... - Федор сделал большой глоток кофе. - А ты что думаешь?
- Я? Кто-то стучит, однозначно, - на удивление легко ответил Сергей.
- А мне что делать?
- Работать, юноша, работать. Проявлять себя. Другого пути нет.
Федор кивнул. Другого пути действительно не было.
- Слушай, ты как учишься?
- На четверки и пятерки.
- Номано. А в общественной деятельности факультета участвуешь?
К чему эти кулешовские вопросы?
- Относительно. А что?
- Помнишь, ты про Буша говорил? Так вот, он будет встречаться с лучшими студентами универа. Как ты считаешь, тебя включат в их число?
- Сомневаюсь, но... я попробую. Можно у тебя спросить? - Еремеев-младший замялся. - Кира мне говорила, что у нее что-то было с Витом.
Сергей пожал плечами.
- Ей многие в любви признавались, Вит не исключение. Причем, он меры не знает, одолевал ее звонками, ждал у подъезда, пытался с мамой Кириной познакомиться. Сбрендил, короче. Девчонке он совершенно не нужен. А почему ты спрашиваешь?
- Кажется, я готов наступить на грабли... У нее есть молодой человек?
- Не знаю, она не любит рассказывать о таких вещах. Федор, боюсь, ты только потеряешь время. Впрочем, это не мое дело, как любит говорить Степа Ворошенко, "Союз не вмешивается в личную жизнь своих членов".

***

Виктор Еремеев

- Шлюха!
Еремеев-старший прикрыл глаза. Смотреть на фотографии, которые одна за другой загружались на мониторе компьютера, не было никаких сил.
Фотографы тщательно выстраивали кадр - лиц не видно, только тела. Виктор заметил, что мужчины рядом с его женой разные. С одним Марина занимается оральным сексом, на другом сидит в позе наездницы, третий поставил ее на четыре точки. Его жена - шлюха, которая меняет мужчин как перчатки, да еще и позволяет фотографировать себя. Монтаж и подтасовки исключены, тело Марины легко узнаваемо... Виктор в отчаянии потер виски, огненный шарик в голове взорвался, опаляя черепную коробку изнутри. Хотелось выть, крушить мебель, ужраться водкой до полусмерти.
Откуда эти фотографии у "Друга"? Поймать его и бить об асфальт мордой до тех пор, пока не объяснит.

«Виктор Егорович, я доверяю Вашей порядочности, поэтому высылаю фотографии без предоплаты. Мы с вами сошлись на 15.000 долларов. Я б хотел их получить при помощи камеры хранения на Московском вокзале».

Дальше следовало нудное описание процедуры. Деньги «Друг» явно любил. Может быть, предложить в два раза больше?

От: <Виктор Еремеев>
Кому: <Друг>
Тема: <Деньги>
Я сделаю все так, как вы написали. Предлагаю подумать об удвоении суммы. Но в этом случае вы мне объясните, откуда взялись фотографии.

В черепной коробке неожиданно взорвался еще один огненный шарик, больше прежнего. Еремеева захлестнула волна раздражения и бешенства. Он выскочил из кабинета, бросил на ходу испуганной Зине "Меня сегодня не будет, все вопросы к Константину" и поехал домой.
Марина открыла дверь, с усилием подавляя зевоту: проводив мужа на работу, она вновь укладывалась спать и дрыхла минимум до полудня. Марина улыбнулась, это улыбка окончательно вывела его из себя: Еремееву-старшему почудилось, что изменница смеется над его рогами.
- Я получил по почте фотографии, на которых тебя трахают какие-то мужики.
Виктор с ненавистью всмотрелся в мгновенно побледневшее лицо супруги, потом, совсем потеряв голову, сгреб в ладонь ее лицо и с усилием толкнул в стену. Марина упала, а он бросил в ее сторону распечатанные на принтере снимки.
- Виктор, мне нечего тебе сказать. Женские журналы рекомендуют в таких ситуациях все отрицать, но я не могу врать. Это глупо. Да, я тебе изменяла.
Он поразился хладнокровию этой девочки. Она не плакала, не опускала глаза, не пыталась оправдываться. Смотрела ровно, разве что дыхание стало чуть чаще и нездоровая бледность никак не покидала ее красивое, но ненавистное ему сейчас лицо.
- Повторяю, я тебе изменяла. И, если честно, не вижу в этом ничего страшного. Ты современный человек и обязан меня понять. Мне мало одного мужчины, я художник, мне постоянно нужны новые эмоции. Секс меня вдохновляет, вот и все. Витя... Секс хорош только тогда, когда нарушаешь запреты, табу. Ты нравишься моей подруге Нине. Мы могли бы...
Виктор взорвался:
- Я устал слушать эту ересь!
Оба замолчали на некоторое время.
- Марина, сейчас я прошу тебя только об одном. Иди, погуляй часика два.
Жена ушла, а Виктор провел ревизию вещей, предназначенных для уединенного мужского отдыха. Спиннинги, прочие рыболовецкие снасти, охотничье ружье, одежда на все случаи жизни в лесной сторожке на берегу Ладожского озера. Все на месте, все путем, все в полном порядке. Оставаться в этой квартире он больше не мог. Набрал номер, сверившись с телефонной книжкой:
- Степаныч, я сейчас за тобой заеду. У тебя фазенда в порядке?.. Что? Да брось ты, все необходимое купим на месте. Причем оплачиваю я. Мне это нужно, пойми. Вернемся недели через три. Что? Потом объясню.
Степаныч когда-то был подающим надежды математиком. Бросил науку, что-то у него там не срослось. Что именно, Виктор никогда не пытался понять. Запил, так и не женился. На что он жил, оставалось для Еремеева загадкой. Единственный известный Виктору источник доходов Степаныча - производство чертежей для нерадивых студиозусов.
Он не был в отпуске два года. Бросить все к черту и - в сторожку страстного рыбака Степаныча на Ладоге. Подальше от сына-коммуниста, жены-шлюхи и подонка "Друга".
Дьявол, как он мог забыть!
Зашел в комнату сына, включил компьютер.

От: <Друг>
Кому: <Виктор Еремеев> 
Тема: <Деньги>
Нет.

Понимать надо так - не надо ему тридцати тысяч, довольно и пятнадцати, а рассказать ничего не расскажет.

- Костя?
- Да, Виктор Егорович.
- Я тебе звоню сказать, что мне нужно уехать из города недели на три-четыре. В случае форс-мажора ищи меня у Степаныча на Ладожском озере, ты там был, помнишь, как ехать. Что делать в конторе, ты знаешь. Впрочем, даже если не знаешь, выхода у тебя все равно нет.
- А что у вас случилось-то?
- А вот это, Костик, не твое комсомольское дело. И последнее - я сейчас позвоню финдиректору, попрошу его обналичить пятнадцать штук. Слушай внимательно...
Виктор подробно изложил инструкцию, присланную "Другом" и повесил трубку. Теперь звонок финдиректору и - к Степанычу. Лучше малодушие, чем дать волю чувствам, замочить жену и сесть на десять лет.

***

Клименко

Четыре штуки затрачены на жиголо, пятнадцать получены с шефа. Итого - одиннадцать тысяч чистой прибыли. Неплохо! При этом сомнительный с точки зрения безопасности механизм получения денег оказался излишним: собственную инструкцию по передаче денег Константин, само собой, выполнять не собирался.
Но одиннадцать тысяч - только разогрев. Настоящие бабки впереди.
- Константин, что будем решать? Или Егорычу позвоним?
Главный инженер "Ингредиентов" добродушный толстяк Саня Гарюгин вопросительно посмотрел на Клименко.
- Саня, шеф уехал в расстроенных чувствах, он, боюсь, и сам ничего не выберет, и нас потом матом крыть будет, мол, несамостоятельные имбицилы.
Саня по-прежнему сомневался.
- Ну, как знаешь. Ты сейчас главный, тебе и отвечать. Я тебе уже говорил, что предложения "Ардо" и "Промпоставок" примерно равнозначны по качеству: мои ребята тестировали оборудование, работает как кварцевые часы. "Ардо" чуть меньшую сумму выкатило. Не принципиально - десятые процента. Зато у "Промпоставок" срок гарантийного обслуживание длиннее на два месяца.
Фирма "Ингредиенты плюс", которая сделала себе имя на поставках сырья и компонентов для пищевой промышленности, давно готовилась заняться собственным производством. Виктор Еремеев, единоличный владелец компании, отказывал себе практически во всем, накапливая капитал для закупки оборудования. Он жил в обычной пятикомнатной квартире, а не в загородном коттедже, как все люди его круга и достатка. В семье Еремеевых не держали прислугу, нанимая ее только для масштабных семейных праздников. Да и подержанный вольвешник - это не Audi A8, который мог в принципе себе позволить Виктор Егорович.
Экономил шеф из-за недоверия к лизинговым схемам и кредитам. Купить оборудование для выпуска мясных деликатесов он хотел на свои деньги.
Три месяца назад Еремеев объявил тендер на закупку первых производственных линий пищевого комбината. Участвовали в нем две компании-поставщика. Егорыч приглашал Константина на переговоры с Саркисом Арояном, совладельцем "Ардо", и собственником "Промпоставок" Георгием Петровичем Сахаровым.
Тендер подошел к концу, пришла пора определять победителя. Когда на прошлой неделе Саня Гарюгин обмолвился Константину, что предложения участников монопенисуальны, тот пришел к выводу, что тянуть больше нельзя. Егорыч, замученный мыслями об измене жены, все больше отстранялся от дел. Если ему дать доказательства, он наверняка выкинет какой-то фортель. Не важно какой - убьет Марину, уедет в избу к своему другу Степанычу, наложит на себя руки, уйдет в длительный запой. Главное, чтобы в момент выбора поставщика "Ингредиентами" рулил его заместитель.
- Саня, я решу сам.
Саркис или Сахаров? Армянин ему понравился. Деловитый, спокойный, что нехарактерно для кавказцев, говорит убедительно, авторитетно. У "Ардо" слава фирмы, отвечающей по своим обязательствам. "Промпоставки", впрочем, ничем не уступали конкурентам. Реноме фирмы, выросшей из небольшого перестроечного кооператива и ее главы, безупречно. Встречаться придется с обоими, но разговор на тему, по настоящему интересовавшую Клименко, возможен только с одним. Промахнуться нельзя, это игра без права на ошибку.
Поразмыслив еще немного, Константин выбрал Сахарова. По той простой причине, что он, как и Еремеев, был единоличным хозяином своей компании. А Саркису пришлось бы утрясать вопрос со своими компаньонами. Чем большее людей осведомлены о приватной сделке, тем вероятнее утечка. Значит, Сахаров. Константин отбросил последние сомнения.

- Георгий Петрович, мне предстоит нелегкий выбор.
Сахаров погрузился в кресло глубже.
- Константин Григорьевич, насколько я понимаю, мои предложения и вариант "Ардо" практически идентичны?
Немолодой уже собеседник Константина выглядел несколько легкомысленно. Джинсы, стильный неклассический пиджак, модная рубашка с широким воротом и без галстука. Длинные с проседью волосы, собранные в пучок, придавали ему вид вечного юноши, мужчины без возраста. Сахаров больше похож на представителя свободной профессии, чем на торговца оборудованием. Однако Константин в курсе, что обаятельный, очень неглупый Сахаров слыл опытным переговорщиком, талантливым манипулятором и жестким руководителем. По крайней мере, своих менеджеров он увольнял безо всяких сантиментов и часто без видимых причин. В "Ингредиентах" трудился бывший начальник департамента продаж "Промпоставок", который утверждал, что подчиненные Георгия Петровича сначала влюблялись в своего нового шефа, но быстро разочаровывались: он ни во что не ставил людей. Жестокость к сотрудникам сочеталась в Сахарове со скурпулезной борьбой за собственную репутацию у партнеров и клиентов. Свои обещания он выполнял и даже по возможности перевыполнял.
- Вы угадали. Георгий Петрович, этот выбор мог бы упроститься. Я рискую накоплениями владельца фирмы и буду отвечать за свое решение. Согласитесь, не слишком благодарная миссия.
Константин вопросительно посмотрел на Сахарова. Тот кивнул.
- Можете не продолжать, я вас прекрасно понял. Сколько вы хотите?
Клименко, пытаясь скрыть волнение, произнес:
- Пять процентов от суммы сделки.
- Пять процентов - слишком много, давайте остановимся на трех с половиной.
- Пять и не копейкой меньше. Иначе мне придется объявить победителем "Ардо".
- Ну, вы и жук! - судя по интонации, это скорее позабавило, чем возмутило Сахарова. - Ладно, убедительный аргумент, ничего не скажешь.
Константин перевел дух. Он уже предвкушал, как шестьдесят тысяч долларов перекочуют со счета "Промпоставок" в его карман. Получилось! И пускай совсем скоро вернется от Степаныча шеф, и халява закончится, едва начавшись. В любом случае, операция "Измена" приносит ему существенные дивиденды. Одиннадцать тысяч, теперь вот еще шестьдесят: почти годовая зарплата. Душа пела, требуя праздника.

***

Федор Еремеев

- Анна Валерьевна, можно войти?
Замдекана жестом пригласила его в кабинет.
Федор вытащил правую руку из-за спины и вручил удивленной женщине красочный букет.
- Вот это да, Еремеев. Удивили. К чему бы это, а?
Симпатичная молодая Анна Валерьевна пользовалась успехом у факультетских мужчин, не исключая и студентов. Тем не менее, цветочный заход Федора наверняка должен был ее слегка смутить и приятно шокировать. На такую реакцию он рассчитывал.
- Анна Валерьевна, я готов вам дарить цветы каждый день безо всякого повода. Но в данном случае у меня к вам просьба. Вы будете отбирать студентов для встречи с американским президентом?
- Мне как раз вчера звонили из ректората по этому поводу.
- Я могу рассчитывать на попадание в число избранных?
Замдекана глубоко вдохнула цветочный аромат и даже зажмурилась от удовольствия.
- Эх, Еремеев, пользуетесь вы женским неравнодушием к цветам. Впрочем, я не против, считайте, что вы уже там.
- Спасибо!!!
Теперь можно отчитаться перед Кулешовым. Федор набрал номер Сергея.
- Привет! Считай, что я договорился с деканатом.
- Отлично! Молодец! Возможно, кто-то еще из наших ребят из универа сможет составить тебе компанию. У меня есть идея. Ты можешь после занятий заехать ко мне в редакцию?

Вечером Федор и Кулешов сидели в еремеевском форде. Говорил Сергей:
- Единственное, что можно сделать на встрече без серьезных последствия для тебя - задать нелицеприятный вопрос, такой, чтобы Буш захлебнулся от злости. Не обругать его, а обидеть как-то, выставить моральным уродом. Конечно, это немного наивно, он опытный политик и наверняка сможет выкрутиться. Но лучше так, чем ничего. Возникнет маленький скандал, и мы его максимально раздуем. Я договорюсь с журналистами о пресс-конференции Союза по проводу приезда Буша, и ты на этой пресс-конференции станешь роялем в кустах. Типа героический студент, не побоявшийся сказать правду, то, что о Буше думают большинство россиян. Но хочу тебя честно предупредить, без дураков: могут возникнуть проблемы с учебой. Такие вещи прощают с трудом.
- Я не боюсь.
Федор говорил это почти искренне. Армия не грозила из-за плоскостопия - единственного физического недостатка его спортивного тела. Доучиться он всегда сможет в коммерческом ВУЗе, одном из тех, где в свободное время преподавали профессора с его же нынешнего факультета. Так что ерунда. Это нужно организации, а значит, прочь все сомнения! Пусть недоверчивый Вит убедится в его искренности и личной храбрости. И Кира, наверное, оценит... Должна оценить.

Подробности плана обсуждали на закрытом Правлении Союза. Закрытого - значит, ни Генка, ни Рома не участвуют. Только Степан, Вит, Серега, Кристи, Петя Брутер, Кузнецовы. И Федор, которого, напротив, пригласили.
- Идея симпатичная, - скрестил руки на груди Вит. - Но я думаю, что Федор струхнет в последний момент.
Черный совершенно не стесняясь присутствия Еремеева-младшего, обвинял его в трусости. Федора порядком утомили никак неспровоцированные им нападки.
- Вит, у тебя есть возможность проверить свою теорию, – он вскочил со своего места и нервно заходил по комнате, сжимая и разжимая кулаки. - Я помню, что ты говорил на собрании фаланги про эксплуататора, который пришел к вам поиграть в левизну.
- Да что ты докопался до парня, Черный! - встрял Кулешов. – Федя, сядь, не мельтеши.
- Действительно, Вит! - это была уже Эля Кузнецова.
- Так, все прекратили, - Степан саданул по столу ладонью. - Ребята, я вас заранее просил выяснить, кто из студентов-фалангистов сможет попасть в список встречающихся с Бушем. У коммунистов, как я понял, это только Федор. Или еще кто-то?
Кристи развела руками.
- Эля, Саша, что у социал-демократов?
- Андрей Винецкий болеет, он еще не выяснял в деканате, но, скорее всего не получится. Остальные точно мимо, - ответил Саша.
- У нас тоже ноль. Значит только Федор, - поставил точку Степан. - Из этого и будем исходить. Над формулировкой вопроса Бушу должны до последнего момента думать все присутствующие. А Кулешов, не торопясь, готовит пресс-конференцию. Сергей, не торопясь, это не значит в последний момент. Я тебя знаю, морду богемную.
- Это точно, - пробормотала Кристи, - он у нас такой.
Кулешов сделал вид, что обиделся.
Ворошенко продолжил:
- Ребята, я думаю, излишне говорить, что подготовка акции должна сохраняться в тайне. Увы, даже от наших товарищей по организации. Стукач либо где-то рядом, либо внутри. Как это не печально признавать. Серега, извини, я забыл: прессуху надо провести в приличном конференц-зале. В подвал или даже офис вашей партии журналюги в такой день не поедут. Буш в городе, а тут какие-то пацаны. А вот сам факт приглашения в статусный зал может их заинтересовать: типа, если люди оплатили аренду, значит, им есть что сказать. Деньги, напоминаю, у нас есть - баксы из Америки, которые нам подарили как раз для таких случаев. Теперь о семинаре, давай Саша, твой выход.
Саша Кузнецов поправил очки-прямоугольники.
- Все в порядке. Фонд перевел деньги в пансионат, места нам зарезервированы. Оргкомитет собирался вчера, программа согласована, тренеры готовятся. Так что тип-топ.

***

Александр Кузнецов, член Правления Молодежного союза левых фаланг

Участники семинара, разминая косточки и закуривая, вываливались из зафрахтованного автобуса. Пятнадцать участников-студентов и четверо тренеров. Организовывать обучающие выезды ему приходилось и по основному месту работы - в известной питерской PR-конторе, так что Саша не волновался. Рутина… Он поднял мегафон:
- Народ, первым делом заселяемся. Наш корпус вон там!
Саша показал на симпатичное одноэтажное здание в конце аллели.
- Затем знакомство, вводная, кофе-брейк и первое семинарское занятие. Обед через три часа. Далее - по плану, который вам выдадут позже.
Селились по двое. Саша, само собой, с женой Элей. Степан - с Серегой Кулешовым. Неожиданно попросились жить вместе Андрей Винецкий и Вера Мартынова из его социал-демократической фаланги. Вот как! Саша и не знал, что студенты соцфака СпбГУ, независимо друг от друга вступившие в Союз, образовали парочку. Тихушники. Еще двое эс-деков -- Леша Сокол и Василий Федоров - заняли единственный люкс в корпусе. Им повезло: Василий вытащил из Элиной кепочки помеченную крестом бумажку. В традициях Союза - не представлять руководству каких-либо льгот в таких вопросах. Все равны, поэтому люкс и разыграли.
Вита определили жить с Генкой Веселовым. Петю Брутера из Степиной центристской фаланги поселили с коммунистом Николаем Абрамовым. Рядом с ними расположился номера других "красных": Никиты Пелипенко с Сережей Дурандиным, Тани Прилепской с Ирой Любимовой, Киры Лиозновой с Ксюшей Бортко. Помимо владельцев люкса слепой жребий определил и человека, которому предстояло жить одному в двухместных апартаментах: Федор Еремеев. Удовольствие сомнительное, хотя бы потому, что в нагрузку Федору достанется вечерний сабантуй.
Кузнецов собрал тренеров в своем номере.
- Через полчаса начинаем. Я открою семинар, расскажу о его задачах, потом представлю вас на всякий случай, у нас полно новичков, кого-то из руководства они могут и не знать. Эля, когда люди рассядутся, раздашь им программу семинара, папки, ручки и бейджи. Не забудь поставить перед каждым табличку с именем и фамилией. Вопросы есть?
- Неа, - ответил за всех Степан.
Столы в конференц-зале пансионата поставили прямоугольником. Саша, Степан, Серега и Вит сели вместе, их тренерские зеленые бейджи выделялись среди розовых собратьев, закрепленных на пиджаках, свитерах и кофточках.
Саша поднялся. Эля включила видеокамеру.
- Дорогие друзья, мы начинаем семинар "Самоорганизация студенческой молодежи в современной России". Я хочу поблагодарить британский Фонд лейбористской политики, без помощи которого проведение этого мероприятия было бы невозможно. Здесь присутствуют студенты пяти петербургских ВУЗов. От имени тренеров и организаторов семинара позволю себе высказать осторожную надежду, что вы проведете эти выходные не только интересно, но и с пользой для дела. У нас в стране практически не существует независимых от официальных профсоюзов и ректоратов студенческих структур. У студентов, желающих заняться их созданием, отсутствуют необходимые навыки. Некоторые знания вы почерпнете из общения с нашими тренерами, которых я сейчас с удовольствием представлю.
Саша услышал шепоток Леши Сокола «Какая еще самоорганизация, это же фалангистский семинар?» и, жестом приказав жене вырубить камеру, совершенно другим тоном произнес:
- Ребята, такая тема, мы видеоотчет в Фонд обязаны предоставить. Не могу же я наговорить под запись, что мы вытащили сюда новичков одного только Союза.
Генка хмыкнул.
- Ген, не только новичков. Еще тебя, студента-ветерана, вступившего в МСЛФ в пятнадцать лет. Итак, попрошу тренеров представиться и презентовать свои занятия.
Первым слово взял Кулешов.
- Меня зовут Сергей Кулешов, член Правления МСЛФ, красная фаланга. Работаю я журналистом, отсюда и тема: "Взаимодействие с прессой, работа со средствами массовой информации и коммуникации". Помимо лекционной части, будет и практическая, о которой сейчас не буду рассказывать.
- Степан Ворошенко, председатель правления МСЛФ, центральная фаланга. Мы с вами завтра поговорим о проведении массовых акций. Как и у Сергея, будет практическая часть, готовьтесь.
- Виталий Черненко, член правления МСЛФ, красная фаланга. Как выпускнику исторического факультета, мне предстоит познакомить вас с историей студенческих организаций в мире, дореволюционной и современной России.
- Слово опять вернулось ко мне. Александр Кузнецов, член Правления МСЛФ, социал-демократическая фаланга. Моя тема - внутренняя жизнь организации, структура, лидерство, корпоративная культура. Тренеры отговорили, теперь ваша очередь, порядок такой: имя, фамилия, какую фалангу представляете, где учитесь-работаете, что ждете от семинара.

После ужина, как и планировалось, все переместились в номер Федора. Небольшая комната чуть не трещала от перенаселенности. Девчонки оккупировали коленки молодых людей, кто-то сел на стол, кто-то на широкой подоконник, кому-то хватило места на стащенных из соседних номеров стульях.
Первый тост остался за Кулешовым:
- Предлагаю осушить пансионатские стаканы за Элю и Сашу Кузнецовых, которые неизвестными простым смертным путями обаяли мистера Полоцкого, представителя лейбористского фонда в России. В итоге мы здесь, и чувствуем себя замечательно.
Улыбаясь, Александр со звоном вдавил свой стакан в кулешовский, потом чокнулся с женой, Кирой, Лешей Соколом, остальными.

Саша был доволен. Пусть социал-демократические идеи еще лет тридцать-сорок не найдут в России своего избирателя. Пусть у коммунистов на порядок больше шансов. Пусть! Но он, Александр Кузнецов, все равно будет бороться. А иначе зачем тогда вообще жить?

***

Документ из синей папки
КУЗНЕЦОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ
Родился в 1977 году у матери-одиночки. Закончил Петербургский Государственный Университет путей сообщения. Работает в PR-агентстве "Презент", организует тренинги и семинары по заказу коммерческих организаций. Женат. Жена Эльвира Шалвовна Кузнецова состоит в МСЛФ и работает в том же PR-агентстве секретарем. Темперамент сангвинический. Цепкий, обязательный. Политические взгляды левоцентристские. Беспартийный. Активист Молодежного союза левых фаланг, член правления Союза, где вместе с женой представляет социал-демократическую фалангу. От имени МСЛФ поддерживает постоянный контакт с представителями западных социал-демократических фондов в России. Дружит с сыном директора отделения британского Фонда лейбористской политики в России и СНГ Радия Полоцкого. Благодаря Кузнецову фонды осуществляют поддержку проводимых Союзом семинаров и научно-практических конференций. Слабости: коллекция марок, ради пополнения которой
готов на все.
***

Федор Еремеев

У Федора затекли ноги, и он попросил сменить позу сидевшую на его коленях девушку Ксюшу, ту самую, что вместе с ним принимали в фалангу. Все говорили одновременно, в номере стало трудно дышать. Генка тихонько тренькал на гитаре, а Кулешов отчаянно флиртовал одновременно с Кирой и Таней Прилепской. Федор наблюдал за этой сценой, ощутимо ревнуя. Внезапно он заметил, что за Кулешовым и Кирой наблюдает еще и Черный. "Вит меры не знает, звонил, дожидался у подъезда, пытался познакомиться с мамой".
Запиликал сотовый телефон. Федор извинился перед Ксюшей, пересадил ее на кровать, а сам выходит в коридор. Звонила его бывшая герл-френд Лиза Арефьева. "Герл-френд" - это громко сказано. Переспали раз пять или шесть.
- Еремеев, ну и где ты? Соблазняешь новую красотку? Может быть, мне к вам присоединиться?
- Лиза, я на семинаре в области.
- Каком еще семинаре?
- Семинаре организации, в которой я состою.
Лиза подавилась смешком.
- Федька, мне Тимофеева рассказывала, что ты связался с радикалами, ходишь на митинги и собрания. Как-то у меня в голове не укладывается. Но это твое дело, мужчины имеют право на хобби, я тебе для другого звоню - может, стыканемся на днях?
Федор не был ханжой, отнюдь. Но вот это словечко - "стыканемся" - ему не нравилось категорически. Стыковкой называли секс не только без обязательств, но и без ухаживаний, томительного, но такого сладкого предвкушения. А если нет предвкушения, нет и послевкусия: несмотря на молодость, Еремеев-младший в этом уже разобрался. На фиг!
- Знаешь, я сейчас занят.
- Ну-ну, Федя, как бы ты импотентом не стал со своими коммунистами, - Лиза повесила трубку, не дожидаясь его ответа.
Народ потихоньку расходился. Скоро в номере остались только Кулешов, Кира, Ксюша и Саша с Элей.
- Ну, вот теперь у нас гендерный баланс, - томным голосом, закатив глазки, произнесла Эля - три мальчика и три девочки.
- Я не в счет, - запротестовал Кулешов, - ибо тренер не должен приставать к своим подопечным. Даже таким красоткам, как вы.
Кира погладила его по волосам.
- Ты, Сережа, уже не тренер, потому что, как выразился Степа, свою работу на семинаре закончил. Можешь приставать спокойно.
- Да что к тебе приставать, результат запрограммировано нулевой, - Серега комично повел носом.
Саша Кузнецов поднялся, увлекая за собой жену.
- Ладно, пора и честь знать, Федору пора спать. Да и нам всем тоже.
Через пару минут Федор остался один. Он приготовился принять душ, включил воду, когда в дверь постучали. Кира?!
- Феденька, - начала девушка вкрадчиво. - Моя соседка Ксюша все время говорит о тебе, влюбилась, похоже, без памяти. Так что ты не теряйся.
Она захохотала и, аккуратно прикрыв за собой дверь, вновь оставляет безмерно удивленного Федора в одиночестве.

Опьянение давало о себе знать. За прикрытыми веками скрывался безумный тошнотворный калейдоскоп.
Федор включил ночник, достал из портфеля новый роман модного Акунина. Воспаленный мозг с трудом впитывал информацию, но это лучше, чем тупо лежать с открытыми глазами. Вежливый, даже робкий стук почему-то заставил его вздрогнуть. На пороге стояла Ксюша в ночной рубашке и домашних тапочках.
- Разреши мне побыть у тебя немного. Не знаю почему, но не хочется в свой номер.
Стулу она предпочла кровать. Легла, свернувшись калачиком в углу.
Он погасил свет, лег рядом. Они молчали минут десять, слушая дыхание друг друга.
- Ты спишь?
- Нет.
- Я тоже.
Она нависла над ним, пылко поцеловала в губы, прижалась всем телом. Потом отстранилась.
- Сделай это. Не бойся, я не претендую на то, чтобы быть твоей девушкой.
Федор не в силах более сдерживаться, нежно потянул вверх подол ее ночнушки...

В понедельник его вызвали в деканат. Анна Валерьевна осмотрела Федора с головы до ног.
- Вы вполне годитесь, Еремеев.
- В каком смысле?
- Вы же хотели попасть на встречу с Бушем. А тут мне сообщили из ректората, что телевизионщики хотят снять сюжет - студенты сначала придумывают вопросы американскому президенту, а затем за кружкой пива обсуждают, как оно все прошло. Нужны симпатичные, вернее даже красивые молодые люди, как с обложки журнала. Ну что, вы согласны? У меня мало времени.
Замдекана деловито покопалась в столе.
- Значит, я красивый? Спасибо. А вообще я согласен.
Отказаться он сможет и в последний момент.
- Отлично, а сейчас я должна вас проинструктировать, - она разгладила рукой присланный по факсу документ. - Вот вам бумага и ручка, записывайте.
Анна Валерьевна говорила, сверяясь с факсом:
- Встреча пройдет актовом зале Университета. Вы должны придти безо всяких сумок, с голыми руками. Форма одежды деловая. Вопрос, который вы приготовите, должен быть предельно уважительным к гостю. Только позитив, никакого негатива. Если вы узнаете о каких-то провокациях, тут же сообщите сотрудникам Федеральной службы охраны, которые будут в зале, вы их ни с кем не перепутаете. Естественно, никаких сомнительных предметов вроде газовых пистолетов. Ну, это и так понятно. В общем, все, а телевизионщики о своей показухе сами расскажут.

***

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ПРЕССЫ
Молодежный Союз левых фаланг, объединяющий молодых коммунистов, социалистов и социал-демократов Санкт-Петербурга, приглашает на пресс-конференцию, посвященную визиту в северную столицу России президента США Дж. Буша. В пресс-конференции примут участие руководители МСЛФ и специально приглашенный гость, имя которого пресс-служба Союза раскрывать не уполномочена.
Мероприятие состоится в ИА "Балт-пресс"...

***

Кулешов

Сергей развернул бурную деятельность. Целую ночь он посвятил рассылке пресс-релизов на электронную почту ведущих газет, журналов, телеканалов и радиостанций. Непросто дались переговоры информационным агентством "Балт-пресс", обладавшим наилучшим, самым престижным и дорогостоящим залом для пресс-конференций. Зам. директора агентства, мрачная толстая сычиха с крючковатым носом долго пытала Кулешова: а что у вас будет, а какова тема прессухи, а что у вас за организация такая... Успокоилась сычиха только после того, как потерявший терпение Сергей сказал прямо:
- Либо мы договариваемся, либо ухожу. Я готов заплатить по вашим драконовских тарифам, не требуя никаких скидок. Вам нужны деньги или нет?
Наутро после рассылки релизов, он, не выспавшийся, клевал носом на рабочем месте.
- Новая порция посланий мурманского маньяка. Читай, наслаждайся.
Референт Гольдштейна Вероника хлопнула пачкой писем по кулешовскому столу.
Письма из Мурманска приходили в редакцию с раздражающей регулярностью. Писал их один и тот же чокнутый поклонник Тани Булановой. Когда-то "Большой город" опубликовал интервью с певицей, злосчастный экземпляр того номера оказался в руках влюбленного в Таню мурманчанина и началось... Парень вообразил, что Буланова по жизни тусуется в редакции журнала. Первое время Кулешов прилежно читал эти письма, а затем стал выбрасывать нераспечатанные конверты в корзину для мусора. Мурманчанин тоскливо и нудно описывал "Танечке" свои дни, один за другим: "Сегодня я смотрел в окно. Шел дождь, я думал о тебе. Потом пожарил яичницу, но забыл положить соль. Танечка, ты бы надо мной посмеялась в этот момент, ведь правда? На работе выдали квартальную премию, но меньше, чем я надеялся. Хочу купить на эти деньги новый пиджак. Уже присмотрел его в магазине, тебе понравится".
Римма Третьякова оторвалась от компьютера.
- Что, Сергуня, эпистолы для Булановой? Выброси ты эту хрень.
- Римма, мне его почему-то жалко. Понимаю, что псих, но вот жалко и все тут.
- Серега, мне тоже, но я боюсь, что он заразный и вирус уже пошел в народ. Витка Уралова из "Экспресс-недели" рассказывала, что к ним еще один буланутый приходил.
- И что он сделал? Любопытно, - спросил Кулешов, заливая кипятком пакетик чая. Он любил журналистские байки.
- Конкретно пропиарил Витке мозги, она говорит, что чуть не поверила. Прикинь, что человек рассказывает. Якобы у него брат служил офицером на севере, а он к нему в гости приезжал. Причем в то же самое время, когда в городке выступала никому еще неизвестная Буланова. Они типа познакомились и трахнулись по большой любви. Но настало утро и пришлось расстаться навсегда. Буланутый затем по недоразумению - аха - сел в «турму». А Таня за это время стала звездой эстрады. И вот выходит мужчина на свободу и узнает, что у Булановой имеется ребеночек. Сел он за калькулятор и вычислил поразившую его вещь: дитятю сделали как раз в ту морозную северную ночь. А он - его папаша. Так что Витка просто обязана связать его с нежно любимой Танечкой, чтобы он пал на колени, повинился и вступил в свои законные права отца и мужа. Нет, ну ты прикинь?
В этот момент в комнату отдела культуры и досуга вновь заявилась Вероника. На этот раз не одна - за спиной референта скрывались две тетеньки откровенно клушеского вида.
- А вот и Сергей Александрович Кулешов, которого вы искали. Сергей Александрович, эти дамы к вам.
Тетеньки вытащили из карманов пластмассовые коробочки, на корпусе которых мигали синие и белые лампочки, деловито обошли комнату и, удовлетворенные, уселись на стулья. Сергей почувствовал недоброе.
- Сергей Александрович, у нас к вам разговор важный.
Тетенька постарше стрельнула глазами в сторону Риммы и выразительно кашлянула.
- Мадам, у меня нет секретов от коллег, - Сергей был непреклонен, с какой стати он будет выгонять Риммку в коридор?
Та, впрочем, усиленно делала вид, что очень занята и вовсе не прислушивается к разговору.
- Девушка - надежный человек? – горячо зашептала Кулешову на ухо вторая тетка.
- Даааа! - страшным шепотом ответил Сергей.
- КГБ и ЦРУ проводят эксперименты над людьми, - торжественно объявила старшая. - Биоэнергетическое облучение. В зоне поражения может оказаться любой дом, любая квартира, любой человек.
Сергей подпер подбородок кулаком.
- В заговоре участвуют практически все чиновники и пресса, - продолжала тетка. - Об его существовании рассказал смелый человек и гениальный изобретатель Алексей Владимирович Яушев. КГБ-шники его пытались привлечь к экспериментам, но он отказался, наоборот, создал прибор для борьбы с излучением и учредил общество "Нет биоэнергетическому насилию!". Мы активистки этого общества и просим вас помочь.
- А почему именно меня?
Сергею стало интересно, что хотят от него адепты очевидного мошенника.
- Сергей Александрович, мы видели вас по телевизору, вы так здорово говорили про Буша... Он же едет к нам делиться опытом облучения граждан!
- Тэкс... И чем я могу быть вам полезен?
- Алексей Владимирович продает приборы по себестоимости - всего лишь за сто долларов. Нужно рассказать о них, чтобы спасти как можно большее количество людей. Ведь после отъезда Буша биоэнергетическое насилие развернется с новой силой! Наше общество готово организовать вам встречу с Алексеем Владимировичем. Хотя он очень занят.
Сергей замер, переваривая. Вот ведь наглость!
- То есть я должен отрекламировать бесплатно вот эту дрянную коробочку, реальная цена которой рублей десять? Пусть ваш страшно занятой Алексей Владимирович обращается в рекламный отдел и узнает наши расценки.
Обе тетки вскочили как ужаленные.
- Вы тоже участвуете в заговоре, - горестно сказала младшая. - Но ничего, народ с вами разберется...
Отдел посетительницы покинули, не попрощавшись.

- Серега, между прочим, я тоже тебя по телевизору видела. Ты действительно хочешь Бушу козу подложить?
- Римма...
- Да ладно, храни свои тайны при себе. Мне тоже несимпатичен этот урод, так что буду держать за тебя кулаки.

***

Федор Еремеев

- Ребята, садитесь, времени у нас мало.
Лощеный ведущий аналитической программы главного российского телеканала Кирилл Бобков командовал семеркой студентов, которым предстояло стать героями сюжета о встрече с Бушем.
- А что нам делать, о чем говорить? – спросил белобрысый парень с журфака, который волновался больше других.
- Держитесь естественно, а болтайте о чем угодно, все равно вашу беседу зрители не услышат. Мы дадим картинку, а поверх нее запишем мой голос. Можете на разные лады повторять фразу "Что говорить, когда нечего говорить", ей пользуются театральные статисты.
Телеведущий хлопнул в ладоши.
- Оператор готов?
- Готов!
- Все, поехали!
Федор сел позади белобрысого журфаковца, который достал блокнот и дорогую авторучку.
- Что говорить, когда не о чем говорить?
- Зачем что-то говорить, когда нечего говорить! – в тон белобрысому ответила коротко стриженая девчонка с восточного факультета.
Федору стало смешно. Он решил принять деятельное участие в этом спектакле:
- Говорим, говорим, а говорить-то не о чем. Зачем тогда говорим?
Белобрысый закивал и с серьезным выражением лица записал что-то в своем блокноте.

- Стоп, снято!
Бобков вопросительно взглянул на оператора. Тот поднял вверх большой палец.
- Не забудьте, мы с вами вновь встречаемся сразу после отъезда Буша. Будете пить пиво в баре. Да, еще... Распорядитель посадит вас на первый ряд, ведущий предупрежден, и как только поднимете руку, даст вам слово. Если захотите, конечно.
Сердце Федора забилось радостно и одновременно тревожно.

До начала еще около двух часов, и он отправился перекусить в "восьмерку" - недавно отремонтированную знаменитой столовку универа. Выискивая с подносом в руках свободное место, Федор неожиданно наткнулся взглядом на Киру, оживленно болтавшую с неизвестными девчонками. Она, также заметив его, приветливо замахала руками.
- Присаживайся. Девочки, это мой друг Федор. Федя, познакомься с моими одногруппницами Катей и Леной. Мы вместе учимся на филологическом.
Невысокая пышка Катя, смешно сморщив нос, привстала:
- Лен, думаю, Кирке есть что обсудить с Федором тет-а-тет. Пойдем.
Когда они остались вдвоем, Кира спросила:
- Ну что, твоя идея зачморить Буша так и осталась нереализованной? Мне звонил вчера Генка, сказал, что собираемся у Гостиного двора смотреть на президентский кортеж, но, скорее всего, зазря. Даже плакаты делать не стали: все равно Буш их не увидит.
Федор замялся.
- Генка кое о чем не знает.
- То есть?
- Меня включили в группу студентов, которые должны сегодня задавать вопросы президенту. Понимаешь о чем я?
- Почти понимаю. Чморение?
- Типа того. "Мистер Буш, Вас ненавидит пол-мира. Вы несете смерть и разрушение, лицемерно называя это борьбой за демократию. Вы - символ американского капитала, который высасывает соки из человечества. Признайтесь, господин президент, Вы часто испытываете отвращение к самому себе, как часто Вас тошнит, когда Вы думаете о себе и своем окружении?".
Федор произнес текст без всякой запинки, вечерняя тренировка перед зеркалом дала результат.
Кира покачала головой.
- Круто. Ты не боишься? Могут потом прессануть в деканате.
- Пусть попробуют. Мы раздуем это дело еще больше, к тому же все будет происходить публично. Союз сегодня проводит пресс-конференцию, на которой выскажет все, что думает о приезде Буша, и я буду в ней участвовать.
Ему с трудом удавалось скрыть гордость. Глупо, конечно… Но в чем-то он действительно герой.
- Ну, вы даете. И молчите... Боитесь утечки? Это уже паранойя какая-то. Даже Генка не знает. К тому же сексот, если он, конечно, существует, наверняка сидит в руководстве. Я это Сереге говорила.
- А он что?
- Пожал плечами.
- У Ксюши сегодня днюха. Как собираешься поздравлять любовницу? - она рассмеялась. - Да ладно, не красней, не трудно было догадаться, у кого Ксюша провела ту ночь в пансионате.
- Я не знал, что у нее сегодня день рождения.
- Это говорит, что вы не начали встречаться, зря, она хорошая девчонка.
- Кира... Мне нравится не она, а ты.
Девушка выудила из чашки дольку лимона, со смаком забросила ее в рот.
- Это я уже поняла. А мне нравится лимончик. Ладно, Феденька, пора на пару. А потом поеду к нашим на гостинку, может, еще встретимся сегодня. Удачи тебе, герой.
Кира ободряюще поцеловала его в щеку.

От занятий Федора освободили, так что у него образовалось свободное время. Миновав Университетскую набережную, он перешел Дворцовый мост, постоял у Медного всадника… Интересно, если бы он женился на Кире, она поехала за ним в ссылку подобно женам декабристов? Надо не забыть купить подарок Ксюше…

- Уважаемые студенты! Прошу вас не толпиться, входить организованно и по одному!
У актового зала Университета суетилась женщина-распорядитель.
Федор встал в очередь, сдержанно кивнув белобрысому журфаковцу, который оказался как раз перед ним. Очередь продвигалась медленно, когда Федору стало видно, что творится за дверью, он понял почему: каждый входящий подвергался досмотру. Наконец за рамкой металлоискателя скрывается белобрысый. Мужчина в строгом черном костюме вежливо, но непреклонно попросил поднять руки и вывернуть карманы.
- Следующий!
Преодолев металлоискатель, Федор протянул паспорт мужчине в костюме,. Тот посмотрел на него, затем неожиданно взял за запястье.
- Федор Еремеев? Ваше приглашение аннулировано.
- Почему?
- Прошу вас немедленно покинуть помещение.
Спорить было бесполезно, Федор чертыхаясь и не на кого не глядя, вышел из актового зала.
- Серега, меня гэбэшники не пустили на встречу.
- Таааааааак...
Голос Кулешова в телефонной трубке не предвещает ничего хорошего.
- Это провал. Теперь придется что-то креативить. Ладно, подъезжай к Гостиному двору.
Припарковав Ford на Садовой улице, Федор купил у бабки кокетливый букет роз и побежал на Невский. Главную магистраль города освободили от машин, на краю проезжей части выстроились милиционеры в форме. Напротив - вдоль фасада Гостиного двора расположились зеваки. Своих он нашел сразу: мрачный Кулешов, задумчивый Степан, беззаботно улыбающийся Саша Кузнецов с видеокамерой, о чем-то спорящие Вит и Генка, чуть дальше Кира, Рома, Эля, Ксюша, еще человек сорок из Союза.
Поздоровавшись со знакомыми, Федор подошел к Ксюше.
- Подарок купить не успел, так что пока только цветы. С днем рождения!
- Спасибо, - девушка заметно зарделась. - Красивый букет.
Стоящий неподалеку милицейский полковник жестами отгонял собравшихся подальше от края тротуара. Прямо перед фалангистами встали охраняемые с двух сторон дюжими сержантами молодые парни с белой растяжкой. Любопытный Кулешов сбегал посмотреть, что написано на материи. Вернулся с кислой миной.
- Надо валить отсюда, не хватало еще стоять рядом с транспарантом "Приветствуем президента Америки в Петербурге".
- Совсем уходить - это неправильно, - парировал Степан. - Давайте хоть крикнем "Фак офф ю-эс-эй", когда Буш будет проезжать мимо нас.
- Только это нам и остается. А что будем говорить на пресс-конференции? Федора-то в зал не пустили, у нас информационный повод пропал.
- Пока не знаю.
- М-да...
- И откуда только менты узнали о нашей фишке, может, ты, Федор, просто побоялся, как я и предполагал? - включился в разговор Вит.
Еремеев-младший не стал ничего отвечать, сделав вид, что не услышал вопрос. Между тем прямо перед ними выросли девушки с маленькими флажками в руках: американским и российским.
- Общество российско-американской дружбы, - предположил Генка.
- Не дружбы, а службы. Наверняка курсанток ментовских училищ в штатское переодели, - сплюнув, отозвался Вит.
В этот момент на Невском показалась Volvo с ГИБДД-шной мигалкой, за ним - три бронированных лимузина, чей тыл прикрывали машины попроще. Процессия неожиданно затормозила. Девушки оживленно замахали флажками, Федор напрягся.
Двери всех лимузинов почти одновременно открылись, выпуская на волю небольшую группу людей, которые, постояв немного, направились в сторону тротуара. Шедшего впереди Еремеев-младший узнал сразу…

***

Генка Веселов, член Молодежного союза левых фаланг

- Опаньки… Козлина-то прямо к нам идет..., - протяжно зашептал за спиной Генки пришедший со Степой толстенький, чернявый парниша, внешность которого выдавала выходца с Кавказа.
- Буш - вонючая мерзкая жопа!!! - заорал из толпы высоченный тип, небритый, длинноволосый, в несуразно коротком для его габаритов пиджаке.
Генка был знаком с длинноволосым - Коля Горовиков по кличке Горыныч часто появлялся на оппозиционных митингах вместе с другими ребятами из Сталинского комсомола. Эту тусовку фалангисты не без оснований считали сектантской, но враждовать не враждовали.
Горыныча тут же схватили с двух сторон, потащили в уазик.
Между тем Буш, ослепительно улыбаясь, в окружении своей свиты неудержимо приближался к ощерившимся фалангистам. Генка заметил, что к ментовским девушкам из первого ряда присоединилась Ксюша с букетом. Вот только на фига? Цветы она держала словно теннисную ракетку и Генка понял почему: Буш шел прямо к ней с явным намерением принять розы в подарок. Она же сейчас ударит его букетом! От этой мысли Генка прошиб холодный липкий пот: вот это история!
То, что происходит дальше, намертво отпечаталось в его мозгу: как будто десять раз просмотрел замедленную запись.
Буш, какой-то крепкий черный мужик и старичок - божий одуванчик, на шаг обогнавшие группу американцев, подошли к Ксюше. Та подняла букет на уровень плеч, держа его как дубинку, но ударить не успела, даже замахнуться. Черный мужик молча схватил ее за руку, повалил на асфальт, прижимая коленкой. На негра коршуном бросился Федор Еремеев, резко, с разворота, ударил его ногой по морде. Не ожидавший нападения мужик грузно повалился на бок, неловко задев могучим плечом по опорной ноге стоявшего рядом испуганного американского старичка. Последний охнул, стукнулся головой об асфальт, захрипел и тут же затих. Рядом с разбитой головой образовывается маленькая лужица крови. Черный мужик тут же вскочил и, залаяв что-то по-английски, развернул свиту в обратном направлении. Оцепеневшие было пиндосы организованно, под прикрытием охранявших их мордоворотов, отступили в сторону лимузинов. А черный мужик подхватил одеревеневшее тело старичка, потащил его в гаишную тачку. Лимузины сорвались с места, оставив всех свидетелей этой сцены с широко раскрытыми ртами.
Первыми очнулись менты.
- Берите всех молодых! – надрывался пузатый кривоногий полковник с рацией.
Вот почему они все – ну или почти все! – пузатые и кривоногие, - почти флегматично думал Генка, как и большинство опытных фалангистов, даже не пытаясь сопротивляться при задержании - на фига себе статью добавлять? Краем глаза он увидел, как метнулась в сторону спасительного метро Эля Кузнецова. Ее догнал здоровенный белобрысый ментяра, прижал к стене.
- Люди, помогите! Он хочет меня изнасиловать! – кричала Эля, но никто из прохожих не вступился.

Его вел, приковав к себе наручниками, пожилой старшина с изможденным землистого цвета лицом.
- За что ты меня арестовал, дядя Анискин? – спросил Веселов своего конвоира.
- Там разберутся, - угрюмо ответил старшина, давая понять, что в подобные диалоги вступать не привык и намерения такого не имеет и сейчас.
Идти, впрочем, было недалеко - отдел милиции находился на тихой улочке на задворках Гостиного двора. Старшина толкнул неприметную дверь, которая, как выяснилось, вела в тесную комнатушку без окон и намека на мебель. Только в углу стоял обшарпанный стол, за которым обосновался узкоплечий мент с погонами старшего лейтенанта.
Помещение быстро наполнялось народом. Кулешов, Степан, Вит, Кузнецовы, Кира, Андрей Винецкий, Леша Сокол, Сережа Дурандин, Никита Пелипенко, Петя Брутер... Парниша-кавказец сидел на корточках. Побледневшая Ксюша держала за руку Федора. Нервно прохаживался по комнате Коля-Горыныч.
Генке страшно хотелось курить, и не ему одному. Кулешов подошел к старлею и, предъявив красную корочку с надписью "Пресса", спросил:
- Милейший, я журналист и буду жаловаться на незаконное задержание. Однако если вы позволите нам перекурить, я это отмечу в жалобе как позитивный факт.
Старлей пропустил эту реплику мимо ушей и продолжил копаться в бумажках, смешно облизывая губы и еле слышно чертыхаясь.
- Как вас зовут, душитель свободной печати, представьтесь, - Кулешов явно бычил.
- Меня звать старший лейтенант Семенов, - не глядя на Серегу, ответил узкоплечий.
- Очень приятно, а меня - Сергей Александрович. Так мы можем выкурить сигарету?
- Нет.
- Хорошо, вы держите нас уже час. У вас еще есть два часа, чтобы либо предъявить обвинение, либо отпустить. Это закон, вы его прекрасно знаете.
- Протоколы мы оформляем, вы мне мешаете, отойдите.
Генка дернул Кулешова за рукав:
- Отстань ты от старлея, он попка и ничего не решает.
- Жопка он, а не попка! – громким шепотом произнес Коля-Горыныч и сел на пол.
Старлей бросил недобрый взгляд на Горыныча и, обращаюсь к нему негромко произнес:
- Ты, парень, язык-то прикуси. А то кое-кому жопку можно и надрать до самых костей.

Время шло ужасно медленно. Генка маялся от безделья, в маленьком помещении становилось все труднее дышать.
- Серег… Посмотри, а? – он виновато заглянул в глаза Кулешову, передавая сложенный вчетверо листок.
- Что это? – удивился тот.
- Да я так, написал кое-что, эта зарисовка такая, ты поймешь, типа маленькой истории.
Генка писал этот небольшой текст два вечера, выверяя каждое слово. Этот текст был очень важен для него. А как еще доказать, что он – Генка Веселов способен не только быть первым в суматошных уличных акциях протеста, но и войти в число фалангистских интеллектуалов?
Кулешов развернул листок, прочитал вслух заголовок – «Звезда европейского футбола» - и углубился в чтение. Генка, выглядывая у него из-за плеча, в тысячный раз просматривал свою «зарисовку»
«- Куда вы меня привезли!? Гады! Вы меня выкрали! Меня знает вся Европа, весь мир! Я забил два мяча на Е-В-Р-О! – срываясь на юношеский фальцет, вопил розовощекий низкорослый молодой человек с могучими ляжками, выдающими в нем профессионального спортсмена. Чекист поморщился.
- Да не верещите вы так, Андрей Сергеевич, нет причин для беспокойства. Вы дома, в своей стране, родные пенаты, так сказать…
- Но у меня действующий контракт со знаменитым европейским клубом, - произнес юноша, с трудом сдерживая слезы.
- Знаем, знаем. Но вы же сами говорили на недавней пресс-конференции, что скучаете по Родине. Вот мы и решили, так сказать… Помочь вам вернуться. Сейчас, знаете ли, многие возвращаются с запада. Скучно там, да и вообще…
- Но вы меня выкрали среди бела дня! – повторил юноша, с опаской оглядев скромную и по-мужски суровую обстановку кабинета, - а за меня деньги уплатили – 15 миллионов евро!
- И это знаем. Очень вам благодарны – на эти деньги бывший президент «Зенита» построил себе загородную виллу, а сейчас там открылась школа-коммуна для беспризорников. Хотите, можем ее вашим именем назвать – рассмеялся своей шутке Чекист. – А если серьезно, то не расстраивайтесь. В футбол можно и у нас играть. Миллионов вам не обещаю, но премии выплачивают регулярно. Придется еще где-то работать, конечно. Вот «Локомотив» помните? Так там вся команда в проводники записалась, в свободное время тренируются. А «Шинник»? Прекрасно товарищи работают на Ярославском шинном заводе, даже план перевыполняют. Вы же у нас дизайнер одежды по образованию? Пристроим вас на «Большевичку», там молодые кадры очень нужны! А вечерами – пожалуйста, гоняйте мячик, радуйте трудящихся своим талантом.
- Работать на фабрике?? Мерзавцы, убийцы, сатрапы, я буду жаловаться! – с ненавистью глядя на Чекиста, закричал юноша.
- Мда, - хмыкнул Чекист, не получается у нас разговор. Мне про вас говорили, я не верил, выходит зря… Ладно, о другом спрошу. Вот вы, помнится, были кандидатом в депутаты от «Единой России». А вы Россию-то хорошо знаете?
- Конечно, высокомерно произнес молодой человек. В Москве регулярно играли, в Самаре, во Владивостоке даже…
- Ну, это все города шумные, многолюдные. А вот вы в курсе, Андрей Сергеевич, сколько у нас мест заповедных, а? Там люди реже, чем волки встречаются. Воздух там такой, особенный… Небо черное, как глаза цыганки. «Ах, ты, ель – кружевница трущобная…» В общем, давайте вместе выбирать ваше новое место жительства…
И Чекист развернул перед юношей подробную карту Воркуты и окрестностей, где жирными красными точками были отмечены исправительно-трудовые лагеря».
Кулешов рассмеялся, хлопнул Генку по плечу.
- А ничего так получилось. Шлепнем на сайт, а может и в газету, создадим для этого специальный раздел «Черный юмор».
Генка благодарно кивнул.

Через полчаса в отделе началась суета. К узкоплечему подошел сержант.
- Саня, убоповцы приехали, щас этих, - он кивает на задержанных, - будут на видео снимать.
- Саня, а пленку нам потом подарят, ты бы договорился с ними, а? - донимал мента Кулешов.
Ему хорошо, подумал Генка, журналиста наверняка отпустят, а нам сидеть...
- По очереди выходите в коридор, - без энтузиазма скомандовал Семенов.
Генка пошел первым, встал к стене, ловя себя на дурацкой мысли, что вот так вот, наверное, стояли у молодогвардейцы в гестапо. Мужик с видеокамерой, освещая полутемный коридор фонарем, попросил его представиться, затем повернуться фас и в профиль. Вторая стена у коридора отсуствовала, ее заменяли поцарапанные, мутные, полупрозрачные воротца КПЗ. Генка успел заметить, что дальний "аквариум" пуст, в среднем сидит цыганка в цветастом платке, а ближнем - трое ссутулившихся хануриков.
По окончании съемок старлей Саня встал:
- УБОП хочет получить ваши отпечатки пальцев. Процедура несложная и занимает секунды.
И с нажимом закончил:
- Однако согласно законодательству вы имеете право отказаться. Так что?
- Саня, ну ты же разумный человек, как ты думаешь, что мы решим? - Кулешов усмехнулся.
- То есть отказываетесь?
- Ага.
- Понятно. Прошу вас по одному подходить к столу. Вы должны вывернуть карманы, раскрыть сумки и портфели, сдать мобильные телефоны.
- А зачем это еще? - возмущенно закричала Эля.
- До окончания разбирательства вы будете препровождены в камеру.
Генка заметил, что Саша Кузнецов, спрятавшись за спины фалангистов, вынимает из видеокамеры DVD-диск, а Степан переглядывается с Кулешовым. Тот подошел к столу и, не торопясь, вытащил из карманов мелочь.
- Итак, Саня, пиши опись. Рубль. Двухрублевик. Пятьдесят копеек. Еще пятьдесят. О, пятерка! Рубль. Рубль. Билет на трамвай, использованный. Огрызок карандаша. Пачка сигарет: одна, две, три... шестнадцать штук. Я требую, чтобы ты занес в протокол точное количество.
Узкоплечий старлей смотрел на это шоу широко раскрыв глаза.
- Хватит паясничать.
- Я еще только начал. Теперь второй карман... Тут только мобильник, возьмите.
Семенов потерял терпение.
- Следующий! А вы, Кулешов, проходите в коридор.
Фалангисты обступили стол. Генка заметил, что Степан, пользуясь всеобщей суматохой, прижался боком к затормозившему Сереге и вложил ему в руку свой телефон.

***

Документ из синей папки
ВЕСЕЛОВ ГЕННАДИЙ ГЕННАДИЕВИЧ
Родился в 1986 году в семье военнослужащего и домохозяйки. Учится на историческом факультете СпбГУ. Не женат, детей нет. Наиболее радикальный по своим взглядам член коммунистической фаланги МСЛФ. Член Великой Старой Партии с 2004 года. Холерик. Авантюрен. Легко находит общий язык с ровесниками. Активист Молодежного союза левых фаланг (красная фаланга). Считается самым перспективным из молодой поросли МСЛФ. В будущем рассматривается в качестве одного из кандидатов на пост лидера организации. Слабости: излишне эмоционален, не умеет скрывать свои симпатии и антипатии.

***

Ворошенко

Построив задержанных, притащивший в отдел Генку немолодой старшина засипел:
- Граждане, у кого есть, сымите ремни и шнурки.
Процедура была хорошо известна Степану, поэтому он в отличие от ребят, которые задерживались милицией в первый раз, не удивился. Шнурки и ремни в "аквариуме" могут стать страшным оружием, так что менты абсолютно правы. Ворошенко наклонился и не торопясь расшнуровал ботинки. Главное, они сумели упрятать телефон, который сейчас, выключенный, покоится в кармане у Сереги Кулешова.
Но вообще ситуация аховая. Судя по всему, старичок, на которого после фединого пинка свалился могучий негритос из охраны Буша, конкретно отбросил копыта. Международный скандал. Теперь из фалангистов всю душу вытрясут.

- Молодые люди - в первую камеру. Девочки - во вторую, - распорядился старшина.
- Мы хотим остаться с нашими мальчиками, - запротестовала Эля.
- Не положено, барышня.
Эля взасос поцеловала мужа, пересекла порог своей камеры. Кивнула цыганке:
- Здравствуй, красавица.
За Элей последовали поникшая Ксюша и задумчивая Кира.

Степан помахал им рукой, подумав, что с девчонками сидеть было бы куда веселее. Жаль, что "не положено".
Камера показалась Степану вместительной. Ободряя новичков, он сказал:
- Нам повезло, после флэшмоба в прошлом году пришлось вдесятером в коморке два на два ютиться. Серега, Сашка, Петя, помните?
Кулешов и Брутер согласно кивнули. Саша сел на лавку и добавил:
- Спали по очереди в три приема. Остальные в этот момент стояли.
Леша Сокол, оглядев помещение, спросил:
- А где спать-то? На полу?
- Кто-то на лавках - вон они вдоль стенок, а кто-то на полу, постелив пальто. Лично я - на полу, по крайней мере, не свалишься.
Степан со сладострастным стоном растянулся на кожаном плаще, брошенном на деревянный настил.
В этот момент передняя прозрачная стенка камеры отъехала в сторону, впуская старшего лейтенанта, над которым глумился Кулешов.
- Ваши родственники спрашивают, что вам купить.
- Кефир! – откликнулся Сережа Дурандин.
- Кефир не положено, потом туалет за вами убирать, - проворчал старлей.
Степан взял инициативу в свои руки:
- Значит так. Нам нужна питьевая вода, много. Твердокопчаная колбаса, печенье, хлеб, булка, сыр, шоколад. Все остальное на их усмотрение.
- Я передам.
- Саня, когда нам курить дадут? - вновь затянул волынку Кулешов.
Степана этот вопрос не волновал - он не переносил запах табачного дыма.
- Вас будут выводить на перекур и в туалет каждые два часа, - ответил старлей.
- Годидзе, - успокоился Серега.
Старший лейтенант ушел, а Степан жестами собрал ребят вокруг себя.
- Парни, нам с Кулешовым удалось пронести сюда сотовый, прикройте нас с Серегой, мы будем звонить.
Первым делом Степан, прикрыв трубку и рот рукой, набрал номер Ромки, который чудом избежал ареста. Взволнованный Рома сбивчиво рассказал, что происходит на воле.
- Мы стоим у дверей ментовки. Тут ваши предки, девчонки, все наши, которые смогли отпроситься с работы. Никого в отдел не пускают, говорят, приехал начальник ГУВД, тут его вольвешник стоит. Журналистов море. Ждем дядю Петю Крайнева, он обещал притащить адвоката.
- Отлично. Где Кристи?
- Она рядом. Позвать?
- Позови.
Степан обратился к Кулешову:
- Собралась куча журналистов. Я попрошу Кристи увести их в "Балт-пресс" на пресс-конференцию, думаю, и дядя Петя там будет нелишним.

- Кристина, это Ворошенко. У нас как ты знаешь, сегодня должна пройти прессуха. Предложи дяде Пете дать ее вместе с тобой.
- Я постараюсь. Степа, мы радио слушаем, все с ума посходили, только о вас и говорят. Якобы группа левых террористов организовала убийство вице-спикера Палаты представителей Конгресса США, который приехал в Россию вместе с президентом.
- Запомни, что нужно сказать журналистам, причем это правда. Охранник Буша без всякого повода применил физическую силу к девушке. Ее молодой человек вступился. Охранник поскользнулся и, падая, задел этого вице-спикера старенького. Тот ударился головой об асфальт. Это несчастный случай, а не терракт.
- А зачем они вообще к вам поперлись?
- Правильно, об этом тоже скажи. Типа, президент Буш виноват сам, потому как нарушил все возможные нормы безопасности. Он бы еще по Ираку в одиночку прогулялся, мудак.
- Щас, погоди… Тут пришла девушка, Марина, говорит, что она жена фединого отца, спрашивает, что ему передать?
- Он просит передать папе, что ни в чем не виноват, чтобы тот не нервничал.
Степан отключился, и очень вовремя - дверь камеры опять отъехала в сторону, на пороге появился сержант:
- Ворошенко, на выход! Остальные, кто хочет - в сортир, там же и покурите. Да не все сразу, черти, по двое!
Его привели в кабинет следователя, совсем юного - похоже, только-только из ментовского училища. Помимо хозяина кабинета там же находился еще один человек. Степан сразу узнал усатую хитрованскую рожу - подполковник Борис Юрьевич Белоногов, начальник отдела РУБОПа по борьбе с молодежным экстремизмом.
- А, старый приятель Степа Ворошенко. Давненько мы не виделись, - губы Белоногова растянулись в улыбке, но глаза не смеялись.
- Век бы мне вас не видеть, Борис Юрьевич.

Степан, как и все молодые радикалы Питера, терпеть не мог Белоногова. Фашисты из группировки "Геринг" объявили усатого сукина сына "врагом нации", публично пообещав после своей победы вздернуть его на ближайшей березе. Белоногов слыл садистом, не гнушавшимся лично избивать задержанных во время допроса.
- Обратите внимание, лейтенант, на этого типа. У господина Ворошенко девять административных арестов за политику якобы. На самом деле он обычный хулиган. И теперь этот хулиган, чему я очень рад, имеет шанс сесть всерьез и надолго. Игрушки кончились.
Внезапно шея Белоногова стала наливаться кровью. В районе ворота рубашки появилась красная полоска, она быстро поползла вверх, захватывая горло, щеки, лоб. Степан с интересом наблюдал за этой картиной. Вдруг Белоногов, до хруста в пальцах сдавив его плечи, заорал:
- Рассказывай, как вы планировали убийство американцев! Если не признаешься, я тебя все равно упеку за решетку, но участь твоя будет совсем хреновая!
- Я ничего не планировал, отвалите.
- Врешь, сука!
Белоногов наотмашь ударил Степана по лицу. Из носа пошла кровь, Степан запрокинул голову вверх, прижимая разбитую ноздрю указательным пальцем. Вот подонок! Следователь поднялся.
- Борис Юрьевич, применять силу к задержанным запрещено.
- Лейтенант, была бы моя воля, он бы из твоего кабинета живым не вышел. Ладно, бери у него объяснения пока.

***

ИА "Балт-пресс": Вице-спикер Палаты представителей убит в Петербурге группой левых террористов
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Вице-спикер Палаты представителей Конгресса США Джек Холден скончался во время потасовки, организованной группой леваков, протестовавших против визита в Россию президента Соединенных Штатов Джорджа Буша. В настоящее время правоохранительные органы в качестве рабочей выбрали террористическую версию, - сообщил источник "Балт-пресс" в ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Уже известно, что инцидент на Невском проспекте произошел по инициативе т.н. Молодежного союза левых фаланг - незарегистрированной леворадикальной организации. Руководители МСЛФ задержаны на месте преступления, - рассказал собеседник "Балт-пресс", - арестован и непосредственный исполнитель терракта студент СпбГУ Федор Еремеев. Покойный Джек Холден считался политиком из ближнего круга отца нынешнего лидера США, экс-президента Джорджа Буша-старшего. В последнее время господин Холден активно отстаивал идею предельно жесткой линии в отношении руководства Белоруссии, вплоть до подготовки вооруженного вторжения на ее территорию для отстранения от власти Александра Лукашенко.


Госдеп США: за убийством Холдена стоит президент Белоруссии
ВАШИНГТОН. /Корр. ИТАР-ТАСС Кирилл Голубев/ Официальный представитель Госдепартамента США Камилла Холмс на брифинге для журналистов в Вашингтоне обвинила президента Белоруссии Александра Лукашенко в организации убийства вице-спикера Палаты представителей США Джека Холдена. Напомним, что господин Холден скончался сегодня в российском городе Санкт-Петербурге, куда он приехал в составе официальной делегации США. "Последний диктатор Европы, Александр Лукашенко неоднократно выражал неудовольствие принципиальной позицией мистера Холдена, - заявила Камилла Холмс. - Мы не сомневаемся, что он мог оплатить это убийство, наняв кучку фанатиков из глубоко законспирированного коммунистического подполья России".

ИА "Балт-пресс": Представители коммунистов и молодые леворадикалы заявляют, что смерть Джека Холдена - несчастный случай
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Коммунисты протестуют против квалификации сегодняшнего инцидента на Невском проспекте как террористического акта против представителей официальной делегации США. Об этом заявил на встрече с журналистами 1 секретарь местного горкома Великой Старой Партии Петр Крайнев. По его мнению, имел место несчастный случай, виновником которого был охранник господина Буша. По версии коммунистов, неосторожные действия охранника вызвали падение на асфальт Джека Холдена, скончавшегося на месте происшествия. Присутствовавшая на пресс-конференции Кристина Мелихова, активистка Молодежного союза левых фаланг, организации, обвиняемой в организации терракта, добавила, что решение американцев вступить с контакт с прохожими на Невском проспекте абсурдно. "Никто не мог предположить, что Буш и другие члены делегации остановят свои лимузины посреди города, нарушая все нормы безопасности. Фалангисты не обладают телепатическими способностями и не могли внушить идею такой остановки в мозг мистера Буша. А если так - о каком терракте идет речь?", - заявила К. Мелихова.

ВНЕШПОЛИТ.Ру: "Кто такой Джек Холден?"
Визит официальной делегации США в Санкт-Петербург ознаменовался грандиозным скандалом. Направляясь на встречу со студентами СпбГУ, президент Джордж Буш неожиданно приказал остановиться прямо посреди Невского проспекта. Пресс-секретарь господина Буша заявляет сейчас, что причиной остановки было искренне стремление его шефа пообщаться с приветствовавшими его демонстрантами. Но оказалось, что далеко не вся толпа была настроена дружелюбно. В итоге образовавшейся заварухи получил травму черепа и скончался на месте вице-спикер Палаты представителей Конгресса США Джек Холден. Ниже Внешполит.Ру публикует биографическую справку о господине Холдене.
Джек Холден родился 4 января 1932 года. С декабря 1961 года - сотрудник Разведывательного управления министерства обороны (РУМО) США. В разные годы возглавлял отдел кадров, занимал руководящие должности в директорате разведывательных операций и директорате анализов РУМО. В 1978 возглавил директорат политической поддержки Разведывательного управления. С 1985 - член Палаты представителей палаты Конгресса США, с 1999 - вице-спикер Палаты.
Близкий друг президента США Джорджа Буша-старшего, Джек Холден считался его неофициальным советником по странам СНГ. В последствие оказывал аналогичные услуги Джорджу Бушу-младшему. В последние годы активно лоббировал в кругах высшего руководства США идею подготовки вооруженного вторжения на территорию Белоруссии для отстранения от власти президента Александра Лукашенко. В интервью журналу "Таймс" Джек Холден заявил, что Лукашенко несет угрозу миру и стабильности в Восточной Европе, а его действия подогревают реваншистские настроения тех российских кругов, что вынашивают планы восстановления в той или иной форме Советского Союза..

***

Клименко

О случившемся он узнал случайно, прочитав главные новости дня в интернете. Вот это да! Еремеев-младший, Федька, который по дурости связался с коммуняками, попал в тюрьму по обвинению в убийстве высокопоставленного америкоса.
Окопавшийся в ладожской глубинке шеф, возможно, и не знает, в какую переделку попал его сынуля. Константин позвонил Еремееву домой.
- Марина, это Клименко, заместитель Виктора Егорыча, я был у вас на свадьбе.
- Да-да, я вас слушаю, - голос девушки выдавал крайнее волнение. - Вы знаете...
- Мариночка, я знаю. Скажите, вы сообщили мужу?
- Нет, никак не соберусь с духом.
- Не звоните, я поеду сам и привезу его в Питер.
- Спасибо. Я вам очень-очень благодарна.
Клименко был раздосадован - эта история напрочь рушила его планы: вернувшийся на работу Егорыч мог отменить решение своего зама о передаче заказа "Промпоставкам". Но ничего не поделать, шеф бы не понял, если его правая рука осталась безучастной к ситуации. Оставалось надеяться, что до тонкостей бизнес-процесса у Еремеева в эти дни руки не дойдут все равно.

К сторожке Степаныча он, подсвечивая дорогу фарами, подрулил глубокой ночью. В доме было тихо. Тихонько стукнув в дверь, Константин обнаружил, что она открыта. Из помещения в нос Клименко шибануло отвратительным запахом перегара. Обстановка в хибаре нисколько не поменялась с последнего визита Константина: кособокие, потемневшие от старости деревянные кровати, ветхие стулья, какое-то тряпье на печке. Перед шефом, заснувшим прямо за простым дощатым столом, - початая бутылка украинской перцовки. Степаныч храпел в соседней комнате.
- Приехал... – мутно выдохнул очнувшийся Виктор Егорович. - А чего приехал? И почему без звонка?
Константин молча протянул шефу распечатки с принтера. Имя Ереемева-младшего в тексте сообщений новостных лент он заранее отчеркнул красным маркером. Егорыч читал медленно, тяжело дыша. Потом налил себе и Косте по полстакана перцовки.
- Выпей.
- Я за рулем, Виктор Егорович, не могу.
- Да какой руль, Костя, здесь останешься.
- Я думал, мы поедем в город сегодня.
- Нет, завтра. Пей, - почти крикнул шеф и остервенело опрокинул в себя стакан.
Спорить было бесполезно и Константин, набрав в легкие воздух, проглотил желтоватую жидкость.
- Костя, а что этот мудак, которому пять тысяч дали?
- Не справился. Или просто не успел, времени-то мало прошло.
- Да-а-а-а. Костя, мне очень хреново, - шеф нетрезво икнул. – У Степаныча тут лодка, сейчас пойдем рыбу ловить. Рыбу…
- Виктор Егорович, вы выпили, может не стоит?
- В лодке выпьем еще. Не спорь. Собирайся, возьми резиновые сапоги Степаныча.

Константин сел за весла, шеф же примостился на свободной скамейке со стаканами и бутылкой в руках. Ловить рыбу Клименко совершенно не хотелось, скорее уж спать. Ладога была на удивление спокойна, она убаюкивающе перекатывала лодку с волны на волну.
- Холодная вода здесь. Всегда, даже летом, - тихо и неожиданно печально, заплетающимся языком произнес шеф. - Умою лицо...
Еремеев, пошатываясь, наклонялся над бортом, протянул руки к воде.
В этот момент невесть откуда взявшаяся предательская волна ощутимо дернула лодку, и Константин увидел, как шеф, нелепо размахивая конечностями, валится в темную ладожскую воду.
- Епрст!
Он знал, что шеф плавает плохо. Тем более трудно ему было сейчас, пьяному, в быстро намокающей одежде, которая неумолимо тянула ко дну.
- Помоги, черт тебя...
Клименко подумал секунду. При желании он мог бы вытащить шефа, бросившись в воду сам или протянув Егорычу весло, но...
- Прощайте, Виктор Егорович.
Константин налег на весла, стремительно удаляясь от тонущего.

***

Кулешов

Степа вернулся в камеру с разбитым носом.
- Следователь-гад саданул? – возмутился Андрей Винецкий.
Ворошенко ухмыльнулся.
- Да нет, Андрюша, следователь приличный, это сука психованная Белоногов.
- Совсем обнаглела усатая тварь, - проговорил Кулешов, думая, что он с удовольствием поможет нацикам пристроить Белоногова на березе. А затем, впрочем, с не меньшим удовольствием отправит на эту березу их самих.
- Есть такое, - отозвался Степа. - Похоже, ему здорово надрали задницу за нас. Если подонка снимут с должности, я ради такого дела готов пару лишних дней посидеть. Кстати, по поводу отсидки… Белоногов пообещал нам уголовную статью.
Сергей заметил, что ребята ощутимо приуныли. Он преувеличенно бодро крикнул:
- Так, славяне, не грустить! Давайте предъявим жандармам нашу революционную выдержку и стойкость. Подпевайте!

"Варшавянка" в камере зазвучала восхитительно натурально.
На последнем куплете к ним втолкнули нового сидельца. Похожий на затравленного зверька чумазый паренек лет двадцати исподлобья глядел на фалангистов. Кулешову стало любопытно:
- А тебя за что взяли, чумичка?
- Кошелек на гостинке подрезал, - процедил сквозь зубы зверек, доставая из-за уха сигаретку.
Степан нахмурится.
- Слышь, уголовник, у нас камере не курят.
- Да плевать я хотел.
- Чего!?
Степан встал перед зверьком - руки в боки, ноги на ширине плеч. Кулешов даже залюбовался лидером Союза. Орел!
- А я курить хочу!
Сергей решает выступить миротворцем:
- Слышь, чумазый, у нас с ментами договор. Они нас каждые два часа выводят курить. Так что не наглей и утихни.
Зверек убирал сигарету. И вовремя - в камеру завалился с тремя огромными пакетами узкоплечий старлей Саня.
- Передача вам.
- Жратва! Живем! – неуклюже хлопая себя по бокам, заорал Коля-Горыныч.
Фалангисты, отложив часть продуктов для девчонок, налегли на еду. Большой шмат колбасы достался и чумазому.
В самый разгар пира дверь опять открылась, чтобы запустить узкоплечего с чашкой растворимого кофе в руке и мордатого добряка лет пятидесяти.
- Это вам ужин. Два батона, пюре и сосиски.
- Ни хрена себе! Мы тут лишний вес наберем, - Кулешов перевел взгляд с вкусно пахнущего пюре на пакеты с передачкой.
Старлей же старался не смотреть на еду, кадык его ритмично дергается, поглощая новые глотки кофейной бурды.
- Санек, ты, наверное, жрать хочешь, не кормит своих цепных псов антинародный режим. Так давай, не стесняйся. Уж пюре и сосиску мы тебе точно выделим.
- Ребята, я бы поел, да нам нельзя, - с чувством ответил Саня.
- Ну, как знаешь. Нарежь-ка, Федя, булку. А ты, Саня, отнеси, пожалуйста, этот пакет девочкам в соседнюю камеру.
После ужина сытые и довольные фалангисты опять запели. Пожилой старшина, помявшись, сделал заказ:
- А про Щорса можете?
- Легко! – откликнулся Генка.
- Шел отряд по бережку,
Шел издалека,
Шел под красным знаменем
Командир полка.
Голова обвязана,
Кровь на рукаве,
След кровавый стелется
По сырой траве.
Ребята подхватили:
- Э-э-эх! По сырой траве!

Настало время перекура. Сержант по очереди вывел в сортир всех желающих фалангистов и закрыл дверь, по которой тут же забарабанил уголовный зверек.
- Эй, начальник! Я тоже хочу курить.
- Пошел на... - позвякивая висевшими на поясе наручниками, ответил сержант.
- А почему им можно? - зверек ткнул пальцем в фалангистов.
- Сейчас я тебе объясню.
Мент за шкирку выволок парня в коридор. Кулешов услышал два глухих удара и возглас "Ой!". Зверек вернулся в камеру, держась за ухо.
- Не, ну я в натуре не понимаю, почему вам можно курить, а мне нельзя. Почему так борзеете в разговорах с ментовней. Вы вообще кто такие?
- Мы политические, - гордо сказал Саша Кузнецов.
- А это как?
- А так - мы против Агранова.
- А я за Агранова, - с вызовом произнес парень.
- Вот поэтому тебе пистонов менты и вломили, - под хохот присутствующих закончил дискуссию Кулешов. Он уже видел заголовок статьи: "Милиция дает пистонов поклоннику Агранова".
Зверька настолько поразила последняя мысль, что он надолго «ушел в себя», молчал до самого отъезда в СИЗО, лишь однажды вежливо попросив разрешения взять бутерброд с сыром и кусочек шоколадки.

Засовы вновь звякнули и в камере раздалось дружное "Ура!!!". Старлей Саня привел к парням Элю, Ксюшу и Киру.
- Мальчики, нашу камеру временно освободили для рецидивиста, так что пару часов у вас проведем, - тараторила счастливая Эля, обнимая мужа. - Мы уже и с цыганками сидели, и с наперсточницами с Невского. Их друзья выкупили потом у ментов.
Мгновенно покрасневший старлей, перебивая Элю, сказал:
- Значит так, я принес протоколы, первый экземпляр и копию. Ознакомьтесь и распишитесь.

- Вот как интересно, - взъярился Кулешов, изучив бумаги. - Я, оказывается, нецензурно выражался на Невском, оскорбляя тем самым общественную нравственность.
- Я тоже, - включился Генка, сжимая кулаки.
- Да это всем написали под копирку, чтобы на законных основаниях продержать нас до утра, - подытожил Степан. - Когда суд?
- На суд вас отвезут завтра днем.
Эля стала что-то шептать на ухо Сашке, Ксюша присела рядом с Федором, Кира легла на ворошенковский кожаный плащ. А Сергей от нечего делать завел с Витом и Винецким сугубо теоретический спор о некоторых аспектах марксисткой теории. Коля-Горыныч некоторое время прислушивался к разговору, наконец, не выдержал:
- Да все это дебри! А чем вы говорите! Проще надо - всех буржуев либо вешать, либо пусть дворниками работают.
- Эх, Коля, был ты Горыныч, а теперь до конца дней Дебрями станешь, - усмехнулся Степан.
Скоро девчонок увели, и Ворошенко на правах старого камерника и вождя МСЛФ распорядился:
- Все, давайте спать.
- Так свет же не погасили? - удивляется Леша Сокол.
- И не погасят, менты хотят наблюдать, что мы ночью будем делать. Давайте, ложитесь, а Серега пока позвонит Кристи по поводу адвоката. Леша, Генка, Вит, прикройте его.
Сергей включил телефон.
- Мелихова, это я. Слушай, нас менты собираются завтра днем вести на суд. Вы вообще там как, адвоката нам собираетесь подгонять?
- Ну, наконец-то, проявились! У вас телефон был выключен. Сергей, уже нашли, Артемов Клим Александрович, ты его должен знать, он старый приятель дяди Пети.
- Знаю-знаю, хороший адвокат. Отлично!
- Завтра утром Артемов приедет в ментовку. Они с Крайневым и сегодня приходили, но по непонятным причинам милиция к вам адвоката не пустила.
- Что у вас там творится?
- Дядю Петю одолевают звонками журналюги, меня тоже. Буш отменил беседу со студентами и не поехал в Эрмитаж. В интернете пишут, что и с Аграновым встреча оказалась скомканной. Все ждут заявление российского президента по поводу ситуации. Короче вы поняли, полное ку-ку творится. Да, чуть не забыла. Жена федькиного отца и ксюшина мама мне звонили и сказали, что у них дома был обыск. Перевернули все вверх дном, но ничего не нашли и уехали раздосадованные. Я боялась, что подбросят наркотики и оружие, но пронесло.

Начали готовиться ко сну. Лавки выбрали Вит, Кузнецов, Винецкий, Сокол и пухленький кавказец, которого в Союз еще не принимали, но вроде бы он собирался вступать в степкину фалангу. Остальные разлеглись на полу. Очень скоро Кулешов почувствовал, что засыпает. Разговоры становились все тише, Винецкий тихонько захрапел, Федор упрятал глаза от света, закрыв их рукавом пальто. И только Коля-Горыныч-Дебри трепался, не умолкая. Его как прорвало ближе к ночи.
- И вот подхожу я к ларьку за сигаретами, а там сидит какая-то морда, какой-то Магомедов и он мне говорит...
- Что?! - возмущенно взвился кавказец.
Степа и Петя Брутер покатились со смеху.
- А что я сказал? - удивленно спросил Дебри.
- Знакомься, Коля и все остальные, кто не знает, - Степа театральным жестом показал на толстяка, - Муслим Магомедов, выпускник Полиграфического техникума, кандидат на вступление в Молодежный союз левых фаланг.
- Извини, братуха, - сконфуженный Дебри повернулся на бок и замолчал.
В камере наконец-то наступила тишина, можно было спать.

Утром к ним, как, как и обещала Кристи, приехал адвокат. Сменивший узкоплечего старлея хмурый лейтенант вызвал Кулешова в коридор, где Сергея дожидался Клим Александрович. Крепкий сороколетний мужчина с забавными ямочками на щеках и экзотической стрижкой – короткая челка сочеталась с довольно-таки длинными волосами, полностью прикрывавшими шею. Прищурившись, Артемов хлопнул его по плечу.
- Ну что, как сидится?
- Нормально, Клим Александрович.
Адвокат наклонился к уху Сергея.
- Я посмотрел ваши протоколы, это за пределами добра и зла. Они вам инкриминируют матюги, только за них могут дать 15 суток. Но мы нашли свидетелей, которые подтвердят, что вы вели себя прилично. А еще там написано, - Артемов процитировал по памяти, - "такой-то участвовал в несанкционированной демонстрации, выражающей отношение к президенту США в рамках визита президента США в Российскую Федерацию". Нет такой статьи ни в уголовном, ни в административном кодексах. К тому же демонстрация предполагает движение, а вы стояли. И никакой атрибутики у вас с собой не было, звукоусиления. По сути, вы просто прохожие, которые остановились посмотреть на то, как Буш едет по Невскому. Доказать это на суде проще простого.
- А что с Федором Еремеевым?
Адвокат помрачнел.
- Я не специализируюсь на уголовных делах, поэтому не могу дать квалифицированную справку. Насколько смог узнать от своих друзей в милиции, вопрос будет решаться на самом верху. Либо его попытаются сделать крайним и обвинить в убийстве по неосторожности. Либо даже не станут возбуждать уголовное дело за отсутствием состава преступления.
- А терракт?
- Они сначала психанули, и один дурак высокопоставленный ляпнул о террористической версии. А журналисты подхватили, раздув сенсацию. Теперь власти вроде решили не смешить людей. Хотя политика может вмешаться - умер-то, сам понимаешь, не рядовой гражданин... Ладно, с этим позже будем разбираться, а пока что запоминайте, Сережа, что передать ребятам...
Следующие пол-часа фалангисты под диктовку Сергея писали доверенность Артемову на представление своих интересов в суде. Внимательно прочитав листочки, адвокат улыбнулся:
- Я не прощаюсь, суд у вас сегодня в 14.30.
Скоро их вернули в то самое помещение без мебели, откуда начались их ментовские злоключения.
- Ну что, едем на суд, - сказал Сергей. - Мы молодые, бодрые, злые, на нашей стороне правда, и у нас есть адвокат. Поэтому мы победим. А еще мы выспались, а менты, наверное, - нет.
- Это ты выспался, - проворчал, приглаживая нечесаные вихры, маленький Сережа Дурандин.
- А ты что?
- А я при свете и на полу спать еще не научился. К тому же Винецкий и Дебри храпели. А менты всю ночь смотрели порнуху по видику, суки. Их дежурка прямо напротив нашей камеры и оттуда такие звуки раздавались, закачаешься.

Фалангистов погрузили в серый ментовской козелок, в заднее отделение, рассчитанное на 3-5 человек. Всех вместе - парней и девчонок. Пришлось размещаться в три ряда - одни сидели и держали вторых на коленях, а третьи уперлись в стенки, согнувшись в три погибели. Как сельди в бочке. Обидно и возмутительно, темно и неудобно. Генка звенящим голосом запел "Интернационал", Сергей подхватил, и скоро уже пели все. Жаль, не судьба была посмотреть на эту картину со стороны: скучная милицейская тачка и оттуда в полтора десятка глоток - всемирный гимн борцов с эксплуатацией.
Ехать недалеко, на вторую песню времени не хватило. Фалангистов под конвоем препроводили в здание суда. Здесь уже проще - обеспечить изоляцию в коридоре и на лестнице нереально. На Кулешова и Степу налетели корреспонденты информационных агентств и фрондирующих либеральных газет. Подошел пожать руку бородатый собкор центральной партийной газеты. А за ним и адвокат Артемов.
- Ну что, бойцы, соскучились по свободе?
- Когда нас пригласят уже, Клим Александрович? - нетерпеливо спросил Сергей.
- Не торопитесь. Судья читает протоколы, - адвокат достал портсигар. - Я пойду перекурю, у нас еше минут десять есть.

Фалангисты и менты из вчерашней смены, которые их задерживали, расселись в тесном зальчике, где рассматривала административные дела судья Бульбашева. Артемов пробрался на адвокатское место, пузатый начальник отдела в чине полковника подпер стенку неподалеку от двери.
- Встать, суд идет! - с ленцой в голосе произнесла размалеванная девчонка, секретарь суда.
Все послушно поднялись, приветствуя Бульбашеву.
- Значит так, - раздраженно начала она. - Полковник, я вам тысячу раз говорила, что ваши сотрудники не умеют оформлять протоколы в соответствие с законодательством. Посмотрите, что вы им инкриминируете: "несанкционированная демонстрацию, выражающую отношение к президенту США в рамках визита президента США в Российскую Федерацию". Что это за ересь? Мне нужно вам объяснять, что такое демонстрация? Или вы и без меня знаете? На основании рапортов, которые приложены к протоколу, я делаю вывод... В общем, всех задержанных освободить немедленно. Полковник, оформите протоколы, как полагается, и только в этом случае мы все еще раз встретимся в этом зале.
Бульбашева всучила начальнику отдела милиции стопку мятых протоколов. Сидевший рядом Сергей обратил внимание, как тот, раскрасневшийся, ссутулившийся, судорожно засовывает бумаги в переполненный дипломат.
"Всех задержанных освободить немедленно..." Не дожидаясь дополнительного приглашения, Кулешов быстрым шагом вышел из зала, увлекая за собой других фалангистов. Спустился по лестнице, раскрыл дверь на улицу, с удовольствием подставляя лицо ласкающему ветерку. Ба! Вот это картина, достойная пера!
- Хлеб-соль!
Римма Третьякова торжественно протянула ему поднос с рюмкой водки и маленьким бутербродом. Рядом ней, выше девушки на голову, два мужика - дядя Петя Крайнев и Александр Аронович Гольдштейн. Болтают о чем-то другом с другом, как старые друзья. Показывают на Сергея пальцами, переминаются с ноги на ногу. Тут надо сыграть. Кулешов выпрямил спину, четким почти армейским шагом подошел к Римме, не на кого не глядя, взял рюмку, выпил. Вытерев рот рукавом, медленно понюхал бутерброд и положил его на место.
- Риммочка, дай я тебя поцелую!
Дядя Петя и Барин потребовали отправиться с ними в ресторан.
- Мужики, я сейчас не могу. Ребят нельзя оставить.
Крайнев понимающе кивнул. Барин пожал плечами:
- Как знаешь, Сережа. Ладно, я тогда поехал, жду тебя на работе завтра, сегодня уже не ходи, отсыпайся.

***

Федор Еремеев

На улице его встретила заплаканная Марина. Она словно постарела на десять лет.
- Федор, у нас произошло несчастье.
- То есть?
- Вчера вечером в Ладожском озере утонул твой отец.
Марина заревела, глядя на нее, не смог сдержать слез и Федор.
- Господи, как это произошло?
- Туда ездил Клименко Константин Григорьевич, заместитель папы. Он рассказывает, что они выпили хорошенько. Клименко заснул, а папа, судя по всему, поехал ночью ловить рыбу. Утром Константин Григорьевич и Степаныч не обнаружили на месте лодку. Константин Григорьевич поднял всех на уши, и ее нашли прибитую к берегу в километре от дома. В лодке - бутылка водки и стакан. Все.
Она тяжело вздохнула.
- Может, он не утонул, а просто гуляет где-то?
- Ты не знаешь своего отца? Серьезный человек, всегда держит слово. Он сказал Клименко, что сегодня утром поедет в город тебе на выручку. Неужели ты думаешь, что он передумал и решил поиграть во Льва Толстого, который покинул родственников и ушел, куда глаза глядят? Константин Григорьевич звонил только что, сказал, что милиция предлагает подождать, но неофициально признает, что, скорее всего твоего отца больше нет. В Ладоге каждый год таким образом люди тонут.
Федор обхватил голову руками.
- Это я виноват... Отец расстроился из-за меня...
- Или из-за меня, мы поссорились сильно перед его отъездом. Кто знает. Не терзай себя, Федечка.

Он нашел свою машину там же, где припарковал ее вчера днем.
- Поехали домой?
Марина замялась:
- Я не уверена, что ты рад будешь меня видеть в своей квартире, я ведь даже у вас не прописана.
- Не говори и ерунды, сейчас это твой дом, а потом посмотрим.
Выруливая на Невский, Федор думал, насколько тяжело ему теперь придется. Вопросов много, ответов - ноль. Заведут ли уголовное дело? Выгонят ли из универа? Что делать с фирмой? Как вести себя с Мариной? Боже, пусть произойдет чудо, и отец объявится живым и невредимым...

Чудо не произошло. Тело отца нашли рыбаки через два дня: утопленник лежал лицом вниз на ладожской береговой гальке. Федору утром позвонили из милиции, предложив опознать тело, но он попросил выполнять эту трагическую миссию Марину, которая взялась решать все вопросы с похоронами, а сам поехал в универ.
Большинство студентов потока встретили его настороженно. Овощи, трусы! Боятся опасного бунтовщика. Еремеев помимо желания ухмыльнулся. Пожалуй, только заводила группы Динька Самойлов и молчаливый обычно сын башкирского строительного магната Марат Каримов искренне ему рады. Эти двое тормошили его минут пять, Федор даже поразился такой эмоциональности обычно сдержанного Марата.
- Федор Еремеев есть? Зайдите в деканат, - секретарша декана Катя дожидалась его у аудитории.
От предстоящего разговора не следовало ожидать ничего хорошего.
- Федор, что вы наделали? Вам что-нибудь говорит понятие "честь факультета"? Репутация альма-матер?
Замдекана нервно отбивала туфелькой дробь.
- Анна Валерьевна, честь факультета была бы задета, если его студент позволил неизвестному афроамериканцу чуть ли не изнасиловать знакомую девушку на Невском проспекте.
- Вот так вот?
Замдекана удивленно и даже, кажется, с симпатией посмотрела на него.
- Ладно, Еремеев, идите. Нет, постойте. Декану звонили и требовали вашего отчисления, чтобы вы завалили ближайшую сессию.
- А он что?
- Он ответил им "подумаю". Но я деда знаю - он слишком стар и брезглив для таких вещей.
- А если надавят?
- Выкрутится, мол, хорошего студента так просто не завалишь. Только я вам ничего не говорила…

Из универа Федор отправился в контору отца. Зину он нашел в траурном черном костюме и скорбным лицом.
- Федя, что же теперь будет?
- Я не знаю, Зина. Честно. Вы знаете, что сегодня нашли тело отца?
- Мне говорил Константин, все это так ужасно...
- Константин Григорьевич у себя?
- Да, он только что вернулся с обеда.
Встречая Федора, Клименко встал.
- Ты уже конечно, все знаешь...
- Да, мне звонили из милиции, Марина поехала на опознание.
- Федя, поверь, я искренне сочувствую, места себе не нахожу, я ведь последним его видел.
Еремеев заметил, что руки Константина Григорьевича слегка дрожат.
- У твоего отца было завещание? Ты что-то знаешь об этом?
- Мы с ним говорили на эту тему недавно, он собирался составить, но не успел.
- То есть собственниками фирмы в равных долях станут ты и Марина? Ты извини, что я такой день говорю о бизнесе, но пойми и меня. Мне нужно определяться со своим будущим, где работать дальше.
Константин Григорьевич прищурился. Конечно, он ждал от Федора решения, рассчитывая на назначение генеральным директором. Наверное, это логично, лучше Клименко дела фирмы не знал теперь никто. Но... Что-то останавливало Федора, произнести слов, которых так ждал его собеседник, он не решился. Да почему не решился? Не хотел!
- Федя, компании требуется руководитель, кто-то должен подписывать документы, разрабатывать стратегию, управлять коллективом.
- Я не могу решить этот вопрос сам, мы с Мариной должны придти к единому мнению. У нее те же 50%, что и у меня.
- Логично. Ты говоришь, похоронами занимается она? Вам как-то помочь?
- Ничего, мы справимся. Маринина мама подключится и вообще, это дело семьи. Спасибо за предложение, жду вас на поминках.
Вечером Федора дома обнаружил мрачную Марину и вызов в прокуратуру.

***

Коммунистический «теракт» закончился в суде
Вчера Куйбышевский районный суд Петербурга отказался рассматривать дело участников потасовки на Невском проспекте, в ходе которой скончался вице-спикер Палаты представителей Конгресса США Джек Холден. Задержанных участников радикальной организации Молодежный союз левых фаланг судья освободила, а протоколы вернула в милицию для надлежащего оформления. Возможно, для молодых левых дело на этом не закончится. Прежде всего это касается студента Федора Еремеева, который подозревается в убийстве американского политика, приехавшего в Россию в составе официальной делегации США.
Освобожденные активисты не скрывают своей радости. «Дело полностью развалилось, сказал «Ъ» руководитель МСЛФ Степан Ворошенко. – Судья посмотрела на милицейские безобразия и сказала, что отказывается их рассматривать». Находившийся в суде адвокат задержанных Клим Артемов заявил «Ъ», что «произошел полный провал и позор оперативных служб ГУВД и УФСБ Санкт-Петербурга». По мнению адвоката, «очень важно, что правосудие отказалось даже рассматривать безобразные и явно сфабрикованные милицейские протоколы».
Начальник пресс-службы ГУВД Роберт Краевский подтвердил, что «документы по задержанию были плохо подготовлены и тот, кто их готовил, будет за это отвечать». Однако, по мнению господина Краевского, «милиция в целом вела себя правильно. Трагедия, произошедшая на Невском проспекте не могла остаться без реакции людей в форме. Задержаны были не случайно оказавшиеся поблизости граждане, радикальные элементы. Их роль в этих событиях еще предстоит выяснить. На одного из задержанных, Федора Еремеева, может быть возбуждено уголовное дело. Так что радуются они преждевременно, дело не закончено».
«Петербургские вести»

***

Кулешов

Инцидент на Невском проспекте стал самым обсуждаемым событием недели. Сергей давно не смотрел новости с таким интересом. Отметились, кажется, все персонажи политического бомонда, начиная с президента, который сделал свое заявление на коллегии МВД. "Мы с президентом США прекрасно знаем, что в обеих странах есть люди, желающие возврата ко временам холодной войны. Однако воля руководства России и Соединенных Штатов выражена ясно и четко - в современном мире партнерству нет альтернативы. Удивительно, что этого не понимают некоторые молодые люди, которые в революционном угаре готовы пролить кровь, причем не свою, а ни в чем не повинного пожилого человека, приехавшего в Россию вести переговоры. Я дал поручение прокуратуре, правоохранительным органам детально разобраться в роли тех или иных участников событий в Петербурге. Охоты на ведьм не будет, но виновные понесут наказание".
А ведь Агранову наверняка сообщили все подробности. Он прекрасно знал, что Федька не виноват, что деда свалил на асфальт здоровенный негр, а не "молодые люди, не понимающие необходимости партнерства". Жириновский в Думе тут же предложил объявить все коммунистические организации вне закона. Лидер Великой Старой Партии слово в слово повторил версию дяди Пети о случайности происшествия, сказав, что партийцы готовы предоставить молодым активистам лучших адвокатов. Белорусский батька Лукашенко отверг все обвинения госдепа, добавив, что он сам в молодости, увидев, как бьют его девушку, дал бы по физиономии и охраннику Буша, и самому Бушу. А назначенный недавно глава МВД, худощавый татарин с непроизносимой фамилией и недобрыми глазами сообщил, что его ведомство проводит тотальную проверку леворадикальных организаций, которые "с цепи сорвались". В совершенстве знавший английский Ромка Лаппо обещал подогнать подборку западных материалов на тему, но и без этого ясно, что питерские события не остались незамеченными в мире.
Сергей выключил телевизор и отправился разогревать в микроволновке нехитрый холостяцкий ужин. Скандал образовывался порядочный. Больше всего Кулешов опасался за Федора, которого могли сделать крайним. Судя по всему, власти действительно не знали, как выкручиваться. Американцы жаждали отмщения, но пойти у них на поводу было опасно с внутриполитической точки зрения.
Но это его, режима, проблемы. А Федьку в любом случае надо выручать. Сергей набрал номер дяди Пети.
- Петр Сергеевич, это Кулешов. Сейчас по телеку вождь сказал, что партия оплатит для Федора лучших адвокатов.
В трубке загудел густой бас Крайнева:
- Я знаю, Сережа, мы с ним на эту тему говорили утром. Столичные юристы готовы вылететь по первому требованию. Как у Федора дела?
- Он пересказал мне вчерашнюю беседу со следователем прокуратуры. Пока что Федька проходит по делу как свидетель, но следак прямо сказал, что от свидетеля до обвиняемого пол-шага.
- Значит, будем пока ждать. Москва намеревается поднять вопрос на плановой встрече глав думских фракций с Аграновым, потребовать от президента соблюдения законности в расследовании дела. Чтобы никакой предвзятости не было и политических соображений. Если все будет по честному, Федору не о чем волноваться. Сообщай мне все новости, хорошо?
- Так точно, Петр Сергеевич, удачи.
- И тебе.

В дверь позвонили, и звонок был настолько долгий, что Сергею стало не по себе. Брать его, что ли, пришли? Оторвавшись от сосисок с макаронами, он пошел открывать… улыбающемуся Степану и задумчивому Федьке Еремееву.
- Вот неожиданный дуэт! – удивился Сергей. - Какими судьбами?
- Есть, что обсудить. Ты один? В квартиру-то пустишь? - Не дожидаясь ответа, Ворошенко принялся снимать туфли. - Я получил призовой транш от нашего американского дружбана Васи. Его манагер сказал, что Васисуалий прослезился от счастья, узнав, что старый ЦРУ-шный пердун откинулся на Невском. Так что в кассе стало на двадцать тысяч долларов больше.
- Вот так новость! Этак мы и на революцию накопим. Когда там Буш к нам в следующий раз приезжает?
- Теперь, думаю, никогда, ему хватило. А дальше пусть Федор рассказывает. Э, нет, погоди. Серега, налей чайку.
Притащив поднос с чашками, заваркой и сахаром, Кулешов вопросительно посмотрел на Федю.
- Я слушаю.
- Как ты знаешь, у меня погиб отец. Наследниками с равными долями объявлены его жена Марина и я.
- И?
- В общем, я должен что-то решать. Или брать на себя управление фирмой - Марина вроде согласна - или мы с ней наймем директора.
- А как ты сам думаешь?
- Думаю, для Союза будет лучше, если генеральным директором стану я.
- Однако как я понимаю, у тебя есть сомнения?
- У меня нет опыта. "Ингредиенты плюс" достаточно большая компания... Велик риск все развалить к чертовой матери.
- Ты хочешь моего совета? Федя, я в бизнесе полный профан. Скорее Степка что-то умное скажет. Он все же это, как его там, бренд-менеджер. А какие еще варианты есть?
- На этот пост претендует заместитель папы. Но мне он откровенно не нравится. Скользкий человек.
- Слушай, ты говорил об интересах Союза. Что ты имеешь в виду?
- Я буду давать деньги, - просто ответил Федор.
- Если сможешь их заработать. К тому же тебе учиться нужно.
- Или меня посадят. Или из универа выгонят. Много всяких "или" и "к тому же". Ладно, если честно, я уже решился. Подамся в частные предприниматели как Фридрих Энгельс.
Кулешов с сомнением покачал головой:
- Ежели решил, значит решил. Мужчина сказал – мужчина сделал.

***

Документ из синей папки
ЛАППО РОМАН ЮРЬВИЧ
Родился в 1983 году в семье ученых. Закончил Северо-Западную академию Государственной службы. Несколько лет прожил с родителями за границей, в совершенстве владеет английским и французским языками. Аспирант СЗАГС, вечерами работает, точное место работы и должность по неизвестным причинам скрывает, но как-то обмолвился про казино. Не женат, детей нет. Темперамент сангвинический. Осторожен, недоверчив, самолюбив. Склонен скорее к бумажной работе, чем к общению с людьми. Член Великой Старой Партии с 2004 года. Активист Молодежного союза левых фаланг (красная фаланга). В будущем рассматривается в качестве одного из кандидатов на пост лидера организации. Слабости: формалист.
***

Клименко

Поглядев на Марину, мирно сопевшую на соседней подушке, Константин почувствовал прилив несвойственной ему нежности. Хороша девчонка, все-таки у шефа есть, пардон, был вкус. Будильник еще не прозвенел, он, как обычно, проснулся сам. Выработанная годами привычка вставать в пол седьмого не подвела его и на этот раз. Константин осторожно убрал маринину руку со своей головы, натянул халат, влез в домашние тапочки и пошел на кухню разводить йогуртом любимые мюсли.
- Мариночка, подъем! Завтрак в постель принесен, как вчера и договаривались!
Девушка перестала сопеть, крепко зажмурила глаза, чтобы проснуться и тут же их открыла.
- Мюсли... Я их обожаю.
- У нас все больше общего. А если это судьба?
Он погладил Марину по спутавшимся волосам. Она же, смешно прикрыв наготу пододеяльником и удерживая тарелку на весу тонкими ухоженными пальцами, торопливо ела. Идиллия! Пожалуй, еще пара таких ночей и можно делать ей предложение. Пара ночей... А если не ждать?
- Марина, я не знаю, как ты отнесешься к моим словам, - сказал он серьезно.
- Ты о чем?
- Мне скоро сороковник, давно пора становится мужем и отцом. Как ты посмотришь на то, чтобы создать со мной семью?
Константин нервно щелкнул пальцами. Зря он все-таки начал этот разговор. Нельзя так, нахрапом. Они только вчера стали любовниками.
Марина отставила тарелку в сторону.
- Ты не шутишь?
- За многие годы ты первая девушка, которая вызвала во мне столько нежности. - Он совершенно не врал в данный момент, и осознание собственной искренности придавало ему вдохновения. - Сейчас тебе сложно: умер Егорыч, Федьку, не дай бог, посадят, что делать с фирмой непонятно. Я хочу снять проблемы с твоих плеч.
- Это как же? Костя, ты что-то недоговариваешь.
- Федьке я найду хорошего адвоката. Ты обопрешься на меня как на мужчину. И бизнес я смогу вести. Подумай, все складывается один к одному.
- Я не умею быть верной женой, к сожалению.
Девушка опустила глаза.
- Я не требую от тебя верности и в свою очередь не обещаю своей. Не вопрос.
- Так или иначе, это не совсем прилично - играть свадьбу сразу после похорон первого мужа. За адвоката спасибо, вполне возможно, понадобится. А фирма... Федя хочет сам стать генеральным директором, мы с ним говорили на эту тему.
Константин помимо воли скривился.
- Марина, хотеть можно все, что угодно, но это безумие - он еще мальчишка. Мальчишка, который играл в коммунистов и доигрался до уголовщины. Теперь будет играть в бизнес с аналогичными результатами. Ты что, мечтаешь пустить по ветру свое наследство?
Она поджала губы.
- Деньги значат для меня не очень много. В конце концов, у Федора есть моральное право стать приемником отца, я в большей степени случайная наследница.
- Да что за чушь! Почему случайная? Егорыч тебя любил, по настоящему, от всего сердца. Представь, что он сейчас рядом с нами и принимает участие в разговоре. Как ты думаешь, кому бы он доверил фирму: опытному заму, которому доверял как себе, или зеленому пацану? Ради этого самого пацана и жены он бы выбрал меня.
- Ты сделал мне предложение из-за наследства?
- Это третьестепенно. Я бы не смог жить с неинтересной мне женщиной ради денег. Ты восхитительна, рядом с тобой мне хочется летать, вот что важно. Наследство... Чем плохо быть обеспеченной парой и не задумываться о куске хлеба? Потом, я надеюсь, у нас будут дети, они не должны ни в чем нуждаться.
- И что ты мне предлагаешь сказать Федору?
- Скажи, что ты передумала. Отстаивай мою кандидатуру, исходя из того, что успех бизнеса в его интересах: половина прибыли - нешуточная сумма. У тебя 50% акций, без твоего одобрения он ничего не сможет сделать. Возникнет патовая ситуация и он вынужден будет согласиться. А сейчас - поцелуй меня...

Стремясь подсластить неприятный утренний разговор, Константин устроил Марине головокружительное секс-шоу. И в результате опоздал на работу - редчайший случай. У дверей своего кабинета он нашел Саню Гарюгина.
- Костя, я не понял..., - вместо приветствия сказал главный инженер "Ингредиентов".
- Ты о чем это? - нахмурился Клименко.
- Я узнал о твоем решении сменить поставщика компьютеров на фирму. Елки, почему ты даже не посоветовался ни с кем? Ладно, меня проигнорировал, но начальник IT-службы Миша Тимошенко имеет право голоса в данном вопросе. Он ходит по коридорам и чертыхается.
- И чем же вы, господа, недовольны?
Константин знал, что этот разговор произойдет рано или поздно, скорее даже рано. Договоренность с Леной Ковальской, ушлой бабенкой, продававшей оптом новое и бэушное компьютерное оборудование обещала ему небольшой, но стабильный доход: привычные пять процентов от суммы сделки. А через пару месяцев эти пять процентов должны были вылиться в совсем нехилую сумму, в "Ингредиентах плюс" перед запуском собственных производственных мощностей задумали существенно обновить компьютерный парк.
- А тем, что "Вектор", контора, с которой мы сотрудничали последние шесть лет, нас ни разу не подводила. А что такое ЧП Ковалького или Ковальской, я уже не помню как правильно? Это никому неизвестная хрень. Хрен знает, как они будут выдерживать сроки, насколько нас устроит качество, да и вообще... От добра добра не ищут. Чем тебя "Вектор" не устроил?
- Да-да, Григорич, чем? Ты скажи! – подхватил раскрасневшийся Миша Тимошенко; Константин даже нее заметил, как тот вошел в кабинет.
- Я получил хорошие отзывы о ЧП Ковальской. Ребята, у меня сейчас нет времени на разговоры.
Миша, явно зверея, заорал:
- А принимать всякие идиотские решения у тебя есть время!? Я, значит, несколько лет выстраиваю отношения с "Вектором", убеждаюсь в его надежности. А теперь выясняется, что я мудак, и нужно верить не мне, а отзывам каких-то твоих дружков!? Костя, может это все-таки не я мудак, а ты?
- Если я сказал, значит, так и будет. Скоро меня назначат генеральным директором, будешь выделываться, уволю. Тебя, Гарюгин, тоже касается.
- Миша, пойдем отсюда. Ему ничего не доказать.
Саня потянул компьютерщика за рукав и тот, бросив на Константина одновременно оскорбленный и злобный взгляд, выскочил в коридор, громко хлопнув дверью.
Епа-мама! Все-таки надо было сдержаться. Миша классный специалист, хоть и несдержанный придурок. Да и Саню трудно будет сейчас заменить - до запуска производства остались считанные недели. Уйдут они - и у бизнеса возникнут проблемы. У бизнеса... У практически его бизнеса. Пожалуй, с мужиками нужно примириться.
Марина никак не шла у него из головы. Константин кликнул на иконку интернет-браузера и вошел в специально созданный для проекта "Друг" почтовый ящик. Удалить переписку с Егорычем следовало гораздо раньше, но руки дошли только сейчас. Вот, собственно, и все - в папке "Полученные письма" не осталось ни одного сообщения.
В этот момент в дверь вежливо постучались. Зиночка принесла ему утренний кофе, как всегда это делала для погибшего шефа. Вернее знака, что офисные клерки признают его новым боссом, не найти. Жестом поблагодарив секретаршу, Константин на всякий случай закрыл окошечко браузера с электронным почтовым ящиком и быстро запустил Word.
- Никак не могу свыкнуться со смертью Виктора Егоровича. Простое письмо не в состоянии написать, все из рук валится, - стараясь выглядеть удрученным, произнес он, тыкая пальцем в монитор.

- Миша, зайди, пожалуйста.
В отличие от изящной Зиночки грузный, грубоватый Тимошенко не стал стучаться, он просто толкнул  дверь.
- Слушай, у тебя через месяц день рождения, я правильно помню?
- Точно.
- Я принял решение подарить тебе от фирмы тур на двоих куда-нибудь в Европу в пределах двух тысяч долларов. Поедешь в счет отпуска, правда. До завтра подумай, куда хочешь съездить, и Зиночка займется оформлением. Доволен, буян? И не благодари, ты ценный сотрудник и заслужил небольшую премию. Егорыч такие вещи не всегда понимал. Он и на себе-то экономил. Но я управленец немного другой формации... А сейчас, если не сложно, проверь мой компьютер на предмет вирусов, глюков, багов и тому подобного. Что-то тормозить он стал жутко.
Тимошенко угукнул. А потом, помолчав, сказал:
- Тебе не трудно будет погулять полчаса? Я люблю работать с машиной в полном одиночестве.
- Да-да, нет проблем.
«Теперь Миша мой навек», - думал Константин, отправляясь «на прогулку» за любимыми сигарами в маленькую табачную лавку на соседней улице.

***

Марина Еремеева

Сидя на скамейке Катькиного сада и подставляя лицо яркому, но не жаркому весеннему Солнцу, она пыталась понять, что хочет от нее какой-то Михаил Тимошенко? Что за дурацкая секретность: "Только никому не говорите о моем звонке". Марина ни разу не слышала от мужа имени этого сотрудника "Ингридиентов", в отличие от топов компании он не был на их свадьбе. К тому же неприлично заставлять женщину ждать.
- Марина... Извините не знаю вашего отчества.
- Можно просто Марина. Это вы - Михаил?
- Точно так. Вы никому не рассказали о нашей встрече?
Похожий на медведя мужчина с одутловатым лицом опасливо оглянулся. Марине стало смешно.
- Никому. А что случилось-то?
- Вы знакомы с Константином Клименко? Заместителем вашего мужа, в смысле бывшего мужа, я имею в виду...
- Вы хотите сказать погибшего мужа. Да, с Константином Григорьевичем я знакома.
- Марина, я даже не знаю, как сказать, - мужчина достал из кармана плаща мятые листочки. - В общем, тут все написано, почитайте.
Девушка развернула первый попавшийся листок.

От: <Друг>
Кому: <Виктор Еремеев>
Тема: <Без темы>
Виктор Егорович, простите за молчание, я уезжал в командировку, меня не было в России. Вы спрашивали, сколько я хочу за доказательства измены Вашей жены. Думаю, сумма в 15.000 долларов не покажется Вам слишком большой. Я хотел бы сохранить инкогнито и сейчас еще не знаю, как можно обеспечить передачу денег, чтобы гарантированно меня не выдать. Поэтому я беру паузу. Доказательства у меня на руках, собраны, можете не сомневаться.

Лицо Марины мгновенно окаменело.
- Откуда это у вас?
- Вы начали читать с середины... Хотя, впрочем, это не столь важно. Я уже говорил, что возглавляю компьютерный отдел вашей фирмы. Сегодня Константин попросил меня вылечить его компьютер. Я быстро выяснил, что никаких вирусов там нет и зачем-то решил залезть в интернет посмотреть какими сайтами пользуется Клименко. Мог и раньше, по сети посмотреть, но желания не было. А тут вдруг появилось… Ну, вы знаете, браузер сохраняет в памяти последние сервера, на которые заходил юзер. Так вот, у Кости есть, само собой, ящик на корпоративной почте, но он зачем-то заходил на сервер бесплатных почтовых услуг. Опускаю подробности. В общем, он несекьюрно, в смысле неграмотно закрыл свой бесплатный ящик, и я грешным делом решил почитать его переписку.
- Это низко!
- Согласен, но слушайте дальше. В папке "Полученные письма" ничего не было, судя по всему, хозяин их удалил. Но вот папку "Отправленные письма" он почему-то почистить забыл. Все, что там оказалось, я распечатал на принтере и принес вам.
Марина слушала пояснения в пол-уха, лихорадочно читая мятые листочки. Каков мерзавец! Тварь, сволочь, подлец, негодяй! Он еще посмел что-то говорить ей о своих чувствах, лапать ее, целовать в губы.
- Я вам что-то должна? – холодно поинтересовалась девушка.
- Нет, Марина, конечно, нет. Только я надеюсь, что вы уволите Константина, который кричит на всех углах, что станет гендиректором. Работать с ним я бы не смог, поэтому и решился вам все рассказать.
- Уволить? На счет этого не сомневайтесь.
- Вот и хорошо, вот и хорошо, - пробормотал "медведь". - Извините, если что не так.
- Бросьте, я чуть не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Если бы не вы...
После ухода Михаила она выкурила три сигареты подряд.

Через неделю, проходя мимо журнального киоска, Марина наткнулась на аршинный заголовок первополосного материала газеты "Петербургский бизнес": "Наследник по прямой: "Ингредиенты плюс" возглавил сын погибшего основателя ". Федор не рассказывал ей, как проходит вступление в должность, девушку, впрочем, это не особо и волновало. Он сильно повзрослел за последние недели и больше не казался ей маленьким мальчиком. Более того, художница с трудом отгоняла от себя мысль, что он ей нравится, нравится, как мужчина.
Она ничего не стала говорить Константину, просто не отвечала на его звонки по трубке. Когда же несостоявшийся супруг нашел ее дома, Марина сухо попросила больше ее не беспокоить. О существовании этого человека она хотела забыть как можно быстрее.

***

Документ из синей папки
ЕРЕМЕЕВ ФЕДОР ВИКТОРОВИЧ
Родился в 1986 году в семье военного инженера. Отец, Еремеев Виктор Егорович, в начале 90-х занялся бизнесом, став владельцем компании "Ингредиенты Плюс". Учится на экономическом факультете СпбГУ. Беспартийный, но намерен вступить в Великую Старую Партию. Политические взгляды коммунистические, самостоятельно изучает марксизм. Активист Молодежного Союза левых фаланг (красная фаланга). После трагической гибели отца -
генеральный директор и совладелец (совместно со второй женой отца) "Ингредиентов Плюс". Следует ожидать, что Еремеев станет оказывать постоянную финансовую поддержку МСЛФ. Слабости: пока не выявлено.

***

Кулешов

У Сергея все ночь и все утро чудовищно болел живот. Он еле сдерживался, чтобы не застонать. Выяснив симптомы, Римма поставила диагноз: пищевое отравление. Ну конечно, так и есть, все из-за вчерашнего вернисажа этого претенциозного недоумка Мадайскиса. Говоривший по-русски с ощутимым акцентом, прибалтийский скульптор, мастер, черт его
дери, малых форм, вбил в голову две нехитрые идеи. Первая - журналисты приходят только на те презентации, где есть фуршет. Вторая - русских журналистов можно подчевать всяким дерьмом, чай не Европа, все сожрут. В итоге вернисаж Мадайскиса в модной "Галерее Кристины Дейч" собрал помимо настоящих журналюг три десятка профессиональных халявщиков. Тех самых, что, помахивая удостоверениями "Пресса", подобно мухам перелетают с одного банкета на другой, одним им ведомыми путями добывая информацию о грядущих околокультурных и полусветских тусовках. Они задают героям вечера псевдоглубокомысленные вопросы, щелкают затвором фотоаппарата, в который не вставлена пленка, вертят в руках неработающие диктофоны. А сами - бочком, бочком - и к столу.
Один такой халявщик, приняв Кулешова за своего, радостно подмигивая, подталкивал его к столику, на котором под белыми тряпками прятались дополнительные бутылки водки. Судя по всему, прибалт задумал в усмерть напоить акул пера, но на закуске сэкономил. В лучшие времена Сергей ни за что бы не притронулся к несвежей буженине. Но ему безумно хотелось жрать, так что, скрипя сердце и матерясь про себя, он присоединился к шумной ватаге халявщиков, судорожно глотавших мясо и запивавших его добрыми порциями "беленькой".
- Третьякова, из меня сегодня так себе работник. Поеду домой. Если спросят, скажи, я на интервью.
Живот опять напомнил о себе, Кулешов заметно поморщился.
- Езжай, конечно, - замахала руками Римма. - От твоего кислого вида я сама заболеваю. Ты ж знаешь, какая я впечатлительная.
Он с облегчением покинул редакцию, где приходилось держать себя в руках. Дома все гораздо проще - можно стонать, скрипеть зубами, валяться на диване, держась рукой за пузо, принимать невообразимые позы, подыскивая ту, при которой боль утихает. И ждать когда сделают свое дело рекомендованные Риммкой таблетки.
Бомбила на вазовской "шестерке" выслушал домашний адрес Сергея, молча кивнул, давая понять, что знает путь. Ехать было недолго. Кулешов уже предвкушал чудные бонусы одинокого существования человека с больным животом. Но тут в кармане требовательно запиликал мобильник.
- Серега, у нас ЧП. Приезжай в горком как можно скорее. Слышишь? Немедленно!
- Генка, что случилось-то?
- На месте расскажу.
Сергей обреченно закусил губу.
- Придется вам, дружище, отвезти меня на Суворовский проспект. Сто рублей сверху.
В маленькой комнатушке, которую региональное руководство Великой Старой Партии отдало под офис МСЛФ, Кулешова ждали помимо Генки Рома Лаппо и Кристина. Вид у всех троих был странно задумчивый. Как будто выиграли в лотерею большую сумму и тут же потеряли кошелек.
- И? Что звали, братцы-кролики? - вопросительно посмотрел на Генку Сергей.
- Ребята уже знают, поэтому рассказываю только для тебя. Вчера вечером мы в горкоме поздравляли Тиму с вступлением в партию. Я дежурил, из взрослых партийцев никого не было, поэтому нажрались, честно скажу, в сосиску.
- Мы - это кто?
- Тима, само собой, Коля Абрамов, Никита Пелипенко, Вит. Метро уже закрылось, я предложил ребятам переночевать на стульях, что они и сделали. Начал убирать стол, смотрю - пакет полиэтиленовый, а в нем папочка синяя лежит. То ли кого-то из наших, то ли нет. Я не удержался и залез посмотреть... Читай, все содержимое я тихонечко отксерил, пока ребята спали.
Кулешов нетерпеливо выхватил из рук Генки листки. Епа-мама!
- Характеристики на всех нас, правда, составленные неумело. Автор явно начитался дешевых политических детективов, - Сергей старался говорить спокойно, но в душе у него все закипало. - Подробный телефонник союза, итоги акций, резолюции конференций... И чье же это творчество, Генка, ты выяснил?
- Утром пакет с этой синей папкой забрал Вит. Вот так, так-так-так-так…
Рома подошел к окну, нервно и зло задымил в форточку:
- По крайней мере, стало понятно, кто на нас стучал.
- Не, ну какая же все-таки сука! – взорвался Генка. - Что мы будем с ним делать?
- Предложим ему застрелиться, - грустно улыбнулся Сергей, держась за не дающий забыть о своем существовании живот. - А если серьезно, нужно его вызвать на разговор сейчас.
Согласны?

***

Виталий Черненко, член Правления Молодежного Союза левых фаланг

Утро началось с жесткого похмелья: вчерашняя тимовская простава отзывалась гудящей головой и намертво ссохшимися губами. В таких случаях Виталию обычно помогал кефир, холодный, терпко-кислый, густой. Быстро опустошив пластиковую бутылку, он провел вернувшим чувствительность языком по деснам и резко крутанул головой из стороны в сторону. Кажется, отпустило. Вот и славно, теперь можно нормально соображать. К разговору, который сейчас предстоял Виталию, он готовился минимум полгода, и провести его нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые месяцы. Не так уж легко и приятно быть разведчиком, улыбаться людям, которых ненавидишь всей душой, вести речи, от которых тошнит.
Папка, которую Вит подбирал с такой тщательностью, которую прятал от не в меру любопытной младшей сестры в нижнем ящике письменного стола, захламленном старыми газетами, предназначалась для передачи пока что неизвестному Виталию сотруднику отдела РУБОПа по борьбе с молодежным экстремизмом. Добиться встречи с Белоноговым пока не удалось, но лиха беда начало. Когда тот узнает, какой ценный кадр предложил свои услуги отделу, никуда не денется. Виталий заслужил привилегию работать непосредственно с Борисом Юрьевичем, а не с кем-то из мелких рубоповских сошек.

Хмурый сержант из охраны долго сверял физиономию Виталия с его фотографией в паспорте, затем набрал трехзначный номер.
- Пришел Черненко Виталий Викторович, говорит, что к вам. Хорошо. – Он повернулся к Виталию. – Ждите.
Вскоре в вестибюле появился невысокий коротко стриженый крепыш лет тридцати пяти. Вит видел его на одной из акций Союза возле знаменитой белоноговской бежевой «девятки». Вот значит, как зовут этого качка: Роберт Альбертович. Ну и имечко!
- Идите за мной.
Крепыш уверенно зашагал впереди, не оглядываясь на посетителя.
Мрачноватые коридоры, обрамленные безвкусно покрашенными стенами, грязный высокий потолок – изнутри здание, где обитали борцы с организованной преступностью, было похоже на дешевую богадельню. Жадные подонки! Вит, как и половина города, знал, что убоповцы активно промышляют силовым прикрытием бизнеса, выполняя заказы по полузаконному устранению конкурентов дружественных фирмачей. Могли бы часть выручки потратить на благоустройство. А впрочем, это не его, Виталия, дело.
Коридоры, лестницы, опять коридоры, опять лестницы… В конце концов они оказались в расположенной на подвальном этаже маленькой комнатке без окон. Два стола, два обшарпанных кресла, три видавших виды стула для посетителей, сейф и покосившийся двустворчатый шкаф.
- Как я понял, Виталий Викторович, вы хотите начать сотрудничество с нашим отделом. Почему?
Крепыш расправил плечи, выщелкнул сигарету из пачки и вперся немигающим недобрым взглядом в Вита. Держать паузу! Не мельтешить!
- А почему у вас возник такой вопрос?
Хозяин кабинета прищурится:
- Если я его задал, значит, мне интересно знать ответ. Вы думаете, я веду с вами светский разговор?
- Хорошо, отвечу. Я считаю себя государственником и патриотом, который имеет возможность оказать помощь специальным службам в борьбе с расшатывающими государство элементами. Если угодно, это мой долг. А ваш долг помочь мне его исполнить. И не делайте вид, что к вам пришел смешной мальчишка. Я занимаю определенный пост в радикальной молодежной организации, допущен к закрытой информации и не меньше нужен вам, чем вы мне. - Вит протянул крепышу синюю папку. – Тут кое-что есть. Остальное по мере необходимости, я не уверен, что до конца знаю, что именно вас интересует.
Убоповец с явным интересом пролистал документы.
- Гуд. Нам нужно ознакомиться с этим добром повнимательнее. И подумать. Кстати, а что вы хотите за сотрудничество?
- Деньги. Не напрягайтесь, немного. Ровно столько, чтобы иметь не напрягающую основную работу и при этом не экономить на еде и общественном транспорте. Еще… Возможность обратиться за поддержкой в трудную минуту, всякое случается.
Виталий старался сохранять твердость в голосе, но не быть нахальным: в этом здании наверняка ценят именно такую манеру поведения.
- Ясно, я вам позвоню через… Не знаю когда точно, но позвоню.
Крепыш затушил сигарету.

Выйдя на улицу, Виту принялся напряженно анализировать разговор. Ему ничего толком не сказали и не предложили. Наверное, так в спецслужбах и положено, ничего не обещать на первой встрече, мало ли кто и зачем приходит, надо проверить. Хотя досадно: он ожидал от разговора большего.
Размышления прервал звонок Кулешов, предложившего встретиться в партийном офисе по какому-то важному делу. Тон Сергея ему не понравился. Важное дело…
- Сейчас подъеду.

По ненавидящим взглядам Ромы и Генки он понял все. Что за херня? Неужели кто-то из УБОПа стукнул этим козлам? Причем сразу же? Так не бывает, тут что-то другое.
- Чего звал? И почему эти двое на меня волками смотрят?
- А ты попробуй догадаться, - ответила задумчивая Кристи.
- Вот уж не знаю, - он почувствовал, что ладони предательски вспотели и украдкой вытерт их о брюки.
От Кулешова это, впрочем, не укрылось.
- Что, неуважаемый, руки потеют? Ай-ай-ай… Нервишки сдают. А теперь я хотел бы услышать твою версию о том, как родились на свет вот эти доносики.
Все отрицать!
Вит скорчил непонимающую гримасу и с минуту перебирал брошенные ему на стол ксерокопии.
- Я не знаю что это такое.
Озлобленный Генка, приподнявшись со стула, зашипел.
- Что ты гонишь, гадина! Это было в твоей папке, твоей! Ты ее с утра с собой забрал. И где она сейчас? А? Отнес куратору? Мля, я допускал, что ты мерзавец, но не думал, что такой.
- Это тебе показалось спьяну. Я видел, как какую-то папку выносил Никита Пелипенко.
Все это звучало страшно неубедительно, Вит пытался оправдаться скорее по инерции, чем всерьез надеясь на успех.
- Виталий, Союз назначит комиссию. Думаю, она поверит Генке, а не тебе. Решай. Мы выйдем из комнаты на десять минут. За это время ты напишешь заявление о выходе из МСЛФ по собственному желанию. Но чтобы тебя здесь никто более не видел. Или ничего не напишешь. Но тогда тебе предстоит неприятное разбирательство с предсказуемым результатом. Причем неприятное для всех. Пошли, ребята, пусть господин Черненко приведет в порядок растрепанные извилины.
Оставшись один, Вит с ненавистью вогнал ногти в обивку стула. Сучье племя! Кулешов прав. Ожидать от комиссии Союза презумпции невиновности не стоит. Генку в организации любят гораздо больше и поверят наверняка. Делать нечего.

«В Правление МСЛФ
от члена Правления Черненко В.В.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Заявляю о добровольном выходе из МСЛФ в связи с оскорбившими меня бездоказательными обвинениями в провокаторстве со стороны некоторых активистов Союза».
Теперь подпись и число. И пошли они все в задницу.

***

Борис Белоногов, начальник отдела РУБОПа по борьбе с молодежным экстремизмом

Лучшим вариантом для России была бы монархия. Причем не конституционная с ее горлопанами-политиками, лицемерным либерализмом, цацканьем со всякими придурками. Только абсолютная, с нормальным крепким мужиком на троне, служивой аристократией, честным купечеством и трудолюбивым народом. Проработав на своей нынешней должности два года, Борис окончательно превратился в убежденного монархиста. В прошлом осталось увлечение Съездами нардепов, всеми этими собчаками, сахаровыми, перестроечным «Огоньком», который как-то опубликовал письмо старшего лейтенанта Белоногова о необходимости демократизировать милицию. Впрочем, отношение к краснопузым у него с тех пор не поменялось. Только к презрению, которое он питал к престарелым коммунистам, добавилась устойчивая ненависть к непосредственным подопечным его отдела - юнцам. Эти-то куда лезут, чокнутые, херовы антиглобалисты? Да еще и бегают закладывать друг дружку.
- Борис Юрьевич, так что мы делать будем с папкой и с Черненко этим?
Роб Кульчий подпер стенку в его кабинете, ожидая решения шефа.
- А ты что предлагаешь?
- Я сомневаюсь, гнилой парень, может, его подослали к нам.
- Сомнева-а-аюсь…, - передразнил Борис. – Это предложение, да? Когда же вы сами думать научитесь? И работать сами.
Да никогда они не научатся. Сброд. Самый настоящий сброд, собранный по человечку со всех райотделов милиции. Отдел по борьбе с молодежным экстремизмом формировался в пожарном порядке, кому-то из генералов попала вожжа под мантию. Вниз спустили приказ экстренно подобрать кадры. Подобрали… Ну какой нормальный начальник отдаст талантливого, ценного сотрудника? Так что подчиненные у Бориса были все как на подбор – туповатые, быковатые и пьющие. Им проще дать в табло, чем вести оперативную работу.
- Вообще-то он в руководство МСЛФ входит. Хорошо бы рядом с Ворошенко иметь своего человека, а, Борис Юрьевич?
- Уже не входит.
- То есть? – Роб непонимающе сморщил лоб.
- То и есть, - с нажимом произнес Белоногов. – С того самого дня как к тебе приходил. Его тут же раскусили, судя по всему, это случайность. Неосторожен был парень.
- А откуда у вас информация?
- Оттуда. У меня свои источники.
- Понятно, - явственно обиделся Роб. – Хотя могли бы и поделиться. Одно дело вроде делаем.
- Ты меня еще поучи! Вы свободны, Кульчий. А мальчишке позвони и скажи – поскольку он запалился, мы в его услугах не нуждаемся. Может забрать свою папку.

Оставшись один, Белоногов вспомнил о желтой газетенке «Экспресс-неделя», которую вчера утром, посмеиваясь и предлагая почитать, вручил ему Гера Садовый, начальник гувэдэшного отдела по предотвращению преступлений в области высоких технологий.
«Чиновник совратил одноклассницу внука»… Нет, не то. «Песни Пугачевой возбуждают пингвинов. Сенсационные исследования русских полярников». Чушь… «НЛО ворует поросят в Костромской области»… Ага, вот: «Как борцы с преступностью транжирят наши деньги».
Подпись под статьей хорошо знакома Борису. Юрий Аванесов, скандальный журналист, лучший в городе специалист по черному и серому PR. Активно рекламирует в прессе всевозможных радикалов. По приказу Белоногова журналиста как-то задержали на несанкционированной акции лимоновцев.
«На прошлой неделе малолетние поклонники Сатаны задумали провести на кладбище мероприятие, которое по непонятным причинам они назвали «черной мессой». Никакого отношения к «черным мессам», описанным классиками жанра, этот глупый шабаш на самом деле не имел. Кульминацией действа должно было стать публичное целование гениталий лидера секты, студента-третьекурсника Дмитрия Витушкина его верными соратниками, преимущественно, учащимися одного из ПТУ Петроградского района. Помешала свершиться комическому «сатанинскому» акту судьба в лице сотрудников отдела УБОПа по борьбе с молодежным экстремизмом во главе с подполковником Белоноговым. Бравые офицеры провели на кладбище спецоперацию, задержав и самого Витушкина, и его юных адептов. Возникает вопрос – за что мы платим из своих налогов зарплату борцам с оргпреступностью? Лично я, Юрий Аванесов, категорически не согласен платить за то, что неким идиотам мешают целовать половые органы студенту, которого они считают своим вождем. Да пусть хоть до полусмерти зацелуют! Неужели у правоохранителей нет других проблем? В России больше не убивают, не грабят, не насилуют? Искоренили коррупцию? Если отделу по борьбе с молодежным экстремизмом больше нечем заняться, кроме как отрывать губы одних придурков от гениталий другого, то не разогнать ли этот отдел к чертовой матери?»
Сволочь. Самая настоящая сволочь это Аванесов. Макнуть бы его нацменскую армянскую морду в толчок, предварительно засунув ему в задницу его же очки с толстыми линзами, которые скрывают сросшиеся на переносице брови и наглые глазенки. Борис швырнул скомканную газету в мусорное ведро. Самое обидное, что журналюга прав – никакого смысла в задержании Витушкина не было, даже административное дело не завели. В этот блудняк Бориса втянул его информатор, законченный наркоман, которого Белоногов подкармливал по случаю конфискованным героином. Этот наркот, жид с трясущимися руками, вечно небритый Мишка «Шмуленок», зарабатывая дозу, наболтал бочку арестантов, якобы на кладбище пройдет чуть ли не съезд питерских сатанистов.
Лежавшая перед Борисом синяя папка внезапно натолкнула его на любопытную мысль. Молодежный союз левых фаланг беспокоил его все больше. Хотя бы из-за Федора Еремеева и его финансовых возможностей, которыми, очевидно, он будет щедро делиться с фалангистами. Собственные средства плюс поддержка Великой Старой партии – это уже серьезно, это ставит МСЛФ на голову выше многочисленных тусовок оппозиционной молодежи. Вчера они по случайности замочили американского конгрессмена (хотя его не жалко), а завтра? Пожалуй, этот Черненко еще может пригодиться…
Идея, пришедшая в голову Борису, быстро обрастала подробностями.

***

Марина Еремеева

Времени и денег у Марины стало много, гораздо больше, чем желания тратить их на что-то полезное или интересное. И вдохновение после смерти мужа не приходило категорически.
«Дура, какая же я дура!» Она ругала себя за вчерашнее. Набралась с подружками модным нефильтрованным пивом, темным, кисловатым, похожим на забродивший квас, ввалилась на рогах домой и стала приставать к Федьке. Ничего особенного, так, прижалась к нему сзади всем телом, щекотала за ухом, пытаясь поцеловать в шею. Он не оттолкнул ее, но и не ответил взаимностью. Сказал «Марина, перестань» и ушел в свою комнату.
А она вместо того, чтобы отстать, еще и поперлась за ним. Вот дура! На столе у Федьки лежала фотокарточка какой-то симпатичной девицы.
- Федечка, и кто это, твоя новая девушка?
- Нет. Это мой товарищ.
Он покраснел и убрал фотографию в стол.
- Товарищ? - Она нетрезво расхохоталась. – Что-то фоток других «товарищей» ты дома не держишь.
- Уйди.
Она хлопнула дверью и скрылась в своей комнате. А потом не могла заснуть полночи, мучаясь хмельными «вертолетиками».
Прекрасный повод свалить из этой квартиры. Совместное проживание с пасынком тяготило ее все больше. Кто они друг другу? Родственники? Друзья? Любовники? Никто.
Марина напялила джинсы, быстро подкрасила губы. Сегодня пятница, а значит в бутике у Елены Сатори традиционный вечерний фуршет с шампанским и шоколадом. Ничего пафосного, приходят приятные Лене люди, одинокие или со спутниками, пьют шипучку, общаются друг с другом. И все это среди эксклюзивных моделей Сатори, в которых так чудесно копаться, а кое-что можно и примерить. Именно такого вечера хотелось сейчас Марине, негромкого, ненапряжного, в компании интересных людей, в большинстве своем успешных гуманитариев лет тридцати-сорока.
- Мариночка! Проходи, дорогая! Давно тебя не было с нами.
Пухлая улыбчивая Лена обняла гостью, легко приложилась к ее щеке теплыми губами и, взяв под руку, подвела к импровизированной стойке с шампанским.
- Господа, знакомьтесь, те, кто не знаком – Мариночка, удивительно талантливый художник и – не удивляйтесь! - хозяйка фирмы, которая торгует добавками для колбасы.
Лена протянула Марине бокал. Завсегдатаи салона у Сатори уже спешили к девушке, выстраиваясь в короткую шумную очередь. Бард-философ Коля Нагуманов, его песни ей совершенно не нравились в отличие от самого остроумного чернобрового автора… Милая девочка Тоня Ракова, хозяйка модельного агентства. По слухам, оно приносило одни убытки ее мужу, «авторитетному предпринимателю», а попросту бандиту, который души не чаял в своей миниатюрной, фигуристой супруге… Колоритный бас из Мариинки Кирилл Сапунов. У этого всегда фляжечка в объемном кармане брюк и, судя по раскрасневшемуся мясистому носу, он к ней сегодня приложился, и не раз… Кинокритик Игорь Короленко, маленький, с подвижный мимикой, в пижонских круглых очках… Именно Игорь подвел к ней еще одного гостя.
- Марин, знакомься, Сергей Кулешов, журналист, заведует отделом культуры в журнале «Большой город».
- Очень приятно.
- А уж мне-то как!
Пожалуй, как мужчина Сергей был не в ее вкусе. Марина предпочитала крепких брюнетов, новый же знакомец - шатен с типичной интеллигентской внешностью: очки, недостаточно развитая мускулатура и чуть заметный животик. Зато Марина отметила его улыбку: он улыбался всем лицом, а не только губами.
- Ладно, вы пообщайтесь, а я попробую выпросить у нашего Шаляпина глоток коньяка.
Игорь повернулся к певцу, оставив Марину вдвоем с Кулешовым. После неловкой паузы Сергей спросил:
- Как я понял из лениной тирады, вы успешно сочетаете творчество с колбасным бизнесом?
- Ну, это шутка, вернее, почти шутка. Я вышла замуж за владельца компании, он недавно погиб, к сожалению. Так я стала наследницей фирмы, но реально к ее делам отношения не имею, руководит всем сын мужа. А я – просто бездельница, потому как и картины не пишутся в последнее время.
Сергей удивленно поднял брови.
- Вот как… Знаете, Марина, кажется, мы заочно знакомы. Ваша фамилия Еремеева?
Оба-на…
- Да, а где вы обо мне слышали?
- В первый раз, когда сидел в тюрьме.
Марина ошарашено завертела головой.
- Ничего не понимаю, объяснитесь, пожалуйста. Неужели я так популярна в уголовном мире? И что вы там делали, в тюрьме?
- Ну, насчет тюрьмы я немного преувеличил. Сидел в ожидании суда в милицейском обезьяннике на одной лавке с Федей Еремеевым. Вы тогда стояли под нашими окнами и передавали ему привет через барышню, которая как раз звонила в камеру. Вспомнили?
- Теперь поняла. А вы что, тоже фалангист? Жизнь все время меня сталкивает с людьми из этой организации. Федька, теперь вы, а еще мой старый приятель художник Женечка Комаров с вами тусовался как-то время. Я к Феде боюсь с такими вопросами приставать, может быть, вы мне объясните, в чем фишка? Чего вы добиваетесь?
Собеседник пристально и с некоторым недоверием посмотрел на нее.
- Марина, боюсь, это слишком скучная тема. Я могу отшутиться, конечно, но для меня все серьезно. Для Феди, думаю, тоже. А вот Комаров к нам случайно затесался. Как бы вам ответить в двух словах… Нам нужен другой мир, другая страна, другой человек, другая мораль. Деньги – не главное в жизни. Прибыль – не мерило счастья. Человек человеку не волк. Кто работает, тот ест. Равные возможности для всех. Я лозунгами говорю, но кратко по-другому не получается.
- А вы попробуйте не кратко, или я произвожу впечатления человека, с которым нельзя говорить всерьез?
- Ну, хорошо, смотрите…

Они проговорили вдвоем весь вечер, и Марина отправилась домой немало озадаченная. То, что касалось ей фединым мальчишеством, оказалось странно притягательным. А еще она призналась сама себе, что умные мужчины ей нравятся больше мускулистых брюнетов.

***

Кулешов

Предательство Черного на фаланге обсуждали недолго – о чем там говорить? Только Генка Веселов, который всегда недолюбливал Вита, не удержался от эмоционального монолога о «сволочах, которые проникают в оппозицию, чтобы вредить». В правление вместо Вита направили Киру Лиознову. Еще одна барышня в правлении – это хорошо, меньше будет матюгов на заседаниях. Да и гендерный баланс соблюдаем. «Гендерный баланс», то есть, в данном случае наличие в руководящих органах представительниц прекрасного пола, был любимой темой молодых социал-демократов, которые позаимствовали ее у западных коллег.
Кира вызвалась заменить Вита сама. Доросла девочка, - с нежностью подумал Сергей, открывая обновленный интернет-сайт Союза.
Та-а-а-к.
«Сенсационные разоблачения лидеров МСЛФ! Заходите на сайт Комитета советской молодежи! www.kosm.org.ru».
Таких записей в гостевой книге Кулешов насчитал около двухсот, еще триста – в комментариях к новостям.
Любители флуда в интернете находились всегда, Сергею запомнился какой-то поклонник «белой идеи», который в течение месяца с разных IP-адресов атаковал сайт Союза, обещая «современным большевикам» кару Божью. Но здесь что-то другое.

«В распоряжении Комитета советской молодежи (КСМ) имеется звуковой файл формата MP3, в котором члены Правления Молодежного союза левых фаланг Сергей Кулешов (вокал) и Геннадий Веселов (гитара и подпевки) поют Оду... говну. Сенсационным в этой песне является критический взгляд на партию, в которой Кулешов и Веселов состоят. В частности, в этом, не побоимся сказать хите, есть такие слова: Ленин - говно, партия - говно... Скачать ХИТ от Кулешова и Веселова можно здесь. Комитет советской молодежи надеется, что коммунисты Кулешов и Веселов разродятся другими хитами подобного рода, чтобы можно было выпустить полноценный альбом. Думается, этот альбом высоко оценят сторонники коммунистических идей. Ну а если серьезно, мы предлагаем руководству Великой Старой Партии рассмотреть вопрос о пребывании в ней Кулешова и Веселова, которые, сочиняя и записывая такие песни, позорят высокое звание коммуниста».
Твою мать… Кулешов тут же скачал «оду», и прослушал туповатую панковскую песенку неизвестного автора. Приписать ее могли кому угодно, но приписали именно им с Генкой. Кто же это сделал и зачем?
Сайт КСМ был сделан профессионально, Кулешов оценил качественный дизайн и продуманную структуру. Тем удивительнее – до создания собственного интернет-ресурса молодежные оппозиционные тусовки дозревают долго. А тут – никому не известные перцы и уже такая круть… Помимо «сенсационного разоблачения» на главной странице косм.орг.ру висели материалы о недавних митингах и пикетах оппозиции. Кулешов внимательно изучил разделы… Ага, вот – то, что нужно. Рубрика «О нас».
«Комитет советской молодежи был создан юношами и девушками, сторонниками левых идей, которых не устраивает нынешнее положение в молодежной оппозиции Ленинграда. От ее имени пытается говорить полукриминальная провокационная бюрократическая структура – так называемый «Молодежный союз левых фаланг». Комитет приглашает в свои ряды молодежь города трех революций и предлагает вместе бороться как с буржуазным режимом, так и с псевдоопозиционерами. Родина или смерть! Так победим!»
Не густо с информацией, но видно, что граждане с особой теплотой относятся к фалангистам. Кулешов отправил мышку в путешествие по следующему разделу - «Наше руководство». Черти, никакой информации, кроме «Раздел временно закрыт».
Уставший к вечеру Сергей с трудом нашел силы обзвонить всех известных ему лидеров нон-конформистской молодежи – от умеренных националистов и радикальных либералов до Ворошенко с Кузнецовым и вождя Сталинского комсомола Вали Мудрика. Никто ничего не знал, только разговор с Мудриком принес определенные результаты.
- Серега, мы на днях пикет на Невском проводили, и к нам подбегал ваш бывший фалангист, как там его… Мелкий, картавит…
- Демьян Иванов? – сообразил Кулешов.
- Точно, он. Хвастался, что теперь входит в Политбюро какого-то нового комсомола, нес херню об их глобальных возможностях и чудовищном потенциале, предлагал нам распуститься и вступить к ним.
- Нормально…
- Ага, прикинь, наглец! Я его послал грубо. Да, и вас он жутко ругал. Возможно, это и есть тот самый Комитет. Какой ты говоришь у них адрес в интернете? Я сейчас загляну.
Демьян Иванов? Придурошный полупанк, поглотитель чужого пива? Это что, его проект? Фигня, ненаучная фантастика.

***

РУКОВОДСТВО ВЕЛИКОЙ СТАРОЙ ПАРТИИ СТЕСНЯЕТСЯ СВОИХ ПРЕДКОВ
Как удалось выяснить kosm.org.ru, руководители Петербургского отделения Великой Старой партии скрывают свое происхождение. Так, например, лидер петербургских зюгановцев Петр Сергеевич Крайнев, женившись в молодые годы, не только поспешил взять фамилию жены, но и заодно сменил имя с отчеством, пытаясь по каким-то причинам скрыть от общественности, что его настоящее ФИО - Канторович Мойша Карлович. А небезызвестный политический проходимец Сергей Кулешов, входящий в партийное руководство, при получении паспорта изъявил желание поменять видимо, смущавшую его фамилию и имя – Хаим Драп. Кантарович упорно тянет Драпа (дед Драпа и отец Кантаровича были приятелями) по всей партийной вертикали. Похоже, что в великой Старой партии теперь создан целый клан, основанный по национальному признаку. Чтобы не возникало соблазна у вышеназванных "товарищей" отрицать данное разоблачение, мы предлагаем потребовать их предъявить свои свидетельства о рождении. Комитет советской молодежи ничего не имеет против евреев, но считает недопустимым обман избирателей. Мы и в дальнейшем будем доводить до сведения
общественности всю скрываемую правду о лицах, рвущихся во власть.
www.kosm.org.ru

***

Петр Брутер, член правления Молодежного союза левых фаланг

- К Сереге будем обращаться, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес Андрюха, меняя диск в плеере.
- А что еще делать? Тут даже Ворошенко ничем не поможет.
- Валерку позовем?
- Фиг его отец отпустит из-под домашнего ареста. Да и не нужно сейчас толпы. Толпой мы уже ходили сегодня утром.
Все-таки на свободе хорошо. Бедного Валерку менты передали с рук на руки его суровому папаше. Неизвестно, где ему будет хуже. Вот ведь хрень.

Кулешов припарковал свою старенькую «шестерку» на Невском, как и договаривались, у бывшего Дворца пионеров.
- Парни, у меня сорок минут. Что хотели? Быстро, без предисловий.
Судя по всему, Серега был не в курсе. Петр и Андрюха, новичок Союза, старшеклассник из элитарной английской школы, которую год назад закончил и он сам, сели сзади. Петр заерзал, чувствуя под попой противную пружину. Олдовая шаха - не самое удобное место для разговора.
- У нас проблема. Ты новости утренние смотрел?
Кулешов взялся руками за руль. Точно, он не в курсе.
- Натворили чего?
- Ага. Надругались над двумя прибалтийскими консульствами. Международный скандал. Очередной.
- Их вообще-то три, Петька.
- Над третьим не успели.
До Кулешова, кажется, начало доходить.
- Вас, что ли, менты забрали?
- Угу, - в первый раз подал голос Андрюха.
- Вот теперь подробно.
- Нас семнадцать человек набралось. Из Союза были мы с Андреем и Валерка Звягин. Остальные – парни и девчонки из моей бывшей школы и из института. Ты же знаешь, что Степа мне поручил поискать в своем окружении ребят. Я ж типа авторитет был в школе и сейчас тоже.
- Я знаю, мы все тобой гордимся, можешь не понтоваться.
Петру кивнул, правильно - не надо понтоваться. То, что ровесники сразу признавали его лидером, везде, в любой компании, и так известно «старикам».
- Так вот, я придумал, как их проверить. А заодно и отпраздновать договор о взаимопомощи между СССР и Латвией в 1939 году, - он ухмыльнулся. - После него Прибалтика опять стала наша. Короче, решили закидать их банками c зеленой краской и листовки сделать.
Андрюха перебил, цитируя по памяти:
- «Поздравляем народы советской Прибалтики с памятной датой, после которой началось их возвращение в братскую семью советских народов. Предупреждаем руководство нынешних прибалтийских республик, что притеснение русскоязычного населения, закрытие русских школ, поощрение нацистских преступников и суды над русскими ветеранами не останется безнаказанным». Там много текста было.
- Консульства же охраняют.
- Ха! Так они дураки. Мы вот что придумали. Рано утром девочки наши спокойно подошли в дверям латвийского консульства. Шарики воздушные к ручкам привязали. Дебил-охранник вылез из будки и пошел их выбрасывать в помойку – в соседний двор. Открыв нам, так сказать, зону обстрела. Самый смак, что банка с краской им окно расхреначила. Листовками все вокруг моментально заклеили. И убежали потом, конечно… К эстонскому консульству. Там то же самое. Правда, окно разбить не удалось. А вот у литовского нас уже ждали…
- Петь, прости, дебил не только охранник, но и вы все. Конечно, ждали. После двух первых случаев. Умнее было разделиться и все сделать одновременно.
- Умнее, но вместе веселее.
Кулешов раздраженно саданул ладонью по рулевому колесу.
- Дети!
- В общем, пять человек забрали – меня, Андрея, Валерку и двоих школьников, ты их не знаешь. Продержали несколько часов, пообещали возбудить против меня уголовное дело.
- А почему только против тебя?
- Остальные несовершеннолетние.
- Ясно, вам, конечно, нужен адвокат. Придется Клима напрягать.
- Серега, если не сложно. Мы тебя и позвали попросить об адвокате. И о журналистах.

***

ИА "Балт-пресс": здания генконсульств Литвы и Латвии в Санкт-Петербурге в ночь на 6 октября были закиданы бутылками с краской
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. В ГУВД Петербурга и Ленинградской области сообщили, что здания генконсульств Литвы и Латвии в Санкт-Петербурге были закиданы бутылками с краской. "В среду у здания Латвийского консульства, на 10-й линии Васильевского острова, несколько подростков, чтобы отвлечь внимание охраны, повесили на двери воздушные шары. Когда охранники стали с ними разбираться, другая группа кинула в здание бутылку с краской. В результате разбито стекло и изуродован фасад", - сообщил источник в ГУВД. Аналогичный случай произошел возле консульства Эстонии. В настоящее время по обоим инцидентам решается вопрос о возбуждении уголовного дела. МИД Латвии заявил, что намерен вынести на международный уровень вопрос о неспособности России выполнять свои обязательства и гарантировать безопасность диппредставительств.

ВНЕШПОЛИТ.Ру: "Простите, мистер Боболис!"
"Этот инцидент носит исключительно хулиганский характер, здесь нет никакой политики", - заявила губернатор Санкт-Петербурга Валентина Корниенко генеральному консулу Латвии в Санкт-Петербурге г-ну Боболису, комментируя происшествия у прибалтийских консульств. Госпожа Корниенко извинилась перед генконсулом Латвии, сказав, что юные вандалы не выражают позицию абсолютного большинства петербуржцев, которые лояльно и с уважением относятся к латышской независимости.

Корниенко уверила Боболиса
«Этот инцидент носит исключительно хулиганский характер, здесь нет никакой политики! - мило прощебетала питерская градоначальница на встрече с генеральным консулом Латвии Боболисом. Мы принесли свои извинения, виновники будут наказаны!» Речь шла о забрасывании прибалтийских консульств в Питере были закиданы банками c зеленой краской, а четверо подозреваемых задержаны. Вскоре выяснилось, что Валентина Степановна, похоже, в очередной раз лукавит. В ситуации разбирался наш корреспондент Юрий Аванесов.
«Как же тут нет никакой политики, когда мы у всех консульств листовки распространили? - удивился один из участников акции, 18-летний Петр Брутер. — И дату выбрали неслучайно. Именно в этот день между СССР и Латвией был подписан договор о взаимопомощи, ставший началом возвращения этой территории в состав державы». Действительно, прочтя листовку, где обличались притеснение русскоязычного населения, закрытие русских школ, поощрение нацистских преступников и суды над русскими ветеранами, трудно предположить, что она составлена обычными хулиганами. Вот и получается, что, в лучшем случае, Корниенко вводит Боболиса в заблуждение, поскольку не в курсе дела, а в худшем - сознательно врет. Для чего? Скорее всего, чтобы лишний раз показать, что в чутко руководимом городе никакого экстремизма нет, но возможны и другие версии. Лично мне кажется, что, узнав о произошедшем, Валентина Степановна потеряла душевное равновесие. Поскольку предполагающаяся в ее душе картина мироздания перестает соответствовать реальности. Оправдывая свои поступки, люди часто успокаивают себя рассуждениями о мерзости окружающих. Например, воры, как правило, свято уверены, что честных людей в мире нет. Проститутки считают продажными всех прочих женщин. А что может думать дамочка, отстаивавшая коммунистические идеалы при Хрущеве и Брежневе, участвовавшая в перестройке при Горбачеве, строящая вертикаль власти при Агранове и восхищающаяся трудами Туркменбаши? Подозреваю, она искренне считает политические убеждения прочих столь же легковесными и уверена: ради денег и карьеры любой сменит их, не задумываясь. А тут люди бесплатно под статью идут - ну не может такого быть! Значит, бузят с перепою или просто гопники по жизни. То ли дело, когда человек хулиганит за чисто конкретные бабки! Именно так поступили 13 июля 1994 года два симпатичных молодых человека, вышедших погулять в сопровождении здоровенного дога. Согласно протоколу уголовного дела, встретив на улице знакомого, юноши сочли, что он им должен. После чего, побив объект, зашли к нему домой и набрали в мешки разного добра на 500 с лишним тысяч рублей. Включая гранатовые бусы, фен, телевизионную антенну, несколько десятков книг и электрический фонарик. Интересно, мотивы этих ребят губернаторше понятнее? Особенно если учесть, что избежавший «Крестов» член сладкой парочки зовется Сергеем Корниенко. Наверное, однофамилец...
Еженедельник «Экспресс-неделя»

***

Ксюша Бортко, член Молодежного союза левых фаланг

Уборщица так уборщица. Все лучше, чем официантка. Ксюшу передернуло от воспоминаний. Ей хватило трех месяцев, чтобы навсегда получить отвращение к халдейству. Отвратительные мужики с осоловевшими глазками. Еще более отвратительные тетки. Кто-то все время норовил ущипнуть ее за задницу, в кафе периодически вспыхивали драки, на стол летела посуда, о стены бились пепельницы, пьяные шмары завлекали кавалеров громким смехом. Брр… Лучше уж уборщицей на завод. К тому же обещают неплохо платить. Этого хватит, чтобы не отказывать себе в маленьких радостях, а Ксюша окончательно решила больше никогда не просить маму выделять на них деньги из скудной зарплаты. Ни-ког-да. Она уже взрослая. Закончит институт - найдет занятие получше. А пока – что есть.
Заводоуправление – маленький домик. Но натоптали в нем! Ксюша обреченно вздохнула, заметив на полу многочисленные черные разводы и переполненное мусорное ведро. Переоделась в синий халатик технички. Поехали!

Через три часа она стояла на автобусной остановке. Темно, безлюдно и немного страшно. Завод находился на городской окраине, практически в пригороде. Бывшая «оборонка», теперь он куплен крупной скандинавской компанией и делает совершенно мирные снегоуборочные машинки, асфальтоукладчики, вроде еще какие-то погрузчики на электрической тяге. Ксюша точно не знала, да и пофиг - хоть самолеты с пароходами.
- Девушка, вы у нас новенькая?
Ксюша недоверчиво окинула взглядом парня чуть старше ее в залихватски сдвинутой на затылок бейсболке.
- Где это «у вас»?
- На заводе, где же еще? На этой остановке только наши и встречаются, домов тут поблизости никаких нет, - развел руками парень. – Не угадал?
- Как ни странно, угадали. Я новая уборщица. Вы, впрочем, тоже явно не финансовый директор.
- Точно! Я бригадир слесарей. Жора, Гера, Георгий. Фамилия у меня хитрая – Гром-Дуденко. А вас как величать?
- Ксения. Вы что, со мной знакомиться хотите?
- А почему бы и нет? Или слесарь-заочник Политеха вам не ровня?
Его наигранная обида показалась Ксюше забавной, и она помимо воли улыбнулась.
- Слесарь-заочник – это звучит гордо. Почти как уборщица-историк. Я, правда, на дневном учусь, а здесь подрабатываю. Слушайте, а ведь смена давно закончилась, что вы задержались?
- Да так… Была причина. – Он вдруг нахмурился, в глазах запрыгали злые, но одновременно веселые огоньки. – Впрочем, зачем таиться от такой милой барышни? Мы профсоюз создаем.
Разговор продолжился в совершенно пустом «икарусе». Ксюша любила увлеченных людей, а Гера был именно увлеченный, о своем профсоюзе он говорил не переставая.
- Старый профсоюз давно рассыпался. Работяги новые пришли, молодежи много. Понимаешь? Фирмачи думают, что мы все деревянные, законов не знаем. Мол, максимум кирпичом по окнам заводоуправления шмальнем. Они, когда завод покупали, аннулировали все нормальные трудовые договора. И заставили подписать срочные трудовые контракты. Ты такой же подписала? Ну, вот видишь, я же говорю. А что такое срочный договор? По нему рабочий бесправен абсолютно, выкинут как кутенка, и адье. Про человеческий коллективный договор с этими суками вообще говорить сейчас бесполезно. Да много там всего… И зарплату они уже полтора года не повышали, хотя нагрузка на работника все время растет. В общем, без профсоюза никуда. Вот мы его сейчас и создаем. Девчонок у нас, правда, почти нет. Хочешь – вступай! Это и в жизни пригодится потом, надо уметь бороться за свои права. Сечешь?
Ксюша задумалась, медля с ответом. С одной стороны, работа у нее явно временная, относиться к ней серьезно нельзя. С другой – это прикольно. Профсоюз – настоящий, не тошнотный во главе с мужичком с портфельчиком, который смотрит в рот хозяевам – это реальное большое дело, о которых так много говорят в фалангах. Пожалуй…
- Гера, давай я подумаю несколько дней, хорошо?
- Как скажешь. А чем ты в жизни занимаешься помимо мытья полов и чтения конспектов?
Интересно, какого ответа он ожидает? Сейчас этот слесарь-заочник заморгает, офигевая от ее рассказа о Буше, негритянском бугае, невинно убиенном старичке-политике. Он ее, кажется, хотел научить бороться за свои права? Хе-хех…

***

Петр Крайнев, 1-й секретарь горкома Великой Старой Партии

Петр сидел на своем привычном месте за длинным столом бюро горкома. Вот только вместо соратников по партии сегодня справа и слева от него расположились совсем другие люди. У Крайнего было хорошее настроение: Партия, которая, несмотря даже на определенные успехи на выборах, долго варилась в собственном соку, в чем признаваться чертовски не хотелось, обретала новый смысл. Лидеры рабочих профсоюзов сборочных автомобильных производств, что расплодились как грибы под дождем в окрестностях Питера, сверяли свои часы с его часами. Люди ему поверили, и Крайнев скорее сделал бы себе харакири, чем подвел их.
- ФНПР веры нет. У нас мужики их представителя на хрен послали, когда он с уговорами приехал, мол, прекратите итальянскую забастовку.
Профсоюзный вожак завода, принадлежащего американскому автогиганту, Иван Козьмич Гуселетов был самым старшим здесь, ровесником Крайнего. Перед началом встречи Гуселетов прогулялся по коридорам горкома, потом потоптался перед Крайневым и сказал, теребя прокуренные усы:
- Бедно живете.
Крайнев только руками развел – да, бедно.
Теперь Иван Козьмич, освоившись в роли старейшины, формулировал ключевую мысль разговора.
- ФНПР веры нет, Петр Сергеевич.
- Я понимаю.
Еще бы он не понимал. Бонзы из официальных профсоюзов раздражали его неимоверно. И гладкий как голландское яблоко, полнопопый обладатель неожиданно пышных девичьих ресниц Дымов, недавний чиновник городского правительства, пересевший в кресло главного профсоюзного босса. И его заместитель, отвечающий за контакты с общественными организациями молодой наглец Юнусов. И другой заместитель – не скрывающая своих лесбийских наклонностей бой-баба Вера Фридман. И несменяемые десятилетиями руководители отраслевых профсоюзов… Главное, что интересовало всю эту компанию – контроль над профсоюзной собственностью. Дымов любил рассуждать о «пятой власти – профсоюзной, еще одной опоре президента». Сотрудничать с Великой Старой Партией он настроен был еще меньше, чем его предшественник Хорошилов, который долго упрямился, не желая уступать место ставленнику администрации, и в итоге был пойман на мелкой взятке от фирмы-арендатора подвала в профсоюзном пансионате.
- А вы готовы создать альтернативу ФНПР?
Молодой Жора Гром-Дуденко, с которым его еще на прошлой неделе знакомил Кулешов, нетерпеливо замахал рукой, требуя слова.
- Готовы, конечно. Вам все скажут. Козьмич, подтвердите, Слава, Петро, Тимофей…

***

Нервная чесотка власти
Петербургские бизнесмены озадаченно чешут затылки – в городе и окрестностях появилось рабочее и профсоюзное движение. Настоящее, не бутафорское. Потенциальный и естественный союзник Великой Старой партии, которая нынче борется с режимом практически в одиночку. Если так пойдет дальше, то скоро нервно чесаться придется и привыкшим держать народ за быдло чиновникам из «партии власти».
Теперь докеры Морского порта, которые не раз уже доказывали свою силу и сплоченность, уже не выглядят «белыми воронами». Эстафетную палочку у портовиков, которые осенью 2005-го года провели достаточно успешную забастовку, подхватили рабочие завода компании Kren во главе с молодым профсоюзным активистом Георгием Гром-Дуденко. После ряда предупредительных забастовок руководство Kren пошло на пока что незначительные уступки. Но требование повысить зарплату на 30% не снято, Гром-Дуденко сотоварищи продолжают держать хозяев в напряжении. Если переговоры не увенчаются успехом, «большая» забастовка практически неизбежна. Со всеми для владельцев «радостными» последствиями – убытки гарантированы.
Гром-Дуденко избран председателем нового профсоюзного объединения рабочих автопредприятий региона.. Вот здесь нашим крупным бизнесменам самое время поперхнуться дорогим коньяком и осетринкой. Потому как речь идет не просто об отдельных упрямых профсоюзниках, а о возвращении зубодробительной для буржуазии рабочей солидарности. Первые проявления этой солидарности налицо. В митинге возле заводоуправления Kren принимали участие представители шести автозаводов. А еще – коммунисты из Великой Старой партии и молодежь из Молодежного союза левых фаланг, в который, кстати, вступил уже упоминавшийся Гром-Дуденко.
Это уже не шутки. Четыре-пять успешных выступлений боевых профсоюзов и возникновение таковых в массовом порядке будет уже не остановить. Тем более что в городе и области огромное количество компаний с иностранным капиталом, который привык к активности трудящихся у себя дома и в общем как должное воспримет борьбу за свои права рабочих России.
Новоявленные российские капиталисты, правда, привыкли к другому: беззубости доставшихся им в наследство с советских времен профсоюзных организаций, безропотности и юридической безграмотности людей. Но, судя по всему, эти благословенные для наших нуворишей времена заканчиваются. Зубастые профсоюзы скорее рано, чем поздно заявят о себе и на бывших советских, а ныне приватизированных хваткими дельцами индустриальных предприятиях, и в растущих как грибы под дождем сетях супермаркетов, фирмах и фирмачках.
И вот тут наступят совсем другие времена. Потому как придет ясное осознание азбучной истины – побеждает только тот, кто сражается. А от лозунгов экономических до политических – один шаг.
Он очень трудный, это шаг. Но будет обязательно сделан. Научившись «выбивать» повышение зарплаты, достойной социальный пакет и приемлемый колдоговор, люди предъявят свой счет правительству, президенту и «партии власти». То, к чему призывали и призывают одни только коммунисты, станет и уже становится общим требованием трудящихся масс. В том числе тех, кто сейчас находится во власти специфического обаяния президента, при этом тихо, но отчетливо и не ограничивая себя в выражениях, оценивает в фабричных курилках или на коммунальных кухнях его министров и верных власти депутатов.
Список преступлений этой власти растет с каждый днем. Разочарование реформами приобретает характер эпидемии. Высокий личный рейтинг президента Агранова сочетается с откровенной ненавистью народа к его вороватому окружению, а значит, режим стоит на глиняных ногах и может рухнуть в любой момент.
От такой перспективы чиновникам и олигархам нужно уже не просто чесаться. Тут впору дрожать...
Сергей Кулешов,
 специально для «Ленинградских известий»

***

Ворошенко

Жизнь била ключом. Степан чувствовал небывалый приток сил. Сейчас его хватало на все. И на безудержный креатив по основному месту работы. И на новую девушку – высоченную блондинку сногсшибательной сексапильности и поразительного темперамента. И на организацию общегородской забастовки рабочих автопредприятий. С забастовкой в основном парился Жорка Гром-Дуденко, но одному ему было не потянуть. Дел очень много – убедить мужиков с других заводов, согласовать время и набор требований, подготовить информационные материалы и освещение в прессе, обеспечить политическую поддержку в Москве и за границей – в международных профобъединениях. Да мало ли что еще… Степан и сам не четко представлял, с чем им всем предстоит столкнуться. Голова шла кругом, мозговые извилины натянулись как струны. А тут еще блондинка Таня… Наверное, это она и звонит.
Степан ошибся: на экране мобильника высветился номер Руслана Петрова, ветерана МСЛФ, все более, впрочем, погрязающего в счастливой семейной жизни.
- Степка, нам денег предлагают! Один мой знакомый сейчас работает в Ассоциации малого и среднего бизнеса «Доверие». Его начальство хочет дать приличную сумму на проекты оппозиции. Причем, молодежные. И он, знакомый, сразу вспомнил обо мне. Я уже договорился. Нас ждут завтра к семи вечера.
- Рус, кого это «нас»?
- Да они сами назвали твою фамилию, еще Кулешова. Это серьезная контора, они типа мониторинга провели в интернете, еще как-то… Сам Сергею позвонишь или мне это сделать?
- Давай так – ты туда в семи пойдешь, а мы с Кулешовым посидим в кафе неподалеку.
Голос Руслана приобрел обиженные краски.
- Ты мне не доверяешь, что ли? Я же говорю, там все чисто.
- Возможна любая провокация. На первый разговор должен пойти один человек. Я думаю, будет правильно, если им будешь ты.
- Как знаешь. Я так я.

Степана всегда удивляло, сколько Кулешов кладет сахара в чай и кофе. Три с половиной ложки! С горкой! Невкусно же…
- Итак, девятнадцать часов, ноль, ноль минут. Ждем звонка Петрова.
Денег, которые Федя Еремеев стабильно подбрасывал фалангистам, вполне покрывали текущие расходы Союза, так что неожиданное предложение неизвестной «Ассоциации» не особо возбудило Степана. К тому же сомнительно все это… Отправленный на лесоповал (или куда там) олигарх Ходорковский служил пока еще живым свидетельством того, что аграновская власть не намерена терпеть попыток бизнеса самостоятельно играть в политику. Играть можно, но только получив санкцию.
А вдруг санкция как раз в данном случае есть?
Телефон призывно звякнул, сообщая о новой SMS-ке. Ага… Петров… ЕПРСТ.
- Читай, Серега.
«Это бандиты, ходить сюда не надо».
Кулешов беззвучно матюгнулся, подозвал официантку.
- Девушка, еще два кофе.
- Нет, мне зеленый чай.
- Значит, один «американо» и один зеленый чай.

Руслан подъехал в кафе через два часа. На него было больно смотреть. Красные жилки в глазах – интересно, они были у него сегодня утром? Руслан заказал коньяк, залпом выпил сто грамм, практически не жуя проглотил тонкую пластинку лимона.
- Мля… Вот я идиот. Простите, ребята…
Ворошенко обнял Руслана за плечо.
- Да за что прощать-то? Ты никого не подвел. Или подвел? Рассказывай.
- В общем, так. Находится вся эта ботва на верхнем этаже гостиницы, занимают они пол коридора. Перегородили стенкой, поставили свою охрану. Я пришел, посмотрел вокруг – человек десять с автоматами шастают… Все понятно сразу стало. Лбы здоровые, качки, руки у них, как мои ноги… Главный, который нас ждал – лысый абсолютно, даже бровей нет. Я к нему захожу, а там еще три человека с оружием по углам сидят. Сидят и смотрят на меня. Мрак… Он сразу сказал, что принадлежит к мартеновской братве – ну, вы знаете, Мартен – авторитет такой есть. У него самого, у лысого, кличка Додж. И типа, мартеновские реально хотят нам денег дать на проекты. Много денег. Но при одном условии – забастовки рабочих автопредприятий не будет.
- Херня какая-то, - перебил Степан. – Мы же работягам не хозяева. Даже если бы захотели, остановить процесс не сможем.
- Я это говорил.
- А он что?
- А он смеется и говорит – денег хотите, найдете, как помешать. Тем более, мол, Жора у вас состоит.
- И это уже знают. Сильно…
- А на хера мартеновским вообще надо вмешиваться, - подключился к разговору Кулешов. – Насколько я знаю, у них нет своих интересов в автобизнесе. Хотя нет, вру, заправки… Но это все же несколько другое.
Руслан опустил глаза.
- Да я как-то побоялся спрашивать… Додж этот сначала очень разозлился, что вы не пришли. Но в конце дал мне… Вот…
Степан развернул переданный Петровым сверток. Тю-тю-тю…
- И сколько здесь?
- Пять тысяч бачей. В знак того, что все не шутка.
Урод… Ворошенко по настоящему разозлился.
- Ну и на хрена ты взял-то? Что нам теперь делать? Забастовку отменять?
- Да нет, парни, вы что. Это просто так, как он сказал, за смелость мне, за то, что пришел в отличие от вас, сыкунов.
- Рус, лучше бы ты эти слова не передавал, честное слово. «Сыкунов»… Ладно, с деньгами делай что хочешь, а приятелю своему передай, что он – кондом. Ясно?
- Я ему уже это сказал. Только он не понимает, чем я не доволен. Денег, типа, дали? Дали… Вам скоро будут звонить, готовьтесь… Я телефоны ваши не оставлял, у них и так есть.
Будут звонить… Степан твердо решил не идти ни на какие контакты с этими людьми. Додж… Попробуем выяснить, что за птица такая.

- Не слышал про такого. Наверное, мелочь. Или просто его темы до меня не доходили.
Лева Минаев, «финансовый гений», старинный приятель Ворошенко, частенько консультировал бандитов и был знаком со многими из них. Степан и Лева сидели в просторной белой «Волге» финансиста, припаркованной на тихой улице спального питерского района Купчино.
- А спросить есть у кого?
- Есть, конечно. Но… не буду. Придется объяснять, зачем мне нужна информация о человеке. Вот если у тебя настоящие проблемы возникнут, я подключусь. А пока что это будет воспринято как немотивированное любопытство с моей стороны. А это не приветствуется. Врубаешься? Они же тебе пока не угрожают. Ты, кстати, звонка не бойся. Скажи, что во встрече не заинтересован, обсуждать тебе с ними нечего. Не хами, но будь тверд. Принуждать человека к разговору не по понятиям. Вам же делить с мартеновскими нечего? Вы же не столкнулись в коммерческой теме? Так какие стрелки могут быть? Слушай, во всей это истории есть несколько странных моментов. Мне даже кажется, что из этого вашего Петрова обычного клоуна сделали на потеху братве.
- То есть?
- Посуди сам. Парень не принадлежит к криминальному миру. Никаким боком. Так?
- Так.
- А ему ПРЕД-СТА-ВЛЯ-ЮТ-СЯ! – Это слово Лева произнес по слогам. – Какому-то лоху называют «коллектив», сообщают, что они мартеновские. Далее, сейчас не начало 90-х, «погоняла», клички то есть, вышли из моды. Чтобы серьезный человек назвался Доджем перед опять-таки фраером? Чушь. И, наконец, бойцы с оружием в кабинете. Зачем они там? Нет, это спектакль.
Лева завел машину.
- Я тебя домой отвезу. Точно спектакль. Что для мартеновских, если это, конечно, они, пять тысяч зеленых? Да фигня. Я вполне могу предположить, что все это дело сняли на скрытую камеру, чтобы потом в бане прикалываться. Это в стиле Мартена, кстати. Мне про него всякие байки рассказывали. Вот такую, например. Купил он по случаю «Победу». В хорошем состоянии тачка, супер-пупер. Сел сам за руль, сзади охранник, на пассажирском сиденье – любовница, бывшая медсестра модельной внешности. Отмороженная девка совершенно, под стать Мартену. Так вот… Не знаю, что на него нашло. Но он стал останавливать тачку возле одиноких мужиков, прохожих обычных, и предлагать им сделку. Он дает пятьдесят баксов, а они соглашаются прямо в машине 10 минут по секундомеру целовать жопку этой медсестры. С энтузазизмом целовать, не халтуря! Мужики разбегались в ужасе, не понимая, что происходит. Наконец, нашелся какой-то полубомж. Но сказал, что полтинник мало, надо минимум семьдесят, - Лева заливисто рассмеялся. - Мартен в итоге дал ему двести.

***

ОППОЗИЦИЯ НА СЛУЖБЕ У БАНДИТОВ

По городу ходят слухи, что продажный МСЛФ связался с криминалом. Его лидеры Степан Ворошенко и Сергей Кулешов берут деньги у бандитов, гарантируя свою лояльность городским властям, а заодно и уголовным элементам. Служба расследований КСМ расследует это дело. Надеемся вскоре представить на суд читателей материалы очередного предательства этой провокационной псевдопозиционной тусовки.
www.kosm.org.ru

***

Кристина Мелихова, член правления Молодежного союза левых фаланг

Почтовый ящик как обычно был завален макулатурой, Кристина обреченно перебирала рекламные объявлюшки и газетенки, готовясь отправить их на свидание с мусорной корзиной.
Купон на скидку в магазине колясок. Опоздали, господа, лет на пять, - Кристина прислушалась к мирному сопению близнецов.
Приглашение на распродажу конфиската. К черту.
Буклет компании «Муж на полчаса». К черту еще раз – экс-супруг заскакивает регулярно, да и у самой руки растут не из попы.
А это что? Упс.

В школе ее «роман с комсомолом» не сложился. Совсем. Хотя комсомольской романтикой она нешуточно заболела еще будучи пионеркой. Ей хотелось ехать на ударную комсомольскую стройку, она бредила БАМом, почему-то целиной, о которой имела самое приблизительное представление, Зоей Космодемьянской… Достигнув 14-летия, Кристина как и положено, подала заявление в ВЛКСМ и наверняка была бы принята, но… Но тут в школе случился комсомольский субботник, на которой мобилизовали не только обладателей красных книжек, но и их – восьмиклассников, которые еще числились в кандидатах. На субботник – уборку парка от жухлых листьев – их выводила молодая завучиха в компании столь же молодых учителок. У них была, к слову, своя педагогическая комсомольская организация. Раздав школьникам грабли и мешки для сбора мусора, учителки уселись на скамейке трещать. Если бы это был обычный школьный субботник, Кристина восприняла бы это как должное. А тут… Она при всех подошла к завучихе и громко сказала: «Светлана Семеновна, это комсомольский субботник, вы тоже комсомолки и, значит, должны работать вместе с нами. В комсомоле нет завучей, тут все равны, все товарищи, тут нет начальников, а только руководители, которые должны нас вести за собой. Я так считаю!» Завучиха вспыхнула, приказала: «Марина Витальевна, Елена Викторовна, помогите детям», и сама пошла достаточно нервно собирать листья в мешок. На следующий день она вызвала Кристину и сказала, что та еще не созрела до комсомола.
Кристина обиделась и более тему своего вступления в ВЛКСМ даже не поднимала. Тем более, что времена в стране резко менялись, комсомольский значок перестал быть почти обязательным атрибутом для старшеклассника, желающего продолжить обучение в ВУЗе.
А потом времена изменились совсем резко и ВЛКСМ тихо распустили. А вот Кристина не изменилась. Разве что повзрослела немного. Страна, прекрасная светлая советская страна рушилась у нее на глазах, и она решила действовать. Вместе с какими-то бабульками ходила на марши пустых кастрюль, рвалась драться с ОМОНом на запрещенных антиельцинским митингах. Она там была одна такая молодая. Совершенно одна. До тех пор, пока к ней на одной из акций не подошел худющий тогда еще – что с людьми годы делают! – молодой человек в длинном черном пальто и, насмешливо улыбаясь, произнес: «Давай знакомиться. Мне про тебя говорили – ты Кристина, верно? А моя фамилия – Кулешов».

Наутро она выяснила, что бюллетень «ИГОЛКА» (Инициативная Группа Общественности по Ликвидации Коммунистов-Аферистов) нашли в своих почтовых ящиках практически все члены питерского отделения Великой Старой Партии. Да что там – газетенка была разбросана практически по всем почтовым ящикам города. Помимо перепечаток уже известных Кристине материалов www.kosm.org.ru в «ИГОЛКЕ» имелся и эксклюзив: скрин-шот кристининой анкеты на сайте лесбийских знакомств, обширная статья, обвиняющая журналиста «Большого города» Серегу Кулешова в пропаганде порнографии, пространные намеки на то, что готовящаяся акция рабочих автопредприятий оплачена при посредничестве МСЛФ западными спецслужбами, желающими подрыва российской экономики. И, наконец, расшифровка диктофонной записи заседания Правления Союза, где обсуждались некоторые важные подробности предстоящей забастовки.
Крайнев первый раз в жизни, общаясь с ней, матюгался.
- Я все утро отвечаю на звонки наших партийных дедушек по поводу этой ****ской анкеты, понимаешь? Порнухи этой, будь она неладна. Кое-кто требует вашего с Кулешовым исключения из партии.
- Петр Сергеевич, вы же знаете, что это бред. Анкету от моего имени мог кто угодно создать. Порнуха в журнале – там тоже все передернуто и переврано.
- Знать-то знаю, но объяснять трудно, - Крайнев вдруг завелся. - Кристина, ёпрст, ну а запись эту они как получили? Какой долбахрен ее вел и кому передал?
Она не нашлась, что ответить.

***

Так разлагают партию
Мы заранее приносим свои извинения читателям, ибо обстоятельства вынуждают нас говорить о фактах, оскорбляющих нравственное чувство, и приводить цитаты из текстов, вызывающих у всякого нормального человека омерзение. Тем не менее, мы считаем необходимым писать об этом, потому что речь идет о судьбе Великой Старой Партии.
Предлагаемый материал посвящен журналу «Большой город», членом редколлегии которого является член горкома партии Сергей Кулешов.
Каждый член партии платит взносы от своих доходов. Кулешов - от денег, получаемых ими за работу в журнале «Большой город». А откуда получает деньги сам журнал? Ответ легко получить, посмотрев на его страницы.
Фрагмент задней обложки всех номеров журнальчика. Видите деньги? Реклама клуба, в описании написано – «женский стриптиз». Вот он – источник взносов в Великую Старую Партию. В прессе уже писали, как в России делают девушку проституткой. Простушка садится в авто, в надежде, что джентльмены ее подвезут. Подвозят без сознания в укромное место. Там 5-10 здоровенных подонков по очереди бьют ее и насилуют несколько суток, до той поры, когда она теряет от шока, боли и ужаса последние остатки своего человеческого "я" и становится готовой ублажить ЛЮБЫЕ извращения "клиента". В том числе и «танцевать» (если можно это кривляние назвать танцем) стриптиз.
Руководитель отдела культуры журнальчика Кулешов делает вид, что не знает этого. Делает вид, что бордель - неизбежный элемент культуры. И с этим надо мириться, чтобы зарабатывать деньги для партии. А кто вам, товарищи, там деньги зарабатывает? Те самые стриптизерши, которых вначале насиловали и били до потери своего "я". Нет, разумеется, деньги у сексуальных рабынь Кулешов не забирает. Он это посчитал бы плохим тоном. Он оставляет это делать хозяевам заведений. Он поступает "культурно" - получает зарплату из денег, которые платят хозяева заведений за рекламу. А потом платят из них членские взносы.
Итак, мы видим: член горкома Великой Старой Партии является членом редколлегии порнографического сутенерского журнала.
А вот «рецензия» на фильм «Дровосек», опубликованная в том же журнальчике. Читаем. «НОВИЧОК В БОЛЬШОМ КИНО НИКОЛЬ КАССЕЛЬ СТАВИТ НАД ЗРИТЕЛЕМ ЖЕСТОКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ: ЗАСТАВЛЯЕТ ЕГО ВЛЕЗТЬ В ШКУРУ ПЕДОФИЛА  И ВЗГЛЯНУТЬ НА МИР ГЛАЗАМИ ИЗВРАЩЕНЦА... Актер демонстрирует нам завораживающий процесс превращения человека в монстра и обратно. И будь фильм чуть более политкорректным, у Бэйкона появился бы реальный шанс получить заслуженный “Оскар”. “Дровосек” - кино провокационное. Николь Кассель жестоко манипулирует зрителем, заставляет его заглянуть внутрь себя, вывернуть наизнанку душу, чтобы убедиться в своей “нормальности” и заслужить возможность бросить в Уолтера камень. Удастся это не каждому. Так что самая интересная сцена “Дровосека” начнется сразу после его окончания - в вашей собственной голове».
Если это не порнографический текст и не пропаганда извращений, то что?
Как-то в Интернете Кулешов гордо заметил, что "между прочим", является членом общества друзей Эрмитажа. Интеллектуал, так сказать. Смотрим "Большой город ", номер 9 (201), стр. 29, музеи и выставки.
Цитата: «Надо быть Ротшильдом, жить, как Ротшильд, и думать, как Ротшильд, чтобы пригласить рисовать этикетки для вин из собственного виноградника Дали или Шагала. И чтобы через десятки лет коллекцию этих "драгоценных бумажек" решил показать Эрмитаж».
Это написал вроде бы не Кулешов, а некая Римма Третьякова. Но ведь он – Кулешов – ее непосредственный начальник! Если он и в самом деле коммунист, то не может не знать того, что в Великую Отечественную войну, в самый ее разгар, Ротшильд снабжал Гитлера нефтью, из которой в Германии делали бензин, а Форд поставлял покрышки для автомобилей. Коммунисты не могут не знать, что именно Ротшильд стоял у колыбели современного мирового сионизма. Надо быть Ротшильдом, чтобы говорить о благе евреев и не видеть кровь сотен тысяч мирных людей (в их числе - евреев), обильно капающую с гитлеровского золота. Откуда у Гитлера деньги и золото, которые попали к Ротшильду, - понятно? Израиль до сих пор считает, что евреям не все ценности вернули. Так может, не туда смотрит? Или то, что нельзя Гитлеру, можно Ротшильду?
Эрмитаж был для русских местом памяти об истории. Нам дорого было видеть портреты героев 1812 года и понимать, что они ходили тут, по этому паркету, заходили в этот зал, - самые выдающиеся люди нашей истории. Что мы теперь там видим? Наклейки с чужих выпитых бутылок. Разве "Большой город" не понимает оскорбительности для русских такой экспозиции? Отлично понимает. И не только понимает, но и смакует удовольствие от унижения русских, - это выражается в особой пошлости их сообщения со слащавым панегириком поставщику Гитлера.
А какие материалы опубликовал журнальчик в майском номере, когда вся страна праздновала День Победы? Анонс выставки фотолетописи военных будней. Хорошо. Но чем еще заполнен номер? Целых три страницы отданы артисту Кологанову, "кумиру девичьих грез". Вот на всю страницу портрет - холеное лицо. Вот на треть страницы фото - красавчик за рулем шикарного авто. Еще одно фото - на обложке журнала. Еще два фото. Сообщение, что ест, что пьет, на какой машине ездит. Три страницы отданы каким-то манекенщицам. Несколько страниц - реклама фильмов и VHS/DVD записей фильмов. Рекламируются бессмысленные ужасы (ужасные именно своей нереальностью), разврат под видом эротики и т.п.
И наконец – хит! Статья о пирсинге! «На самом деле пирсинг -не такая уж страшная процедура. Тут важно следовать жестким правилам... Главное - компетентный мастер. Именно от его профессионализма зависит безопасность, качество пирсинга и то, насколько легким окажется процесс заживления прокола. Хороший мастер предоставит всю необходимую информацию, даст советы и заранее предупредит о некоторых побочных эффектах... Самый проверенный и безопасный способ сделать пирсинг - профессиональные студии...»
Это журнал по развращению душ молодежи! И ведет его член редколлегии, входящий в руководство Великой Старой Партии!
С рекламой ясно. Но, может, раздел книг представляет собой оазис культуры в грязной луже? Посмотрим. При этом учтем, что цель раздела книг - пропаганда книжных новинок, и выбирает книжки для пропаганды сам журналист. Вот рецензия на книжку «Viva Фрида», о мексиканской художнице Фриде Кало, супруге монументалиста Диего Ривера, написанная Сергеем Кулешовым.
«...Фрида вынужденно мирилась с открытыми изменами Диего, внешне безобразного, но влюблявшего в себя женщин с естественностью магнита. Он, не препятствуя ее лесбийским связям, периодически грозился застрелить многочисленных любовников-мужчин из мира искусства или политики, в которых вращалась сверхчувственная супруга.... Она, никогда не учившаяся живописи, но с юности писавшая картины для друзей и родственников, стала развивать свой природный талант... Часто они (ее картины - авт.) просто шокируют своей откровенностью...
...несчастного случая, который... обрек на жуткие мучения до самой смерти в возрасте 47 лет. Боль наряду с любовью и марксистскими идеалами стала источником ее самобытного, ни на что не похожего творчества.... Читателю предстоит познакомиться с бурной жизнью мексиканской богемы первой половины XX века, в которой нормой считалось быть антиклерикалом и коммунистом, проповедовать свободную любовь и презирать богатых гринго, черпать вдохновение в народном искусстве доколумбовой Америки, с интересом изучать европейские культурные веяния, не вписываясь в рамки ни одного из них...»
Что за "любовь" воспевает Кулешов? Не к супругу, не к семье, не к детям, а к "многочисленным любовникам", "лесбиянкам". Это разве у нас перестало называться развратом? И этот разврат подается как гимн жизни - "viva la vida!" - "да здравствует жизнь!" Молодежь в 14-18 лет тянется к любви, старается сложить свои убеждения о ней. И вот тут им "коммунист" Кулешов услужливо подсовывает описание "красивой жизни", слепленной из "марксистских идеалов", "самобытного творчества" "шокирующего своей откровенностью", "многочисленных любовников" и "лесбиянок".
Мало того, что подсовывает, еще и за коммунистическое движение выдает. Ведь он не Диего Ривера рекламировал, он рекламировал прилепившуюся к нему "сверхчувственную" "мексиканку" Фриду. Он использует тему любви, чтобы привлечь к Фриде симпатии молодежи, еще не научившейся отличать любовь - от секс эрзаца, а коммунизм - от троцкизма. В начале XX века в Мексике были не марксисты, - там были троцкисты.
Сегодня многие (большее число, чем 10-15 лет назад) знают о лживости троцкистов. Знают и причину его убийства испанцем - это была месть за восстание, которое организовал Троцкий в тылу республиканцев, обеспечив этим кровавую победу генералу Франко! Троцкому отомстили за убийство очень многих людей – коммунистов Испании. Но не меньшее число он убил в России. Убил, подделываясь под коммуниста. Убил, выкрикивая коммунистические лозунги, но по нацистским мотивам. Про его лживость знают люди СТАРШИХ возрастов, специально интересующиеся историей. А молодежь этого НЕ знает. Молодежь НЕ знает, что в помеси "марксистских идеалов" со "свободной любовью" могут жить лишь зятья банкиров, да их "богемное окружение". Молодежь НЕ знает, что никакого отношения к коммунизму такая жизнь не имеет. На такую жизнь нужно иметь много денег и очень специфические мораль и совесть. Надо уметь обманывать массы коммунистическими лозунгами и кидать их в бой ради своих личных целей. Это не простая порнография, это гораздо хуже. Это – умелая пропаганда, направленная на уничтожение исторически сложившихся на Руси понятий о семье, любви, родительском долге. Она стоит в одном ряду с "планированием семьи" и насильственным "сексуальным просвещением" младших школьников. И эту акцию, эту пропаганду – ведет член горкома Великой Старой Партии Сергей Кулешов!
И здесь уместно поставить ключевой вопрос: что за этим стоит? Только ли полный провал кадровой политики первого секретаря Петербургского горкома П.С. Крайнева? Только ли политическая близорукость, халатность и отсутствие контроля? Или же корни явления глубже? Как объяснить подмену подлинно протестных акций площадным фарсом и лицедейством, когда перед лицом изумленных избирателей член горкома партии кривляется в маске Агранова?
Уважаемые товарищи, мы обращаемся с решительным требованием проведения открытой и гласной проверки по изложенным здесь фактам антипартийной деятельности. Считаем необходимым поставить следующие вопросы.
О незамедлительном отстранении С. Кулешова от администрирования официального сайта городской организации партии и редактирования партийной газеты «Ленинградские известия».
О прекращении сотрудничества с сомнительной молодежной организацией МСЛФ.
Об исключении Кулешова и его сторонников из Великой Старой Партии за действия, нанесшие значительный урон ее чести и репутации.
«ИГОЛКА»

***

Роман Лаппо, активист Молодежного союза левых фаланг

«Виновно тлетворное влияние запада». Этой надоевшей ему до судороги и в общем несмешной шуткой он привычно отвечал на расспросы как его, Ромку, угораздило оказаться в красной фаланге и в Великой Старой партии. 11-классником съездив по обмену в Италию, он прожил три недели в профессорской семье, все члены которой были страстными советофилами и потомственными коммунистами. Они, итальянцы эти, вовсе не планировали агитировать заезжего питерского мальца. Впрочем, это и не понадобилось. Ромка сам, с согласия главы семьи Марио Бенедотти, засиживался вечерами в его кабинете, штудируя коммунистическую прессу. Он ломал голову над интеллектуальными построениями знаменитого Грамши, для понимания которого ему жутко не хватало лексики, донимал вопросами Марио… Профессор посмеивался, забавно почесывал свой седеющий затылок и отвечал подробно, очень подробно, приговаривая, что никогда не думал, что будет учить коммунизму парня с родины Ленина. Перед самым отъездом Ромы сын Марио с русским именем Владимир – верткий подросток на год младше отвел его на заседание местной молодежной коммунистической лиги. Рома, широко раскрыв глаза, стесняясь, смотрел на странный, но симпатичный симбиоз субтильных мальчишек из таких же, как у Владимира, профессорских семей, с по южному нахальными и веселыми ребятами из рабочих кварталов, строгих очкастых девушек с библиотечными книжками в руках и юных неформалок. Они спорили, размахивая руками, жестикулируя, крича, что-то замышляли против своих противников – молодых итальянских правых, готовили пропагандистские акции в студенческом городке: на страну надвигались выборы. В конце собрания Стефания - красивая, рано созревшая, с миндалеливидными глазами, смуглой кожей, пухлыми губами и тонкими запястьями брюнетка – одноклассница Владимира – дружески тряхнула ему руку. А когда Владимир отошел, хихикнула – «Никогда не целовала русских коммунистов» и подарила ему та-а-а-кой горячий поцелуй, что бедный Рома затем еле дополз до дома. Обмануть девушку он не мог, ведь если он не русский коммунист, то поцелуй достался ему незаконно? Эта мысль разрушила последние сомнения – тлетворное влияние запада доделало свое красное дело; в Питере он тут же нашел МСЛФ.

Его работа в службе контроля казино заключалась в сидении на попе ровно перед мониторами, которые изо дня в день демонстрировали картину однообразную, но при этом не лишенную внутреннего драматизма. На мониторы выводилась картинка с видеокамер, висящих над каждым из игровых столов. В случае каких-либо махинаций со стороны крупье или игрока Рома давал знать службе безопасности и администратору, а те уже разбирались по ситуации. Впрочем, такие случаи были редкостью, большую часть времени Рома скучал на рабочем месте, без эмоций наблюдая за поставленным на поток процессом относительно честного отъема денег у населения. «Просыпался» он лишь в моменты, когда за игровой стол становились люди известные. Тогда, включив звук, он имел возможность не только подсмотреть, но и услышать разговоры «випов». Ничего интересного они, как правило, не говорили, но положение невидимого наблюдателя его забавляло. Страстный футбольный болельщик, он чертыхался про себя, наблюдая накануне важной игры звезд местного клуба с бокалом пива в руке, за пару часов спускающих в рулетку его месячную зарплату. Еще большее возмущение вызвал у Ромы вице-губернатор, правая рука Корниенко, приехавший отметить инаугурацию Агранова, на которой он присутствовал в числе двух тысяч приглашенных чиновников. Вице-губернатор весело проиграл пять тысяч «зеленых».
Сегодня, впрочем, никто из знаменитостей в зале не появился. Разве что легендарная Софья Ивановна отрешенно перемещалась из угла в угол, не пытаясь ни с кем заговорить.
Софья Ивановна – высокая женщина лет сорока пяти с огромными серыми глазами на изможденном лице – была известно всему казино. Ее жалели и не гоняли, хотя за игровой стол она в последнее время становилась крайне редко. Бездетная вдова не пережившего дефолт бизнесмена средней руки, она оказалась наследницей небольшого состояния, единоличной обладательницей трехкомнатной квартиры на набережной Фонтанки, дачи на Карельском перешейке и парка из трех иномарок-двухлеток. Как-то раз, придя в легком подпитии в казино «Волшебная страна» и сделав на удачу максимальную ставку, она вмиг заработала кучу денег. Сколько – сейчас уже никто не помнил, но сумма оказалась внушительна.
Эти деньги сыграли с Софьей Ивановной злую шутку. В течение последующего года она сначала отдала казино «долг», затем последовательно продала дачу, машины, квартиру. И только лишившись всего имущества, переселившись к сердобольной старшей сестре и устроившись работать уборщицей в школе, Софья Ивановна прекратила свою «Большую Игру». Играть ей теперь было не на что, но казино манило, и она приходила сюда как во второй дом, служа своеобразной юродивой при заведении. У завсегдатаев вошло в привычку оплачивать ей ужин в случае большого выигрыша.

- Будешь?, - ромин коллега, юркий, низкорослый, почти лилипут, и при этом адски обаятельный Витька Буримов протянул ему двухлитровую бутылку колы, одну из тех, что в бесчисленном множестве, упакованные и уложенные в штабеля, захламляли широкий коридор подсобного флигеля «Волшебной страны», где располагалась служба контроля.
- Давай, - Ромка сделал маленький глоток, нарочито скривил физиономию, выдохнул «Фу, гадость» и решительно зашвырнул бутылку в мусорное ведро. Вслед за ней последовала и витькина бутылка. Это было ставшее уже традиционным развлечение контролеров, получивших свободный доступ к несчитанной никем шипучке.
- Смотри какая фыфа с папиком…, - завистливо присвистнул Витька.
- Да ладно тебе сублимировать, на тебя девки и так гроздьями вешаются, - ответил Рома, не глядя на монитор. Затем все-таки повернулся к экрану, чтобы заценить фыфу.
И замер в ужасе, отказываясь верить своим глазам.

***

Кулешов

Ночью ему работалось куда комфортнее, чем днем. Поэтому предстоящее ночное заседание забастовочного комитета, где должно было быть принято окончательное решение о «часе Х» - времени остановки конвейеров автосборочных предприятий Петербурга – его скорее радовало, чем огорчало. Чем с ним, со сном. Хотя в кои-то веки спать ему было с кем.
В горком он пришел раньше других и теперь обговаривал последние детали с Крайневым. Дядя Петя прекрасно понимал, сколь важна в этом деле молодежь, поэтому он активно поддержал включение в забастком всего руководства МСЛФ. Рабочие возражать не стали. И жалеть об этом решении им было грех – Ворошенко, Кулешов и прочие ребята взяли на себя солидный кусок общей работы, причем именно той, которую слесаря, электромеханики, техники не тянули.
В итоге забастком вобрал в себя мужиков из только что созданного профсоюзного объединения рабочих автопредприятий Петербурга и Ленобласти, молодых левых из МСЛФ и Крайнева, который в случае необходимости подключал депутатский и партийный ресурс.
- Международный отдел ЦК две недели на телефонах сидел, - усмехнулся Крайнев, - теперь с меня коньяк требует.
- Ну и? Не тяните вы, это ж важно! – Сергей нетерпеливо заерзал на стуле.
- Нормально все. Ты лучше скажи, - глаза дяди Пети вдруг стали злыми, - кто у вас там в «Иголки» стучит? Анализировали?
- Да пытались. Черт-те что и с боку бантик. После того как этого гада выперли, я про Вита, непонятно, про кого думать. Все всех подозревают, а это плохо.
- Сергей, пойми меня правильно. Утечки о сегодняшнем решении быть не должно. Я говорил с Жорой по телефону час назад. Мы с ним пришли к выводу, что…
- Я понял вас правильно, - вспыхнул Сергей. – Мне тоже уйти?
- Да, - жестко ответил Крайнев. Пока не разберетесь – ни для кого исключений не будет. Но сначала вы с Ворошенко доложитесь по своим направлениям. Доложитесь и уведете ребят. Ты им должен все объяснить, обиды недопустимы.
До зубовного скрипа стиснув челюсти, Кулешов кивнул. И пошел встречать гостей.
- Пожрать у вас есть тут что-нибудь? А то поужинать не успел, - хлопнул Сергея по плечу Иван Козьмич Гуселетов.
- В зале все поставили. Бутерброды, чай там нальете, - он отвел глаза.
- А что сам такой не веселый?
Сергей неопределенно пожал плечами. Что он мог сказать? Жора с Крайневым все решили верно. Но от этого настроение Кулешова лучше не становилось. Он дождался Ворошенко, Кристи, Сашу Кузнецова, Петю Брутера и Киру Лиознову и вместе с ними заперся в комнатушке, которую днем занимала редакция партийной газеты.
Коротко он передал им то, что сказал ему Крайнев, постаравшись при этом максимально смягчить эффект.
- …Но мы все равно узнаем про «час Х», только не сегодня, а в последний момент. Без нас не начнут.
Ребята мрачно кивали.
- Так может нам прямо сейчас уйти, вы с Ворошенко расскажете, что хотели, а мы вас на улице подождем? – звонким от обиды голосом поинтересовался Петя.
- Не надо демаршей дурацких, уйдем, когда попросят, - мягко возразила Кристина.

- Итальянская и французская компартии по нашей просьбе провели работу с профсоюзами западных автопредприятий. Даже с американцами связались, - докладывал Крайнев. – Согласились почти все. Конвейеры остановят кто на час, кто на два. Вам все передают привет и пожелание успеха. Радуются, что в России появилось профсоюзное движение. Говорят, что им это нужно, так же как и нам – эксплуатация русских рабочих снижает их собственные возможности влиять на хозяев. Ясно, да? Вам недоплачивают и ставят вас в пример своим работягам, намекая – если те будут выпендриваться, перенесут производство в Россию.
- Чего уж тут непонятного. Правда, мужики? Европе спасибо. А хозяева – везде суки, - жахнул по столу Иван Козьмич. – Петр Сергеевич, продолжай, дорогой.
- А дальше молодежь послушаем, - Крайнев внимательно посмотрел на Кулешова.
- Журналисты звонят ежедневно. Пресс-релиз готов, сейчас его Кристи всем раздаст, туда надо только дату будет вставить, - он закусил губу, - так что уж вы с ней определитесь, и как-то дайте мне знать.
- Что значит «определитесь», сейчас прямо и определимся, можно подумать ты не с нами, - подал голос щегольски одетый крепыш Слава Мартынов, вожак рабочих недавно открывшегося в окрестностях Питера сборочного производства японского автоконцерна.
- Слава, тут такое дело, - Жора Гром-Дуденко нервно потянулся за сигаретой, - ребята уже знают… В общем, «час Х» лучше определить в их отсутствие. Есть основание предполагать, что в МСЛФ – стукач. «ИГОЛКА» эта поганая…
- Пусть все провалится в тартарары, но ребятам я верю, - громко сказал Иван Козьмич. – Они были с нами с самого начала, пусть идут до конца. А, мужики?
Он обвел глазами рабочих. Те согласно кивали.
- Хорошо, как знаете, но это опасно, - покачал головой Крайнев. – Если произойдет утечка, вас под благовидными предлогами не допустят в этот день на работу. И все сорвется. Но как знаете… Степан, что с молодежью?
Ворошенко встал.
- Фаланги смогут мобилизовать человек сто. Еще коллег привлечем из других организаций. Задачи людям объяснены. Плакаты и растяжки рисовали все последние дни. Серега, вон, даже художника привлек, – он ехидно улыбнулся, вынуждая Сергея покраснеть. – Девушку, Марину Еремееву.
- Добре. Теперь твоя очередь, Жора, надо определить окончательный список требований к работодателям. Единый для всех автозаводов. А потом приступим к обсуждению даты.

***

Лаппо

- Рома, ты прекрасно знаешь правила – никаких звонков в рабочее время. Никуда, никому, ни при каких условиях. У контролера есть только внутренняя связь с администратором и охраной. Я тебе это талдычу уже в двадцатый раз, а до тебя не доходит.
Сергей Саныч, дежурный администратор казино говорил спокойно, на одной ноте, совершенно игнорируя непривычную Ромину эмоциональность.
- Саныч, поймите вы… Мне вправду очень надо. Я при вас могу позвонить, даже с вашего телефона, вы убедитесь, что ни какой угрозы казино этот звонок не несет. Ну что за кретинский бюрократизм!!!
- Рома, правила безопасности пишутся кровью и деньгами. Поэтому нарушать их нельзя, - Сергей Саныч поджал губы. – А вдруг в этом разговоре ты передашь какой-то условный знак, а? И вообще – какая муха тебя укусила, что могло такое вот сейчас произойти, что ты стенку грызешь, требуя телефон?
- Я не могу сказать, простите. Это не только моя тайна.
- Ну, вот и подождешь конца смены. Подождет тайна.
- Не подождет.
Рома осознавал, что отставной подполковник не уступит. Напрасные хлопоты. Но объясняться с ним было нельзя. Да и вряд ли бы тот понял всю важность происходящего, а, даже поняв, – сомнительно, что посочувствовал.
Между тем, звонок был необходим – сегодня забастком должен определить дату начала акции, и человек, которого он недавно наблюдал на мониторе, не должен был присутствовать при этом ни в коем случае.
Ухмылка судьбы – именно ему по чистой случайности выпало разоблачить уже второго провокатора в МСЛФ. И если Вита он давно подозревал, то очевидное предательство Киры Лиозновой стало для него новостью шокирующей. Никаких других объяснений, кроме предательства быть не могло – Кира пришла в казино в слишком неподходящей для оппозиционного активиста компании.
Он встал, посмотрел на часы
- Сергей Саныч, при каких условиях я смогу позвонить?
- Условие только одно – ты больше не работаешь в нашем казино.
Рома задумался на мгновение. Потом сел, достал подаренный на двадцатилетие «Паркер».
- Погодите пару минут, я напишу заявление об уходе по собственному желанию. Удерживать насильно не станете?
Интересно, на какую сумму его оштрафуют при увольнении за самовольный уход со смены, подумал Рома, но тут же отбросил постыдную мысль о деньгах. Не до них сейчас.
Написав заявление, он обменял его на свой сотовый телефон, хранившийся у администратора, и быстрым шагом покинул флигель.
Он не знал, где будет работать, где брать деньги на еду, но этим можно было заняться завтра. Сегодня есть дела поважнее.
Он набрал Ворошенко, надеясь успеть.

***

Кира Лиознова, член правления Молодежного союза левых фаланг

Борис сказал, что будет ждать ее в машине. Наверное, заснул там уже. В последнее время они встречались практически ежедневно, вернее, ежевечерне и сильно не высыпались.
Любила ли она его? Этот вопрос Кира задавала сама себе регулярно, но ответ не находился. Наверное, все-таки нет, хотя суровый Белоногов, настоящий мачо, заставлял трепетать ее женское естество уже более двух лет, с того самого момента как он, без особого труда и сомнений размазал по асфальту двух недоумков, пытавшихся грязно пристать к ней в темном переулке. После чего показал удостоверение, оставил телефон, и предложил встретиться за чашечкой кофе.
Как он, Борис, не похож был на тощих голенастых мальчишек, которым ее глупые подруги позволяли мацать свои юные сиськи. Как он не похож был на мажористых однокурсников, лениво обсуждавших в перерывах между лекциями достоинства тех или иных стимуляторов. Как он не похож был на трогательных бесшабашных ребят из Молодежного союза левых фаланг, куда она пришла по просьбе Бориса и, где неожиданно для себя заразилась странным, необъяснимым куражом. Всерьез она к их борьбе не относилась, поэтому без каких-либо угрызений совести рассказывала Борису о том, что происходило на собраниях и Правлении, передавала, кто и что кому говорил, какие акции готовятся и другие смешные подробности юношеской горячечной типа-политической суеты. Конечно же, ничего по настоящему дурного Боря фалангистам делать бы не стал – все это глупости, считала Кира, - игры для мальчиков, которые в чем-то одинаковы и в 18, и в сорокет. «ИГОЛКА» ее, впрочем, неприятно удивила, Кира даже закатила Борису скандал, заявив, что он поступил подло, обнародовав запись, сделанную ею по его просьбе. Одно дело – послушать и сдать в архив, а другое – публиковать в грязной, по сути своей, газетенке, оскорбляющей хороших ребят и особенно Кристину, которую она нешуточно уважала.
После этой истории Кира твердо решила прекратить шпионские страсти: она не Мата Хари, в конце концов. Если Борис ее любит, то поймет, что она больше не хочет заниматься всей этой ерундой.
От ее ухода из МСЛФ мир не перевернется – Борис позлится и успокоится, а фалангистам все можно объяснить личными причинами, они простят и даже наверняка будут звать на тусовки Союза, которые ей были куда интереснее чистой политики.
Когда Кира объявила о своем решении Белоногову, он нервно подергал себя за ус и стал уговаривать ее немного погодить с уходом – очень уж важна была эта чертова забастовка.
- Кирка, есть такое слово – надо. Мне надо, врубаешься? Другого варианта не имеется. Они там, в горкоме своем, недавно все жучки повыдергивали, которые мой «телефонист» в прошлом году поставил. Нашли спеца, мать его, который все помещения на предмет прослушки отсканировал. Людей в окружении Крайнего у меня нет, в МСЛФ тоже нет, кроме тебя, и среди рабочих лидеров хреновых с автозаводов опять же нет. А с меня спрашивают! Понимаешь? Спрашивают!
Последние фразы он произносил с таким надрывом, что Кира, вздохнув, согласилась. Последний раз. Напряженность в отношениях с мужчиной хуже, чем некоторый душевный дискомфорт от нарастающего ощущения своей предательской роли.

- Ну что, сходимся на 14-м числе? В 16.00. Добро, - Крайнев аккуратно сдул в бумажный кулек пепел, высыпавшийся на стол из переполненной пепельницы. – Напоминать присутствующим о конфиденциальности этой информации излишне. Рабочие и молодняк должны обо всем узнать не раньше 15.30. Пока что сообщите всем, что решение нами не принято и отложено до следующей встречи.
Все! Теперь к Борису в машину и домой. К нему. А там спать! Никакого секса сегодня.
Кира с облегчением встала из-за стола, мельком попрощалась со всеми, натянула плащик. Выйдя на улицу, она присела на лавочку, наслаждаясь свежим воздухом, разительно отличающимся от дымной атмосферы горкома.
Мимо шумной толпой проскочили рабочие. Ей вдруг стало стыдно. Парни и мужики с автозаводов в отличие от мальчишек из МСЛФ не игрались в революцию, они бились за кусок хлеба. Она, Кира, хорошо знала – что это такое, борьба за кусок хлеба. После смерти отца матери пришлось покрутиться. А Кира в течение года ежедневно носила маме, торговавшей дешевым нижним бельем, кофточками и полотенцами с открытого уличного лотка, «тормозок» с горячим чаем в термосе и домашними бутербродами. Жора Гром-Дуденко дружески потрепал Киру за плечо. Она вспыхнула и отвернулась. Наверное, он подумал, что это девичья стыдливость. Блин! Как все глупо.
Она зажмурилась, зажала виски руками и просидела так минут пять.

- Вот ты где. Я думал, ушла к нему. Докладывать.
Она узнала голос Степы Ворошенко, открыла глаза.
Оказывается Степа был не один, вокруг скамейки стояли все ребята. Серега, Кристи, Саша Кузнецов, Петя… Стояли и смотрели на нее молча.
- К нему?
- К нему - к нему, к Борису.

Она побежала, бежала долго, не оглядываясь, дважды упала на асфальт, разбив в кровь коленку, кажется, что-то потеряла из раскрывшейся сумочки. Предательские слезы душили и размазывали косметику.
Упав в третий раз, она заметила, что все это время параллельным курсом с ней движется его машина. Он открыл дверь.
- Садись, поехали, по дороге расскажешь, что к чему.
- Боря, пошел ты в жопу.
Она повернулась к нему спиной и, не слушая, что он там, сзади, говорит, требует, кричит, поковыляла дальше.

Санкт-Петербург
2007-2009