Лина бендера закрытая зона продолжение

                Глава  2
                Пародия на реальность.

                Х                Х                Х

  Потирая ушибленные бока, Алёна приподнялась на руках, села и огляделась.  Было такое ощущение, точно она с размаху врезалась головой во что-то твёрдое и от этого очнулась.  Тело болело, как избитое.  В недоумении она долго осматривала и ощупывала себя, одновременно пытаясь преодолеть неприятную заторможенность, какая бывает после обморока или наркоза.  Наконец, убедившись, что руки и ноги на месте, а плоть нехотя оттаивает вместе с памятью, она несколько успокоилась.  Картина прошедших событий восстанавливалась медленно, постепенно проявляясь в мозгу наподобие переводной картинки, и Алёна ещё долго не могла сообразить, явь или сонное видение этот похожий на выгоревший пустырь печально-унылый пейзаж вокруг.  Где же она всё-таки?  И что с ней приключилось?

  Эпизод за эпизодом из глубин потрясённого сознания, часто зацикливаясь на одном и том же, короткими обрывками выползали воспоминания.  Почему-то всплывали вроде бы неуместные на данный момент параграфы инструкции по эксплуатации новейшего изобретения современной оборонной промышленности – машины со смешным, если не издевательским названием «Казачок».

  Ага, вот в чём, оказывается, причина!  Алёна протёрла запорошённые то ли пылью, то ли невесть откуда взявшимся песком глаза и в очередной раз с тревогой осмотрелась.  Пейзаж не впечатлял, а в памяти услужливо зашевелился выделенный жирным красным шрифтом предупреждающий пункт назойливой инструкции: «При неисправности либо неправильной эксплуатации ведущего блока агрегата для оператора существует серьёзная опасность задержаться в перемежающихся сферах за пределами земной реальности, откуда живому существу или неодушевлённому предмету трудно, практически невозможно возвратиться к исходному положению в результате постоянного перемещения сфер в пространстве и времени».

- Бр-р-р!

  Алёна замотала головой и с воплем отчаяния вскочила на ноги.  Какие ещё перемежающиеся сферы?  Какая опасность?  Ей нужно домой, у неё завтра свадьба, а приключения она никогда не любила и даже «Робинзона Крузо» в детстве не читала.  Впрочем, её протестующий визг пропал втуне – некому было его услышать.  И, усилием воли взяв себя в руки, она продолжала методично обследовать взглядом ближайшее обозримое пространство вокруг холма, на макушке которого стояла в тщетной надежде, что все видимые и невидимые миры и перемежающиеся сферы ей просто пригрезились дома в тёплой постели.  Вот сейчас откроет пошире глаза и увидит висящее посреди своей уютной спаленки привезённое вчера вечером из дорогого фирменного магазина пышное свадебное платье.ъ

  Она изо всех сил моргала и таращилась по сторонам, но вопреки ожиданию таки и не увидела ничего утешительного  на замусоренном пустыре под низко нависшим серо-свинцовым небом, грозившим вот-вот пролиться дождём.  Новая надежда забрезжила в её оцепеневшей, сведённой судорогой страха душе.  Возможно, опыт не удался и из-за сбоя в сложной системе кодирования она лишь выпала где-то за городом, на свалке.  Унизительно, но не смертельно.  А Генке Калиничеву обязательно задаст приличную трёпку, когда благополучно возвратится назад.  Тем более, это место отдалённо что-то ей напоминает.  Быть может, какой-то полузабытый сон?  Или нет, скорее, ближе к реальности – вдруг однажды проезжала мимо?

  Алёне очень не хотелось верить в нереальное, потустороннее, и она всеми силами цеплялась за иллюзию живой действительности, хотя умом не могла не понимать, какого рода исследования проводились в секретной лаборатории института.  Помнится, первый запущенный на пробу предмет так нигде и не всплыл, бесследно растворившись в необъятных просторах Беспредельности.  И её тоже могут никогда не найти…

- О нет, только не это!

  И вообще, нечего без толку стоять, нужно действовать.  Да, поскорее найти ближайшиё населённый пункт, расспросить дорогу, а потом…  Потом она уже сама доберётся до дома, а заодно и до Генки Калиничева.  Ох, и доберётся!

  Успокоив себя таким импровизированным аутотренингом, Алёна наклонилась и энергично растёрла болезненно ноющие икры ног.  Непонятно, отчего в них ломота, будто пришлось отмахать десяток километров пешком?  Или это побочные последствия неудачного эксперимента?  Впрочем, ноги – пустяки!  Вначале необходимо определить, куда забросила её коварная машина «Казачок».  Во всяком случае, живописные груды камней, щебня и арматуры, в беспорядке разбросанные по пустырю, являются несомненным признаком присутствия неподалёку разумной цивилизации.  Возможно, не настолько мудрой и дальновидной, чтобы не гадить на собственном подворье, но, несомненно, обладающей определённым интеллектом…  Ну вот, она уже начинает мыслить так, словно очутилась на чужой и далёкой планете… тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!

  Под ногами жёстко похрустывала жидкая, высохшая до состояния прошлогодней соломы трава, неподалёку стояли сильно проржавевшие останки выстроенных из листового железа ангаров, торчали покорёженный балки, валялись огромные бетонные глыбы и обломки расколотых плит, ощетинившиеся такими же ржавыми металлическими прутьями.  Нечто, напоминающее дикий сюрреалистический пейзаж заброшенного строительства – в современном духе, но выполненное в настолько гротескной интерпретации, что невольно наводило на мысль о болезненной фантазии всесильного сумасшедшего гения от архитектуры, задумавшего воплотить свои бредовые иллюзии в многострадальную реальность, но оказавшегося неспособным довести начатое дело до конца.

- Чушь какая-то!  Мерзость и непотребство! – раздражённо топнув ногой, оскорблённая неприглядным видом, вслух проговорила Алёна.

  Мельком глянула вниз и обнаружила себя на улице в потёртых джинсах, фабричных тапочках и, в довершение ко всему, в наброшенном на плечи рабочем халате.  И это она, никогда не выходившая из дома без модного прикида и изысканного макияжа!  От обиды на себя, судьбу и Генку Калиничева она опять едва не расплакалась, но вспомнила, что времени в обрез и нужно идти…
                Х                Х                Х

  Спотыкаясь на каждом шагу, не раз ушибившись об торчавшие повсюду железки и булыжники, Алёна на разъезжающихся ногах спустилась с насыпи и выбралась на поросшую низкой и такой же сухой травой дорогу, и тут только обнаружила, что несёт в руках рабочий халат.  Раздражение захлестнуло её с новой силой, и мешавший свёрток полетел в сторону.

  Две плохо укатанные колеи, которыми явно давно не пользовались, вели к смутно маячившему впереди городу.  Алёна оживилась и прибавила шагу.  В белёсом утреннем мареве неясно проглядывали серые коробки высотных зданий, заводские трубы и телевизионный вышки.  Город почти полностью скрывала низко нависшая над землёй непрозрачная дымовая завеса, касавшаяся верхних этажей домов, клочьями цеплявшаяся за шпили и башни, а иногда и полностью поглощавшая целые куски кварталов.  Отсюда было хорошо видно, как дымят многочисленные трубы и домны, выбрасывавшие в воздух длинные шлейфы чёрного, жёлтого, коричневого и даже красноватого дыма.  Всё это вместе и образовывало ту непроницаемую и, без сомнений, ядовитую завесу над городом, заставлявшую думать о беспримерной безалаберности его жителей, нимало не заботившихся о собственном здоровье.

  Алёна покрутила головой и подозрительно принюхалась.  Специфический запах неизвестного происхождения химии витал в воздухе.  Небо – низкое и серое, - тяжело нависало над варварски опустошённой преступными человеческими руками землёй.  Не то чтобы тучи всерьёз угрожали дождём, но какая-то влажно-липкая хмарь, казалось, навсегда закрыла солнце, не позволяя пробиться ни единому живительному лучику.  Царила гнетущая предгрозовая духота, но, присмотревшись, Алёна поняла, что дождя не будет.  Тучи над головой собрала не природа.  Наверху скопилось огромное количество заводского дыма, не успевающего рассеиваться и плотным, похожим на ватное одеяло покрывалом навалившимся на застывшие в напряжённом оцепенении город и прилегающий к нему печальный пустырь.

  Изумлённая девушка остановилась, озадаченно припоминая, в котором из регионов страны находится столь странное место.  А может, она попала за границу?

  Сердито отгоняя тревожные мысли и припадая то на одну, то на другую ушибленную ногу, она заковыляла дальше, но скоро путь преградила большая лужа.  Нечто похожее на грязь вперемешку с мазутом разлилось в глубоких колеях, у краёв подёрнувшись застывшей, похожей на омерзительный коричневый жир плёнкой.  Пришлось обходить препятствие обочиной, но там она попала в колдобину, больно подвернула щиколотку и, плача, обессиленно присела посреди пустыря на камень.  Спокойная и обеспеченная, полная нежной заботы близких людей жизнь сделала её совершенно беспомощной в стрессовых ситуациях.  Малейшая неприятность представлялась ей непоправимой катастрофой.

  В двух шагах от булыжника, на котором она сидела, торчал пожелтевший обрывок старой газеты.  Долго в ней боролись врождённая брезгливость потомственной аристократки и вполне естественное при данных обстоятельствах любопытство.  Наконец последнее победило.  Осушив рукавом слёзы, Алёна с отвращением подтянула грязную бумагу поближе и двумя пальчиками осторожно развернула у ног.  Ни начала, ни конца…  Выцветший слепой шрифт заставлял напрягать зрение, но написано определённо по-русски.  В газетной статье в красочных выражениях рассказывалось о фестивале геев в Москве.

  Ага, Москва!  К счастью, она всё-таки в России.  И возможно, тот город, маячивший впереди, и есть столица, хотя в последнем она не была твёрдо уверена.  Нет, вовсе не так выглядит со стороны её родная, старинная, белокаменная.  Она, Алёна Корецкая, столичная жительница, коренная москвичка, и её не проведёшь, нет!

  Так, а что там дальше в газете?  Какие-то геи?  Кто они такие?  Алёна считала себя нормально ориентированной девушкой и не интересовалась разными нетрадиционными направлениями в любви.  Однако с каких это пор в столице стали свободно митинговать секс -меньшинства?  Что-то она нигде не слышала о похожих мероприятиях, хотя Вадим возил её на все концерты, фестивали и презентации, имевшие место за последние полгода.  Ну-ка, которое тут число?  Забыв о брезгливости, Алёна торопливо перелистывала рассыпавшиеся в руках бумаги, но даты не нашла.  Зато на обороте прочла обрывок статьи о незнакомом виде спорта, называемом БОЛДРИНГОМ, где спортсменам предписывалось до тех пор лупить друг друга дубинками, пока побеждённый не испустит дух.

  Алёна с омерзением плюнула и ожесточённо растёрла каблуком ветхий газетный лист.  Упорно не желая верить в худшее, поднялась и пошла, намеренно спокойным голосом убеждая себя не волноваться.  Но сердце судорожно сжималось от безотчётного, с каждой минутой нараставшего ужаса, справиться с которым, как ни старалась, не получалось.  Сон, дурной сон,  не желавший кончаться, сколько не щипли себя до синяков и не визжи в голос на гнусном, без конца и края пустыре, где никто тебя не услышит.  Но прежде чем впадать в беспросветное отчаяние и начинать истерить, Алёна решила всё-таки дойти до города и посмотреть, что там делается.  Отсюда до него казалось недалеко, но это только казалось.

  По дороге то и дело встречались наполненный грязной водой ямы и заваленные мусором глубокие овраги, которые приходилось далеко обходить, без толку напрягая вывихнутую ногу.  Иногда она рассматривала валявшиеся повсюду обрывки газет и сумела узнать из них немало интересного, но ни разу ей не попалось неповреждённого листа, где можно прочесть дату.  Увиденное заставило бы любого нормального человека в ужасе схватиться за голову.

  Она так увлеклась, рыская по пустырю за бумажными обрывками, что не заметила, как солнце поднялось довольно высоко и растопило тягучую хмарь на небе.  Время тоже не вписывалось в положенные рамки, но об этом Алёна вспомнила позже, а сейчас с увлечением читала отчёт полупомешанного репортёришки о чемпионате кулачных боёв типа «стенка на стенку», происходившем в неком микрорайоне Устрово.  Урожденная москвичка, Алёна хорошо знала окрестности столицы, но название ни о чём ей не говорило, и она не припоминала области, района или хотя бы деревни в радиусе ближайших от Москвы сотни километров.  Ошибиться невозможно, если её отец, заядлый автолюбитель, постоянно хранит дома не меньше десятка справочников шоссейных дорог с картами и подробными обозначениями.

  Нет, весь этот мирок ну никак не вписывался в привычную современную действительность, и начало знакомства с ним было неутешительным: мерзкие фестивали безумных извращенцев, вряд ли допустимые ныне существующей властью; выродившиеся в настоящее смертоубийство так называемые «спортивные» состязания, изобилующие длинными и смачными перечными убитых и раненых…  Натуральные кровожадность и паскудство, прости господи!

- Нет, это не земная реальность, - вслух сказала себе Алёна и ахнула от звука собственного голоса, прозвучавшего в стелющемся над пустырем густом дрожащем мареве хриплым вороньим карканьем.

  Главное, до неё только сейчас стал доходить смысл невольно вырвавшейся фразы: «ЭТО  НЕ  ЗЕМНАЯ  РЕАЛЬНОСТЬ!»

- Чушь! – опровергая себя, громко крикнула Алёна и, забыв обо всём, лихорадочно заметалась среди мусорных куч в поисках новых доказательств.

  Обрывки газет, обломки цветных слайдов, растерзанный и затоптанные в грязь книжонки – всё орало, визжало, вопило на одну неизменную тему: секс, секс, секс!  Разный – обычный и гомосексуальный, в чести были садизм и мазохизм, скотоложество и некрофилия и ещё множество отвратительнейших его разновидностей, о которых прежде и не слышали.  Лишь единственный раз Алёна нашла упоминание о существующей власти.  В большой статье в весьма откровенных выражениях рассказывалось о гареме президента Левона Гурия, где жили тысяча пятьсот женщин разного возраста, как живых, так и клонированных.

  Алёна горестно хохотнула, но смех больше походил на всхлип.  Кажется. В далёкой счастливой реальности президента звали как-то иначе, по-русски, по-человечески, и люди при нём ещё не успели вылезти за рамки сумасшедшего дома.  Но куда же она всё же попала?  В деградировавшее будущее несчастной планеты Земля или в иллюзорный мирок-пародию на неё, из тех, что выстраиваются на обломках извращённых человеческих отношений, а потом быстро гибнут, раздавленный тяжестью собственного беззакония?

  После прочитанного очередного нечестивого опуса на остатке красочного бульварного издания Алёна вдруг почувствовала незнакомое прежде отвращение к жизни и долго сидела на земле, обхватив руками гудевшую от обилия информации голову, пока не вспомнила о своём первоначальном намерении.  Ну конечно, не лучше ли встретиться с настоящими, живыми, а упаси Боже, не клонированными людьми и всё у них выяснить?

  Желая получше рассмотреть город, она не поленилась взобраться на очередную высокую насыпь из плотно слежавшегося отработанного шлака.  И таких куч на пустыре имелось в изобилии.  Похоже, сюда свозили отработанную породу с металлургических комбинатов, но достаточно давно, не меньше десятка лет назад.  Склоны отвалов успели порасти жидкими кустиками без листвы.  По-прежнему невозможно было определить, какое стоит время года – не хочется утверждать, что в России, - но здесь, в странном пародийном мирке, нагло отказавшемся подчиняться Божеским и человеческим законам.  Даже погода, и та неловко балансировала где-то посередине между «ясно» и «пасмурно», не склоняясь заметно ни в ту, ни  в другую сторону.

  С вершины насыпи открывался великолепный обзор окружающего пейзажа.  Хорошо просматривалось, как город чётко делится на две неравные части – чистую и смрадную, - мысленно отметила Алёна.  По левую сторону высились напоминавшие обычные панельные строения многоэтажки – настоящие небоскрёбы, как в Соединённых штатах.  Интересно, Америка тоже существует в подобном виде, или это узко очерченная территориальная привилегия одной России-матушки?  А может, машина сквозь пространство и время занесла её в такие необозримые дали беспредела, откуда нет возврата в привычный мир современности?

  Впрочем, естественную тревогу настойчиво перебивало внезапно пробудившееся любопытство – качество, которого она никогда прежде в себе не замечала и вообще, считала его недостойным настоящей леди.  Трепетное любопытство заставило её на время забыть о личных невзгодах и рассматривать город издали, наслаждаясь видом пусть не слишком приятным, но интересно новым и необычным.

  Итак, на крыше каждого высотного здания (отсюда это было хорошо видно) торчала многочисленная, неизвестного назначения аппаратура: опутанные проводами локаторы и антенны, какие-то трубы со шпилями и конусообразными оголовками, шевелились флюгера и щупы, - из чего Алёна сделала справедливый вывод, что и остальной мир тоде существует, а радио и телевидение (либо их похожие заменители) не успели отмереть как ненужный пережиток прошлого.  Возможно, люди и тут изобрели что-нибудь более совершенное, поскольку неистребимо порочное желание человека полнее насладиться всеми благами цивилизации, пусть даже в ущерб собственному душевному и физическому здоровью.
 
  Неужели, подумала Алёна, где-то параллельно не только имеет место некий неведомый, очень похожий на реальный мир, но и развивается по тем же принципам и законам, намного опережая современность?  Или – НАОБОРОТ?  Будь здесь Генка, он сразу разобрался бы.  Промелькнувшее воспоминание о нём вызвало у Алёны острую досаду вперемешку с сожалением об утраченном.  Ах, ну почему беда приключилась с нею одной, когда в лаборатории кроме неё находилось ещё двое сотрудников?  И решения, от которых зависит жизнь, ей придётся принимать самой, без посторонней помощи.  До двадцати пяти лет прожившая под тёплым крылышком заботливых родителей, когда все события расписаны наперёд и в размеренной действительности нет места суровым неожиданностям, сейчас она испугалась ответственности – пускай за себя одну, - но тем не менее пугающе непривычной, сулившей впереди неизвестно какие препятствия.  Алёна хотела заплакать, но передумала.  Город отвлёк её.

  Очередное новшество, незнакомое среднестатистическому российскому гражданину, бросалось в глаза издалека – что-то вроде подвесной железной дороги.  Было хорошо видно, как по воздушным рельсам шустро снуют разноцветные вагончики.  Кольцевая трасса опоясывала город, чётко рассекая его на две неоднородные половины.  Вначале Алёна обратила внимание на «чистую» часть, но кроме верхних этажей зданий ничего там рассмотреть не сумела и переключила внимание на вторую, так называемую «смрадную», не столь богато обустроенную, но пейзаж на той стороне просматривался не в пример лучше.

  По приземистым закопчённым постройкам, высоким заборам и бесчисленным дымящим трубам можно было безошибочно определить промышленный район.  Даже дым валил оттуда в сторону, противоположную чистому кварталу, подгоняемый, скорее, мощной вентиляцией, поскольку на улице ветра почти не чувствовалось.  Зато смрадный район почти полностью скрывала тёмная пелена, захватившая большую часть лежавших в некотором отдалении от заводских территорий построек, представлявших собой такие же многоэтажки, но размером поменьше – облезлые, невзрачные и без сложной аппаратуры на крышах.  Дымная завеса держалась поверху и, подгоняемая невидимым искусственным потоком воздуха, медленно уплывала вдаль.  На пустыре дыма не было, но ощущался едкий, щекочущий горло химический запах.

  Алёна стояла на границе кварталов, если мысленно провести от холма прямую линию, и упиралась взглядом в поворот подвесной кольцевой дороги.  Там же в сторону от Промышленного района тянулся окрашенный в грязный защитный цвет высокий забор, повитый поверху густой сетью несомненно колючей проволоки с сигнализацией.  Непонятно, от кого что охраняли – заводы от прочих территорий с населяющими их гражданами или наоборот?  И забор, и рельсы убегали вглубт города строго параллельно.

- Чрезвычайно интересно! – вполголоса пробормотала заинтригованная девушка.

  Долго она так стояла, мысленно дорисовывая предположительный облик города и населяющих его людей.  Каковы их мысли, чувства, идеалы?  Первые впечатления не утешали.  Судя по разбросанным на пустыре обрывкам печатной информации, человеческие страсти не претерпели существенных изменений, разве стали намного изощрённей и не скрываются уже в глубокой тиши тайных альковов, а возведены в ранг государственной политики и публично афишируются, словно и не позор это для каждого считающего себя разумным двуногого, а некая чудовищно извращённая доблесть. 

  Но не может же такого быть, чтобы люди интересовались лишь сексом да дурацкими спортивными состязаниями!  Наверно, ей просто не попалось других газет, и прочие стороны повседневной жизни горожан остались неизвестными.  Ну да скоро она сама узнает, поскольку в город обязательно пойдёт, чем бы это ни грозило.
 
  Алёна хотела спуститься вниз, но внезапно почувствовала слабость и головокружение, и без сил прилегла на усеянную мелкими булыжниками жёсткую землю.  Спать хотелось неодолимо.  И она, привыкшая к чистому белью и мягкой постели, с наслаждением растянулась на груде шуршащего шлака, отбросив в сторону большие камни и подсунув под голову сложенные лодочкой ладони вместо подушки.  Закрывая глаза, тяжело, со всхлипом вздохнула.  Она, Алёна Корецкая, девушка из интеллигентной семьи и будущая жена респектабельного молодого специалиста с устойчивым положением в обществе, - она валяется на голой земле, как поросёнок копаясь всем телом в куче щебня и устраиваясь в ней поудобнее.  Неслыханно!  Неслыханно!

  От усталости, переживаний и состояния полной безысходности она очень быстро начала засыпать.  Становилось жарко, и хотя полуденное солнце полностью не разогнало белёсую хмарь на небе, но и сквозь облачность пригревало достаточно ощутимо, и одеяла не потребовалось.  Наверно, стояла всё-таки лето, или здесь круглый год подавленная человеком природа прозябает в одной унылой поре…

   Последнюю мысль Алёна додумать до конца не успела.  Сон сморил её…

                Х                Х                Х