Колдунья

Посреди безудержного мрака,
Где-то в самом центре пустоты,
Красотой своей подобна Афродите,
Родилась она из тьмы.
 

И ее душа не знала боли
Страх животный душу не терзал.
Знала, все покорны ее воле,
В честь нее грохочет бал.
 

И на нем она сияет ярко,
Черным светом истинной Лилит.
Как пылают губы ее жарко,
Бездна темных глаз ее манит.
 

И ни сил, ни воли нету боле
Раз лишь только взглянешь на нее.
Словно верный пес,с счастливой долей,
Ты клубком свернешься подле ног ее.
 

И в твой разум не проникнет ужас,
Четкого сознания того,
Что внутри  сияющей богине
Жажда крови есть и больше ни чего!
 

В час когда последним поцелуем
Забирает все твои мечты,
Смерти твоей радостно ликует,
Ей - "Люблю" - прошепчешь все же ты.
 

Но твои терзания ей не ясны,
Голод снова мучает нутро.
И не зная, что его насытит,
Другой пес ласкает ей бедро.
 

Вновь в ее глазах разверзлась бездна,
Души тысячей она манит.
И чем больше прерывает судеб,
Тем багряней цвет ее ланит.
 

И кровавый бал ее в разгаре,
Каждый перед нее преклонен.
Но в рубиново-агатовом угаре
Четко виден один ясный взор.
 

Вдруг смятение в глазах колдуньи,
Кто он? Почему не покорен?
Вся заинтригованная лгунья,
Поднимаясь, покидает трон.
 

В каждом ее шаге искушение
Дикий блеск охотницы в глазах.
На его ж лице - лишь отчуждение
Словно прибывает он во снах.
 

Облик его чист и бесподобен,
Словно был Селеной порожден,
Видит она, глаз с нее не сводит,
Только он все так же отчужден.
 

Смотрит он и лишь рукой небрежно,
Поправляет прядь волос у лба.
"Знаю, ты коварна безнадежно,
Но я так же верю, что добра."
 

Не боясь  немилости и гнева
Руку он ее в свою берет
Не дождавшись крика возмущения
К трону, на руках своих несет.
 

Он в колдунье бурю усмиряет,
Силой, чистотой своих речей.
Голод в ней на время угасает,
Тускнет адский блеск ее очей.
 

Много так столетий промелькнуло,
Все вели они свой разговор.
Вот она к его груди прильнула,
Он с нее не сводит так же взор.
 

Но века летят часами,
А года, так словно миг,
Да, она заслушалась речами,
Но ведь рождена была Лилит.
 

И ее нутро опять проснулось,
Вечный голод взял свое.
И своим смертельным поцелуем
Выпила до дна всего его.
 

И когда пресытившись добычей,
Посмотрев любимому в  глаза,
Тихо прошептала, ели слышно:
"Ты прости, я по другому не могла"
 

И хотела вновь уйти в забвение
Убивая и неся раздор,
Только в памяти её все чаще
Стал являться его светлый взор.
 

И не в силах боль в груди умерить,
И не в силах голод утолить.
Убивая - плачет и ликует,
А ликуя - плачет и кричит!
 
И когда приходить полнолуние,
Вся терзаясь от своей тоски,
Бедная, влюбленная колдунья
Расширяет черные зрачки.