Лесной Царь

Где-то в круговороте миров живут Хозяйка Грез, рождающая миры, и Темный Господин, хозяин мира внутри нее.

Однажды Хозяйка Грез ушла в некий северный лес, пожелав на время сменить личину, искупаться в травах, испробовать воды прикорневых чаш и покружиться с соснами, держась за их развесистые лапы.

Паря над гладкими холмами, роняя вниз лепестки макового одеяния, которые жухли от ветра, Хозяйка увидела, как лучи дневной луны спускаются в самый центр леса и образуют длинную бороду грозного существа в мантии фиолетового дыма. То был Лесной царь, увенчанный многозубыми рогами; долгие волосы и борода его казались белыми, но лицо сияло молодостью. Хозяйка сошла вниз и открылась владыке; серые очи его загорелись драгоценными прожилками, а рот стал мрачным, точно Царь вспомнил, как напевает смерть, гуляя по зимней тундре.

Царь-олень был женат на Королеве Червей, изможденной деве с глазами как ртуть и опаловым лицом. Королева находила приют в объятьях бледных папоротников и бесцветных хвощей. Возлежа на копне сена, она зарывалась рукой в светлые кудри своей дочери, а черви, личинки и опарыши копошились вокруг, шорохом тел рассказывая госпоже новости со всего света.

Поздоровавшись с царями временного пристанища, Хозяйка растворилась в ветвях, растеряв остатки макового платья, которые алыми флажками повисли на деревьях, окружавших тронную поляну. Лесной господин сманил лепесток на ладонь, и тот лег послушно, красный как кровь среди белых линий. Кровь прилила к молодым щекам седого царя.

На следующий день Хозяйка явилась на поляну, подошла к трону, которым служила лохматая кочка, взбухшая вокруг двух громадных пней, и спросила:
-Скажи, Царь-олень, ты счастлив? Я это к тому, что если несчастлив царь, то несчастно и все его царство, а в твоем царстве слишком много путинных мест, червивых грибов и старых костей.
-Не знаю, кто ты, и по какому праву говоришь столь дерзко, но отвечу по правилу снисходительного владыки: да, я счастлив. Правда, жена?

И Дама Червей, занося руку над его коленом, объятым фиолетовым дымом, сузила беспросветные глаза:
-Да, мы полностью счастливы.
-Что это за девочка с яркими глазами и грустным лицом прохаживается на дальней поляне в сопровождении нянек? – Хозяйка указала вправо. В прогалине между деревьями виднелась группа причудливых созданий, женщин с коровьими носами и мужчин с заячьими мордами, которые вели хорошенькую девчушку с уныло повисшими черными волосами, обрамлявшими холодный овал. Девочка была точь-в-точь Царь-Олень, и ни буквы в ее длинном лице не читалось от Королевы.

-Это первая дочь Его величества! Ее высочество Старшая принцесса! – зашептали придворные древа и сейды, жилы на которых рисовали почти человеческие физиономии, – От первой его жены, которая теперь кости. …Как можно спрашивать такое у господина?

-Почему, – шептались на кухне, в кладовках, во всех рощах и чащицах открытого ветрам дворца, – почему Его величество это терпит? Почему не превратит нахалку в остов, не отдаст на расклев птицам и разрыв волкам?

Царь-Олень, почуяв волнение леса, метнул в Хозяйку грозный взор, но та лишь улыбнулась, глядя прямо в лицо Белой Королеве, медленно приблизилась к ней и ожгла мраморный рот поцелуем.
-До свиданья, …не говорю: «прощай» - сказала она окаменевшей владычице и распалась на красные листья, которые тут же свернулись в трубочки и рассыпались в труху.
Королева Червей прижала к себе белокурую Младшую Принцессу так сильно, что инфанта вскрикнула.

Тем же вечером Хозяйка, найдя поляну с самой сочной травой, самым пушистым ягелем, всю усыпанную бусинами, легла посреди и стала смотреть вверх. Чуть синие августовские сумерки сгустились в нефтяную чернь над обнаженным телом с раскинутыми руками. В небе образовалась воронка, а в самом центре проступили звезды. Нежное сияние окропило грудь, бедра, лоно, благословляя плоть рождать, а ум – порождать. Вселенная говорила с Хозяйкой Грез, а Хозяйка грезила разговором со Вселенной.
Пришелица точно лежала в центре огромной паутины, чувствуя малейшее подергивание самой тонкой нити, - таким образом она ощущала все, что происходило в лесу и за его пределами.
Испив ветра, процеженного сквозь листья, она вдруг задохнулась, сердце точно пробило острым суком, - Хозяйка увидела Царя, чьи рога багровели, поймав в плен закатное солнце. Владыка несся низко над верхушками древ, за ним тек фиолетовый туман, затопляя равнины и ямы.

Тоскливая песнь Царя проникла в Хозяйку: «уйти в скалы, где нет ни клочка зелени, кроме изумрудного мха и кривых березок, уйти, разъять себя, развоплотиться…»

Не надо. – Алая дева взметнулась и понеслась, обрастая желтыми, красными, зелеными листьями, лес тревожно загудел, ветки захрустели, деревья вытягивали шеи вослед.

-Кто-нибудь, королева, придворные, слуги, народ, ваш Царь на пути к скалам, он хочет развоплотиться. Погибнет Царь – осиротеет лес! Кораллы его рогов уже хрустят под пятой! – Хозяйка тормошила люд, но царедворцы были слишком неповоротливы, дочери слишком малы, а Королева Червей ползала слишком медленно.

Никто, – поняла Хозяйка и кинулась к скалам, руша пространство, скидывая личину, - Никто…

На лысой площадке, окруженной камнями, вихрились клочья фиолетового дыма и таял Царь.

Никто и даже я, – четко подумала она, и мысль вонзилась копьем в центр аметистового вихря. - Никто не спасет оленя, кроме него самого.

Промолчав так, Хозяйка Грез отошла к скале, сливаясь с графитовой тенью, становясь невидимой и неосязаемой, уходя из мира в мир.

Царь в оленьей короне закрыл руками лицо, на котором расцветали пятна зари, – голый посреди голых камней. Ветерок подбрасывал вверх кончики седых волос, плащом объявших выточенное из базальта тело.

Черви и личинки сползлись во множестве, и Королева соткалась из их змеистой плоти.
-Пойдем домой, возлюбленный, – прошелестела она, вздымая гордый подбородок – Лес ждет.