На Вы в прозой хитросплетений

Все вытекло из пары фраз, написанных тогда без особого смысла в знак симпатии. Да, и другого разговора быть не могло, ведь, познакомились они в Интернете. Но то ли слова во фразах были особенные, то ли и в правду случайностей не бывает. В скором времени ежедневные разговоры, комплементы, полуулыбки превратились в намеки и признания. Встреча лишь укрепила сказанное. Ведь в привычный разговор вмешался теперь разговор глаз, как известно, более откровенный и красноречивый. Взгляд крючком зацепился за сердце и стал первым в разноцветной коробке воспоминаний о... Следующая встреча преподнесла новый трофей для хранилища. Они шли, пряча смущение в улыбки и в легкий ненавязчивый разговор. Руки были опущены вдоль тела, и расстояние между ними было  как-то специально сокращено. Мысли о случайном прикосновении путались с темами разговоров и, наверно, из-за такой плотной концентрации размышлений на эту тему их руки встретились в долгожданном случайном прикосновении. Но это не было обычным легким касанием, нет. Пару секунд они держали друг друга за руку, и  что-то тяжелое в этот момент ухнуло с большой высоты куда-то вниз живота. А сердце с неистовой скоростью вещало о своем потрясении, о желании повторения подобного. По возвращению домой песней-спутницей  на вечер им была песня про 220 вольт и ток. Ток, раскаливший в венах кровь. Ток ударяющий разрядом в сердце при мысленном возвращении к моментам сегодняшней встречи. Ток, приятно покалывающий под ребрами. Все идеально скажите вы, но, как и в любом рассказе, и в жизни сильно гладкого сюжета не бывает, что бы без зазубринок и складочек. У нее была девушка. По закону жанра, конечно же, любимая. А для пущей убедительности, еще и постоянная, на протяжении двух лет. Роль второстепенных персонажей была мной отвергнута, но история, набравшая такие обороты, не могла вот так вот бездарно закончить свое существование, разбившись об этот факт. Пришло на помощь слово "дружба". Им мы прикрыли наши сложные, не имеющие определения, отношения. Прикрыть то прикрыли, а дружить забыли.
До ее поездки в Питер мы обменялись письмами. Когда ты особенно остро чувствуешь безвыходность ситуации, все сказанные слова приобретают какой-то надрывный тон. Хочется настолько полно описать свои чувства словами, которые кажется настолько невозможно и нереально воплотить в действия. От этого письма напоминают переписку ссыльных декабристов - все внутри со страшной силой рвется туда, попадание куда зависит не только от твоего желания, но и от обстоятельств тебя окружающих. Наши письма были пропитаны трепетом, нежностью, хрупкой карамельной сеточкой надежды, стабильным чувством симпатии и  легкой солоноватой печалью. Когда читала, вдруг поняла, что мне никто ни разу не писал писем. Именно таких, почти любовных...Я расплакалась от невозможности держать в себе такое количество нежности и благодарности. Вечером этого дня она уже была по дороге в Питер. И не успела я подумать, что перемена места, романтичный город и прекрасная спутница могут вылечить ее от привязанности ко мне, как пришла смс. От нее. Наши переписки были неоправданно частыми для ее не одинокой поездки. Когда приходила смс, у меня замирало от волнения и надежды сердце. И надежда моментально оправдывалась при взгляде на ее имя на дисплее.
Наверно, чтобы уровнять несправедливость ситуации в мою - нашу жизнь вмешалась теперь уже любовь с моей стороны. Вернулась, как заведено у нее в инструкции обращения со мной, бесцеремонно. Да, и я, как прописывает все та же инструкция, была рада радешенька, и на раздражители извне реагировать перестала. О чем, собственно, я незамедлительно поведала той, которой неделю назад с упоением писала признания. Я извинилась, не забрала ни одного слова назад, попросила понимания и поскакала, радостно неся на ладошках сердце.         
Но скакала я недолго. Комсомольский запал в мой адрес был утерян и со словами времен и народов "ты же все понимаешь" она удалилась с моего обнадеженного горизонта. Я же придумывая хоть одно здравое оправдание, кроме того, что я дурацкая дура, писала покаяние в рамочке «мэйл» -агента. Была прощена, но принята не до конца. Что вполне понятно. 
И как-то после этого моего поступка, за который я и так корила себя, все в нашем общении разладилось. Я переживала, что позволила себе так сделать, что обидела, что потеряла важного мне человека. Таким общением и взаимопониманием не кидаются. Поняла я это вовсе не тогда, когда потеряла, нет. Поняла я уникальность ее в моей жизни, спустя пару предложений в начале нашей переписки. Но я понимала, что обратно все вернуть сложно, доверие  утрачено. Сильно, невыносимо соскучившись, я пару раз писала ей. Она отвечала мне коротко и без настроения. А от нашего постоянного "Вы" веяло уже не теплым ветерком загадочности и нежности, а холодом официальности и верстами дистанции.
Как-то вечером, когда в моем доме улыбающиеся и довольные гости доедали десерт, я на правах хозяйки меняла песни в «плей» листе. Вроде ничего магического. Но как показывает практика, всё самое долгожданное приходит неожиданно. Она написала мне. И сразу обескуражила и порадовала неожиданностью заданного вопроса, спросив, счастлива ли я. Если бы этот вопрос относился не к вообще, а к данному моменту, то ответ был бы положительным на сто процентов!   Общение возобновилось, у меня внутри воцарила гармония и камень печали, тяготивший меня, упал. И снова потекли привычные подзабытые ночные переписки, редкие будоражащие смс, запретные мысли и мечты об уединении.
Я ехала в метро, и все мое тело просто сводило от волнения. Воздуха не хватало и я, улыбаясь от предвкушения встречи, делала частые нервные вздохи. Поезд, казалось, едет просто издевательски долго. И подъехав к нужной остановке, я, опережая всех, быстро зашагала к выходу. 
Мы целовались в захлеб, нам хватило одного касания до губ друг друга, что бы понять, что одним поцелуем не обойтись никак. Руки крепко обнимали такое наконец-то близкое тело. Ладошки хаотично скользили по спине, рукам, шеи. Дыхание сбилось окончательно, но на него уже никто не обращал внимания. Пальчики нащупывали пуговицы и освобождали от лишней ткани. Рубашка была расстегнута и я спустилась поцелуями к шее.    
Запах ее тела сводил с ума, хотелось остаться навсегда поцелуем на ее шее и вдыхать до бесконечности долго этот аромат. Грудь под мягкой ладонью вызывала ничуть не меньше покалывающего под ребрами волнения. Поцелуи спускались ниже, оставляя влажную дорожку от шеи до пупка. Хотелось не пропустить не одного сантиметра, исцеловать каждый квадратик бархатно-нежной кожи. Последняя пуговица, оставленная на десерт, была расстегнута. Джинсы выброшены куда-то в пространство. Пальчики, едва касаясь, любовались ее линиями, слушали сбивчивый пульс, впитывали  дыхание в области груди, наслаждались просторами и красотой живота и ладонью спускались ниже.
На утро на столе ее ждала записка: "люблю Вас”. Она звонила, писала, но на том конце никто не отвечал.
Говорят если не в твоих силах что-то изменить, смирись с этим. Мы изнасиловали слово "дружба" привязывая его к нам, отлично зная, что как никакое другое это слово нам больше всего не подходит. И отношения между нами не могли быть по ряду причин. И все наши терзания и муки закончились тем вечером. Это должно было случиться во благо спокойного будущего. Круг замкнут. Все продолжают свою жизнь дальше. Только воспоминания останутся послевкусием в наших разноцветных коробках памяти надолго. Пока помню я, ты тоже будешь помнить.
Значит, мы не забудем.