Она умерла!

Шестидесятиваттная лампочка тускло светит желтым, точно обливая все вокруг мочой. Тусклые облака стоят на месте, не двигаясь ни на шаг. По характерному запаху становится ясно, что здесь курят траву. Если бы наблюдатель подключил еще и слух, он бы утвердился в своем мнении – дурноватые смешки и общая бессмысленная нить разговора не оставляли простора для фантазии.
- Да откройте форточку, козлы! – слышится хриплый, явно простуженный голос – Комеда унюхает – ****ец будет!
- Не унюхает! – раздается в ответ довольно приятный женский голосок – к ней седня подруги затулились, я видела, так что она, наверно, бухая уже.
- Славик, твой заяц. Это последний.
Судя по раздавшимся вскоре шипящим звукам, Славик был не против.
Открыли окно. Стало заметно холодней, но зато теперь можно было хоть что-то увидеть.
Помещение было кухней, причем кухней общежития, что определялось на первый же взгляд по трем электропечам, отсутствию холодильника, ободранным стенам, а также запахам перловой каши, хлорки и говна – обычному аромату любой кухни любой общаги.
Курящих оказалось четверо – трое ребят и девчонка. Двое из парней были длинноволосыми.
- Нормальный дядька – одобрительно сказал Славик, выпустив из легких зайца – он закашлялся – почем брал? И где?
- У Кумара. 80 за короб. Ты смотри, он малость поздняковый.
Второй патлатый, чей, судя по всему, был «дядька», высыпал пепел в раковину и спрятал напер в карман. Потом разобрал мокрый – хитрое сооружение из двух пластиковых баклажек, залитых вином. Противное это вино он разлил по кружкам.
- Ну – сказал Славик - за Кумара и его дядю!
- Кстати, Сэм, - обратился Славик ко второму патлатому – ты работу нашел себе?
- Ага – Сэм кивнул – я сначала достаю формы, потом заливаю формы, потом разбираю формы, потом собираю формы, потом ставлю формы на место. Я – формоактер.
- Порноактер?
- Да.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем все въехали в пронаркотизированую шутку и заржали. Смех звучал красиво и побуждал к продолжению банкета. На небе висела луна, светать не начинало, и никто еще не знал, что она умерла.

- Бля, да где он лазит?- пьяно спросил Сэм, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Вино из булича было допито и Славика, путем жеребьевки и долгих уговоров выбрали гонцом за добавкой.
- Взяли тогда француза – продолжил третий парень (которого никак не называли, из чего стало понятно, что у него вообще нету имени) рассказывать анекдот – говорят – «Ебни бабку». Прибор показывает…
- Какой прибор? – переспросил его Сэм
- Который мысли читает. Слушать надо, ****ь! Так вот, прибор показывает – «Ну бля, я солдат французского иностранного легиона, это элитная часть. У нас честь – выше всего. Я не могу ударить старушку» Такой «нет» - говорит.
Парень без имени сделал эффектную паузу и затянулся сигаретой, наслаждаясь вниманием.
- Берут русского. Говорят – «ебни бабку». Русский – «ррраз!» - рассказчик ударил кулаком по столу – бабка упала. Прибор ниче не показал. Те думают – «может сломался?» - поставили бабку еще раз. Говорят – «ебни бабку». Тот опять – р-р-раз! Бабуля упала. Прибор снова ничего не показал. Те – че за ***ня? Реально не работает! – Ну, думают, еще разок проверим! Одуплили бабулю, там, водичкой побрызгали, об столбик подперли. Снова говорят – ебни бабку! У русского такая мысль – «может с ноги?»
Компания громко заржала. Смех прервал звук открывающейся двери, возвещающий, что жизнь продолжается.
Зашел Славик. Какой-то обеспокоенный. Он поставил на стол три бутылки портвейна.
- Че так долго? – спросил Сэм, распечатывая батл
- Я Ника встретил. У него че-то случилось. С головой. То смеется, то плачет. И все время ****ит – «она умерла». Я спрашивал – кто, что? – похуй. Одно и то же ****ит.
Компания замолчала.
- А кто такой Ник? – спросила девушка.
- Это вокалер «Мутабора», отакой чувак! – ответил Сэм – но у него по жизни с головой не очень…
Ник зашел, и все поняли, что Сэм прав. Судя по взгляду, у Ника с головой было не «не очень», а «очень не». Внутри его зрачков было что-то, чего не хотелось понимать...
Его посадили за стол, налили портвейна. Он взял кружку обеими руками, как ребенок, и поднес ко рту. Но внезапно остановился и посмотрел на девушку. Он несколько секунд глядел на нее, а потом сказал
- Она умерла – бесстрастно, но скорее ближе к радости, чем к грусти.
Девушку пробила дрожь, слезы навернулись на глаза. Она вкурила, что это даже не «очень не» - Ник был напрочь сумасшедшим.
- Кто умер? – спросил Сэм
- Она умерла – повторил Ник с тем же самым выражением
Всем стало неприятно. Славик подумал, что Ника неплохо бы уложить спать, а Парень без имени засобирался домой.
Вокалист залпом выпил портвяк и встал.
- Ник, пошли, отведу тебя.
Он не ответил, но подчинился Славику, который осторожно повел его за плечо.
Перед дверью он остановился. Обернулся и поглядел  в какую-то только ему известную точку в осеннем небе поверх голов компании.
- Она умерла.
Всех снова пробила дрожь, а Сэм не выдержал и обернулся туда, в ночь, будто и вправду надеясь увидеть там эту «Ее».
Славик отвел Ника и вернулся. Сэм разлил вино. Все выпили.
- Да кто, ****ь, эта «она»?
- Да думал уже, думал! – раздраженно ответил Славик – матери у него нет, сестер тоже. С девчонкой расстался с полгода назад, постоянки у него нет, близких подруг – тоже.
- ****ь, даже собаки нет, или там крысы…
- Понял! – почти крикнул Парень без имени – Это, наверное, название песни! Он же текста в «Мутаборе» пишет?
- Он – подтвердил Сэм – а, понятно…
- Ну да, согласился Славик – наглотался чего-то и песню сочинил, а теперь повторяет, чтобы не забыть.
Это выглядело не очень правдоподобно, но компания ухватилась за идею – всем уже надоел Ник и эта его «она».
- Че-то не штырит ни хрена ваш портвейн – сказал Сэм.
- Так после травы…
- Слушай, может, у тя че посерьезней есть?
Славик улыбнулся
- Вкинуться?
- Ну! – подтвердил Сэм
У обоих начали расплываться губы в улыбке
- Ди-ми-доль-чик! – сказал Славик нараспев
- Ням-ням-ням! – закончили оба в унисон и заржали.
- Ладно, сгоняю.
Славик ушел.
Не прошло и полминуты, как из комнаты, в которой он жил вместе с Ником, раздался его отчаянный вопль, сотрясая недоумевающие стены ночной общаги.
- С-э-э-э-э-м!!!
Все переглянулись и побежали туда.
- Что?! Что случилось… - начал было Сэм, но, зайдя в комнату, сам все понял – посредине валялся стул, а на крючке для лампы висел Ник на своем ремне с заклепками.
- Не тормозите! – заорал на них держащий Ника Славик – Сэм, ножницы в столе, в верхнем ящике – и добавил – вызовите скорую.
Через минуту Ник уже лежал на полу. Его пришлось связать, потому что он брыкался и пытался драться. Он пытался кричать, но получался только хрип – слов было не разобрать, но все и так знали, что он произносит
 - Она умерла!!! – эти слова звучали у каждого в голове.


Утро навалилось на больницу скорой помощи неожиданно – просто рассвело и все.
Ребята сидели в приемной и ждали. Парень без имени спал, облокотившись спиной об стену, девушка лежала у него на коленях.
- Скорая быстро приехала – повторил в который раз Сэм – его должны спасти.
Глаза у обоих бодрствующих были опухшие, от обоих несло перегаром. Оба хотели спать.
- Врач сказал, что выживет. О, легок на помине!
Вышел врач в синей форме.
 - Вы тут еще? Едьте домой – сказал он устало.
 - Сперва скажите, что с ним будет? – попросила проснувшаяся девушка
 - Жить будет – доктор улыбнулся почему-то
- Он вокалист – сказал Славик – он сможет петь?
Доктор погрустнел и обвел всех внимательным взглядом
- О том, чтобы петь, речь не идет. Речь идет о том, будет ли он говорить – и добавил, вглядываясь в лица ребят – идите домой.
Уже в дверях он обернулся.
- Ребята… - замялся, будто ему было почему-то стыдно – ребята… -  а что он постоянно пытается сказать?
Глубину молчания, наступившего после этого, описать трудно. Стены холодной, бездушной больницы будто резонировали сами с собой. И тут (Славик сам не ожидал), тишину, как нож масло прорезал звук его собственного голоса
- Она… - слова выговаривались с трудом – она… - он прокашлялся, и все-таки сказал – она умерла.
Славик сказал и испугался. Потому, что ему показалось - он начал понимать, что это значит. Не совсем еще понял, но уже начал…


Путь от больницы до трамвайной остановки, где расходились их пути, все проделали молча. Попрощались быстро и разошлись – Сэм прыгнул в маршрутку, Парень без имени и девушка – на метро, а Славик остался ждать трамвая.
Потеплело заметно. Вылупилось солнце, согревая и указывая путь – на восток. Трамвай не появлялся и Славик решил пройтись пешком. Закурил. Шел, читая вывески, чтобы не думать, не думать, недуматьнедуматьнедуматьнедумать о… понимал, что, если додумает эту мысль, если поймет, что «она умерла»… то и с ним может случиться что-то. Что-то очень нехорошее.
Когда вернулся в общагу, там все кипело – все были разбужены, встревожены, взлохмачены – как во все времена во всех общагах, где ночью случается что-то экстраординарное. Как во все времена во всех общагах  пахло перловой кашей, хлоркой и говном.
От двери на него набросились люди, начали расспрашивать, тараторить что-то. Он их не слушал. Сел на кухне, допил чей-то портвейн.
- Так что случилось с ним? – спросил Кумар, тот самый наркодилер
- Не это важно… - сказал Славик – не это важно – он запнулся – не с ним.
И внезапно, неумолимыми, страшными волнами на него начало находить понимание, ПОНИМАНИЕ. Того, что все это – этот кислый привкус во рту, хлорка, говно и голоса со всех сторон – это все не просто звуки, мысли и события. Все это в купе, в сущности, не что иное, как знамения. Знамения того, что ОНА УМЕРЛА.
И не важно, он начал понимать, да, действительно не важно, КТО она – может она – это Бог, а может – просто дура какая-то с соседней общаги – важно только то, что она умерла и важно еще, что смерть в данном случае значит не завершение, а что это – просто веха, означающая то, что ОНА ЖИЛА.

Все это навалилось на Славика, не давая дышать. Стало легко и понятно – он как будто начал лучше видеть. Лица людей – эти точки городов на карте душ перестали что-либо значить, они стали одним целым с хлоркой, говном и осенью.
А над всем этим, удаляющимся слишком быстро, как встречный поезд, висел октябрь – и начинался день – следующий, после того, в котором она умерла.

24.10.2008.