Хунхузы

Ли Фу, когда ему было неполных шестнадцать лет, покинул отчий дом в китайской деревне Канлао, что ютилась в нескольких километрах от Сунгари, зато была далеко от русского города. Он держал путь в Кантон. Сколько всегда помнил себя Ли Фу, его отец с раннего утра до позднего вечера горбился на небольшом участке земли, а мать весь день крутилась возле очага, часто недоумевая, как из скудного запаса продуктов накормить большую семью.
Однажды отец сказал ему и его брату Ли Фэну:
– Вы уже большие и должны помогать мне.
На другой же день они тоже вышли в поле, и с той поры для них закончилось детство. От зари до зари, обливаясь соленым потом, они гнули спины рядом с отцом, а потом ели пресный гаолян, чуть приправленный овощами.
«Неужели таким образом пройдет вся моя жизнь?» – с грустью размышлял Ли Фу и отвечал себе, что так все и будет и что только дети лавочника могут рассчитывать на хорошую жизнь. В душе молодого китайца назревал протест. Настал день, когда он собрал свои небогатые пожитки и решительно заявил отцу, что уезжает на Юг, чтобы заработать денег. Тот поморгал вечно слезившимися глазами и ответил, что это его дело. Потом отец вскинул на плечо мотыгу и, сгорбившись более, чем обычно, побрел на свое поле.
Мать плакала и причитала, но Ли Фу был тверд в решении и покинул родную деревню.
…Но до Кантона Ли Фу не добрался; он ехал без билета, и в Нанкине его сняли с поезда. Довольно скоро молодой крестьянин оказался в Шанхае и начал работать портовым кули. Адский труд и полуголодное существование окончательно погасили в нем надежду на то, чтобы хоть немного зажить по-человечески и жениться.
В то же время Ли Фу видел и другую жизнь – роскошную и беззаботную. Он наблюдал, как блистательные китаянки и их франтоватые поклонники ездят на рикшах и таксомоторах и как они проводят время в праздном веселье.
По этой причине Ли Фу пылал черной завистью и денно и нощно думал о том, как ему разбогатеть…
                *  * *

Прошло несколько лет. Наступил 1911 год, которому суждено было стать годом Синьхайской революции.
Пламя восстания охватило Центральный и Южный Китай, и Ли Фу оказался в водовороте бурных событий…
В те времена один китайский генерал, он же потомок одного разорившегося торговца из Цикоу, усмотрел в этой революции «нечто» и поспешно сформировал воинское подразделение из выходцев различных слоев общества.      В результате неразборчивого подхода, наряду с обездоленным рабочим людом, среди которого оказался и Ли Фу, в эту бригаду влились разного рода авантюристы, в том числе члены подпольной организации «зеленых» и шанхайские гангстеры.
Этим генералом был Чан Кайши. Но увы, перспективы Синьхайской революции были слишком туманны, и генерала шатало из стороны в сторону. Поэтому Ли Фу и его соратникам приходилось воевать то с феодалами, то с коммунистами.
Он штурмовал высокую стену Учана, когда Чан Кайши еще играл революционной фразой, и топил в крови Кантонское восстание китайских коммунистов, когда генерал объявил войну большевизму. Он же, Ли Фу, по приказу своих командиров громил советское консульство на улице Байцзы.
В разношерстной армии Чан Кайши не утруждали солдат сложной политической грамотой, и однажды небольшой отряд, наивно полагавший, что политика экспроприации остается в силе, почистил богатые китайские кварталы в Шанхае. Об этом немедленно доложили генералу, и тот, придя в ярость, приказал разыскать виновных. Мародеров быстро нашли, хотя далеко не всех, и публично казнили на площади города.
Пятеро громил, в том числе и Ли Фу, спасаясь от преследований, бежали на Север, где намеревались продолжить разбойный промысел, ибо видели в этом единственный путь к обогащению.
Беглые гоминьдановцы благополучно добрались до Харбина и принялись изучать окрестности города, чтобы обосноваться в наиболее подходящем месте. Уже на другой день кто-то из них обратил внимание на какие-то лесные массивы к востоку от города, и Ли Фу сказал:
– Это Шухай*, если идти к нему прямо, то будет ближе, чем до моей деревни Канлао.
– А сколько времени идти до Канлао? – спросил его Лао Мын.
– Часов семь, а от нас туда добирались за три часа, но шли на юг. Когда я был маленьким, то слышал о том, что там жили хунхузы.
Услышав об этом, быстрый на руку Сянь Шен поинтересовался, нельзя ли им тоже обосноваться в этом лесу, и Ли Фу сказал, что более подходящего логова им нигде не найти.
– Тогда почему мы теряем время? – удивился все тот же Сянь Шен.
– А разве у нас есть командир, чтобы приказать, куда нам идти? – недовольно заметил Ли Фу и предложил сходить в Шухай.
…Блуждая по лесу, беглецы наткнулись на полуразрушенную фанзу и несколько землянок. Место им понравилось, и на другой день они обследовали всю окрестность.
– Похоже, это и есть то самое логово, где жили лесные братья, – сделал свой вывод Ли Фу. – И здесь могут быть спрятаны какие-нибудь тяжелые вещи, например, котлы. Нужно хорошо поискать, и нам будет в чем варить рис.
Очень скоро пронырливый Сянь Шен нашел хорошо замаскированную яму, в которой оказалось разное имущество: два чугунных котла, несколько глиняных горшков, три рулона циновок и примерно пятнадцать метров разных веревок. Их ликованию не было границ, когда они развернули промасленный брезент, и в нем оказались топоры, пилы и даже лопаты.
Все с уважением посмотрели на Ли Фу, когда его версия относительно «лесных братьев» нашла неоспоримое подтверждение… В другой яме, поменьше, они обнаружили древнее орудие пытки – капельницу и кое-какие ее атрибуты, в том числе и деревянные колодки, в которые хунхузы заковывали свою жертву перед пыткой.
Теперь Ли Фу все чаще и чаще заводил разговор о том, что их группу должен возглавить человек, который хорошо знает эти места, и тогда один из его однополчан, самый старший по возрасту, Лао Мын, сказал:
– Мне уже сорок два года, и я очень давно служу в армии, но Ли Фу из этих мест. Пускай он станет командиром, а я согласен быть его заместителем.
– Да, да… так будет правильно, – согласились остальные, и тогда Ли Фу взял слово для длинной речи:
– Раз так, то с этого дня вы должны беспрекословно повиноваться мне и соблюдать строжайшую дисциплину, иначе мы все погибнем.
Далее Ли Фу сказал, что как командир отряда он должен вернуться в город, чтобы там определиться, с чего и с кого начать грабежи. Он подробно посвятил их в свои планы, и все согласились с ним, что прежде всего нужно начать потрошить лавочников.
На другой день Ли Фу оставил за себя Лао Мына и наказал ему следить за тем, чтобы отряд не отсыпался, а занимался ремонтом фанзы и обновлением землянок.
Сделав еще кое-какие распоряжения, он покинул Шухай, но пошел не в город, а по направлению к Сунгари. Он почти двадцать лет не был на родине и решил сделать крюк, чтобы навестить своих родных и близких.

*Шухай (кит.) - лесные массивы за восточной частью города.

                Продолжение следует...