Школы Южного Причерноморья

Школы Южного Причерноморья

Южное Причерноморье - внешняя многотысячелетняя часть истории и народов на землях России.
Скифов - хотя бы со времен Плина и Сколопита, Сагила и Панасагора.

Интернет (на сайте «Библиотека Якова Кротова».1 июня 2003 г.)  поместил интересную статью Нины Пигулевской « СИРИЙСКАЯ КУЛЬТУРА СРЕДНИХ ВЕКОВ И ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ», где автор все же не учла полиэтничность сирийцев до арабских завоеваний и активное участие в этом полиэтносе выходцев из Скифии (как ранее среди ассирийцев и окрестных народов). . Безусловно, сирийская культура средневековья имела широкое распространение среди многих народов и оказала большое влияние на развитие мировой культуры. Но при активном участии каких полиэтносов она создавалась ?!
Какие бы споры не вызывала фраза Диогена Лаэрция (Ла-эртского), о ней стоит помнить: «Занятия философией, как некоторые полагают, начались впервые у варваров». И исходный счет времени шел на десятки и сотни тысячеле¬тий. Если скифы доказывали свою древность по сравнению с египтянами, то возникает вопрос об истоках философии хотя бы у египтян.
По античным данным допускалось, что начинателем фи¬лософии, хранимой жрецами и пророками, был Гефест (у египтян: сын Нила; бог Птах-бык; его «треугольник Про¬мысла» остается одним из ведущих в мировоззренческой сим¬волике). От этого Гефеста до Александра Македонского ука¬зывали 48863 года, 373 солнечных и 332 лунных затмений. ( Диоген Лаэртский. О жизни ученых… С.568; Вестник древней истории: ВДИ. 1947. №4. С. 195,287,288).
Евсевий  Иероним (ок.348 -420), признаваемый и создателем “славянских  буквиц”, сравнивал успехи Скифии начала средневековья с успехами Скифии во времена  Дария I, античных скифских походов на Египет и Эфиопию. Скифы при  Иерониме пробивались к Иерусалиму, к “святой земле”, и уже “холода Скифии кипели жаром веры”, а “рыжие и белокурые войска” возили за собой “палатки церквей”. Многое говорило об огромном политическом и культурном влиянии  раннесредневековой Скифии, по мере христианизации становившейся Россией и Русью.

Скифский след в округе Сирии

Со времен  Реса и царей Руса, библейского “князя  Роша” и других героев созвучные имена с корнем  “р-с” прочно связывались с северянами. В начале эры в округе Азовского моря века три правила династия  Рескупоридов. Заметную роль в борьбе против римской империи играли  роксоланы и их цари. Окружение короля Скифии и Германии  Яромира  (Герман-ариха) в IV веке составляли  росо-моны, которых пытаются однозначно представлять германцами, но они были воинами-наемниками из разных этносов. Иудейские авторы, типа Иосифа Флавия, считали именно Скифию державой  Гога, “князя Роша” (Роса — у греков).
Русские общины, средневековые “зарубежья”, активно проявляли себя во многих местах, но особенно на исторических путях из Скифии к Египту. Аракс еще до нашей эры назывался  Урус,  Орус, что позже закрепилось в тюркских названиях “русских”. В округе Сирии существовал город  Руссос  (Россос;  Русополис). Русская епархия входила в патриархат  Антиохии, что  было следствием связей хотя бы со времен Александра Македонского, которому служили скифы. Епископ “народа Рос” подписался под актами  Антиохийского собора в 363 году (История христианства в России до равноапостольного князя Владимира... Соч.  Макария. СПб., 1846, с. 143, 144).  Русополь  был сравнительно  недалеко от знаменитого  Скифополя (города между Иерусалимом и Кесарией). Иоанн Златоуст (347 -407) находился в переписке, как с епископом  скифопольским  Феодосием, так и с  Порфирием - “епископом  росским”  (Св. Иоанн Златоуст.  ПСС в 12 томах.  Т.1.  Кн.1.  М.: Православная книга, 1991,  с.64-65;  Т.Ш,  кн.2. М., 1994,  с.693, 804 -806). Это было хорошо известно до Октября, но большевиков реальная история словено-русов не интересовала.
Армянские источники при описании событий после 440 г. сообщали, что тогда один из гуннов принял крещение под именем  Феофил. “Царь  росмосоков”, глава всех гуннов, казнил отступника и 30 его товарищей, еще до князя Горды, казненного у Дона в 527 г. М. И. Артамонов согласился, что термин является продолжением библейского  “Гог, князь Роша,  Мешеха и  Фувала”, так как вместе с гуннами упоминались и  фовельцы-фувельцы  (Артамонов. История хазар,  с.72, прим. 15). До  Аттилы царем  Гуннии был  Роас  (Руас; Ругила), которому служил  Эслав и другие славяне. Факт до революции осмыслялся и в художественных произведениях (Русская старина.  Вып.2. М ., 1992,  с.7-104).

К началу 6 века почти 60 км западнее Константинополя при императоре Анастасии от моря до моря на 80 км протянулась “Длинная стена”. Чтобы удерживать “как набеги варваров со стороны известного  Евксинского  Понта, Колхиды,  Меотийского озера и Кавказа, так и прилив их со стороны Европы”. Северная угроза для империи оставалась со времен Великой Скифии главной. Славяне и их союзники  - иногда под именами скифов,  гетов, гуннов и т.п. — неоднократно выходили к этим стенам, захватывали различные части Византии. Многие тысячи  из них и сам становились византийцами. А в Азии – персами, сирийцами, армянами и т.д. (понятно, малой – диаспорной, - частью этих народов).
У южных рубежей самой Скифии были “города, крепости и гавани, построенные римлянами, когда в этих местах поселялись либо неспособные к службе воины, либо получали оседлость высылаемые государями переселенцы”. Волны недовольных и униженных с этих рубежей неизбежно устремлялись на юг.
Когда Юстиниан I в 527/528 г. приступал к власти, северяне из округи Кавказа помогли Византии одержать победу над Персией. Войсками командовал  стратиг Петр, сменивший  стратигов  Велизара,  Кирика и  Иринея из близких славянам групп. Царь  герулов Грет крестился в  Царьграде, с  герулами был заключен военный союз.  Стратилатом Армении стал  провизантийски настроенный  Цита. Происходили и другие политические перемены.
Царь Персии  Кавад, прошедший воспитание у гуннов, попросил двух царей “внутренних гуннов” Стиракса и  Глона дать ему еще 20 тыс. воинов. Дружины пошли в Персию, но были разбиты войсками царицы  гуннов-савир Боа-риск, вдовой царя Валаха. Натиском  “волохов” на славян дунайских датируют русские летописи начало переселения славян на север.  Глон погиб в сражении, а пленный Стиракс попал в  Царьград. “Пришла к  ромеям” и сама  Боа-рикс, “имея при себе сто тысяч гуннов”. Империя ее оценила — “она стала союзницей и  была в мире с императором Юстинианом”. Возможно, вдова Валаха привела войска именно из округи Кавказа.
Особо волновало империю Приазовье (бывшее  Боспорское царство). “В этом же году пришел к императору царь гуннов, (живущих) поблизости от Босфора, по имени Горда, стал христианином  и был просветлен (обращен в христианство, посвящен в тайны империи).  Император принял его и, дав ему много даров, отослал в его страну охранять  ромейское государство и город Босфор (Керчь:  П.3.). А назван (город)  был так из-за того,  что выплачивал  ромеям ежегодно налог вместо денег быками — (давал) дань быками”. Отсюда и одно из названий денег на Руси — “скот”. Округа Приазовья считалась центром оживленной торговли между  ромеями и гуннами. Византия повторяла и повторяла здесь попытки утверждать свою веру.
Горда с западными наемниками в 528 г. у Азовского моря переплавил языческие статуи из серебра и электрона (серебра с золотом), за что и был убит. Царем гунны “сделали” его брата,  Муа-гера  (Муагериса). Они разгромили отряд испанских наемников и убили трибуна  Далмация, направленных на поддержку акцию Горды. Узнав об этом, император послал вице-консула Иоанна, “внука Иоанна Скифа, сына  патрикия  Руфина, с большим вспомогательным скифским (войском) и одновременно отправил в поход против них по суше от  Одиссополя  (Варны)  Годилу и  стратига  Бадуария  (Бауда-рия). Услышав об этом, гунны обратились в бегство и скрылись. В Босфоре наступил мир, и  ромеи владели им безбоязненно”. Приазовья оказывалось стратегическим опорным пунктом многовековой политики сменявших друг друга империй по отношению к северным народам.   Иоанн и  Руфин явно были выходцами из Скифии, влиятельными при дворе императора, как ранее  Аспар или  Плинт.
Кавказ и Южное Прикавказье веками создавал немалые угрозы для Византии. Еще в 516г ., поддерживая натиск  приазовского царя Виталиана, “гунны, именуемые  савир, переправившись через Каспийские ворота, совершили набег на Армению, разграбили  Каппадокию,  Галатию и  Понт, чуть было не подступили (почти к  Царьграду: П.3 .)”. Это направление натиска и конца IV в., когда действия скифов координировал Руфин. Да и III в., когда  Савромат громил Констанция Хлора. Пути северных ратников, нередко по территории Сирии, оказывались многовековыми и многотысячелетними.

 Гунния зарабатывала на противоречиях Персии и Византии. Юстин I в 522 г. “направил послов и дары  Зилгивину  (Силву,  Силигвину и т.п.: П.3 .), царю гуннов. Отеческими клятвами скрепил  (Залгви) договор об оказании военной помощи императору против персов. Послал и  Кавад к нему (послов), и с ним заключил  (Зилигбис) договор”.
Переменчивый в именах царь был столь же переменчив и в политике. Он привел к персам 20 тыс. воинов, чтобы воевать против  ромеев. Юстин I сообщил  Каваду, что  Силв способен предать и персов. Кавад допросил  Силва, который не отрицал, что брал дары от империи. Оборотень был убит, а почти все его отборные тысячи ночью вырезаны.  Клятвопреступничество везде, включая и земли будущей Руси, считалось страшным грехом.
Византия спешно начала переговоры с аварами — “солдатами удачи”, бродячими воинами-наемниками из разных этносов, искавшими добычу на путях от Каспия и Кавказа к Дону (во II в. н.э. у Вислы). 20 тыс. аваров около 555 г. начали движение к Дунаю. Несколько лет они пробивались через земли антов, доведя свои силы почти до 150 тыс. воинов. И более половины войск аваров составляли славяне. Возможно, из славян  был и “русский  хакан” Аварии —  Воян (Боян). Авария формировалась, чтобы за деньги фактически защищать северные рубежи Византии у Дуная от славянских царств и княжений. Открывались пути и для ударов по Скифии Тюркского  каганата, захватившего в 576 г. Керчь и в 581 г. осаждавшего  Херсонес. Русь оттесняли от Русского (Черного) моря.

До 619г. прошло “некоторое время, и государь племени гуннов прибыл вместе со своими архонтами и  дорифорами в Византий , прося императора посвятить его в таинства христиан”. Допускают, что это приходил царь  Гостун (Орган), перстень которого найден археологами в Перещепинском кладе под Полтавой. Посвященные в таинства получили императорские дары и звания (Орган — сан  патрикия), благосклонно отпускались “в гуннскую страну”. Племянник царя,  Куврат  (Кубрат)  был воспитан в  Царьграде и стал другом Ираклия. Акция укрепляла позиции империи в округе Дона , где христианизацию в 527 г. пытался проводить и царь гуннов Горда. Имя  Кубрата иногда связывают и с Кубанью.
Около 622 г. Ираклий оставил часть войск защищать  Царьград, осаждаемый со всех сторон; вторую треть во главе со своим братом Федором направил против персов, а с третьей отборной частью пошел на Кавказ. Хазары, которых называли иногда и турками, прорвались через Дербент в Персию. Горели многие города и селения, персы и их союзники, включая дружины  Адраига, попадали в плен. Северяне-язычники, служившие Персии, еще до этого вновь оскорбили  “гроб  Господен”. В ответ отборные тысячи Ираклия разрушили  Табарму  (Ормию) у озера  Урмия, где были святыни северян со времен Урарту и даже раньше. Округа слыла родиной самого  Заратуштры  (Зороастра).

Под Тифлисом Ираклий встретил  Зиевила, второго человека после кагана  Хазарии.  Зиевил отдал императору в помощь 40 тыс. воинов. Ираклий снял “со своей головы венец, возложил его на голову турка; (после пира) даровал ему всю пиршественную утварь, имперские одежды (и подобное )”. Обещал даже в жены дочь Евдокию, при одном взгляде на изображение которой “турок воспылал любовью к оригиналу и еще больше склонился к союзу”. Силы севера продолжали творить историю. Власти Византии трепетали перед ними. И без экономической мощи в политике северянам было не обойтись.
 Царь персов  Хосров тоже набрал новое войско из “иноземцев, граждан, рабов и людей всякого рода”. К этому войску  Саиса, теснившего Федора, добавили 50 тыс. из отборных войск  Сарвара. Армада получила название “носители золотых копий” и пошла на Кавказ.  Сарвар с остальным войском двинулся на Царьград, чтобы штурмовать его вместе с аварами, славянами и  гепидами, веками защищавшими западные рубежи Скифии  (Сарматии).
Ираклий зимой 625 г. под натиском персов отошел с отборной византийской армией из Кавказской Албании (округа Азербайджана) в “страну гуннов” — округу приазовской Болгарии, будущую русскую Тмутаракань. Преследовавшие его персидские войска сбились в пути и попали в болота, какими с античных времен славилась округа  Меотиды (Приазовья).
29 июня 626 г. “скифские союзники”, 30 тыс. “варваров” в авангарде Аварии прорвали длинную стену и загнали жителей  Царьграда в центральную часть. Всего на штурм пришло во главе с “русским каганом” около ста тысяч ратников. Огромные полчища Сарвара топтались у  Халкедона, напротив Византия. 29 июля подошел на  “моноксилах”, известных ладьях и Руси IX — XI вв. , флот  словено-русов. Пешие славяне были вооружены копьями и одеты в латы. Флот 3 августа попытался начать переправу персов, но византийцы смогли потопить почти все ладьи. Дружины кагана не помогали натиску, армяне и авары даже добивали оставшихся в живых словено-русов. Славянское большинство войск стало отходить, тем заставив “проклятого кагана следовать за собой”. Убитых после боя сжигали. Византийцы находили среди погибших и женщин-славянок, воительниц.

Соседи Руси знали, что это был поход именно державы словено-русов, наследовавшей славу Скифии. Грузинский перевод 1042 г. рассказа греческих очевидцев событий 626 г. назывался “Осада Константинополя скифами, кои суть русские”. А в самом переводе подчеркивалось, что “скифы  были русские, государь которых назывался  хаканом”. Традиция такого названия русских князей сохранялась веками. Хосров и Ираклий устойчиво упоминаются в русских летописях в связи с натиском “белых  угров” и  аваров-обров, воевавших против славян и мучивших дулебов.
Могущество державы северян и интересы семитской элиты потребовали создания новой тотальной идеологии, способной вдохновлять семитскую бедноту и близкие ей группы, включая и часть славян, на великие завоевания во славу бога и на благо элиты. Мухаммед в 622 г. бежал в Медину. Антисеверный аспект ислама частью привлекал и византийскую знать.
Византия в опоре на северян, включая и народы Кавказа, начала громить Персию, что в 628 г. привело к свержению  Хосрова II,  который упоминается в арабских версиях легенды о  Словене и  Русе, иранских вещей той поры много найдено на землях Руси. Персия за пять лет после  Хосрова II сменила десяток царей. Относительной стабильности в 632-652 гг. добился  Йездегерд III, но при нем значительную часть Персии завоевали арабы, вышедшие и на Кавказ. Исламская угроза усиливалась.

Сестра императора Мария и магистр  Аниан в 634 г. выкупали у  хакана Аварии византийских заложников. Авария пыталась тогда удерживать свое влияние и у Дона. “В это время  Куврат, племянник Органа ..., восстал против  хакана аваров и, подвергнув оскорблениям, изгнал  из своих земель бывший при нем от хакана народ. А к Ираклию Куврат посылает посольство и заключает с ним мир, который они хранили до конца своей жизни. В ответ Ираклий послал ему дары и удостоил его сана  патрикия”. Болгария к 680 г. доводит свое влияние до низовий Дуная и Волги (в округе будущей Казани), ряда земель Руси, но теряет ряд территорий у Дона и Кавказа под давлением  Хазарии. Русь пробивалась на юг иногда с помощью Аварии и Болгарии,  была мощным соперником Хазарии за влияние у Каспия.
 
Около 644 г., по арабским данным, один из правителей Дербента признавался: “Я нахожусь между двумя врагами: один — хазары, а другой —  русь, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними кроме здешних людей никто не умеет...” На западе славяне создали государство Само, забравшее в 623-658 гг. часть земель Аварии. Славяне в самой Византии организовали мощное движение во главе с князем  Пребундом  (Первудом), имя которого близко имени скифского царя  Аргунта 244 г. Элита Византии чувствовала себя в  Царьграде неуютно.
После Ираклия правил в 641-668 гг. Констант II  Погонат, тоже стремившийся под давлением северян перенести столицу на Запад. Он был убит на  Сицилии, а войска и часть элиты провозгласили императором  Мизизия, которого действиями поддерживал и  Пре-бунд. Болгары и славяне активизировались у Дуная.
Казнив Мизизия, императором в 668-685 гг. стал Константин IV, которому славяне и другие северные наемники в 674-678 гг. помогли отразить натиск арабов на Византию и заключить на тридцать лет выгодный мир. Другие славянские группы входили в арабские войска и начинали давление на Африку и Запад Европы, где славяне добирались и до берегов  Рейна. Но основным направлением натиска на империю оставалось северное.
Послы Аварии и  Склавиний в 678 г.  были торжественно приняты в Царьграде, что стало и попыткой оформить новую политику  Византии по отношению к державе “князя  Роша”, а с ней считались и арабы. Наследник  Кубрата,  хан-хакан  Аспарух (его имя созвучно алану  Аспару, чей род менял императоров еще в V в.) привел дружины от Волги и Дона, “переправившись через Днепр и Днестр и дойдя до  Огла” (так славяне называли местность у низовий Дуная; “свой Угол” у острова Ахилла:  Певки). По данным армян, от  Далмации и Фракии на север жило уже 25 славянских народов.

Княжения  Росии определяли многое и в 8 веке. С ними хотя бы связано правление в 698-705 гг. византийского императора Тиверия III Апсимара, державшего бывшего императора Юстиниана II в ссылке у Азовского моря. Вспомним и — например, по книгам Б.А.Рыбакова — разнообразие ярких археологических культур на землях России... Юстиниан в Фанагории (Тамань) в 704/705 г. задушил охранявших его бояр  Папаца и  Валгица, бежал на ладье за море с помощью  Варасвакурия и  Салива к болгарскому царю-хану  Тервелу. В опоре на болгар и северян-славян вернул себе  Царьград, вновь стал на 705-711 гг. императором. От приазовской жены  Феодоры имел  сына Тиверия.
Юстиниан II в 711 г. бросил на округу Крыма и соседние княжества Скифии “множество различных кораблей”, посадил на них до 100 тыс. обученных воинов и много крестьян, ремесленников, знати. Главе флота  патрикию Стефану  Асмикту  бьшо приказано “истребить весь народ в Херсоне,  Боспоре и других  архонствах” (княжествах; русские князья долго считались у византийцев и архонтами). Князь Херсона  Тондун  (Тундун: так звали и одного из последних каганов Аварии в конце VIII в.; в новгородских берестяных грамотах есть имя  Тудор),  протополит Зоил, еще 40 известных мужей с женами и детьми были связаны и посланы в Царьград. Остальную знать жгли и топили в море, но пощадили подростков. Флот Стефана был отозван, в начале октября попал в жестокий шторм, утонуло 73 тыс. воинов, “а тела их море разбросало от города  Амастриды до  Гераклеи”. Пройдет более века, и поход Руси на Амастриду 839 – 842 гг. станет одним из проявлений «Русской земли» при начале царствования Михаила Ш.
Новый большой флот около 712 г. под командованием  патрикия Мавра вскоре перешел на сторону “архонтов тех областей”, которых поддержала и  Хазария. Флот, архонты и  Хазария провозгласили императором  приазовца  Вардана  (Бардана, Филиппика), взявшего Царьград без боя. Против Юстиниана II выступили и славяне-гвардейцы, Вскоре был казнен сын императора,  Тиверий, и его сторонники.  Вардан на два года стал византийским императором  Филиппиком.
Будущий император Лев III в 711 г. проводил разведку на Северном Кавказе, входил в контакт с аланами и хазарами,  абасгами (абхазами) и армянами. Аланы пленили Льва и продавали его  абасгам за 6 тыс.  номисм. Позже с помощью подкупленных аланов и  абасгов Лев бежал к морю через  Кодорское ущелье. Какие гарантии получил будущий император в северных архонствах ?!
Учитывая стратегический потенциал и влияние северных княжеств, Лев в 729 г. направлял послов в  Хазарию, а в 732 г. женил сына на  Чичак (“цветок”, Ирине), дочери хакана — “властителя скифов” (слово  “чичак” с другим смыслом есть в новгородских берестяных грамотах).  Сын от брака . Лев IV Хазарин, бьш императором в 775-780 гг.
Явно Феодора (жена Юстиниана П), Чичак (Ирина), Гостун, Кубрат, Вардан и иные выходцы из Скифии той поры имели высший для своего времени уровень образования. Воспитание приазовского царя  Кубрата в Константинополе около 619 – 630 гг. подтверждено документально.
Славяне округи  Фессалоники  (Солуни) и их союзники привели к власти Анастасия II (Артемия: 713-715), которого Лев позже казнил.  Стратиг  Сицилии Сергий, имевший влияние и на славянские общины, провозглашал в 717-719 гг. императором Тиверия. Формально правил и Феодосий II  (Адрамитский). Влиятельный Никита  Ксилинит в 719 г. пытался вернуть престол Анастасию. Другие силы вели к власти узурпатора  Артавазда (имя созвучно славянскому князю  Ардагасту VI в.).
Натиск православия усиливался, ислам и иудаизм попытались блокировать его официальным путем. Халиф  Язид II издал иконоборческий декрет в 721 г., а Лев III  Исавр (правил: 717-741  ) публично поддержал иконоборчество в 726 г. Писали, что император даже сжег высшую школу в Константинополе.
Через три года синклит подписал императорский эдикт с запретом  иконопочитания. Патриарха Германа сменил иконоборец Анастасий. Богатства православных церквей пошли на дань арабам, оплату наемных войск (частью и славянских), пополнение казны. Иконоборчество в новой форме проводили и большевики, но уже в нашем веке.
 На покорение владений Руси у Волги выше  Хазарии арабы во главе с будущим халифом  Мерваном II бросили в 737 г. 150 тыс. воинов. Они вывели оттуда на Кавказ 20 тыс. семей славян и их союзников, которые вскоре большинством погибли. Сама империя от  Подунавья вскоре переселила  208 тыс. славян в Малую Азию для несения пограничной службы. Акцию провел Константин V (император: 741-775), муж  Чичак и сын Льва III. Он же повел в 756 г. войска и флот из 500 кораблей на болгар и славян, пытавшихся от низовий Дуная прорваться к  Царьграду.

Школы полиэтничных сирийцев

Вот в условиях такой полиэтничной политики и стоит изучать развитие высшего образования на землях Сирии. Где селилось немало выходцев из Скифии, а в начале средних веков - и непосредственно славян.
Небольшое княжество Осроена (типа мелких эллинистических государств) с центром в Эдессе (созвучие Одессе, онониму Причерноморья) , зажатое между Ираном и азиатскими провинциями Рима, уже в 3 в. н.э. было вынуждено уступить натиску мощных соседей, которые разделили его между собой. Сирийцы оказались на территории Римской империи, а позднее Византии, с одной стороны, и в областях. принадлежавших сасанидскому Ирану, - с другой.
Пигулевская цитирует источник (Eusebius. Hist. eccl., III, 39); "И этот Паппий, о котором мы теперь упоминали, упоминает о словах апостолов, которые он принял от тех, которые были спутниками их, от Аристона и от пресвитера Иоанна". Британская рукопись вставляет "и от Аристона", но это нарушает правильный контекст сирийского, где под сопровождающими апостолов подразумеваются именно Аристон и Иоанн (Еusebius. Hist. eccl., III, 39 (fol. 60b, col. II)).
Паппий (Папей) – скифское наименование Зевса еще до Геродота. Аристон (Аристей) – легендарный путник в земли гипербореев. А связь «пресвитера Иоанна» с землями Скифии и средневековой Руси – устойчивая научная версия.:
Да, предприимчивых сирийцев (из полиэтноса) можно было встретить далеко за пределами Месопотамии (где неоднократно поселялись скифы, а затем и средневековые славяне). Их торговые связи доходили на западе до Галлии, охватывая все Средиземноморье. Только арабское завоевание ставит предел продвижениям неутомимых купцов, частью вошедших в полиэтнос сарацин. Около 7 века со страниц источников почти исчезают сведения о сирийцах и нельзя найти надгробий с их именами на кладбищах, как указывал крупнейший историк средневекового Запада Пиренн.
По волнам Персидского залива и Индийского океана сирийцы и персы, перенявшие у сирийцев христианство в его несторианской форме, достигали западного побережья Индостана. Греческий путешественник и купец Козьма Индикоплов около середины VI в. обнаружил на Тапробане основанную сирийцами несторианскую колонию. Сирийская письменность Малабара (западных берегов Индии) до настоящего времени представляет интереснейший материал. Но несториане (как христиане) развивали «сирийское письмо», близкое русской глаголице, грузинскому, армянскому и подобных позднеантичным видам письма (вплоть до христиан Египта).
В VII и VIII вв. несториане имели фактории даже в городах Китая, с которыми вели оживленную торговлю. Об этом свидетельствует знаменитая надпись в Сиань Фу от 781 г., указывающая на наличие несторианской миссии в Китае начиная с 636 г. На основании сирийских памятников известно, что в XIII в. сирийские колонии существовали в Хан-Балыке (Пекине), тогда столице монгольских ханов.

Прекрасно владея греческим, среднеперсидским и иными языками (допустимо – и словено-русскими), «сирийцы» (не арабы) были толмачами (толмачей имелось немало в Скифии еще до Геродота) посольств, которые направляли шахиншахи императорам Константинополя. Здесь они выполняли дипломатические обязанности, и в то же время часто являлись врачами, чем тысячи лет славились и выходцы из Скифии. Благодаря сирийцам в Гунди-Шапуре была основана медицинская школа, которая затем стала центром арабской учености.
Будучи переводчиками , сирийцы (не арабы) сделали доступными сначала персам, а затем арабам сочинения Аристотеля, Галена, Гиппократа. В течение нескольких столетий сирийцы и были учителями арабов. В их школах вчерашние кочевники, раскинувшие свою мощную державу на трех материках, впитали в себя эллинскую культуру: философию, медицину, алхимию, географию. Арабы, становившиеся полиэтносом (включавшим и немало общин славян), вскоре превзошли своих учителей, они развили и усовершенствовали полученные знания, чтобы в свою очередь передать их латинскому Западу.

Сирийский язык в истоках принадлежит к арамейской группе наречий семитических языков. В IV в. н. э. он являлся превосходно развитым литературным языком, способным передавать сложную отвлеченную мысль. К этому времени относятся сочинения сирийцев на родном языке и их многочисленные переводы сирийского на греческий язык. В качестве торгового и дипломатического языка Передней Азии сирийский язык получил широкое распространение.
Сирийская раннесредневековая школа зародилась в период распространения христианства (что характерно и для народов Скифии, принимавших новую веру). Арамейская письменность (близкая греческой) , известная со времен глубокой древности, развилась очень быстро и дала образцы превосходной литературной формы. Одновременно с новым учением проникали и памятники письменности, которые требовали грамотности не только для перевода, но и для их распространения, чтения и переписки. Появляются специальные школы (с отдельными зданиями – типа приазовских античных гимназий или шумерским «э-дуба»).


Известный несторианский деятель Ишояб III (умер в 657 г.) основал школу в своем родном селении Куфлане, в области Адиабена, где построил специальное здание для этой цели. Снабдил его необходимым инвентарем и учебными пособиями, пригласил учителей и собрал учеников. Широкая сеть школ у восточных сирийцев-несториан, близких выходцам из Скифии, вызывала неудовольствие и нарекания со стороны западных сирийцев-монофизитов и греков.
Особенно замечательным было развитие высшей школы Сирии, образованной, по сути, ранее высшей школы Константинополя. Еще в 4 в. центром сирийской образованности была академия в Эдессе, связанная с именем Ефрема Сирина и его ближайших преемников и учеников. В V в. она заняла настолько выдающееся положение, что ученики "стекались в нее со всех сторон" и молва о ее учителях доходила не только до Антиохии, но и до византийской столицы. Характерно, что она была известна под именем "школы персов".
Уже в 489 г. академия была закрыта по указу византийского императора Зенона (Трасколисия) , как очаг несторианского "еретического" учения. Глава школы Нарсай с основным составом учителей и учеников был приглашен в Иран, в Нисибин, "город большой, расположенный на границе, куда собираются со всех сторон (понятно, что и из Скифии)". Нисибин (Нисибис) находился на пути как в сторону Эдессы, так через Дару от него можно было пройти на Кавказ и к Каспию.  Здесь академия переживала новый расцвет. Выходившие из ее стен видные сирийские писатели, представители различных областей знаний и переводчики имели большое влияние на культурную и политическую жизнь Ирана. Но влияние Нисибийской академии не ограничивалось Ираном, оно распространялось на весь сирийский мир, т. е. на массы населения, владевшие сирийским языком и находившиеся под владычеством разных государств. Ее авторитет стоял высоко и в центрах византийской образованности, причем не только в Антиохии сирийской, но и в Александрии и Константинополе.

Сторонники видеть в «роусском письме» Крыма (которое изучил Константин около 860 г.) «сирийское» должны тогда допускать, что крымские носители этого письма могли оказываться под влиянием и Нисибийской академии.
Большого внимания заслужил интереснейший документ, характеризующий организацию академии. Это так называемые "Статуты" - устав, которым руководствовались и ученики, и учителя академии. Устав является замечательным памятником 6 века. Он содержит большое количество материалов, характеризующих жизнь академии и уровень культуры того времени. Сирийцы придавали школьным занятиям начального и высшего типа большое значение. Об этом говорит, например, и трактат Бархадбешаббы Арабайи, тоже относящийся к 6 веку. Автор отмечает заимствование сирийцами правил античной школы. Первым основателем школ был, по его мнению, Платон, собравший многочисленную "коллегию", в которую входили тысячи мужей, в том числе и Аристотель.
Другой сирийский источник позволяет установить сохранение этой традиции и в дальнейшем.
"Статуты" и трактат о школах дают представление о состоянии академии, ее строе, который не был, конечно, исключением на Ближнем Востоке, а являлся типичным и для других школ на исторических путях из Скифии к Египту. В введении к "Статутам" говорится, что устав существовал еще в Эдесской школе. В 496 г., когда школа находилась уже в Нисибине, были составлены новые "Статуты", а почти через 100 лет (в 590 г.) пятый ректор академии знаменитый Хенана Адиабенский дополнил их рядом новых постановлений. Сохранившиеся до нашего времени "Статуты" включают постановления 496 и 590 гг.

Профессора и слушатели академии составляли общество - коллегию. Эта коллегия была автономна: она принимала и исключала из своей среды тех или иных лиц, взимала с них денежные штрафы, налагала наказания и даже изгоняла из города, лишая права оставаться в нем. Иногда в том проглядывала политика иудейской общинности.
Во главе коллегии стоял ректор, носивший звание rabban (связывают с иудейским «рабби», раввин), т. е. "наш учитель", который ведал преимущественно обучением. Сирийские высшие школы были не только учебными заведениями, но и центрами науки. Переводы, самостоятельные сочинения, всякого рода литературная работа велась учителями этих школ. Ряд ректоров Нисибийской академии были видными схоластиками и имели многочисленные литературные труды.
Ближайшим помощником ректора являлся майордом (rabbaita; «майордомами» именовали себя и раннесредневековые властители франков), на котором лежали хозяйственные и административные обязанности. По сути, он был управляющим школой. Майордом распоряжался школьной казной и в то же время надзирал за поведением студентов, их образом жизни, здоровьем. Должность его была выборной. В выборах участвовала вся коллегия . Эти выборы "Статуты" (уставы) стремились сделать единодушными.
Выборы происходили ежегодно, в положенное время, по "совету ректора", но с согласия всей школы. В академии запрещались группировки, как говорилось в "Статутах". Майордом со своей стороны обязан был быть ровным и справедливым ко всем. У академии было свое большое хозяйство (как еще при школах-храмах Шумера): общежития, ряд помещений для занятий, библиотека, скрипторий (помещения для самостоятельного письма). В ее собственности находились земли и селения, с которых она получала доходы. Ученик Нарсая, ректор Авраам (6 в.), несколько десятилетий стоявший во главе Нисибийской школы, приобрел одно селение, доход с которого шел на оплату учителей и содержание больницы. Имя и деловая хватка не оставляют сомнений в этнической принадлежности.

Авраам в значительной степени увеличил количество помещений для учеников, перестроил для школы больницу, выстроил две бани: одной пользовались члены коллегии, а другая была предоставлена в общественное пользование для получения дохода на содержание больницы. Авраам построил также особый дом, который должен был служить скрипторием, так как старое здание, в котором помещались писцы, было слишком тесно. К этому времени число учеников академии достигло тысячи человек.
Центральное место среди наук Нисибийской академии, понятно, занимала экзегеза (от греч. exegesis – толкование; истолкование древних библейских текстов, чем затем увлекались школы Владимира и Ярослава Мудрого). Однако большое внимание уделялось и искусству чтения, пунктуации, грамматике (это тоже было в русских «школах учения книжного») ; последние являлись теми науками, которые на арабской почве породили филологию. Сирийцы первыми начали составлять словари (средневековая Русь словарное дело тоже активно развивала), доведенные до большого совершенства теми же арабами.

Логика, риторика и философия (книг этого плана хватало и на Руси, особенно в Великом Новгороде) были особыми специальными дисциплинами, обязательными в курсе высшей школы. Среди сирийских рукописей, ныне хранящихся в Санкт-Петербурге (Ленинграде), имеются учебники: например, .тетрадь склонений и спряжений, образцы логического деления понятий с наглядной таблицей.
Другие собрания содержат, например, рукописи введения в категории Аристотеля философа Порфирия («епископа  росского» ?) - настольной книги для изучавших философские науки. "Светские" и "языческие" науки, к которым сирийцы причисляли математику, астрономию, медицину, географию и алхимию, получили широкое развитие у арабов. Но корни этих знаний, основы их были почерпнуты арабами у сирийцев, в свою очередь получивших их от греков, а те – разными путями, - от вавилонян, египтян, индийцев и шумеров. .
Не меньшее значение, чем Нисибийская академия, имела крупнейшая медицинская школа сирийцев в Гунди-Шапуре, из которой вышли целые поколения врачей. Сирийцам этот город был известен под названием Бет-Лапата.
Среди представителей сирийской медицины выдающееся положение занимал знаменитый врач 6 века Сергий из Решайны (при христианах этот город назывался Феодосиополь, недалеко от Кавказа). Первоначальные знания Сергий приобрел на родине, а высшее образование получил в Александрии, где его учителем являлся Иоанн Филопон. Сергий был красноречив, владел греческим языком, был прекрасно образован. Ему принадлежит ряд переводов книг с греческого языка на сирийский. Он был главным, или старшим, врачом города Решайны. Источники, правда, говорят о его страсти к наживе и о жадности, обвиняют его "в любви к деньгам" и ставят в упрек "дурные обычаи". Одна из очередных клерикальных интриг заставила его выехать в Антиохию и оттуда в Рим. Из Рима он с Агапитом I уехал в Константинополь, где внезапно умер в 536 г.

Помимо переводов, Сергий написал много оригинальных произведений. Часть его сочинений сохранилась до нашего времени. По содержанию их можно разделить на три группы: философские, медицинские и натурфилософские. Он перевел книгу Аристотеля о категориях, "Исагогу" Порфирия, псевдо-Аристотелев трактат о душе. Сохранились его два трактата по логике (в пространной и краткой редакциях), в которых он с успехом использовал не только учение самого Аристотеля, но и комментарий к книге о категориях, составленный его александрийским учителем Иоанном Филопоном. Из натурфилософских сочинений Сергия известны трактат по физике, сочинение "О причинах космоса", астрономические трактаты о знаках Зодиака, небе, луне. Знаки Зодиака он рассматривает соответственно взглядам школы Бардесана, известного сирийского гностика III в. н. э.
Сергию приписывается сирийский перевод сочинения по агрикультуре "Геопоники". Им же несомненно были составлены и книги по фармакологии. Он дал сирийские эквиваленты греческим названиям тех растений, которые применялись как лечебные средства в медицине того времени. Его имя неразрывно связано с переводом "Свода" Галена на сирийский язык. Сочинения великого греческого врача были главнейшим пособием по медицине в Александрийской академии. В сирийском переводе они в течение ряда веков имели широкое распространение на Ближнем Востоке. На медицинских книгах Галена воспитывала своих учеников сирийская школа Бет-Лапата (Гунди-Шапур). Врачеванием отличались и многие выходцы из Скифии.

Профессия врача часто переходила по наследству. Известна в этом отношении семья Бохтишо, представители которой на протяжении поколений были искусными врачами, учившимися и учившими в академии в Бет-Лапате.
Тесную зависимость от сирийской медицины показывала арабская, что видно из сведений, сохранившихся о замечательном сирийском враче эпохи халифата Хунайне ибн Исхаке. Хунайн ибн Исхак (809/10-877 гг.). Он превосходно владел греческим языком, с одинаковым умением переводил на сирийский и арабский языки (толмачество со времен Геродота характерно и Скифии) и был продолжателем традиций и работ Сергия Решайнского по переводу греческих медицинских книг. Когда Хунайн возвратился из путешествия "к ромеям", то врач Бохтишо встретил его приветствием, в котором сравнивал его со знаменитым Сергием.
Одна из книг Хунайна, рукопись которой была найдена в Константинопольской библиотеке, дает подробные сведения о переводах Галена на сирийский и арабский языки. Из этих сообщений видно, что Сергий Решайнский перевел 26 книг Галена на сирийский язык, причем некоторые из них были переведены им дважды (очевидно, в первой версии переводы его не удовлетворили). О степени совершенства переводов самого Хунайна и о требованиях, которые он предъявлял к этой работе, видно из замечания по поводу одного перевода Сергия. Хунайн пишет, что этот перевод был сделан в то время, когда Сергий "владел искусством переводить, но не достиг еще в нем совершенства". Он отмечал и тот факт, что решайнским врачом в одном случае была использована плохая греческая рукопись, зато книга о пульсе была переведена им полностью, тогда как в Александрийской академии изучали обычно только часть книги, пренебрегая другой.

Сам Хунайн ибн Исхак проводил тексты греческих рукописей, выверяя сирийский перевод по греческому подлиннику. Навыки к такой критической работе создавались веками, это была традиция, сложившаяся у сирийцев в период, предшествующий арабскому завоеванию.
В итоге, греческий свод медицинских знаний оказался доступным арабам благодаря трудам сирийцев, первоначально освоивших его на родном наречии. Если академия в Бет-Лапате в течение веков была центром медицинских знаний для сирийцев, то она стала колыбелью этих знаний для арабов.
То же можно сказать о путях, которыми проникла к арабам алхимия. Они получили ее во многом от тех же сирийцев. Освоение сирийцами химических знаний относится еще к эллинистическому периоду. В Харране (месте обитания Авраама) в течение ряда столетий хранили тайные знания о травах, камнях, металлах. Здешние семитские общины умели распознавать растения, изготовлять яды, знали свойства руд. Производство в Сирии и Месопотамии красящих веществ, лекарств, снадобий, ядов, ароматов, с одной стороны, и искусное изготовление металлических предметов - с другой, засвидетельствованы латинскими источниками эпохи мирового владычества Рима и ранневизантийскими авторами.

Традиция скифского наполнения многих греческих и рим¬ских городов, включая и в провинциях  типа Сирии, доживает до времен Византии, что отметил и неоплатоник Синезий (370—413). Он обращался в 399 г. в Константинополе (Царьграде летописей) к императо¬ру Аркадию, при дворе которого уже властвовали северяне, так:
«... Удивляюсь нашей глупости как во многом другом, так, в особенности, в следующем. Всякий мало-мальски зажи¬точный дом имеет скифского раба; и стольник, и пекарь, и водонос у каждого — скиф; и из числа свиты носящие на плечах низкие складные стульчики для того, чтобы госпо¬дам можно было садиться на улицах, — все скифы, так как это племя искони признано способным и наиболее достой¬ным служить римлянам...»
Это находило продолжение в римском «сервус» (раб), ви¬зантийском «склавус» (раб) и подобных словах, унижающих выходцев из Скифии. Округа Эллады, начиная с Афин, об¬щественных служителей называла «скифами», а служанок — «скифянками».
Это обилие «скифов» было стратегической опасностью для империй. Они «всегда бегут из родной земли» (под на¬тиском природных бед и стихий, всяких врагов), пытаются проникать в другие страны и народы мирно, но при жестком сопротивлении — и военным путем: «Когда они внезапно нападут на народ, не желающий при¬нять их мирно, то на время приводят его в смятение, как некогда ассирийцев, мидян и палестинцев. И ныне они при¬шли к нам не с враждебными намерениями, а в качестве просителей, так как снова были изгнаны...» (ВДИ. 1947. № 2. С. 300 – 332; указатель 1950 г.).

Император Феодосии Великий сделал их союзниками, даровал права гражданства, наделил почестями и частью римской земли в разных местах. Но тем вызвал и зависть у германцев и других народов, хотя они — как скифы — не ходили на Египет даже в мифические времена Тифона и Осириса. Это не готы, а ро¬дичи Анахарсиса, потомки стражей Афин, героев египетских походов. В ту пору уже прочно властвовал прин¬цип: «Сила есть — ума не надо!»
Синезий констатировал: «Скифские выходцы занимали и унижали высшие должности в империи; их свирепая моло¬дежь, гнушавшаяся благотворительными узами закона, забо¬тилась о том, чтоб присваивать себе богатство, а не о просве¬щении народа, который был для нее предметом презрения и ненависти». Это нельзя было сказать о всех сотнях тысяч и миллионах переселенцев в Византию, так как из некоторых переселенческих родов произошли и отцы церкви. Да скифы и сарматы (как выходцы из Скифии и Сарматии) стремились не только к власти и богатству, но и к высотам мастерства.
Феодорит (умер около 457 г.), епископ Кирский и фило¬соф-богослов, считал, что скифы и савроматы, как и близ¬кие им со времен скифских походов к Нилу египтяне, были в империи отличными кожевниками, медниками, плотни¬ками, живописцами, кораблестроителями или кормчими:
«Будут ли они скифы, или савроматы, (или иберы), или египтяне, заказчики с удовольствием пользуются их ремес¬лами, требуя только аккуратности в них, а на различия пле¬мен нисколько не сердятся... Различие языков тоже не вре¬дит природы: ибо как среди эллинов, так и среди варваров можно видеть — и последователей добродетели и рабов по¬рока. Эту мысль подтверждают и эллины: они удивляются Анахарсису, родом скифу...»(ВДИ. 1948. № 3. С. 284 – 285; указатель 1950 г.)

Христианский натиск привел к тому, что многотысяче¬летняя слава Скифии от Руси и России оказалась отрезан¬ной, хотя византийские источники с IX-ХП вв. н.э. упорно называли словено-русов и их союзников скифами или тавроскифами. Скифия поражала любых гостей не только масштабом земли, но и масштабом имевшихся там знаний.
Рабыни и рабы-сирийцы особенно высоко ценились на рынке за свои знания различных ремесел и искусства. В V-VI вв. н. э. в городах Сирии и Месопотамии корпорации ремесленников занимали выдающееся положение, а объектами торговли здесь являлись не только привозные товары, но и изготовлявшиеся тут же на месте.
Юный Астерий, будущий епископ Амасии (у Понта), воспиты¬вался в Антиохии у реки Оронт, знавшей столкновения северян и фараонов задолго до нашей эры. До арабских завоеваний VII в., да в ряде мест и после них. Малая Азия была наводнена давними или недавними выходцами из Скифии, подобное ныне наблюдается в Израиле. И эти выходцы способствовали формированию «отцов церкви», иногда из их родов эти отцы и происходили.
«Молодой, с отличными талантами, Скиф, купленный богатым антиохийским учителем грамматики, в короткое время столько успел в науках словесных и правоведении, что изумлял собою Гре¬ков и римлян; и у сего-то скифа Астерий, по собственным словам его, слушал уроки; а потом занимал он должность адвоката». (Макарий. История христианства..., с.343). Так скиф-раб, принял участие в воспитании одного из отцов церкви.

Важным опорным центром влияния Скифии в округе Палести¬ны стал еще в IV в. до н.э. город Скифополь (ныне Бейт-Шеан, три десятка километров южнее Галилеи, Тиверии (озера), где ярко про¬явил себя Христос). Бейтсан (Бейсан и т.п.) связывают и с холмом Тепль-эль-Хуш, недалеко от Мегиддона. Там якобы более трех ты¬сяч лет назад погиб царь Саул.
«В следующем слое непосредственно над остатками города Бет-Сана XI века до н.э., лежали фундаменты греческого города Скифополя; в котором жили, возможно, скифы из Южной России или с Балкан. Фун¬даменты Скифополя, как это тщательно зарегистрировали археологи, покоились на остатках древней городской стены, на которой когда-то висело тело первого царя Израиля» ( Церен Э. Библейские холмы. М., 1986, с.276) . Веками здесь была важная фак¬тория наших пращуров-земляков. Про них тоже не стоит забывать.
Отсюда происходил видный богослов Кирилл Скифопольскнй. Иоанн Скифопольский (Максим Исповедник) около 530 г. стал пер¬вым значительным толкователем Ареопагитик, свода богословско-философских произведений (Дионисий, к ним мог приложить руку и Дионисий Малый). Это произведение знал и папа римский Мартин, родом из Тудера (любопытно, что топоним Тудер известен недалеко от города Холма под Новгородом), завершивший свою жизнь в VII в. в Крыму. Ареопагитик чаще ведут от неоплатоника Приска(411-485), имевшего близкое славянам имя. О популярности этого свода свиде¬тельствует хотя бы такой факт, что позже Фома Аквинский 1700 раз ссылался на него (Флоровский Г.В. Восточные (Византийские) отцы V-VIII вв. М.: Паломник, 1992, с.262; с.42,97,195).

Есть подозрения в тесных связях с северными славянами и их со¬юзниками ряда других епархий и территорий, включая собственно русскую. Епископ «народа Рос» известен уже в IV в., а в 363 г. «рус¬ский епископ» подписался под актами Антиохийского собора. Рус¬ская епархия входила в Антиохийский патриархат. Город Руссос (Росос; Русополис) был в округе Сирии, где задолго до нашей эры почи¬тали героев Решефа и Роса. Название иногда приближали к древнему названию Аракса — Урус, Орус. И этноним чаще вели от древнесемитского «рощ/рос» — голова, вершина, что сохранила и библейс¬кая традиция.(Макарий. История христианства в России до..., с.143,144)

Когда с опорой на державу франков и фанатичных арабов сред¬невековая элита начала выдавливать в VIII веке различные общи¬ны словено-русов из Византии и других стран, фактически все сви¬детельства о возможной развитости народов Скифии и будущей Руси уничтожались. Христиане-фундаменталисты, как позже и ис¬ламисты, громили древние библиотеки с «богомерзкими книгами». Близкая праславянству и другим европейским народам Александ¬рийская библиотека достигала 700 тысяч томов, имевших уникаль¬ные сведения. При императоре Феодосии I большую часть ее унич¬тожили именно христиане, не внимавшие голосам мудрецов уров¬ня Теотима или Иоанна Златоуста. Мусульмане века через три довершили разгром. Информационный уровень Птолемея был надолго потерян.
Ремесло требовало технических сведений и навыков. У красильщиков, валяльщиков, ткачей, золотых дел мастеров и специалистов по изготовлению холодного оружия эти сведения переходили изустно от мастера к подмастерью, от отца к сыну, зачастую наследовавшему профессию отца. Всякого рода технические знания держались в строгом секрете, так как существовала жестокая конкуренция. Часть рецептов записывалась в различных алхимических трактатах. Ремесленникам были нужны сведения об окраске тканей и стекла в пурпуровый, черный, желтый цвета. Производство металлических изделий требовало сведений по металлургии.
В античной и раннесредневековой литературе встречаются свидетельства мастерства многих выходцев из Скифии.
Один из сирийских авторов обронил интересное сообщение, что необходимые для многих "искусств" сведения "записаны в книги". Существует книга для торговцев вином, другая - для торговцев маслом. Подделка и фальсификация металлов требуют, по мнению автора, книги со сведениями, которые помогали определять качество металла, отсутствие в нем примесей. Таким образом, производственно-ремесленный и торговый слой был заказчиком такого рода литературы - алхимических трактатов, как переводных, так и оригинальных.
Кроме "технической" химии, сирийцы развили и то направление, которое впоследствии получило название "иатрохимии", т. е. медицинской химии. Они знали свойства различных трав, корней, минеральных веществ, умели "смешивать", т. е. изготовлять, яды и лекарства. В медицине они успешно применяли диететику.
Содержащиеся в алхимической литературе сирийцев материалы по практической химии представляют собой результаты опытного знания и имеют реальную ценность. Это было полезной стороной "чернокнижной" алхимии, которую арабы заимствовали у сирийцев. Лучшие представители арабской алхимии развивали ее дальше и не только в поисках золота: они усовершенствовали многие технические методы, аппаратуру, способы перегонки, фильтрации, очищения веществ.

Арабские книги по алхимии таких авторов, как Гебера ( Джабара ), ар-Рази и других, часто неизвестных авторов, оставили яркий след в алхимической литературе Запада. Латинские переводы с арабского, которые появились преимущественно в городах Пиренейского полуострова, влили новую струю в развитие этой отрасли знания. Изучением арабской алхимической литературы рассматриваемого периода много занимались Руска и Липман. Но эти исследователи, по мнению Пигулевской, признавая значение сирийской традиции для арабов, не учитывают всей силы указанного влияния. Между тем арабские алхимические трактаты часто находятся в тех же рукописных книгах, что и сирийские, более того, сирийские сочинения по алхимии зачастую написаны каршуни, т. е. на арабском языке сирийскими буквами. Фундаментом для развития арабской культуры служил сирийский язык. Позднее арабы превзошли своих учителей, и их культура стала образцом для сирийцев.

Сирийцы оставили арабам алхимические книги и передали им астрономические знания. Астролябии, которые были усовершенствованы арабами, впервые были получены ими от сирийцев. Трудами по космографии и математике был известен Север Себохт, умерший в 666 г. Математикой почти через пять веков увлекался и монах Кирик в Новгороде.
Сирийские средневековые писатели славились как экзегеты, но традиции их были тесно связаны с Антиохийской школой, экзегеза которой во многом имела характер реального комментария. Они имели склонность к энциклопедизму, о чем можно судить по разнообразию тех наук, которыми занимался тот же Сергий Решайнский. Знания того времени еще не были дифференцированы; ученые стремились объять весь комплекс доступных им знаний. Эта черта роднит сирийцев с их латинскими и греческими собратьями. Да и выходцами с округи будущей Руси, например, Дионисием Малым из Скифии (автором летоисчисления от «рождества Христова»). Сирийцы, однако, были несомненно в меньшей степени заражены схоластикой, что следует отнести в известной мере за счет их знакомства с Аристотелем.

Если сирийцы оказали большое влияние на развитие арабской науки и через ученых халифата передали разработанное ими далее античное знание на латинский Запад, то не меньшее, если не большее, влияние оказали они на страны Передней и Средней Азии. Известны связи сирийцев с Арменией. Достаточно указать, что канон христианских книг был переведен на армянский язык с сирийского, и только позднее, когда политическое влияние Восточноримской империи стало осязательным на Кавказе, армянские переводчики заменили греческими подлинниками предшествующие им сирийские изводы. Такое же культурное влияние сирийцы оказывали и на персов, осваивавших античное знание в сирийской передаче. Несториане и язычники - философы из Афин, гонимые в византийских провинциях, нашли себе приют в Иране. В качестве торгового и ремесленного населения несториане пользовались некоторыми льготами, чем вызывали горячее негодование зороастрийского жречества.
Торговые интересы связали сирийцев с западными берегами Индостана и Шри Ланка, где о существовании их колоний сохранились документальные сведения. Среди несториан-торговцев были несомненно и персы, но они восприняли от сирийцев их язык и письменность. Если этнически их можно было назвать персами, то по культуре своей они были уже сирийцами.
Для всего Ближнего Востока, в том числе Сирии, Месопотамии, Ирана, Армении, Аравии, выдающийся интерес представляют сирийские исторические сочинения. Сирийцы как историки сыграли большую роль, которая до настоящего времени еще не оценена во всей ее значимости. Хроники, послания и другие документы содержат превосходный исторический материал, мало используемый в истории России. Для периода, когда арабской письменности еще не существовало, они являются не только дополнением греческих источников, но основными, важнейшими памятниками, без которых невозможно исследование истории Передней Азии и округи.

Хроника Иешу Стилита и анонимная эдесская хроника связаны с местными традициями провинций Осроены и города Эдессы. Хроника Захарии Митиленского многие детали своего повествования почерпнула в архиве города Амида. Наличие письменных данных общего характера, а также и записанных бесхитростных, часто очень детализированных рассказов дало возможность углубить анализ общественных отношений того времени.
Сопоставление сирийских выражений с греческими и латинскими эквивалентами, специальное изучение терминологии дают возможность характеризовать структуру ранневизантийского общества. В жизни Ирана времен сасанидов сирийцы принимали настолько большое участие, что это не могло не сказаться на их исторических сочинениях.
Характерно, например, что интереснейшее для культурной жизни Грузии раннего средневековья жизнеописание Петра Ивера сохранилось только в сирийском переводе. В качестве знаменательного факта можно также отметить, что один сирийский житийный памятник содержит сведения о состоянии сасанидской Армении, так как Мар Гиваргис, о котором он сообщает, был наместником принадлежавших Ирану армянских провинций. Сирийские исторические сочинения не ограничиваются историей народов Закавказья, с которыми граничили области, исконно принадлежавшие сирийцам; они содержат сведения об отдаленных народах и государствах, граничивших с севера и востока с Ираном и населявших побережья Аральского и Каспийского морей.

Сирийцы дают исключительно интересные сведения о собственно гуннах и о так называемых белых гуннах. Это были российские народы, которые населяли западное побережье Каспийского моря и в своих воинственных набегах проникали в Закавказье через Дербентские ворота. Замечательно, что именно у сирийцев есть сообщение о том, что среди этих гуннов началось распространение христианства под влиянием пленных сирийцев, захваченных персами в войне с Византией (502-505 гг.).
В середине 30-х годов VI в. несколько сирийских клириков направились за Кавказский хребет к гуннам. В этом их поддержало византийское правительство, которое стремилось к установлению мирных отношений с "варварами" и к распространению среди них христианства. Сирийские клирики изучили язык гуннов, создали им азбуку и сделали письменный перевод "Писания". Таких подтверждений разновременной христианизации народов России все больше.
Киев в ряде раннесредневековых источников значится как Куне, а вся Русь именуется Кунегардией.
Другие группы гуннских народов населяли восточные берега Каспия до Красноводской бухты. Разноплеменные и разноязычные народы располагались на северо-восточных границах Ирана. Когда во второй половине VI в. их сменили тюрки, то и Византия, и Иран пытались завязать с каганом дипломатические сношения, о чем сохранился колоритный рассказ сирийского историка Иоанна Эфесского. Тюрки юга России и округи попали, таким образом, в поле зрения сирийцев, которые вели торговлю и со Средней Азией, где, впрочем, первенство принадлежало согдийским купцам.

Именно этот сирийский историк, вращаясь среди разнообразнейших групп населения и объездивший всю Месопотамию, Сирию, Малую Азию и часть Балканского полуострова, сообщил исключительно интересные сведения о Византии времен Юстиниана и его ближайших преемников - Юстина II и Тиверия. Он приводит подробные данные об арабах-гассанидах, находившихся под протекторатом Византии. Во время его пребывания в Константинополе столица Византии подверглась нападению аваро-славянских племен. Это дало повод Иоанну посвятить в своей "Истории" несколько глав аварам и славянам, о которых он имел сведения, так сказать, из первых рук.
На основании этих данных можно говорить об исключительном мужестве и воинственности славян, о высокой степени их технических военных навыков и о богатстве, которое они успели сосредоточить в своих руках благодаря постоянным набегам и грабежам на Балканском полуострове. Вчерашние "варвары", как называют их византийские авторы, оказывается, "обучены воевать не хуже ромеев", превосходно владеют оружием и, раз захватив земли на Балканском полуострове, не собираются их покидать. Это действительно грозные, страшные враги "второго Рима", прогнать которых было невозможно.
Сирийская традиция запечатлела и этапы арабских завоеваний Ближнего Востока. Анонимная сирийская хроника в 7 в.  отдавала себе отчет в том, что положение государств. захваченных бурным натиском арабов, коренным образом меняется, что завоевание угрожает самому Константинополю, о котором он говорит: "Еще не был взят арабами". Он писал, следовательно, в 70-80-х годах VII в., когда угроза столице Византии была весьма серьезной.

Другой сирийский историк VII в. Иоханан бар Пенкайе составил компендиум, последняя глава которого трактует об арабских завоеваниях (свидетелем их был сам автор). Изложение событий сирийскими историками в значительной мере отличается от арабских сообщений. Записи сирийских историков интересны потому, что в них события рассматриваются с точки зрения завоеванного населения.
Сирийская историография продолжала развиваться и в эпоху халифата. В 775 г. закончил интересный сводный труд Дионисий Тельмахрский; в 40-х годах IX в. писал Фома Маргский; умерший в 1049 г. Илия бар Шинайа составил хронографию. Вторая часть его хронографии состоит из синхронистических таблиц с разными эрами, в том числе и арабской. Это если не первый, то во всяком случае один из первых опытов составления синхронистических таблиц. К XII в. относится литературная деятельность одного из ученейших сирийцев своего времени - Михаила Сирийца, большая хроника которого касается всей истории Передней Азии. Она замечательна своей полнотой, разнообразием затронутого материала, стремлением изложить события синхронистически и, наконец, тем, что автор использовал не дошедшие до нас источники.

От XIII в. сохранились анонимная сирийская хроника 1234 г. и несколько сочинений Григория Абульфараджа Бар Эбрея (ум. 1286 г.). Бар Эбрей- один из видных людей своего времени - пользовался известностью от Антиохии до Мосула как врач, ученый и яковитский клирик. Его исторические труды заслуживают особого внимания как современные монгольскому владычеству.
Таким образом, сирийцы сделали большой вклад и в историческую науку. В отношении средневековья их сочинения сохранили такие сведения, дали такой материал, без которого история Передней Азии не может быть представлена во всей своей полноте. Сирийцы оказали влияние на возникновение и развитие историографии у ближайших соседей - армян и арабов.
Из близкой славянам среды происходил и Иоанн Дамаскин (675-750), который характеризуется, как «последний классик византийской патристики и первый средневековый схоластик» (Замалеев, с.8). Это он объявлял философию служанкой веры. Прозвище Иоанна у арабов Мансур — победительный. Его отец Сергий был сборщиком податей для халифа, этим занимался и Иоанн. Его другом был Козьма, их дво¬их воспитывал бывший раб Кузьма, попавший в плен в одном из сра¬жений. Иоанн выражал уже развитые традиции православия, яро за¬щищал почитание икон. Допускают, что он умер около 753 г.
Одним из главных трудов его являлся «Источник знаний». С нача¬ла Х в. он переводился на славянские языки. Иоанн развивал идеи Григория Богослова и Дионисия Великого, каппадокцев Кирилла и Леонтия, тоже близких праславянской и славянской среде. Дамаскин предпочитал Аристотеля из античных мыслителей, частью вольно или невольно продолжал и философские традиции Скифии, что и гаран¬тировало ему особое внимание на родине дальних пращуров.

 Время смерти Иоанна примерно стало временем рождения в здешних местах Фомы Славянина, который, — используя средства и интересы арабов — объединил десятки тысяч недовольных из разных народов и попытался в 815-823 гг. стать императором Ви¬зантии. Более года он осаждал Константинополь, под стенами ко¬торого восставшие и провозгласили его императором. Несколь¬кими годами позже русы нападают на Амастриду. Начинается ряд фактов, хорошо известных по истории околорюриковской Руси.
Под их влиянием составлением хронологических записей хроник стали заниматься и арабы. Позднее арабы выработали собственную форму историографии, принесшую расцвет и этой отрасли литературы. Сохраняя общие принципы греческой историографии, воспринятой через сирийцев, арабы создали такие литературные формы, как описание путешествий, мемуары.
Влияние сирийской культуры сказалось  на культуре различных групп иранских и тюркских народов. Ощутимым признаком этого влияния является широкое распространение арамейской и сирийской письменности - не языка, а именно алфавита, манеры письма, чисто палеографических особенностей, созданных в различное время. Известно, что письменность сасанидского Ирана была своеобразным идеографическим письмом, выработанным на основе одного из арамейских алфавитов. Алфавит согдов был чрезвычайно близок наиболее древним образцам сирийской эстрангело, в отдельных знаках сближаясь и с пальмирским.

Замечательно, что некоторые иранские диалекты пользовались сирийским алфавитом, созданным уже после VIII в., как об этом свидетельствуют фрагменты из Турфана. Этот алфавит не развился из согдийского, а представлял собой заимствованный непосредственно у сирийцев несторианский алфавит Х-XI вв., который напоминает и глаголица. С влиянием сирийской письменности на тюркские племена связаны такие памятники, как сиро-тюркские надгробия из Пишпека и Токмака, относящиеся к XIII-XIV вв.
К этим документам наряду с сиро-иранскими фрагментами относятся и чисто сирийские фрагменты, найденные в Турфане. Наконец, к XIII в. следует отнести фрагменты из Хара-Хото ("города тангутов"), написанные на сирийском языке, и редчайший сиро-тюркский фрагмент - единственный рукописный памятник этой своеобразной письменности, представленной исключительно эпиграфическими памятниками. Они также свидетельствуют о распространении сирийской письменности и культуры.

Влияние традиций сирийского высшего образования на южные регионы России, начиная с округ Кавказа и Каспия, безусловно, надо тщательнее изучать. Ведь это влияние по античным путям скифо-шумерских связей.
И в этом свете ярче вспыхивает судьба Иоанна Дамаскина с его "апологетикой скифства"
http://www.proza.ru/2009/05/28/262