О Штирнере

Макс Штирнер – Единственный и неповторимый

Это вообще черт знает что! Не человек, а шампанское. То и дело из него брызжет и пузырится всякий несусветный вздор. То он государство ругает, то религию, то брак, то скажет, что все сплошь и рядом эгоисты и он самый первый среди них.
Самый настоящий панк и анархист! Не такой анархист как Бакунин с Кропоткиным. Нет. Эти двое хотели всемирного счастья, они все кумекали про себя, как бы землю по разумнее устроить, а Макс возьми да и скажи: «Ну его в жопу это человечество! Плевать я на него хотел!», тут-то все рты и пораскрывали: «Как так! Человечество в жопу?! Ах ты сволочь!» – говорят ему и уже с кулаками на него. А он говорит, ухмыляясь: «Сволочь понятие относительное, все мы в той или иной мере сволочи». Тут все еще больше охуели и шепоток уже пошел по толпе: «Валить отсюда надо. С этим парнем шутки плохи» – и начали потихоньку расходиться.  А Макс им в спину кричит: «Революция ваша тоже говно! И вообще нет на свете ничего абсолютного и толкового, все на свете говно! Из говна вышло и в говно уйдет, помяните мое слово!» – ну, тут уж все переполошились и поразбежались кто куда, заперлись в своих бюргерских квартирках и только в тоненькую щель между ставнями иногда поглядывали: не идет ли мимо Штирнер. А Энгельс от потрясения так вообще свалился в обморок и неделю бредил в постели. Маркс ему ставил компрессы и говорил: «Ну, тихо, тихо. Успокойся, ушел, ушел Штирнер». А Энгельс: «Нет, нет, Фейербах, твоя философско-антропологическая система не верна. Штирнер, Штирнер – ты мой кумир» Когда Энгельс выздоровел, то так полюбил Штирнера, что даже нарисовал от руки его портрет и вечерами, в минуты отдыха, он опирался локтем на стол, ладонью подпирал щеку и любовался, и любовался! И слезинка текла из глаза прямо в бороду…
Данила Михалыч 15. 06. 2006.