Хаусхофер. Мужчины. Рассказ

Рассказ из сборника "Женщина с причудливыми снами" австрийской писательницы
МАРЛЕН ХАУСХОФЕР(1920-1970)

***

Поскольку в городе разразилась корь, Бурши отправили в деревню к бубушке с дедушкой. Сразу же по прибытии он заявил бабушке, что должен смастерить рождественские ясли. Дедушка, который только что сладко растянулся на кровати в послеобеденном сне, был тут же разбужен и отправлен к лавочнику, чтобы купить разноцветную бумагу и альбом для рисования; бабушка считала, что духовные устремления ребенка необходимо поддерживать.
Когда же в ближайшие полчаса, весь обливаясь потом, старик вернулся, внук одобрительно похлопал его по колену и тут же приступил к работе.
- Погляди-ка, отец, - растроганно прошептала бабушка, - что за чудесный ребенок.
И действительно, в Бурши было что-то ангельское, когда он кротко сидел за своим альбомом и старательно приклеивал к тощим фигуркам трех волхвов, огромные ярко-синие головы. Время от времени он замечтавшись проталкивал между белых зубов сладкие изюмины, его отливающие бронзой шелковистые волосы поблёскивали в свете лампы, и мирное рождественское настроение постепенно заполняло всю комнату.
Дедушка сложил руки на животе и начал нежно и осторожно похрапывать.
Щеки Бурши раскраснелись, он провел языком по оборотной стороне серебряного ослика и c довольным видом приклеил его рядом со святым Иосифом.
- У акулы - зубы-клинья, Все торчат, как напоказ,- начал он припевать, слегка забывшись.
«Какие странные песни разучивают нынче дети в детском саду», - подумала бабушка.
- А у Мэкки - нож, и только,- продолжал Бурши и смачно плюнул на лист бумаги, - Да и тот укрыт от глаз.
Бабушка удивленно подняла брови: - Буршик, от кого ты услышал эту песню?
- От дяди Отто,- последовал незамедлительный ответ, - он сказал, что акулы самые опасные рыбы, они жрут человечину и сосут свежую кровь.
-Тьфу ты, чёрт, - негодующе вскликнула бабушка, - они пьют кровь, но очень редко, только если их сильно разозлят…
Но Бурши больше ничего не слышал, как наэлектризованный он устремился к дедушке.
- Деда! - истошно закричал он, - Дядя Отто говорит, что ты старый охотник на акул, это правда?
- Нет! - старик даже подскочил от испуга. - То есть раньше, конечно, когда я был еще молодым…
Бабушка бросила на него укоризненный взгляд, но он не мог этого видеть, потому что внук уже расстегивал его жилетку и рубаху, разыскивая на поседевшей волосатой груди следы акульих зубов.
Бабушка глубоко вздохнула. Ох уж, эти мужчины! С горечью подумала она, ничего удивительного. Будучи сестрой трёх братьев, тещей четырёх затей, тётей восьми племянников, матерью трёх сыновей и бабушкой пяти внуков, она несомненно имела право так думать.
Бурши был самым младшим в этой слишком мужской семье, и ей было очень досадно видеть его по-девичьи нежное лицо в таком грубом окружении. Она поднялась и направилась в кухню.
На протяжении шестидесяти лет она не слышала ничего иного, кроме как выдуманные мужские истории о войне, охоте и прочем; она ненавидела запах табака, алкоголь и карты как своих личных врагов и была убеждена до глубины души, что мужчины, в общем и целом, остались стоять на низшей ступени человеческого развития. На них нужно иметь бесконечное терпение.
Наливая в кофейник дымящийся кофе, она твердо решила вырвать этого невинного ребенка, крещенного именем Иоанн, из кровожадных чёртовых лап. При этой мысли её доброе лицо разгладилось, и она неожиданно помолодела.
Когда бабушка вошла в комнату, Бурши с огненно-красными ушами и открытым ртом восседал на груди своего предка, уставившись на его бородатое лицо.
- Бегемот, - объяснял старик, - ударил своим густым хвостом четырёх негров, а шесть оставшихся, сожрал на полдник…
- Взаправду?- Бурши увлечённо затаил дыхание.
- Пойдём, детка, - сказала бабушка, - у бегемота нет хвоста, и он абсолютно безобиден. Твой дедушка просто пошутил. Кроме того, надо говорить «правда», а не «взаправду».
Бурши посмотрел на неё просветленным взглядом, обнял руками за шею, и прижался своей горящей щекой к ее лицу. Шесть негров на полдник, бабуля! - прошептал он.
- Этого ребенка, - заявила она позже в постели, - я не позволю портить твоими больными фантазиями, мой дорогой. Я буду его воспитывать. Утром я напишу Отто и запрещу ему обучать моего внука этим ужасным скандальным песням.
Дедушка принял бабушкины намерения к сведению. С дрожью в голосе он попытался изобразить возмущение и спросил:  „Мать, что это была за ужасная песня?“
Но старая женщина видела своего мужа насквозь. Постыдись, - сказала она, - в твоем-то возрасте!
Дедушка тут же смущенно натянул одеяло на плечи и стал размышлять, как бы так незаметно спросить своего внука насчет этой ужасной песни. Погруженный в эти приятные раздумья, он мгновенно уснул. Бабушка же, напротив, еще долго не могла сомкнуть глаз. Она должна была помолиться короткой молитвой за всех мужчин ее семьи, а потом еще длинной молитвой за весь этот злосчастный и отсталый мужской род.
На следующий день ничего особенного не произошло, не считая того, что ангелочек Бурши, побил деревенского мальчишку, после того как тот, пользуясь удобным моментом, подставил ему подножку. Призванный к ответу Бурши, удивлено объяснил, что отец каждый вечер учит его драться и что более рослых парней можно свалить только подножкой.
- А что говорит мама? - слабо поинтересовалась бабушка.
- О, она только рада, что мы не деремся с ней, - восторженно выпалил Бурши.
- Бедный ребенок, - простонала старая женщина и погладила поблескивающую детскую головку, - бедный, невинный ребенок!
После ужина дедушке было запрещено разговаривать, и он обиженно уединился в своем кресле, бабушка же вытащила из ящика миссионерский календарь, усадила Бурши к себе на колени и объявила, что сейчас она расскажет ему о настоящем герое, который пожертвовал своей жизнью и был съеден язычниками.
После такого вступления Бурши прислонился щекой к бабушкиной груди, сцепил пальцы и приготовился внимательно слушать. Бабушка читала около пяти минут, Бурши неподвижно смотрел ей в рот; дедушка прекратил дуть губы и с интересом слушал, как благодаря добру, любви к ближнему и веселому нраву миссионер привел к покаянию толпу язычников, размахивавших булавами. Следующие пять минут бабушка подробно рассказывала о том, как покаявшиеся язычники удивительным образом переменились и достигли высот добродетели. Её голос звучал торжествующе, дедушка уже начал смущенно скучать, как вдруг Бурши поднял свои длинные ресницы и нежным голосочком произнес: «Да не мучайся так, бабуля, прочитай лучше про то, как миссионера сожрали!»