Расписание Небытия. Хомо Дебитор

ХОМО ДЕБИТОР

Расписание Небытия


От автора.

      В конце апреля  2009-го года я, вспоминая нашего погибшего именно в эти дни, восемь лет назад друга, попробовала написать о нем рассказ, который получил неожиданное продолжение. Ожидаемый рассказ с названием «Кирилл» превратился в книгу «Расписание Небытия». Самое странное для меня было то, что когда я села писать, текст сам создавался в моей голове. Я писала, не задумываясь, с максимальной скоростью, которую могла себе позволить, тыкая двумя пальцами в клавиатуру ноутбука, практически не отрываясь и не корректируя, по три часа, каждое утро. Затем, чувствовала, что мой мозг  выжат, и я не могу написать больше ни строчки. Но на следующее утро всё повторялось. Эта книга написана за четыре недели со дня странной смерти Кирилла, спустя восемь лет.
      Мой муж, который сначала снисходительно наблюдал за моими потугами, попросил прочитать ее нашего соседа-журналиста, чтобы понять, что я пишу. Сосед книгу одобрил, но не поверил,  что я не писала раньше и что она написана всего за четыре недели. Удивительно, но концепция загробного мира, которая изложена в этой книге, полностью устроила нашего соседа, убежденного материалиста.
       Он решил, что «найдено третье доказательство существования бога». В итоге, у меня сложилось впечатление, что книгу эту написала не я, так как просто не могла всего этого придумать. Это название, вообще непонятно откуда появилось. Думаю, этот текст мне давал наш погибший друг, правда, не знаю, с какой целью. Я пугалась ее писать, тема настолько необычна, что мне, человеку верующему, стало не по себе, когда я поняла, что пишу. Но цепь случайностей и совпадений, приведших к созданию этой книги, заставляет думать, что в этом есть промысел, а в том, что я записала, есть смысл.


Глава 1. Когда покров земного чувства снят.

                Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ.
                Какие сны в том смертном сне приснятся,
                Когда покров земного чувства снят?
                «Гамлет», Шекспир, Пастернак


       Кир проснулся в комнате брата, в трехкомнатной квартире родителей, в которой давно уже не было его собственного места. Странно, но он не чувствовал обычных утренних проблем - сухости во рту и тупой головной боли. Изменились ощущения - их просто не было. Пространственное понимание рук и ног было. А соприкосновения с предметами – кроватью, одеждой, в которой он заснул, не было. Штаны-то он снял, а свитер уже не смог. Даже воздуха не чувствовалось, а он должен был быть неприятным и душным, так как Кир не открыл окно, перед тем как упасть в кровать.
       «Сплю»,- решил он. Первый раз его сон был таким конкретным, четким и предметным. Вначале, он не мог даже повернуться, изменить позу.  Прошло некоторое время, пока удалось двинуть головой. Вернее перевести взгляд, так как тело явно не слушалось. Но после этого первого движения сразу стало легче, тело стало вновь послушным и двигалось удивительно легко. Кир не встал, а всплыл над кроватью брата на которой лежал.
        «Круто»,- это была его вторая отчетливая мысль. Чувств не было, всё было действительно похоже на сон, как обычно и бывает во сне только предметнее. Потолок, стена с плакатами брата, на них тетки, Шварцнегер. Следующий взгляд на кровать, с которой так легко поднялся. Увиденное его не порадовало. На кровати лежал он сам.
       «Точно сплю», - на себя было смотреть неприятно, первый раз видел себя не в зеркале или на фотографии, а во сне. Московские продукты, пиво, сделали свое дело. Животик-то был, оказывается, уже животом, и лицо опухло.
       «Бегать буду, вернусь в Москву, каждое утро перед работой в парк, нормально всё будет. Буду как в армии. А то смотреть противно. Может и Татьяна поэтому…», - воспоминание должно было дернуть, как током, но прошло незаметно, - а может я умер»?
        Эта мысль вначале позабавила, он запомнил ее для того, чтобы описать потом приятелям. Но, постепенно она перестала казаться ему смешной. Во-первых, он никогда не видел себя во сне, во-вторых, настораживала поза. Кир приблизился  к телу вплотную, открытые глаза, неподвижность – это пугало.
        «Помогите, ему плохо», - попытался позвать на помощь. Только тут обратил внимание, что звуков не было, он слышал только себя, да то не так как обычно. Кир бросился из комнаты, движения его были легкими, но как будто ватными. Дверь открыть не получилось. Рука ее не почувствовала, прошла насквозь. Он тупо постоял перед дверью, и, уже понимая, что мир изменился, сделал движение вслед за рукой. Без какого-либо сопротивления он оказался в гостиной и увидел там мать, отца, брата, девушку брата у которой тот, может быть ночевал, так как его кровать была занята.
     «Симпатичная», подумал Кир. Вчера, во время встречи, он ее не видел. Возможно, брат  не захотел, что бы она была, или она сама настолько умна, что не пришла. Он еще надеялся, что к нему сейчас повернутся, увидят его, начнут бурно разговаривать с ним и это наваждение рассеется. Даже начал улыбаться и что-то попытался сказать. Сидящие за столом родные никак не отреагировали на его появление. Кир обошел их, стараясь не задевать. Его тело, которое он по-прежнему ощущал весьма условно, имитировало движения. Голова, руки, ноги. Он-то себя видел. Убедившись, что его никто не воспринимает, попробовал поочередно ущипнуть себя за разные части тела и, ничего не почувствовав, сказал себе:
      «Спокойно, может быть, я все-таки сплю, просто очень правдоподобный сон». Осознавать себя мертвым ему никак не хотелось.
      «Не может быть, я был так счастлив вчера. Я так молод, такие молодые не умирают, это сон. Точно сон». Эти мысли крутились у него в голове пока он стоял и смотрел, как отец что-то оживленно объясняет девушке брата, а та делает вид, что ей это интересно. Постояв немного, он прошел на кухню. Собственно говоря, что произошло? Он вспомнил, как какой-то древний сказал  фразу вроде: « Я мыслю, значит, я существую».
     «Точно. Я же мыслю, значит, существую, спокойно, все нормально». На кухне было уже чисто, следов вчерашней гулянки не было, мать, конечно же, уже все убрала.
     «Я или умер или во сне, в любом случае я чувствую себя неплохо и это уже хорошо. А может, какой-нибудь хренью накачали вчера корефаны и это меня так глючит?» - Эта мысль многое объясняла, и Кир начал ее переваривать.
     По-прежнему вокруг стояло полное безмолвие. Он посмотрел в окно. Было пасмурно - обычная питерская погода. Посмотрел на часы  - 10.35.
     «Мог бы еще поспать, вчера поздно закончили», - автоматически подумал он и  ухмыльнулся своей мысли. 
     - Доброе утро, – услышал Кир голос за спиной. Голос прозвучал в полнейшей тишине и был как луч, нет, как прожектор надежды.
     «Наконец-то». Кир резко повернулся. В дверном проеме стоял мужчина, которого он точно никогда не видел. Он был в военной полевой форме рядового, но по возрасту никак ей не соответствовал. Худое, небритое лицо пожилого человека, темные, с сединой волосы. На ногах кирзовые сапоги, форма была какая-то странная. Кир в этом разбирался, все-таки он вырос в военном городке, в военной семье. Стоял он ровно, как будто в позе смирно, но не напрягаясь.
      «К отцу наверно», подумал Кир и ответил:
      - Здравствуйте, вы к папе?
       Военный немного замялся:
       - Да нет, мил человек, к тебе. Извини, запоздал немного.
       Это была первая фраза, которую он произнес, когда Кир на него смотрел. Губы его не двигались. Голос звучал приятным баритоном и не соответствовал виду произносившего. Говорил этот странный рядовой, сомнений не было, звуки шли от него. Вспыхнувшая было надежда, что это недоразумение должно закончиться, начала гаснуть. Так как Кир молчал, рядовой продолжил:
       - Кирилл, поздравляю тебя. Твой путь в материальном мире завершен, ты выдержал испытание и будешь достойно вознагражден. Успокойся, привыкни к своему новому положению. Я, твой помощник в нашем мире. Меня зовут Николай. Ты находишься в полной безопасности и под нашим контролем. Сейчас ты должен научиться, правильно использовать свои собственные возможности, - Николай произносил эти фразы медленно и, закончив, сделал паузу.
       Его лицо оживилось и излучало дружелюбие, появилась мимика, губы уже двигались, и все эти фразы действовали успокаивающе, проходило чувство одиночества и катастрофы. Но ответить ему было нечего. Что можно сказать человеку, с радостным выражением лица, объявляющему тебе о твоей смерти? Да и человеку ли? Когда он произносил свою речь, за его спиной прошел в туалет отец, не обратив на рядового никакого внимания. Кир видел, что силуэт отца просматривался через фигуру солдата.
       Назвавший себя Николаем сделал паузу, но так как Кир молчал, заговорил снова:
       - Находясь в материальном мире, ты многое забыл, но я помогу тебе кое-что вспомнить. Для начала ты должен научиться, не обращать внимания на материю, она для тебя пустая. Если ты сам не материален она для тебя не преграда, а силы, действующие на материю, не действуют на тебя.
        Он не ждал какой-то реакции от Кира, а продолжал беседовать с ним, как будто общался с ребенком. Оставалось слушать его, как слушают диктора по телевизору, рассказывающего новости. Разница была только в том, что рассказывали новости о тебе и для тебя. Вот Кир и слушал, тем более, что  воспринималось всё удивительно четко. Не было отвлекающего фона, вызываемого обычно ощущениями тела. Тело как будто было, но никаких привычных сигналов от него не поступало.   
       - Пожалуйста, помни, любое столкновение с материей для тебя безопасно. Когда-то ты все это знал, но на время нахождения в теле человека, эти знания были тебе не нужны. Попробуй, вступи в холодильник. Смелее, смелее, двигайся, - слова рядового сопровождались  жестами.
        Кир послушно зашел в холодильник по грудь и при этом ничего не почувствовал. Он понимал, что возражать смысла нет, тем более, что к этому располагал и тон ведущего, и доверительное обращение на ты. Если бы этот тип командовал, Кир ни за что никуда не полез бы.   
        - Отлично, - продолжал его новый тренер, - как видишь, никаких болевых ощущений.
        - Да, - первый раз ответил Кир, - нормально, я уже пробовал, через дверь прошел.
        Ответ почему-то не совсем понравился Николаю, он буркнул:
        - Все спешат, понимаешь. – И снова, вежливо, - теперь, попробуй присесть, чтобы твоя голова находилась в холодильнике.
        Это уже напрягло. Предположим, тело не чувствует, а мозг, глаза. Каково будет им? Но Кир начал медленно приседать – шея, подбородок. Постоял и как в воду, вниз. Сел. Постепенно, он начал видеть. Левую половину его головы занимал недоеденный салат «столичный», полка холодильника проходила через нижнюю челюсть, правый глаз смотрел на какую-то консервную банку. При этом он видел и содержимое холодильника, и то, что происходило за его пределами, слегка расплывчато и как через дымчатые очки.
       Ему показалось, при взгляде на Николая, что его  доброжелательная улыбка превращается в издевательскую ухмылку. Кир осознал, как нелепо выглядит его зад в трусах, торчащий из холодильника. Он резко выпрямился и выскочил оттуда. При этом его голова его попала в полку, соприкосновения с ней он не почувствовал, но по привычке шарахнулся и бросил резкий взгляд на Николая, проверяя, есть ли та ухмылка. Похоже, была. Но сейчас, его лицо снова было доброе и сочувствующее. 
       - Очень хорошо, - продолжил, как ни в чем не бывало, - итак, ты понял, материя не способна причинить тебе вред. Ты можешь ходить в любом направлении во все стороны, а так же двигаться вверх и вниз.
       - Летать что ли? – настороженно спросил Кир, ожидая от доброго тренера еще какого-нибудь подвоха.
       - Да, конечно, вверх и вниз - Николай эффектно указал руками направления. - Ты привык передвигаться по плоскостям в материальном мире, но законы гравитации действуют только там. Здесь, ты можешь передвигаться в любом направлении. Попробуй. Все что тебе надо, это сказать себе «вверх». Попробуй, - повторил он.
      - А может, ты первый? – снахальничал осмелевший Кир.
      - Пожалуйста,- и Николай начал медленно отрываться от пола.
      Кир заворожено смотрел, как тот поднимался, проходил через дверной косяк, вот часть его лица поползла вверх по стене, ушла в потолок. Когда под дверным косяком остались висеть только кирзовые сапоги, он вдруг ощутил, что остается совсем один. Он инстинктивно шагнул вперед и попытался схватить Николая за сапог и руки ощутили какое-то сопротивление.
      - Скажи вверх, не хватай, - услышал он голос Николая.
      - Вверх, - не сказал, а крикнул Кир.
      И, мгновенно взлетел. Промчавшись с ужасающей, как ему показалось, скоростью через оставшиеся три этажа и крышу, он не остановился, а продолжил подниматься вертикально вверх. Внизу всё стремительно уменьшалось. Паника захлестнула его. Прошло не более минуты, а он уже видел Сертолово, как из иллюминатора самолета и все продолжал подниматься.
     Уже близко облака, вдали уже виден залив.
     - Стоп, - услышал он крик снизу, - стоп, стоп, скажи стоп.
     Внизу он увидел поднимающуюся к нему точку.
     «Это Николай, - понял Кир, - тоже мне, умник, как я остановлюсь-то». И вдруг сообразил.
      - Стоп, - и крикнув это, он остановился, совсем чуть-чуть не долетев до границы облаков.
      Николай подлетал не быстро и молча, доброжелательной улыбки на его лице уже не было.               
      - Послушай, мил человек, - это был уже не приятный баритон, а усталый и хриплый голос, - я ведь не нанимался за тобой бегать. Я же тебе говорил сказать «вверх», а не заорать как оглашенный.
      - А что ты меня в холодильник засунул? – Страх у Кира прошел. Появился легкий кураж. Он парил над землей. Боже как красиво. 
       - Работа у меня такая мил человек, что было рядом, туда и засунул. Что ты за человек? Не успел помереть, уже препираешься. Ты лучше слушай, что тебе говорят.
       На лице Николая появилась дежурная улыбка, и он снова заговорил баритоном:
        - Очень хорошо, итак, ты освоил уже две команды, вверх и стоп. Теперь запомни, сила твоего движения зависит от твоего желания его сделать. Ты меня слышишь? Повтори.
       Вопрос он задал Киру не зря. Тот вертел головой - вверх, вниз, в стороны. Вид был потрясающий, высота нисколько не пугала, он находился в трусах и свитере в километре над землей, не ощущая ничего, кроме безграничной свободы.
      - А? Что? Слышу. Зависит от моего желания,- спохватился Кир.
      - Молодец. Когда научишься управлять своими движениями, тебе не надо будет произносить слова, достаточно будет только пожелать двигаться в какую-то сторону, точно так же как ты перемещался по поверхностям в той жизни. А сейчас, ты говоришь себе спокойно – вниз. И мы спокойно, понимаешь, спокойно опускаемся. Если твое движение покажется тебе слишком быстрым, скажи себе – медленнее, или – быстрее, если захочешь быстрее. Стоп, остановиться. Ты все понял? У меня нет никакого желания гоняться за тобой под землей, тем более что смотреть тебе там пока не на что. – рядовой Николай произносил этот монолог выразительно и серьезно. Ему действительно совсем не хотелось гоняться за ним по подземельям.
      - Понятно, - сказал Кир и улыбнулся в ответ на его дежурную улыбку в первый раз после своей смерти, не зная, правда, что из этого получилось.
      - Вниз, - почти прошептал он и начал медленно двигаться вниз, как на стареньком лифте только плавно.
      Они как бы прогуливались в этом медленном спуске, причем Николай продолжал свои наставления, периодически сбиваясь с официального дружеского баритона на усталый и хриплый.
       - Хорошо, правильно Кирилл, можно чуть быстрее, а то мы ковылять так будем до обеда. Вот так, нормально. Пока мы спускаемся, я тебе расскажу, что ты должен делать. Сейчас ты вернешься домой. Ты умер и на земле должен пройти полностью весь путь, это было твое тело и тебе положено с ним проститься. Так же, ты простишься с теми, кто окружал тебя в материи. Если будут вопросы, просто скажи «Николай» и я приду. Я и так уже с тобой немного задержался, мил человек, у нас обычно на первый контакт больше двадцати минут не отводится. Что бы у тебя не возникло ненароком желания куда-то улететь, я ограничил твои перемещения кругом в три километра. До кладбища хватит, а больше пока и не надо. Под землю тоже не лазь, нельзя. На все прощания тебе отводится девять дней. После поминок покинешь их, дальше будет все хорошо. Все понял?
      Кир был сосредоточен на спуске, приближалась крыша дома.
      - Понятно, что ж не понять.
      - Вот и ладненько, мил человек. Помни, таких как мы – ты и я, нас немного, у многих людей души нет, если увидишь человека с душой, не приближайся к нему близко, неприятности могут быть для тебя. Вообще, проведи оставшееся время среди близких, ведь ты их никогда уже не увидишь. – Его голос слегка дрогнул, или Киру так показалось, а может быть, это было оттого, что они входили в крышу в это мгновение. Они спустились через кухню соседа на пятом этаже, он тоже был вчера у отца и сейчас сидел на кухне в трусах и в майке, пил пиво из пластиковой бутыли. Николай пролетел сквозь него, Кир рядом.
      «Интересно, а как внутри человека?», - подумал он мельком, слегка отстраненно. Странный это был вопрос для него, недавно покинувшего тело. За этот небольшой период времени, что они провели вместе с Николаем, он начал воспринимать людей немного по-другому. Четвертый, третий этаж. Вот и их кухня.
        - Стоп, - скомандовал нерядовой рядовой.
        - Стоп, - повторил Кир. Сделал он это немного резко и до пола его ноги немного не доставали.
        - Немного недолет, ну ничё, подправишь, я полетел, позовешь, если нужен буду, - заторопился Николай. 
        - Погоди, у меня еще вопрос, я не слышу ничего, можно сделать так, чтоб слышать?
        - Ффу, да можно, конечно. – сказал, уже под потолком рядовой. Если захочешь, скажешь просто – слышать. Громче или тише – отрегулируешь.
        И исчез.

Глава 2. В материи

                Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
                Достойно ль
                Смиряться под ударами судьбы,
                Иль надо оказать сопротивленье
                И в смертной схватке с целым морем бед
                Покончить с ними? Умереть. Забыться
                «Гамлет», Шекспир, Пастернак

      Россия, 2001 год, весна. Только что прошли выборы Путина, идет время новых смутных надежд и разочарований.
     Кирилл - небольшого роста, плотного телосложения, рыжий, 27 лет. Собственно рыжим он не был, но некоторый золотистый оттенок его коротких светлых волос дал ему это имя. Еще -  Кир, Рыжий, Кирюша. Родился в семье военного,  отец – майор, мать – бухгалтер, он и младший брат жили в военном городке Сертолово под С.-Петербургом.
      С детства Кирилл  отличался непоседливым характером, но был везучим и умудрялся спокойно выходить из ситуаций, в которых у других возникали  проблемы. После армии в непростые девяностые, его колбасило как и всю страну. Попытался покрутиться среди знакомых «пацанов» - рэкетиров, но интереса их жизнь у него не вызвала, тем более, что  к тому времени они куда-то начали пропадать – или уходили в законный бизнес, или в тюрьму или в могилу. Те кто оставались не вызывали уважения, тем более Кирилл был уверен, что он в этом мире заслуживает лучшего. Любил хорошую музыку – рок, панк, классику, кантри и, вместе с другом – сослуживцем-земляком Аликом презирал отстойный мир. Презирал мир больше Алик, так как читал много книг, умно говорил, был сыном телережиссера, жил в старом доме на Петроградке и был любимцем девушек с творческими наклонностями, которых он грузил своими слегка мистическими переживаниями.   
    - Почему они все время врут? – эта фраза относилась к остальному миру и сразу ставила Алика с другой его стороны, в которой были он, Рыжий и, несомненно, та девушка, к которой он обращался с этим вопросом. Действовало безотказно. 
     Многочисленные приключения друзей тема другого описания. Какая-то непонятная сила постоянно кидала Кирилла из одной крайности в другую: от секты сатанистов,  из которой бежал, увидев как-то похожего на ЕГО, до монастыря, откуда он в силу своей неуемности и легкой склонности к гедонизму, был по-хорошему выдворен обратно в мир. Девушки и женщины относились к Кириллу хорошо, но не больше. То ли из-за его небольшого роста, то ли из-за того, что он никак не соответствовал их представлениям о семье, ему никак не удавалось вызвать у них ответного чувства. Это огорчало Кирилла, и один раз, когда лучший друг Алик спокойно добился мимолетной взаимности от его очередной надежды, он его даже ударил. Что, впрочем, закончилось их примирением буквально через час, доброта и неспособность долго злиться, были одной из главных черт и Кирилла и Алика.   
     Повсеместное увлечение наркотиками не обошло и его. Дальше марихуаны он никогда не заходил, но, бывало, перепродавал даже с прибылью, опять-таки не находя в этом абсолютно ничего предосудительного и очень бы удивился, если бы его вдруг за это арестовали. Ему, парню из пригорода, из небогатой военной семьи, хотелось быть крутым боссом и воротилой, хотя  это было практически невозможно при его характере, неспособном делать подлости. За возможность потусить с друзьями, он был готов отдать любые карьерные шансы.
      Работая менеджером небольшой рекламной компании, он часто негодовал на своих работодателей - наполовину бандитов, наполовину коммерсантов, которые часто зажимали его выстраданные проценты, обвиняя его в том, в чем виноват он не был, не хвалили его за удачи, позволявшие им обогащаться за его счет. Такова жизнь, одни подчиняют, другие подчиняются, а третьи просто живут, не напрягаясь, делая вид, что напрягаются, чтобы от них отстали. Кирилл принадлежал к этому третьему, вольному и независимому племени менеджеров, живущих по известному принципу: «Они делают вид, что платят нам деньги, а мы делаем вид, что мы работаем».
      А делать вид он умел, и когда говорил басисто по телефону, клиенты на другом конце провода были уверены, что за их деньги им будет сделано все как надо и даже лучше. Ну а там уж, как получалось…
     Тем не менее, его респектабельность и общительность сразу оценил поработавший  с ним Самуэль или Сэм, или Семен, как он иногда себя называл в шутку, пожилой  английский еврей из Лондона, не нашедший себе места на туманном Альбионе и, приехавший половить рыбку в мутной российской воде девяностых годов. Был он наркоман, хотя ему было уже далеко за пятьдесят, любил покурить травку и многие об этом знали. В те годы, в кругу иностранцев в России это не возбранялось, они сполна отрывались здесь, далеко от своей родины. Крупные и мелкие менеджеры межнациональных брендов, аферисты и неудачники всех мастей общались на своих закрытых для русских party почти на равных. Главное было, это их принадлежность к Западу. Русских они презирали и боялись, но возможность хорошо заработать держала их здесь крепко.
     Сэм, пожалуй, превзошел их всех. Привел его в Россию гениальный план, который, как он думал, наверняка гарантирует ему спокойную старость на испанском побережье. Он, договорился с одной известной парфюмерной компанией в Англии  утилизировать несколько контейнеров с их продукцией, имеющей  просроченный срок годности, получил от них за это сумму, которой хватило, чтобы привезти и растаможить этот груз в неискушенной, тогда еще, питерской таможне. Здесь он пихнул этот негодный товар  каким-то оптовикам, получил очень неплохие для себя деньги и, надо было бы ему на этом успокоиться.
    Но, тут британского Остапа понесло. Он снял самые дорогие апартаменты в гостинице «Европейской» на Невском проспекте, перезнакомился с «новыми русскими», представляясь им успешным деловым бизнесменом и обещая участие в грандиозных финансовых проектах, сулящих сумасшедшие деньги. На что он надеялся, занимая у них деньги под двадцать процентов в месяц, не понятно, то ли на свою еврейскую мудрость или на английскую неприкосновенность. А может быть, он просто пытался сделать здесь первую финансовую пирамиду, но не получилось, не на тех напал, в отличие от Мавроди. Те, на кого напал он, оказались воровскими авторитетами. К его глубокому возмущению, они не хотели ждать сверхдоходов от его гениальных планов и требовали свои деньги здесь и сейчас.
     А отдавать было нечего,  деньги были потрачены и лишь небольшую их часть он прихватил с собой, пытаясь отсидеться на квартире у мамы в пригороде Лондона. Когда на пороге нарисовались два крепких брюнета из России, Grisha & Misha, и начали макать ее сына головой в унитаз, маму это очень расстроило. А непутевого сына, не найдя у него денег, Гриша и  Миша увезли обратно в Россию, чтобы тот отрабатывал должок. Надо сказать, что знакомство с Гришей и Мишей подействовало на Самуэля очень сильно. Он навсегда отказался от попыток вести себя неправильно в России, и использовал все свои способности для служения новым хозяевам, которые справедливо относились к нему как к курице несущей золотые яйца. В конце концов, в результате каких-то разборок, он оказался «коммерсантом» братвы из рекламного агентства, в котором работал и Кирилл.
     Дядюшка Сэм убедил его хозяев, что ему надо ехать в столицу, так как в Москве крутятся большие деньги межнациональных корпораций и там он непременно добьется для них крупных заказов. Попросил дать ему в помощники Кирилла, так как тот, кроме того что был обаятелен, мог подгонять отличную траву. А для нашего героя это казалось «офигенной» удачей, первым шагом к шикарной жизни. Самуэль, оказавшись в Москве, ввел Кирюшу в мир западных тусовок, в котором тот отлично прижился, отчасти благодаря природному обаянию, а отчасти как безопасный канал марихуаны. Но денег от английского дядюшки Кирилл тоже не получал, тот иногда давал ему на жизнь, но все записывал в долг и шикарной жизнью с ним и не пахло.
     Поэтому, когда ему подвернулся удобный случай уйти в другую рекламную контору, он ушел и даже  перетащил из Питера друга Алика, выдав его за профессионального дизайнера. Новый шеф был бестолков в рекламе, Кирилл умудрился даже снять неплохие дивиденды с нескольких заказов. Он приоделся, снял квартиру, бросил курить траву, хотя пить не переставал. Парень был крепкий и мог выпить литр водки легко и без последствий, чем и злоупотреблял иногда, но, только в компании.
     А компания была каждый день, Алик и девицы из офиса, бухгалтер Наташа и секретарша Татьяна. На невысокую, симпатичную Татьяну и запал Кирилл, увидев в ней, возможность изменить свою непутевую жизнь, от которой он, к своим двадцати семи годам уже начал уставать. Но у Татьяны был парень. Незадолго до  описываемых событий Кирилл поехал с ними  на дачу и сидел всю ночь на улице, пил и курил, стараясь не слушать, как они кувыркались.
    Переживал сильно, хотя не показывал вида, а она дергала его за нервы, как ни в чем не бывало, продолжая с ним заигрывать. Один раз Татьяна пришла к нему на квартиру. Алик редко там ночевал, он вообще предпочитал не оставлять свой генофонд где жил. Эта ночь вдохнула в Кирилла надежду, и он был счастлив, может быть впервые. Ему хотелось познакомить ее с родителями, у которых он не был два года, с тех пор как Самуэль привез его в Москву. У его отца был юбилей, и он уговаривал ее поехать с ним. Шеф ругался, надо было сдавать срочный заказ. Татьяна, под предлогом семейных проблем, в последний момент отказалась ехать, и он поехал один, написав ей записку, что он ее любит, сунув ее ей в сумку, оставленную на работе. Билетов не было, пятница, и он ехал с проводником, уверенный, что Татьяна снова вернулась к тому парню.
      Очутиться дома Кирилл был рад, все искренне любили его и были счастливы, что он вернулся, друзья детства, школьные друзья и подруги, соседи, приходили домой к его родителям увидеть его, выпить с ним. С ним пило, наверно, пол- Сертолово, он был уверен в том, что крепок и не мог отказать друзьям. Последнюю бутылку водки, в два часа ночи, они распили у ларька. После чего, пришел домой, рухнул, наполовину раздевшись, в заботливо расстеленную ему кровать брата, и, прохрапев до половины одиннадцатого утра, тяжело всхрапнул в последний раз и  умер. Не выдержало сердце. Все, пившие с ним в тот день и ночь, не со зла, но как будто вгоняли в него нож каждой рюмкой. Чисто русское убийство. 
       
Глава 3. В мире много кой – чего…

                Гораций, в мире много кой-чего,
                Что вашей философии не снилось.
                «Гамлет» У.Шекспир, Б.Пастернак

      «Нормально, - подумал Кир о духе в солдатской форме, - свалил. А мне что делать-то?»
      Посмотрел на часы – они показывали 11.03. Выходит, они кувыркались с этим странным рядовым всего полчаса? А ему показалось, что гораздо больше.
      «Спешит он, жлоб, - неприязненно подумал он о Николае, - тут человек умер, а ему некогда понимаешь». Подошел к окну. Ноги его так и не доставали до земли сантиметров пятнадцать. Кир решил не экспериментировать пока с точной установкой себя на пол. В отсутствии тренера это показалось ему достаточно рискованным. Ходи потом по голову в земле или того хуже. Тем более что этих пятнадцати сантиметров так не хватало ему при жизни.   
       В кухню вбежал брат и схватил полотенце, намочил и бросился обратно, в гостиную. Кир последовал за ним, двигаясь немного опасливо - ноги не доставали до пола, но все более уверенно. Он уже и ногами особенно не перебирал, больше для очистки совести. В гостиной всё было известно. Похоже, его смерть  обнаружили минут пятнадцать назад, в то время когда он порхал с Николаем под облаками. Девушка брата тихо сидела в углу, брат метался по квартире - то звонил по телефону, то рылся в коробках в поисках лекарств, то пытался успокоить мать. Мать…
       Она, молча сидела на кровати брата у его ног и смотрела на его тело. Губы ее что-то шептали. Иногда она переводила взгляд на отца, на брата, и что-то спрашивала. Кир не слышал никаких звуков, все было как в немом кино, но именно это и подчеркивало всю трагедию происходящего. Мать не плакала, нет. Но во всей ее позе, в руках, которые она сложила на груди, было столько боли, что Кир не выдержал, повернулся и рванул на выход из квартиры. Дверь была открыта, входил врач из воинской части, он жил в соседнем подъезде. Кир махнул через него, даже не заметив. Слетел, он уже не имитировал бег, он летел, по лестнице, через закрытую лестничную дверь, не обращая внимания, что двигался вниз, а не по горизонтальной плоскости. Просто, перемещался куда хотел. Очутившись на улице, он, уже медленно, побрёл от дома.
      «Мать… Боже, какой я идиот», -  только эти мысли и бились у него в голове. Он уходил от своего дома, как человек, совершивший невообразимо стыдный поступок. Хотя он уже понимал, что его никто не видит, он выбирал пути подальше от людей. За домами, с другой стороны от дороги, мимо того злополучного киоска в котором они купили ту самую, последнюю бутылку водки, через шоссе, в лес, в сторону Левашово. Внешние раздражители – люди, машины, немного его отвлекли. Когда он вошел в лесополосу знакомую с детства, то лег на землю, вернее, принял горизонтальное положение над ней, перевернулся на живот и долго лежал так, глядя на темно-зеленый мох, между бурыми иголками и листьями. Земля была влажной, снег сошел совсем недавно, и никакого движения насекомых на ней еще не было.
     Так и лежал он на земле, видя ее, но не соприкасаясь и не чувствуя ее. Время перестало для него существовать. Кир входил в какое-то новое для него состояние оцепенения и просветления, которого никогда до этого не испытывал при жизни. Освобождались воспоминания, которые были зарыты где-то очень глубоко в его памяти и, казалось, окончательно потеряны. 
      Детство. Оно помнилось ему весьма туманно, но сейчас перед глазами возникали очень четкие эпизоды из его жизни младенцем. Молодые, незнакомые отец и мать. Незнакомые потому что молодые и потому, что он смотрел на них в каком-то другом ракурсе, то очень далеко, снизу, то очень близко. Вот мать поднимает его и целует, вот ругает за что-то. Вот он плачет - проснулся, рядом никого нет, ему мокро и хочется есть. События проматывались в голове в строгой последовательности, какие-то сцены проскакивали быстро, а какие-то шли долго, в реальном времени. Между тем существовала и параллельная, его собственная их оценка. Он как бы раздвоился, был одновременно и тем маленьким Кирюшей, который учился ходить, говорить, радовался, плакал, играл с родителями, в игрушки и тем большим Киром, который застыл, лежа в редком весеннем хвойном лесу, недалеко от родного дома, где он умер.
       Он ощущал всё – звуки, краски, прикосновения, запахи того мира, в котором он был так иногда счастлив и… так несчастлив иногда. Просмотр увлек, но громкое покашливание извне, вспугнуло его воспоминания и вернуло к новой реальности, от которой он так хорошо укрылся в прошлом.
      - Ты, мил человек, не увлекайся особо, - метрах в двух от лежащего Кира, чуть выше земли сидел рядовой Николай, - так ты просмотришь всё быстренько, и ничего у тебя не останется.
      Кир вскочил, вернее, чуть взлетел и принял вертикальное положение.  Уже темнело. Сколько же он так пролежал?
      - Сейчас около восьми уже, - ухмыльнулся пожилой рядовой.
      - Ты что мои мысли читаешь, что ли? – возмутился Кир.
      - Так ты ж их и не скрываешь, какая разница, шевелишь ты губами или нет.
      В отличие от своего утреннего визита, Николай уже постоянно говорил своим хриплым, как у курильщика голосом, с легким оканьем, как говорят жители северо-востока России. Вернее он не говорил, губы-то его не двигались, он просто смотрел на Кира с легким прищуром, а у того уже в голове рождался этот голос.
     - Ты вологодский что ль? – вдруг неожиданно для самого себя спросил Кир.
      Он тоже решил не напрягаться с движениями губ и задал этот вопрос, глядя в упор на Николая. Тот что-то буркнул сначала, вернее, до Кира долетел какой-то непонятный фрагмент его мысли. Помолчал, потом сказал:
       - Есть немного. Чё эт-то спросил? Странный ты какой-то. Не как все. Все обычно собой занимаются, через стены ходят, летают, с вопросами пристают – что со мной, когда, куда, что будет. А ты сорвался, убежал, лежишь, эмо просматриваешь.
       - Что-что? Эмо? Что это такое?
       - Ну эмо. Эмоции вроде как. Ты когда в материи находишься, их копишь, копишь. А когда уходишь оттуда, их смотреть можешь.
       Кир решил, что это круто, можно так всю свою жизнь просмотреть. Ой-ё-ей, а там чего только не было. И что, этот хмырь, читающий мысли, тоже может смотреть его жизнь? Кир начал испытывать раздражение. Какого черта? Он отлично лежал, просматривал свою жизнь. Свою! Никого не трогал. Что он приперся, этот рядовой. Он его не звал.
     - Ну-ну, не заводись. Заглянул посмотреть , как ты тут. Что-то ты затихарился, мил человек. Не вызываешь. Обычно через каждые полчаса дергают сперва.
      - И много у тебя клиентов-то? – усмехнулся Кирилл, раздражение улетучилось, уступив место любопытству. Действительно, он как-то совершенно забыл о себе, любимом. Надо бы порасспросить Николая о своей дальнейшей судьбе, раз уж тот сам пришел. – Что ты с нами дальше-то делаешь? Я так и буду здесь бродить?
      - Эт, милай, не я решаю. Эт там решают, выше. Я тока смотрю, чтобы ты особенно не переживал здесь и чтоб эмо своё не расходовал понапрасну и не портил. А клиентов-то хватает, - и замолчал, похоже, не желая особенно, распространятся на эту тему.
       Уже сильно стемнело. Но свет от ближайшего фонаря пробивал сквозь деревья и фары проезжающих машин тоже давали свет. Фигура Николая вообще казалась уже еле видной, а может быть, он прекратил напрягаться, напоминая сейчас голографическое изображение, которое Самуэль привез как-то из Англии и бегал по всей Москве, показывал. Сфотографированный на нем объемный голографический кот так же пропадал и появлялся в зависимости от попадающего на него света.
      - Никола-ай.
      Откуда-то вдалеке раздался голос, женский. Будто распахнулось окно, и жена позвала домой засидевшегося с приятелями мужа. Голос раздавался издалека, но, так как вокруг была полнейшая тишина, он был слышен достаточно хорошо. Николай исчез буквально на две-три секунды, потом появился снова.
       - Ладно, полетел я, - засуетился он.
       - Жена что ль?
       У рядового что-то булькнуло внутри, как смешок прорвался.
        - Не, клиент, как ты говоришь. Уже пять дней здесь, вопросами замучила.
        - Ты вернешься? Ты не договорил, что может быть-то?
        - Ну, если позовешь только. Завтра Катька будет. Ты штаны-то себе придумай, а то она ж женского пола особа вроде как.
        И исчез. И вдруг снова появился, совсем уже еле видимый.
        - Ты того, коли будешь еще эмо просматривать, так ты помедленней крути, смакуй. Не мельтеши. Потом жалеть будешь, – и, выдав этот непонятный совет, опять растворился. 
        Кир немного еще посидел, - «Какой сон испортил, душара». – Он начал вспоминать, что он видел, до того как Николай бесцеремонно влез в его воспоминания или эмо, как тот их назвал, но странно, вспомнить именно их он уже не мог. Чувствовал он себя на удивление бодрым, спокойным. Немного поразмышлял на тему эмо, пытаясь понять фразы этого странного вологодского солдата. «Похоже этот мужик давно здесь. Может даже с войны сидит. Клиентов обслуживает. Интересно, про кого это он говорил, что они там решают? Ангелы какие-нибудь, а может сам….»
        Кир в бога верил, в церковь ходил, за три месяца, проведенных в монастыре выучил все молитвы и Слово божье, вроде как претензий к нему не должно быть никаких. Только вот те тусовки с сатанистами. Он вздрогнул. К этим воспоминаниям не хотелось бы возвращаться. Здесь у него могут быть серьезные проблемы из-за этого. Может молитвы почитать? Но что-то ему подсказывало, что уже не поможет. Надо бы еще попробовать покрутить солдата. Или не трогать его уже сегодня? Может завтра та Катька, о которой он говорил, будет откровеннее. Кстати, что он там говорил про штаны?   
       Выглядел он также как и Кирилл, что остался в кровати брата. Серый свитер, трусы, в носках. Дискомфорта от этого никакого не было - ни температуры, ни движения воздуха не ощущалось. Но предстать перед «Они» без штанов тоже не правильно будет, наверное. Кир любил, выезжая на встречу, выглядеть «cool», как говорила Сьюзен. «Придумай себе штаны?».  Как это интересно он их придумает? Достал уже солдат своими загадками.
       Так, рассуждая сам с собой, он брёл потихоньку по шоссе в сторону Питера. Возвращаться к родительскому дому совсем не хотелось. Не хотелось видеть горе матери, родных. Он вернется, попозже, когда там все немного успокоятся. Да и самому в себе хорошо бы разобраться. Итак, штаны. Что, собственно, он должен представить? Магазин одежды? Бутик какой-нибудь? Он попытался представить себе, как подходит к полке с джинсами, вытаскивает пару своего размера и одевает её. Бред какой-то. Кир шел прямо по середине дороги, уже не боясь автомобилей. Некоторые даже въезжали в него, но он не обращал на них внимания, будучи всецело поглощен открывающимися перед ним перспективами.
      «Придумай, говорит. Это что, так можно любую вещь представить, и она твоя будет? Что-то здесь не так». Он остановился и представил, как будто надевает джинсы на себя, то есть изобразил весь процесс, даже застегнул ширинку, но ничего из этого не получилось.
      «Если бы кто-нибудь увидел бы со стороны – дурдом гарантирован»
      К этому времени он уже спустился под гору, и делал свои движения, стоя на хорошо освещенном перекрестке, напротив поста ГАИ, у поворота на Юкки.          
      «Похоже, не получается приодеться. Надо звать Николая. Я ж тоже клиент, пусть обслуживает».
      - Николай! – Заорал он, помня, как кричала солдата та тетка. – Николай!
      Прошло не более секунды, и рядом раздался голос Николая.   
      - Чё орешь-то так, здесь я. – Он появился рядом почти мгновенно, но Кир смотрел в его сторону и видел, что тот именно подлетел, а не появился из воздуха. Был он, по-прежнему небрежно полупрозрачен.
      - Чё хотел-то?
      - Извини. Я не понял, что значит придумай себе штаны. Думал, думал, кучу их придумал, а как видишь, штанов-то на мне нет. – Кир старался быть вежливым на такое очевидное хамство.
      - Так, милай, ты что ж думал, здесь магазин, что ли. Придумать тебе можно только то, что уже носил, когда в материи был.
      - Аааа, так что ж ты сразу не сказал-то? А я тут как педик какой-то, перед этими ментами задом верчу. 
      - Так я и сказал, придумай. Мало ли что ты носил, я ж не знаю. Что бы я, по-твоему, ходил бы в этой гимнастерке? Не довелось ничего лучше поносить, вот и парюсь. Я бы, конечно, фраером оделся бы. – В голосе прозвучала легкое сожаление, – хотя чего уж там, - вздохнул он и не договорил.
       - Ладно, давай, пока. Ты уж сам как-нибудь, парень ты смышленый, - польстил ему Николай, в явной надежде поскорее от него отвязаться. – У меня смена заканчивается.
       - Во сколько она у тебя заканчивается? – Кир не хотел оставаться в трусах. Перспектива, что какая - то Катька будет ему завтра штаны искать, смущала.
      - Заканчивается, - уклонился от ответа хитрый солдат. – Да это просто, не боись. Я тебе их что ли буду искать в твоем гардеропе, – опять он подслушал мысли Кира.  И снова скрылся.
        «Во гад. Ну ладно. Придется действительно самому». 
        Кир начал вспоминать свой гардероб, и пришел к выводу, что кроме тех джинсов, которые были на нем, в момент приезда в Сертолово, одеть было, особенно, и не чего. 
        «Ну ладно, попытка не пытка», -  он закрыл глаза, чтоб не видеть гаишника напротив, остановившего какую-то фуру. Представил себя в своих джинсах. Постоял подольше. Открыл глаза. Он был в джинсах.
       «Наконец-то» - он постоял еще,  обернулся, посмотрел сзади, все ли на месте.
       «Прикольно, меня парят такие вещи, а еще суток не прошло, как я умер», - пришло ему в голову. Тут же снова закрыл глаза и начал представлять себя в тех сапогах-казаках, которые носил еще в прошлом году, которые купил, получив комиссионные за продажу рекламной вывески в Марьиной Роще. Сапоги он где-то оставил, скорее всего, на квартире в Чертаново, которую они с Аликом покидали в спешке, так как тот заснул очередной раз в ванной и залил два нижних этажа.
        «Вот вы, мои дорогие», - на ногах действительно красовались любимые казаки. Причем новые, не пошарпаные, какие они были уже весной.
        «Красавец», - оценил себя Кир, и, уже в хорошем настроении отправился в будку к гаишникам.
        На посту было четверо ментов - трое сидели внутри помещения, один стоял снаружи, дверь на пост была открыта, стоящий снаружи стажер,  следя за дорогой, прислушивался к тому, что говорилось внутри.
        Кир поднялся внутрь, он узнал одного из сидевших внутри - парень из параллельного класса, лейтенант, что-то писал. Майор говорил по телефону.
       - Слышать, - сказал себе Кир, и мир звуков ворвался в него, после долгой тишины ударило по нервам, - тише, - стало тише.
       - … да, техпаспорта нет, прав нет, да по нему сразу все видно, - говорил майор в трубку, делая паузы на ответы собеседника, - пауза, - ты знаешь, сколько он мне предлагал? Триста! – Пауза. 
       - Чего, чего, долларов, - пауза, потом захохотал на вопрос на другом конце провода, - так если бы они у него были. 
       Пауза, там тоже смеялись, им было понятно, что бы сделал майор.
       - Короче, ты знаешь что делать, теперь он шестьсот должен. Давай. – повесил трубку.
       - Витька его вытрясет, - подмигнул майор капитану, тот улыбнулся.
       Лейтенант равнодушно продолжал писать, его доли тут, похоже, не было.
      - Молодец, стажер, - это он уже стоявшему у дверей молодому, - как ты его засёк. Получишь благодарность.
       - Так я ж вижу, не то что-то, - радовался от похвалы тот.
       - Вот уроды, - громко и с удовольствием проговорил Кир, - Вы – уроды. 
       Его никто не услышал.
      «Да ладно, - сказал он себе, -  не слышать» Звук пропал моментально.   
      «Зря зашёл. Зато аудиосистему опробовал». Выключенные, менты сразу перестали его раздражать.
      « Надо полетать попытаться, - он тихо сказал себе, - вверх»
      И начал медленно подниматься. Через минуту, поднявшись метров на сто, он скомандовал себе «Стоп». В темноте, под черным питерским небом он ощущал безумное одиночество. Идти, лететь было абсолютно некуда. Тоска. Что делать? Поспать что ли? Спать абсолютно не хотелось, да наверно и не мог. Кто он? Если дух, душа того Кирилла, который лежит сейчас в морге, что ему предстоит? Рай или ад, что? По всем своим представлениям о загробной жизни, он никак не рассчитывал на такой прием. Бродить в полном одиночестве, не зная куда приткнуться? Нет, что-то тут не так. 
      «Ладно, переночевать надо где-то». Домой ему, пожалуй, еще рановато. Тяжело будет. Видеть людей ему вообще не хотелось. Они были там, живые, в материи, как говорит Николай. Они могли говорить друг с другом о всякой чуши, но это было и не важно, могли есть, пить, спать. А он был полностью лишен всего этого. Постой, а те ощущения, что он испытал днем. Эмо, его воспоминания. Вот где он прекрасно провел бы время. Надо найти только тихое местечко и попробовать расслабиться. Недалеко за военным городком было небольшой пруд, на который они мальчишками бегали купаться. А рядом были конюшни какого-то конного клуба.  Утром он будет думать, что делать дальше, а сейчас туда, забиться в какой-нибудь темный угол, где никто не будет его отвлекать.
       «Что там говорил Николай об эмо? - думал он, - медленно прокручивай? Сейчас попробуем».
       Вот и пруд, в нем отражение черного неба. Похоже, темнота тоже была условностью, которую он легко мог преодолеть, как и глухоту. Стоило ему чуть пристальней всмотреться, он начинал видеть темное место как в приборе ночного видения и мог легко различать там предметы. Таким же свойством обладало его зрение и по отношению к преградам и стенам. На берегу пруда стояли какие-то строения и Кир вошел в одно из них сквозь стену. Здесь темно, и для него уютно, можно попробовать вернуться этим странным образом назад, в материю. К жизни, к друзьям, к близким тебе людям.
       Он принял горизонтальное положение, вытянулся, закрыл глаза и почти сразу, почему-то вспомнил американку Сьюзен, деловую знакомую Сэмуэля и ее квартиру на Патриарших прудах. Один раз он ночевал в этой квартире - большой, с высокими потолками, отреставрированной лепниной и камином, и небольшим количеством мебели в стиле модерн. После party, где они основательно обкурились в английской компании, он проводил ее до такси, а она сказала ему:
     - Cool, let’s go to me.
     - Yes, - широко улыбнулся Кирилл, почему бы и нет, ведь мы же друзья.
     Они приехали к ней, еще курили и пили, слушали, певца Билли Идола, любимца Съюзен. Вот этот вечер и попытался вспомнить Кир - как они вышли из такси, подъезд, консьерж, лифт на третий этаж. В какой-то момент он почувствовал, как проваливается в эти воспоминания так же как сегодня утром.
      Чудный вечер. Она плохо понимала русский, он еще хуже знал английский, но это не мешало им прекрасно общаться. Сорокалетняя деловая американка и двадцатисемилетний  русский, агент мелкого рекламного агентства, родом из военного городка на севере. Но он был своим парнем для всех, и его ничуть не парила социальная, культурная, национальная разница с любым человеком.
       Они посидели еще часа три, делали вместе коктейли, курили, слушали музыку, потом она ушла к себе в спальню. Перед сном, он предложила ему принять ванну. Кирилл не понял, или это был намек на интим, или на то, что он давно не менял носки. Мачо он не был, и знал это, поэтому второй вариант, просто помыться,  устроил бы его больше.
       Но он сказал «Сооl» - что означало, не вопрос, крошка. Кирилл, лежа в огромной мраморной ванне, решал задачу о том, что делать дальше, а Кир спокойно наслаждался ощущениями, пузырьками, струей воды, своей кожей, мылом, он-то знал, чем все это закончится. Затем Кирилл, в полотенце, подошел к двери спальни Съюзен, и аккуратно нажал ручку двери. Она не поддалась, и он сразу почувствовал облегчение. Побродив немного, он постирал носки и повесил их сушиться в ванной. Посмотрел из окна на ночную тусовку на Патриаршьих прудах, лег на диван в гостиной и заснул. Спокойный такой вечер, без подвигов. Хорошо общались два одиноких человека.
       Но сейчас, когда Кир переживал его, он был счастлив. Эта ночь проходила перед ним один в один, то есть время, которое он ощущал здесь, сейчас, текло также и там, в этом удивительном воспоминании. И, точно так же как и тогда, он провалился в сон. Точно так же, как тогда, он и проснулся.      
      - Hi. Kirill. Time wake up.   
      Кирилл открыл глаза. Сьюзен с телефоном в  руке, прошла мимо дивана, на котором он спал. Сосредоточенная, деловая, она явно спешила:
      - Извините, но вам нельзя так долго  смотреть – сказала Сьюзен неожиданно тонким детским голосом. И тут Кир очнулся от воспоминаний, по-настоящему открыв глаза.      
      - Здравствуйте, меня зовут Катерина. Сегодня я буду вам помогать, - в воздухе перед ним парила школьница. Что она школьница, было понятно по ее внешнему виду, аккуратно зачесанным волосикам и бантикам. На вид ей нельзя было дать больше двенадцати. Лицо ее было немного кругленькое, слегка восточного типа.
        Кир огляделся. Ночью было не совсем понятно, куда он забрался. Сейчас было видно, что он в конюшне, распластался в каком-то стойле, наполовину в сене. Судя по лучам солнца, падающим из маленьких окон под крышей, был уже день. Стойло, в котором расположился он, было пустое, а вот рядом в стойлах были реальные лошади. Им явно было не по себе его соседство, а может быть, их смущало присутствие школьницы.
       - Не обращайте внимания, они просто чувствуют нас, поэтому, что бы их не беспокоить, лучше улететь отсюда. Следуйте за мной, пожалуйста. - Она начала медленно подниматься, делая ему приглашающие жесты кистями рук.
       «Ясно. Это не сон. Сон был, и в нем была Сьюзен, были коктейли, марихуана, Билли Идол и королевская ванна. Сейчас передо мной девочка Катерина, а я на конюшне. Это облом».
       Но делать было нечего. Хотя, удалось избежать, единственного неприятного эпизода этого воспоминания, когда Сьюзен, обнаружив его носки на сушилке для полотенец, очень выразительно на него посмотрела. Понятно, что остаться в той жизни, в материи, пусть даже только в сознании, ему не дадут. Интересно, почему?
        - А как это они нас чувствуют? Они в том, а мы в этом, – спросил Кир у школьницы о лошадях, поднимаясь вместе с ней над крышей конюшни.
        Солнце ослепило его, когда он выползал из крыши, догоняя ее. Видеть солнце на питерском небе было как подарок. Внизу человек открывал дверь конюшни, очевидно обеспокоенный поведением лошадей.
       - Чувствуют, и кошки чувствуют, но не реагируют так. А собаки нет. Им все равно. Не знаю почему, меня этому не учили, - отвечала Катерина голосом прилежной ученицы.
       На солнце, Кир смог рассмотреть ее как следует. В отличии от Николая, она была почти не прозрачна, если только пристально не всматриваться. На ней было малиновое бархатное платье, явно великоватое по росту, а на ногах были туфли на шпильках, тоже больше на пару размеров.
          «Примеряла когда-то мамины», - подумал Кир, но вслух ничего не сказал. Но девочка услышала. Как-то нервно дернула головой и, одежда на ней поменялась. На ней теперь была обычная черная школьная форма, белый передничек, черные туфельки и беленькие носочки, как и положено прилежной школьнице. Кир понял, что с мыслями здесь надо поаккуратней.
         - Извини, никак не могу привыкнуть, что вы мысли читаете. А почему у меня не получается их читать? И скрывать от вас.
         - Потому что меня этому учили, а вас нет.
         - Учили? Где? Кто? А меня будут учить? 
         - Я не знаю, мы не получали еще по вам решение. Сейчас вы находитесь в переходном периоде, который длится девять дней. По окончании этого срока будет решено, куда вы отправитесь.
         - Это в рай или в ад, что ли?
         - У нас нет таких названий, но не в ад, это точно. Не беспокойтесь. Вы под нашим контролем и защитой.
         Она отвечала как отличница на уроке, твердо рассчитывая на отличную оценку, уверенно держа себя у доски с чувством превосходства над остальными учениками, да и над учителем тоже.
         - Ваши похороны назначены на завтра, обязательно ваше присутствие там. После этого поминки, и поминки на девять дней, на которых вы обязательно должны быть.
        - Зачем? Я же не чувствую никого. И меня никто не почувствует.
        Кир заметил, что они медленно движутся в сторону его дома, будто их относит ветер. Или эта хитрая отличница специально маневрирует?
       - Это важно. Вы перешли в другой мир. Неужели вам не хочется последний раз увидеть ваших близких?
       - Увидеть? В таком состоянии? Мне тяжело будет.
       - Но это важно, поймите. Важно для вас. Я не буду говорить почему, нам нельзя.
       - Ну нельзя так нельзя, давайте на другие темы поговорим.
       - Мы поговорим на другие темы, хорошо. Но вы должны обещать мне быть со своими.
       «Ей бы в рекламном бизнесе работать. Мертвого уговорит». – подумал Кир,  и улыбнулся, почувствовав «черный» юмор своей мысли. Катерина тоже улыбнулась. В отличии от Николая, вечно куда-то спешащего и недоговаривающего, она была более конкретной, обстоятельной и спокойной. Как медсестра, или, скорее как личный пресс-секретарь. Он почувствовал к ней расположение. 
       - Хорошо, я пойду. Но ты ответишь мне на несколько вопросов.
       - На те вопросы, на которые смогу, я отвечу.   
       - Тогда скажи, почему вы меня все время вытаскиваете из воспоминаний, я бы и там отлично посидел со своими близкими эти девять дней.
       - Пожалуйста, можете бывать. Только не много. Те воспоминания, в  которых вы проводите, вы стираете их.   
       Кир был ошарашен этим простым ответом. Так вот значит как.
       - То есть, если я правильно тебя понял, я сегодня ночью последний раз спал в квартире у Сьюзен, и мне не удастся там побывать снова?
       - Почему? Удастся. Но в это именно время, которое вы вспоминали и проспали там – уже нет.
       «О ба на. Прощай Сьюзен, прощай Билли Идол». Ну ничего, у него были еще события в жизни.
       - Разве Николай вас об этом не предупреждал? - в голосе школьницы звякнул металл.
       - Говорил, я забыл, - соврал Кир, забыв, что его мысли ей известны.
       - Он обязан был вас об этом предупредить, если вы начали пользоваться воспоминаниями.  Эмо находится на строгом учете, и вы не должны его расходовать зря.
       - Во как, - возмутился Кир, - это ж мои воспоминания.
       - Здесь ничего нет вашего или нашего. Здесь всё создателя. - успокоила она его без фанатизма.
       - Значит, бог все-таки есть, - облегченно вздохнул Кир.
       - А как же. Создатель. Он создал нас. Вы же знали об этом.
       - Ну, знать то знал, - первый раз смутился Кир. Действительно знал, как не знать.
       - Вот и хорошо, вы все знаете, и все это правда.
       За разговором он не заметил, как они приплыли почти к его дому. 
       - Сейчас, мне пора идти, – Катерина все время смотрела на него в упор, не моргая, немного снизу вверх, соблюдая положение, при котором она была чуть ниже его ростом, как если бы они стояли на полу, на одном уровне. – Извините. Пожалуйста, не забудьте, вы обещали быть со своими близкими. Помните, это важно.
       - Хорошо, не забуду, пока, – Кириллу тоже надо было осмыслить этот разговор.
       - Если у вас будут проблемы или вопросы, пожалуйста, вызывайте меня без стеснения.   
       И Катерина, также быстро, как и Николай вчера, исчезла в сторону Разлива.
       «Хорошая девочка, правильная. А там у них штаб какой-нибудь? Они все в одну сторону линяют. Где-нибудь в Лисьем Носу или в Кронштадте. Или просто сидят прямо на заливе, чтобы лошадей и кошек не пугать. Им-то что. Им не дует и попу не мочит».
       Многого не сказала школьница Катя, но информация к размышлению у Кира появилась. Он попробовал разобрать ее утверждения. Во-первых, всё правда. Бог есть. Правда, как-то она его поправила интересно. Создатель.
        Но. Канонам не противоречит. Не произноси всуе. Вообще-то, Кир и раньше подозревал, что бог должен быть общий у всех. Простое, хорошее, общее название – создатель. Во-вторых, его не пошлют в ад. Очень хорошо. Значит, нормальный создатель. Не строгий. К нему во всяком случае. Это радует.
        К неявным минусам относилось то, что решение по нему еще не принято. Или принято но, как она сказала, к ним оно не поступало. Значит «они» решают ещё.
        К тому же, с этим самым эмо не всё понятно. Оказывается, своих воспоминаний у него нет. То есть никакой личной жизни. Все принадлежит создателю. Тоже понятно. Но. Он может ими пользоваться, если очень экономно. И если он ими попользовался, они исчезают и снова он пользоваться ими не сможет. А они явно представляют какую-то ценность. Не зря наверно, Николай сказал: «…потом жалеть будешь».
       А этот солдат явно относится к своим обязанностям спустя рукава. Пропустил, когда он столько детских воспоминаний прокрутил. Годик-то точно спустил псу под хвост. И явился он с опозданием к нему, уже после того, как он там поблуждал по квартире. С холодильником тоже шутка наверняка. Как в армии. Прикол какой-нибудь местный. Не зря он скалился. Вот Катя, хорошая девочка, никуда не спешила, спокойно все рассказала, молодец.
        Он стоял перед дверью в свой подъезд и этими размышлениями явно тянул время, не хотел туда заходить. Дверь открылась, из нее вышел Алик и московский шеф и они пошли в сторону остановки.
        Кир очень обрадовался им. Алик, это понятно, должен был приехать, шеф тоже, не должен, конечно, но мог. Увидеть их здесь, в Сертолово, было также здорово, как если бы он вернулся в Сокольники, в свой родной офис. Да, зря он не послушал шефа. Сейчас бы, может быть, все по-другому было. И Татьяна не поехала, а он все равно поперся. Ведь он и ехал-то, чтобы ее показать родителям, чтобы они увидели, что у него все хорошо, жизнь нормальная. Как у всех. Вот и показал.
        Все эти мысли неслись у него в голове, а сам он пристроился к Алику и шефу так же, как в былые времена, когда они вместе ходили по Москве. Включил звук, но те молчали, и так, молча, они дошли до остановки.
       - Какой автобус наш, не помнишь? – спросил шеф у Толика.
       - Да тут все до метро идут, - ответил тот. Вид у обоих был понурый.
      Помолчали. Показался автобус, зашли в полупустой салон, сели. Кир пристроился поближе. Так хотелось выскочить живым туда, в материю и сказать какую-нибудь чушь, что бы они заржали. Но Кир чувствовал их настроение, понимал, и сам чувствовал такое же. Автобус поехал, и Кир тоже поехал вместе с ними и автобусом.
       «Странно,- думал он, - я еду в автобусе, ни за что не держусь и, не давая команды двигаться с ним. Похоже, моя душа более сложная система, чем я думал. Может она сама привязывается к какой-то ближайшей системе координат и ориентируется по ней».
       Подумал и удивился своим мыслям. Если бы такую мысль выдал бы Алик, это было бы нормально. Или шеф. Вообще, он уже отмечал, что думать стал гораздо умнее и четче, с тех пор, как на него перестала давить плоть. 
       - Ты когда в Москву? – спросил шеф Алика.
       - Не знаю. Сейчас надо позвонить всем. Сказать, что не шутка. Пусть приезжают. Может, останешься? – слова «на похороны» он не произнес.
       - Нет. Не могу я. Вообще не понимаю, как это произошло. Помнишь, вчера ехали, надеялись, что это шутка Рыжего. Морду хотели набить, – помолчал, - видеть их не могу.
       - Да ладно тебе. Они-то здесь причем? – поднял Алик голову и посмотрел на шефа.
       - Притом. Он когда в Москве жил, ничего с ним не было. Сюда на два дня приехал и на тебе, умер, – шеф уже зло говорил, жестко, - он чувствовал, что его здесь ждет, два года все собирался - собирался и не ехал.
        Алик помолчал. Автобус проехал пост ГАИ и поднимался наверх, к Парголово, тащась за какой-то фурой.
       - Зря ты так, родители точно не виноваты. Ладно, давай не будем. Ты же сам говорил, у него линия жизни короткая была.
        - Давай, не будем, - сказал шеф. И снова, - блин, и книга эта. Он ее читать начал…
        Кир понял, о чем он. Они с Аликом, два книгочея, долго уговаривали его что-нибудь почитать, говоря, что зря он не читает, в книгах мол, умного много. Обсуждали, что ему надо почитать, сошлись на том, что можно начать с Цвейга. А там втянется, мол. Кирилл отнекивался, ему, с десятью-то его классами оно на фиг не надо. Незадолго до злополучной поездки шеф принес в офис книгу Цвейга «Нетерпение сердца» и они с Аликом решили, что она ему подойдет для начала. Он ее сунул тогда в сумку, что бы их не раздражать, а потом, в поезде, прочел страниц десять. Похоже, они ее забрали, мать отдала. 
        Кира пробирало, как и их. Он уже готов был ехать с ними, сопровождать:
       «Лучше завтра вместе на похороны придем, раз Катька говорит что надо, а сегодня я с Аликом лучше в городе покантуюсь»
       Вдруг, его потащило от них, автобус пошел вперед, а его неизвестная сила оставила прямо на шоссе.
       «Не понял, что за дела», - он рванулся за автобусом, за друзьями. Как на батуте, его отбросило, будто воздух стал упругим и жестким. Он снова рванулся в него, это было непривычно уже, встречать какое-то сопротивление среды.
       «Николай, - вспомнил он, - вот козел». Он же сказал, что оградит его передвижение «… кругом километра в три». Всё, друзья уехали, а он остался.
       «Скотина, зря я его Катьке не сдал», -  он понимал, что тот действовал, скорее всего, по инструкции, чтобы не ловить его потом по всей земле, но, как и положено, нашел крайнего и выплеснул на солдата всю горечь от того, что остался опять один. Затем немного успокоился и начал исследовать преграду, двигаясь вдоль этой невидимой стены налево от шоссе, ведущем в Питер.
      Он облетал ее с небольшой скоростью, километров десять-пятнадцать в час, разгонялся, врезался боком и отскакивал, как биллиардный шар от края стола, снова менял направление, замедлялся, разгонялся и снова врезался. Это тупое занятие заняло его на какое-то время и позволило ему немного забыться.
      Вдруг он затормозил:
     «Что-то я не то делаю, Катерина говорила – решение еще не принято. Может они решение принимают, наблюдают за моим поведением, а я тут бьюсь как муха о стекло, вот думают - придурок». Постоял, подумал.
     «Какой есть».
     И продолжил свои движения.
    «Раз, два, три, бумс, раз, два, три, бумс…» . Продолжая двигаться таким странным образом, он добумсался до маленького поселка Юкки. Взлетев повыше, оценив проделанный путь, он убедился, что двигался по дуге окружности, центр которой находился где-то около его дома.
    «С Катькой что ли потрендеть? О чём только. О том, как надо себя вести? Об эмо? О том, куда попаду? Так она и не расскажет ничего лишнего. Интересно, когда смена у Николая. Он, хотя и спешит постоянно, но поболтливее ее. Этот старый служака, судя по его форме, лет сорок как откинулся, а то и пятьдесят. В войну может. А школьница вроде как недавно, хотя, такую школьную форму, по-моему, носили еще, когда я учился. Они наверно и не стареют здесь. Может, она одного со мной возраста, а то и старше, она мне на вы, а я ей на ты».
      Он задумчиво дрейфовал над лесом, выбирая место посадки.
       «А может, в воспоминания опять улететь? Припомнить какую-нибудь классную тусу, да и забуриться туда, а завтра тогда уже и на похороны и на поминки можно? Только надо с Катькой договориться как-то, а то влезет опять на самом интересном месте. Да, решено. Погуляю  как перед армией».
      - Катерина! - мощным басом взревел он. Несмотря на невысокий рост, голосина у него был мощный, и в монастыре имели на него виды. Но, как говорится, не оправдал…
      Он уже ждал ее с запада, развернулся туда лицом.
      - Добрый вечер, вам что-нибудь надо? – спросила она его достаточно сухо. Все-таки подсматривали наверно, за его бумсами.
      - Добрый. Уже вечер? Плохо как-то без часов. Я хотел спросить, во сколько завтра похороны, не знаешь?
      - Вас привезут из морга к половине одиннадцатого. К одиннадцати часам все едут на кладбище. Вам заказано отпевание, после похорон все едут на поминки. – она докладывала как секретарь забывчивому шефу, как всегда глядя в упор, снизу вверх, находясь на точно выверенном расстоянии.
      - Послушай, Катерина, -  неожиданно для самого себя решил спросить ее Кир, - а то, что я умру, было известно?
      Вопрос опять поставил ее в тупик. Ответ-то наверно она знала, а вот имела ли право говорить ему.
     - Конечно, - чуть поколебавшись, ответила она, - ничто не делается без воли создателя.
     - Значит, это он меня убил? – продолжал лезть на рожон Кир.
     - Вас не убивали, ваша душа жива и будет жить. Вы же знали это еще там, в материи.
      Опять она поставила его на место. Действительно, глупый вопрос. Он-то спрашивал о себе, о том Кирилле, который лежит сейчас в морге. А они его, того, оказывается и в расчет-то не берут.
    - Понятно, - действительно, спрашивать больше было не о чем, - ну да, знал.
     И решил больше к этой теме пока не возвращаться. Все равно, было что-то недосказанное во всем этом, а пока надо подвести вопрос к запланированной на ночь вечеринке:
    - Катя, ты не могла бы меня разбудить завтра часиков в десять. Я хотел бы выспаться перед своими похоронами и поминками, немного посплю себе в своих воспоминаниях, ты не против?
    - Да, это ваше право, раз вы это можете. Будить мне вас необязательно, тем более, завтра будет Николай. Вам надо сказать самому себе, что вы должны проснуться в десять, и вы выйдете из воспоминаний. Я должна вас предупредить, вы должны пользоваться эмо в режиме реального времени. Нельзя его ускорять, перепрыгивать из воспоминаний в воспоминания. Если мы увидим слишком большой расход эмо, мы будем вынуждены лишить вас возможности пользоваться им в дальнейшем.
    - Ну, хорошо. Постараюсь, - неохотно выдавил из себя Кир. Их собственническое отношение к его воспоминаниям сильно раздражало, но думать об этом он не стал. Давать ковыряться в своих мыслях этой школьнице ему не хотелось.         
     - У вас все?
     - Пока да.
     - До свидания.
     - Всего доброго, - последнюю фразу Кир произнес в пустоту, ее уже не было.
     «С утра она была подобрее. Наверно ее бесит, что я так и не вернулся до сих пор домой. Ну да ладно. Сейчас поставлю себе что-нибудь веселенькое из воспоминаний и оттянусь от души».
     В общем-то, еще и за это его из монастыря попросили. В то время, как надо было по всем монастырским правилам заботится о душе, он находил себе какие-то легкие источники удовольствия. Поточить лясы с селянками, попить пивка в уголке с истопником…
     Для начала надо было выбрать себе тихое местечко, какие-нибудь четыре стены, как вчера. Вчера он хорошо вырубился, быстро. Пролетев еще немного на север, он увидел на холме симпатичный новый канадский домик, обнесенный металлическим забором с живой изгородью. Домик привлек внимание Кира и он решил приземлиться в нем. Можно было, конечно, остановится в любой точке этого нарисованного Николаем купола. Но, в четырех стенах было психологически привычнее. Надежнее как-то.
    Подлетев к дому, сразу увидел огромную конуру в вольере и в ней мирно сидел лохматый золотистый чау-чау. «Собака. Психовать не будет. Да здесь у всех собаки или лошади или кошки. Что ж мне теперь, приткнуться негде?».
    Залетел в дом, нашел у хозяев большие часы в гостиной, посмотрел сколько времени. Полдевятого.
    «Отлично. Больше чем полдня в моем распоряжении». По гостиной бегала и капризничала девочка, мама лежала на диване и смотрела телевизор. Кроме них была кошка, такой же, как у чау-чау расцветки, которая сразу начала фыркать. Понятно, это ее территория. Наверх он решил не идти, внизу, под первым этажом он нашел подвал с бильярдом, рядом небольшой чулан со шкафчиком для оружия, там он и расположился.
     «Так. Что же вспомнить? Ту классную ночь, когда Сэм уехал в Англию?»
    Сэм уехал с Марией, своей русской подругой,  в Англию, а ему оставил ключи от квартиры, которую он снимал на Чистых Прудах. Ключи он оставил, так как надо было забрать образец лайтбокса и отвезти его в Маккен Эриксон. Как раз из Питера приехали две знакомые, его и Алика, девчонки, у дядюшки Сэма была хорошая музыка, и они классно провели время. Самуэль потом долго возмущался, так как при всем старании, скрыть следы гулянки не удалось, да и соседи пожаловались. Надо было решить только, с какого момента начать, что бы захватить все то, что надо. И не забыть поставить будильник. Что она там говорила? Сказать себе, что надо проснуться в десять часов.
    - Надо проснуться в десять часов, - сказал он себе громко.
    У Алика никогда не получалось просыпаться во время. Он мог ставить себе будильники сколько угодно, но когда они звонили, он давил их как клопов и снова спал до упора. Однажды он сорвал им встречу в головной конторе Рамстора, пообещав сделать дизайны с утра… О нет. Неееееет….
    Кирилл сидел за своим столом и смотрел на шефа, как тот бегал по офису взад и вперед вне себя от ярости.
     - Где этот урод, -  вопил шеф, - ведь обещал.
     Кирилл сидел с сочувственным выражением лица. Он-то прекрасно знал, где этот урод. Завис себе в Зеленогорске у Ольги и сейчас его пушками не разбудишь.
      - Звони еще ему, - требовал он уже десятый раз у Кирилла.
      - Да не отвечает там никто, звонил же.
      - Звони еще, вспоминай, у кого он мог зависнуть.
      «Надо же было мне вспомнить об этом случае, - Кир, находясь в Кирилле, был сам не свой от своего косяка.- Вот попал, так попал, хуже дня и не было, пожалуй».
       Мало того, что они потеряли заказ - его перехватили их злейшие конкуренты из «Еврорекламы», к вечеру еще приехали проверяющие из головной конторы, и они тогда думали, что их разгонят точно. Алик уже припёрся к тому времени с виноватым видом, и пытался вставить свои слова в защиту шефа, но это еще более усугубляло ситуацию. Кончилось все тупой пьянкой с проверяющими, в которой они чуть не подрались с арендодателем, зашедшим проведать своих арендаторов. Арендодатель был скотина редкая - жирный, бывший фээсбэшник, и закончить свои воспоминания на нем в десять утра завтра, (а Кир прикинул, что именно так и выходило) было сравнимо с тем, как если бы он проснулся в навозной яме. О нет. Надо выбираться отсюда. Но как?
     Мысли эти проносились в Кире, пока Кирилл сидел и мучился над выбором - сдать друга и встать на сторону шефа или покрывать его, делая непонимающее лицо. Рамстор был его клиент, и ему светили по этой сделке неплохие комиссионные, так что Алик и его опускал на деньги. В конце концов, Кирилл решил, что с Аликом он разберется сам, а сделать уже ничего не сделаешь, придется томительно сидеть и ждать развязки событий. Вот он сидел и ждал, а Кир в нем в это время думал, как неудачно он зашел.
      «Перескакивать куда-то нельзя, прокрутить вперед тоже, Катька строго предупреждала об этом, лишат права просматривать эмо и прощай ночь с девчонками. Буду шарахаться в сертоловском полушарии до опупения. А сидеть и слушать весь этот бред в офисе мне тоже неохота. Тогда еще наслушался. Может, попробовать выскочить как-нибудь? Если разобраться, все команды, которые ты даешь себе, они же исполняются. Говоришь себе слышать и слышишь, говоришь вверх и летишь вверх». Просто он сам ни разу не выходил из эмо, то Николай его оттуда вытаскивал, то Катька. Он решил попробовать:
      «Проснуться»,- скомандовал он себе. Безрезультатно. Шеф продолжал гундеть, и Кирилл, изображая занятость, взял в руки «Желтые страницы» и начал обзвон потенциальных клиентов.
       Другие слова в голову не приходили. Выйти, уйти, очнуться, покинуть – вряд ли они сработают. Выйдешь куда-нибудь не туда ещё. Что же он не спросил у Катьки, как это делается. Никак не ожидал так влипнуть.  А как они его вытаскивали? Произносили что-то и он очухивался. Да, вот так. Но их нет. Может быть, попробовать услышать какие-то звуки из материи?
      «Слышать», - сказал он. И услышал - в соседней комнате громко разговаривали, работал телевизор. Московский офис сразу съежился и пропал.
       «Получилось, - подумал Кир, - молодец я. Надо будет тщательней в следующий раз готовиться к заходам в эмо. Не допускать всяких гнусностей типа этой, хотя есть, конечно, и свой плюс, я это стер и больше никогда не увижу».
       Кир взлетел через потолок в гостиную, посмотрел на часы. Было час ночи. Кошки видно не было. Снизу доносился шум, там назревал какой-то скандал. Кир не хотел участвовать в семейных разборках и, выключил пока звук. Но делать было все равно нечего, и он спустился в подвал, в бильярдную, в надежде хоть как-то убить время до утра.
      «Кстати, может телевизор посмотреть? - Ухмыльнулся про себя, он никогда не смотрел «ящик» в той жизни, в ней были гораздо более увлекательные вещи. - Сериальчик какой-нибудь бразильский».
      Спустившись, через пол в подвал, он обнаружил группу из трех людей - двух мужчин и одну женщину. Постояв немного в углу, он определился с их ролями. Вся группа, похоже, была уже пьяна, На журнальном столике, перед диваном, стояла начатая бутылка  виски «Блейк Лейбл», похоже, уже не первая. Всем им было за сорок. Один из них, изрядно облысевший, здоровый кабан в очках, был явно гостем, ходил вокруг бильярда с кием в руке и делал вид, что не слушает препирания хозяев. Хозяйка, та которую Кир видел вечером в гостиной с ребенком, сидела на диване, явно недовольная тем, что ей не уделяли внимания мужчины, и прежде всего ее собственный муж, а может быть, показывала характер. Муж ее, восточного типа, с залысинами, достаточно спокойно, привычно отбивался от колкостей жены. Еще он играл в бильярд и беседовал с очкастым кабаном. Периодически они подходили к столику и выпивали, хозяйка выпивала с ними тоже, но, не виски, а красное вино.
       Разобравшись немного, постояв в углу, Кир решил звук не включать, слушать их - окончательно портить себе настроение, после не получившейся вечеринки у Сэма на квартире и получившихся неприятностей в офисе. Смотреть на них со стороны было гораздо прикольнее без звука.  Он попробовал поднять себе настроение, присел в женщину и, изображая ее возмущение, сказал тонким драматическим голосом:
      - Ты, скотина, импотент, ты ходишь здесь, изображая деловую встречу, мог бы пойти со мной наверх и трахнуть меня.
      Быстро перебежал в мужа и забасил:
      - Шлюха, посмотри на себя, я лучше здесь до утра просижу, чем к тебе подниматься. Заканчивай хлебать свое винище и иди спать. 
       Получалось забавно. Кир решил влезть и в кабана с какой-нибудь прикольной речью, но не тут-то было. Внутри кабана находилось нечто похожее на стенку, с которой он столкнулся вчера днем по пути в Парголово в автобусе.      
       Кир отскочил от него как ошпаренный. Чувство было такое, как если бы он, предположим, проснулся ночью в своей квартире, опустил ноги привычным жестом на пол и почувствовал под ногами что-то живое. А кошек и собак в доме нет. Он уже настолько освоился жить без материи, что считал этот мир таким же простым и привычным, как собственная квартира, а тут такой сюрприз. На кабана это столкновение никак не повлияло. Он как стоял, наклонившись над столом, поблескивая лысиной, перед ударом, так и ударил кием по битку, и даже попал в лузу другим шаром. Каких-либо неприятностей Кир не почувствовал.      Наоборот, ночь, грозившая быть скучной, сразу стала интересной. Ну ладно – стенка, а это что было? Он посидел в углу, подумал. Может быть, стенка приблизилась, стала проходить по лысому? Аккуратно, не обращая уже внимания на любезных супругов, он попробовал обойти лысого и это ему удалось.
        Совсем уже глупо, взлетел, так как кабан был здоровый и махнул рукой над его головой. Никакого сопротивления. Легонько шлепнул его по лысине. Ага. Вот оно. Есть. Рука слегка проникла в лысый череп и отпружинила. Под черепом явно находилось что-то, что не давало руке двигаться дальше. Кабан никак не реагировал. Кир, осмелев, пнул его в живот ногой. Нога вошла чуть ниже живота и также мягко остановилась, тот даже не охнул. Опустился, поводил вокруг этого непонятного человека руками и убедился, что сопротивление встречается там, где у того есть тело. Даже между ног засунул руку, но исследовать детально, там не стал.
       В это время, ситуация в подвале начала развиваться динамично. Хозяйка, похоже чем-то запустила в своего мужа, Кир просмотрел чем, занимаясь исследованием непонятного кабана. Муж, явно не собираясь падать ниже плинтуса в глазах гостя,  выдал ей затрещину. Гость, пытавшийся выполнять роль кота Леопольда из мультика, выглядел расстроенным и уставшим. Хозяин первый пошел наверх, швырнув кий.  Хозяйка осталась сидеть, на лице ее явно выступало тайное удовлетворение от случившегося. Как ни в чем не бывало, она продолжала попивать вино, жалуясь на мужа гостю. Тот вежливо поддакивал, продолжая выполнять при этом роль мультяшного кота-миротворца.  Было совершенно очевидно, что с уходом хозяина, интереса к дальнейшей беседе не было. Хозяйка, показав гостю, где взять белье, совершенно трезво удалилась.
       Тот постелил себе, попереключал пультом каналы, оставил канал с музыкой на MTV, выключил свет в подвале и лег на диван. Телевизор он оставил, очевидно, собираясь под него заснуть. Кир попсу не любил, но надо было как-то убивать время. Непонятность с веществом, из которого состоял лысый гость, он решил оставить как аксиому. Ведь не занимало же его, из чего состоит стенка, которую поставил Николай для него. Стенка эта была именно для него, они-то с Катькой перемахивали через нее свободно.
       Кир сел на журнальный столик перед лежащим на диване кабаном и начал смотреть «ящик», включив для себя звук. После того, как прошел клип с Мадонной и почирикала какую-то чушь ведущая, сзади раздался храп. В это время, пошел клип Статус Кво с бравыми пехотинцами, распевающими, что они в армии, клип был не очень старый, хорошая, мужская песня, Кир слушал ее с удовольствием, а храп сзади раздражал. Уже в конце клипа, он, вдруг, на уровне чувств, а может быть каким-то другим зрением, почувствовал, что сзади кто-то есть. И этот кто-то на него смотрит.
       Медленно Кир повернул голову и встретился взглядом с взглядом лысого. Тот смотрел на него пристальным, холодным взглядом убийцы. В его глазах не было и капли от того кота Леопольда, который час назад уговаривал хозяев жить дружно. Кир резко развернулся и отпрыгнул. Теперь он увидел в зыбком свете телевизора, что кабан как лежал, храпел, так и продолжал храпеть, а сидел и смотрел на него его двойник, один в один. 
     - Ты что, ты кто? – прохрипел Кир. Звуки МТV и храп отвлекали его, и он приказал себе выключить звуки материи. Опять воцарилась полная тишина. Тут Кир заметил, что глаза гостя по-прежнему, смотрят в ту точку, в которой было  полминуты назад его лицо. Кир стоял и смотрел на него, а тот…. Тот смотрел в телевизор!!! Кир не мог поверить своим глазам. Он вообще ничего не понимал, но подходить к гостю, так, как он это делал, когда тот играл в бильярд, он уже не рискнул. Лысый в любой момент мог очнуться, и поведение его было бы не предсказуемо.
      Какие ощущения испытывают духи, когда дерутся и как сказывается при этом явное весовое превосходство одного духа над другим, он не знал.  То, что это душа кабана, он уже не сомневался.  Он вспомнил слова Николая: «Если увидишь человека с душой, не приближайся, неприятности могут быть».  И эти, припомнившиеся слова, ничего хорошего не обещали.  Какого рода неприятности, он не знал, но он их не хотел. Ему надо было дождаться решения, каким бы оно не было, и лишние риски ему не нужны. Солдат слов зря на ветер не бросал, и Кир успел уже в этом убедиться.
      Вдруг, душа лысого, издав звук, похожий на сильный выдох, или даже на уханье филина, медленно начала подниматься вверх, выпрямляясь при этом, во весь его большой рост. Медленно, постепенно, она исчезла в потолке подвала. Кир почувствовал облегчение. Стекло двери, которая вела на улицу, посветлело. Приближалось утро. Кир слетал бы в гостиную, посмотрел время, но ему не хотелось почему-то. Он представил, что кабан там разминается, готовясь к драке с ним, и отказался от этой идеи. Самое разумное было в этой ситуации делать ноги, в сторону от того направления, куда улетел гость. Хотя бы в стеклянную дверь. Но любопытство удерживало его.
       «Интересно, он умер что ли, тоже как я?». Кир включил звук. Наверху ничего не было слышно. Со стороны кабана, лежащего на диване, доносился громкий храп.
      «Не умер, раз храпит. Может, его душа, сваливает от него, не выдержав храпа?» - К Киру возвращалось спокойствие и чувство юмора.
       Он подошел к спящему гостю, наклонился над ним, как будто хотел найти ту дырочку, через которую душа входила и выходила из тела. В этот момент, спящий пошевелился. Кир вдруг почувствовал, как будто огромная волна хлынула на него, и расплющила, потащила, закрутила и швырнула на землю. Но, на самом деле, волна швырнула его о стенку Николая, в районе Юкки, и Кир висел на ней расплющенный, ничего не соображая, и не имея даже возможности пошевелить условными ногами, руками, головой. Его сознание было парализовано полностью. Где-то далеко билась мысль: «Предупреждал же солдат, предупреждал».
      Когда его немного отпустило, и он смог более четко различать окружающий мир, он увидел одну тень, находящуюся близко от него, метрах в двух. Её можно было бы не заметить, но солнце выступило уже из-за горизонта, и, его лучи отражались на ней. Присмотревшись, можно было различить детали. Перед тенью появился рядовой. Он был намного плотнее, чем эта тень,  с хорошо видным контуром. Николай немного постоял перед ней навытяжку, тень исчезла. С ее исчезновением у Кира сразу же пропал паралич, он получил возможность двигаться и говорить. Оставался  какой-то звон в голове, но остальное, вроде бы было в порядке.
      Рядовой развернулся и посмотрел на него, его лицо было как маска, как и тогда, когда он первый раз предстал перед Киром, только улыбки на его лице не было и в помине. Он молчал.
      - Привет. Ты чего? – немного подождав, спросил Кир.
      - Да так, ничего, - хрипло и устало ответил тот после паузы.
      - Неприятности?
      - Есть немного, - говорил медленно, как будто сам с собой.
      - Из-за меня?
      - И из-за тебя тоже, - видно было, что общаться ему не хотелось, - говорил тебе, подальше держись.
      - Извини, не хотел, - Кир действительно чувствовал себя виноватым перед ним.
      - Да что уж, милай, - вздохнул солдат, - видно пора уже… - он не договорил.
      - Куда пора-то?
      - Пора. Узнаешь куда. – Отрезал он, потихоньку приходя в себя, становясь таким, как Кир знал его раньше. Насмешливая, даже издевательская улыбка появилась на его лице.
       - Не было еще решения по мне?
       - Будет, мил человек. Все тебе будет. Ты это, кончай дурковать. Иди куда тебе сказали, в семью, к друзьям.
        - Ладно, ладно. Иду. Что там ночью-то? Я утром собирался.
        - Вот и утро уже. Иди. Позовешь, ежели чего, - и исчез также быстро как всегда.
        Кир не возражал. Продолжать свои приключения смысла не было. К тому же он почувствовал, что мир вне материи не так прост, как он вначале думал. Солдат был прав, а он вел себя как провинившийся щенок, забившийся под стул, боящийся взглянуть в глаза хозяев. Точно так же он оттягивал встречу с близкими, хотя видеть они его не могли, боялся повторения того шока, который он испытал, увидев мать, сидящую у его мертвого тела. 
       И он пошел к ним. И был рядом все оставшиеся ему здесь дни. Нет смысла описывать здесь его эмоции при этом, в которых было всё, и печаль, и боль, и любовь, и прощание с друзьями, переживавшими, что он ушел и нет его с ними. Он был на своих похоронах, смотрел, как отпевали его, как молились за спасение его души, чувствовал их искренность и, ему было хорошо. Был рядом с друзьями, которые несли гроб с его телом, был рядом, когда они опускали его в могилу и засыпали, кидая горсти земли. Сидел рядом с матерью на поминках, слушал слова  близких и дорогих ему людей. Тяжело, очень тяжело было, он видел, как они винили себя и не мог их утешить. В те часы, когда их не было, он бродил и думал. Трудно в это поверить, но Кир ни разу не попытался влезть в свое эмо, покувыркаться там с девочками. И дело не в том, что не мог. Не хотел.  Два раза он входил в детские годы, когда рядом были отец и мать. Он научился это делать практически безошибочно. 
      Татьяна и Наталья приезжали на похороны. Приехала и Сьюзен. Выглядели они печальными. Кир провожал их, московских друзей, так же на автобусе. Он покинул их заблаговременно, до стенки, не желая, чтобы его оттаскивали как собаку за поводок. Дважды он натыкался, причем в друзьях, на тела, в которых были души. Было это днем, но Кир предпочитал уже держаться от них подальше.  Сказать, что пропала его обычная ершистость, легкость нрава было нельзя. Он просто был серьезным – не было причин шутить. Николая и Катерину он не вызывал, и они не показывались, наверно потому, что он вел себя, с их точки зрения, правильно.
     Наступил девятый день. 



Глава 4. Тут нет ничего печального…
                - А, это ты... - сказал он только. И взял меня за руку.                Но что-то его тревожило.
                - Напрасно ты  идешь со мной. Тебе будет больно  на  меня            
                смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда...
                Я молчал.
                - Видишь  ли... это  очень далеко.   Мое тело  слишком тяжелое.
                Мне его не унести.
                Я молчал.
                - Но это  все равно, что  сбросить старую оболочку.  Тут нет         
                ничего печального...               
                «Маленький принц», Антуан де Сент-Экзюпери


     С утра ему было неспокойно. За это время он снова привык к месту, к дому, прогуливался по двору, по поселку, сопровождал брата, отца и мать, заходил в гости к друзьям и, ему казалось, что он вернулся и может быть даже не уезжал. Он смирился со своей ролью домового. Даже находил своеобразное удовольствие в этом. Семья начинала жить обычной своей жизнью без него, возвращались к бытовым заботам. Только мать беспокоила. У нее появилась привычка сидеть одной, и на ее лице появлялось выражение отрешенности. Иногда он плакала. Тоже одна.
    Но в этот день она была занята, с утра ходили на кладбище и Кир был рядом. Был он рядом и тогда, когда они рассаживались за столом. Когда расселись, Кир занял свое привычное место на телевизоре, экран которого был закрыт полотенцем. По правде говоря, он уже устал от этого состояния, от ожидания. Если бы ему было положено оставаться здесь, он бы приспособился и нашел бы себе какое-нибудь занятие, может быть просто ушел в воспоминания и жил бы в них спокойно по второму кругу. Но ему обещали решение.     Поэтому, когда появилась Катерина, Кир ей обрадовался, как старой знакомой. Увидев ее, быстро принял вертикальное положение, очутившись в телевизоре по пояс: «Привет».
      Катерина была, как обычно, в школьной форме и как при их первой встрече начала с торжественных дежурных фраз, по-видимому, часто произносимых ею:
     - Здравствуйте, Кирилл. Пришло время узнать вам ваше дальнейшее предназначение. Каким бы оно не было, решение будет правильным и лучшим для вас.  Я буду вас сопровождать. Мы будем передвигаться с большой скоростью, поэтому вести вас буду я. Дайте мне руку и ни о чем не беспокойтесь.
      Кир подчинялся ей, как стюардессе.
      «Пристегните ремни», - добавил за нее.
      Она взяла его за руку, и он почувствовал что вырваться, если он захочет это сделать, будет весьма не просто, если вообще возможно. Кир оглянулся на людей, сидящих за столом и провожающих его, хотел изобразить прощальный жест, не для них, разумеется, для себя, но не успел. Вместе со школьницей он рванул вверх и наискосок. Из дома они вылетели через стену пятого этажа, и с ускорением двинулись на запад, в сторону Сестрорецка.
     - Ты про стенку-то для меня не забыла? А то рванет, и без рук останемся, – спохватился Кир, живо представивший себе эту картину, тем более что скорость, которую они набрали, подлетая к поселку Песочный, была уже внушительной.
     - Не беспокойтесь, вы со мной.
     В это время они уже подлетали к Сестрорецку над Разливом и, наверняка, преодолели место злополучной стенки. Они шли на бреющем полете, постепенно поднимаясь. Кир летал не часто, в последний раз из Москвы на Урал к родне, и всего один раз до армии с родителями и братом на море, был в восторге. Это тебе не из окошка иллюминатора самолета, это был настоящий полет. Не было, конечно, бьющего в лицо ветра, ощущение было, как будто он рассекал пространство в стеклянной торпеде,
      «Рамштайн ещё бы врубить или Полет Валькирий, было бы в тему».
      И посмотрел на Катьку. Та сделала вид, что не услышала. Сестрорецк остался позади, под ними был залив. По небу бежали облака, похоже, было ветрено, залив морщило, он был мелкий, и оттого разноцветный. Слева остался Кронштадт. Они летели со скоростью пассажирского лайнера, но гораздо ниже, всего сто метров над землей, поэтому казалось, что значительно быстрее. Кир попытался вспомнить карту, но и так было ясно, его явно утаскивали куда-то за пределы Родины.
      - У меня загранпаспорта нет, и языками не владею, - решился пошутить он.
      Школьница повернула к нему лицо и улыбнулась, показывая, что шутку оценила. Отвернулась и улыбку сняла. Скорость начала снижаться, слева показался  берег. Здесь залив был гораздо глубже, и вода выглядела более однородно. Появился причал, яхты, пляж. Вдоль залива шла автострада, по аккуратным крышам домов видно было, что это не Россия. Впереди показался крупный город.
      Судя по времени полета – Эстония. Наверно, они подлетали к Таллинну. Скорость снижалась резко, до Таллинна им явно не долететь. Пролетели стадион и, зависли над небольшой рощицей между излучиной реки и небольшим поселком, наверно пригородом. Кир начал волноваться, очень скоро он узнает решение о себе. Оглядевшись, он увидел два десятка душ, таких же, как они. Пары исчезали, спикировав куда-то в сторону поселка, а на их место прилетали новые. В основном, это был народ весьма преклонных лет со своими сопровождающими. А вот у сопровождающих, возраст варьировался. Катька была самая молодая, остальные были постарше, постарше и еще постарше. Была благообразная пара двух старушек, кто из них ведомый, а кто ведущий, было трудно угадать. Все пары держались за руки, может быть, для того, что бы у ведомых не возникало желание куда-нибудь улизнуть. Сопровождающие были, скорее всего, знакомы между собой, они переглядывались друг с другом. Хотя с их стороны не издавалось ни звука, у них явно велась оживленная беседа. В паре старушек одна улыбнулась Катерине, та улыбнулась в ответ, из чего стало ясно, кто в паре ведущая.
      - Очередь что ли? Кто последний? – неожиданно громко для себя сказал Кир. От волнения он начинал вести себя развязно. Некоторые оглянулись на него. Кто с любопытством, кто с осуждением.
      - Тихо, - прошипела ему его школьница, - здесь шуметь не надо.
      - А где мы хоть? - также шепотом спросил, чувствующий себя провинившимся Кир. После неожиданно прервавшегося стремительного полета, время тянулось очень медленно.
       - В Меривялья*, Эстония, - ответила Катерина.
       Это ничего не сказало ему, но расспрашивать дальше он не решился и начал наблюдать за движением пар. Одна из них, зависшая от него метрах в пяти, вдруг плавно заскользила в сторону ничем не примечательного двухэтажного сельского дома, и исчезла, буквально войдя в землю на его заднем дворе.  Двор как двор. Присмотревшись, Кир заметил кое-что необычное.  Десятки кошек лежали и бродили по участку, который выглядел неухоженным для эстонского поселка. Дом был жилой, это точно. Гараж, перед гаражом машина, люди в доме. И не похоже, что здесь кошачий питомник какой-нибудь. На штабеле досок, сложенных у забора их расположилось сразу десятка полтора. Они не дрались, не игрались. Просто лежали, как будто грелись на солнце. Только солнца не было. На небе давно уже собирались тучи, того и гляди пойдет скоро дождь.
       В отличие от лошадей, присутствие душ кошек не смущало ничуть, скорее наоборот. Когда следующая пара ныряла под землю, прямо через них, в рядах кошек возникало движение. Людям, если бы они наблюдали за ними, увязать его было не с чем, но наблюдавшему за ними Киру оно было хорошо заметно, они с Катькой находились уже недалеко, метрах в двадцати от места входа. Когда пара исчезала, кошки это чувствовали, хотя и выражали по-разному. Незаметно и Кир с Катериной пододвинулись к кошачьему двору. Назад ни одна пара не возвращалась, и это настораживало. 
      Вот и пара старушек исчезла, войдя в землю между кошек, будто в воду.
     - Чего они? – спросил Кир у школьницы про кошек. Хотелось о чем-то поговорить, страшновато было.
     - Чувствуют, - лаконично опять ничего не прояснила та, - пошли, пора.
    И влетела в землю двора, а за ней невольно и Кир. Последнее, что запомнилось, это зевающая ему в лицо кошачья морда, сантиметрах в двадцати от его входа под землю. Упссс. Сначала темнота, затем он увидел свет вдали, они опускались как по тоннелю, вниз и вперед, под углом. Двигались не быстро, но и недолго, минут пять.
          «Как Алиса за белым кроликом» - вспомнил он известную сказку. Свет был белый, неяркий, спокойный шел он из светлого квадрата, нырнув в который, они оказались в непонятном месте, понять и ощутить размеры его, было не возможно. Оно было просто белым как снег. Если бы там был потолок, стены, углы, на которых мог бы остановиться взгляд, пятно бы, хоть чуть-чуть другого цвета, можно было бы предположить размеры помещения, но не было, ни одной зацепки для глаза. Времени у Кира изучать окружающее его пространство, тоже не было. Они зависли перед тремя полупрозрачными фигурами, которые отличались от остальных душ тем, что в их одежде не было других цветов, кроме белого. На белом фоне, они вообще были плохо различимы, но в одежде хоть были складки, что позволяло им выделятся. Более-менее, видны были только лица, с присущими всем лицам элементами - нос, глаза, уши, волосы. Наличие пола можно было предположить только у одного из них, по наличию светлой, не седой, а именно светлой бородки.
      Катерина в своей школьной форме на фоне этой сверкающей белизны была черным пятном. Кир тоже, джинсы, свитер, никак не вязались с белоснежным пространством. Пока он все это разглядывал, держась за Катьку, три фигуры смотрели на них. Скорее всего, они беседовали, но Кир ничего не слышал. Это молчание - беседа длилось не больше минуты, после чего Катерина, также молча, увлекла Кира обратно вверх через квадрат, смотревшийся чёрным на белоснежном фоне.
     Они вылетели на том же эстонском дворе. Кошек стало значительно меньше, они разбежались, так как за это время пошел дождь, который начинал капать, когда они влетали под землю. Часть сидела под штабелем досок и у сарая. Над рощей по-прежнему маячило несколько пар. Кир, увлекаемый школьницей, поднялся наверх и уже в полете начал возмущаться, разочарованный процедурой. Он представлял себе торжественный момент, где ему будет объявлено о Решении, и он его примет как подобает, со смирением. В том, как он болтался рядом с Катькой, когда они его обсуждали и отправили назад, было явно что-то не так. Да и из предыдущих пар никто не возвращался. Кир требовал объяснений:
    - Я не понял, что решили-то? Или обратно в семью домовёнком?
    - Всё хорошо, - отвечала Катерина. Они зависли над поселком, выше парочек в очереди. Дождь шел сквозь них. – я доложила о тебе, принято решение оставить тебя на работе здесь.
    - Где здесь-то? – Уже нервничал Кир. Катерина отбросила свой официальный тон, и разговаривала с ним на ты, похоже его статус как-то изменился, но в какую сторону? - Расскажи толком, хватит загадками-то говорить.
    - Хорошо, только давай двигаться, нам лететь около часа, я тебе расскажу и отвечу на все вопросы.
    - Давай, - возражать ему не было смысла, - рассказывай, только, если можно, повыше полетим, чтоб не мелькало.
     - Пожалуйста, - сказала Катерина, и они взмыли вверх. Земля ушла вниз с огромной скоростью, как тогда, когда Кир заорал «Вверх», улетев от Николая. На этот раз у Кира не было паники, его занимала собственная судьба в отдаленной перспективе, а эти грандиозные прыжки воспринимались уже спокойно, как само собой разумеющиеся. Они вылетели за тучи, по ним ударило солнце. Катерина начала рассказывать, а Кир старался её не перебивать.
      Его передали им из Москвы, в их зону ответственности, как душу в неблагополучном теле, с короткой линией жизни. Кир, душа Кирилла, уже давно регулярно издавал сигналы тревоги, жалуясь на тело. Регулярное пьянство, марихуана, сатанисты, последняя неразделенная любовь - существовал реальный риск того, что душа будет потеряна для творца. Оказывается, им занимались еще здесь, в Питере, когда он водился с сатанистами. Они показали ему, душе Кирилла сон с НИМ. Отъезд с дядюшкой Сэмом оттянул развязку, но  хлопот с ним добавил. После той ночи на даче, когда он был близок к помешательству и суициду, не видя дальнейшего смысла жизни, ему было дано уехать в Сертолово, для того, что бы изъять душу в кругу семьи. Для этого, службой контроля было незначительно изменено соотношение этилового и метилового спирта в последней бутылке водки, которую они распили с одноклассниками у ночного киоска.
     На остальных участников убийственной попойки, это изменение особого впечатления не произвело,  они не приняли такого количества спиртного как Кирилл. Его организм, привыкший потреблять хорошую, качественную московскую водку, был уже не приспособлен к «паленой», в отличие от адаптированного к ней местного населения.
     Душу, заполненную таким незначительным количеством эмо, очищать нет смысла, поэтому, было решено привлечь его к работам в службах создателя. Для обучения его отправляют на курсы, где он должен научиться работать. По окончании их, он будет так же как она встречать и провожать души.   
     - То есть, все-таки меня убили вы, - Кир был в шоке, хотя и подозревал это раньше. Школьница мило и непосредственно рассказывала ему, как они это сделали. Убили, так как он был плохой с их точки зрения. Она явно не видела в этом ничего дурного.
     - Мы убили твое тело, но мы спасли тебя, душу создателя, - убежденно сказала она, - Тот Кирилл и так бы погиб, у него короткая линия жизни, и ты и он знали это. Но как бы он погиб, это очень важно. Он мог бы погубить свою душу, и тогда тебя ждало ужасное. Создатель потерял бы тебя, а ты бы страдал вечно.
     - Хорошо, скажи, как я понял, души есть не у всех. Как это получается, у одних есть, у других нет?
     - Ты узнаешь всё на курсах, это долго рассказывать, и я не учитель. Я могу рассказать о тебе так, как я рассказывала это на комиссии.
     - А кто были эти, - Кир запнулся, - комиссия в белом - создатели? Ангелы?
     - Нет, не создатели, они из служб создателя, только высокого ранга. Можно называть нас и ангелами, - сказала она просто, - только мы себя так не называем, мы служим создателю и работаем для него, в этом наша честь и счастье.
       - И в этом будет и мое честь и счастье? - Кир ухмыльнулся, в это ему верилось с трудом. Хотя она его почти убедила, что убили они его правильно, но он решил, что еще поразмыслит на эту тему.
       - Если не захочешь, тебя никто не будет заставлять, твою душу очистят, и отправят искать человека, в котором ты сможешь и дальше служить создателю.
       - Ты же сказала, что меня не выгодно очищать.
       - Я сказала, очищать нет смысла, в тебе мало эмо, но ты душа создателя и должен работать на него. Здесь или там, все равно. В Николае оставалось эмо немного, но его очистили и отправили искать другое тело. Он сам попросил. 
       Вот как. Николая очистили. Бедолага, мил человек. Наверно из-за Кира.
       - Нет. Он давно работал. С войны. В последнее время он работал небрежно, допускал ошибки, у него не почти не осталось эмо, и он сам захотел уйти из службы.
       - Извини, а можно тебя спросить? А как ты попала… ну, на службу. Тебя тоже убили?
       - Не принято задавать эти вопросы. Жизнь в материи, воспоминания, эмо, это личное каждой души. Оно принадлежит только ей и создателю. Кому надо, тот знает о твоей последней жизни в материи и всех предыдущих. Остальных это не должно интересовать.
       Сказав это, она резко пошла на снижение через облака. Они давно прошли область туч, облака разошлись, но еще были. Внизу была видна большая река и большой город. Они пикировали прямо на него.
      - Это что? – не узнал Кир, - Что за город? 
      - Киев. Курсы здесь…

Глава 5. И шо, це ему помогло?


             Человек идет по Крещатику, ищет площадь Льва Толстого.                Обращается к двоим, стоящим на улице, с просьбой помочь. На фразу, сказанную по-русски, эти люди не реагируют, человек повторяет ее по-английски, по-французски, по-немецки – результат тот же.  Пожав плечами, он идет дальше. Один из двоих говорит другому:
«Ты ба яка разумна людына. Скильки мов знае. И шо, це      ему помогло?
                (Киевский анекдот начала 90-х)
               
        - Поздравляю с возвращением вас, братья и сестры. Поблагодарим создателя за то, что он не дал пропасть ни одному из вас, за то, что и это посещение материи окончилось для вас благополучно. Ваше новое назначение, работать в службах создателя, для помощи душам, пребывающим в материи для получения энергии вселенной - эмо. Теперь вы – курсанты на курсах служб создателя, и ваша задача, быстро  освоить ту работу, на которую вы направлены. Предупреждаю, времени у вас на это немного. Через три недели вас будут экзаменовать, мы должны быть уверены в том, что вы сможете надежно выполнять ваше главное назначение. Те из вас, кто не сможет или не захочет быть в рядах служб, будут работать на создателя в прежнем качестве.
        Эту речь Кир слушал, находясь в разномастной группе, в которой было не более трех десятков душ. Катька оставила его здесь, на одном из, поросших редким лесом холмов Киева, окруженном со всех сторон домами и автострадами. «На работу пора», - сказала она. Подвела его к этой большой группе, а сама порхнула к кучке, в которой стояло не больше десятка бывалых по виду душ, немного поболтала с ними о чем-то, Кир опять не слышал о чем и улетела. И вот он стоял и слушал вместе с остальными дядечку в светлом костюме, парящего перед ними, который казался здесь главным. 
       - Вы должны помнить - для душ нет различий, к которым вы привыкли в материи. Вас разделяли там языки, социальное положение, религия. В нашем мире энергии или небытия, один язык, один создатель и вы все равны, пока. Отношение к коллегам будет также учитываться нами на экзамене. Ваша душа носит отпечаток той личности, которой вы были в материи последний раз. Это может вначале создавать для вас проблемы. Но с этим приходится мириться, сами понимаете, если у вас этого отпечатка не будет, вы не сможете правильно воспринимать условия мира материального. С правилами поведения вас ознакомят ваши учителя. Сознательное нарушение этих правил влечет отчисление…
        Кир стоял в дальних рядах, они прилетели, когда действо было готово начаться. Он немного отвлекся, рассматривая окрестности. Недалеко поблескивал Днепр, вечерело.   
       - Вы находитесь на Киевских курсах. Наши курсы старейшие в этой части мира. Историю их создания вы можете узнать от своих учителей. Меня можете называть отец Владимир. Я буду помогать вам в успешном окончании наших курсов. - Лектор не выглядел как батюшка, какими их знал Кир. Он походил на преуспевающего чела типа Кобзона. Лицо восточного типа, он и был очень похож на известного певца, только слегка прозрачного и седеющего, а не брюнета.
       Лже – Кобзон закончил свою речь тем, что пожелал всем успехов и исчез. Общий смысл речи был похож на выступление директора начальной школы, только без сюсюканий. А так все то же, поздравления, представления, предупреждения. 
      Далее процесс был отработан, похоже, до автоматизма. Как Кир уже заметил, здесь время зря не теряли. От группы бывалых душ отделялся один, отбирал себе троих ближайших в толпе новеньких, отводил их на расстояние и там продолжал с ними беседу. Разбор был по половому признаку. Девочки уводили девочек, а мальчики мальчиков.  Группу быстро разобрали, осталось трое – Кир и двое с ним. Один из оставшихся, был похож на провинциального рэкетира. Короткая стрижка, черная кожаная куртка на черной футболке, черные джинсы, остроносые черные ботинки, несколько золотых зубов и кривой нос как у боксера. Третий был худощавый мужчина средних лет,  интеллигентного и спортивного вида.
     Бывалых больше не осталось, последний из них, уводивший свою тройку, попросил их подождать, сейчас прибудет их учитель.
      - Ну, блин, непорядок, - гнусаво сказал вышибала.
      - Витёк, - воспользовавшись паузой, представился он Киру и интеллигенту.
      - Кирилл.
      - Игорь Николаевич. Можно Игорь.
      - Можно так можно. Слышь, братки, а вы откуда? Не с Крыма?
      Кир представился как питерский, Игорь был из Минска, Витёк из Евпатории. Витёк посетовал, что здесь не курят, хотя ему и не хочется, но так, привычка. Кир согласился для вида.
      - Я не понял, что там их начальник пел, кем-то мы работать должны. А может, я не хочу работать. Поставят параши чистить, как я потом в глаза пацанам посмотрю, а?
      - Вам же сказали, не захотите, не надо, - сказал Игорь Николаевич, - держать не будут.
      - Теток смотри, отдельно, мужиков отдельно делят, - не унимался Витек
      «Нелегко им будет из него вышибить отпечатки его личности», - решил почему-то Кир, но тут появился их преподаватель, могучий мужчина, на вид ему было лет сорок, черноволосый с аккуратной тонкой полоской бороды и усов и разговор прервался.
      - Добрый вечер, меня зовут Стомат, - представился он, - я буду вести вашу группу до экзаменов.
      Троица поздоровалась тоже, разглядывая своего нового начальника.
      Одет он был просто, джинсы, кроссовки, футболка на накаченной груди, как и все они, слегка прозрачен. Лицо широкое, подвижное, мимикой он владел хорошо.  Кир отметил, что его одежда была современная, но без марок изготовителей. Вряд ли он носил это при жизни в материи.
      Солнце уже садилось, группки расползлись по местности. Весенний вечер был красив и тих. В Киеве уже зеленела трава, распускались почки на деревьях. В некоторых местах можно было заметить группы молодежи. Красивый вечер. Кир прикидывал, его девятый день, второе мая, народ отдыхает.  На холме, на котором проходило собрание,  находились вырезанные из могучих деревьев четыре огромных, почти в два человеческих роста, идола. Четыре бревна огораживали их квадратом, справа был еще такой же четырехугольник, но уже без идолов, слева стояла огромная каменная глыба, по форме напоминающая куб, на верхней части куба лежали какие-то куски.
       - Лысая Гора*, - перехватив взгляд Кира, сказал препод, - некоторые люди чувствуют здесь энергию, поэтому об этом месте легенды ходят. Курсанты балуются иногда, хотя мы и наказываем, если это не входит в учебную программу.
        Знакомое название, хотя для не начитанных Кира и Витька оно особо ничего не говорило. Зато оно было хорошо известно Игорю Николаевичу:
        - Извините, но это значит, что мы с вами нечистая сила? - спросил он.
        Вопрос был интересный. Кир и Витёк уставились на Стомата, ожидая ответа.
       - Давайте сразу договоримся о терминах, - спокойно сказал тот, - иначе у вас долго будет эта каша в голове.
       И он начал объяснять, говоря медленно, с небольшими паузами, как бы давая им время осмыслить и усвоить то, что он говорил.
       - Мир энергии или небытиё и проще и одновременно сложнее того, каким его иногда представляют в материи. Здесь все четко и стройно, можно объяснить в нескольких словах его суть. Материальный мир построен создателем для получения особой энергии, называемой эмо. Она вырабатывается людьми в результате их взаимодействия друг с другом, индивидуальности каждого и мыслительного процесса. 
        - Эмо, к счастью для нас, невозможно получать по-другому. Существует определенные условия, которые и создаются в материи шаг за шагом - история, окружающий мир, культура, включающая в себя религию, искусство и спорт, базирующаяся опять-таки на собственной истории, окружающем мире и половых различиях между людьми. Способов получения эмо у людей огромное множество и есть службы, которые занимаются этим вопросами, помогая им в этом.
        - Для извлечения эмо из людей и существуют души, это мы с вами, уникальное творение создателя. Мы являемся связью между материей и миром энергии. Свойства души вы будете изучать подробно, в течение этого месяца. Есть еще много вещей, которые вы должны будете знать, по истечении этого срока.
        - Теперь вернемся к вашему вопросу. То, что люди привыкли называть нечистой силой, в основном, является патогенными отклонениями материального мира, предвосхищающими исторический процесс развития человечества в будущем. Потенциал человека, заложенный создателем велик, но предусматривает его постепенное развитие. В результате генных сдвигов, некорректных действий душ или иных обстоятельств, возникают аномалии, приводящие к появлению личностей, которых сами люди определяют как нечистая сила. Они материальны, но обладают возможностями, намного предвосхищающими свое время, и, не понимая, откуда у них эти возможности, определяют себя в ту или иную группу существ, известных им из истории и культуры, по собственному выбору. Иногда они объединяются. В ком-то из них есть душа, в ком-то нет. В любом случае, они тоже часть культуры, позволяющей получать эмо хорошего, иногда лучшего качества.
      - Есть и другие. Это испорченные или загубленные души, в результате ошибок служб или других событий, о которых вы узнаете в свое время. Они не проходят очищение, так как это невозможно. Мы стараемся их изолировать, но не всегда это удается, и они также вносят свою лепту в культуру. Если вам удастся пройти экзамены, вас с этим познакомят более подробно в службе охраны. 
      Высказав это, он, обернулся к Игорю Николаевичу и спросил:
      - Я ответил на твой вопрос, Игорь?
      Они не представлялись ему, так что, очевидно, всю информацию о них он уже имел. Тот неуверенно кивнул. Кир не видел, как выглядел он сам, но Витек откровенно тупил, открытый рот и остекленевший взгляд должны были изображать тяжелый мыслительный процесс.
       - Можно еще спросить?- Киру было понятно, в общих чертах, часть этих вопросов об эмо, о душе, они касались в разговорах с Катькой и Николаем, кое-что он понял сам, за то время, что отдыхал в семье последние дни. – А ты кто по национальности? Стомат, не русское же имя.
       - Я болгарин, я не русский.
       - А где ты по-русски так хорошо научился говорить?  - Кир говорил немного по-свойски, как бы подчеркивая своё я. Он привык так общаться в обществе незнакомых иностранцев.
      - А я по-болгарски говорю.- спокойно ответил болгарин, - отец Владимир говорил же вам – языков нет. Вы воспринимаете то, что я сказал, теми словами, которые знаете.
     Только тут Кир обратил внимание, что слова, которые он слышал, не совпадали с жестикуляцией губ Стомата. Как в плохо дублированном фильме.
      - Понятно, - больше никакие вопросы на ум не приходили.
      Зато они были у Игоря Николаевича:
       - А инопланетяне, они как же? Или это тоже вы? Есть же доказательства…
       - Инопланетяне это тоже часть истории и культуры. Кое-что специально было организовано, кое-где наши службы недоглядели, без ошибок не бывает.
       - Я не понял, - вдруг спросил молчавший до этого Витёк, -   мы назад-то можем вернуться? Мне бы должок отдать.
      Этот вопрос, похоже, был для него главным.
      - Я разве сказал это? – удивился Стомат.
      - Мне этот тип говорил, который меня сюда тащил. Я не хотел, а он сказал, что если кому тут не понравиться, вернуться можно.
      - Да, душа возвращается в материю, но, только пройдя тщательную очистку от эмо. В новом теле, ты не будешь помнить о пережитом тобой в старом. Ты его не совсем правильно понял.
      - Ну, бывает ведь, что службы не доглядят? - гнул свое Витёк, - без ошибок не бывает, сам говоришь.
      «А парень-то не дурак, - подумал Кир, - как он его поддел».
      - Ну не бывает, - усмехнулся Стомат, - бывает, что плохо очищают, что-то кто-то помнит. Но это очень редко случается. Даже если и не очистят до конца, и останутся какие-то воспоминания, ты можешь очутиться где угодно, в любом человеческом теле материи. А шансов оказаться в том месте, где тебе надо долг вернуть, у тебя вообще ноль.
     - Кстати, - вспомнил вдруг Кир один давно мучивший его вопрос, - а что там индусы говорят, что душа может в животных переселится?
     - Погоди, брат, - остановил его крымчанин, не удовлетворенный ответом, - а кто ведает-то очисткой? Может с ним договориться можно? Чтоб не чистил до конца-то. А уж до Крыма я доберусь как-нибудь.   
      Впервые Кир видел, что бы душа так выражала эмоции, болгарин хохотал и не стеснялся этого. Вначале за ним засмеялся Игорь, затем Кир, а потом, глядя на всех, заржал и Витёк.
      Стомат прекратил смеяться первый, так же, как и начал:
      - Новый анекдот будет. Нет, не получится. Там где чистят, нашего брата нет. Договариваться там не с кем. Там все автоматом делается, четкий технологический процесс. Кроме того, перед дальнейшим распределением, души после очистки отдыхают. В специальном месте, в Антарктиде. Там их еще раз проверяют, тестируют, и только потом передают нам для внедрения. А для этого нужно время, а его никто не отменял. Может и год пройти, а может и лет десять. Извини, дорогой, так, как ты хочешь, не получится.
      - Насчет вселения душ в животных, - это он уже Киру, - это не так. Животные не издают те сигналы, которые привлекают душу . Вы позже узнаете какие. Из животных только дельфины эмо вырабатывают, но, там свои души, и нас они не касаются.
      - Понятно, а почему женские души отдельно, а мужские отдельно обучаются? – Кира этот вопрос волновал исключительно как человека, привыкшего к женскому обществу. Влечения он не испытывал сейчас к женским душам. Так, просто помнил кое-что.
    - А в материи, почему они в разных банях моются? - Усмехнулся Стомат, - женские и мужские души разные, у них и эмо получается разное и решают они разные задачи. Поэтому и обучение их ведется отдельно. Понятно? Есть еще вопросы.
     Было уже темно. Они оставались на поляне с идолами, освещенной только лунным светом. Праздного народа на Лысой Горе уже давно не было, только тройки с преподавателями, очевидно, приступая к занятиям, улетали стаями по своим маршрутам. Вопросов новых не возникало, народ рассудил, что надо переварить хотя бы то, что им уже рассказал болгарин.
      - Отлично. Появятся вопросы, тогда и спросите. Теперь о порядке занятий. На этих курсах вам предстоит освоить следующие предметы, по которым вас будут экзаменовать. Во-первых, вам необходимо изучить душу, ее устройство, разновидности, характеристики, способы эффективного заполнения. Далее вы должны будете выучить кое-что об эмо, в частности, вы должны знать его качественные и количественные характеристики, виды, негативные факторы, влияющие на эмо, а также возможности по улучшению его качества. Для правильного понимания процессов при работе, вы должны знать историю, прошлую и будущую, но вы пока будете учить только прошлую. Для эффективной работы в службах важна ваша физическая подготовка, поэтому необходимо тренировать ваши возможности. Вы должны изучить основные приемы оперативного вмешательства в материю. После экзаменов, вы пройдете стажировку в Киевском Центре, там вы получите информацию о структуре служб и их функциях, - говорил он неторопливо, как профессор, знающий, что за ним конспектируют.
       Троица взгрустнула, выучить все это за месяц казалось не реально. Витёк слушал в пол уха, весь в своих мыслях. Кир и в школе-то не любил историю и что его будут грузить ей после смерти, казалось ему большим свинством. Игорь Николаевич выглядел растерянно, его что-то явно не устраивало.
        - Здесь нет специальных преподавателей, каждый из нас является работником какой-либо службы. Я работаю в службе охраны Софийского отделения и помогаю обучать курсантов, по мере их набора. Постоянный работник курсов только отец Владимир. Он здесь со времен их основания, в двенадцатом столетии нашей эры. Завтра, вернее, уже сегодня он объяснит вам, где и как вы сможете получать методические материалы по предметам, которые я вам назвал.  В десять часов утра вы явитесь сюда на поляну к нему на консультацию. Я буду здесь в два часа дня и мы разберем первые вопросы. Киев окружен защитным куполом, поэтому не разгоняйтесь, улететь вы отсюда пока не сможете.
        - Вы должны быть пунктуальны и являться на занятия вовремя,  не заставлять ждать меня и коллег и, не должны пытаться оказать влияние на материю и на души, находящиеся в телах вне рамок учебного процесса. Последний пункт самый важный. Кое-кто из вас уже чудом избежал из-за этого больших проблем, - при последней фразе он многозначительно посмотрел на Кира.
       «Все знает», - мелькнуло у того в голове.
       - Да. – Подтвердил Стомат, - теперь я удаляюсь, у меня еще работы много. Увидимся сегодня. Время вы узнаете, спросив у себя «Сколько время?» 
       И, не дожидаясь их реакции, исчез.
       - Сколько время? – вопрос прозвучал хором. Они засмеялись. С исчезновением Стомата, спало напряжение, связанное с необходимостью следить за его словами.
       - А что, пацаны, слетаем на Днепр? - Предложил Витёк. - Искупнемся, может.
       - А давай, - сказал Кир.
       - Точно, всегда мечтал в Днепр окунуться, - засмеялся Игорь Николаевич. 
       - Кто последний, тот дохлая курица, - заорал Кир, и они рванули к блестевшему в лунном свете невдалеке Днепру. Жалкие полкилометра были преодолены за несколько секунд. Они летели, в азарте оглядываясь друг на друга. Облегчение и чувство бесшабашности обуяло их. Три призрака, с обрыва, с размаху, врезались в гладь реки, недалеко от берега, почти одновременно.
       - Упс.
       - Ё..
       - Ух.
       Чуть ниже поверхности реки, знакомая Киру сила отпружинила и отбросила их.
Они прыгали, отскакивая от воды как камешки.
       - Ух, ух, ух…
       - Ё..,ё..,ё…
       - Упс, упс, упс…
       Эти прыжки были сознательные, они прыгали, не так, как прыгает галька по воде, подчиняясь законам земного притяжения, а как мальчишки, вырвавшись на перемену со скучного урока. Луна, рябь величественной реки, и три души, впервые за несколько томительных одиноких дней, почувствовали свободу и… конец одиночеству.
       Первым успокоился интеллигент. Все еще улыбаясь, он встал в реке по щиколотку и стоя смотрел, как продолжали скакать вокруг него на своих задах Кир и Витек. 
       Витек начал что-то орать, но воодушевление пропало также быстро, как и пришло. Кир тоже встал, подошел к Игорю Николаевичу. Витек сделал еще несколько прыжков и остался сидеть на воде.
       - Ты в порядке? - спросил Кир белоруса.
      - Нормально, - улыбнулся ему тот, и посерьезнел сразу, - если это вообще может быть нормально. Бред какой-то.
      - А что? По – моему неплохо, - пожал Кир плечами.- Ты ж не в могиле лежишь, траву слушаешь. Вернее, ты-то в могиле, но ты и здесь с нами, скачешь как козёл. По-моему, прикольно.
      - Да я не об этом. Послушай, ты вдумайся, что они нам говорят, - вдруг быстро заговорил Игорь, обращаясь к Киру, но, разговаривая как сам с собой, - я занимался йогой, буддизмом, изучал рейки, впитывал космическую энергию. Я был в Тибете, у монахов, я почти достиг просветления. У меня была своя школа в Минске, мы были уверены, мы достигнем высшего состояния духа. А здесь, что это такое?  Какой высший дух, какие достижения? Мы тут на Земле, вернее то, чем мы были…. Мы коровы какие-то….
Эмо им даем.  Службы, отделы, склады, очистка, ремонт, охрана, внедрение. Я не могу поверить что это так. Мы же там считали, что человек, это венец творения. А он оказывается, создан потому, что должен давать это эмо… Должен. Должник. Хомо дебитор какой-то. Мне кажется, я просто сошел с ума. Это какой-то сон, длинный, дебильный сон.
      Кир молчал, сказать ему было, нечего, тем более, что тот был прав, по большому счёту. Другое дело, что Игоря это волновало, а Кира и Витька нет.
      - Слышь, тибетский монах, - Витёк уже лежал в воде на спине, а она красиво текла сквозь него. - А как ты хотел? Ты, когда жил, ел шашлык? Ел. Получал удовольствие? Получал. Ну а теперь отдай его. Бог велел делиться.
      - Шашлык отдать? Или удовольствие? – Кир засмеялся, Витёк был точно не дурак. – Шашлык отдать уже не получится. А удовольствие отдать не жалко.
      - Да ну вас, - отмахнулся Игорь Николаевич, - я о душе, а не о еде. Не думал, что все так скучно. И обидно.
      - Ну-ну, давай. А мне скучать и обижаться неохота. На обиженных воду возят и болт на них кладут. Я смотрю, там, по-моему, знакомые девчонки, -  подняв руку, он показал на другую, пологую сторону Днепра.
      Там виднелись три женские фигуры. То, что это не люди, а души, было понятно потому, что они парили над берегом, очевидно, встречая рассвет. Солнце еще не выглянуло, но небо уже разделилось, темное на западе и начинающее светлеть на востоке.
      - Точно, я их видел вчера, пошли туда, - Кир и Витек плавно, чтоб не спугнуть, заскользили к ним по воде. Двинулся за ними и по-прежнему грустный Игорь Николаевич.
      Все познакомились быстро, женские души были просты и приветливы, разного возраста Зойка, Марта и Нинель бродили уже давно. Они успели слетать в город и вернулись встречать рассвет. Пошел обычный треп, и о чём и ни о чём, делились всем подряд, подколки, намеки, смешки. Общение, великая сила, заставила забыть их о грустных мыслях. Вот так, на берегу Днепра, они и провели утро. 
      К девяти часам утра они вернулись на правый берег, на поляну с идолами. На ней уже бродили курсанты группами и поодиночке. Все провели ночь по-разному, кто-то пребывал в хорошем настроении, кто-то не очень. Зойка, Марта и Нинель, увидев души, с которыми они познакомились еще вчера в ожидании представления, покинули их с возгласами: «Пока, мальчики, увидимся».
      А парни остались сплетничать, обсуждая качества девчонок, совсем как это происходило бы в материи, причем говорил в основном Витёк, подталкивая их и подмигивая: «Ничего такие девчонки…, Нинель я бы в материи…,  Зойка тоже ничего…, Марту тебе придется, как тибетскому монаху». Это немного отвлекало Игоря Николаевича от его дум, он тоже пытался отшучиваться и посмеиваться, а для Кира состояние было сродни московским и питерским тусовкам где именно так все обычно и происходило.


Глава 6. Загадками, которым нет разгадки?

                Зачем на преданных земле костях
                Разорван саван? Отчего гробница,
                Где мы в покое видели твой прах,
                Разжала с силой челюсти из камня,
                Чтоб выбросить тебя? Чем объяснить,
                Что, бездыханный труп, в вооруженье,
                Ты движешься, обезобразив ночь,
                В лучах луны, и нам, простейшим смертным,
                Так страшно потрясаешь существо
                Загадками, которым нет разгадки?
                Скажи, зачем? К чему? Что делать нам?

                «Гамлет», Шекспир, Пастернак


       Ровно в десять нарисовался отец Владимир. Выглядел он так же, как и вчера, таким же Кобзоном, только уже в малиновом костюме. Как они узнали потом, отец Владимир был действительно большим поклонником певца и посещал по возможности все его концерты, причем обожал стоять с ним рядом на сцене и подпевать. Служащим высшего звена не обязательно было носить только то в чем они ходили при жизни, к тому же они могли подбирать себе образ, что отец Владимир потихоньку и делал, на протяжении нескольких лет превращая свое лицо половецкого хана в лицо Иосифа Давыдовича и копируя его гардероб. Так как душа Кобзона была в списке весьма ожидаемых, его поклонник выяснив в отделе истории время и место его смерти давно размышлял, как бы ему подсуетится и встретить кумира лично.
     Поздоровавшись и окинув их взором, как бы проверяя все ли на месте, отец Владимир начал свою речь:
     - Братья и сестры. Ваши учителя рассказали вам о тех предметах, которые вы будете изучать. Конечно, вам показалось, что вы не сможете их освоить. Действительно это будет тяжело сделать обычными способами. Но, - тут отец Владимир встал в эффектную позу, как будто собирался запеть, - то, что я покажу вам, поразит вас и заставит проникнуться благоговением к тому, как заботится о своих слугах создатель, как упрощает он процесс получения знаний своими гениальными творениями.
      Сейчас он напоминал провинциального фокусника, получающего удовольствие от своих фокусов гораздо большее, чем публика, сидящая в зале.
       - Внимание, - он парил над каменным кубом, в полуметре над его верхней гранью, не задевая ногами куски подношений нечистой силе, оставленных за праздники туристами, - сейчас, я произношу. Экран!
       Его лицо закрыл от всех плоский лист формата еженедельной газеты. Тыльная сторона листа как белый лист бумаги. Под листом был виден только малиновый костюм патриарха и черные, лакированные штиблеты. Он начал медленно вращаться вокруг своей оси, лист двигался вместе с ним, оставаясь висеть перед его лицом. Когда он развернулся к курсантам вполоборота, стало видно, что на стороне листа, обращенной к нему, имеется какое-то изображение. 
      - Повторяйте за мной, коллеги. Экран! – воззвал он.
      - Экран! – заголосил народ. Перед ними начали появляться такие же листы, возникла сумятица, так как курсанты тесно стояли перед кубом, над которым вещал отец Владимир и возникшие листы - экраны некоторых из них закрыли обзор тем, кому они смотрели в затылок. Кто-то двинулся назад, кто-то вперед, натыкаясь на соседей. Кир сообразил взлететь повыше, чтоб не толкаться. Самое противное в этом экране было то, что он следовал поворотам твоей головы. И все попытки заглянуть за него и посмотреть, что творилось вокруг, оказались неудачными.  Перед тобой был экран с какими-то значками. Послышался женский взвизг, похожий по голосу на Зойкин.
      - Убрать экран, повторяйте, убрать экран. – поняв, что происходит немного не то, на что он рассчитывал, спохватился неудачливый фокусник.
      - Убрать экран, - раздались крики. Экраны пропали. Народ оглядывался, раздавались смешки.
      - Во клоун, - тихо буркнул Витёк, он висел рядом с Киром разглядывая происходящее как зритель. Себе он экран на лицо, похоже не вызывал.
      Как ни в чем не бывало, отец Владимир продолжил:
      - Теперь вы знаете, как вызвать перед собой экран и как его убрать. Пользуясь этими экранами, вы сможете получать знания по тем предметам, которые вам надо изучать. Расположитесь так, чтобы не мешать друг другу и снова вызовите перед собой экран.
      Наученные горьким опытом курсанты не спешили. Выбирали места, но экраны никто не вызывал.
      - Извините, отец Владимир, а как сделать так, что бы экран на лице не болтался? – поинтересовался один из курсантов, - неудобно как-то.
      - Ааа, это, так вы это, руками его двигайте туда-сюда. – Изобразил это туда-сюда патриарх.
      Народ развеселился от жестов и слов отца Владимира и простого решения, которое не пришло никому в голову. 
      - Экран, - сказал патриарх и когда тот появился, взял его руками, подвигал в стороны и даже засунул его себе под мышку, - это просто.
      На поляне начали раздаваться выкрики «экран», народ разбирался, трогал, двигал. Кир рассмотрел экран. Он был абсолютно плоским, и если смотреть на него сбоку, он превращался в тонкую, исчезающую линию. Спереди он смотрелся как прямоугольник, с соотношением сторон, похожим на соотношение в обычном телевизоре. Он строго следовал движениям рук, вернее одной руки – левой. Появилась новая проблема, экран, если ты до него дотрагивался прилипал к левой руке и дальше его был уже не стряхнуть. Получалось, от лица его можно было отодвинуть рукой, а от руки можно было оторвать его….
     - А ты ногой, его, - посоветовал ехидно Витёк, наблюдающий со стороны, как Кир пытался оторвать от руки экран. Он его так и не вызвал, очевидно решив, что успеет.       
     Столкнувшись с новой бедой, народ начал испытывать раздражение, поглядывая на отца Владимира, как ни в чем не бывало торчащего на своем месте. Свой экран он держал в руках, и сейчас наблюдал за окружающими, одобрительно кивая головой.
          - Внимание на меня! – он продолжал представление, - после того, как вы установили экран в удобное для вас положение, вы командуете ему – стоп, экран.
          Они потеряли уже на его фокусы около часа и  народ начал раздражаться. То ли патриарх был никудышный преподаватель, то ли он развлекался или сам плохо разбирался в своей технике и как она работает. В конце концов, курсанты начали осваивать экраны сами, не обращая уже внимания на  отца Владимира. Тем более, что после первых проблем все пошло как по маслу. Работать на экранах было просто и удобно, принцип работы был такой же, как в Windows – ты дотрагивался пальцем до значка на экране как мышкой и он сам раскрывался в картинку или несколько картинок и так далее. Кир, достаточно опытный пользователь, довольно быстро разобрался и объяснил все Витьку. Тот, наконец, обзавелся своим экраном, взлетел с ним вверх метров на пять вверх, лег на живот и начал тыкать в него пальцами. Кто не умел обращаться с компьютером при жизни, столпились вокруг Игоря Николаевича и тот объяснял.
      - Интересно, Кир, кто у кого содрал, они у Майкрософта или Майкрософт у них?-
умничал Игорь Николаевич, явно провоцируя отца Владимира на какую-нибудь реакцию. Тот сделал вид, что не слышит.
     - Ну не знаю, - отшутился Кир, - может Билл Гейтс и им лицензию впарил.          
     Патриарх пробормотал что-то и затем громко сказал:
     - Так, нашли историю мира и все учим. Экраны работают на расстоянии не более двухсот метров от этого места. Далеко не расходитесь.
      - Не боитесь, не упрём, - среагировал сверху Витёк. Он нашел на экране то, что его интересовало, и не отрывался от него.
      Ситуация явно выходила из-под контроля отца Владимира. К нему подплыла Нинель, высокая, грудастая блондинка, на которую утром положил глаз Витёк и, потупив глаза, спросила его:
      - А вы не могли бы, отец Владимир, просветить меня по этой штучке как-нибудь наедине, тет-а-тет. А то тут все так галдят…   
      - Ой, и мне, - подскочила ее подруга Зойка, - а то я такая дура.
      - Я первая попросила батюшку, - в шутку огрызалась Нинель.
      - А я дура, - настаивала Зойка.
      Патриарх явно не ожидал такого. Возможно, за свою тысячелетнюю историю, он впервые столкнулся с таким нахальным поведением братьев и сестер.
      - Скажите, батюшка, вы так похожи на Кобзона, может вы его папа или дедушка? – это уже была сильная атака Нинель и народ захихикал. 
      Патриарх поднял руку и провозгласил:
      - Братья и сестры, - он явно собрался воспарить повыше, посмотрел наверх и передумал, как раз над ним завис Витёк, - помогайте друг другу. Меня призывают для решения неотложных дел.
      - Учитесь, для этого у вас теперь есть все необходимое. – Многозначительно глядя на Нинель, добавил, - не забывайте про экзамены. Удачи вам, братья и сестры.
      И эффектно растворился в воздухе.
      Кто-то смеялся, кто-то отнесся к этим вольностям неодобрительно. Публика была действительно разношерстная. Из трех десятков душ, проходящих обучение, женщин было всего шесть или две группы. Одна группа была уже знакома Киру, вторая состояла из трех дам, одетых в темное, как будто они присутствовали на собственных похоронах в качестве провожающих. Они отнеслись осуждающе к шуткам Нинель и Зойки. Народ был в возрасте от двадцати до сорока. При распределении в Эстонии, Кир видел в очереди только пожилых людей и он сделал вывод, что здесь находятся такие же души с «неблагополучной» биографией, которых «службам творца» пришлось «вытаскивать» из материи, а попросту говоря убить. Что-то вроде отбросов собралось здесь не выполнивших свою роль там, и поэтому ждать от всей этой братии приличного поведения не приходилось. 
      «Зато весело, - решил Кир, - торчал бы сейчас где-нибудь на выгрузке эмо, смотрел бы мультики из собственной жизни, а тут развлекуха».
     Вспомнив, однако, что это веселье может закончиться очень быстро, если он не сдаст экзамен, Кир взлетел в плоскость Витька, и, расположившись недалеко от него, приблизительно в той же позе, в которой было удобно и работать и обозревать окрестности, начал детально изучать содержимое экрана.
     Ткнув в иконку с надписью «История Мира», он вызвал две иконки «История прошлого» и «История будущего». История будущего интересовала Кира гораздо больше, поэтому он, без колебаний, ткнул в нее. Но не тут-то было. На экране возникла надпись: «Нет права доступа». Не было прав доступа у Кирилла и к современной истории, нажав «История прошлого», получил разбивку по векам, при нажатии на «ХХ век» выскакивали десятилетия, а период, начиная с 50-х годов был для Кира закрыт. Поискав в 30-х годах, он выбрал 39-й год и ткнул в него. Экран очистился от иконок, и он увидел сложную объемную фигуру из элементов, похожих на строки цифр. Он ткнул в одну из таких строк и обнаружил что-то похожее на календарь, ткнул в число на нем, нашел описание дня некой души под длинным номером, написанным шрифтом, напоминавшим сразу и арабский и китайский. Всё было в объемных диаграммах и графиках. Открыв какую-то ее часть, Кир увидел во весь экран большую, просторную комнату и мальчика, пытающегося играть на скрипке. Он видел этого мальчика, чужими глазами, экран был обрамлен по краям расплывчатыми очками и торчащим в нижней части экрана носом. Звуки скрипки вырвались из экрана, и ударили его по ушам.
      - Как это назад убрать? - воскликнул он, ища по углам привычный крестик, как в Windows.
      Экран вернулся к предыдущему, с календарем.
      - Назад, -  и экран вернулся в двадцатый век, - назад, - и вот уже он снова перед объемными иконками, - понятно.
      Он оторвался от экрана и посмотрел на Витька, тот внимательно там что-то изучал.
      - Слышь, Витёк, - Кир что-то не слышал, что бы тот кричал «назад», - а ты-то как назад экран убираешь?
      - А кулаком долблю сверху, - не видно было, что бы у того хоть что-то вызывало какие-нибудь проблемы, – удобно.
       - Смотри, я тут такую фигню нашел. Короче, я залез в тему, где рассказывают, как душа, ну типа нас, в человека попадает. Она к нему подлетает и прямо всасывается в него. Причем не в животе у мамы, а реально, когда уже соображать начинают детки. Там показано, как одна душа одному перцу влетела, когда ему лет двадцать уже было, не меньше. Ты понял?
       - Что?
       Витёк осмотрелся вокруг и замкнулся:
       - Да так, ничего, потом...  Сколько время?
       - Сколько время? Половина первого. Да ты ж и сам видишь.
       - Да я и не у тебя спрашивал, а у себя. Стоматолог наш обещал в два прилететь?
       - Ну да. Я что-то ничего не понял в истории. Пусть объясняет, похоже, батюшка в этой технике сам ни фига не рубит.
       - Ну, в принципе-то понятно, - присоединился к разговору Игорь Николаевич, сидевший перед экраном неподалеку, - по истории. Они по-другому вообще историю видят, похоже. У них тут вся информация по каждой конкретной душе. Для них история, это история определенной души, причем с перетеканием из тела в тело, я отследил появление одной аж в 1546 году. И я думаю, это еще не самая старая. Можно посчитать– раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь, - посчитал он по экрану, - семь раз она была в телах, значит, это я смотрю в сорок втором, четыреста четыре года. Разделить на семь, получается…. Где-то чуть меньше, чем шестьдесят лет в среднем. Неплохо, с учетом среднего уровня жизни в те годы. Ну, там очистка души, отстой в Антарктиде года два, как Стомат говорил. Все равно не плохо. А что ж нам-то так мало дали жить  - не понимаю.
     Кир хотел было рассказать, что он узнал от Катьки о своей смерти, да передумал. Ничего хорошего он не находил в том что ему не дали жить, Кир предпочитал такую формулировку, из-за того что боялись, что бы он не покончил с собой из-за неразделенной любви. Он не верил, что такое могло бы случиться, на его взгляд они здорово перестраховались.
     В это время, на поляне народ постепенно группировался. Начали прибывать учителя, отводили в стороны своих курсантов. Кроме душ появилась вполне материальная пара, девушка и парень, одетые как металлисты. Им казалось, что они одни, и они целовались недалеко от камня, репутация места их не смущала, а может быть даже и возбуждала. 
     - А я знаю, кто мне не дал, - сказал, помолчав, Витёк.
     Витёк был детдомовским и своих родителей не знал. Он бы и остался в детдоме, в Запорожье, и закончил бы школу, но в девяносто втором году их перестали практически кормить, цены на продукты взлетели раз в десять, и выделяемых на детдом из бюджета средств почти не стало. За то, что он отнял деньги и велик у сынка одного торгаша, угрожая ножиком, ему пришлось отсидеть два года на малолетке. Откинувшись, уехал с двумя друзьями в Евпаторию. В семнадцать лет они примкнули к группировке малолеток местного отморозка Кахи которого, за жестокость, побаивались и уважали даже воровские авторитеты. Нельзя сказать, что эта жизнь устраивала Витька, быстро став бригадиром у Кахи, он работал без фанатизма и крови. Деньги, девочки, любимая «бэха семера», не покрывали постоянной угрозы, хотя везло ему дико. В прошлом году в Евпатории разразилась настоящая война, время бандитов уходило даже в Крыму, и на их место приходили менты. В апреле этого года, Каха поручил ему убить одного следователя, Витёк был относительно чист, в отличие от него и надо было его замарать. Ничего не оставалось делать и они с пацанами пошли но, менты были предупреждены и их встретили.
     Бригаду повязали, а Витька застрелили там же, хотя он не убегал и пистолет бросил. Встречавший контроллер долго не мог его успокоить, тот метался между пацанами и ментами, и не мог понять, что он мертв. На свое тело даже не смотрел, привык к трупам.
     Потом, поняв, что и как,  быстро оценил свои новые возможности, послал духа на три буквы с его советами и начал расследование, благо была возможность, везде ходить и все слушать. В результате, за неделю выяснил, что подставил его сам Каха, которому надо было как-то договариваться с ментами, и тот использовал эту возможность, что бы отделаться от Витька. Много чего между ними наросло, за почти семь лет совместного труда. И женщины, и деньги тут тоже были завязаны. Авторитетом он иногда поджимал Каху, это тоже тому не нравилось. Отсидка у Витька была реальная, уважаемая, хоть и на малолетке, а у главаря один раз, за хулиганку полгода. Короче, мотивы были и менты в разговоре между собой, сами о том и рассказали, не зная конечно, что Витёк все это слушает.      
     Выяснив всё, он вызвал духа и попытался выведать у него, есть ли возможность вернуться назад, в материю. Услышав, что будет какое-то решение по нему, полетел с ним. Также, как и Кира, его спускали в туннель, но не в Эстонии, а в Крыму, на какой-то горе Демирджи*. Никаких поминок по нему никто не делал, хотя похороны, устроенные братвой, он  посетил. Каху, по его словам, наказать он должен, сейчас или потом, в другой жизни, это не важно. 
     Витёк рассказывал это, пока они ждали болгарина, одновременно комментируя поведение парочки. Те уже распоясались натурально, то есть разделись почти полностью, и собирались приступить к самому, что ни на есть, половому акту. Действие отвлекало курсантов и, преподавательница женщин в темных костюмах, подойдя поближе к парочке, сделала какой-то жест в их сторону. Девушка, похоже, она обладала душой, резко вскочила, оттолкнула от себя парня и начала ему что-то объяснять, он попытался ее успокоить, но она впопыхах одевшись, потащив парня за собой.
     - Обломали парню со своей учебой, - засмеялся Кир. Действительно, наблюдать за этой сценой было забавно. Хотя девушке было явно не до смеха.
     - Вот так легенды и рождаются, - добавил Игорь Николаевич, тоже слушавший Витька, наблюдавший за парочкой и продолжавший тыкать в экран между этим.
     - Я думаю, Каха может и не причём, просто тебя здешние ребята решили вытащить из тела, пока ты кого-нибудь действительно не убил и свою душу им не попортил, - вернулся Кир к рассказу бригадира евпаторийских отморозков.
       - Ну не знаю, - сказал Витёк, подумав, - он по понятиям не прав и должен ответить. А кто его на это двинул, мне без разницы. 
       - Кстати, я тут нашел кое-что. Если бы ты знал свой номер, можно было бы посмотреть, кем ты был в прошлых жизнях,- сказал Игорь Николаевич   
        - Ну и что за интерес в прошлых, надо в будущих узнавать. – Витёк оживился.
        - Да, интересно было бы, - согласился Кир, - только он мне выдает, что у меня допуска нет.
        - Надо хакеров найти, - убежденно сказал бывший криминальный авторитет, - они любой допуск тебе сделают.
        - Ага, подождем, пока тебе сюда хакера притащат.
        Время было два часа и, как обещал, появился Стомат.
        - Добрый день, коллеги. – Коллеги нестройно поздоровались в ответ. - Как вы тут, освоились?          
        - Понемногу, - сказал Кир, так как остальные молчали. – Осваиваем технику. Непонятно только, что здесь учить. Историю всех душ за много тысяч лет? Это мы в любом случае не выучим.
        - И потом, - добавил Игорь Николаевич – где темы, билеты какие-то должны быть наверно. Как к экзаменам-то готовиться?
        - Понятно, - сказал Стомат, - отец Владимир не успел наверно вам все рассказать.
        - Не успел, - поддакнул Витек, - его на гастроли вызвали.
        - Понятно, - еще раз протянул Стомат, - ну давайте я вам покажу.
       Он показал им где, в каком месте найти на экране то, что им было надо. Показал, какую программу они должны пройти по истории.
      Действительно, вся история мира, как правильно предположил Игорь Николаевич, заключалась в истории душ, то есть она была отражена через их восприятие.
      - Идеализм, - определил Игорь Николаевич.
      - Не совсем, - не согласился Стомат.
      Не было истории в том виде, в котором ее преподносили в материи. Получалось так, что время и пространство является средой обитания душ, такой же, как люди в материи воспринимают природу вокруг них – рельеф местности, климатические условия, флору и фауну. Точно так же и души живут в определенных условиях, которые им создают в соответствии с определенной программой, прописанной создателем. По ней происходит внедрение специально обученных душ для создания среды обитания людям материального мира, имеющим души и их потенциальным носителям. Они и задают рельеф той местности, в которой обитают остальные. 
      - Время никто не сможет повернуть, даже создатель, иначе прекратится его смысл как времени. Но можно воспроизводить эти же условия вновь и вновь, и, благодаря этому, получать приблизительно одинаковые результаты. Возьмем, к примеру, землепашца. Сажая в землю одни и те же семена, он рассчитывает получить одни и те же растения. И получает их, хотя возможны самые непредвиденные случаи, предположим, засуха или ливни, саранча, могут погубить урожай. Но, даже если пропадет урожай этого землепашца, в мире все равно будет еда. Другие землепашцы избегут катастроф, и будет другая еда, другого качества, но, тоже еда. Никто не будет делать ставку на урожай только одного поля. Но условия, технология выращиваемого урожая должна быть соблюдена. Вы должны вскопать в одно время, посадить семена в другое, поливать и удобрять в третье.
      Игорь Николаевич внимательно слушал, Кир и Витек грустили, им было явно тяжеловато слушать эти аналогии. Поняв это, Стомат заторопился:
     - Сейчас, сейчас, я перейду к главному, что вы должны понять. Такие поля, такие миры, в которых живем периодически мы, они не одни, их много. Они были и будут, наша задача правильно высаживать семена, и соблюдать прочие условия, необходимые для их роста и
развития. Это понятно?
     - Параллельные миры? – догадался, наконец, умный Игорь Николаевич, не зря у него была школа в Минске по этим делам.
     - Ну, можно и так назвать, хотя это не правильно. Скорее сплетенные, чем параллельные. Они разведены во времени и сплетены этими специальными душами, которые присутствуют в любом из них и делают рельеф каждого отдельно взятого  мира. Именно они генерируют тот фон, который позволяет вырабатывать людям эмо, которое, в конечном итоге, идет создателю. Их историю и необходимо вам изучать. Во многом, оттого насколько успешно эти генераторы, мы так их и называем, выполняют свою функцию в мире материи, и зависит качество эмо поставляемое из него в наш мир энергии. Понятно?
     - Что ж не понятного, - Витьку надоел этот умник, и он попробовал поставить его на место, - чем клоун лучше веселит публику, тем больше вы получаете вашего эмо. Клоун ездит по циркам, и где он проехал, оттуда вам и капает.
     Стомат постоял, подумал. Уважительно посмотрел на Витька:
      - А ты прав, Виктор. Ты довольно точно определил принцип. Цирки это миры, клоуны это генераторы, а мы те, кто обеспечивает представление. А от успеха представления зависит общее настроение города. В принципе ты прав и этот пример можно использовать.
      - Дарю, - буркнул, втайне польщенный Витёк, - про пахарей не модно уже.
      - Спасибо, - улыбнулся болгарин, - учту. Давайте откроем какую-нибудь историю души и я покажу, по какому принципу, мы определяем эффективность воздействия на нее того или иного «клоуна» - генератора. Экран.
      Перед ним появился экран, быстро пощелкав по нему пальцами, Стомат выскочил на страницу с диаграммами, похожую на ту на которой недавно зависал Кир.
       - Итак, вот история души в виде диаграммы, на ней мы видим величину ее заполнения эмо, его качество и обратите внимание на эти цифры, они обозначают номер генератора и показывают ту долю эмо, которую он на данный момент внес в душу. Мы видим на этой диаграмме, - он показывал на экране шар с надписями и разводами, наподобие глобуса только без привычных очертаний материков, - влияние этого генератора и качество получаемого в результате эмо.
     - Назад, назад, назад, - листал экран Стомат. – вот здесь. Уровень первый, это ваш. Здесь вопросы. Как видите, здесь перечислены основные генераторы, это исторические фигуры, их немного, всего сто девяносто семь. Вот их историю вы обязаны знать. Открываете номер, и читаете.
     - Но это нереально, столько зазубрить, да и зачем? У вас же есть экраны,– возмутился Кир.
     - Экранами вы должны уметь пользоваться, а это вы должны знать, если хотите работать в службах, - повторил терпеливо Стомат, - это минимальный уровень информации по истории, который необходимо знать любому работнику. Любому. Ваша память в энергетическом мире принципиально изменилась, материя не оказывает сейчас на вас своего давления, и вы способны запоминать все увиденное практически моментально. Эти свойства души, заложенные создателем, присутствовали в вас и тогда, когда вы были в телах, только там вы не могли их использовать. Мешала материя. Мне, для моей работы, надо знать почти о всех генераторах прошлого и текущего столетия. А их, ни много ни мало, почти восемнадцать тысяч разного уровня. Так что, не расслабляйтесь, коллеги.
     Коллеги молчали.
     - Итак, задание по истории понятно. Начнете читать, если появятся вопросы, спросите при нашей следующей встрече.
      - А если я читать не умею, что делать? – продолжал нарываться зачем-то Витек.
      - Ты умеешь, – жестко ответил болгарин, - для тех, кто не умел, мы проводим специальные курсы, на полчаса, после чего душа начинает читать и читать быстро. Но ты умеешь, - повторил он, - у меня нет времени на пустые разговоры, поэтому я пытаюсь изложить все кратко и понятно для вас. А это основное правило здесь в деловом общении. Прошу это запомнить. Ясно? Если нет, пожалуйста, на очистку, а потом в Антарктиду, там есть такое озеро подо льдом четыре километра толщиной, там все в порядок приходят после очистки. Нам показывали.
      - Как скажешь, начальник, - опять загнусил Витёк, - мы люди подневольные…
      - Вот и отлично, - перебил его Стомат, - На этой позитивной ноте мы и закончим занятия по истории. Теперь физические упражнения для вашей души. Убрать экран.
      - Убрать экран. – Эта команда прозвучала в устах троицы почти одновременно, даже Витек решил не рисковать.
      - На вашей будущей работе вам предстоит оперативно реагировать на сигналы подконтрольных душ. Устройство души и виды этих сигналов мы с вами разберем позже. А сейчас, вы должны развить в себе скорость реакции на сигнал души. В городе находятся маячки подающие сигналы, имитирующие аварийный крик души. Аварийный крик это сигнал, который душа издает, если телу, в котором она находится, угрожает серьезная, внезапная опасность. Самый простой пример: идет человек ему на голову падает кирпич. Если идет человек без души, он не видит этот кирпич, кирпич падает и, человека нет.
     - Если у человека душа есть, она имеет способность предвидеть ситуацию на несколько мгновений вперед, о которой люди и не догадываются, часто называя это интуицией. Благодаря этой способности душа может заставить человека, в котором она находится, сделать какое-то действие, например, внезапно остановится, запнуться и миновать эту опасность. Но, иногда, душа что-то сделать не в силах, из-за того, предположим, что это никак не зависит от ее возможностей. У меня был такой случай, когда я работал контроллером. Душа послала аварийный крик за тысячу двести сорок миллисекунд до того, как машина, на которой ехало ее тело, причем не за рулем, должна была врезаться в фуру. Это было на подъезде к Софии, на тридцать втором километре трассы Варна – София, время подлета составило восемьсот пятьдесят миллисекунд…
      Видно было, что он рассказывал этот пример не один раз:
      - Подлетев, я увидел, что Крайслер, в котором сидела душа, летел со скоростью сто тридцать километров в час на фуру, которая неожиданно повернула на его полосу, обгоняя лесовоз. Дорога была трехполосной, были такие в Болгарии без разделительной полосы. Крайслер шел по средней полосе, водитель фуры выехал на его полосу так, что человек с душой прямо перед собой видел бензобак за кабиной, а водитель Крайслера диск переднего колеса. Когда я подлетел, до бензобака фуры у них было девять с половиной метра, до столкновения оставалось триста девяносто миллисекунд. Теоретически этого времени, тысяча двести миллисекунд вполне хватало бы водителю, что бы уйти по встречной полосе, но по ней шёл грузовой Мерседес, и уходить Крайслеру был некуда.
      Он показывал руками, как все было, как двигались машины. Выглядело очень драматично, но не совсем понятно.
      - Водитель Крайслера уже делал все от него возможное, он давил на клаксон и поворачивал машину в щель между фурой и встречным грузовиком. Щель сужалась, хотя водители грузовиков уже поворачивали, предвидя столкновение. Водитель фуры услышал сигнал Крайслера, а водитель Мерседеса видел летящую на него в лоб легковушку. Мне тогда пришлось прибегнуть к экстренным мерам, которые потом были оправданы при разборе.
     - К каким же, если не секрет? – задал Кир вопрос у замолчавшего болгарина.
     - Пришлось преобразовывать материю. Временно конечно. Крайслер все равно не проходил в эту щель, его размолотило бы между машинами. Щель составляла метр восемьдесят к моменту контакта, а он был шириной два метра тридцать вместе с зеркалами. Я преобразовал левую часть кабины Мерседеса и часть кабины фуры вместе с двигателем, что бы Крайслер прошел.
     - Круууто, - протянул впечатленный рассказом Кир, - и мы так сможем делать?
     - Обязательно, если пройдете обучение. Преобразование заняло у меня около ста миллисекунд, столько же понадобилось для того, чтобы отключить водителя Крайслера и его пассажира с душой на время прохождения преобразованной материи. Как видите, приходится решать все это в очень сжатые сроки, если не успеешь, будут проблемы. Душа не погибла бы после аварии, конечно, но она была еще не заполнена, и по линии жизни ей умирать тоже было рано.
     - И что? Никто ничего не понял? – это спросил уже Игорь Николаевич
     - Ну, водители грузовиков не поняли. Выскочили из машин, постояли, покурили и решили, что тот как-то успел. Хотя, двигатель фуры после преобразования испортился. То же самое решили и водитель Крайслера и пассажир. Я  отключил их на момент прохождения контакта и включил им сознание только в момент выхода. Водитель Крайслера даже скорости не сбросил, только перекрестился.
     - А душа?
     – Пассажир тоже. Душа не осознает себя отдельно от тела, когда она в нём. Просто она обладает дополнительными чувствами и свойствами, которых лишен человек без души. Но это тема другого урока.   
      Парни помолчали. Рассказанное Стоматом происшествие резко поменяло облик работника служб создателя в их глазах. На Витька произвело впечатление  «преобразование материи». Возможности открывались огромные.
     - Так. Куда бежим? Кого спасаем? Я готов, - голос его был полон усердия, гнусавость пропала.
    - Итак, приступим к тренировкам, сейчас каждый из вас услышит аварийный крик от маячков настроенных на вас персонально. Они находятся на расстоянии около трех километров отсюда.
Задача, прибыть к маячку и просто отключить его за сто миллисекунд.
     - Миллисекунд, это сколько? – выдал свои пробелы в образовании Кир.
     - Миллисекунда – тысячная доля секунды, – закрыл один из них Стомат.
     - Нереально, - решил народ.
     - Реально, почти у всех получается, – успокоил их болгарин.
     Перед ним появился его экран, не такой как их учебный, компактный. Он быстро ввел на нем какие-то данные…
      - Извините, - сказал Игорь Николаевич, - а вот мы с приятелем поспорили, где раньше появился Windows, в материи или у вас?
      - Это шутка? - Стомат посмотрел на него и Игорь Николаевич смутился. - Неудачная.
Билл Гейтс у нас проходит в категории генераторов «D». Давайте не будем отвлекаться, у меня мало времени. Сейчас, каждый из вас услышит сигнал. Услышав сигнал, говорите – карта. Вы увидите перед собой карту с местоположением вашим и маячка. В углу карты пойдет отсчет времени. Когда вы привыкнете, карта будет возникать перед вами сразу, как вы услышите сигнал. Держите курс на маячок, летите максимально быстро. Это пробный полет, не смотрите на время просто делайте все правильно, подлетаете, касаетесь его и назад. Детская игра в салочки. Поехали.         
      У Кира в ушах прозвенел крик. Странно, но кричали его - «Кирилл!!». Размышлять над этим времени не было. Кир вызвал карту и одновременно взлетел. Все вокруг застыло,  только счетчик времени отстукивал миллисекунды – 0.00.032, 0.00.033…
     Оранжевый маячок пульсировал вверху топографической полупрозрачной карты, возникшей у него в голове. Четко был виден маршрут Кира к маячку,  иногда так делают в кинофильмах, прокладывая путь самолета по карте. Он соотносил свое движение и с картой и с местностью и …0.00.155, 0.00.156…  Он не пролетел еще и трети маршрута, хотя летел гораздо быстрее, чем с Катериной. Сосредоточившись на желании лететь быстрее, он еще увеличил скорость …0.00.242, 0.00.243….
     Маячок находился в семиэтажном доме….., третий этаж,  0.00.314, 0.00.315…Сквозь стену, перекрытие. Перелет, чуть назад.  0.00.346, 0.00.347…. Ага, вот он. Обыкновенный будильник на телевизоре. Кир махнул по нему рукой и ощутил сопротивление. Точно. Время на счетчике застыло.   0.00.368. Дааа. Вот это гонки. «Формула 1» отдыхает. Он и не думал, что на такое способен. Назад летел точно так же, с такой же скоростью и влетел на поляну почти одновременно с Витьком.
    - Круууто. – выдохнули они.
    Появился немного смущенный Игорь Николаевич:
    - Запутался немного.
    - Неплохо для первого раза, - подбодрил их Стомат, - очень неплохо. Вот и продолжайте в таком же духе. Я ставлю режим вызова на каждого из вас до восьми часов вечера и с пяти до восьми утра, пять – шесть раз в час вас будут вызывать. Это - нормальный режим для работы контроллера. Маячки будут меняться. К утру вы должны добиться скорости подлета в сто миллисекунд. Это не сложно, но у кого не будет получаться…, будем решать, что с ним делать дальше. Кроме этого учите историю, и начните смотреть тему «Душа», раздел «Свойства», вам их также придется сдавать.  На сегодня всё, завтра в десять мы продолжим. До свидания, коллеги.
    Как всегда, исчез, не ожидая ответа.
    Витёк и Кир начали обсуждать его рассказ, «преобразование материи», время подлета. Игорь Николаевич срезу же подсчитал его скорость, по его расчетам выходило, что-то около четырех тысяч километров в час. «Больше чем максимальная скорость боевой ракеты», - сказал он. Проверять никто не стал, поверили. Витек начал вспоминать случаи, когда ему получалось уходить от неминуемой смерти, он раньше относил их на везение. Кир тоже кое-что припомнил из своей. Появилось приятное чувство, что о тебе, оказывается, заботились коллеги. Игорь Николаевич начал рассуждать что-то о генераторах, о времени, о истории, пассионарности. Его никто не понял, к тому же  тут их начали вызывать. 
     В остальных десяти группах творилось то же самое. Преподаватели их покинули, оставив с аналогичным заданием. Души, находящиеся на поляне начали вдруг пропадать на доли секунды.   
     Разговаривать стало положительно невозможно, только Кир начинал говорить фразу или слушать коллегу как раздавалось «Кириилл», и Кир делал вжик-шмяк-вжик, а когда он возвращался, забывал что говорил или ловил обрывок фразы, забыв ее начало.
     «Как понос», - определил Витёк.
     Понемногу приноровились, поняли что главное - начальное ускорение и четкое торможение и к восьми часам у Кира был лучший результат сто девять миллисекунд, у Витька сто четыре, а у Игоря Николаевича сто двадцать.       
      После восьми немного подождали, вызовов не было и напряженность начала уходить.
      - Карта не лошадь, к утру повезет, - почему-то сказал Витек.
      - Что-то я не уверен, что лежать в Антарктиде хуже - отозвался Кир. Усталости не было, постоянное ожидание крика вымотало морально.
      Подлетели девчонки, у них результаты были похуже, у Зойки сто сорок два, у Нинель сто сорок пять, и только у Марты было, как и у Игоря Николаевича, сто двадцать.
      - Сам бог велел, - подмигнул Витёк. Марта была небольшого роста, в очках, светловолосая полячка из Кракова. Как и болгарский Стомата, польский язык Марты был им понятен, и она понимала их без проблем. Еще в первый день знакомства зацепились они с Игорем Николаевичем в дискуссии - она была преподавателем в Краковском университете. Не понятно было, как ее занесло в эту компанию, а она не распространялась. На шутки реагировала спокойно и заводилась, только когда начинали обсуждать философские темы. Но философствовать в этой компании можно было только с белорусом, поэтому они и входили периодически с ним в клинч, выражаясь боксерским языком и растащить их, было сложно.      
      Девчонки были расстроены. Хотя их и не пугали Антарктидой как Витьку, но их преподавательница им тоже мягко намекнула, что лучше бы им в сотню уложиться. Зойка из Тульской области, а Нинель местная, из Киева, они обе были импульсивны и впечатлительны. «Я себя коровой чувствую, - переживала Зойка, - мне кажется быстрее уже невозможно». Когда мальчики им передали, немного добавив от себя для живости, рассказ об озере под толщей льда, настроение их стало еще хуже.
      «Ой, мама моя, - сказала Зойка, - там же холодно».  Решили попробовать еще потренироваться, а так как маячки уже не кричали, решили сами выбрать ориентиры. Слетали на Троещину - названия знала только Нинель, нашли хорошо освещенный перекресток с круговым движением  и решили прыгать с центра перекрестка на Лысую гору и обратно. По десять прыжков, кто вперед. Мальчики предварительно провели инструктаж девочкам, как ускоряться и как тормозить и начали прыгать. Очень быстро сбились со счета, определив это занятие как идиотское хоть и веселое и, решили продолжать тренировки, разбившись по парам. Нинель с Витьком сразу начали изображать гонщиков, рванули и пропали в быстро наступившей темноте. Кир с Зойкой решили сначала пройтись по городу и осмотреться, тем более что в Киеве до этого они не были. А Игорь Николаевич и Марта решили продолжить прыгать на Троещину, тем более, что миллисекунды у них были одинаковые и им было интересно погоняться.
      Оказалось, что карту можно было вызвать и без аварийного крика - по ней было удобно ориентироваться. Зойка и Кир быстро нашли Крещатик, Майдан, полазили по правительственным зданиям, но в кабинетах было скучно, и они полетели по магазинам. В магазинах тоже было не интересно, отсутствие возможности пощупать и примерить вещи Зойку раздражало. В ресторанах им тоже было нечего делать, хотя вначале было весело присаживаться к воркующим парочкам и передразнивать их, но вид пьющих и жующих раздражал Кира. Залетев в театр Леси Украинки, успели на окончание какого-то спектакля-оперы на украинской мове. Тоже забавлялись, входя в актеров. Несколько раз натыкались на души, но с ними не связывались - Кир рассказал ей, как его отшвырнуло в Юкках.  Поднялись над Университетом, ночной Киев сверху был очень красив. Спустились вниз, в небольшой сквер и зависли там между каштанов. Чувствовали они себя друг с другом удивительно хорошо, как старые друзья. Внизу по дорожкам гуляли люди, сидели, обнявшись парочки. 
      - Послушай, - сказала Зойка, - дай я тебя потрогаю, мне не понятно, что чувствует дух, трогая другого. Девчонок как-то неудобно было трогать.
       - А меня можно, - улыбнулся Кир, - не стесняйся.
      Она потрогала его лицо. Пальцы, лишенные чувствительности натыкались только на сопротивление в пределах контура тела. Зойка чуть не расплакалась:
      - Ужасно, как в гипсе. Хочешь, потрогай ты.
      Кир потрогал ее лицо, руки, грудь и согласился:
      - Да, рука как будто в бинтах, не идет дальше и ничего не чувствует.
      Зойка помолчала, а затем сказала грустно:
      - Ты знаешь, а я не хочу так жить. Прыгать как на пожар, не чувствовать рук, лица, губ любимого человека. Пусть лучше меня очистят и положат под лед в Антарктиде.   
      Они помолчали.
      - Может быть, ты и права.
      В этот красивый, тихий, лирический вечер хотелось быть там, с людьми, быть на их месте.
      - Ладно, что там говорить, что есть, то есть. Полетели на Лысую, посмотрим, что там ребята делают.
      Было уже два часа ночи. Вернувшись на Лысую Гору, они нашли Марту и Игоря Николаевича в жарком споре.
      - Ты не понимаешь, это только выглядит, как будто мы ожидали этого. Это пародия какая-то на то, что мы знали о загробной жизни… - кипятился Игорь, сев на своего любимого конька.   
      - А может быть, наоборот? Может быть, наши представления были пародией? Здесь, во всяком случае, все логично, - защищала мир энергии Марта. 
      - А вот и мы, - прокричали Кир и Зойка, подлетая к ним, - чего спорим? А прыгать, кто будет?
      - Да напрыгались уже, - улыбнулась им Марта.
      - Кто победил?
      - Дружба, - опять улыбнулась Марта. Игорь Николаевич медленно остывал после спора, - будете историю учить?
      - Да надо бы, - сказал Кир, - вдруг наш завтра проверять будет.
      История действительно пошла очень легко, надо было только читать истории генераторов по порядку, но за два часа он осилил только двоих. Без калькулятора можно было посчитать время изучения истории как сто девяносто семь часов, два из которых были уже пройдены. Получалось, что в день надо читать по восемь часов только одну историю, а что там с другими предметами еще непонятно. Пока они рассуждали на эту тему, вернулись Витька и Нинель. Витек был веселый и без кожаной куртки, а Нинель грустная, хотя тоже сменила одежду. Оказывается, они пытались облететь любимые места Нинель, даже залетели к ней домой, где она и вспоминала свой гардероб. Что в это время делал Витёк, было не понятно, но у Кира появилось подозрение, что он нашел какое-то решение проблемы «забинтованного» тела.
      Поболтали, поучили историю, опять поболтали. В пять часов утра снова начался вжик-шмяк-вжик. На этот раз было уже легче. Оказалось, что в это время можно было даже читать историю. Сознанию не  мешало то, что его периодически оттаскивали от экрана аварийным криком, главное, что экран послушно открывался в том же месте, на котором исчезал при прыжке. Уже к семи часам у Кира получалось укладываться в сто миллисекунд. Он даже начал получать спортивное удовольствие от этих вжиков и шмяков, так как движения становились всё более точными. Коллеги тоже вошли в азарт, и к восьми часам у Витьки был лучший результат девяносто пять, у Кира девяносто восемь, столько же у Марты, а у Игоря Николаевича и Нинель было ровно по сто. Только Зойка не смогла выйти из ста двадцати миллисекунд. Видно было, что она уже приняла решение. Она не читала историю, а просто листала экран, тыкая, куда придется.   
       Вокруг было зелено, ярко светило солнце, рядом сверкал Днепр – большой, красивый город уже проснулся. Если бы они существовали в материи, им было бы гарантировано хорошее настроение. Но время, которое они провели в мире энергии, изменило их восприятие материального мира, он постепенно отходил на второй план. Как может быть главным мир, который ты не ощущаешь никак, только по световому и звуковому восприятию - как телевизор. Они передвигались по энергетическому миру, а материальный мир служил для него фоном. Максимум, что они могли сделать для того, чтобы войти в него, это включить звук, но остальных ощущений, привычных по миру материи не было.  На то, что тело было как бы «забинтованным», они вначале не обращали внимания, будучи поглощены новыми возможностями, но сейчас это начинало ощущаться.
        Кир открыл раздел «Душа», «Свойства» - отдел был посвящен разбору номера души, оказывается, каждой цифре и букве в нём соответствовали определенные свойства. Это было интересно, но еще был интересен и разговор, разворачивающийся на поляне, в ожидании преподов. Зойка рассказала подругам о своем решении уйти с курсов и вокруг него развернулась жаркая дискуссия. Больше всего горячилась Нинель, ей явно не хотелось терять подругу.         
      - Ты не права, что так рано сдаешься, я думаю, здесь тоже можно что-нибудь придумать, чтоб получать удовольствие, - ее взгляд, брошенный на Витька, укрепил Кира в его подозрениях.
      - Зачем мне это? Я хочу сама жить, а не смотреть, как живут другие. Ну, заберут у меня мои воспоминания, я их еще наживу в другом теле.  Может еще лучше все будет, не так как у нас, в Тульском педе… - наверно, она рассказывала уже Нинель свою биографию и, сказав это, подразумевала какой-нибудь педагогический институт, как понял Кир.
     - Ну, еще не понятно в какое тело попадешь, будешь какой-нибудь замухрышкой, - сказав это, добрая Нинель бросила взгляд на Марту, но та сделала вид, что она вся в экране, - и, какие тогда у тебя воспоминания будут?
      - Отличные воспоминания, - вступилась за замухрышек Марта. – Думаешь, только секс дает эмоции?
      - Ну, почему только секс, меня и музыка заводит хорошо, я танцевать люблю. Но и тут хорошее тело надо, чтоб народ не смешить.
      Марта сказала что-то про бисер перед свиньями, между подругами назревал конфликт и Кир решил вступить в разговор:
      - А вы не пробовали прошлую жизнь просматривать? Тоже интересное занятие. Отвлекает, расслабляет.
      Оказывается, кроме него, никто просмотрами не занимался, и его сообщение вызвало повышенный интерес. Посмеялись над случаем, когда он, вместо вечеринки попал под раздачу на работе и решили вечером, когда преподы свалят, попробовать.   
      В десять часов появился Стомат и увел парней на занятия. Похвалил за результат в прыжках, и ввел новое задание, показав, как тренажер, обыкновенную вербу, которых было много на горе. Задачей было воздействие на живую материю - растения, надо было отклонить вербу на максимально возможный угол и  не сломать. У них долго не получалось не только отклонить ее, но даже пошевелить. То, что делали легко Стомат и ветер, не могли сделать трое коллег.
     «Терпение и труд все перетрут» - так они поняли какую-то болгарскую поговорку Стомата. Первым получилось согнуть дерево у Игоря Николаевича. Причем нагнул он его настолько сильно, что чуть не сломал, и стало понятно, почему тренажером выбрана гибкая верба. Если бы на ее месте был дуб, он бы не выдержал. У Игоря Николаевича получилось, когда он начал добавлять к мысленному посылу движение рукой - оно усиливало эффект мысленной команды. Следующим получилось у Кира, затем у Витька. Хорошо, что людей не было в это время на горе, так как, качающиеся невпопад деревья могли привлечь их внимание. Стомат заставил их отрабатывать точность движений на ветках вербы, задерживать одну ветку против ветра, сдвигать на небольшие расстояния. Результат упражнений порадовал парней - у них появилась способность влиять на материальный мир. Стомат тут же огорчил их, предупредив, что эти действия они имеют право совершать только в рамках учебного процесса, а всё что они сделают вне рамок, будет фиксироваться и может привести к их исключению.
      - Сейчас мы полетим на стрельбище в Святошино, там еще я тренировался, - из этих слов можно было заключить, что Стомат тоже оканчивал курсы здесь.
      Они вжикнули за ним на стрельбище, где он объяснил им принцип новых тренировок. В момент нажатия курка стрелком раздавался аварийный крик, за время вылета пули из ствола оружия необходимо было подлететь к нему и провести пулю в центр мишени.      
      - Вам очень важно попасть, ведь если вы попадаете, вы можете быть уверены, что в реальных условиях вы отведете пулю или другую угрозу от охраняемого объекта. Я забиваю для вас время тренировок с часу до четырех, восьмой стенд. Будете летать по очереди. А с пяти до восьми продолжаете тренироваться по маячкам. Желательно довести результат до девяноста миллисекунд. Продолжаете учить историю и свойства души. Есть вопросы? У меня есть еще немного времени, можете задать по одному.
     Вопросы были. Первый спросил Кир:
     - А как насчет того, что бы узнать нам свой собственный номер?
     - Эта информация для вас преждевременна. Собственный номер вы сможете узнать, только после экзамена, когда будет ясно, остаетесь вы в службах или нет.
      - Если я правильно понял, помимо нашего мира есть еще миры, в которых история развивается также как в нашем? Они идут параллельно по времени или один за другим?- Этот вопрос задал уже Игорь Николаевич.
      - Я уже говорил, что, судя по тому, что мы получаем генераторов из других миров, а затем, после того, как они отработают свое здесь, мы передаем их дальше, миры идут со сдвигом во времени. Развивается ли история там, так же как у нас, я не знаю. Судя по тем требованиям, которые предъявляются к нам, она должна развиваться так же.
     - А кто предъявляет-то? – спросил Витёк под дурака.
     Стомат запнулся.
     - Мне предъявляет руководство.
     - А им кто? Создатель? – продолжал наседать Витёк.
     - Ну… да, – нерешительно ответил Стомат, - я точно не знаю как это происходит, до нас доводят только решения.
      - А вы с другими мирами общаетесь? – это уже, почувствовав слабость позиции до этого непогрешимого Стомата, насел с другой стороны Игорь Николаевич.
      - Я нет. Этим занимаются другие службы. Вы узнаете про них, когда будете проходить практику, - и, чтобы прекратить щекотливые вопросы, перевел разговор, - Что с историей? Читаете? Все понятно?
      - Понятно, что не понять, - ответил за всех Кир, - я про этого первого чудика- генератора из Африки прочитал. Одного не пойму, на фига нам надо, про его сексуальные подвиги читать, если наша задача пули ловить.
     - А в мире энергии секс есть? - опять изобразил дурачка Витёк. – Может, энергетический какой-нибудь?  Как души-то размножаются?
      Стомат ответил серьезно:
      - Души поступают нам от создателя. Что касается секса, на моей памяти таких случаев не зафиксировано.
      - Зафиксируем, - абсолютно серьезно сказал бывший детдомовец, - надо расшевелить публику, а то скучновато.
      - Попробуй. Что касается твоего вопроса, Кирилл, вам надо понимать, кто есть кто в мире душ. Это необходимо при работе, вам придется помогать службам, занимающимся генераторами, для выполнения их заданий. Это самая ответственная часть работы контроллера. Для того, что бы генератор выполнял свою задачу по сценарию, привлекаются иногда по три-четыре контроллера в день. К сожалению, времени беседовать, у меня больше нет. К тому же, скоро у вас начнутся тренировки на стрельбище. До завтра. Так же в десять.
     И быстро исчез, не дождавшись ответов или, может быть, новых вопросов.  С его исчезновением, коллеги дали волю восторгу.
     - Как ты его, Витёк, … зафиксируем, - покатывался Кир, - ты Нинель ночью фиксировал?
     - И кто предъявляет…. Молодец. – одобрил Игорь Николаевич.
     - Пусть знает, выеживается чересчур, - скалился Витёк.
     Между ними сложились нормальные, дружеские отношения товарищей по… непонятно чему – счастью оказаться здесь или, наоборот, несчастью. Скорее всего, отношения людей, оказавшихся в одной лодке после кораблекрушения, где лучшим выходом было действовать заодно. К тому же они были душами  самостоятельными и  независимыми, а главное, делить им было, пока, нечего. Можно было бы назвать их и друзьями, но, как мы знаем, другом в материи называется человек, прошедший с тобой испытания. Есть ли друзья в энергии и нужны ли они в этом мире им было, еще не понятно. Они делали в нем только первые шаги. Но их души уже привыкали к нему понемногу, возможно потому что он был их родным миром, а они его просто подзабыли.   
         
Глава 7. Убивая и воскрешая.

                Убивая и воскрешая,
                Набухать вселенской душой
                В этом воля земли святая,
                Непонятная ей самой 
                «Начала» Н.Гумилев

          
    Прошло двадцать дней, с тех пор как Кир с товарищами приступили к занятиям на курсах служб создателя.  Количество курсантов со времени занятий уменьшилось на четыре души. Из группы Марты и Нинель ушла Зойка. Вернее, ее увела их препод после той ночи, когда они с Киром пытались решать «забинтованную» проблему. Как рассказала Нинель, они побеседовали совсем немного, затем их препод просто взяла ее за руку и они улетели, отсутствовали минут пять, затем препод вернулась одна и, как ни в чём не бывало, продолжила занятия.  Кир жалел, что ему не удалось попрощаться с Зойкой, они как раз в это время летали на стрельбище, отводя пули. Чувства непоправимой утраты, которое непременно было бы в материи, не было. Изменилось состояние души, и изменился их взгляд на мир. Они привыкли к мысли о своей «вечной» службе у создателя и уже относились к таким перемещениям как комсомольцы в советской песни, которую Кир слышал от отца: «Ты уедешь к северным оленям, в дальний Казахстан уеду я».
      Кроме Зойки курсы покинули еще двое парней, воспользовавшиеся полученным опытом воздействия на материю в своих целях. Они, оба футбольные болельщики, на игре любимых команд пытались повлиять на исход матча в пользу своих, подставляя ножки нападающим соперника и закручивая мяч в ворота и из ворот. Так как они болели за разные команды, матч закончился нулевой ничьей, но шум они устроили изрядный, так как их действия резко снизили уровень дополнительного эмо, запланированный к получению на этом матче, где должны были выиграть хозяева - футболисты киевского «Динамо». Отец Владимир, основным занятием которого, оказывается, было контролировать поведение студентов, имел очень серьезные неприятности - он обязан был среагировать, как только получил первые сигналы не запланированных воздействий на материю. Половецкий хан в обличии Кобзона был вне себя от злости,  когда устраивал публичный суд над провинившимися. Те как дети, пытались оправдаться, уверяя, что тот, другой начал первым. Но судья был неумолим, объяснив какой вред они нанесли своими действиями создателю, даже приведя при этом какие-то цифры, сколько именно дополнительного эмо было недополучено из-за них. Он удалил с поля незадачливых фанатов, взяв их за руки и эффектно исчезнув с ними на глазах у всей аудитории.         
     «Идиоты какие-то», - сказал при этом Витёк. Непонятно было, к кому это высказывание относилось в большей степени, к бедолагам – болельщикам, отцу Владимиру или и к тем и к другим, вместе взятым. Но тут вскрылась любопытная подробность, патриарх нечаянно обмолвился, что наблюдал за другими в этот момент и отвлекся, из чего все быстро сделали выводы, что отец Владимир за ними подглядывает, и это привело в легкое замешательства Витька и Нинель. Дело было явно не в дурацких шутках, которые они вытворяли ночью на Крещатике, когда Витёк пытался «пристроится», в какое-нибудь тело, «свободное» от души. Тогда у него  ничего не получилось, они прочитали потом уже в «Свойствах», что только очищенная и, соответственно подготовленная душа может войти в материальное тело. Наверное, дело было в попытках Нинель и Витька войти в анналы истории энергетического мира, «зафиксировав» успешную попытку сексуального контакта, для чего они иногда уединялись от остальной компании.
     Еще один мужчина пожелал уйти, и его увели так же незаметно как Зойку. В результате группы уплотнились, всего осталось семь полных групп мужских и две женские, причем одна из них неполная. Женские группы готовили немного по другой программе, там меньше времени уделялось физподготовке, а больше свойствам души и качеству эмо.  История вяло дочитывалась и, пора было переходить к другим дисциплинам. Физподготовку они, практически прошли всю и в основном шлифовали детали.  Они уже свободно решали задачи взаимодействия с предметами, преобразования материи в энергию и обратно, это, оказывается, считалось самым простым в работе контроллера. В основном, они тренировались здесь же, на Лысой, что иногда вызывало дикие восторги любителей мистики, сатанистов, толкиенистов и прочих, как раз для этого и посещавших это место.
     Одним из приемов, которые они обязаны были освоить, был очень не прост. Надо было точно выделить какой-либо предмет в кармане посетителя, чтобы преобразовав его в энергию, удалить его. Это оказалось сложнее, чем двигать пули. Скорость выполнения должна быть такой же, но точность исполнения гораздо выще, так как ни в коем случае нельзя задевать человеческое тело при преобразовании. При этой операции необходимо максимально ускорить сознание.  Даже кратковременное превращение материи в энергию было чревато какой-либо болезнью тела и, может быть даже, его смертью. Поэтому опыты проводились только на телах, душ не имеющих. Любители острых ощущений даже не подозревали, каким они подвергались опасностям, прогуливаясь по Лысой и попадая в лапы неопытных курсантов.
      Вмешательство в тело человека отрабатывалось в Киевском городском морге, на улице Петра Запорожца. Как объяснил Стомат, иногда для защиты души или генератора, службы вынуждены даже прекращать жизнь препятствующего субъекта.  Как вызываются инфаркты, инсульты, кровоизлияния в мозг и прочие неприятности с помощью преобразования материи, они освоили на трупах вообще за один день. Сложнее было, когда приходилось решать медицинские задачи на теле, имеющем душу. Это уже контроллерам не доверяли, вызывалась специальная служба специалистов.
      Витёк уже не рвался срочно возвращаться в Крым и мстить Кахе. Он уже понял, что с местной службой контроля, он все равно далеко бы не ушел. Отец Владимир наверняка бы произвел над ним торжественный суд и удаление, и Каха остался бы не наказанным. Витёк всё мечтал, иногда вслух, попасть на работу в Евпаторию. С большим интересом он расспрашивал у Стомата о способах вызова различных заболеваний, почему-то особенно его интересовала импотенция. Он знал, что души у Кахи точно нет, так как за свои девять дней после смерти, неоднократно пытался ударить бывшего подельника. Тогда его очень огорчало, что он не встречал сопротивления в его теле но, зато радовало сейчас, так как появлялась возможность отомстить врагу так, чтобы самому это сошло с рук. 
     Остановку сознания, один из обязательных приемов при их работе, изучать им было преждевременно, как объяснил Стомат, там применялась другая техника воздействия - электрическим потенциалом. При этом действие проходило абсолютно безболезненно для тела, а эффективность его была весьма высока - можно было замаскировать свои действия, ввергнув субъекта в ступор, отменить его действие или наоборот, отменить отмену.
      Отношение болгарина к ним было хорошее, они не доставляли ему таких неприятностей, как те фанаты. Троица тоже старалась с ним не конфликтовать то, что они изучали, было интересно, да и развлечения они себе в свободное время находили. Вечерами они разбивались на группы. Марту с Игорем Николаевичем интересовала археология. Они обнаружили в одной из стен Лавры клад, возможно спрятанный в революцию помощниками убитого большевиками архиерея Владимира и, даже пытались установить личности его закопавших, копаясь в истории душ. Кир с ними туда лазил, и Витёк тоже. Эта находка очень заинтересовала крымского пацана, по-видимому, мысли вернуться в материю в своей памяти его не оставляли.
      Нинель, Витёк и Кир любили зажигать втроем на дискотеках. Кира волновало, что бы была качественная музыка, а Нинель и Витька возможность оттянутся после занятий и подурить. Марта и Игорь Николаевич успевали ещё посидеть в театре или сходить в кино после восьми часов, когда заканчивалась физподготовка. Постепенно исчезала потребность в физических ощущениях, которую они испытывали в первые дни пребывания в энергии. На их место приходили другие возможности.    
      На двадцатый день непрерывных занятий, Стомат торжественно объявил, что им сегодня предстоит важный день в изучении души, то есть самих себя. Начал он с того, что стал их экзаменовать, как это обычно делают в школе:
      - Тээк, о свойствах души и о том, кто что понял, расскажет нам…ээээ, -  Витёк, как всегда, напустил на себя невообразимо тупой вид, показывающий, что связываться с ним бесполезно. Кир, порхая над землей в позе лотоса, смотрел на болгарина безмятежным взором, в котором читалось то же самое. - Игорь.
      Игорь Николаевич был не против того, чтобы выступить. Похоже, его давно распирало вопросами на разные темы. Он начал рассказ с классификации душ и их нумерации. Рассказывать было просто, текст было достаточно прочитать один раз и в дальнейшем, вспомнив его, тебе надо было просто его считывать, как если бы он был на экране. Но, Стомат не дал ему просто читать текст.
      - Так, достаточно, здесь всё всем понятно? – Кир и Витек усердно закивали, - ну я надеюсь, и остальной текст вы усвоили. Меня интересует, какие вы сделали из этого выводы.
       - Можно я? – спросил Витек, не меняя тупого вида.
       - Пожалуйста, - Стомат уже ожидал подвох.
       Тот вытянулся по стойке смирно и гаркнул:
       - Слава создателю! За то, что он создал нас!
        - Слава, слава, - закивал головой Кир как китайский болванчик, - хорошо создал.
        Стомат поморщился.
        - Та-ак. А еще? Ты что скажешь, Игорь? Только своими словами, пожалуйста.
        - Ну, я в общем, согласен с предыдущими ораторами, - но вид его говорил об обратном, что он к этому балагану никакого отношения не имеет, и вообще, тут есть только два культурных человека - он и Стомат, - сама по себе душа настолько совершенна, что не понятно, зачем вообще мы нужны. Она чувствует опасность и, если человек, в котором она находится, делает что-то неправильное, ему об этом сигнализирует, создавая тревожное состояние. Она старается, прожить дольше и заполнить себя эмо получше. И наоборот, если он ведет себя правильно, душа его поощряет, давая ему положительные сигналы. Вот тут я не совсем понял. Получается парадокс, что бы душа заполнялась качественным эмо, она его постоянно подталкивает к разного рода приключениям и неприятностям. И сама же его контролирует, что бы он, не лез на рожон.
       - Никакого парадокса, - ответил Стомат, - дело в том, что в любом человеке создателем изначально заложена  потребность к постоянному поиску ощущений, впечатлений, переживаний. Душа обязана активировать эти чувства но, если любой человек без души получает эмоции и никак не защищен при этом от неприятностей, то человек с душой ей защищается. Ну и мы помогаем. Преждевременная гибель любой души невыгодна создателю, слишком много сил тратится на каждую её очистку. Как нам рассказывали на курсах повышения квалификации служб, затраты на создание души окупаются только при ее третьем или четвертом посещении тела. Конечно, если все удачно складывается. Поэтому каждый преждевременный выход из тела откладывает срок ее окупаемости.
        - Но мы выходим из человека только с его смертью. А если душа набирает свой объем эмо раньше?
        - Это редко бывает, - уклонился от ответа Стомат, но добавил, - тут уж ничего не поделаешь. Вообще механизм смерти заложен в человеке из-за этого. Это надо понимать, тело человека способно жить вечно, а умирает, потому что души должны его покидать. Вообще, как я понимаю, создатель постоянно работает над этим.  Уже двести лет к нам поступают новые души большей емкости и с лучшими характеристиками для получения эмоций и для более правильного поиска нужных для этого тел.
       - А мы старенькие или новенькие души? - Заинтересовался сразу же Кир.
       Стомат загадочно улыбнулся.
       - Узнаешь, всему свое время.
       И сделал многозначительную паузу.
       - Если будешь хорошо учиться.
       - А я чё, я ни чё, я стараюсь, а ты меня не спрашиваешь, только Игоря. – Изобразил обиду Кир.
       - Хорошо, давай я тебя спрошу. Что ты понял, как душа попадает в тело человека?  Только своими словами говори. На экзаменах вы должны будете отвечать своими словами. Чтение текста исключено, вы обязаны понимать суть процесса.
       - Ну как попадает, так и попадает, нормально попадает, как и все попадает, - начал мычать Кир, пытаясь выиграть время, судорожно перелистывая тексты по этой теме в памяти. – Ага, вот как она попадает, она попадает через…, ммм…, через голову она попадает.
        - А точнее, почему она попадает через голову? Она что в любую голову попадает?
Стомат терял терпение.    
       - Нет, почему в любую, не в любую. Она попадает в голову, которая излучает. В эмоциональную голову она попадает. То есть, душа попадает в голову, имеющую эмоциональный потенциал. Вот.
       - Ты сам-то понял что сказал?
       - Ну, тут почти так и написано. Эмоциональный потенциал, в голову.
       - Если уж  читаешь, читай внимательно – в тело, имеющее эмоциональный потенциал. А индикатор потенциала находится в голове. Что такое эмоциональный потенциал?
       - Способность тела вырабатывать эмо. – сходу нашел ответ Кир.
       - Правильно. Только на экзаменах вот так из вас никто ничего вытягивать не будет. 
Продолжай, рассказывай, как это происходит.
       - Ну, летает оно себе значит летает, пока не находит такое тело. Оно должно иметь эмоциональный потенциал, быть незанято другой душой ну и, желательно, быть помоложе. Выбор души зависит от того, сколько это тело способно получить эмоций до конца жизни. Возможный срок жизни определяется сканированием ладоней. Еще по датам рождения выбирает почему-то. 
        - Ладно. Если ты так будешь отвечать на экзамене, точно не пройдешь.
        - А что, там даже и подумать не дадут? Вот так и отвечай сходу?- удивился Кир.
       - А как ты хотел? Будут спрашивать, а ты отвечать должен.
       Кир начал рассматривать свою ладонь, доставшуюся ему от последнего тела.
       - Вот я не понял, а как моя душа сюда попала-то. Ведь здесь линия жизни-то совсем короткая. Лоханулась, что ли?
       - Старенькая наверно у тебя душонка-то, слепенькая, не разобрала толком куда лезет, - подколол его Витек.
       - Ща, получишь, - Кир въехал ему своей условной ногой в его условный зад. Они уже давно привыкли к таким шуткам и не обижались, даже иногда устраивали шуточные бои. Удары, наносимые одним энергетическим телом другому такому же, не ощущались. Никакой инерции, веса, боли. Просто сопротивление, прекращение перемещения.
       - Скорее всего, соотношение индекса эмоционального потенциала и возраста твоего тела на момент внедрения показало возможность его заполнения эмо. Души многих великих поэтов были взяты досрочно, так как были уже забиты эмо до отказа. Если вы успели прочесть в «Свойствах», то заполнение души полностью не желательно. Оптимальная загрузка около девяноста процентов. Дело в том, что если душа переполняется, эмо портится и приходится сокращать срок жизни носителей. В нашей части мира это Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Маяковский, Есенин, а в новейшей истории Высоцкий, Цой. Это только некоторые известные вам персонажи. Список можно продолжать и продолжать. А их эмо высшего сорта, и портиться оно не должно. Поэтому и приходится изымать разными способами. У нас сейчас есть несколько на подходе. Кроме этого, были среди них и малоемкие модели. Сейчас емкость душ значительно выше, что и позволяет их носителям жить дольше.
        - Ты понял, - наехал Кир на Витька, - я его за поэта принял. А он меня подвел. А я его так любил и верил.
       Говорить о себе, прошлом, в третьем лице стало уже нормой в их кругу. Ну, жил человек, ну умер,  жалко. Но они – то существуют.
       - То есть, души являются причиной того, что человек не живет вечно? Так получается что ли? – сделал свой вывод Игорь Николаевич.
      - Ну, можно и так конечно, повернуть, - сказал Стомат, - Человек был создан для этого, он этим и отличается от животных - способностью вырабатывать эмо. Он способен получать эмо даже без внешних раздражителей, только за счет собственных мыслей. Его нерациональность в поступках для получения новых ощущений, тоже заложена творцом. Простые примеры, которые вы знаете – зачем человек идет в горы, а потом спускается оттуда, зачем ныряет на дно океана? Только чтобы посмотреть, получить впечатления, эмоции, эмо. Игра в шахматы представляет собой верх нелогичности. А при игре в шахматы получается прекрасное эмо. 
     - Читали про этого индийского перца, - сказал Витек, - вы его только этой игры в дело втянули?
     - А как же, шахматы за тысячелетия дали создателю столько эмо, сколько мы до сих пор даже на футболе собрать не можем, практически в каждой душе есть эмо, полученное благодаря этой игре. Кстати, Виктор, - хотя Виктор опять начал изображать идиота, но от вопроса ему было уже не уйти.
      - Зря вылез, - решил Витёк.
      - Расскажи-ка нам о том, какими возможностями обладает душа в теле человека.
      - Ну, там много разных. Эмо ваше собирает…. Ну… защищает его.
      - Как? Как она защищает?
      - Нуууу… нудит там по-разному, типа курить бросай, не пей, туда не ходи, сюда не ходи. Хуже жены, короче. Я помню, у меня такая хрень тоже была. Достала.
      - А как это будет правильно сказать?
      - Ща, - покопался внутри, - осуществляет контроль за состоянием внутренних органов тела.
      - Правильно. А еще?
      - Ну там… Тетку тебе поможет подобрать правильную, чтоб ты потом не парился. Мысли тупые, типа с моста бросится, гонит. Богатым может делать. Что-то я не верю ни фига в это. Там написано, что если чел в котором она сидит, напряжет свою душу, она ему что угодно может сделать. Чё-то я сколько раз напрягался, а богатым так и не стал.
      - Это не ты напрягался, это тот Витёк напрягался, а тебя ж разве напряжешь, я думаю, ты его посылал часто, вот он богатым и не стал. – Кир тоже влез, не выдержал.      
      - А ты тоже не напрягался, твой и поэтом мог стать и тоже денег хотел наверняка.
      - Даа, довели мы их, - грустно подытожил Игорь Николаевич, очевидно, вспомнив и свое тело, - все-таки мне тоже непонятно, Стомат, как душа в теле человека может выполнять его желания.
      - Ну что тут непонятного? Вот сейчас, ты свободен от тела. Как ты управляешь собой? Только мыслью. Ты говоришь себе, я хочу вверх, и летишь вверх, двигаешь пули, преобразовываешь материю. Но мысли-то в тебе кто генерирует? Тот же Игорь, сознание которого ты сохранил. В чем между вами разница? В том, что когда ты сидел в его теле, ты об этом не знал, твое сознание было лишено этой информации во время очистки.
       - И что? То есть если бы знал, мог бы все иметь что захочу? Но это нечестно. Почему люди, у которых душа есть, об этом не знают?
       - Бывает, знают и ещё как, - усмехнулся Стомат, - ну может не так, как мы об этом говорим, просто они сами установили себе эту закономерность, почувствовали, что когда чего-то сильно захотят всегда этого добиваются. Если бы все владельцы душ об этом знали, вот тогда это было бы нечестно по отношению к тем, у кого её нет, сложилась бы кастовость как в Индии, вызвало бы большую напряженность. Она и так в материи существует, но люди хотя бы чувствуют себя равными физиологически изначально.
     Стомат первый раз за время обучения говорил с ними так откровенно, возможно это входило в программу или ему не с кем было поговорить об этом на работе, а может быть, просто чего-то ждал и болтал, что бы провести время.
     - Хорошо, предположим, у меня возникнет желание рассказать им об этом, - начал кипятиться Игорь Николаевич.
     - Как? Предположим, ты расскажешь об этом какой-нибудь душе во сне, мы этим часто пользуемся для доведения какой-либо информации до человека. Но, во-первых,  этот канал, как правило, весьма не надежен, а во-вторых, ну что ты сможешь сообщить? О душах, о создателе? Это и так всем на земле известно. То, что она может все? Но и это тоже известно. Что душа есть не у всех? И это многие считали, Гете например, Платон, софисты средневековые. Что у людей эмо собирают? Ну, пусть попробуй, но как твой слушатель будет доводить эту информацию до человечества? К тому же во сне эта информация сообщается, как правило, под видом умерших близких родственников для усиления эффективности. Предположим, человек проснувшись, будет рассказывать об этом, ну и кто воспримет, сам подумай. Сам превратиться в материю ты не сможешь, чтобы рассказать об этом миру. В роли тени отца Гамлета выступить тебе не удастся, ты не сможешь создавать звуковые волны. Что ты будешь рассказывать? Все, о чем мы говорим там известно. За исключением некоторых деталей.
      - Известно? Ну да, известно, только все не так цинично.
      - Да почему цинично-то? Тебя же не возмущало там, в материи, что тебя заставляют платить за отдых в отеле, на берегу красивого моря. Создатель создал мир, в котором человек живет, он создал его хорошо, создал все условия для хорошей, интересной, многообразной жизни. А взамен надо всего-то отдать свои впечатления от этой жизни, которые ты и так выбрасываешь после смерти, если души у тебя нет. Что тут циничного? Все логично.
       Кир и Витёк уже откровенно скучали.
       - Бог велел делиться, - подтвердил Игорю Витёк, -  чё тебе не ясно? Ты же знал об этом в материи? Знал.
       - Да и сказано же, просите и дано будет вам, ищите и обрящите, - это уже подкованный в монастыре Кир выступил. 
       - Ну, вот видишь, Игорь, - улыбнулся Стомат, - все всё знают, никакого цинизма.
       Но выражение лица Игоря Николаевича оставалось возмущенным, что-то ему все равно не нравилось в этом раскладе.
       - С Мартой это обсуди, - посоветовал Витек, - может чё и придумаете, как человечество спасти от дойки эмо.
       - Если мы не будем оберегать человечество, - мягко сказал Стомат, - оно и нескольких лет не продержатся. Я не буду вам сейчас всего рассказывать, вы поймете это потом, я за девять лет в службе охраны такого насмотрелся… - он не стал продолжать развивать эту тему.
       - Продолжим наши занятия о душе на практике. Сегодня у коллег из службы хранения выпуск новой партии душ над Киевом. Выпуск будет осуществляться над пешеходным мостом над Днепром ровно в двенадцать часов, то есть, через восемнадцать минут.   
       - Вау, - сказал Кир, - интересно.
       Остальные согласились.
       Они сделали прыжок и зависли над мостом через Днепр, ведущим на Туруханов остров из Крещатого парка. Вид над мостом был очень красивый, внизу на нем гуляли люди, ловили рыбу.
       - Красивый город, - выразил общее мнение Игорь Николаевич, - И что? Их всегда здесь выпускают. Значит только люди, которые здесь ходят, будут иметь души?
      - Потерпи немного, сейчас увидишь.
      Начали прибывать остальные группы. Без пяти двенадцать над мостом появились Нинель и Марта со своим преподом, дородной женщиной с зачесанными назад в пучок светлыми волосами. Последняя группа появилась без двух минут. Курсанты не здоровались друг с другом. Они так часто виделись на Лысой, что здороваться смысла не было, они жили как в большой коммунальной квартире без стен. Хотя Кир научил коллег просматривать свое эмо, отдыхать и уходить в просмотры, им было просто некогда. Учеба и тусовки занимали много времени, и они боялись упустить что-нибудь интересное.      
      Ровно в двенадцать, над мостом появились еще два персонажа. Мужчина в спортивном костюме и очень солидный толстячок в смокинге, небольшого роста, с большим количеством бородавок на лице. Спортсмен, широко расставивший руки, был напряжён. Между его руками находилась какое-то поблескивающее пространство.
     - Здравствуйте, коллеги, - зычно начал толстячок, в ответ раздался нестройные приветствия курсантов.
     - Слышь, Кир, - прошептал сзади Витек, - я вот не понимаю, а чё это они все, даже этот солидняк, к нам обращаются «братки». Как на сходняке.
    Кир удивленно обернулся на него, подумав, что тот опять балаганит. Но выражение друга было абсолютно серьезным, Кир уже привык различать, когда тот шутит, а когда нет. Поймав укоризненный взгляд Стомата, он не стал отвечать. Но, чуть позже сообразил. Понял это и Игорь Николаевич, стоявший рядом и слышавший эту фразу. Бедолага Витек, оказывается, слушал свой собственный перевод их речи. То есть язык оратора трансформировался при восприятии его слушателем не только на его родном языке, но и на близком ему жаргоне, учитывая специфику его менталитета.
    Кир подумал это же, но, конечно, не такими умными словами:
    «Круто. Витек, оказывается, думает, что с ним все по фене ботают».
    Кир представил себе, как тот воспринимает перевод на блатной язык разговоры Стомата и Игоря Николаевича и развеселился, подумав, что тот тупой вид, с которым их слушал бывший евпаторийский бригадир, возможно не так уж и наигран. 
     А тем временем, солидный толстячок заканчивал пафосную речь о величии события.
     - Вы можете по одному, подойти к контейнеру с душами и посмотреть, как они выглядят, наши коллеги, те герои, в результате повседневного, тяжелого труда которых, создатель получает эмо, эмоциональную энергию, необходимую миру. Подходите, коллеги.
     Пока Кир ждал своей очереди, он размышлял о том, что и его восприятие других мыслей наверняка другое, не такое как у всех и его менеджерское, офисное мышление накладывает свой отпечаток на суть чужих слов.
     Впереди послышался взвизг Нинель:
     - Ой, какие хорошенькие.
     Все подплывали к искрящемуся облаку в руках спортсмена и разглядывали его по две-три минуты. Когда Кир подвинулся к нему достаточно близко, его лицо было в полуметре от него, он вначале ничего не увидел, какое-то мелькание. Тогда он включил восприятие, которым он пользовался на тренировках, замедляющее происходящее. Крохотные частички, не больше самой мелкой пылинки двигались со скоростью пули по сфере, границами которой было силовое поле. Они натыкались на его стенки и рикошетили, двигаясь абсолютно хаотично. Как они выглядели, было вообще не видно, пылинка и пылинка, видная только в солнечном свете. Совсем ускорив свое сознание, можно было увидеть какое-то подобие сперматозоида - тельце и небольшой хвостик. Трудно сказать, сколько их было, но не мало. Смотреть, в общем-то, было особенно не на что, и Кир отплыл озадаченный, уступив место Витьку. Тот был последний в очереди к сосуду и, также как все, проторчав у него минуты две, отплыл от него с кислой миной.
     Толстячок попросил всех отодвинуться подальше. Все отплыли, а он, торжественно перекрестив облако, а вместе с ним и спортсмена, провозгласил:
     - Грядете. Да хранит вас любовь создателя.
     С этими его словами, спортсмен поднял над головой облако. На глазах оно менялось, принимая форму вогнутого диска и постепенно увеличиваясь. Через какое-то время его границы перестали быть различимы. То, что оно еще находится на руках у спортсмена, было понятно по его лицу и напряженно воздетым рукам.  В какой-то момент это напряжение вдруг резко спало и спортсмен опустил руки. Немного постоял с опущенными руками и, тяжело вздохнув, он в первый раз позволил себе слова:
      - Вот и все. Всем до свидания. Пошли, Яков, – и, не дожидаясь ответов, исчез.
      - До свидания, коллеги – более приветливо попрощался Яков с курсантами и, отдельно, попрощался с преподавателями. Курсанты ответили нестройно. Они ощутили величественность момента, но не ожидали, что всё будет так выглядеть и надеялись на комментарии от своих учителей. Не улетая от моста,  начали задавать вопросы:
      - Это что? Нас так выжимают при очистке? – Витёк.
      - Сколько их там? Их каждый день выпускают? – Кир.
      - Так куда они разлетаются-то? Только по Киеву? – Игорь Николаевич
      Стомат поднял руку.
      - Это вы мне задаете вопросы? Я могу сделать вывод, что вы не читали «Свойства». Ты, Кирилл, видел там рисунок «Общий вид»?
      - Ну, есть чертеж. И размеры указаны. Шестьсот длина. Так это в чем? О ё.
      - Вот тебе и о ё, - улыбнулся Стомат, - внимательным надо быть. В микронах. В состоянии, подготовленном к внедрению в тело, душа имеет такой размер. А какая скорость передвижения души при поиске?
      - До 1000 метров в секунду, - быстро нашел Кир.
      - Вот и ответ на вопрос Игоря. Да, этого в «Свойствах» нет, но можете посчитать сами, при такой скорости она способна облететь земной шар за одиннадцать часов. Задача отца Святослава, он занимается выпуском душ в первых числах третьей декады каждого месяца, создать такое силовое поле перед выпуском, что бы обеспечить максимально эффективное направление движения душ. Через час будет выпуск душ в Каире, через два часа, в Риме и так далее, каждый следующий час в следующем Центре.
      - И что? Везде также крестят, как Яков? - заинтересовался Игорь Николаевич.   
      - Нет, конечно. Выпуск это традиция, в каждом отделении традиции свои. Души выпущенные здесь, могут найти свое тело в любом месте земного шара, у них есть на это месяц. Это не простая задача, найти тело, но не такая уж и сложная. Вы это узнаете, прочитав небольшой раздел «Поиск тела».
      - Я читал, - сказал вдруг молчавший до этого Витёк, - они хорошо шустрят. За день до тысячи пробегают. 
      - Что это ты залез вперед? Отличником решил стать? – спросил его Кир, но Витёк не ответил.   
      - За месяц они всегда себе находят того, кого надо. Мы все тоже так же искали в свое время, и не один раз. Расскажи, Игорь, чем отличаются души, выпушенные в разные месяцы? Только своими словами. Читать не надо.
      - Души, выпущенные в разные месяцы, несут в себе разные судьбы их владельцам, они ищут тела по дате рождения, что бы именно в этом месяце родился. Я только не понимаю, зачем это вам надо. Аааа, - осенило его, - это поэтому они по знакам Зодиака делятся. Ну да, вы же их с двадцатого по двадцать третье число каждого месяца выпускаете. Точно. Все равно не понимаю. Вам-то это зачем?
       - Очень просто. Потом проще сортировать эмо. У каждого знака своё восприятие. Это вы уже в разделе «Эмо» найдете. Итак, подведем итоги. Сегодняшний день для вас главный. Вы увидели очень важный момент для  понимания процесса и это не просто считывать информацию с экрана. Два дня дается вам на то, что бы подготовится к экзаменам. Потом экзамены по физподготовке и теории. Сегодня продолжаете шлифовать физику, я не хочу за вас краснеть. Как обычно, стрельбище с часу до четырех. Ваш стенд шестой, потом, с четырех до семи бегать по маячкам, с семи до девяти…. Как ты это называешь, Виктор? 
       - Мелочь у фраеров по карманам тырить,- буркнул Витек.
       - Да, продолжайте. И, то же самое, каждый день. Историю дочитали? Ну и хорошо. Думаю, с ней проблем на экзамене не возникнет. Всем до свидания. Завтра в десять меня не будет. Увидимся уже только на экзаменах. Читайте «Душу». Разделы  «Свойства. Поиск тела. Сигналы. Выход из тела». Еще «Эмо», раздел «Классификация». 
       До начала стрельб оставалось всего пять минут и коллеги успели переброситься только несколькими фразами о предстоящих экзаменах. В час начались прыжки в Святошино. Они уже достигли совершенства в отводе пуль и откровенно хулиганили, то направляя их точно в центр мишени, когда стрелял желторотый юнец, то направляя в «молоко» при стрельбе авторитета. Авторитет злился, менял оружие и это позволяло меньше прыгать и больше сидеть. Затем отработали по маячкам, и приступили к охоте на «фраеров».
      На Лысую как раз заехала на мотоциклах  группа рокеров-металлистов, они пощипали немного их и их мотоциклы. Один мотоцикл сломали безнадежно, вытащив из движка какую-то запчасть.  К вечеру опять разбрелись по интересам. Кир полетел с двумя курсантами из другой группы на рэперскую вечеринку, ночью дочитал историю. Он соврал днем Стомату, что дочитал ее - они научились скрывать свои мысли от преподов. Вернее, те научили их этому сами, так как своими мыслями они им мешали.
                ***
      Утром Кир встретил Марту с Игорем, они всю ночь обсуждали вчерашний показ запуска душ в мир. Игорь Николаевич договорился до того, что утверждал, что души, это заразная болезнь для человека, ведь от нее он умирает. Марта говорила в защиту, что если души и болезнь, то со знаком плюс. Ведь они и защищают его, и дают возможность развиваться. «Симбиоз» - сумничал Кир. «Но это несправедливо, если помогают  только избранным, это не симбиоз» - сразу накинулся на него Игорь Николаевич.
       - Ты коммунист что ли? Отобрать и поделить,- спросила его Марта.
       - Пусть на всех души выпускают, - потребовал «коммунист».
       - А ты что, не помнишь в материи людей, которым душа не нужна, им и без нее хорошо? Ты разве не чувствовал, что отличаешься от них? Они или пьяницы или просто безразличные ко всему.
       - Так может они и безразличные и пьют потому, что без души, - не сдавался Игорь Николаевич.    
       - Просто, если они с душой, они с ней пьют, - пошутил Кир.
       - Пусть начнут чувствовать, глядишь, душа и найдет их. Просто не могут, - последний аргумент Марты был не отразим. Игорь Николаевич поднял руки и засмеялся.
        - Их проблемы, сдаюсь, - сказал он.

(если вас заинтересовала книга, вы можете получить ее текст полностью, написав мне письмо. Также пишите, если вы заинтересованы участвовать в проекте Хомо Дебитор)