Глава 12. Провал миссии

  Алексей Годилин был зол. Неимоверно зол, и вряд ли было возможно чем-то умерить эту злость. Та замечательно спланированная акция противодействия русофобам, которую он готовил со всем тщанием, была пресечена в зародыше. И кем - каким-то неформалом-подпольщиком, которого в другое время отправили бы в психушку, как этого заполошного панка Егорку Летова, который из какой-то трусости предал патриотическое движение, а ещё он сочинил песню, в которой использовал колдовской заговор на смерть, чего и сам не скрывал. А всё было так хорошо спланировано, были убраны все возможные раздражители у тех, кто должен был проникнуть в зал - ничего политического или религиозного, что могло бы стать причиной жёсткого "разворота" охраной пейнтбольного клуба или агентства, а пикет перед входом составлен так, чтобы предотвратить жёсткий разгон или доказать, что антирусские силы действуют против русских людей жёстко. Но что-то пошло не так.
  Андрей Парамонов собрал ребят и привёл их к территории клуба, они вели себя на удивление мягко и не должны были вызвать опасных вопросов. Но по каким-то там ему неведомым причинам всё сорвалось с самого начала: охрана пейнтбольного клуба без объяснения причин "завернула" всю группу Парамонова, лишив их возможности пройти вовнутрь и по возможности сорвать выступление кому-нибудь из играющих. Ольга Ивановна со своими - Екатериной Васильевной, Галиной Васильевной, Владиком Пантелеевым, - сумела собрать группу для пикета, но им пришлось отойти, потому что администрация "Дикого Дональда" пригрозила в случае чего вызвать милицию. Этого не хотел никто. Лука и Лопухов присоединились к пикету, потому что им опасно было выдавать себя - были сведения, что Водецкий уже знал про Луку и Димку, что было чревато срывом акции. Сам Годилин, несмотря на то, что он гладко побрился и переоделся чтобы не привлекать внимание, призывал своих друзей к осторожности, но тщетно. Нет, они ничего не сорвали, потому что акция была пресечена на корню. Даже заслать внутрь клуба своего человечка оказалось делом невозможным, так как рекламы в городе не было, а вход... Господи, вот этого Годилин не учёл! Флаера! Вход был ограничен этими несчастными картонками, хотя об этом Годилин узнал только тогда, когда ребят "завернули", то есть никого кроме нужных людей не снабжали, а остальных не предупредили.
  И самое главное - их распознали! Это Годилин понял, как только разглядел, что с охранником "Дикого Дональда" говорила шрамоватая блондинка, которую за глаза называли Невестой Франкенштейна (так симпатичная, но шрам во всю щёку). Она глянула на Андрея, и Годилин... Господи боже, она же ему сказала: "Селигер". Опознавательный знак, прочитанный наблюдательным Годилиным по губам, говорил о том, что Парамонова раскололи! Хотя он строго-настрого запретил своим парням малейший намёк на раздражители и даже подобие "униформы" - чтобы они выглядели просто желающей посетить концерт компанией друзей.
  Как? Неужели кто-то видел их вместе с Лукой? Но Парамонова ведь потому и выбрали, что он не светился в подобных акциях никогда! А Лука - ну, некрасив, но у него не было особых примет, что уже снижало риск засветиться. Парамонов даже помог ему с вещами, чтобы Лука не имел ни единой общей черты с патриотом, ну, от силы пусть будет гопник. Но там же не сидит человек с таблицей Ломброзо! Или как? В этом было что-то не то.
  Машинально он набрал номер телефона Лопухова. Когда Димка ответил обычное "алло, говорите", он начал:
  - Димка, это Лёша Годилин. Я к тебе приеду сейчас, поговорить надо срочно. Ты один?
  - Нет, Лука со мной и Ольга Ивановна. Ты приезжай, Ольга Ивановна как раз чаёк поставит.
  Годилин надел бежевую рубашку в мелкий горошек, который кто-то назвал "точечкой", серые брюки от старого костюма и сандалеты. Насти ещё не было дома, она сегодня поехала к маме. Он оставил ей записку, что скоро вернётся, схватил свою верную барсетку и поехал к Ястребовой, которая жила не сильно близко - возле "Арены".
  В автобусе он предъявил проездной кондуктору и сел к окошку, отвернувшись, чтобы никто в салоне не задавал ему вопросов. Чего сейчас ему не хватало, так это вопросов. Сейчас он хотел просто помолиться, чтобы успокоиться - он был просто на взводе.
  Несмотря на всё, что он делал, полностью успокоиться он не сумел даже тогда, когда автобус оказался в нужной точке нового района, недалеко от "Арены". Но всё же он удачно, миновав ненужные встречи, дошёл до дома, который искал, и позвонил в домофон.
  - Кто там? - спросил женский голос, изрядно попорченный динамиком.
  - Ольга Ивановна, это я, Годилин.
  Дверь подъезда открылась, и Годилин без труда добрался до четвёртого этажа, где находилась квартира Ястребовых. Дверь открыл Пётр Сергеевич, муж Ольги Ивановны. Остальные, как выяснилось, уже за столом.
  - Присаживайся, Алёша, - сказал Пётр Сергеевич. - Случилось чего? Что ты такой суровый-то?
  - Думаю я, кто же это смог помочь нашему польскому другу сорвать все наши замыслы. Ну, всё сделали, как надо, Андрей постарался, мы всё подготовили, а концерт этот несчастный состоялся. И всё провалилось из-за этих проклятых флаеров. Но главное, они Андрея опознали. Я по губам прочитал, что эта беленькая сказала охраннику клуба: "Селигер". И всё, посыпалось всё, как карточный домик.
  - Погоди, Алёшка, - Ястребов налил из графина рюмку настойки. - Вот, попробуй. Старый рецепт, я случайно узнал. Берёшь бутылочку, нарезаешь туда долечки две или три чесночку. На пол-литра, сам понимаешь. И перчику жгучего красненького стручочек небольшой, потом закрываешь поплотнее - и денька на три в тёмное место. Да ты сам попробуй, какова она, голубушка. И рыжички остались из бочки, без воды солёные. Ты успокойся и по существу рассказывай, что стряслось-то. Не нервничай, ты же у нас профессиональный психолог.
  - Пётр Сергеевич, - произнёс Годилин, - вы-то одиннадцатого не присутствовали на концерте, на Красноярском тракте дело было... 
  - Мне, Алёшенька, всё уже Оля объяснила, - мягко прервал его Пётр Сергеевич. Годилин махом выпил рюмку настойки, и в тот же момент Ольга Ивановна быстренько пододвинула ему тарелку с грибами. Пётр Сергеевич продолжил: - Это, конечно, не должно быть, и за Россию надо бороться, но как говорят? Собака лает, а караван идёт. Как бы вы не на руку этому человеку сыграли своими действиями.
  - Да не о том я, Пётр Сергеевич, - продолжил свои суждения Годилин, прожевав и проглотив действительно потрясающе засоленный гриб. - Я понять пытаюсь, как им удалось всё вот так уничтожить. В корне пресекли все действия внутри клуба. Они всё просчитали с абсолютной точностью, хотя это далеко не ФСБ, не разведка, не контрразведка. Я понять пытаюсь, как это могло произойти. Неужели они из-за Луки Андрея раскрыли? Это всё эта Невеста Франкенштейна.
  - Ты потише, Алёша, если она ненароком узнает, что ты её так называешь, тебе конец, - сказал Лопухов. - Я слышал про неё истории, как она за это может устряпать, как надо... А вообще, Алёша, есть и у меня предположение. Я потому и сказал, чтоб ты приехал.
  - Выкладывай, - бросил Годилин.
  - Помнишь эту компанию босую, которая в центре толклась, ну, у Любы?
  - И что? - спросил Годилин.
  - Я сам видел, - сказал на это Лука, - как она в Нефтяники ездила, в "Химик". А там репетиционная база не у кого-нибудь, а у Ленки этой белобрысой. Язычницы.
  - Я не понял, кто ездил-то? - спросил Годилин.
  - Катька ездила, полюбовница егоная, Альмаха этого, - сказал Ивашин в ответ. Годилин скрипнул зубами: эта парочка не у него одного была костью в горле ещё с Новосибирска, когда они проникли в "Озирис" и организовали там секту. - Ну, так вот, Лёшка, в чём вся соль-то. Она там с этой Ленкой беседовала о чём-то долго и вышла так, знаешь, налегке, ничего не взяла. А потом мне рассказал друг один, что в Красноярке на автостанции эту всю шоблу видел, как они там все на станции автобуса ждали. И что важно, они были одеты так неброско, в немаркие вещи. И я вот что подумал: а не решил ли Альмах повторить в Омске то, что в Новосибирске дружок его делает, журналюга этот, который всё девок фотографирует босыми.
  - А при чём тут эта компания и Водецкий? - спросил Годилин.
  - Ты не понял? - Лука удивился. - Они вместе территорию убирали. И дело не в том, что убирали, по мне - хоть кто бы её убирал, лишь бы чисто было. Дело в том, что они там наверняка успели ещё чего перетолковать-то. И всё про нас стало известно. На лицо Андрея опознать сатанистам вряд ли просто - он человек не такой известный. А я уже попался, и это дело я пропустил, простите, братцы. Вот и всё. Стоило им доказательства найти - как Андрея с друзьями отшили. Понял, как всё сделали?
  - Вот мрази, - прошипел Годилин. - Надо что-то делать.
  - Показать надо этим стопофилам, где раки зимуют, - ответил Лопухов. - Чтоб больше не выделывались, извращенцы этакие.
  Годилин задумался: похоже, надо подумать, может, и правда, извращенцев этих немного прищемить, чтоб остальные знали. Оставался вопрос, как.