Часть девятая. Печать на устах

Я сидела и смотрела на ЭТО.
«таа-ам нет счёта  рее-екам и моооря-ям, но по ним нельзя доплыть до-омой!»
Бархатный мужской голос наполнил мой мирик. И что-то во мне качнулось и замерло. Я протянула руку и взяла поющее нечто. Интуитивно я нажала одну из множества кнопок и поднесла к уху.
И посмотрела на девушку во дворе внизу.
-Алло… - это слово, незнакомое и в тоже время понятное, я  произнесла  сразу.
Рука девушки дрогнула. По щеке потекли слёзы. Она подошла ближе к окну, тихо прошептав что-то.
Но я всё слышала теперь. Голос её разносился из этой штуки в моих руках.
-Ты же умираешь,  – говорила она.
-Я…Нет. -  Зачарованно я глазела на неё сквозь стекло. Что значит это слово – «умираю»?
-Но врачи сказали, что тебе осталось месяц от силы! Что…что твой мозг нарушен, кислородное голодание убило его. Ты не выживешь.
Половина слов была не ясна, но я решила играть. Видела, что она боится меня.
-Ты же видишь меня, я живая. Где я по-твоему?
Она воровато огляделась по сторонам и снова врезалась в меня взглядом.
-Ты на больничном…окне… На втором этаже в реанимации. А врачи знают, что ты ходишь?
Я тихо переваривала информацию.
-А когда ты была у меня в последний раз? – иронично спросила я и поняла. Эта странная девушка принимает всё сказанное мною за все, что хочет.
-Я…так ты обманывала меня? Ты моргала тогда, сука! Живая.
Я вздрогнула от её злости и непонятно жалящих слов.
Она подбежала ближе к окну и скрылась где-то в глубине. Она зашла внутрь. Я слышала стук чего-то большого и металлического. Слышала её сопение, бег по ступенькам. Кто-то останавливал  её, просил не шуметь.
Удар.
Ещё удар.
И я слышу, как она что-то трясёт и кричит куда-то вдаль.
-Она только что сидела на окне! Она…у неё был телефон! Слышите?!»
И другой, более спокойный голос.
«Не тревожьте. Она в коме, вы же  знаете.. Она не могла…»
Снова стук, а затем короткие гудки в телефонной трубке.
Всё так непонятно. Я посмотрела на Элвиса. ТО, что девушка назвала телефоном, не исчезло. Я нажимала наугад клавиши, а на зеленоватом экране мелькали имена.
И ту,что звонила мне, звали Амелией.
Перебираю в уме слова, что кричала она.
Мозг.
Кома.
Врачи.
Этаж.
Реанимация.
Но одно было ясно настолько, что я удивилась простоте.
Там, за окном, действительно был тот, реальным мир, в котором я умирала.
Вернее, не я, а моё тело.
Что-то произошло со мной и я умирала. А что именно – знали только ТАМ.
Врачи и Амелия.
Я решила позвонить сама, спросить. Пользуясь подсказками внизу экрана, я выбрала её номер и нажала зеленую клавишу.
Поднесла к уху.
«Пожалуйста, пополните счёт. Ваш номер временно заблокирован»
Сухой, металлический женский голос.
И тогда я поняла. Связь с тем, живым миром односторонняя.


Ближе к вечеру я отправилась к Лукреции. Её мирик был похож на мой. Огромное распахнутое окно и небо. Тяжелые бархатистые шторы цвета тёмного вина и маски. Огромное количество разнообразных масок повсюду.
Лукреция сидела в кресле и что-то методично рвала. В воздухе мелькали лоскутки, что-то белое и лёгкое.  А она весело кромскала это НЕЧТО ножом.
Подойдя ближе, я с трудом узнала в этом месиве куклу, которой Лу играла у Арис. Куклу, которую нельзя было трогать никому.
-Она плохая. Она дает себя трогать другим. Я учу её быть хорошей…
-Но Лу… Ты же её изрезала, – я нежно провела рукой по волосам  Лукреции, на что она дернулась и заплакала.  Вернее, я услышала её плач, на лице девушки пестрела яркая улыбающаяся маска.
«В твоих бездонных глазах
Есть сила и мудрость детства.
В твоих солёных слезах
Есть всё, что сказало сердце.»
Это пела маска у моих ног, слепо разевая рот – прорезь.
- Они всё чаще поют. – Зарыдала сильнее Лукреция. - Я не люблю, когда они поют…Мне кажется, я скоро уйду, как Златовласка. Вернусь Туда. Мне страшно.
-Лу, не плачь… - всё, что могла выдавить я, и посмотрела на Элвиса. И мне показалось, что он подмигнул мне, показал на что-то лапками.
Всё, это сказывается усталость.
Но всё равно, из интереса, я посмотрела, куда махнул лапками мой медвежонок.
За кресло Лукреции.
Там проходила сквозь стену из ниоткуда  красная нить. Даже и не нить, а что-то странное и прозрачное, в котором струилась красная жидкость. Я взяла её в руки и потянула на себя. В ответ она обвила мои ладони и протащила сквозь стену мирика Лу.
И там, за стеной был тоже мирик. Только серый и пустой.
НЕ похожий ни на что.
По коже пробежали мурашки, я крепче сжала Элвиса от страха и сильнее вцепилась в нить, хотя этого не потребовалось – нить проходила сквозь кожу. Я шла дальше. Красная нить вела меня сквозь мёртвые, заброшенные мирики прежних жильцов Лаэрена.
Книжные полки, обилие платьев, засохшие цветы – чтобы не заполняло эти мирики, они были серыми и рассыпались в прах от любого прикосновения.
В одном из них я увидела картины. Такие же мёртвые, как и всё вокруг, они тем не менее были различимы. Сквозь серую плёнку на меня смотрели те, кто был до Велиара и всех тех, кого я знала. Они были такие же занятные, счастливые и веселые.
Они были великолепны.
И было больно, все они вернулись ТУДА, откуда звонила Амелия. Я хотела было отойти к другим, в отдалении стоящим картинам, но нить дёрнулась и вынесла меня в другой мирик.
Мой путь казался мне бесконечным и удивительным. Нить всё не заканчивалась, а я шла, не отпуская её. Я боялась, что, если я её отпущу, она вырвется из руки, разорвав кожицу, и исчезнет. Оставит меня в одном из мёртвых миров.
Я прошла мимо только одного мирика, нить огибала его стены, украшенные или нет, опутанные белыми розами.
И оттуда доносился плач.
Внутри всё похолодело,  и я пошла быстрее, стараясь не смотреть на розы.
Это была Златовласка.
Мертвая Златовласка, ставшая серым слизнем.
Мне даже показалась, что она зовёт меня так нежно и протяжно. «Собииии»
Собиииии…
Нет! Нет! Только не это!
Только не бояться.
Не надо.
Я что-то запела, странное и веселое.
Бодро зашагала прочь.
Дальше. В руке звенела красная нить, и мне стало всё равно.
Я узнаю наконец, что ТАМ.