Высокая пограничная мода

По письменным свидетельствам тех дней и кое-каким летописным документам - в 20-30 годы прошлого века горячее время было на Южной границе. Причём везде характерная особенность: по докладам выходит, что пограничники банды ликвидировали подчистую, пленных не бывало, хм, почему-то. И к середине 30-х не стало крупных банд в ближнем тылу СССР и с иранской стороны не ломились больше к нам. Ну а по мелочи, (упорно не пожелавших остаться в живых контрабандистов, националистов и прочих дашнаков), сколько походя передавили без особой огласки, скромно, без какой-либо похвальбы, этого даже с примерной точностью не знает никто. Кроме разве что спецов да архивариусов – хранителей задокументированной памяти. Однако есть, (пока ещё), и другие хранители – свидетели-современники тех времён, а у южных народов процент долгожительства – намного выше среднего по стране. Это так, информация к размышлению.

Произошёл смешной случай в этой связи: как-то решили в Гадрутском отряде приказать линейным заставам тактические ремни на службу одевать, летом. Достали со склада АТВ эти раритеты, оказавшиеся в прекрасном состоянии, хотя они чуть ли не полвека белого света не видели. Личному составу ремни понравились с первого взгляда просто жутчайше! А как замечательно эдак музыкально поскрипывали, когда их оденешь и пройдёшься "гоголем"! Эхма!!! Ноги сами так и тянутся неудержимо ломануться в пляс: "Эх мать, перемать - плыли две дощечки!" Это надо слышать! Когда записной пайкинский балагур Волоня прошёлся по плацу по кругу, притоптывая каблуками, прихлопывая ладонями по груди, поочерёдно по бедрам да по пяткам и весьма убедительно взвыл хорошо поставленным голосом под Шаляпина: "По реке плывёт утюг с города Чугуева, ну и пусть себе плывёт железяка... ", народ принялся нестройным хором фыркать от сдерживаемого смеха. Замполит, на лавочке у крыльца к себе домой, тут же навострил слух и услышал, изумительно в рифму: "...ржавая!" Вверх дружно рванул невидимый простому глазу гейзер неистового хохота!!! Больше всего рассмешила крайняя выразительность разочарования на лице у персонального блюстителя морали заставы.

Видок у пайкинских бойцов стал аля Чапаевы. Особенно, когда кого-то осенило притащить бинокли, вынуть из футляров да и навесить на грудь. Мыша чуть не уморил всех, когда театрально-ненавязчиво и естественно правую ладошку по-наполеонски за правую помочь всунул да ножку в начищенном сапоге отставил, а левую руку вытянул по-великопетровски вперёд и произнёс сочным баритоном: "Отсель грозить Слону я стану!" Все чуть не полегли как озимые. И что характерно - громче всех смеялся именно Слон.

Кстати, почему-то поголовно всех неудержимо потянуло надраивать сапоги, до зеркального блеска! Видимо правы те психологи, кто утверждает, что как сама одёжка, так и элементы оной - подсознательно, (то есть без отчётно от тела в мозг), оказывают влияние на стереотипность в поведении "носителей".

На приказе в комнате службы начальник заставы посмотрел на дозоры, посмотрел да и выдал, с огромным удовольствием в голосе: «Ну, блин, как есть - махновцы!!! Только папах, шашек и ржания не хватает!» Последнее ему тотчас же было предоставлено, в квартетном исполнении. А как же тогда усы, спросите? Весной 1989 года, "в виде эксперимента", официально разрешили усы отращивать. О чём было доведено до личного состава "Пайки" после Боевого. Волоня тут же слово молвил: "Так теперь что, как при Екатерине Второй: у кого усы ещё не растут, их наклеивать будут?" Застава полегла. Ограничения: усы должны быть "умеренные", то есть без закручивания по-чапаевски или казацкой вислости. Ясен пень ничего хорошего из этого не вышло: как раз и начали отращивать неумеренно. Фраза усатого Волони, четыре месяца спустя, в адрес одного из свежеприбывших на заставу "драконов": "А поворотись-ка, сынку!" чуть не уморила коллектив. Последней каплей стала встреча начальником штаба при проверке несения службы на границе наряда ЧГ аля королевские мушкетёры, благо широкополые камуфлированные панамы ещё больше усиливали сходство. Роль потерявшего где-то шляпу Дартаньяна неубедительно сыграл Амур. Начальство Отряда поняло, что дали маху и - сызнова носку усов запретило.

Прошлись дозорные со вкусом, никуда не торопясь, на правый и левый фланги до стыков, вернулись на заставу. Всё вроде ничего, но Худаферин как-то так непривычно не ко времени прикинулся вымершим, хотя Аргуса в дозоре на Левый не было. Как, впрочем, и на Правом - тоже. Заставские озадаченно почесали в затылках: чего это они?! Через полчаса с правого фланга, из Кумлаха, прибежали старейшины с муллой вместе, (которые, как выяснилось, сопливыми пацанами 20-30 годы застали), и, отдышавшись, так, как бы между прочим, безразлично вроде бы в унисон поинтересовались: кого погранцы «совсем воевать будут» - ту сторону Аракса или... эту? Пограничники изумились, но виду, как водится, не подали. Сообщили о непонятной реакции мирных местных в Отряд, а оттуда, чуть погодя – приказ: прежнее приказание отменяется, а именно: тактические ремни больше не одевать и вообще убрать их на склад на х...,  то есть с глаз долой!!!
Вон какая, по всем признакам, память осталась с тех времён.

Жалели на «Пайке» очень, что запретили – обалденное чувство, доложу я вам, когда в этих самых ремнях идёшь! Отчего-то машинально переходишь на «кавалерийским шаг» - вразвалочку, степенно вышагивать принимаешься; на встречных-поперечных гражданских, по тылу попавшихся навстречу ненароком – смотришь эдак исключительно по-доброму, с прищуром: будто выжидательно, с профилактической готовностью, на всякий пожарный заранее мерку снимаешь... И всем своим миролюбивым видом пограннаряд как бы сообщает в охотку всем желающим: «Мы на этой стороне – никого не трогаем!»

Как всё просто, оказывается: оставить по себе такую память, что и через полвека отдельные элементы пограничной экипировки моментально, по всем внешним признакам, вызывают у встречных пожилых из местного мирного населения явно ностальгические воспоминания – до дрожи и внезапно слезящихся глаз. И ведь не надо быть телепатом, чтобы с полнейшей уверенностью достоверно знать, какая была бы реакция у местных аксакалов, (что именно скажут и куда пошлют пришлых молодых да резких «нацфронтальных»), которые предложат местным атомную хохму: рвать тракторами «систему». Хреново во власти центральной собственную историю учили, видимо. Ни те десантников от боевой учёбы отрывать и делать из них «пожарную команду» нет нужды, (вызывая у мчс-ников ненужную ревность), ни «Альфу» беспокоить по пустякам. Всего-то и надо резко и без предупреждения приказать погранцам на всём протяжении границы СССР на службу тактические ремни одевать и – никаких проблем. Особенно там, где долгожителей на квадратный километр приграничья – зашкаливает. Они убедительно растолкуют непонятливым и непуганым правнукам да праправнукам, что тут за «высокая пограничная мода» такая и чем она потенциально неумолимо чревата, какими непривычными для молодых, новыми красками заиграет вдруг жизнь, если повод для этого... дать.

А то бывало и так, (не у нас), по рассказам на пограничном форуме, когда местные, не иначе как в припадке откровения, (от себя добавлю и - очевидного слабоумия), поясняли пограничникам, что у них, у местных, усраться и не жить, вокруг сердца змея намотана. Я, говорит, тебя сейчас угощаю, смеюсь с тобой, но всё равно эта змея тебя укусит.
Змея, ишь ты. Вот нам такую несусветную хрень никогда не говорили соплеменники тайных змееносцев, почему-то. Упорно наступали персональной нутряной змейке на горло, сами. А то ведь мы могли и в масках, идущих в комплекте к нулёвым летним максхалатам выйти на службу. И не только в ночное время. Днём если, да без подготовки, встретить такой наряд, вылезла бы та подсердечная змейка у подобных змееносцев через личный дымоход, сама, без предупреждения и ершом против шерсти.
А всё потому, что исконне пограничники - крайне гуманные, исключительно добрые и мухи - не обидят. Да и из змеиной кожи отличные поделки получаются: поясные ремешки и прочее.
Жаль, раньше не знали, что, как оказывается, такие "рыбные" места на змей были, чуть ли не под носом.