Огненная женщина

- Как я соскучился по водке в лесу!
- Чем же она здесь такая особенная, Жорик?
- Вроде не знаешь, коза? Выпьешь и валишься на траву. Развернешься на спину, а перед тобой деревья. Шумят. О чем? Дак какое это имеет значение. Главное, чтобы баба лежала рядом. Упругая, как мячик, и красивая тоже... как мячик.
Жорик заржал.
Газель с четырьмя сиденьями в салоне и коляской мчалась по новому шоссе. Рядом с Жорой, крутившим баранку, сидела его жена Полина с довольной улыбкой.
Неожиданно стала рассказывать, как в их «комке» появился молодой налоговик.
- Я была в халатике, ну в том, что мне вернула одна расфуфыренная дура. Не выбрасывать же!
Жора одобрительно кивнул. Было ясно, что он поощряет экономию жены во всем.
- Ну и этот мальчишка, смотрю, глаз не сводит от моего бедра. Ладно, дружок, думаю, предъявишь мне декларацию! Бочком, бочком к нему, он сразу же забыл, зачем пришел. Раскраснелся и полез ко мне. Расстались друзьями.
Полина что-то тихо сказала мужу, и они рассмеялись.
- От меня не убыло, - хмыкнул Жора. Он свернул на развилку в лесу, - скоро будем на месте.
И крикнул через плечо:
- Держитесь, немного побросает!
В салоне сидел Степаныч, сосед Жоры и его жена Клавдия, работавшие на Жоркином складе. Они молча слушали хозяев и лишь переглядывались.
Степаныч был ровесником Жоре, звали его Петром, но жена уважительно по отчеству - Степанычем. Они уже женаты лет семь, а он так и стал для всего дома Степанычем.
Еще в салоне сидела Вера, девушка, которую взял с собой Жора. Полина была не против, если ее любвеобильный муженек отведет пару раз Верку в кусты. Сама Полина  продавщицу их магазинчика пригрела для утех мужа. «Лучше под моим глазом, - откровенничала иногда, когда пытались ее упрекнуть в таком попустительстве, - чем на стороне и неизвестно с кем. Я не ревнивая, да и он не дурак по этой части!»
А Вера смотрела напротив себя. Перед ней в инвалидной коляске сидел Амадей, брат  Жоры. Коляска держалась на особых креплениях. Жора всегда брал брата с собой, когда намечался отдых на природе.
Километра три  ехали по лесной дороге, не ахти какой, но не трясло. Затем пошла колея. Забившие её мох и мелкие осколки сухих веток создали бархатный путь. От такой езды Жора еще больше повеселел. Он крикнул в салон:
- Верка, дашь мне под дубом на желудях.
- Да что же за массаж такой? – хитровато взглянула на него Полина.
Жора хохотнул, но предупредил, обращаясь к девушке:
- А ты не пей, тебе обратно вести машину!
Верка только зыркнула глазами. Она спросила у Амадея:
- Почему тебя так назвали?
- Ты уже спрашивала, и не  раз, - буркнул он, стараясь  ничего слышать. 
- А ты не в настроении?
Вера  положила руку  на колени Амадея.  Он вздрогнул, хотя ничего не почувствовал, лишь только представил.
На девушке был легкий откровенный сарафан. Она раздвинула крепкие ноги, и следила за лицом Амадея: поймет ли, что она всё для него готова сделать?
Да её ноги имели сверх притягательное свойство, обещая очень много. Вере нравилось, что мужчины не сводит с них взгляда. 
Она желала этого парня и снова склонилась к нему:
- Ладно, не рассказывай, я знаю, что твой отец был пианистом и назвал тебя в честь какого-то музыканта. Лучше скажи, ты смог бы меня в коляске?
- Смог бы, смог бы! – весело закричал Жора. У него был прекрасный слух на такие разговоры. – Вот только тебе бы пришлось потрудиться. Я тебе помогу.
- Дурак, - сказала Вера не поворачиваясь.
Жора  этого не услышал или не захотел разговаривать на эту тему.
Полина рассердилась:
- Уймись, я смотрю, только из-за нее и едешь. Дождешься, уволю Верку и найму парнишку…
- Голубого? – хитровато поинтересовался Жора.
И тут же муж и жена дружно засмеялись. И смеялись до тех пор, пока Жора резко не остановил машину:
- Вот наша поляна!

Ничего не предвещало беды. Был расстелен хороший стол, подождали, пока сам Жора разведет огонь, и все наполнилось запахом шашлыка из хорошо промаринованного нежного бараньего мяса.
Выпили за торговые дела, да еще произнесли пару-другую тостов. Так же за Амадея, чтобы вылечился и встал на ноги.
Полоснуло его пулей по позвоночнику в Чечне, куда был призван еще на первую войну. Хоть и кинул не бедный брат немало майору в военкомате, да ничего не вышло: загребли того показательно во время предвыборной ельцинской компании за мздоимство.
Буквально через месяц боев привезли брата с обездвиженными ногами. Уж сколько Жора операций устраивал, даже в Германии, но все бесполезно.
Амадей не пил. Этим он поражал и друзей, часто наведывавшихся к нему с подарками и выпивкой. Ведь многие из «чеченцев» спились, проклиная и Дудаева, и Ельцина и его правительство...
Но этого не хотелось вспоминать. Отдыхающие приложились так, что в стороне от стола лежала куча бутылок.
Первыми встали  из-за "стола" Степаныч с женой. Амадей знал, что Степаныч любил искать ветки и сучья, похожие на людей или зверей. Жена всегда помогала в этом.
А Жора поволок обеих женщин на «лежак», уютную ложбинку в двести метрах от поляны, устеленную мхом. Полина вернула Веру взять еще и толстый шерстяной плед. Та подошла к Амадею:
- Не хочу с ними, оставь с собой!
Визги Полины и хохот дали знать, что пока Вера не нужна. Амадей кивнул головой:
- Погоди, не ходи, сядь во там...
Амадей любил брата, завидовал его энергии и здоровью. Знал, что и сам, будь на ногах, сумел бы ублажить женщину. Одну, любимую. Да, хотя бы и Веру! Та зря спрашивала о его о возможностях в кресле. Он бы сумел!
Но эта мысль быстро ушла. Он подумал о своих ногах. Что дальше? Амадей уже окончил местный университет, имеет практику юриста в адвокатской конторе, защищает права «афганцев» и «чеченцев». Одна из сотрудниц бюро не раз пристально поглядывала на него. И Амадей знает, что она все-таки когда-нибудь спросит, сможет он, Амадей, ее полюбить? И он ответит, что нет. Он видел подчиненное положение Веры и хотел ей помочь обрести свободу! Сам работал грамотно, хотя в бюро не поощряли бесплатных консультаций - шеф терял свои проценты, а молодой сотрудник самоотверженно решал проблемы клиентов с жильем, с работой, с лечением. И даже подумывал с помощью брата создать свое бюро …

Запахло огнем. Да, когда горят ветки, смола придает пламени неповторимый запах. И слышится хруст и потрескивание, словно кто-то через колено ломает сучья.
Амадей развернул кресло и увидел страшную картину: там, где Жора готовил шашлык, полыхало пламя. Оно уже занимало солидный часть пространства, полоскалось  большим полотнищем яркого Знамени Армии Огня. Мангал валялся, словно его кто-то со злостью пнул. Прямо на глазах одинокого инвалида "знамя" двигалось в его сторону.
В Чечне боевики старались окружить огнем наши группы. Горела почти вызревшая пшеница, нестерпимо пахло горечью. И спасались лишь те, кто успевал опахать лопатками кольцо вокруг себя… Да, хотя, какое там было спасение? С обожженными легкими подбирали свои санитары, а не успевали они, приходили те, кто сжигал хлеб, постреливая в своих жертв, словно в тире…
Рассказывали… Но сейчас Амадей видел, что под колесами Газели уже стлался огонь.
Амадей бешено закрутил руками, отталкивая свою коляску подальше. Аккумуляторы не справлялись с мхом на земле, застревали колеса. Но, все-таки он сумел отъехать до взрыва бензобака. Что случилось скоро. Только тогда Жорик появился сначала один, а после нарисовались жена. Но бегущий огонь отрезал  их от Амадея. Жора крикнул что-то, но брат услышал крик Полины:
- Бежим, вон там речка, надо нырять туда!
- Амадей!
Это был крик Жоры, но он был прощальным, потому что секунды решали всё...

Амадей оказался в кольце. Горела машина и противно смердела резина. Амадей прилагал сверхусилия, чтобы уйти от огня. Мышцы рвали колеса, но Амадею удалось все-таки добраться площадки с песком.  Но знал, что если не напрямую, то от недостатка кислорода и избытка горячего воздуха ему не выжить.
Он закрыл глаза и приготовился умереть. Только внутренним зрением ощущал море огня, и стоял, именно стоял на его берегу, раскинув руки в надежде на спасение:
- Хочу жить, ходить, бегать!
И услышал голос:
- Не бойся, держи мою руку!
Перед внутренним взором появилась огненная женщина. Ее тело было обозначено темным,  четким огненным контуром. Оно было похоже на тело Верки, плотное и манящее.
Это был сон, но в нём Амадей ощутил протянутую руку,  инстинктивно схватил её тут же ощутил чистый холодный воздух. Настолько холодный, что в изумлении открыл глаза, и увидел, что что стоит на ногах в глубине леса, а вдали коляска, отброшена к машине и догорает вместе с ней.
И еще увидел рядом огненную женщину, смотрящую на него с любовью и радостью.
Она приблизилась к Амадею, но жара от неё не было.
- Кто ты? – спросил он.
- Я та, которую ты вызвал из огня.
- Ты меня спасла?
- Ты, спас себя.
- Ты меня вылечила?
- Ты вылечил себя.
- Какая плата?
- Одна, - улыбнулась женщина, – обними меня.
- Но ты из огня.
- Обними огонь!
Амадей подтянул её к себе и сжал колышущееся огненное тело, приготовившись тотчас же сгореть. Но его руки схлестнулись, между ними была пустота.
Открыл глаза - у ног в обгоревшем сарафане лежала  Вера. Она не дышала.
Амадей наклонился к ней, схватил голову и страстно вдохнул в неё воздух. Раз-два...
До тех пока не почувствовал, что её губы  дрогнули, и на Амадея посмотрели её   красивые, слегка раскосые глаза.
- Как ты? И ты меня спас? - удивилась она. – Ты без коляски?
- Ты спасла меня, – услышала в ответ.
- Как? - тихо произнесла Вера. – Меня окружил дым, все убежали, я стала задыхаться, и упала без памяти. Это было там.
Она приподнялась и показала рукой на место в 100-150 шагов от себя.
Амадей помнил, и знал это.
Поднял девушку на руки.
Она обняла его за шею, прижалась к его щеке и тихо сказала:
- Я не понимаю, что произошло? Ты не презирай меня из-за брата...
- Ну что ты, Вера. Я полюбил тебя с первого дня у нас. И это ты спасла меня от всего!
- Я?
- А кто же был огненной женщиной, как не ты?
Этот случай так и остался навсегда неразгаданным. А когда Амадея, известного юриста области спрашивали о его излечении, он говорил что-то о стрессовой ситуации во время пожара и о желании жить.