Зёрна Зла Глава 7

ГЛАВА 7

  Над садом стоял гул голосов, из него то и дело выбивались обрывки речей, возгласы и смех- гости рассаживались за столы.
 - Сюда, Хаген!- Лотар, заняв место, махал ему рукой.
  Усевшись рядом, Арнольд поинтересовался:
 - А супруга твоя где ж?
 - Да вон она,- кивнул Лотар куда-то позади себя. Арнольд оглянулся и увидел Инес-отделившись от группы разнаряженных дам, она быстрым шагом направлялась к сидящим за столом мужчинам и приветливо улыбалась им. Приблизившись, баронесса протянула Арнольду руку для поцелуя.
 - А ты, прелестница, всё цветёшь да хорошеешь,- заметил тот, припадая губами к её тонким пальцам, распространявшим аромат розового масла.
  Арнольд не кривил душой - Инес и вправду мало изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Всё так же насмешлив был взор изумрудных глаз из-под мохнатых ресниц, туги золотистые косы, уложенные тяжёлыми кольцами под узорной вуалью, приятен голос, и поступь легка. Разве что талия её за эти годы стала чуть пошире в обхвате, однако, если полнота обычно не украшает женщин, жене Лотара она, напротив, придавала неповторимой привлекательности.
  Перекинувшись несколькими фразами с Арнольдом, Инес заторопилась обратно.
 - Душа моя, ты разве не останешься с нами?- удивился Лотар.
 - Весьма сожалею, нет- графиня пожелала усадить меня подле себя. Так что не обессудьте- придётся вам коротать время в мужской компании,- и, подобрав платье, баронесса удалилась.
  Тем временем за своим столом занял место граф: как полагается, между супругой и епископом. Когда все, наконец, уселись, и голоса вокруг начали понемногу затихать, он кивнул глашатаю. Тот ударил своим посохом по медному блюду, взывая к вниманию, и дождавшись тишины, важно произнёс:
 - Досточтимые дамы и господа! С Божьей помощью и с соизволения нашего сюзерена графа Рудольфа дозвольте мне начать торжественную трапезу по случаю имянаречения наследника Грегора Бертольда Эммануэля. Ныне мы будем потчевать вас ужином из пятнадцати яств: пяти мясных, трёх рыбных и семи сладких. Итак, прошу отведать первую перемену!
  Он оглянулся: позади, выстроившись в ряд, уже стояли наготове пажи- каждый держал на плече увесистое блюдо. Выдержав паузу, глашатай продолжил:
 - Плечо кабана с брусникой и грушами!
  Первый паж медленно двинулся вдоль столов в направлении к графу, чтобы продемонстрировать ему сие произведение кулинарного искусства, а глашатай продолжал:
 - Фазаны приправленные анисом!
  Следующие восемь пажей проследовали в том же направлении, неся блюда с возвышавшейся на них птицей, украшенной перьями. За фазанами шли фаршированные салом каплуны, за ними- паштет из зайчатины и, наконец, главное кушанье- олень, собственноручно подстреленный графом и зажаренный целиком на вертеле.
  Пажи отрез;ли хозяевам и епископу понравившиеся им куски и двигались с блюдами далее, и таким образом, сидящим в конце столов иногда почти не оставалось выбора, а порой не доставалось ничего - что поделаешь, иерархия! Слуги, молча перемещаясь от одного гостя к другому, споро измельчали положенное пажами мясо, наполняли кубки вином, подавали плошки и полотенца для омовения и осушения рук. Глашатай, стоя поодаль, бдительно наблюдал за действом, дабы в случае чего прийти на подмогу нерасторопному слуге, однако в этом явно не было необходимости- всё шло как по маслу. Когда тарелки гостей были, наконец, наполнены должным образом, глашатай пожелал всем доброй трапезы и, раскланявшись, степенно удалился.
 - Во здравие графа Рудольфа и его наследника!- раздался клич, и полные вина кубки поплыли над столами. Затем какое-то время были слышны лишь невнятное бормотание гостей, выражавших удовольствие от вкушаемых яств, и бульканье опустошаемых кувшинов. Но вот, утолив первый голод, приглашённые снова принялись негромко беседовать, и опять нестройный гул голосов повис над вечерним садом.
  Арнольд наслаждался едой, то и дело подзывая слугу: то добавить приправы, то принести хлеба - на отсутствие аппетита он никогда не жаловался, а графская кухня была, как всегда, превосходна. «Хорошо, что  Лотар посадил меня рядом с собой,- думал он,- иначе глодать бы мне сейчас кости, сидя в конце стола». Лотар тоже самозабвенно поглощал содержимое своей тарелки: окунал в подливу крупные куски мяса, затем отправлял их в рот и старательно облизывал пальцы.
  Нежный звон струн отвлёк сидящих от их занятия: наигрывая на гуслях мотив старинной баллады, услаждать слух гостей вышел менестрель. Пройдя вдоль столов, он поклонился графу и запел. Томные звуки голоса его бархатными волнами потекли над садом, растворяясь в прозрачной вечерней дали- очарованные гости, слушая печальную повесть о запретной любви и горькой разлуке вздыхали, украдкой смахивая непрошенную слезу. Но вот песня смолкла, и тут же на смену гусляру появился укротитель с медвежонком. Человек вынул из рукава свирель и принялся дуть в неё, а зверь стал плясать и кувыркаться, вызывая у публики бурный восторг. Затем медведь встал на задние лапы и обошёл всех гостей, выпрашивая угощение. Получив его, откланялся, рыча, и вразвалку вернулся к хозяину под дружный хохот присутствующих.
  Лотар веселился от души вместе со всеми, но вдруг будто вспомнил что-то, украдкой огляделся вокруг и, видя, что никто не обращает на него внимания, подозвал слугу. Шепнув ему на ухо несколько слов, рыцарь взял ковригу белого хлеба, разломил её пополам, уложил внутрь оставшийся на блюде кусок паштета и показал рукой в сторону конюшни. Слуга кивнул, взял еду, почему-то спрятал её за пазуху и скрылся в указанном направлении.
 - Что это ты угощаешь челядь ранее времени? Или боишься, будто им не достанется?- усмехнулся Арнольд , провожая слугу взглядом.
 - То не ему, а Мартину.
 - Какому ещё Мартину?
 - Моему приёмному сыну,- замялся Лотар,- ну, воспитаннику, ежели тебе угодно.
 - Так у тебя, стало быть, есть питомец? А я и не знал. Где же он? Отчего ты не позовёшь его пировать с нами за одним столом? Или он занемог?
 - Не подобает ему,- вздохнул Лотар.
 - Ничего не пойму. Да в чём загвоздка? Вон Адальбер, гляди: сидит с возлюбленной, при живой и здравствующей супруге - не заметил я, чтоб его хоть кто-нибудь за то попрекнул.
 - Мартин, видишь ли, родом не вышел- простолюдин он, одним словом. Ранее-то я его всегда дома оставлял, но на сей раз решил взять с собой: очень уж хотелось мальцу на настоящий турнир поглядеть. А сейчас он, верно, конюхам помогает - не любит, понимаешь, сидеть сложа руки.
  Праздник продолжался. Укротителя сменили жонглёры- в их ловких руках, рассыпая снопы искр, кружились вихрем зажжённые факелы. Следом появился карлик- шут и, звеня бубенцами, принялся веселить сановную публику.
  Лотар рассеянно глядел на артистов и с беспокойством думал о своём подопечном: «Парень здесь впервые - не обидел бы кто».
  Провидение свело его с Мартином почти пятнадцать лет назад. Тогда Лотар и Инес были ещё молодоженами и только что поселились в Тирфельсе. Случилось это зимой. В тот день Лотар приказал с самого утра затопить печь и зажечь свечи в зале- с заколоченными на зиму окнами в доме вечно стоял промозглый полумрак. Лотар сидел, прислонившись спиной к нагретой печи и слушал, как воет в каминных трубах студёный январский ветер, как вдруг его внимание привлёкли необычные звуки, доносившиеся откуда-то снаружи. «Верно, плохо прибита ставня: скрипит на ветру»,- решил он поначалу. Но когда звук повторился, Лотар понял, что это вовсе не скрип, а, скорее, детский плач, и доносится он из-за ворот. Он послал горничную поглядеть. Та, утопая по колено в снегу, добралась до входа, отворила тяжелую створку и впустила молодую женщину в рваном плаще с грудным ребёнком на руках. Бедняжка совсем обессилела и продрогла настолько, что сперва не могла вымолвить ни слова. Лотар распорядился накормить и обогреть странницу, и когда та, наконец, пришла в себя, они с Инес расспросили , что за злая сила погнала её в лютую непогоду через их перевал. Она поведала, что идёт из Города- родители выгнали несчастную из дому вместе с младенцем, заявив, что терпеть под своей крышей дитя греха они не намерены. Гонимая нуждой, страдалица отправилась на поиски старшего брата, который, по её сведениям, нанялся столяром к одному из здешних баронов, но по дороге попала в пургу и заблудилась. Всю ночь она шла неведомо куда, пока наутро не набрела на их замок.
  Расчувствовавшись от столь грустного рассказа, сердобольная Инес предложила страннице остаться в Тирфельсе до весны, на что та с радостью согласилась. А на Масленицу оказалось, что в семье Лотара скоро ожидается пополнение, и тогда гостье было дозволено остаться на более долгий срок, дабы служить кормилицей будущего господского ребёнка.
  Накануне Дня всех Святых Бог послал им девочку. Её нарекли благородным именем Валерия, и она росла здоровой и крепкой на радость родителям. Но однажды, когда малышке не было и года, туманным осенним днём кормилица отправилась в лес по грибы, и обратно не вернулась. Её искали, да так и не нашли- ходили слухи, будто заманил её в трясину злой болотный дух. Лотар и Инес велели отслужить по пропавшей панихиду, а Мартина, её маленького сына, собрались было отдать в приют, но поразмыслили и решили с этим повременить. Дети, как и прежде, росли вместе, и постепенно и Лотар, и Инес незаметно для себя привязались к ласковому и не по годам смышлёному  мальчишке.
  А потом...Они ждали второго ребёнка и надеялись, что на сей раз у них родится желанный сын. Они уже выбирали ему в святцах имя и размышляли над тем, кого позовут на крестины, но их чаяниям так и не суждено было сбыться.
  Роды начались ранее положенного срока. Бедняжка Инес мучилась более суток, и Лотар всё это время не вставал с колен в часовне, моля святую Анну и Богородицу о благополучном разрешении от бремени. Но небеса не вняли горячим мольбам Лотара. Когда всё закончилось, повивальная бабка Клотильда позвала его в опочивальню. Инес, лёжа на окровавленных простынях, слабо и как-то виновато улыбнулась ему и устало закрыла глаза, а повитуха, ткнув корявым пальцем в жёлтые сморщенные тельца мёртвых уродцев, брошенных на грязном полу, известила без предисловий:
 - Двойня! Вот он - бесовский след ! Не иначе сам Дьявол, мессир, ваше семя пометил. Однако Всевышний милостив- супруга ваша жива! Только родить наследника ей, пожалуй, теперь не Судьба.
  Не ошиблась Клотильда: лоно Инес отныне оставалось пустым. Поначалу они страдали, пытаясь уяснить, в чём же их вина, за какие грехи постигла их столь жестокая кара. Однако вскоре Лотар смирился, решив, что может, то- и не наказание вовсе, а напротив- перст Божий, Господне знамение о том, что наследник им с Инес уже ниспослан.
  С тех пор Мартин заменил Лотару сына. И барон стал воспитывать мальчика так, как в своё время воспитывали его самого: приставил к нему слугу, пошил дорогих одежд, научил держаться в седле и стрелять из арбалета. В глубине души Лотар понимал, что таким образом он нарушает незыблемый, веками устоявшийся порядок вещей, где каждому с рождения было отвёдено своё место, но по-иному воспитывать детей он не умел. Однажды барон, решив попытать Судьбу, даже послал графу челобитную о законном усыновлении мальчика. Через какое-то время был получен ответ господина с подробным разъяснением, почему безродный простолюдин не может стать сыном выходцу из знатного сословия. Подчинясь графской воле, Лотар в конце концов решил пока всё оставить как есть, а в дальнейшем, когда Мартин немного подрастёт, отправить его в Город, где у барона были добрые знакомые в богатой и влиятельной гильдии Строителей Собора. «Там парня обучат ремеслу. Глядишь- со временем дадут и звание мастера, со всеми полагающимися привилегиями и выгодами».
  Господа пировали. После рыбной перемены граф подозвал глашатая- необходимо было кое о чём оповестить гостей, пока те ещё сохраняли ясность мысли.
- Тихо! - прокричал глашатай.- Мессир речь молвить изволит.
  Голоса мгновенно смолкли, и взоры пирующих обратились к господину.
 - Досточтимые гости!- начал граф.- Вы откликнулись на призыв разделить со мной радость - рождение наследника, и я премного вам за то благодарен. А теперь пришла пора поведать распорядок дня на завтра. Как известно, во время подобных празднеств я посвящаю в рыцари лучших моих учеников. Завтра мы тоже не отступим от сей славной традиции: рыцарями станут здесь присутствующие Дагобер, сын барона фон Богенфельса, и мой племянник Гаспар.
  Два молодых человека встали и учтиво поклонились присутствующим. Затем снова наступила тишина- гости ждали дальнейших объявлений. Помолчав, граф обвёл взглядом столы и продолжил:
 - Что насчёт турнира, боюсь разочаровать многих из вас, но по совету владыки Бертольда я решил заменить его...
  Конец сообщения утонул в топоте и свисте. Граф помолчал, выжидая, пока шум немного поутихнет, и заговорил снова:
 - Заменить, повторяю, а не отменить. Вместо турнира вам предлагается конная игра: силами двух войск, без оружия, но с деревянными клюшками и мячом.
 - Игра- тоже любо, коли награды достойные!- выкрикнул кто-то.
 - А разве случалось, чтобы победители уходили от Риттенберга без наград? Нет? Ну, то-то же! Одержавшим победу я собственноручно пожалую по серебряному кубку. Так что, коли желаете участвовать- милости прошу к глашатаю, он растолкует правила.
  Публика довольно загудела.
 - Мессир, а каково с поединком?- опять раздался чей-то голос.
 - Поединок непременно будет. И победивший в нём на сей раз получит  в награду не лошадь, и не мантию с моего плеча, а з;мок. Не радуйтесь ранее срока, ибо то- замок Мэй. Всем вам ведомо, что за беда постигла его обитателей, и вы, надеюсь, догадываетесь, в каком состоянии пребывает сие сооружение. И стало быть на поединке будет дозволено биться лишь тем из вас, кто способен привести руины в надлежащий вид. Я знаю- многие из вас нуждаются в вотчине, но прошу хорошенько поразмыслить, прежде чем вы поставите своё имя на лист, что вывешен на воротах. У вас будет достаточно времени на раздумья, ибо бумага останется там до завтрашнего утра.
  Как граф и ожидал, радость присутствующих быстро сошла на нет. «..Проклятое место! У чёрта на рогах!.. На каждом камне по призраку!. Смерды все разбежались!»- слышалось отовсюду. Граф терпеливо выслушал все сетования, затем поднял кубок и закончил свою речь
 - А теперь, господа, выпьем доброго вина во здравие моей любезной супруги, матери моего наследника! Аленор, отрада очей моих, многая тебе лета!- и в одно мгновение осушил кубок до дна.
  Тем временем была объявлена третья перемена, и слуги вынесли пышные пироги, медовые ковриги, сахарные крендели. Перед графом на широком блюде поставили огромный, пахнущий корицей пряничный пирог, исполненный в виде замка и украшенный флажками. Вдоволь налюбовавшись на сие пекарское чудо, хозяин отломил от замка башенку и с наслаждением отправил её в рот.
 - Ах! Во рту тает! Пряники- моя слабость, Бертольд,- признался он.- И правду сказать, моему повару они замечательно удаются.
  Снова заиграла музыка. Смуглая молодая цыганка в пёстром платье и с розой в  чёрных, как смоль, волосах пробежала вдоль столов, ударяя в бубен и поводя округлыми плечами. Позади неё хор таких же чернявых парней и девушек затянул песню на красивом чужом языке. Цыганка принялась плясать, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее. Сидящие, раззадоренные зажигательным ритмом, захлопали и затопали в такт. Некоторые мужчины даже вскочили с мест, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься в пляс: господам в босяцких танцах участвовать не пристало.
  Епископ, словно заворожённый, неотрывно наблюдал за танцовщицей.
 - Ах, что за дева! А очи- точно уголья жгут! Не будь я Божий человек- сам бы сейчас отплясывал с ней! Не возражаете, ежели после застолья я приглашу её к себе в покои- пусть потанцует лично для меня, а?
  Граф искоса взглянул на священника и, усмехнувшись, покачал головой.
 - А вы шалун, Ваше преосвященство: в ваши-то годы да с вашим саном! А как же обет целомудрия?
 - Вы , верно, подразумеваете обет безбрачия?- поправил его епископ.
 - А разве целомудрие и безбрачие- не суть одно и то же?- продолжал потешаться граф.- Что до плясуньи- то должен заметить: вопреки расхожему мнению цыганские девицы придерживаются строгих правил. А сия, помимо прочего- ещё и замужем.
  Епископ разочарованно вздохнул: «Жаль!»- и с нарочитой жалобой в голосе произнёс:
 - Ох, Рудольф, незавидна участь священника! Стоит ему благосклонно взглянуть на девицу пригожую, как всяк норовит обвинить его чуть ли не в форникациях! А ведь в мыслях моих было всего лишь насладиться  искусством славной дщери рода богемского и немного побеседовать с ней.
 - Бертольд! Да у вас же всё на лице начертано: вы взираете на неё, словно кот на сметану!- рассмеялся граф.- Ну, ладно, не серчайте. И знаете что? Пусть лучше она вам погадает!
 - Побойтесь Бога, Рудольф! Грех предлагать служителю Церкви подобную ересь! - разразился епископ гневной тирадой.- Разве вам неведомо, что заниматься предсказаниями суть лить воду на мельницу Сатаны? Судьба- дело Божие! Недаром ведь в Священном Писании сказано: «Пути Господни неисповедимы»
 - Как знать, как знать,- задумчиво произнёс граф.- Возможно, вы и правы.
 - Да, а где вы её раздобыли- вашу Магдалену?- смягчился епископ.
 - В прошлом году встретил - на ярмарке в Городе: она плясала там со своими соплеменниками. Я пожелал узнать у неё судьбу, и она нагадала мне скорое появление наследника. Вот и разослал я нынче гонцов в города и веси - приказал найти её, дабы отблагодарить. Эй, держи, красавица!
  Граф стянул с плеча свою мантию и бросил её прямо на руки цыганке. Музыка тотчас же смолкла. Танцовщица, поймав подарок, приблизилась к графу и склонилась в поклоне:
 - Благодарствую, мессир Рудольф!
 - Вот, выпей, милая, во здравие моего сына!- граф протянул цыганке полный кубок вина. Та, взяв сосуд обеими руками, поднесла его ко рту и медленно выпила.
 - А теперь пляши, чернявая!
  Арнольд сидел молча, притопывая ногой в ритм танцу, но всеобщее веселье более не занимало его- мысли рыцаря теперь были поглощены иной заботой. «Замок Мэй!- думал он.- То верно, с недавних пор за этими камнями закрепилась дурная слава...Но с другой стороны- ежели удастся выиграть поединок, то все мои затруднения будут в одночасье разрешены. Ежели уж отец и вправду желает убрать меня с глаз долой, то на замок, небось, раскошелится! Кстати, и брата тогда уродовать незачем- пусть себе довольствуется отцовским наследством, а у меня будет свой замок и титул барона. Вот только есть одна загвоздка: уж больно ветхи отцовские доспехи! Биться скопом в таких- ещё куда ни шло, совсем иное дело показаться в них на публике в одиночку. Чего доброго, ещё на смех поднимут. Да и граф может не допустить- из-за слишком бедного вида».
  Вдруг ему вспомнилось, как однажды, будучи учеником у графа, он присутствовал на поединке- тогда одним из участников стал иноземный рыцарь, весь закованный в железо. Незнакомец снял шлем, когда бой закончился, и то лишь потому, что победил - в случае проигрыша он так и остался бы неизвестным. А отчего бы и ему, Арнольду, не превратиться на час в иностранца? Для чужеземцев подобное облачение, пожалуй, подошло бы в самый раз. Граф? В подобном случае он вряд ли откажет: ведь появление чужака добавит интриги в представление! К тому же граф наверняка будет надеяться, что, победив соперников, иностранец станет его новым вассалом.
 - Лотар, а ты намерен состязаться в поединке?
 - Не решил пока.
 - Да на кой бес тебе замок Мэй! Твой дом ведь и так- полная чаша! А с Мэем того гляди, разоришься ещё!- начал было отговаривать его Арнольд.
 - То- не твоя печаль,- неожиданно сухо отрезал Лотар. Прикидывая так и эдак, он все больше склонялся к мысли сразиться в одиночном бою. Ему хотелось убедиться, что за эти годы он ещё не отвык управляться с оружием. Да и Мартину был обещан настоящий турнир... Но вот беда!- вместо турнира назначена игра, а эта забава не стоит его участия: ведь там не покажешь ратного мастерства! «А что до замка,- рассуждал он,- пожалуй, его можно будет уступить проигравшему, ежели граф дозволит: сия груда камней мне без надобности: в наследниках-то у меня- одна дочка».
 - А и верно, дружище, ну его! Наляжем-ка лучше на пироги, пока их другие не съели!- Лотар миролюбиво похлопал Арнольда по плечу и потянулся за ковригой.- Тебе, я полагаю, сей замок тоже ни к чему- ты же старший сын! Ничего, посидим завтра в рядах, на игру поглядим. А теперь пусть нам цыганка погадает! Эй, как тебя, Магдалена, поди сюда!
  Цыганка неторопливо подошла и встала, подбоченясь.
 - Позолоти ручку, рыцарь!
  Получив монету, она спросила Лотара
 - Правду ли сказывали, господин хороший, что ты не только десницей оружие держать умеешь?
 - Тебе не солгали, краса моя.
 - Тогда покажи обе длани.
 - Ну что ж, гляди.
  Магдалена слегка дунула на его ладони и стала напряжённо всматриваться в них, а затем задумчиво произнесла.
 - Вижу...поле огромное..Поле брани... Вижу тучу чёрную, что солнце затмила... Нечем мне порадовать тебя, рыцарь. Недолго уж тебе землю топтать осталось- смерть твоя подле тебя стоит, часа своего дожидается. Однако славна будет кончина твоя: сложишь ты буйну голову в честном бою.
 - Ну и гадалка! Вот насмешила!- расхохотался Лотар.- Где ж ещё, как не в бою, рыцарю погибать? То и без твоих пророчеств известно всякому!
  Лотар кивнул на Арнольда:
 - Погадай вот ему: может, и на его руке начертано то же самое? На вот тебе ещё шиллинг.
  Арнольд протянул правую руку. Цыганка, загадочно улыбаясь, склонилась над его ладонью, повернула её в одну сторону, в другую и вдруг, вздрогнув, испуганно отпрянула.
 - Не стану я гадать тебе, рыцарь: не выходит ничего, прости,- скороговоркой произнесла она и, вложив обратно в его руку монету, почему-то перекрестилась.
  Праздник шёл своим чередом. В неровном свете факелов изрядно подвыпившие гости распевали песни, раскачиваясь из стороны в сторону, и расторопные слуги сновали туда-сюда, подливая вина господам. Никто не замечал, как цыганка почти бегом удалялась прочь из сада, что-то тихо шепча на ходу и боязливо оглядываясь, будто за ней по пятам следовала нечистая сила.
  Глубокой ночью гости наконец-то разбрелись спать, а когда забрезжил рассвет, на лесной дороге, спускающейся из замка в деревню, послышался скрип колёс- табор спешно покидал замок. Надсадный жалобный звук, разносившийся в предутренней мгле, чем-то напоминал скрип пера- словно кто-то недосягаеый и невидимый там, в вышине, писал на скрижалях Судьбы, и эту надпись уже нельзя было ни исправить, ни зачеркнуть. Наконец, скрежет затих вдали, и на несколько мгновений над всей округой воцарилась тишина, таинственная и зловещая. Но вот утро вступило в свои права, и вокруг, просыпаясь, всё громче защебетали, заворковали, засвистели пернатые жители леса, радуясь приходу нового дня.