Рыжее чудо. Эпилог. Без права обжалованья

               Вертолёт падал, кувыркаясь между уходящими в бесконечность зеркалами, шинкуя жалами лопастей лучи яростного Солнца, помноженного многократным отраженьем на тысячи слепящих клонов, грозящих испепелить всё живое.
               Перед самой землёй вертолёт каким-то чудом выпрямился и завис, продолжая вхолостую молотить горячий воздух. Поддерживаемый чьей-то невидимой, но сильной рукой, он мягко приземлился на чёрное стекло почвы, спёкшейся в пламени ядерного распада. Дверь кабины, покрытая трещинами лопнувшей от жара краски, сдвинулась. На пороге стояли двое в тяжелых комбинезонах радиационной защиты, прикрытых балахонами из металлоткани. Кварцевые стекла шлемов под чёрными светофильтрами напоминали закопченные на костре стеклышки из Ваниного детства – это, когда бегали смотреть через них на небо в таинственные минуты солнечного затмения.
               Эсмеральда первой шагнула вперёд. Отщелкнув гофр ранцевого противогаза, она решительно двинула забрало шлема кверху и вдохнула полной грудью...
               Ваня даже не удивился. Он привык не удивляться ничему. Почти привык. Был горд, но втайне переживал за милых ему рыжих существ. Они были как заговоренные, балансируя на грани, но не переходя её. Они были хороши, и Ваня мало что мог им противопоставить, если бы даже захотел. Если только габариты, мускульную силу? Но ведь слон ещё больше.
               Они смогли жить так, как хотели, презрев традиции племени, которые стали для них обузой, но для соплеменников оставались сценарием выживания, выверенным в веках. Для продолжения рода в условиях постоянно меняющейся, недружественной среды количество важнее качества. Особей должно хватать для экспериментов природы, естественного отбора с массовой гибелью, чтобы сильные выживали, давая начало другим. И если большинство, не имея головы на плечах, с голодухи подъедают недопереваренные продукты своей жизнедеятельности, «трахаются» с кем ни попадя, значит, так тому и быть. Но позвольте выйти вон и жить по-своему тем, кто это хочет и может. И тогда, может статься, «гадкие утята» окажутся прекрасными лебедями, знаменуя успех естественного отбора, а не наоборот. И всё начнет меняться…
               А что мог он, Ваня? Разве что мечтать о далеких мирах и своей неосязаемой Нейтрино взамен потерянной любви, сидя в крохотной квартирке или каморке лаборатории, где его мало кто воспринимал всерьез. Забросив своё обласканное детище – магнитную ловушку, олицетворявшую бесконечность мечты, он, как ему казалось, мечту эту предал. И теперь прихлебывал от чужого счастья, радуясь за других и стараясь для них, как старый лакей Фирс, у которого не было своей жизни, а только своя смерть, едва стал не нужен…

               Толчок в ребро вывел Ивана из ступора полуяви-полусна. Фуня уставился на мокрые от слёз скулы, покачал головой и протянул Ване банку пива:
- На-ко вот, друг сердешный. Мне тоже под утро видения бывают с кошмарами,  всё больше с буковками и словами всякими. Имя моё с фамилией кому-то, видать, покоя не даёт. Завидуют… Вот вчера, во сне приходит ко мне Дуфуня Вишневский и дразнить начинает: спрашивает, почём нынче фунт лиха. А на плече его сидит и корчит рожи поросёнок Фунтик, который из мультфильма…
               Банку Ваня не взял и слушать далее не стал. Поблагодарив приятеля, вырвавшего его из сонного кошмара, Иван пошел к вертолёту, страшась увидеть что-то необычное, навроде облезлого радиоактивного терминатора.
               Но тут было всё, как всегда.
               Устало поблескивая крашеными боками, Ястреб дремал. Думаю, ему снилось что-то хорошее: паровозик из Ромашково, а может быть даже пластилиновая ворона в свадебном убранстве!
               Иван присмотрелся, но не увидел на кабине никаких «апокалиптических» следов. Не было ни трещин, ни нагара, ни копоти. Значит, ничего и не было?

               Но ведь это было.
               Оно и до сих пор стояло перед глазами живой картиной мрачного, плеснувшего на поверхность ада, запуская медленные ледяные мурашки по человеческому телу.
               Для сна – слишком реалистично, для яви – страшно. А может, это картинки будущего, чьё-то предупреждение? Если люди не одумаются, выживут одни… тараканы: естественный отбор без права обжалованья.

               И приснится же такое!
               Ваня улыбнулся, жмурясь от весёлого солнышка.