Первая строфа

Таверна была заполнена пряными запахами кухни, гамом посетителей и, собственно, самими посетителями. В дальнем углу за крохотным столиком с трудом размещались двое: Певец и его спутник. Певца выдавала шестиструнная лира за плечом,  а его спутника... впрочем, он ничем особым как раз и не выделялся.

- Скажи Мейр. Почему вы называете все струнные инструменты лирами?

- А как их еще называть, Аль? - удивлялся его спутник, не забывая отхлебывать из своего бокала.

- А как же отличить, например, мой инструмент от двухсотсрунной бандуры, стоящей в Храме?

- Очень просто: у тебя шестиструнная лира, а в Храме — двухсотструнный лир.

- Ладно, - не унимался Певец — допустим. А вот если шестиструнный, но маленький, который к плечу прикладывают — ну как у попрошаек в столичном Переходе Нищих?

- Тогда это будет маленький шестиструнный лир.

- А почему лир, а не лира?

Мейр лишь пожал плечами и допил  содержимое своего бокала. Певец махнул рукой и тоже приложился. К тому же стоявший в заведении гам не располагал к беседе. Дверь таверны отворилась и, сопровождаемый уличной жарой и тройкой вооруженных дружинников, в помещение вошел Посланец. Ловко лавируя меж столов он пробрался к стойке и передал хозяину таверны свиток. Лоб Доброго Хаши (в честь которого, собственно, и называлось заведение «В тени у Доброго Хаши» - то ли от приятной прохлады в таверне, то ли от непомерных размеров хозяина) прочертили глубокие морщины, а Посланец лишь виновато развел руками.

- Да, не повезло Хаши. Попробуй огласить Послание в таком гаме, да так, чтоб последний пропойца под столом услыхал. А пять дней в такую жару на Позоре...

Мейр покачал головой и выпил (из бокала Альмаира, ибо его собственный был пуст) за неприглядную судьбу бедного Доброго Хаши. Певец задумчиво посмотрел на хозяина таверны, допил залпом кислое Мельхское, и направился к стойке.

Со своего места Мейр видел, как Певец останавливается возле Посланца, обращается к владельцу заведения, как на лице почтенного Доброго Хаши постепенно проступает все большее и большее удивление, как Посланец косится на Альмаира и, заметив лир, пожимает плечами, и как в конце-концов хозяин таверны усмехается и пожимает руку Певца.

Странно, но ничто из увиденного не вызывает никаких эмоций на лице Мейра — видимо слишком уж расслабляюще действует Тень у Доброго Хаши на уставших от зноя путников.

- Ну и о чем ты там договорился? - спросил Мейр у своего ухмыляеющегося спутника, вернувшегося к их столику.

- Мы с тобой обеспеченны двумя полными провизии дорожными сумками!

- А взамен..?

- Я всего лишь должен огласить это, - и Альмаир продемонстрировал сверток Послания.

- А если тебе не удастся..?

- То мы с тобой заменим Хаши на Позоре...

- Мы?! - с легким удивлением переспросил Мейр.

- Угу. Видишь ли, по закону Провинившегося могут заменить лишь двое и более добровольцев, не получающих с сего никакой выгоды. Если же таковая выгода будет раскрыта, то все трое и более будут преданы смертной каре.

- Значит тебе всего лишь надо встать, - начал насмешливо Мейр, действительно вставая, - и сказав: «Достопочтенная публика!!! Разрешите огласить вам ПосланиЕ!!!» - срываясь на визг прокричал Мейр и уже спокойно добавил. - После чего прочтешь Послание, а иначе Я с Тобой простою пять дней на Позоре?

Публика, явно не смахивающая на «достопочтенную», не заметила пылкой речи Мейра. Тот опустился на свое место и вопросительно воззрился на своего ухмыляющегося спутника.

Тот молча встал, повернулся к залу и достал из-за спины свой лир. Пальцы заскользили по струнам и по залу заструилась тихая спокойная мелодия. Она просачивалась меж тяжелых слов солдатской ругани, меж звуками пьяного хохота, меж шелестом наушного шепота и в пару вдохов растворила гам в себе. В зале повисла неестественная тишина.

- Достопочтенная публика, разрешите огласить вам Послание, - послышался шорох разворачиваемого пергамента и Альмаир продолжил. - Всем, Всем, Всем!!! Слушайте, дабы не говорили почтом, что не слышали! Двенадцатого дня сего месяца, то бишь завтра, во владетельном замке графа Бельма пройдет турнир лучников, посвященный совершеннолетию дочери графа прекрасной Лиит! Победитель турнира получит величайшую драгоценность графства! Спасибо за внимание.

Певец свернул свиток и повернулся к Мейру. Тот сделал жест, словно снимает шляпу, в ответ на что получил легкий поклон.

- Думаю сумки как раз будут готовы к вечеру, - сказал, садясь, Альмаир и наполнил свой бокал.

- ...И мы сможем отправится в приятной прохладе вечера и ночи в графский замок! - закончил за него Мейр.

- Зачем?

- Естественно, чтобы поучаствовать и выиграть в турнире! Ты же знаешь, что замечательный стрелок! Интересно, что это за величайшая драгоценность графства?

Альмаир лишь отпил кислое Мельхское, скрывая за бокалом улыбку.

Солнце клонилось к закату удлиняя тень «В тени у Доброго Хаши»