Смертельный лабиринт. левит-10 бам. лаг

Лейтенант Кузнецов лежал в реанимационном отсеке после длительной операции. Возле него по-прежнему сидела с озабоченным видом Катя.
Нелегкая судьба выпала на их долю. Одни передряги сопутствовали им в последнее время. За правое дело их объявили преступниками и устроили на них обоих настоящую охоту. Кузнецова задержали по доносу предателя, пытали пострашнее, чем в подвалах Гестапо, не судили, как это должно было следовать по закону, а расправились органы Фимиды сами, на свое усмотрение. Как бы дело Кузнецова выглядело в лице общественности? Правда, военный трибунал не допустил бы огласки, но шило в мешке не утаишь. Проще было поиздеваться над человеком, отвести душу и сбросить на ходу с поезда, как отработанный, уже ненужный материал.

  На откосе крутой насыпи железной дороги лейтенанта нашли и подобрали полуживого путейцы, оказали ему посильную медицинскую помощь, согрели, отходили немного и вручили его Кате, которую высадили немного раньше на полустанке те же люди в военной форме.
Кузнецов временами ворочался, открывал с огромным усилием глаза, легонько, бессознательно стонал. От яви он был слишком далек. Возле него заботливо хлопотал Спиридонов. Время от времени он делал уколы, после чего лейтенант успокаивался и вновь погружался в небытие. Одновременно он оказывал помощь и Кате, которая часто, с тревогой на лице, хваталась за область сердца и тяжело вздыхала. Ей явно не хватало воздуха. Оно и понятно, ведь в этом реанимационном бункере вентиляции почти нет.

 События, происходящие здесь и рядом в помещении, тесно связанные с пребыванием Щербакова, Лены и Ольги, которые нарушили размеренное течение жизни Синдиката, вывели из строя систему электроснабжения. Работали аккумуляторные батареи.
 Катя чувствовала себя отвратительно. На нее выпала доля переживаний за свое здоровье, но больше - за жизнь своего друга. Его состояние вызывало серьезную тревогу и волнение. Без Кузнецова Катя не мыслила свое дальней¬шее существование. Она была одинока в этом бесшабашном мире, среди бесчувственных и недоброжелательных людей, без крыши над головой, без средств к нормальной жизни.
А тут еще другая беда: запропастился куда-то Щербаков, на которого и возлагались большие надежды. Рядом Спиридонов. Но он Кате совсем посторонний человек и нужны ли ему ее проблемы. Конечно, Катя ошибалась. За короткое их знакомство, Спиридонов привязался к ней и Кузнецову настолько прочно, что готов разделить с ними дальнейшую участь. Его чуткость, забота и сопереживания говорили сами за себя. За последний год-два Катя разуверилась в ком-либо и видела в каждом человеке своего недруга.

   Жизнь жестоко мстила ей за доброту и ласку к людям. Поэтому и Спиридонов попал в поле Катиного недоверия. А зря... Был бы тот и в самом деле подлецом, то он бы давно отказался от действенной помощи Кузнецову и не утруждал бы себя заботой о ней. Были у него и более выгодные предложения по трансплантации органов за солидное вознаграждение. Пациентов превеликое множество.
Хотя деятельность Синдиката и преступная в части похищения людей и, особенно, детей, но с точки зрения спасения других от смерти, организация пользовалась огромным успехом. Синдикат как бы делился на две части: одна -наружная, вроде бы ни в чем не повинная, этакая гуманненькая, а другая - скрытая, злодейская и уголовно наказуемая, которую никто не пытается обнаружить и предать суду. Вроде бы существуют на этот счет подозрения, но поскольку нет прямых улик и доказательств, то Фемида бездействует. Надземная часть функционирует легально, вне йеяких подозрений. Принимает больных, ставит диагноз, а дальше... дальше действия подземные, о которых никто ничего не знает. Поступают в хирургию «материалы», а оттуда - неведомо.

   Спиридонов завоевывал постепенно доверие и расположение Кати. Их душевные беседы покоряли трудно преодолимый барьер недоверия друг другу. Спиридонов много уделял внимания давней дружбе со Щербаковым, рассказал свои мытарства по белому свету. Они ни чем не отличались от Катиных с Кузнецовым, да и Щербакова.
- Мы давно знаем друг друга, - признался Спиридонов, ~ работали вместе в его клинике. Но нас разлучила некая злая женщина Карпенко. Я ей поверил, поддался на ее уловки. Конечно, я виноват перед Щербаковым, но, думаю, оправдаться.
- А вы, случаем, не тянули срок? - в разрез признаний Спиридонова задала провокационный вопрос Катя.
- Было дело. Правда, я не отбывал срок, но находился там, в одном из БАМлагов в качестве врача.
- А, вы, случаем, не встречали такого «Косметолога», Кулика? - осторожно вставила Катя вопрос.
- Ну как же не знать такую легендарную личность, -самодовольно ответил Спиридонов, - его, пожалуй, знали все на всех зонах. Вот только не знаю его дальнейшей судьбы.
Катя знала всю историю с Куликом, но не сочла нужным лишний раз расстраивать человека и приняла безразличный вид.
- А почему вы поинтересовались им?
- Да так, слышала о нем от Кузнецова, - уклончиво ответила Катя, - вот он поправится, расскажет о нем более подробнее, - и тут же поинтересовалась, - вам, наверное, пришлось там тоже трудности испытывать?
- Да, всякое было, - Спиридонов, помрачнев, умолк на время.
Видно было по всему, что Катин вопрос достал его до самого сердца. Собравшись с мыслями, он ответил:
- Но главное, приходилось поступаться своим долгом врача, только потому, что требовалось спасать от лютой смерти кого-нибудь из узников или выручать их из беды.

   Катя настороженно, как-то незаметно бросала косые взгляды на Спиридонова, пыталась всем своим видом со-чувственно отнестись к рассказу собеседника и заодно, найти в его исповеди правду. Ей казалось, что он где-то лукавит, оправдывается перед ней и пытается ловчить. Постоянно вращаясь среди зэков, Катя встречалась с простотой общения, без обиняков. А тут пространная, путаная преамбула к их откровению.
Спиридонов, в свою очередь, ловил взгляды Кати, и пытался интонацией голоса и мимикой лица завоевать ее расположение к себе, и ему это удавалось в какой-то степени. Но все же ронял в Катину душу долю сомнений. Катя - женщина прямолинейная. Если же идти вабанк, то по крайней мере честно и откровенно. Она вновь повторила свой вопрос:
- А все же, чем вы помогали заключенным?
- Всем, чем мог... Шел на сговор, малодушничал, уни¬жался. А что делать? Жить как-то надо. Деньги они платили исправно и деньги большие. Делал им ложную резекцию желудка, удалял здоровый аппендикс, ампутировал пальцы, чтобы они уклонялись от работы. Словом, деньжат собрал изрядно...

  Потупя взор, Спиридонов, как бы извиняющимся тоном, произнес:
- Вы меня можете осуждать, как хотите, но я исполнял волю самих узников, так было надо. А если уж судить по большому счету, то вашего мужа разделали свои, наверное, похлеще моих действий.
- А после зоны, что было с вами?
- Собрав деньжат, перебрался на Аляску, конечно, нелегально. Там пополнил свои знания в медицине. Через пару лет попал случайно в Европу, где и встретился на симпозиуме со Щербаковым.