Записки одинокого бездельника

     Когда теряет равновесие
     твое сознание усталое,
     когда ступеньки этой лестницы
     уходят из под ног,
     как палуба,
     когда плюет на человечество
     твое ночное одиночество...

Иосиф Бродский

Пока мужчина и женщина друг друга не знают, они могут друг друга любить. И это даже бывает иногда прекрасно. Но когда они узнают друг друга по-настоящему... это уже невозможно.

Ромен Гари

1.

Я, кажется, изобрел удачную метафору для определения одиночества. Это произошло вчера вечером, когда парк уже закрывали: в руках у меня была недопитая бутылка пива - пятая по счету. И тут я представил себе, каково было умирать людям в подводной лодке, и меня осенило: мы все живем и умираем в этой подводной лодке, а вылезти из нее боимся из-за разгерметезации - ба-бах, давление, и все разрывает к черту, заполняя отсеки водой. Правда, ужасно?
Поэтому, боясь такой участи, мы ни за что не вылезем из этих чертовых субмарин.
Ну вот, так я начал свои записки. Адресую их тебе, почему объяснять не буду. Я слишком глуп, чтобы не сказать банальность, а ты слишком умна, чтобы ее простить.
За все остальное как видишь, я прощения не прошу. Я - нахальный ублюдок.
6 месяцев я уже один - точнее без тебя. Я живу в другом городе, хожу на работу, в метро читаю серьезные журналы. У меня пару приятелей - таких же бесшабашных придурков, что и были раньше. Несколько подруг, с коими я сплю... я ведь должен с кем-то спать...
Я почти вижу, как ты ухмыляешься. Ты говоришь: "ну-ну, а теперь еще скажи, что ты ешь на завтрак".
На завтрак я ем обычно яичницу, варьируя иногда омлетом, пью чай (под настроение - кофе), заедаю бутербродом, и если у меня похмелье - пью минералку без газа. Без газа - не оттого, что я пижон и питаюсь, как советуют в модных журналах - а потому что у меня у самого газы в организме.
Ладно, ты не любишь весь этот треп - "переливания ничего в еще большее ничто".
Буду писать по делу. Дело... Положим, у меня оно так и не нашлось. Я не стал профессионалом - столяром, бухгалтером, хоккеистом, ассенизатором, в конце концов. Я - дитя своего времени - неудачник.  Впрочем, что это мы все на время сбрасываем? В любое время есть хозяева, есть те, кто работают на хозяев и те, кто хозяевами стать не смог, а гнуть спину не пожелал. Бурные аплодисменты - третий вариант - это я. Поэтому я, коротая 6-часовой день в дрянном офисе, копаюсь в бумажках, выполняю бессмысленные заказы - иногда считаю, что работа у меня творческая, иногда просто плюю и отключаюсь.  Вот мы и дошли до самого неприятного пункта - несмотря на все мои ерничанья, ты сделаешь только один вывод - я несчастлив, и возможно, куда больше, чем, когда я был с тобой. Но ты же не злорадна, хотя признайся, иногда хотелось станцевать мамбу на моем сломленном жизненными неурядицами трупе? Вот мол, какой ты расплющенный лежишь подо мной, а я даже мамбу еще танцую.
Ну ладно, в чем - в чем, а в жестокости тебя обвинить нельзя.
Не думай, что этими записками я хочу вызвать твою жалость, я с удовольствием стану площадкой для твоих танцев, как придет время... А пока прости, я тебя покидаю, жутко хочется спать, а еще завтра дела, дела, а не ДЕЛО.

2.

Я еще не отказался от этой бредовой идеи - вести записки. Это куда более приятно, чем смотреть телевизор, бродить в сети или читать. Тут, понимаешь, я хозяин. Хотя бы тут...
Я подумал, что неплохо бы тебе все рассказать: как я живу, как здесь оказался. Я не сентиментален, но мне вдруг очень захотелось все вспомнить, поразмышлять, по полочкам распихать накопившийся "хлам".
Начнем с того, как я ушел от тебя. Все будет последовательно и логично. Я помню, ты периодами была жутко логичной девушкой, настолько, что мне казалось будто ты ходячий учебник логики с всякими там суждениями и посылками, правда, сумасбродства в тебе побольше, чем страниц в этих учебниках.
Ну, так вот. Для начала я должен расслабиться и подышать по системе йоги. Все вернем на законные места, вернули - и поехали!
Я действовал тогда как крыса - уродливая и расчетливая, покидающая тонущий корабль и уже присмотревшая себе новый. Работу в этом городе я нашел за пару недель, перед тем как уйти от тебя. Нашел - меня пригласили, но сказали подождать некоторое время - им надо было рассчитаться с прошлым работником. Теперь смекаешь, как я все подготовил?
Да-да. Твой выход был позже. Я до него решил расстаться с тобой, причем сделать так, чтобы действительно исчезнуть из твоей жизни.
Теперь мы подходим к той душещипательной драме, которую ты сыграла. Была суббота, вечер, не так ли? Я сидел и раздумывал, что мне взять с собой в новую жизнь, тут появляешься ты - весьма эффектно, кстати. В своем темно-синем платье, источая ароматы духов и коньяка. Ты была дерзка и обаятельна. По-моему, красивей, чем в тот вечер я тебя не видел. На мой мужской взгляд, женщина становится красивей, когда она прямодушна и дерзка, как необъезженная кобылица (ничего, что сравнение такое непоэтичное?).
Ты - вся такая изящная, закурила впервые за полгода. Я молчу, жду, что дальше. А ты мне:
- Знаешь, что я сейчас делала?
- Нет, - ответил я, вполне подозревая.
- Я спала с другим мужчиной...
Ты ждала реакции, видимо, бурной. Но я почувствовал сначала желание поскандалить, а потом во мне проснулось доселе неизвестное чувство- чувство справедливости. Я ведь тоже спал с другими женщинами, правда, молчал при этом...
- Мы с тобой в жутком болоте, милый, - продолжила ты, - и чем дальше, тем больше оно нас затягивает. Мы с тобой задохнемся, в конце концов, в этом зловонном дерьме. Я устала...
Честно сказать, до сих пор не могу точно решить - было ли твое признание про мужчину - блефом или правдой. Это сейчас уже не важно. Ты не добилась того самого скандала, в пылу которого, возможно, всплыли бы все наши беды, и мы бы с тобой их как-нибудь разрешили, пусть только на короткий срок. Ты - умничка, что так поступила, но было уже поздно. Будущего у нас не было, а умирать в этом болоте вместе, задыхаясь от пошлости бытовых отношений - ссор и все возрастающих обязательств - я не хотел.
Ты будешь тоже вполне справедлива, назвав, меня трусом. Но бегство - это упоительный процесс. Я помню, как купил билет на самолет, сгрузил все в камеру хранения, потом вернулся и пил с тобой кофе. Ты была мрачнее тучи и почти ничего не отвечала, а я чувствовал, как с каждой секундой ко мне возвращаются силы, они росли вместе с разрастающейся подлостью. Я помню, как сидя в ванне, пока ты была на работе, написал эту записку: "Прости, ты права, будущего вместе у нас нет. Оно есть у тебя и у меня. Оставляю тебе твое и исчезаю. Всегда буду помнить и любить. Твой..."
Я иногда в шутку представлял, как ты догоняешь меня, бьешь со всего размаху по щекам и заставляешь съесть эту записульку, а я давлюсь и пожираю бумагу... Правда, я извращенец?
И вот я сел в самолет и отправился на встречу своего будущего...
Так, продолжение будет в следующей серии, а я пойду ужинать. Я купил в соседней кафешке пиццу, салат и цыпленка. Еще у меня пару бутылок пива стоят в холодильнике, так что пожелай мне приятного аппетита.

3.

Я тут подружился с одной девушкой: она работает в двух отделах одного магазина. Есть у нас тут один модный магазинчик: книги, диски, журналы, прокат фильмов, компьютеры - в общем, все, что надо современному юноше. Я за идею такого магазина, обязательно пожал бы руку его создателю - потрясающая экономия времени.
Так вот девушка, ее зовут Лера, по средам и пятницам продает диски, а в понедельник, вторник и субботу - книги. Четверг и воскресенье у нее выходной. Я часто захожу в магазин и натыкаюсь на нее: обычная девчонка, рыженькая, хитрая и быстрая, но лучше ее в этом магазине продавца нет. Я думаю, владельцы ее ценят, и у нее на один выходной больше, чем у всех. Не знаю, как устроен магазин, но, скорее всего продавцы получают прибыль с продаж - они так суетятся, что успеешь за 10 минут узнать, как развивается стиль эмбиент, как хорошо в новом фильме сыграла Дженифер Лопез,и какого цвета носил пальто Кафка (он вообще пальто носил?).
Лера суетилась меньше, поэтому я всегда старался обращаться к ней. Зашел как-то перед закрытием магазина, попросил саундтрэк из "Малхоланд Драйв" Линча, она сказала, что было всего пару дисков, и они уже закончились. Но мне как постоянному клиенту она может кое-что предложить. И предложила скопировать диск у нее, если я куплю матрицу в их магазине и заплачу еще 10 рублей. Я не такой уж эстет, чтобы собирать фирменные диски, поэтому согласился на ее любезное предложение. Утром мой диск был уже готов, а я  пригласил Леру попить со мной после рабочего дня пиво. И она согласилась.
Упс... Кажется, я обещал рассказать, что было дальше у меня, после моего подлого поступка, а тут увлекся Лерой. Не в том смысле, что влюбился - не думай. Мне с ней просто чертовски комфортно и хорошо. Она только ушла от парня, за которого хотела выйти замуж, да еще и аборт от него сделала, поэтому мы с ней друг друга поняли, хотя аборт я не делал.
Но вернемся к логике событий. Я помню промозглый февральский вечерок, в который я смотался из этой жизни. В новой жизни меня встретило морозное утро. Я брел по мощенной камнями мостовой и чувствовал себя первым парнем на Марсе.  О чем я думал? Не о тебе, ты уж извини. Я не знал, где ночевать буду сегодня, и это меня забавляло. Мест, конечно, можно много было найти: от гостиницы до вокзала. Но дело не в этом, а в такой щекотливой неопределенности, когда ты вылезаешь из пеленок, делаешь первый шаг и у тебя миллион вариантов, куда топать дальше. Порой я думаю, что сбежал не от тебя, а от этого узаконенного порядка жизни, сбежал от привычки быть собой.
Но таким беспечным придуркам как я, всегда везет: на работе, куда меня все-таки приняли, одна дама сдавала квартирку, и мой начальник, узнав, что я только приехал,  тут же меня к ней направил. Так, за один день у меня снова появилось все для более-менее определенного будущего. Земля под ногами стала твердой, а восторг и опьянение от свободы прошли.
Я достал траву и на третий вечер обкурился. Я сел поудобней на диван, включил какой-то блюз и долго смотрел на стены моего нового дома: они плыли вокруг меня, потом начали сужаться и превратились в бесконечный коридор; я на одном конце, а на другом окно, в которое бьется ветка - коричневая обледенелая ветка - единственное, что я мог увидеть из внешнего мира. Когда стены снова встали на место, я поджарил себе котлеты, уплел целую сковородку, выпил стакан чаю и решил, что больше курить в одиночестве не буду. Лучше смотреть телевизор, беспрестанно щелкая по каналам - более жизнерадостные картинки попадаются, если напрячь воображение.


4.

Помнишь Машку? Я был с ней до тебя. Она тогда училась на филфаке (теперь, я слышал, удачно вышла замуж и родила двойню) и как-то попросила помочь ей готовиться к экзамену. Я объяснил ей, что ни черта не смыслю в ее литературе, но ей на самом деле не хотелось даже в период сессии терять меня из виду.
Я разыграл строго экзаменатора: нацепил очки, пиджак, нахмурился и потребовал рассказать какой-то вопрос. Я помню, как она, давясь от смеха, рассказывала мне про Герцена, того, что планировал с Чернышевским революцию и написал "Кто виноват?". У него, говорила она, долго не выходило стать самостоятельным писателем и не копировать произведения романтизма, что было такому серьезному парню не позволительно. Первое произведение, которое было не совсем в романтическом ключе, да и герой не являлся полным авторским "Я" - были "Записки молодого человека".
Это я все к тому, что, наверно, также обзову то, что пишу сейчас, если Герцен не встанет из могилы и не подаст на меня в суд за нарушение авторских прав. Или, например, отыщутся его потомки и решат нагреться за мой счет...
Наполеоновские у меня планы, верно? Да, конечно, никто не опубликует такой бред - подобное может написать почти любой, которому нечем заняться вечером. А сам по себе я личность не интересная... Вот, представь, Герцен умер бы, написав только эти "Записки", даже не начав, "Былое и Думы" и не став одним из предвестников Большой Революции - кто бы вспомнил сейчас про него? Никто. То-то же.
В любом случае, у меня уже есть хотя бы адресат и то радует.
Но я, несмотря на тот образ жизни, что веду, крайне амбициозен. Мне как-то приснилось, что я готовлю грандиозную революцию, я ее идеолог и вождь, захватываю правительство и строю себе мавзолей. Когда я проснулся, то додумывал сон дальше и решил, что, скорее всего, революцию подавят - 21 век все-таки, а меня будут пытать в подвалах спецслужб, я выдам своих, когда мне предложат погреться под утюжком. Меня посадят в колонию нестрого режима, я просижу лет 10, попаду под амнистию,  выйду и заживу в каком-нибудь Задрипинске, освою слесарное дело, женюсь на Анне Ивановне - бывшей предпринимательше с центрального базара, заведу сына, расскажу ему о своих славных делах, а он уже напишет мемуары и станет богатым. Правда, спецслужбы все так не оставят, они еще в домино поиграют в моем дворике, чайку попьют с моей женой, и моя семейная жизнь будет не намного лучше, чем жизнь в колонии нестрого режима (а может моя жена будет одна из них, государство ведь любит перевоспитывать, а лучше кухни и бытового ада - лагеря, по-моему, нет). Забыл сказать - я сменю имя, и еще мне сделают пластическую операцию. Но какой-нибудь проворный журналист все равно меня отыщет и тоже напишет книгу. Тогда меня повторно прооперируют и вышлют вместе с семьей куда подальше (дальше Задрипинска!!).
Я вообще-то пьяный пишу, мы с коллегами праздновали день рождения начальника... Наелся икры и маринованных огурцов, сейчас выпью чаю и спать. Завтра меня, пожалуй, ждет минералочка без газа.

5.

Извини, вчера был не в себе, т.е. пьян в... поэтому нес тут чушь несусветную. Сейчас перечитал - посмеялся, даже не пришлось посещать анекдот.ру.
Но из песни слов не выкинешь, так что оставлю все как есть. Я тебе толком так и не описал свой образ жизни. Подумаешь, еще, что живу отшельником, пью как черт, да сплю с первой попавшейся. Нет, все не так серьезно.
Я несколько недель после приезда адаптировался к новой жизни, курил легкие сигареты  с суперфильтром, узнал, где тут поблизости бассейн, а потом подружился с парочкой ребят из конторы. Один из них - наш юрист, неплохой парень, параноик немного. Считает, что делает удачную карьеру, и всякая дама, которую он встречает, должна влюбиться и метить в его жены. До смерти боится жить с женщиной в одной квартире, поэтому после недели отношений сам сматывается. Спорим, ты угадала, что у него любимый фильм "Адвокат дьявола", только он не тянет на обояшку Кеану Ривза - толстоват, носит очки и зачем-то бреет виски.
Зато любит пить тыкилу, смотреть футбол (пару раз доставал мне билет) и действительно неплохо зарабатывает. Может даже скоро купит себе приличную тачку.
Второй - наш программист - тоже еще тот типчик. Они вместе с нашим дизайнером делают порно-сайты. Каждый день скачивают столько порнухи, что должны уже себя чувствовать гинекологами. И при этом оба - поразительные эстеты, на тумбочке перед кроватью лежит Воннегут, Шопенгауэр и ранний Чехов. Дизайнер в анкетах говорит, что его любимый режиссер - Такеши Китано, а у программиста, готов поспорить, что Тарковский.
С ними любое событие становится приключением, как-нибудь расскажу, как мы решили поздравить проституток с 8 марта.
Так вот, подружившись с ними, я плюнул на здоровую жизнь с суперлегкими сигаретами: когда их куришь, то вовсе не чувствуешь вкус табака - то же самое, что ласкать резиновую женщину.


6.

Я тебе должен в кое-чем признаться... если ты уже сама не догадалась. Я много думал о тебе. Почти все эти 6 месяцев. И мне пришла одна мыслишка в голову: человек носит свое болото в сердце, поэтому куда бы он не убежал, как не поменял бы окружение - болото все равно настигает и засасывает его.
Я чувствовал себя героем в тот февральский вечер - я отказываюсь плыть по течению, "отказываюсь быть жертвой", как говорила героиня American Beaty, я - смелый сукин сын, смелый настолько, что согласен стать в твоих глаза последним подонком и трусом. Я сменил свою жизнь, поменял декорации, но забыл закон всех беглых преступников - их тянет вернуться на место преступления.
Я боролся, как мог  с этой тягой: пил, курил траву, участвовал в немыслимых историях со своими приятелями (до группового секса, слава богу, не дошло), и в довершение, стал спать с проститутками, не испытывая брезгливости. Даже так... Я для себя развеял миф проституции - мол, это профессиональные работники любви с глубоким внутренним огнем и вечной жаждой искупления, этакие поденщики страсти (в честь всех трудовых женщин мы и поздравляли их с 8 марта…) - нет, это просто самые обычные женщины, с разными судьбами. Кто-то из них тупеет окончательно, переставая считать, что душа еще прячется в теле, а кто-то вылезает из этого дерьма и живет каким-нибудь другим.
В итоге, я на некоторое время сам отупел и снова поплыл в том направлении, в котором плывут все. Но вот однажды просыпаюсь и понимаю, что хочу барахтаться, хочу искать другие пути - нехоженые тропы. А все почему? Потому что снишься ты, такой, какой ты никогда не была - с черными большими глазами, как два магнита, тянущими меня куда-то, с легкостью перелетающая через расставленные по комнате стулья, ты взлетаешь на подоконник и садишься, обхватив коленки. Ты резвишься, а я стою на месте, как прибитый к земле, и мне жутко грустно от этого.
После этого сна я и начал писать эти записки - это все, что я позволил себе - паясничать и рефлексировать.
Я люблю тебя - как ни глупо это звучит на фоне этой бездарной писанины. В этом причина моего нежелания плыть по течению, и поэтому я попытаюсь зарыться на немного в прошлое, я кое-что напомню тебе, да и себе тоже.
Хм... вот так эффектно начал - "напомню", а в голову не лезет, чем продолжить. Устроить сентиментальные вечер воспоминаний? Это как-нибудь потом, когда мы с тобой перевалим за 50 и станем плаксивыми старичками, жизнь покроется пеплом и пылью, а мы, стряхивая эту пыль, будем нараспев повторять: "да-а-а, было-было, а вот по-омнишь..."
Ладно, сделаем иначе: я накидаю перед тобой пару картин, что помню отчетливо, без всякой логики и последовательности, ты уж извини...
Я попытаюсь написать это завтра.

7.

Ну вот, сел писать, а в голове слишком мутно. Мы часто вечерком выпиваем пиво после работы - скоро будет расти живот, и я не влезу в любимые серые джинсы...
Все! Я почти готов.
Начну с пикника - почти на обочине, в какой-то роще недалеко от трассы. Наш автобус, помню, сломался, когда мы ехали в соседний город. До того города было километров 20, и нас просили подождать попутного автобуса, а жара была такая, что я еле отлепил потом рубашку от тела. Тут я и предложил устроить пикник, а до города мы как-нибудь доберемся... Романтика, блин. Ты жутко боялась клещей (была ведь середина июня?) и постоянно требовала, чтобы я тебя осматривал, что я делал с величайшим удовольствием. Мы встречались уже около месяца, все было мило, но как-то скучно. На этом пикнике я впервые узнал, какая ты... До этого ты была скромняшкой - просто хорошенькой девушкой с каким-то любопытством и страхом взирающая на мир. Я знал, как ты боялась нашего первого поцелуя и быстрее бежала в свой подъезд, а я в недоумении смотрел тебе в след. Но самое смешное, что все же первой поцеловала меня ты, когда я уже терялся в догадках и не знал, как к тебе относиться. Ты сделала это в кино - резко мотнула головой в мою сторону и так и замерла, прижавшись губами к моим губам.
Я думал, что ты наивное и немного дикое существо, а оказалось, что до меня у тебя было несколько мужчин. Это все я узнал на пикнике, прячась от жары в тени рощи. Ты долго и много говорила о себе, своих мечтах, желаниях, о всем, что так долго тебя будоражило. Я слушал и все больше и больше удивлялся твоей глубине и смелости, а потом ты вдруг повернулась ко мне и, уткнувшись лицом в мое плечо, сказала:
- Ты ничего не думай, я хочу быть с тобой… и все.
Это было все, что я должен знать о твоих чувствах ко мне, и это было здорово!
Кажется, тогда и началась наша неимоверная тяга  друг к другу, та самая, когда люди еще стоят на пороге новых внутренних миров, которые представляются бесконечными, а в итоге все натыкаются на тупик.
 Я читал Фромма, он бы наше чувство обозвал желанием двух субъектов спрятаться от внешнего мира и создать свой собственный мир, на двоих. Ничего хорошего в этом нет, - говорил Фромм. И мы с ним спорили, доказывая, что можно творить реальность по своему образу и подобию.
Но, несмотря на этот наш "мир на двоих", я боялся, что проживу в этом мире слишком долго, боялся твоих намеков на скрепление наших сердец путем окольцовывания. Каюсь, как и многие был подвержен стереотипам непостоянства, я был как человек, перед глазами которого Бог творит мир и которому мало рая; древо познания непреодолимо тянуло.
Сложно в 22 смириться с тем, что счастливей ты уже не будешь и согласиться на то счастье, которое тебе предлагают. Я был благодарен, что ты молчала о замужестве. Лишь однажды, когда мы сидели на твоем балконе и самозабвенно втягивали в легкие табак, ты спросила:
- Ты женишься на мне когда-нибудь? - слова не звучали упреком, как и многие твои реплики, они казались просто признаком любопытства.
- Когда-нибудь... - словно эхо повторил я и улыбнулся.
Ты все поняла и не стала рисовать для меня картинки счастливой семейной жизни. А, может, как и все мудрые женщины, ты решила, что время все покажет... Торопиться вроде как было некуда. Нужно, чтобы у каждого из нас было прочное положение, статус и парочка ролей - весь необходимый общественный набор.
Потом... а потом месяц за месяцем сказка стала таять на наших глазах - ты становилась, капризна и эгоистична, я - циничен и прямолинеен. Блаженное время ежедневных ссор, которые кончались моим хлопаньем дверью и твоими слезами. Иногда, мы срывали голос, споря из-за бытовых мелочей или окружающих нас людей, даже не потому, что у нас были разные точки зрения на мир, а так, от скуки. Устраивая бытовые землетрясения, мы начинали и вправду бояться "начала конца" и бежали  на встречу  сразу же, на следующий день - без всяких объяснений.
Ты любила сочинять разные истории, в которых мы вдвоем с тобой спасались от какой-нибудь катастрофы, а потом вместе возрождали мир. Но, чем больше мы играли в изоляцию, тем мучительней становилось наше "одиночество вдвоем". Я вдруг обнаружил, что кроме тебя есть другие женщины, а ты сбегала от меня в придуманные миры чужих фантазий - книги, фильмы, картинные галереи. Твое эстетство бесило меня - оно не было естественным: если перед сном спросить тебя, чем ты занималась днем, то мне казалось, будто я засыпаю с трехтомной энциклопедией по искусству. 
Так и началось это разочарование наших "Я". Было ощущение, что мы смотрим друг на друга через микроскоп - и расплываемся, расплываемся...
Один сентябрьский день был слишком бурным для нас обоих. Ты собрала вещи (мы уже тогда жили вместе) и ушла к родителям.  Все во мне бушевало. Я почему-то думал, что первой позвонишь ты, но проходили дни, а телефон молчал. Тогда я сам набрал твой номер и услышал частые гудки - телефон занят. А может, ты звонишь мне сейчас? - мелькнула мысль. Я бросил трубку и стал гипнотизировать аппарат и тут... телефон зазвонил, я взял трубку, а ты спросила: "ну и как жизнь, бездельник?"
Судьба! - вопил я в трубку и через двадцать минут целовал твои глаза, которые так часто были красными из-за слез.
Если ты вспомнишь этот эпизод, также отчетливо, как я, то и сейчас я, думаю, у тебя навернуться слезы. Я хочу туда, в то прошлое, когда мне показалось, что есть Провидение, которое сводит нас как ди-джей две пластинки (прости, за понтовое сравнение, вырвалось), когда я представлял, что у нас одно сознание и души тикают секунда в секунду. Я хочу блаженство встречи после болезненной пустоты!!! Но ту-ту, поезд отчалил. Братья по разуму больше не вернуться в наши души...

Блин, уже два часа ночи, я слишком увлекся воспоминаниями. И я отчего-то неимоверно устал - не так уж много информации выдал, но такое ощущение, что я ворочаю лопатой, копая землю после обильного ливня. Ноет все, что может испытывать боль. До следующего раза!

8.

Долго не мог взяться за эти записки. Чуть было вообще не пустился в очередное бегство от них, даже дома не появляюсь уже третьи сутки, но буду верным себе до конца, раз уж понесло на раскопки этих гробниц, то с присущим археологам пафосом и патетикой - продолжу.
Упоение длилось недолго, ровно столько, сколько реальность не стучалась к нам в окно со своими проблемами. Хочу кое-что вспомнить, что-то важное, о чем не стал упоминать раньше - о похоронах отца. Это было еще тогда, когда мы были с тобой спрятаны от реальности собственными чувствами.
Ты поехала на похороны вместе со всей моей семьей, хотя побаивалась мою мать и впервые видела покойника. Когда ты увидела гроб в квартире - губы у тебя задрожали, я чувствовал еще чуть-чуть и тебя охватит истерика, а еще родственники смотрели как-то недобро. Я волновался за тебя, за себя, за мать, которая действительно отчего-то невзлюбила тебя. Ты ненавидела все эти кощунственные обычаи с гробами, красным бархатом, завешенными зеркалами - чужая в чужом горе, вот какой ты была.
Не сказать, чтобы я не любил отца - мы мало знали друг друга, о чем я, конечно, жалел, но ни он, ни я не искали сближения. Он ушел от нас, точнее от матери, когда я учился на втором курсе и начинал вести самостоятельную жизнь. Я сматывался из дома,  лишь бы не слышать причитаний матери, недовольной и обиженной всем. А за пару лет до смерти, отец вернулся, он уже заболел... Мать приняла его молча, сначала очень холодно, но чем безнадежней он становился, тем больше росла ее любовь.
Я же не осуждал отца, но и понять его не старался. Мы жили в разных сферах, смирившись с фактом, что мы - отец и сын и все. И вот его не стало, я смотрел на гроб,  все вокруг утирали слезы, а меня это все вогнало в ступор. В отупение, я смотрел и старался объяснить самому себе, какое это горе - потерять отца.
Потом обернулся и посмотрел  на тебя, ты сжала губы, а глаза были полны слез, которые отказывались катиться по щекам. Ты взяла меня за руку и терпеливо выдержала всю церемонию с вынесением тела, ты стояла рядом на кладбище, ты полчаса жевала один блин на поминках. А в конце шла рядом, ухватив меня за запястье, мы оба были как в тумане... Тогда, я и хотел, чтобы ты стала моей женой - ты была настоящей, самой сильной женщиной, такой, которую я хотел видеть рядом. Но прошло время, мы вышли из этого тумана, и я все забыл, так и не сделав тебя своей женой...
Будем объективными историками, которые не знают всяких там "если". Будем фаталистами. И еще хорошими диагностами. У меня есть ощущение, что я приближаюсь к отгадке, почему болото нас преследует.
Мы с тобой прожили в самом обычном мире обычных людей, без волнующей мистики и невообразимых высот чувств и переживаний. Прожили или точнее про-жи-ва-ли. Мы на ощупь искали реальность, что ускользала под нашими пальцами, и в итоге добились того, что выселили себя из мира, где всем положено жить. Как и многих, нас погубила тяга к вечному поиску идеала, мы оба этим были заражены с рождения. Мы и  друг в друге полюбили  идеалы: я в тебе смелую и сумасбродную, тонкую и умную, легкую и глубокую женщину - подружку, соратницу, сестру. Не говорю, что в тебе и вовсе не было тех идеальных качеств, но помимо них, ты приправлена кое-чем другим, что со временем стирает идеал. Тогда и начинает давить ощущение иллюзорности любого чувства, а особенно такого, как любовь... Но что мы могли поделать? Только Иисус вполне и до конца любил земного человека со всеми его язвами и грехами, только Бог способен на такое самопожертвование. А нам остается, плавать в мечтах, осознавая собственную эфемерность.
Поверь мне, если бы болото, что нас переполняет, было бы истребимо или хотя бы не так ощутимо - мы бы сейчас были вместе. Но мы слишком похожи, слишком непрочны наши связи с реальностью.
Поэтому я и ушел, а ты представь, как унизительно было бы нам "расстаться друзьями", пить кофе, встречаясь, раз в месяц, источать довольство и жрать вместо ужина свою печаль.

Я так увлекся этой проповедью, что понял только одно - все не зря. И эти записки пусть ничего не изменят, но когда они окажутся в твоих руках... я, надеюсь, что окажутся, ты не спеши  обвинять меня в словоблудии, приправленном пресными метафорами. Пусть это будет для тебя  всего лишь оправдательной речью - тем долгом, что я забыл тебе вернуть.
Наверно, на этом все и оборвется - не бог весть, какая повесть: так наброски, слова и мысли, сотрясающие воздух. То, что лучше всего будет тебе напоминать меня, когда годы будут стирать мой облик. Вот он я - сижу перед монитором в уже потертых серых джинсах, с грустной ухмылкой на небритом лице и твержу тебе пошлости, да банальности - как всегда, а глаза горят вечной тягой к совершенству... Ха... Узнаешь своего старого бездельника?

Пожалуйста, выслушай и вдумайся в эти прощальные слова - "все не зря". Я иногда твержу их Лере, когда ей сняться беспокойные сны (ей не повезло, после аборта она больше не сможет иметь детей), но перед Лерой много честней, да и эффективней будет просто разбудить ее.
А я вижу твои черные глаза, полные бессонницей - все не зря, не зря, не зря... Прощай, моя светлая, до тех пор, пока мы не вырвемся из подводной лодки, не глотнем свежего воздуха или пока молекулы, оставшиеся от наших сплющенных давлением тел не встретятся и не соединятся в новую оболочку.

Твой банальный пошляк, романтик и идеал.

P.S. Я ведь обещал тебе рассказать про проституток и 8 марта.
Мы сидели в баре с Пашкой, который дизайнер в нашей конторе. И он мне говорит:
- Брат, ведь завтра большой женский праздник. Кого и как поздравлять будем?
- А кто у нас самые щедрые и трудовые женщины?
- Проститутки, - ляпнул Пашка.
Так и созрела эта мысль. На следующий день мы собрались нашей компанией - юрист, программист, дизайнер и еще один паренек из рекламной службы, вызвали полюбившихся нам девчонок и говорим им (предварительно вручив каждой по букету):
- А давайте сегодня мы будем работать на вас, в честь праздника. Выполним любое ваше желание в постели…
И знаешь, что девчонки нам ответили? Сводите нас, мол, лучше в кино. И мы шумной толпой сначала завалились в супермаркет - набрали пива и чипсов, а потом проржали на киносеансе. Зрители все время оглядывались на нас, интересно они подозревали, чем занимаются эти милейшие смеющиеся девочки с ярко накрашенными губами?
Как говорится, продажные женщины - тоже женщины… Теперь, если нам станет грустно, то любая из них развлечет нас бесплатно в нерабочее время. Все-таки благодарность - очень красивое чувство.

10.02.2003