Бездна

Светлой памяти жены моей...

Он шел над обрывом. Камни, срываясь, бесшумно падали в бездну...
Солнце ослепительно играло в лужах. Белым снегом цвели сады. Город утопал в этом цветении. Утонули в этом цветении и они. Он бережно держал её под руку. Она была в белом плаще, в белых туфельках, волосы, выбиваясь из-под белой шапочки, падали на плечи. Улыбка ее была обворожительна. Шаги выбивали дробь по булыжному покрытию мостовой. Они шли, не замечая ни людей, ни времени. Они шли навстречу своей Судьбе... Енисей вскрывался. Льдины, наползая друг на дружку, ломались. Треск стоял на всю округу. Девочка смотрела на мчавшиеся мимо неё льдины. Временами ей хотелось оказаться на одной из них и умчаться далеко-далеко. Девочка стояла на высоком берегу, за спиной у нее раскинулся большой поселок, упиравшийся в темневший вдалеке лес. От ближних строений женщина призывно махала ей рукой, требуя вернуться. Девочка улыбалась солнцу, реке, весне...
Он поднял голову. Белое безмолвие наползало на него. Холода он уже не чувствовал. Мороз, казалось, проникнув в него, сковал сердце. Ноги уже не слушались. Он полз упрямо и долго - вечность. Хотелось спать. Сонливость сковывала его, но он знал, что сон - смерть. Руки его не слушались, снег уже не таял на них. Он, хватая его, подгребал под себя, временами казалось, что все, конец, уже не может ползти...
Потом он долго учился ходить на костылях, еще дольше с тростью. Солнце врывалось в окно огромной палаты, играло на небритых щеках его соседей по койке. Оно не радовало его...
Город был старинный, с тихими узенькими улочками. Любуясь его домами с черепичными крышами, ей порой казалось, что она попала в другой мир, в другое время. Невольно вглядываясь в даль улочек, она так хотела, чтобы промчался всадник, конечно же, на белом коне. Временами шел легкий летний дождь, шипя и остывая на булыжной мостовой. Тогда она поднимала зонтик и шла, шла, шла вперед. Ее путь лежал туда, в неизвестную светлую даль...
Река, ревя, билась под сваями огромного, длинного моста. Охранник подходил к нему уже два раза, но он опять уговорил его. Стоял на середине и смотрел, как под ним несется река. Вода в реке была тёмной, зловещей. Память уносила его на двадцать лет назад. Ох! Каким он тогда был наивным! Весь мир в розовом цвете. Как он верил, что может всё-всё! Река ревела, унося свои воды к невидимому океану.
«Никогда не войдёшь дважды в одну и ту же воду», - думал он.
Слёзы душили его...
Поезд увозил его, а она всё стояла на промокшем перроне и смотрела вслед уходящему составу. Они впервые расстались надолго. Как он целовал её! Казалось, что они прощались навсегда. Страх заполнил душу, страх за него. Поезд давно уже исчез за сеткой дождя, а она никак не могла оторвать взгляда от той дали, куда поезд умчал его.
«Расставанье - маленькая смерть», - где же она совсем недавно, совсем недавно слышала такое. Она вспомнила, как он читал ей свои стихи. Боже! Неужели это ей писал он стихи! Это же счастье!
Свадьба была веселой. День стоял солнечный, пьяный. Они ушли от гостей и бродили по окрестным дорогам и полям. На ней было ослепительно белое платье и фата, развевавшаяся по ветру. Он оставил дома пиджак и сейчас был в черных брюках, белой рубашке и лакированных туфлях. Он единственный раз надел эти туфли - на свадьбу. Так хотела она. Травы окутали их своим ароматом, поля увели в светлую даль. Время застыло для них... . Был сенокос. Душный и жаркий день. Он косил сено, складывая его в большую копну, а она подгребала. Улыбка её была ослепительнее солнечного дня. Быстро росла копна. Потом они ели холодную окрошку и лежали в траве, в тени берёз. Уставшие, счастливые. Он взял её ладонь в свою, гладил и целовал маленькие пальчики...
Сад был усыпан вишней. Они собирали тёмные, сочные ягоды в большое синее капроновое ведро. Птицы щебетали, перелетая с дерева на дерево, птиц в том саду было всегда много. Вишни были старые, высокие, им пришлось принести лестницу, чтобы забраться на дерево. И там, в гуще веток, она была неповторима. Он тогда впервые задумался об этом дне. Он уже тогда знал, что день этот не простой, его он будет вспоминать когда-нибудь... Была весна. В белых садах утопали дома. Они шли по саду втроем. Сын повисал у них на руках. Ему это нравилось, и он снова и снова, подгибая ноги, зависал между ними. Они все громко и заразительно смеялись...
Была весна, чёрная и жестокая. Чёрный снег не хотел таять. Чёрные тучи плыли по чёрному
небу. Чёрные птицы витали и витали над его головой. Солнца не стало...
Он шел над обрывом, камни, срываясь, бесшумно падали в бездну... Сами собой рождались слова:
«Счастье мне открыло двери
В снежном феврале.
А сейчас там лед постели
В мёртвой тишине...».

Июль 1998 года