Как я начала писать роман об Александре

"Портрет Александра" Рембрандта

...Читать я начала поздно. Читала, конечно, сказки и детские книги, но читать, то есть открывать для себя лучший из миров - мир финтазии умных талантливых людей - начала поздно. Видимо, так было предусмотрено судьбой: и возраст, и первая книга, взятая из библиотеки, - все определило мою дальнейшую жизнь. Эта книга называлась «Герои Эллады». Качок Геракл со своими двеннадцатью подвигами, бедняжка Гелла, так глупо упавшая в море, несчастная и коварная в одном лице Медея, ворюги-аргонавты. Это сейчас я вижу их так, а в одиннадцать лет они были для меня романтическими, мужественными героями.

Нет, Боже, ты есть на свете и ты любишь меня. Это ты привел меня в городскую библиотеку, дал в рука изодранных «Героев». Дома я подклеила страницы, нарисовала книге новую обложку - мощного Геракла с дубиной в руке. Это произошло лет в одиннадцать. Первая ласточка.

А вторая прилетела в тринадцать-четырнадцать и называлась «Таис Афинская» Ивана Ефремова. Коричневая такая, 73-го года издания, последний роман советского писателя-фантаста, писавшего в основном книги об идеальном коммунистическом будущем. Последнюю он посвятил жене, тоже Таисии. Написана его типичным тяжелым наукообразным языком. В ней слишком много философских отступлений, и слишком мало о любви. Я очаровалась и заболела этой книгой, видя все ее недостатки, а это и есть проявление настоящей любви - иррационального чувства.

Я перечитывала ее бесконечно, как верующий - Библию. Александр Македонский проходит по книге почти эпизодически, как тень отца Гамлета. Девушка Таис описана мудрой, прожившей жизнь женщиной. По-видимому, Ефремов списывал ее образ с собственной любимой жены.

Роман пробудил меня окончательно, как декабристы пробудили Герцена. Я заболела античностью, Александром, Таис, полюбила все это, жила этим страшно сказать как долго - до сих пор. Как не сказать спасибо Ефремову? Он написал свой роман так, как МОГ и как ХОТЕЛ: с мудрой Таис, эпизодическим непонятным Александром, собственной философией. Мне, сверснице главной героини, не хватало такой же молодой, неопытной, эмоциональной девушки Таис, какой была я и мои подруги, не хватало живой любви, Александра, не тенью мелькающего за углами и поворотами повествования, а определяющего его.

Свято место пусто не бывает. Сначала я стала «дописывать» роман Ефремова, заполнять пропущенные отрезки жизни, дополнять образы героев своими фантазиями, вдыхать в них жизнь.

На многие годы для моих друзей был решен вопрос подарка на день рождения. Конечно же очередную монографию про античность или новый роман об Александре. Цель моих ежегодных отпусков тоже определялась однозначно: туда, где бывал он, где разворачиваются события моего романа. Посмотреть своими глазами и "увидеть" то, что там происходило две тысячи триста лет назад.

Со временем я поумнела и осмелела, количество знаний, опыта и пропущенных через себя чувств перепрыгнуло в новое качество - то ли открылcя третий глаз, то ли какой-то канал в подсознание - новая жизнь, переполнявшая меня, рвалась на волю. Года в тридцать три я купила толстую амбарную книгу, и начала писать уже совершенно СВОЕ, последовательно, с первой страницы до последней. Писать - не совсем правильное слова, скорее записывать картины "с натуры", обличать в слова то, что посылалось мне откуда-то, из глубин подсознания, опыта прошлых жизней? Не знаю...

Спустя шесть с половиной лет и пятнадцать амбарных книг я вывела слово «конец». Потом полгода перепечатывала в компьютер, еще пару лет правила и редактировала. Потом пять(!) лет, почти потеряв всякую надежду и нервы, искала издателя. Когда же моя книга под чужим, придуманным редакторами, названием и аляповантой серийной обложкой все же вышла в большую жизнь, я еще долго не могла перерезала пуповину.

Я помню, как регулярно читала рукопись, исправляла ошибки и чистила стиль. И была счастлива этим как ничем другим! Представьте ситуацию: у меня тяжелый день, недомогание или неприятности. Но стоило мне подойти к компьютеру, почитать пару страниц, и все проходило. Я получала свою дозу. Я была счастлива попасть в мир людей, которых я сама же и создала, которых люблю и понимаю.

Пусть я автор, то есть СЛЕПОЛЮБЯЩАЯ мать, но я не могла представить, что мой роман не произведет по меньшей мере хорошего впечатления на других людей. А некоторые единомышленники и единочувственники, может быть, даже смогут стать "моими читателями"!
Ведь я писала его не корысти ради, не на заказ в модном жанре, на ходкую тему или в серию. Я просто не могла не поделиться тем, что наполняет меня таким счастьем, во что я вложила всю душу.

Мое детское увлечение

1. привело меня на исторический факультет университета, который я закончила,

2. вынудило на трех языках прочесть все, что смогла достать об Александре, человеке столь многогранном, что его можно интерпретировать от «да» до «нет»,

3. написать свой роман о нем так хорошо, как я могла.

Есть ли в вашей жизни человек, который бы так овладел вашими мыслями и душой, так развернул вашу жизнь, дал ей такой смысл и содержание? А в моей - есть. Порадуйтесь за меня. Я за себя очень рада. Спасибо, Александр, за мою жизнь.

И еще одно. Писать - это огромное счастье. Если бы вы знали, какое это счастье, люди. Пишите! Наш язык дан нам неспроста. Это как мука. Можно сделать элементарные блинчики или испечь хлеб насущный, а можно сотворить чудо кулинарии из пяти слоев с тремя различными кремами и начинками. Так и язык. Кому-то для жизни хватает слэнга или даже мата. Кому-то хочется выражаться богато и изысканно, кому-то необходимо создать из слов новый мир, другую действительность, в которой он - за творца! А кто-то даже может писать стихи! О, это высший пилотаж, это искусство златошвейки и мастерство нейрохирурга.

Вначале ведь было слово.
Все неспроста...