Парусники

Аллу разбудил сильный шум. Она открыла глаза и села на постели. Длинная белая рубаха закрыла ее ноги почти до пола. Злые голоса санитарок сливались с пронзительными криками больной в палате. Это повторялось по нескольку раз в день, когда одну из больных пытались вести на процедуры. Уже светало. Начинался новый день, неотличимый от предыдущих. Алла была здесь уже давно, очень давно. Ей казалось, что она здесь, в этой длинной и холодной комнате живет целую вечность. Та жизнь, которая была за стенами этого мрачного одноэтажного здания, для неё уже не существовала. Да и была ли другая жизнь? Она не знала. Мыслей давно уже не было. Уже давно не было конкретных образов. Остались одни звуки.
Эта палата со множеством кроватей, поставленных в три ряда, эти высокие потолки, стены с облупившейся зеленой краской,- это теперь её мир, её реальность. Все лежащие, сидящие на кроватях – эта безликая масса в белых рубашках, всегда молчат. Это палата для тихопомешанных. А в конце коридора высокая белая дверь, покрытая масляной краской. Из этой двери появляются, и за ней исчезают какие-то люди. Счастливые, свободные люди. В палате нет ничего, кроме кроватей. У двери днем и ночью сидит санитарка. Она наблюдает за больными. Ночью у потолка горит тусклая лампочка.
Алла не помнит своего имени. Да здесь это и не нужно. Ночью нужно спать при свете. Это мучительно. И еще эти ужасные уколы инсулина. Врачи говорят, что это нужно для здоровья. Единственное развлечение, когда их ведут в столовую кушать. Жаль, что столовая напротив их палаты; там они молча поедают что-то жирное и горячее, и обратно в палату, где можно лишь лежать и вспоминать. Но именно это и страшно. Она старается не вспоминать, и лишь повторяет про себя: "Как они могли так поступить?" Она уже не помнит, кто такие эти «они». Внутреннее беспокойство не покидает измученную душу.
Алла снова ложится на кровать. Смотреть в потолок, или лежать с закрытыми глазами – это счастье. У нее кружится голова. И это прекрасно. Кажется, что ты в лодочке, тебя уносит волнами все дальше и дальше. Перед ее внутренним взором море. Когда-то давным-давно она видела море, огромное, бесконечное. Кто придумал, что земля круглая? Земля плоская и бесконечная. И, покачиваясь на волнах, она ощущает себя, превратившуюся в легкий белый парусник. Она чуть-чуть приоткрывает прищуренные веки, и видит вокруг себя множество белых парусников. Это все люди в длинных белых  рубашках, накрытые белыми простынями, из-под прищуренных век как бы превратились в белые парусники. Она когда-то видела  на море белые парусники. Тогда, в детстве, так захотелось превратиться в легкую птицу и улететь вместе с ними. Они были так легки, и издали так прекрасны, что из ее груди вырывался крик счастья, любви к этой красоте.
Утренние лучи солнца, проникнув сквозь зарешеченные окна, заиграли позади ее кровати на старой грязной стене. Она повернула голову назад, и глазам, не привыкшим после лучей яркого солнца к темноте, показалось, что позади ее регаты клубятся страшные оранжево-золотистые тучи, которые, клубясь, отражаются в воде. Ей стало страшно. Откуда эти лучи? Земля не круглая. Нет, нет, она плоская, бесконечная. И сама она – белый легкий парусник, плывущий вдаль. Позади страшно, назад  не оглядываться. только вперед. Вырваться, вырваться, вперед, только вперед. Она сильнее зажмурила глаза. Вдруг под веками все потемнело. Откуда-то донеслись голоса. Грубые, жестокие голоса. Она замерла на мгновение. Грубые руки уже тянули с постели, заслонив от нее свет, заслонив весь мир. Нужно спасаться. Нужно вырваться. Сейчас она из парусника превратится в бабочку. Прекрасную легкую голубую бабочку. Сейчас она снимется с воды и улетит. Но впереди голубой свет сгущается, становится все темнее и темнее. Впереди открылась высокая голубая, уходящая в бесконечную даль, воронка ввысь. Она полетит первой. За ней все остальные парусники превратятся в бабочек. Они улетят все. Они улетят в этот бесконечный сине-голубой мир впереди. Они станут свободны.
10.06.2009