Урна для грязного белья

   Только стоило мне открыть дверь подъезда – в нос ударил сильный запах мочи и говна. Я зашёл в парадную. Запах усилился. Мне даже не нужно было заворачивать к почтовым ящикам, чтобы понять кто тут навонял: после поломки домофона в подъезде стали частенько гостить наркоманы с соседних домов.
   Так получилось, что дом наш стоял двенадцатиэтажной скалой в окружении двухэтажных домишек без центрального отопления и водопровода; который год их хотели снести и жителей переселить, но намерения пока так и оставались намерениями…  А в домишках этих (даже смело можно назвать – бараках) молодёжь наркоманила но страшному. И вот, со смертью домофона (наверняка неестественной) с осеннего промозглого ветра эти зомби хлынули в тёплый подъезд. Участковый и милиция уже занесли наш дом в "чёрный список", куда надо ездить на вызов в последнюю очередь. Плюнули на нас. И ЖЭК плюнул. И сами на себя мы плюнули – лишь бы нас не трогали…
   Но не сегодня. На меня уже наплевали. Меня уволили, сократили, да назовите как хотите! Ещё один плевок – запах в подъезде…
   Я зашёл за почтовые ящики и увидел то, что и ожидал: в самом углу стоял парень лет двадцати, опёрся головой в стену, и раскаливался. Что то мычал под нос. Под кайфом. Обгадился в штаны по полной.
   Омерзение. Злость. И ненависть. Я подошёл к нему ближе, даже не закрывая нос рукой – я напрочь забыл о запахе. Ещё ближе. Спокойно, не крадучись, просто медленно шёл. С дипломатом в руке. Подошёл в плотную. Сзади его штанина набухла так, что казалось будь то у него появилась третья ягодица. Я наклонил голову влево, посмотрел на его руку, висящую плетью и раскачивающуюся в такт к его танцу. Из неё торчал шприц. Этот мудак даже забыл его вытащить из своей вены. Я улыбнулся, сжав ручку дипломата ещё крепче.

   Так бывает в жизни, что некоторые вещи тебя захватывают. Интригуют. Ты работаешь офисным рабочим, получаешь за это деньги, но вместе с тем ты страстный болельщик к примеру «Спартака», все стены дома в красно-белом, и ты считаешь это основой своего существования, чем то вроде предназначения, хоть денег тебе это и не приносит. Боление за команду, иногда выезда, иногда пару раз настучать в Дегудино или же в Люблино какому-нибудь дятлу за ношение бело-голубого шарфа – это привносит в твою жизнь немного адреналина, немного такого справедливого ощущения, что ты это заслужил своими каждодневными мытарствами на работе и тёрками с начальством. Немного облегчения. Это наркотик. Слабый, невидный, но наркотик. Он меняет твоё сознание, заставляет дыхание участиться, может и убить при передозировке. Но ты знаешь – это необходимый, мать твою, наркотик. Но это… это другое.
   Мой наркотик был из другой оперы.

   Милиция так и не нашла того, кто явил миру мозги наркомана. «Тупой предмет» был идеально вычищен и поставлен в угол. Вычищен со всё той же улыбкой. Я чистил и понимал по порядку. Меня переклинило. Сорвало башню. И… Я в игре. Чёртовой игре, имя которой – я сам.

   Прошло два дня. Я аккуратно затащил в свою квартиру на восьмом этаже молодого боксёра, что жил на пятом. Когда то он изнасиловал мою хорошую знакомую, но доказательств милиции не хватило и они прикрыли дело. А ведь отец у него прокурор… Только ни отец прокурор, ни какой-то там разряд по боксу, ни связи со смотрящим по району - не спасли его от меня.
   Я ждал его весь день у соседнего подъезда. Теперь здесь можно было спокойно посидеть, ведь в память о наркоманах остались лишь кучки неубранного дерьма и пятна на извёстке в подъезде. Он появился. Вылез из джипа. Подошёл к подъезду, зашёл. И я за ним. Даже не оглядевшись – есть кто вокруг. Было не до этого – я доставал из внутреннего кармана драпового пальто молоток.
   
   Я смиренно наблюдал за результатом своей работы.. Конечности и голова были отделены от туловища. Меня не заботило, что моя ванная похожа на бойню в разгар рабочего дня, и уж тем более не то, что в ванной человек. Меня заботило другое – куда девать руки и ноги. «Да, пожалуй брошу их в урну для грязного белья». Так оно и было сделано. А тело и голова остались лежать. Я снова посмотрел на лицо. Лицо старухи застыло в немом удивлении – «За что?». Ещё на пол-лица был разрубок от топора. «Вот как подбивать мою жену на аборт, сука» - и плюнул в этот обрубок.
   И она тогда сделала аборт. И я выставил её за дверь. На февральский мороз. На…
   Мои воспоминания прервались шумом из-за стены – соседи алкоголики что-то не поделили на очередном застолье.
   Я снова улыбнулся…

   Поставил в ванной табуретку и тупо уставился в стену. А там сейчас было более шумно, чем обычно. Там сейчас была возня, самая натуральная. Там сейчас была паника.
   
   В газете написали: «Страшная находка в сгоревшей квартире в Печатниках! Семья алкоголиков убила и разрубила на куски бабушку с нижнего этажа, которая пришла к ним с требованием прекратить застолье! Напоминаю, что пожар начался в коридоре – окурок кого-то из участников застолья попал точно в бутылку с ацетоном. Выбраться из квартиры помешал не только огонь, но и испорченный дверной замок. Следствие прорабатывает версии…»
 - Что это намеренно сделал кто-то из ушедших посидельцев, желая отомстить…- я знал статью наизусть. Бред, конечно, но сойдёт. Я естественно не желал известности, мне было побарабану что там пишут, но тем не менее – эта статья была гарантом что я чист. Хоть и на это тоже постепенно стало побарабану, особенно когда я посмотрел на следующее утро в урну для белья.
 - Хм… Бывает,- сказал я и плюнул в неё.

   Прошёл месяц. Урна была забита доверху, в ванной, а со временем и по всей квартире, страшно воняло. Но с самого случая с наркоманом, я почему то стал безразличен к запахам вокруг. Отшибло нюх. Начисто.
   Хотя, подумалось мне, запах же должен существовать? Биология в школе и институте преподавалась мне хорошо. «Хм… Надо бы вынести мусор».

   И я вынес. Ночью. Поставил возле мусорки, сел на корточки и закурил. Просто закурил. Мимо пробежала смышлёная собачка, остановилась возле урны, сделала пару вдохов, ошалело посмотрела на меня и припустила что есть духу.
 - Значит, запах всё-таки был,- тихо сказал я ей в след.
   А небо… Небо было таким звёздным… Луна такой яркой… Слабые порывы холодного осеннего ветерка мягко покалывали мою кожу под тельняшкой.  Мир был прекрасен… Я увидел парочку, обнявшуюся под фонарём в отдалении. Она кокетливо смеялась, он улыбался ей в ответ. Она сжимала в правой руке букет роз, он правой рукой нежно обнимал её за талию… А я... Я уже было пошёл к ним, улыбаясь всё той же своей фирменной улыбкой, но… Остановился, развернулся, и пошёл домой. В дом, где уже не пахло.
   Поняв, что я хочу убить молодую пару, у которых возможно было прекрасное светлое будущее, я решил что заигрался. Это наркотик. Мой наркотик. И он начал вести меня по одному, заранее предопределённому пути. Я перестал хотеть этого пути.
   Я улыбался, когда «Макаров» участкового, имевшего честь побывать в моей ванной, холодил мне нёбо. Но другой улыбкой. Своей улыбкой.


ВМ, 11.06.09. Всё, что вы прочли - вымышлено.