Дракон и дева, 1

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

ЛУНОЛИКАЯ.

Не прошло и года, как Аовель родила первенца.
Но умер мальчик, не дожив до своей первой весны. Три года бедная королева оставалась бесплодной, и ушла радость из их земли. Разводили руками всесильные жрецы и друиды – не было ни сглаза, ни проклятья, ничья злая воля не касалась супругов. Одни лишь боги знали, в чем тут дело.
И сошлись Ведающие в Хороводе Камней, чтобы спросить у самих богов, почему не суждено королю увидеть наследника. И пришел ответ – слишком много счастья отпущено им, чтобы беречь землю их. Дано им и красоту, и любовь, и силу мир утверждать, да не отпущено дара отцовства.
Говорят, что Банен, услыхав ответ, велел сбросить всех идолов в пучину моря.
"Не для мира взял я топор и копье, но для славы и мести!" – кричал он, а после велел поклоняться одному Солнцу, как единой силе, что дает Сноудону жизнь.

…Прошел год, но кары древних богов не последовало. Солнце и раньше было главным божеством в Сноудоне, поэтому обошлось без особого сопротивления. Лишь горстка недовольных скрылась в Полуночном краю, поклоняясь злому Морю, холодной Луне и лукавой Тени. Вера в Солнце, своим семенем засевающим холодную землю, была настолько естественной, что рано или поздно должна была возобладать сама. Однако вскоре гнев короля прошел, и все снова вернулось на круги своя. Опять возобновилось поклонение старым богам.
И спустя всего год Аовель снова понесла, и народ возликовал счастливой вести. И только злые языки пророчили будущему потомку злую долю о рук самого Солнца.

…Месяц июль вступил в свои права. Поблекла весенняя зелень, налились темными соками травы, ночи стали теплыми, стада ушли почти к самым границам вечных снегов в горах. На рассвете пахло свежескошенной травой, молоком и медом, вечер встречал усталым хмелем, сладкими запахами хлеба и мяса. Именно в один из таких вечеров, длинных и пыльных, с башен Каэр Ллиона заметили на северной дороге возвращающегося с дружиной короля.
Ехали устало, но весело, предвкушая скорый пир и долгожданный отдых. Обычный летний поход, похожий скорее на объезд владений, помогал воинам избавиться от скуки наравне с традиционными осенними турнирами, или зимними забавами. Хотя почти шесть лет Юг не тревожил Сноудон, у всех были свежи в памяти сожженные рыбацкие деревни и последняя кровавая сеча у стен Каэр Фина.
Банен, одетый только в распахнутую кожаную рубашку и просторные шерстяные штаны, заправленные в растоптанные напрочь сапоги из мягкой кожи, ехал впереди дружины, подгоняя своего косматого жеребца. Были причины спешить, и до рези в глазах он всматривался в горизонт. Задержка на неделю, благодаря внезапному разливу ручьев после ливня у Каэр Вэлла, привела его в ярость, лишила сна и жалости к людям и коням. Они шли от рассвета до заката, питаясь и спя на ходу, но никто из воинов не роптал. Все знали, в чем была причина королевской ярости.
Пришел срок Аовели родить.

Наконец в вечерней дымке показался Каэр Ллион. Спустя час дружина вошла в ворота. К Банену сразу бросился Дубтах, толстенький проворный старичок, управитель замка.
- Слава богам, повелитель! Ты поспел как раз вовремя!
- Уже?! – воскликнул Банен, бледнея.
- Еще нет, но дело идет к завершению! Поспеши!
Забыв об усталости, король бросился в покои. Дружинники, до сих пор сдерживающиеся, дабы не попасть под горячую руку, заулыбались в отсутствие предводителя, и принялись отпускать сальные шуточки по поводу его нервного состояния. Где-то около часа во дворе царил беспорядок, пока мальчишки-оруженосцы уводили усталых коней. Воины медленно стекались в большой зал, рассаживались на лавках за длинными столами, в ожидании пира цепляясь к снующим девкам, разносящим блюда. Но, хотя всех и терзал голод, никто не прикасался к еде.
Ожидали короля.
Наконец пришла весть – роды завершились успешно. В зале взорвалась радость, послышался смех, зазвучали здравицы, но король появился лишь тогда, когда поменяли уже вторые факелы.
В этот момент в зале воцарилась тишина. Никто из дружинников не видел еще Банена таким обескураженным и растерянным. Кто-то начал чуять неладное, но король разом развеял темные мысли.
- Девка! – выпалил он в конце концов.
Тишина густела, воины стояли, раскрыв рты, боясь сказать даже слово. Тот, поняв все, изобразил деланную ярость:
- Чего стоите, дураки? Пейте! Пейте за здоровье моей красавицы-дочки!
- Слава! – грянул гром.

Когда, далеко за полночь, он взошел, спотыкаясь, в покои Аовель, она не спала.
"О, боги, как я привык  видеть ее большой! Даже не вериться, что эта бледная, измученная, худенькая женщина – моя Аовель!"
Она устало улыбнулась, ответив на поцелуй:
- Где малышка?
- С кормилицей. Как назвать ее?
Он пожал плечами.
- Я как-то не думал. Назови ее сама, как хочешь…
Лицо аовель погрустнело. Она долго смотрела, как он неловко снимал сапоги, качаясь от хмеля.
- Ты сердишься? Недоволен, что дочка?..
Он замер, обернулся. На жестком лице воина и правителя появилась растерянность. Он почесал короткую бородку.
- Да нет… Это совсем не то. Немного разочарован – да. Но ведь на все воля богов. Я хочу еще детей. Дочек отправим  невестами к соседним королям, глядишь, не будут больше удобрять наши поля своими воинами. А сыновей я такими удальцами воспитаю – славней не будет на всем Севере!
Она засмеялась почти тем же смехом, что и в день свадьбы. Сняв рубаху, он лег рядом с ней, задышав в ухо:
- Она красивая. Почти, как ты…
- Она будет красивее меня… Я назову ее Моной. Сегодня же Праздник Луны, вот пусть богиня ночи и хранит ее…

Но боги не дали им больше детей. Это был тяжелый удар, Банен долго не мог смириться с этим. Всю обиду он вымещал на врагах. Теперь сноудонцы не ждали прихода чужаков из-за моря, а сами стали бичом Севера. Годы благоденствия и покоя, пока остров был недоступен для нападения, привели к росту населения. Дружина пополнилась молодыми удальцами, горячими и смелыми. Очень скоро белый флаг на мачте корабля стал приводить в панику жителей побережья Ардии и Донгара.
А тем временем в Каэр Ллионе в золоте, шелках и драгоценных камнях, подрастала единственная дочь короля-пирата. Все, кто хоть мельком видел ее, в один голос говорили: "Она – словно Луна! Лицом кругла и бела, а волос – точно серебро лучей ночной владычицы!"
Редкие гости и пленники Сноудона по возвращении разносили славу о красоте и добром нраве принцессы.
Однако времена изобилия не вечны. Каким бы сладким не был сон, рано или поздно происходит пробуждение.
Над Сноудоном и королевской четой нависла призрачная тень.