***

«Архитектор перестройки» «Катынским делом» интересовался давно… И уже к весне 1991 года сообразил, очевидно, что ссылки на «расстрел пленных польских офицеров по решению Особого совещания» не прокатят. Ну а раз так – то надо искать какие-то новые ходы и новые документы.
Вот что можно обнаружить  в книге его воспоминаний "Сумерки" (Москва, 2004 г., изд."Материк", 688 стр., тираж 5.000) в отрывке, относящемся к концу 1990 года  :

http://www.lebed.com/2005/art4364.htm
...Нечто подобное произошло и с документами по Катыни. Мне было поручено поддерживать контакты с Ярузельским по этой проблеме. Я не один раз спрашивал в общем отделе ЦК, какие документы существуют в архиве Политбюро на этот счет. Ответ стандартный — ничего нет. Но однажды ко мне зашел на встречу Сергей Станкевич и сказал, что в Институте всеобщей истории лежат архивные материалы конвойных войск, где есть документы о расстрелах более двенадцати тысяч поляков.

У человека мало-мальски знакомого с организацией научной работы в СССР, сразу должен возникнуть резонный вопрос: откуда в институте всеобщей (то есть зарубежной) истории,  объявились архивы конвойных войск НКВД СССР? Ответ на него предельно прост – Сергей Станкевич и А.Н.Яковлев врут. Никаких «архивных материалов конвойных войск» в Институте всеобщей истории ни в 1989 году, ни в 1990, ни в любом другом году не было - и быть не могло. Они хранились там, где им и положено было храниться – в центральном государственном архиве Советской Армии (ЦГАСА)
В этом легко убедиться, открыв книжку знатного катыноведа В. Абаринова "Катынский лабиринт", которая была издана в том же 1990 году.  Сочиняя  ее в 1989-1990 гг. этот самый В. Абаринов много копался именно в этих самых архивах – и именно по поводу этих самых конвойных войск - и привел в своей книжке массу ссылок на архивные документы.
Вот, например:

http://katyn.codis.ru/abarinov.htm
Хроника Козельска
Архивный фонд 136-го батальона не мал, однако же и не полон: часть документов за интересующий нас период уничтожена в начале июля 1941 года образованной специально для этой цели комиссией. Здесь, кстати, странная неувязка в датах. 9.7.1941 генерал-майор Шарапов пишет заместителю наркома внутренних дел генерал-лейтенанту Масленникову:
"'В соответствии с приказанием Народного Комиссара Внутренних Дел СССР от 6 июля 1941 г. за № 53 о разгрузке архивов и текущего делопроизводства при этом представляю на Ваше рассмотрение акт комиссии Управления конвойных войск по определению материалов архива и текущего делопроизводства, утерявших оперативное и научно-историческое значение"[ЦГАСА, ф. 40, оп. I. д. 19 л. 246.] ….А приказ № 157 по 136-му батальону, которым образована комиссия по отбору документов, издан 5.7.1941, причем комиссии приказано начать работу пятого же, а закончить шестого июля [Там же, ф. 38106, оп. 1, д. 14, л. 38. ].

И вот что он в них обнаружил (цитирую):

http://katyn.codis.ru/abarinov.htm
Работая в архиве, трудно определить сразу ценность выявленных документов. Иных исследователей, возможно, ведет интуиция, а я, например, попросту переписываю, пока не занемеет рука, все тексты подряд. Так оказались в моем досье списки поляков, попавших в категорию особо опасных государственных преступников и отконвоированных 136-м батальоном по запросам следователей во второй половине 1940-го — начале 1941 года.  Не знаю, что побудило меня сверить их со списком катынских жертв, составленным Адамом Мощиньским (Lista Katynska. GRYF, London, 1989), да это уже и неважно — факт тот, что в результате обнаружилось ошеломляющее обстоятельство: люди числятся расстрелянными весной 1940 года, а между тем спустя месяцы после катынских расстрелов их перевозят из лагеря в лагерь, в Москву, Минск, Смоленск... Впрочем — в хронологическом порядке.
Сентябрь 1940-го. Конвой по маршруту Юхнов — Козельск (начальник конвоя — техник-интендант I ранга Архипов). Подконвойных 12 человек, из них один — Антоний Михалек — в списке Мощиньского.
Октябрь 1940-го. Маршрут тот же. Подконвойных шестеро. Среди них — сержант Александр Розмысл, которого уже не должно быть в живых.
Дальше — больше.
Октябрь 1940-го. Смоленск — Минск (начальник конвоя — политрук Пермяков). Все семеро подконвойных числятся расстрелянными. Это майор полиции Гуго Землер, капитан Леон Ящуковский, сержант полиции Петр Маевский, комендант полиции Витольд Скретовский, майор Юзеф Оледзкий, майор полиции Константин Вороно, капитан пехоты Эугениуш Войцеховский.
Октябрь 1940-го. Козельск — Минск (начальник конвоя — политрук Зуб). Подконвойных семеро, из них четверо — капитан Владислав Пико, капитан Леон Лютостанский, капитан Эугениуш Плоцинский и капитан Стефан Маньковский — числятся среди жертв Катыни.
Ноябрь 1940-го. Козельск — Москва, Бутырская тюрьма (начальник конвоя - политрук Зуб). Из шести трое: подпоручик Юзеф Ковнацкий, капитан Юзеф Пилярский, поручик Влодзимеж Прокопович.
Декабрь 1940-го. Содержащегося в Козельском лагере полицейского Стефанца Эмиля Стефановича предписано доставить в распоряжение начальника райотдела НКВД города Свенцяны. Старший сержант полиции Эмиль Стефанец фигурирует в мартирологе Мощиньского.
Декабрь 1940-го. Козельск — Смоленская тюрьма (начальник конвоя — командир отделения Васильев). Доставлены Урбанович Хилярий Рафаилович и Витковский Антон Станиславович. Сержант полиции Хилярий Урбанович числится убитым в Катыни. Витковских в польском списке двое — оба без инициалов.
23 декабря 1940-го. Козельск — в распоряжение начальника УНКВД по Вилейской области, изолированно друг от друга. 16 человек, из них капитан санитарной службы Мариан Зембинский, сержант полиции Август Мильчевский, старший постовой полиции Станислав Саваля, старший сержант полиции Станислав Кленовский и старший постовой Юзеф Огоновский — в списке Мощиньского и еще двое под вопросом (предполагаю ошибки в транслитерации).
30 декабря 1940-го. Юхнов — Смоленск, внутренняя тюрьма УНКВД (сквозной конвой Смоленск — Козельск — Юхнов — Козельск — Вилейка — Козельск — Вилейка — Смоленск, начальник конвоя лейтенант Столяров). Из пяти подконвойных двое внесены в число расстрелянных — это подпоручик Вацлав Новак и вахмистр Влодзимеж Луковский.
Наконец, 5 февраля 1941 года из Козельска в распоряжение начальника 2-го отдела УГБ НКВД БССР, то есть в Минск (начальник конвоя -- младший лейтенант Таньков), отконвоирован сержант полиции Юлиан Хмелевский — он тоже внесен Мощиньским в список катынских жертв.
Итого 26 человек, и это только Козельск.
Совпадают не только имена и фамилии, но и воинские звания в тех случаях, когда они указаны. Отдельные ошибки или совпадения в этом перечне, разумеется, возможны, но не в таком же количестве. Возможны и неувязки: скажем, пришел запрос на человека, которого уже нет или никогда не было в лагере, — в такой ситуации, естественно, никого никуда и не конвоировали, а на предписании делали соответствующую пометку. Но перечисленные конвои имеют полный комплект документации, вплоть до расписки адресата и телеграммы о выполнении задания. Факт, что эти люди были живы в означенные сроки, не подлежит сомнению.
Однако среди живых их не оказалось. Единственная гипотеза: они погибли позже. После Катыни. Выяснение их судьбы должно составить предмет специального исследования. Во всяком случае, эти имена необходимо выделить в особый список и заниматься ими отдельно.

Это, заметьте,  написал  человек, придерживающийся убеждения о том, что поляков расстреляло НКВД в марте-апреле 1940. Что уже удивительно – ведь в немецкой книге «Amtliches Material zum Massenmord von KATYN» есть опознанный  труп  №1480 - Michalec, Anton, Leutnant..
Стоит отметить, что и дальнейшая судьба пана Михалека  действительно составила «предмет дальнейшего исследования» - катыноведам удалось выяснить, что он умер 7 января 1941 года в Козельском  лагере для военнопленных:

http://katyn.ru/forums/viewtopic.php?id=409

#1 14-08-2007 10:43:18
Dassie
Владимир Абаринов упомянул в своей книжке Антони Михалека, перевезенного в сентябре 1940 года из Юхнова в Козельск, и сопоставил его с "Антони Михальцем" из списка Мошиньского.
... Скромно утверждаю, что этот Михалец не имеет никакого отношения к Михалеку, упоминаемому Абариновым, это просто разные люди. Как Михалец, так и Михалек - довольно распространенные фамилии, имя Антони - тоже. Антони Михалек, упоминаемый Абариновым, после перевозки из Юхнова находился в лагере Козельск-2 (заполненном после катынских расстрелов) и умер там 7 января 1941 года.
В этапном списке НКВД 017/3 от ... 1940 года под номером 65 значится Михалец Андрей Янович, 1904 г. рождения. Считается, что именно этот Михалец идентифицирован в «Амтлихес» под номером 1480. Стопроцентно утверждать этого нельзя, но косвенные доводы имеются - например, несколько коллег Михальца по этапу имеют близкие номера в Амтлихес (Курковский, Пекарский, Пентковский и др.), то есть они, по всей вероятности, находились в той же могиле, что и Михалец.

#6 15-08-2007 11:27:49
Dassie
Антон Михалец из Амтлихес (и повторенный в списке Мошиньского) - это не Антони Михалек, которого упоминает Абаринов и который умер в Козельске 7 января 1941 года, я же об этом ясно написал.
Очень возможно, что Антон Михалец из Амтлихес - это Андрей Янович Михалец из этапного списка НКВД,
косвенные доводы имеются, я тоже об этом написал. Почему он у немцев в списке имеет имя Антон - не знаю (если бы знал, не писал бы "возможно"). Посмотрю еще в суммарном списке ПКК 1943 года (в имеющейся под рукой люблинской части списка этих номеров в окрестности амтлиховского номера 1480 нету). Может быть, вопрос будет снят начисто - либо останется, как сказано выше.

Отметим великолепный пример катыноведческой логики – если одного катыноведа не устраивает «неудобная» находка другого, то Антон Михалек с легкостью неимоверной  превращается в Анджея Михальца. На каком основании? А просто так удобнее, чем предположить, что в НЕМЕЦКОМ языке фамилия  «Михалек»  могла  быть с равным успехом записана и как  Michalec и как Michalek.
Ну да Бог с ними, с катыноведами… Это еще не предел их вертлявости (см. приложение 11) . Для нас сейчас важно то, что  в Смоленск пана Михалека никто и никогда не отправлял, документы на его имя в могилы, зарытые (будто бы) в мае 1940 года сами попасть никак не могли, но… как-то они там все же оказались. Причем как именно – и гадать особо  не надо: и Юхнов, и Козельск в октябре 1941 года были захвачены немцами и находились под оккупацией до начала весны 1942 г. Так что «опознание по документам» в 1943 году пана Михалека могло произойти только в одном случае - если нацисты документы на его имя в могилу подложили специально (да еще и перепутали при подкладывании Антони Михалека с Анджеем Михальцом) .   
Ну да ладно...  К книжке катыноведа В.Абаринова мы еще вернемся – а пока почитаем  воспоминания Александра Николаевича Яковлева дальше:

http://www.lebed.com/2005/art4364.htm
Я немедленно встретился с директором института, профессором Чубарьяном. Он принес мне эти бумаги. Зная нравы аппарата, сначала разослал копии документов в различные организации (всего 5 экземпляров), а потом позвонил в общий отдел Болдину. Последний заволновался и попросил немедленно прислать документы непосредственно ему. Но я направил их в канцелярию, где на документах поставили все необходимые печати. Тайна вышла из-под контроля. Волнение Болдина еще раз убедило меня, что документы и материалы по Катыни находятся в архивах Политбюро.

Тут что мило... А.Н.Яковлев тут же разослал  "эти бумаги" в 5 экземплярах ... и ничего. С тех пор об этих загадочных документах, будто бы свидетельствующих "о расстрелах более двенадцати тысяч поляков" ни слуху ни духу. Вот нету их - и все тут. Испарились бесследно все 5 экземпляров.  Архивы конвойных войск - это ведь не несколько листочков, которые можно размножить на ксероксе и отправить по пяти адресам …. Уж не о «постановлении <ли> ЦК партии за подписью Сталина» идет речь в данном случае на самом деле? Похоже, что все, что от этих яковлевских грамоток осталось – это только невнятное упоминание в апрельском письме от генпрокурора Н.С.Трубина к М.С.Горбачеву….
Зато потом А.Н.Яковлеву в катынском вопросе снова повезло - уже в декабре 1991 года:

http://www.lebed.com/2005/art4364.htm
И вот в декабре 1991 года Горбачев в моем присутствии передал Ельцину пакет со всеми документами по Катыни. Когда конверт был вскрыт, там оказались записки Шелепина, Серова и материалы о расстреле польских военнослужащих и гражданских лиц, особенно из интеллигенции (более 22 тысяч человек). Михаил Сергеевич сидел с каменным лицом, как будто ничего и никогда не говорилось по этому поводу. Я до сих пор не понимаю, какой был смысл держать все эти документы в тайне. Михаил Сергеевич выиграл бы — и политически, и нравственно, предав их гласности....

Но - увы! "записка Серова" впоследствии тоже куда-то испарилась - никто ее больше никогда не видел. Но и это еще не самое смешное!
Современные  катыноведы почему-то напрочь забыли про эту "передачу пакета" в декабре 1991 года… Вот что они стали писать позднее (уже в 2001 году):

В июле 1992 г. в Архиве Президента РФ тогдашний руководитель президентской администрации Ю.В. Петров, советник Президента Д.А. Волкогонов, главный архивист Р.Г. Пихоя и директор архива А,В. Короткое просматривали его совершенно секретные материалы. 24 сентября они вскрыли «особый пакет № 1». Как рассказал Короткое, «документы оказались настолько серьезными, что их доложили Борису Николаевичу Ельцину. Реакция Президента была быстрой: он немедленно распорядился, чтобы Рудольф Пихоя как главный государственный архивист России вылетел в Варшаву и передал эти потрясающие документы президенту Валенсе. Затем мы передали копии в Конституционный суд, Генеральную прокуратуру и общественности».

Итак - даже относительно появления  современных «документов по Катыни» из есть две версии:

1. Б.Н.Ельцин их впервые увидел в декабре 1991 года, будучи при этом в компании М.С.Горбачева и А.Н.Яковлева.
2. Б.Н.Ельцин их впервые увидел в сентябре 1992 года, после того, как их нашла команда «исследователей» в составе Ю.В. Петрова, Д.А.Волкогонова и Р.Г.Пихои – и эта находка Ельцина потрясла.

Поскольку эти версии являются взаимоисключающими, то надо как-то определиться с тем, кто врет - А.Н.Яковлев или же современные катыноведы?
Так вот - сейчас уже совершенно определенно можно сказать, что врал А.Н.Яковлев.
Во-первых - в его мемуарах слишком много нелепостей (начиная с документов о работе конвойных войск, хранящихся почему-то в институте всеобщей истории, а не в ЦГАСА - и кончая бесследным исчезновением всех 5-ти экземпляров "яковлевских бумаг").
Во-вторых -  бывший генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев в своих мемуарах недвусмысленно пишет о том, что с содержимым двух(!) «катынских папок» он лично ознакомился еще в 1989 году… и никаких  документов в пользу версии о виновности СССР в них не обнаружил: «…Но в обоих была  документация, подтверждающая версию комиссии академика  Бурденко. Это был набор разрозненных материалов, и все  под ту версию» .
Но врал-то А.Н.Яковлев врал, но при этом проговорился и о "записке Серова". Которую, надо полагать, в действительности дружными усилиями изготовили по его приказу Сергей Станкевич и господин Чубарьян.
Но изготовили настолько тупо и неумело, что потом о ней современные катыноведы предпочли позабыть. Но... А.Н.Яковлев в своих мемуарах о «записке Серова» напомнил. Спасибо ему за это.
Так что сейчас можно не только с полной уверенностью сказать, что документы катыноведов, лежащие в основе «расследования», проведенного главной военной прокуратурой – фальшивки. Можно даже и определить примерное время изготовления этих фальшивок - между 18 апреля 1989 года (дата вскрытия М.С.Гобачевым «закрытого пакета №1» из «Особой папки») и  24 сентября 1992 года (современная дата «обнародования» документов из «Особой папки»).
В общем, на сегодняшний день у генпрокуратуры имеются три главных документа, «доказывающих» вину СССР в «катынском деле» (полностью они приведены в приложении):

1. «Записка Берии от 5 (?) марта 1940 года»
2. «Выписка из протокола заседания ПБ ЦК ВКП(б)»
3. «Записка Шелепина от 3 марта 1959 года»

Причем – что характерно! – первое же предъявление этих «документов из особой папки» окончилось конфузом… Конституционный Суд, в заседаниях которого по «делу КПСС» впервые документы были впервые обнародованы, сии бумаги к делу приобщил, но в решении их не упомянул - то есть подлинными их НЕ ПРИЗНАЛ. Да и было от чего!
Вот что пишет по этому поводу Ф.М.Рудинский, защитник КПСС на процессе:

1. «В пакете была совершенно секретная, на бланке НКВД, докладная записка Берии, адресованная «ЦК ВКП(б) -товарищу Сталину» от 5 марта 1940г. № 794/Б»
2. «Следующий документ: выписка на 2 страницах из протоколов Политбюро, где за № 144 от 5.IV. 1940 г. значится: «Вопрос НКВД», а затем полностью воспроизводится заключительная часть докладной записки Берии: от слов «Предложить НКВД» вплоть до «состава тройки в лице Меркулова, Кобулова и Баштакова». В конце приписка: «Выписка послана: тов. Берия». На первой странице сбоку от руки черными чернилами написано: «ОП» 4.III. 1970 в закрытый пакет. Согласовано с т. Черненко К.У.». Подпись неразборчива»;24
3. «Еще один документ (в двух экземплярах) на гербовой бумаге с надписью: «Строго секретно. Подлежит возврату в течение 24 часов во 2 часть особого сектора ЦК (пост. ПБ ЦК от 5. У.27 г. № 100 п. 5)». «Всесоюзная коммунистическая партия (бопъишвиков) Центральный комитет». Затем на машинке - «тов. Шелепину» слева «1959 г.». Опять воспроизводится решение от 5.III. 1940 г. Внизу подпись: «Секретарь ЦК И. Сталин», причем видно, что слова «И. Сталин» напечатаны другим шрифтом. Печать с надписью «ЦК. Коммунистическая партия Советского Союза»
4. «Затем идет 2 экземпляр этой выписки из протокола, но без подписи Сталина. Нет слов «тов. Шелепину», нет печати»
5. «И последний документ из сверхсекретного пакета: написанная от руки записка КГБ при СМ СССР на имя Н. С. Хрущева о материалах на польских военнопленных, подписанная А. Шелепиным 3 марта 1959 г. с приложением проекта постановления ЦК КПСС. На первой странице сверху штамп «Подлежит возврату 0680 9 марта 1965 в ЦК КПСС - общий отдел» .

Появление этих документов (предъявленных на процессе С.Шахраем и А.Макаровым) было весьма неожиданным для защиты. Но... дело закончилось для Шахрая и Макарова полным провалом. Вот что пишет Рудинский о том, как защита отбила эти документы:

«Особое внимание мы обратили на документы из сверхсекретного пакета. «Я никогда в жизни таких документов не держал в руках, - говорил автор этих строк, - ...нужно провести здесь почерковедческую экспертизу, - чьи это подписи». Речь шла о записке Берии Сталину от 5 марта 1940 г. Действительно ли это подписи Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна?
Ю.М.Слободкин поддержал эту точку зрения, заявив, что протокол заседания Политбюро, где за № 144 от 5 марта значится «Вопрос НКВД», по его мнению, сфальсифицирован. Он обратил внимание Суда, что нумерация заседаний Политбюро вызывает сомнение: № 136, потом вдруг сразу № 144 от 5 марта. «Почему, если все это... велось по порядковым номерам, не идет 137 номер записи по порядку, а идет вдруг сразу 144 номер?» - спросил Юрий Максимович. Далее он сказал, что записка Берии датирована 5 марта и указано, что заседание Политбюро тоже состоялось 5 марта, но «практически этого никогда не было».

Тут стоит обратить особое внимание на то, что при первом появлении "на публике" дата в "письме Берии" БЫЛА - 5 марта 1940 . Но уж больно несуразная картина получалась с такой датировкой - выходило, что заседание ПБ ЦК ВКП(б) рассмотрело это "письмо Берии" и приняло по нему решение В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.
Что уже крайне сомнительно - поскольку хорошо известно, что многие совершено подлинные документы за подписью Берии рассматривались на ПБ, как правило, дней через 5 после их написания...Но самое смешное не в этом!
В КОПИЯХ, которые Шахрай (по украински его фамилия означает, между прочим, "мошенник") даты на "записке Берии" и "постановлении ПБ" БЫЛИ - и одинаковые: 5 марта 1940 года. А при публикации этого документа в №1 журнала «Вопросы Истории» в 1993 году (с подписями Сталина и пр.) дата с "записки Берии ИСЧЕЗЛА! Остался только исходящий номер – 794/Б Вокруг которого современные исследователи «катынского вопроса» и продолжили свои пляски…Вот, например, что пишет признанный авторитет по этой части Н.С.Лебедева в 2001 году:

На   записке наркома внутренних дел СССР быт проставлены месяц, год, но отсутствовало число. Она была написана на бланке НКВД СССР и имела регистрационный номер. Именно этот номер помог нам датировать с точностью до одного дня - 3 марта - этот документ. См. подробнее: N. Lebidieva. Process podeimovania decyzji katynskiej// Europa nie prowincjonalna. Warszaw-Londyn, 1999. 8. 1155-1174

Другие катыноведы ей  на редкость оперативно (в том же 2001 году!) возразили:

“Что касается датировки записки Берии Сталину с проектом решения, которую предлагает Н.С. Лебедева (3 марта 1940 г.), то она не может считаться “абсолютно” доказанной. Направленные 2-3 марта Сопруненко руководству данные не полностью совпадают с приводимыми в ней. Копия документа с единственной фразой о передаче Берии Сталину служебной информации для Особого совещания не содержит сведений о том, к какому делу этот документ относится. Можно говорить лишь о рабочей гипотезе”   

Но  Н.С.Лебедева оказалась дамой настойчивой и повторила то же самое уже в 2005 году:

http://www.epochtimes.ru
Дата: 29-11-2005
В Москве, в Центральном доме литераторов….
...С докладом выступила Наталья Сергеевна Лебедева – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
…Уважаемые господа, дамы, коллеги, друзья… Это большая честь говорить перед такой изумительной аудиторией, но, и в то же время, трудно, потому что большинство неплохо знают эту тему и сказать что-то  совершенно новое затруднительно, хотя историки находят много сенсационных документов, которые мы  раньше даже не видели....
Мне удалось установить точно дату письма Берия - это 3 марта....
По номерам других писем Берии и документам, в которых цифры точно совпадают с 3 марта, нам удалось точно установить - 3 марта.
3 марта было написано  знаменитое  письмо Берии к Сталину с предложением о расстреле...

Так, вроде бы, уже получше будет – 3 марта 1940 года Лаврентий Павлович предложил поляков перестрелять, а через день, 5 марта Политбюро с ним согласилось… Одна беда – возникает вопрос: а зачем, спрашивается, было Н.С.Лебедевой так изощряться с датировкой  «записка Берии»?
Ведь устанавливать дату документа С НОМЕРОМ по цифрам, совпадающим с цифрами в другом документе (то есть по тексту документа) – это все равно, что правой рукой левое ухо доставать. Не проще ли поднять в архиве ФСБ книги регистрации исходящих  документов  канцелярии «центрального офиса» НКВД – и по ним посмотреть: какого же числа и какого месяца был в 1940 году зарегистрирован исходящий номер 794/Б?  Почему же Н.С.Лебедева столь легким путем не воспользовалась?
 А потому, что тогда выяснилось бы, что документ с номером 794/Б никак не мог быть датирована 3 марта 1940 года.
Почему я в этом уверен? Потому, что кроме сборника «Катынь. Март 1940 — сентябрь 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. (Документы)» есть и другие сборники документов.
Например: «Лубянка, Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш» 1939-март 1946» (Издательство МФД, Москва, 2006), в котором на стр.142 приведено «Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о положении в Чунцине» за номером 810/б от 2 марта 1940 г.
То есть – 3 марта 1940 исходящие из канцелярии центрального аппарата НКВД номера документы могли быть уже только большими, чем 810/б! А поскольку каждый день из канцелярии НКВД в адрес высшего политического руководства направлялось по 15-20 документов, то получается, что номер 794/Б мог стоять только на документе, зарегистрированном либо 1 марта 1940 года, либо вообще 29 февраля!
Кстати –  впоследствии, в 2004 г. в Российском Государственном архиве социально-политической истории в рабочих материалах Политбюро ЦК ВКП(б) было выявлено письмо Л. П. Берии с исходящим номером “№ 793/б” от 29 февраля 1940 г.  Два письма — “№ 795/б” и “№ 796/б” также  были зарегистрированы в секретариате Наркома внутренних дел СССР 29 февраля 1940 г.  Об  этом сообщается в ответе № 10/А-1804 от 31.12.2005 г. за подписью начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ генерал-майора В. С. Христофорова на запрос депутата Государственной Думы Андрея Савельева.
Человек несведущий может спросить – а какая, собственно, разница? Не все ли равно – 29 февраля или 5 марта 1940 года Берия предложил перестрелять пленных поляков?
Разница принципиальная! Дело в том, что в пресловутой «расстрельной» «записке Берии» содержится вот такое предложение:

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку, в составе т. т. Берия <фамилия зачеркнута и от руки вписано «Кобулова»>, Меркулова  и Баштакова (начальник 1-го спецотдела НКВД СССР).

Таким образом, в «записке Берии», зарегистрированной исходящим номером 794/Б 29 февраля 1940 года, четко указана  конкретная должность некоего Баштакова.  Но кто такой этот Баштаков - и когда он эту должность занял?
Это опять-таки легко выяснить – ведь должности и послужные списки руководящих чинов НКВД изучены давно и тщательно – и Л.Ф.Баштаков не исключение :

http://www.memo.ru/history/NKV D/kto/biogr/gb34.htm
БАШТАКОВ ЛЕОНИД ФОКЕЕВИЧ
(1900, с.Самвольная Ивановка Самарской губ. — 1970, Москва).
В органах ОГПУ—НКВД—НКГБ—МГБ:…..
опер. уполн. 7 отд-я 8 отд. ГУГБ НКВД СССР 20.03.37—09.06.38;
опер. уполн. 7 отд-я 1 спец. отд. НКВД СССР 09.06.38—22.10.38;
нач. 10 отд-я 1 спец. отд. НКВД СССР 22.10.38—22.12.38;
зам. нач. 1 спец. отд. НКВД СССР 22.12.38—05.03.40;
нач. 1 спец. отд. НКВД СССР 05.03.40—26.02.41;
нач. 2 отд. НКГБ СССР 26.02.41—31.07.41;
нач. 1 спец. отд. НКВД СССР 31.07.41—20.01.42;
нач. Высшей школы НКВД—НКГБ—МГБ СССР 20.01.42—23.05.47.
Звания:
лейтенант ГБ 23.02.36;
ст. лейтенант ГБ 25.07.38;
капитан ГБ 25.03.39;
майор ГБ 14.03.40;
ст. майор ГБ 12.07.41;
комиссар ГБ 14.02.43;
генерал-майор 09.07.45.

Вот те раз! В документе, который не мог быть написан позднее 29 февраля, фигурирует должность Л.Ф.Баштакова, которую тот занял только 5 марта! И есть еще цифры из «других документов» (то есть из записки начальника УПВИ Сопруненко), которые появились в природе только 3 марта!
Наличие сразу двух анахронизмов  такого рода – это уже неопровержимый признак фальшивки.
Ирония судьбы в том, что установить самый главный признак фальшивости «записки Берии» помогло опять-таки то самое издательство международного фонда «Демократия», учредителем которого был опять-таки А.Н.Яковлев…
А теперь вновь  перенесемся в март 1940 года….
Итак, ситуация следующая :
Политбюро, отложив все дела, обсуждает «записку Берии» о создании «тройки» (это при том, что все «тройки» тот же Лаврентий Берия, выполняя совместное постановление ЦК и СНК от 17 ноября 1938 года, упразднил приказом №0076226 от 26 ноября 1938 года) и выносит решение - бериевские планы по расстрелам утвердить и «тройку» создать… Но самого Лаврентия Палыча к этому делу не допускать, а заменить его (комиссара госбезопасности 1-го ранга, по армейским чинам МАРШАЛА!) в намеченной троице неким КАПИТАНОМ ГБ (в чинах РККА – комбригом) Л.Ф.Баштаковым.
Такое "новое назначение" при тогдашних кремлевских нравах могло означать только одно - прозрачный намек: "Что-то ты, Лаврентий, не по делу активничаешь... Ты давай лучше настоящих шпиёнов лови, а поляков безоружных стрелять - много ума не надо. С этой задачей и этот - как его там? - Баштаков справится".
После такого прозрачного намека Л.П.Берии не то что поляков стрелять - самому впору было застрелиться...
Однако не застрелился Лаврентий Палыч. И даже никаких (совершенно неизбежных при таком афронте) слухов об ослаблении его влияния в марте 1940 года отнюдь не возникло.
Более того – вычеркнутый (будто бы!) из «тройки» Берия почему-то продолжает как ни в чем ни бывало заниматься дальнейшей судьбой польских пленных: 7 марта 1940 года он приказал Сопруненко (приказ с исходящим номером .№886/б) составить точные списки польских офицеров, содержавшихся в лагерях для военнопленных , а 22 марта Берия подписал приказ внутренний приказ по НКВД № 00350 «О разгрузке тюрем НКВД УССР и БССР» .
Но и это еще не всё! В ноябре того же 1940 года Л.П.Берия, оказывается, направил в адрес Сталина еще одну записку (на этот раз подлинную – и с номером, и с датой) – в которой речь опять  шла  о поляках!
Вот эта записка (она также опубликована в сборнике «Лубянка, Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш» 1939-март 1946» на страницах 191-193 ) :

СОВ. СЕКРЕТНО
ЦК ВКП(б)
2 ноября 1940 г.
N 4713/б
г. Москва
Товарищу Сталину

Во исполнение Ваших указаний о военнопленных поляках и чехах нами проделано следующее:
1. В лагерях НКВД СССР в настоящее время содержится военнопленных поляков 18.297 человек, в том числе: генералов - 2, полковников и подполковников - 39, майоров и капитанов - 222, поручиков и подпоручиков - 6, младшего комсостава - 4.022, рядовых - 13.321.
2. Из 18.297 человек 11.998 являются жителями территории, отошедшей Германии.
Военнопленных, интернированных в Литве и Латвии и вывезенных в лагеря НКВД СССР, насчитывается 3.303 человека.
Подавляющая часть остальных военнопленных за исключением комсостава, занята на работах по строительству шосссейной и железной дорог.
Кроме того, во внутренней тюрьме НКВД СССР находятся 22 офицера бывшей польской армии, арестованных органами НКВД как участники различных антисоветских организаций, действовавших на территории западных областей Украины и Белоруссии.
Младшие офицеры заявляют, что они будут действовать в соответствии с приказами, полученными от какого-либо польского генерала.
Конкретно следует остановиться на позициях следующих отдельных лиц:
а) генерал Янушайтес заявил, что он может взять на себя руководство польскими частями (вписано от руки - РЕД.), если таковые будут организованы на территории Советского Союза для борьбы с Германией (вписано от руки - РЕД.), безотносительно к установкам в этом вопросе "правительства" Сикорского. Однако считает целесообразным наметить специальную политическую платформу с изложением будущей судьбы Польши (вписано от руки - РЕД.) и одновременно с этим, как он выразился, "смягчить климат" для поляков, проживающих в западных областях Украины и Белоруссии.
б) генерал Боруто-Спехович заявил, что он может предпринять те или иные шаги только по указанию "правительства" Сикорского, которое, по его мнению, представляет интересы польского народа.
в) генерал Пржздецкий сделал заявление, аналогичное заявлению Боруто-Спеховича.
г) несколько полковников и подполковников (Берлинг, Букоемский, Горчинский, Тышинский) заявили, что они всецело передают себя в распоряжение Советской власти и что с большой охотой возьмут на себя организацию и руководство какими-либо военными соединениями (вписано от руки - РЕД.) из числа военнопленных поляков, предназначенными для борьбы с Германией (вписано от руки - РЕД.) в интересах создания Польши как национального государства. Будущая Польша мыслится ими как тесно связанная в той или иной форме с Советским Союзом.
Для прощупывания настроений остальной массы военнопленных, содержащихся в лагерях НКВД, на места были посланы бригады оперативных работников НКВД СССР с соответствующими заданиями.
В результате проведенной работы установлено, что подавляющее большинство военнопленных безусловно может быть использовано для организации польской военной части (вписано от руки - РЕД.).
Для этой цели нам представляется целесообразным:
Не отказываясь от мысли использовать в качестве руководителей польской военной части (вписано от руки - РЕД.) генералов Янушайтиса и Боруто-Спеховича, имена которых могут привлечь определенные круги бывших польских военных, поручить организацию на первое время дивизии (вписано от руки - РЕД.) упомянутой выше группе полковников и подполковников (справки на них прилагаются) которые производят впечатление толковых, знающих военное дело, правильно политически мыслящих и искренних людей.
Этой группе следует предоставить возможность переговорить в конспиративной форме со своими единомышленниками в лагерях для военнопленных поляков и отобрать кадровый состав будущей дивизии (вписано от руки - РЕД.).
После того, как кадровый состав будет подобран, следует в одном из совхозов на юго-востоке СССР организовать штаб (вписано от руки - РЕД.) и место занятий дивизии (вписано от руки - РЕД.). Совместно со специально выделенными работниками штаба РККА (вписано от руки - РЕД.) составляется план формирования дивизии (вписано от руки - РЕД.), решается вопрос о характере дивизии (танковая, моторизованная, стрелковая) (вписано от руки - РЕД.) и обеспечивается ее материально-техническое снабжение.
Одновременно с этим в лагерях для военнопленных поляков среди рядовых и младшего комсостава органами НКВД должна вестись соответствующая работа по вербовке людей в дивизию (вписано от руки - РЕД.).
По мере вербовки и окончания проверки вербуемых, последние партиями направляются к месту расположения штаба дивизии (вписано от руки - РЕД.), где с ними проводятся соответствующие занятия.
Организация дивизии (вписано от руки - РЕД.) и подготовка ее проводятся под руководством Генштаба РККА (вписано от руки - РЕД.). При дивизии (вписано от руки - РЕД.) организуется Особое отделение НКВД СССР (вписано от руки - РЕД.) с задачами обеспечения внутреннего освещения личного состава дивизии (вписано от руки - РЕД.).
Что касается военнопленных чехов, то их в лагере НКВД насчитывается 577 человек (501 чех и 76 словаков), в том числе: штабных капитанов и капитанов - 8 человек, младших офицеров - 39, младшего комсостава - 176 человек и рядовых 354.
В процессе бесед с отобранными из их числа 13-ю офицерами установлено, что все они считают своим исконным врагом Германию (вписано от руки - РЕД.) и хотят драться с ней за восстановление Чехословацкого государства (вписано от руки - РЕД.). Себя они расматривают как военнообязанных чешской армии, своим вождем считают Бенеша и в случае, если на территории
Советского Союза будут организованы какие-либо чешские военные части (вписано от руки - РЕД.), вступят в них по приказу Бенеша или, как минимум, своего командира полковника Свобода
(вписано от руки - РЕД.), ныне находящегося за границей. Свобода (вписано от руки - РЕД.) нами из-за границы вызван.
Приложение: по тексту.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Л. БЕРИЯ

Ну не анекдот ли?
Сперва катыноведы не только состряпали подложную «записку Берии» с номером 794/Б, которая никак не могла быть зарегистрирована позже 29 февраля, но еще и вписали в нее цифры, которых до 3 марта в природе не существовало, да еще и отметили в ней  должность Л.Ф.Баштакова, которую тот занял только неделю спустя… Но работа катыноведов оказалась еще топорнее, чем можно было ожидать: эти «историки» просто забыли и про подлинную записку Берии от 2 ноября 1940 года и про решение Политбюро ЦК ВКП(б) №33/183 от 4 июня 1941 г. о создании польской дивизии!
А ведь в результате простого сопоставления цифр из этих двух записок совершенно четко следует, что никто поляков с марта по ноябрь 1940 года не расстреливал: было их на 3 марта в лагерях УПВИ 14 736, да потом еще 3 303 повязали в Прибалтике после ее присоединения к СССР летом 1940 …
        Сколько получается поляков польских офицеров если эти цифры сложить? Правильно – 18 039. Это даже несколько МЕНЬШЕ той численности пленных поляков (18 297 человек), которая указана в подлинной записке Берии.
         Возникает вопрос - откуда же взялись в трех «офицерских» лагерях к ноябрю 1940 еще 258 шляхтичей? И почему все-таки, несмотря на такой прирост их поголовья, офицеров в ноябре 1940 оказалось все же гораздо меньше, чем в марте?
          Ответ прост – все дело в психологии. Настоящий, кадровый, офицер при пленении постарается свое звание по возможности скрыть – а вот наспех мобилизованный лавочник или адвокат поступит, скорее всего, прямо противоположным образом – назовется  офицером именно в расчете на более удобное положение в плену. Тем более, что в хаотическом отступлении разгромленной польской армии в сентябре 1939 года скрыть свое звания кадровые офицеры могли легче легкого – им достаточно было просто просто обменяться униформой с кем-то из рядовых или сержантов. Да и кто там в СССР будет детально разбираться  со званиями шляхтичей, если военнопленных набирается столько, что их в буквальном смысле слова девать некуда –  многих приходится  просто по домам распускать…
Но вот прошло некоторое время, поработали в Козельске-Осташкове-Старобельске уполномоченные НКВД – и оказалось, что изрядная часть «польских офицеров» - совсем не те люди, за которых они себя выдают. Тогда  НКВД «прошерстил» в поисках офицеров и другие, не-офицерские лагеря.
Но… выявить при этом  НКВД удалось в «обычных» лагерях все же НЕ ВСЕХ польских офицеров. Вот что можно прочесть на сей счет в уже упоминавшемся сборнике "Катынь. Свидетельства, воспоминания, публицистика" ("Katyn. Relacje, wspomnienia, publicystyka" Warszawa 1989) . В этом сборнике приведены в частности, и "ВОЕННЫЕ ЗАПИСКИ" некоего Зигмунта Шишко-Богуша (начальника штаба  армии Андерса):

http://katynbooks.narod.ru/relacje/Docs/1_07.html
Зигмунт Шишко-Богуш "ВОЕННЫЕ ЗАПИСКИ"
Из сборника "Katyn. Relacje, wspomnienia, publicystyka"  Warszawa, 1989

16 августа, суббота, 1941
Сегодня утром состоялась первая беседа с представителями хозяев. Председательствовал 2-й заместитель Шапошникова - генерал-лейтенант Панфилов. Кроме него присутствовали: генерал Г.С.Жуков <не путать с Г.К.Жуковым – мое примечание > , подполковник Генштаба Евстигнеев и майор Колесов. С нашей стороны были генерал Андерс и я.
Панфилов дал нам поименный список, содержащий около 1200 фамилий офицеров, полицейских и гражданских чиновников, находящихся в Грязовецком лагере под Вологдой, а также количественную сводку примерно на 40 тысяч рядовых, находящихся в Южском, Суздальском и Старобельском лагерях - по 10 тысяч в каждом. Андерс немедленно поднял вопрос: "А где остальные?"
…На это Жуков сказал, что, вероятно, они были в лагерях, теперь захваченных немцами, и находятся в процессе перевода на восток, однако со временем это выяснится, и все офицеры несомненно найдутся.
22 августа, пятница, 1941
Генерал Андерс очень энергично взялся за организацию армии. В солдатские лагеря уже через несколько дней отправились: полковники Никодем Сулик и Казимеж Вишневский и подполковник Станислав Пстроконский. В лагерях их поначалу приняли с большим недоверием, поскольку нашим было уже хорошо известно вероломство советских властей и они опасались подвоха. Однако в каждом лагере нашлось человек 10-15 рядовых, которые знали прибывших офицеров, так что дело немедленно стронулось с места и препятствий больше не возникало. О моральных качествах этой огромной солдатской массы лучше всего свидетельствует следующий факт: в каждом из лагерей скрывалось от полутора десятков до полусотни офицеров, а в одном даже ксендз-капеллан, и их никто не выдал.

Так что нет ничего удивительного в том, что численность «населения» в «офицерских» лагерях  в 1940 году выросла при сокращении числа самих офицеров – просто чересчур хитрых лавочников «разжаловали» в рядовые, но в лагерях на случай формирования первой польской дивизии в составе РККА оставили – не всем же господами офицерами-то быть…
В общем – полный швах у катыноведов  с докУментами… Те документы, которые подлинные – те версию о «расстреле» напрочь опровергают, а  те, что подтверждают – оказываются грубо сработанными фальшивками.
Особенно в этом отношении замечательна т.н. «записка Шелепина» (см. приложение), которая прямо-таки пестрит нелепостями:

В Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР с 1940 года хранятся учетные дела и другие материалы на расстрелянных в том же году пленных и интернированных офицеров, жандармов, полицейских, осадников, помещиков и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши. Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21.857 человек из них: в Катынском лесу 1(Смоленская область) 4.421 челвек, в Старобельском лагере близ Харькова2 3.820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) 6.311 человек и 7.305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии.
Вся операция по ликвидации указанных лиц проводилась на основании Постановления ЦК    КПСС от 5-го марта 1940 года.

Обратите внимание – «в Катынском лесу1(Смоленская область) 4.421 челвек». «4.421 челвек» (а не человек) – это цифра, передранная из трудов ПОЛЬСКИХ «исследователей».  Если бы поляков в Козьих Горах  в 1940 году расстрелял НКВД, то глава КГБ в 1959 году указал бы не 4421, а 5068 (4143 «немецких» трупа плюс еще 925 тел, выкопанных в 1944 году «комиссией Бурденко»).
Те, кто сочинял этот текст, плохо знали не только историю (ЦК КПСС(!) в 1940 году не было, да и само «решение о расстреле» принимало, по версии катыноведов, Политбюро, а не ЦК ВКП(б)),  но и географию – местечко Козьи Горы, расположенной в 12 км к западу от Смоленска, к Катынскому лесу отношение имеет весьма отдаленное. А Старобельск вообще находится аж в 200(!) км. от Харькова.  А сказать про город, который находится в 200 км, да еще и в другой области – «близ» мог только полный дебил.  А шеф советской тайной полиции (пусть и комсомольский вождь в прошлом) дураком  все-таки явно не был…
Более того -  в «записке Шелепина» есть совсем уж анекдотическая накладка – и опять-таки с датами. На этой записке есть дата написания – 3 марта 1959. И есть  дата входящей регистрации – 9 марта. Но … 1965 (!) года.
Этот казус был настолько заметен, что проигнорировать его было уж совсем невозможно – надо было хоть что-то придумать, хоть какое-то «объяснение» изобрести. Этим и занялся прокурор ГВП А.Ю.Яблоков (далее цитаты даются по И.С. Яжборовская, А.Ю. Яблоков, В.С. Парсаданова. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. М.: 2001, с. 393-396.)::

По поводу письма он <Шелепин> заявил, что подписал его в 1959 г., а на нем почему-то штамп ЦК КПСС 1965 г. Уцепившись за эту тему, я предложил ему дать пояснения хотя бы по поводу этого письма.
Шелепин ответил, что он даст согласие на это только при условии, если я выясню, кто готовил ему это письмо и почему оно зарегистрировано в 1965 году, если узнаю, не сохранилось ли его копии в Министерстве безопасности России (в то время так назывался КГБ) с указанием исполнителя документа, и предъявлю ему копию или подлинник письма. ...Готовясь к допросу Шелепина и выполняя его предварительные условия, я 10 декабря 1992 г. переговорил по телефону с директором Архива Президента РФ Коротковым. Он сказал, что подлинники документов ни при каких условиях выдаче из архива в Кремле не подлежат. Все документы в архиве, и в том числе письмо Шелепина Хрущеву, хранятся в единственном экземпляре. Копии этого документа, где были бы визы исполнителей, в архиве не имеется, и существует ли вообще такая копия, он не знает. На письме Шелепина Хрущеву действительно стоит штамп ЦК КПСС от 9 марта 1965 г., но в чем причина длительного временного разрыва между датой изготовления документа и его регистрацией в ЦК КПСС, он не знает. Каких-либо других документов, разъясняющих эту ситуацию, в архиве нет.

Вот так - когда  катыноведов из президентского архива ткнули носом в эту нелепость (так как  в 1965 году и Шелепин, и сам Хрущев уже были «пенсионерами союзного значения»), то те настолько растерялись, что наотрез отказались показывать оригинал документа!
Но потом подумали-подумали - и  «объяснили», что-де «записка Шелепина от 3 марта 1959» года в канцелярии ЦК КПСС просто «потерялась»! Ей-Богу – так именно и написал об этом прокурор Яблоков:

…я по предложению Короткова связался по телефону с его заместителем А.С.Степановым, который пояснил, что в практике КГБ в 50-60-х и последующих годов существовал порядок изготовления особо важных документов в единственном экземпляре, рукописным способом и особо доверенными людьми. О том, что письмо исполнено таким образом, свидетельствует каллиграфический почерк, который явно не соответствует почерку Шелепина. Каждая буква текста выполнена отдельно и с особым старанием… На документе не проставлен ни номер экземпляра, ни их количество. Документ длительное время, с 3 марта 1959 г., не регистрировался, очевидно, потому, что находился в сейфе у заведующего общего отдела ЦК КПСС Малина. Такое положение имело место со многими другими документами аналогичного значения. В 1965 г. Малин уходил с этой должности и поэтому 9 марта 1965 г. под номером 0680 документы были зарегистрированы в текущем делопроизводстве ЦК КПСС, а 20 марта 1965 г. под номером 9485 переданы в Архив ЦК КПСС.

Ничего себе картинка получается у прокурора Яблокова! Шеф КГБ подписывает особо важный секретный документ, адресованный непосредственно советскому вождю Хрущеву, а зав.общим отделом ЦК его запирает в сейфе ... и всё:  письмо теряется  где-то в канцелярии ЦК.  Но это еще только начало прокурорских изысканий!

"... 11 декабря 1992 г. я по телефону переговорил с начальником Центрального архива МБ РФ А.А.Зюбченко, которому также задал вопросы, поставленные Шелепиным. Зюбченко ответил, что по всем признакам письмо Шелепина Хрущеву составлено в единственном экземпляре. Это письмо готовил неизвестный ему сотрудник КГБ СССР из группы особо доверенных сотрудников секретариата председателя КГБ, которых знал только строго ограниченный круг высших должностных лиц КГБ. Он предложил для выяснения, кто именно составил это письмо, обратиться к министру безопасности РФ с письменной просьбой поручить провести опрос среди бывших сотрудников секретариата председателя КГБ. На наш запрос министру В.П.Баранникову поступил ответ, что этот сотрудник уже умер и опросить его не представляется возможным.".

Это уже просто ни в какие ворота... КТО именно написал это "письмо Шелепина" - неизвестно, но зато известно, что этот КТО-ТО уже умер. Трудно поверить, что это «объяснение» сочинил не слабоумный….
Но… с чего же все-таки этот «неизвестный сотрудник КГБ СССР» решил сочинить такой документ?  Вот версия прокурора Яблокова:

…после доклада кого-то из его подчиненных (скорее всего из архивного подразделения) о том, что целая комната в архиве постоянно занята ненужными для работы совершенно секретными документами, и предложения запросить в ЦК КПСС разрешение на их уничтожение, он <Шелепин> дал на это согласие, не зная, о какой проблеме шла речь. Через некоторое время тот же исполнитель принес ему выписку из решения Политбюро и письмо от его имени Хрущеву. К этому времени он был в должности всего три месяца, а до того не соприкасался с деятельностью КГБ. …В первые месяцы, не чувствуя себя профессионалом в этой области, он <Шелепин>  во всем доверялся тому, что готовили подчиненные, и поэтому подписал, не вникая в существо вопроса, письмо Хрущеву и проект постановления Президиума (так в то время именовалось Политбюро) ЦК КПСС".

Извините, но этот бред даже читать - и то стыдно.
Шелепин начинал карьеру еще при Сталине, перед своим назначением в КГБ долго был комсомольским вождем, с порядком делопроизводства в ЦК ВЛКСМ был знаком - и прекрасно понимал, чем грозит в условиях аппаратных интриг такая наивность, как бездумное подписывание «не глядя» бумаг, идущих не просто наверх, а непосредственно Н.С.Хрущеву.  К тому же Яблокову следовало бы знать, что даже сейчас в ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ на новой должности начальники КЕМ-ТО составленных от их имени бумаг НЕ ВНИКАЯ в их содержание не подписывают - именно потому, что знают, чем это грозит (подставить могут - и не только).
В общем, прокурор Яблоков сочини такую версию: Шелепин не САМ написал эту записку, а СДУРУ подмахнул КЕМ-ТО написанную ОТ РУКИ и НЕ НА БЛАНКЕ КГБ бумажку. Которая, к тому же еще и ПОТЕРЯЛАСЬ….
А представьте себе, что шеф КГБ потом решил выяснить судьбу особо важного секретного документа - и связался с советским лидером по телефону… Представьте себе разговор по прямому проводу:
Шелепин:Никита Сергеевич, я тут Вам давеча записочку написал секретную…  Хотелось бы  узнать, какой будет Ваша резолюция по моим предложениям…
Хрущев:  Каким предложениям???
Шелепин: Ну, этим… По «катынскому  делу»….
Хрущев: Чего?
Шелепин: Так Вы записку еще не читали?
Хрущев: Какую записку?
Шелепин: Секретную. От руки написаную…
Хрущев: Не получал я такой записки.
Шелепин: Как не получали???
Хрущев: Да вот так и не получал. Ты, Шурик, со своими канцеляристами разберись –  куда это у них секретные документы пропадают… А о принятых мерах потом мне доложи… И если окажется, что ее сейчас империалисты читают – пеняй на себя.

Если бы такой разговор состоялся в действительности, то вся Лубянка бы на уши встала, но  «пропавшую грамоту» нашла бы непременно. Но коль скоро ничего подобного в реальном 1959 году не наблюдалось, то прокурору Яблокову нужно придумать какое-то объяснение данному феномену:

"…Шелепин и Семичастный пояснили, что отсутствие резолюции Хрущева на письме Шелепина объясняется существованием в то время практики дачи устных санкций на тот или иной запрос исполнителей. Такая санкция могла поступить как от самого Хрущева, так и от руководителя его аппарата. В этом случае на втором экземпляре документа исполнитель делал соответствующую отметку. Это письмо Шелепина Хрущеву исполнялось в единственном экземпляре, и поэтому на нем не оказалось никаких отметок, так как оно осталось в ЦК КПСС. Поэтому, видимо, и не потребовалось (не было оформлено) решение Президиума ЦК КПСС.".

Опять маразм. Письмо, значит, до Н.С.Хрущева просто не дошло, а Шелепин  удовлетворился ЧЬИМ-ТО УСТНЫМ ОТВЕТОМ ОТ ИМЕНИ ХРУЩЕВА. Который, надо полагать, своим ТЕЛЕФОННЫМ распоряжением заменил не только резолюцию самого Хрущева, но и постановление Президиума ЦК КПСС… Ахинея, сочиненная прокурором Яблоковым была настолько очевидной, что подписывать такой «протокол» Шелепин ОТКАЗАЛСЯ:

"... 11 декабря 1992 г. с 11 часов 50 минут до 14 часов 50 минут на квартире Шелепина проводился его допрос с участием В.Е.Семичастного, который повторял и разъяснял плохо слышащему Шелепину мои вопросы и помогал сформулировать ответы на них. …. После ознакомления с ксерокопиями документов "особой папки", протоколом осмотра этих документов и подготовленными мною справками о беседах с Коротковым, Степановым и Зюбченко, отвечая на подготовленные вопросы, Шелепин дал показания, которые были записаны практически дословно. В ходе вопроизведения записанного Шелепин и Семичастный заявили, что в таком виде показания в протоколе оставлять нельзя, поскольку "председатель в этом случае выглядит не на высоте". Мне же якобы все было рассказано не для записи, а чтобы я с их слов лучше понял ситуацию того времени...
….Вместо протоколирования этих пояснений Шелепин и Семичастный предложили записать, что причина отсутствия визы Хрущева на письме Шелепина и проекте постановления Президиума ЦК КПСС им не известна. Я был вынужден переписать протокол заново в соответствии с предложениями Шелепина и Семичастного, и только тогда он был подписан.
В целом, допрошенный в качестве свидетеля Шелепин подтвердил подлинность анализируемого письма и фактов, изложенных в нем. Он также пояснил, что лично завизировал проект постановления Президиума ЦК КПСС от 1959 г. об уничтожении документов по Катынскому делу и считает, что этот акт был исполнен.

        Ей-Богу – просто диву даешься, глядя на умственные способности прокурора Яблокова!  Сперва бравый прокурор сочинил в протоколе "допроса" какой-то бред в лучших традициях 1937-го года, потом был вынужден протокол переписать, поскольку допрашиваемые такую ахинею подписывать наотрез отказались, да потом еще этим похвастался – и на голубом глазу заявил: «В целом, допрошенный в качестве свидетеля Шелепин подтвердил подлинность анализируемого письма...». Хоть стой, хоть падай - подлинность этого «своего» письма Шелепин подтвердить не мог в принципе, поскольку ему оригинал докУмента не показали. Это во-первых. Во-вторых "этот акт" (то есть уничтожение целой комната "катынских бумаг") исполнен мог быть только при наличии согласия Президиума ЦК КПСС (иначе на хрена проект соответствующего постановления было подписывать Шелепину?). А такого постановления Президиума ЦК не было.
         Так что по Яблокову получается, что КТО-ТО ЗА СПИНОЙ И ОТ ИМЕНИ ШЕЛЕПИНА сочинил письмо Хрущеву и проект постановления Президиума ЦК с предложением о сожжениии документов... а когда такого согласия  получено не было, то КТО-ТО уничтожил документы просто так....
Общий же итог состоит в том, что Яблоков этим пассажем черным по белому заявил, что в "протоколе допроса" написано, что Шелепин понятия не имеет, почему визы Хрущева на его записке НЕТ. Но …

"... Выяснение проблемы продолжалось. Из показаний бывшего заведующего канцелярией Президиума ЦК КПСС Д.Н.Суханова следовало, что особенно широкое распространение практика решения многих государственных вопросов по телефону, без визирования документов, получила при Н.С.Хрущеве. По его мнению, тот факт, что письмо Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959 г. и проект постановления Президиума ЦК КПСС, завизированный Шелепиным, оказались на хранении в "особой папке" Политбюро ЦК КПСС, свидетельствует об исполнении этих документов".

Тут фишка в том, что в 1959 году Шелепин действительно подписывал какую-то записку на имя Хрущева, которая  до Хрущева ДОШЛА и… генсек  в разговоре с Шелепиным по телефону ЗАПРЕТИЛ уничтожение «катынских бумаг» :

http://katyn.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=231
…В разговоре А.Н.Шелепин заявил В.И.Харазову о том, что Хрущев, ознакомившись с запиской, отказался дать согласие на уничтожение учетных дел расстрелянных польских военнопленных, заявив, пусть все остается, как есть. В.И.Харазов запомнил этот разговор, так как его поразило, что были расстреляны пленные польские офицеры. А.Н.Шелепин также считал это ненормальным. Вместе с тем В.И.Харазов отметил, что катынской проблеме Шелепин никогда особого внимания не уделял. Он рассматривал её в контексте текущих задач и в беседах не акцентировал. Просто он отметил эту проблему в числе других, по которым советским руководителям следовало бы поступить иначе.
...По мнению В.И.Харазова, аналогичное отношение у А.Н.Шелепина было и к беседе-опросу, который провел с ним в декабре 1992 г. следователь Главной военной прокуратуры РФ Яблоков. Шелепин считал это обычной беседой и даже не предполагал, что ту беседу следователь Яблоков впоследствии представит как официальный допрос. Особого значения А.Н.Шелепин ей не придал, так как даже не обсуждал её с Харазовым, хотя они регулярно контактировали до самой кончины Шелепина в октябре 1994 г.

Я вполне допускаю, что Шелепин действительно вполне мог подписать некую записку, адресованную Хрущеву (но написанную не от руки, а напечатанную на машинке, и не простой бумаге из тетрадки, а на бланке КГБ) с предложением уничтожить учетные дела уже очень давно убитых немцами польских офицеров - и она действительно до Хрущева дошла. Тот по её поводу Шелепину позвонил – и сообщил при этом, что есть мнение, что… А такие новости – да еще поступившие с самого верха! – действительно запоминаются на всю жизнь.
Но! Впоследствии (уж не при Горбачеве ли?) эти учетные дела были действительно уничтожены (вместе с настоящей запиской Шелепина) - а демократические фальсификаторы (не знавшие о телефонном разговоре Шелепина с Хрущевым) сочинили подложную "записку Шелепина".
При этом фальсификаторы допустили совершенно фантастическую накладку в штампе входящей регистрации… Дело в том, что цифры в штампе такие же «прямоугольные», как и в индексе на почтовых конвертах… И ежели цифры 59 перевернуть ВВЕРХ НОГАМИ, то они превратятся в 65. Хоть плачь, хоть смейся… Складывается впечатление, что те, кому Яковлев и Ко поручили техническую сторону изготовления фальшивок, намеренно оставили в своей «продукции» как можно большее количество явных  нелепостей.
В «записке Берии от 5 марта 1940 года» имеется номер, который, был проставлен 29 февраля марта 1940; в «записке Шелепина»  не только наблюдается ахинея с датами, но полно еще и грамматических ошибок… А с выпиской из  «протокола заседания ПБ ЦК ВКП(б)» совсем смешно – она во-первых адресована почему-то Берии (а не Меркулову-Кобулову-Баштакову, как следовало бы), а во-вторых фамилия одного из членов «тройки» переврана – вместо Кобулов напечатано Кабулов. И это при том, что в «записке Берии» вместо вычеркнутого Лаврентия Палыча  вписано (будто бы рукой СТАЛИНА!) именно Кобулов.
После такой высочайшей правки ни одна машинистка в канцелярии ЦК ВКП(б) ни в жисть бы не  напечатала в выписке «Кабулов», даже если бы такое написание фамилии и было правильным. А если бы и напечатала, то облилась бы холодным потом, «неправильную» страницу тут же бы уничтожила и перепечатала лист по новой…
Так что с «письменные свидетельства» катыноведов ни один суд (пусть даже и самый что ни на есть раз-наи-Страсбургский) в качестве доказательств вины СССР не примет. Но… есть ведь у катыноведов  еще и результаты археологических изысканий! Ну что ж… Пора, пожалуй, разобраться и с ними тоже…