Равновесие

РАВНОВЕСИЕ
Все – будь то маг или самый обычный человек, знают о Равновесии. Понятие Равновесия гласит, что всякому, кем бы он ни был, воздастся по заслугам. Нельзя от него скрыться, нельзя обмануть его, потому что Равновесие – не закон Вселенной, а сама Вселенная – результат его существования.

 

ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 2
Ему страшно. Так страшно, как еще ни разу за две последние недели. Этот безумный страх дышит в спину, Ильин уже почти бежит, а ему кажется, что не успеет, хотя до парка осталось всего несколько метров – просто перебраться через дорогу. Только там, в тени деревьев он будет в безопасности. Он не знает, чего боится, почему спасение в парке – у него уже нет времени разбираться в происходящем, сейчас он должен просто успеть. Он перепрыгнул живую изгородь, едва не подвернув ногу о бордюр, выскочил на шоссе. Вот он – парк, совсем недалеко... Не успеет! Ильин выскочил на асфальт, огляделся по сторонам.
Время вышло.
Ильин нерешительно сделал шаг вперед... Поздно!
То, чего он боится, случится сейчас.
Время остановилось. Ему страшно. Так страшно, как еще ни разу за две последние недели. Он стоит на месте, сжимаясь в комок, все еще надеясь выжить...
Но ничего не произошло. Ильин не шевелится. Почему отсрочка? Капнула секунда. Что случится?! ЧТО??? Секунда. Неужели, правда, что в таком напряжении время течет иначе? Этих нескольких мгновений Ильину с лихвой хватило для того, чтобы издергаться вконец, заблудиться в беспросветном испуге, а где-то совсем рядом услышать острое дыхание сердечного приступа. Страшно. Страх не такой, как раньше, он больше не сковывает спину, не шепчет на ухо, нет! Он успокоился, притих, потек по телу вместе с кровью, превратился в неизбежность... Страшно! Еще секунда. Каждая новая пугала все больше и больше, и неясно, чего Ильин боится больше – удара или неизвестности. Еще секунда... Его враги чего-то ждут, что-то готовят. Что же? Откуда ждать удара? Страшно!!! Он будет спасен только на том краю дороги... И Ильин не выдержал. Сорвался с места. И в панике кинулся к парку через шоссе.
Он уже был на середине проезжей части, когда увидел огромный грузовик, идущий наперерез, и только теперь стало по-настоящему страшно. Слишком большая скорость, слишком маленькое расстояние, слишком тяжелая машина... За те две секунды, что остались до удара, ни он, ни водитель ничего не успеют сделать, а у машины плоский лоб, и он не сгруппируется, чтобы смягчить удар. Сердце остановилось. Душа ушла в пятки. Слишком поздно что-то делать. У него осталось каких-то две секунды – слишком мало для того, чтобы спастись...
Так же сильно он боялся только однажды, в пять лет, когда выскочил на проселочную дорогу и едва не попал под колеса какого-то микроавтобуса. Казалось тогда, что шофер потерял управление и неизбежность впервые повернулась к Ильину лицом. Как пятилетний ребенок смог понять, представить удар двухтонного куска железа, не знает до сих пор, но страх перед дорогой остался на всю жизнь. Там была ухабистая сельская колея, большой скорости на ней не бывает, и пришедший в себя, едва ли, не слишком поздно, водитель сумел отвернуть беду.
Сегодня так не повезет: слишком неслучайно Ильин оказался на дороге – давно пора! – и он ждал этого момента. Но тот же самый страх, что вышвырнул его сюда, теперь заставил отпрянуть назад. Нет! Он не еще готов принять свою участь! А вдруг, и пусть даже для этого понадобится чудо, две последние секунды, что остались до катастрофы, дадут ему шанс? Да, это его судьба, но пусть она придет за ним позже, когда-нибудь, когда он надышится... У него осталось целых две секунды – достаточно для того, чтобы попытаться увернуться...
Казалось, что бампер пронесся в нескольких сантиметрах от пояса, встречная ударная волна на миг оглушила его; Ильин ударился ладонями о борт, мигом подвернув обе ладони, выронил телефон, и оттолкнулся за спину. Воронка мощного воздушного потока развернула его на одной ноге и потянула вслед за собой, но теперь скорость сыграла на руку, и Ильин просто не успел упасть под машину. С треском, перекрывшим даже шум двигателя, тяжелые колеса мгновенно размололи телефон в щепки, и его осколки разлетались во все стороны, а Ильин, повинуясь инерции и теряя равновесие, пробежал вслед за ними несколько метров. 
Ему плохо. Он еле дышит. В глазах темно, а сердце рвется на куски. Уже не вспомнит как, он сумел добраться до тротуара, но там стало понятно – это конец. У него не осталось ничего, кроме боли. Он задыхался, но не мог вдохнуть. Он помнил – нужно бороться, но не было сил даже захотеть этого. Он проиграл и признал это, он смирился. А Степанов победил. Пусть, в неравной борьбе, пусть, нечестно – победителей не судят.
Две последние недели провели Ильина через все круги ада, показали страх, боль, смерть. Он боролся, зная, что все равно однажды проиграет – их битва не была битвой: это была охота, и Ильин здесь оставался дичью. С самого начала он был обречен на провал, зная, что нельзя противостоять клану магов, каждый из которых сильнее даже в одиночку, а ведь, они стоят друг за друга стеной. А он пытался. Во имя ничего, не видя выхода, боролся и даже не верил в победу. Просто потому, что, сдавшись, он убьет себя сам. Две недели, которые тянулись вечность, научили мечтать о покое, молиться тому дню, когда все закончится. И вот, наконец-то, этот день настал. Ильин даже не на коленях, он повален на землю, он уже проиграл, а дышит лишь по нерасторопности смерти. Этим миром правит сила, и у Ильина ее нет. Он до последнего момента не хотел в это верить, наверное, не верит и сейчас, но его не спрашивают. Теперь он не гордо принимает поражение, он позорно проигрывает. Нет никаких сомнений в том, что Степанов посмеет его убить – по праву сильного: победителей не судят. Но не уважения и смирения – впервые за весь этот ад, Ильин хлебнул ненависти.
Она молчала недели, испепеляя его изнутри, нагнетаясь под кору терпения, страха и уныния, и вот, наконец, эта кора треснула. Ненависть, злость, затоптанная вглубь себя им же самим, и вся та решимость, которую так успешно заменяло эти дни отчаяние, смешались в плотную раскаленную массу, имя которой – Ярость. Именно ярость дала сил и заставила бороться. Ярость вернула к жизни, а жизнь наполнила смыслом. И уже Ильин – тот, каким был до встречи с Ольгой, сделал глубокий вдох, разгоняя энергию от позвоночника по всему телу. Он помнил, как чувствовал себя раньше, когда еще сердце было здоровым, и теперь насильно натянул эти ощущения на себя. Еще один вдох оставил глубокую борозду боли, казалось даже, разорвал сердце пополам, но он добавил решимости. Теперь Ильин уже сам верил, что спасен, и плевать ему было на то, что все это неправда. Настойчиво пытая разорванную плоть требованиями быть здоровым, однажды он почувствовал, что боль действительно стала спадать. А когда открыл глаза, все закончилось.
Он лежал на траве у самого шоссе. Легкий ветер гнал волны по зеленой глади, и утопал в шелесте листьев, а прямо над верхушками придорожных кленов плыли, и казалось даже, цеплялись за кроны деревьев невесомые облака. Здесь уже была территория парка. Ильин добрался. Успел. Он выжил.
Он сделал глубокий вдох, но по сердцу пробежала тень прошлой боли, и Ильин вдруг окунулся в накатившую волну запоздалого страха – ведь тут действительно была смерть. Того, что пережил он, не выдержали многие маги... И слишком серьезно для того, что Ильин знал о своих врагах, ведь сердечный приступ – это элемент самой сложной военной науки – психотронного оружия. И если оно доступно Степанову, значит, все пропало.

ГЛАВА 6: ДЕСЯТЬ МИНУТ НАЗАД
– Денис, да что с тобой?! – возмущенно зашипела Оля.
А он действительно был на себя не похож: обычно такой спокойный, полный гордости и достоинства сейчас места себе не находил, огрызался и дергался по пустякам.
– Ты чего хочешь? – зло обернулся он.
– Что случилось? – сообразив, что грубостью ничего не добьется, Оля постаралась произнести это как можно мягче.
– Тебе какое дело, а? Тебе не все равно?! – взвился Дэн. – Ты меня решила довести до бешенства?!
– Денис, – медленно, зло проговаривая каждую букву, сквозь зубы процедила Оля, – никогда, Дэн, слышишь? – Никогда и ни при каких обстоятельствах не смей кричать на меня! – Желание разговаривать с ним пропало так же быстро, как и появилось.
Он не смотрел на нее. Ему плохо – это можно было сказать, и не присматриваясь, да Олю уже, если честно, не цепляло его самочувствие. Она едва-едва догадывалась о причине его проблем и только поэтому до сих пор сидела тут. Она и сама не могла сказать, почему так думает, просто эта мысль не покидает ее уже больше двух часов.
– Я знаю, кто он, – зло прорычал Денис, с силой сжав в руке мобильный телефон, и Оле показалось, что сейчас одно неосторожное слово, и швырнет, не задумываясь. – И он тоже знает, – шипел Дэн. – И он знает, что подписывает себе смертный приговор... И не боится. И мне все равно – он туп, как дерево, или неимоверно хитер – он сам полез на рожон...
– Он – это Ильин? – осторожно спросила Оля.
Денис долго не отвечал, тупо глядя в одну точку, а потом, не оборачиваясь, едва заметно мрачно кивнул.
Оля перевела дух и опустила голову в ладонь, попутно снимая локон волос со лба. Она ждала, она была готова к этому ответу, и, тем не менее, он застал ее врасплох. Трудно представить, что за две недели Саша поднялся на тот уровень, чтобы так испугать Дениса. Что же он сделал?
Денис схватился за голову, а потом импульсивно стукнул мобильным телефоном по столу. Оля только сейчас заметила, что его лицо почти красное – такое бывает, если подскочит давление.
– Нет, – едва слышно прошипел Денис, – я тебя достану, ты еще пожалеешь...
Звонок телефона расколол пополам повисшее напряжение. Оля открыла сумочку раньше, чем сообразила, что звонят не ей.
– Я слушаю, – мрачно, но с положенным уважением к Степанову, отозвался Денис.
– Вы чем там занимаетесь?! – Почему-то, без вступления, закричал Алексей. – Ты что сейчас делаешь?
– В кафе сижу! – Огрызнулся Денис. – Что не так?
– Что не так? – Казалось, Леша был возмущен больше, чем когда-либо. – Ты не знаешь, что не так?! Тебе объяснить?
Денис сразу поник, но ему стало заметно легче. 
– Ты тоже знаешь уже? – расстроившись, едва слышно проговорил он.
– Я? А Славик? – Вы что, оба, с цепи сорвались?! – Леша и не собирался успокаиваться. – Я так и буду за вами всю жизнь дерьмо выгребать? Может быть, хватит?
– А что случилось-то? Град выпал?
– Дед Мороз умер! На кой черт ты, кретин, дразнишь пса? Ты же знаешь, что он хоть и не дотянется, но обцарапать может!
– Нет, блин, а как мне реагировать? Какое-то чмо пихает руки в мою личную жизнь, а я должен молчать? – Снова взвился Денис.
– Не трогай дерьмо – вонять не будет! – Закричал Степанов. – Не выводи меня, придурок, не то, я сверху добавлю, понял? Иди домой... Нет, лучше к Славику, и оба ко мне! И чтобы больше никакой самодеятельности! Дебилы! – И Леша отключился.
Денис еще несколько минут разбито смотрел в окно. Выходит, все серьезнее, чем он думал, если даже Леша взбесился. Неужели Ильин сумел так ударить? Кто ему помог? Или, может быть, Дэн упустил что-то столь важное?
А Оля ничего не сказала. Она все слышала, все поняла. И как бы дико сейчас это не звучало – она услышанному радовалась.
– Сашка... – одними губами прошептала она, – ты жив...
Денис устало обернулся.
– Я пойду к Славику, а ты иди домой, – попросил он.
– Дэн, – очень тихо, с глухой болью в голосе, отозвалась Оля, – скажи, зачем вы его трогали? – Она с укором посмотрела парню в глаза. – Ведь я его любила... Когда-то...
Денис помедлил, но потом, глубоко вздохнув, даже не пряча горячую ревность в голосе, все-таки, ответил:
– Может быть, именно поэтому. – И быстро зашагал к выходу.

ГЛАВА 2 (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Почему-то, Ильин чувствовал себя в безопасности. Впервые за эти две... Господи, ведь прошло всего две недели! – они показались ему вечностью... А впереди еще вечность, если он сумеет бороться дальше.
Так было и в самом начале – как только он понял, кто такие Степанов и его люди, стало ясно, что эта драка продлится столько, сколько хватит его сил, не меньше, он не победит – они слишком сильны для самоучки-первокурсника.
Сейчас он старался вообще об этом не думать. Сердечный приступ, который он только что перенес, перевернул все, что Ильин знал об Алексее. Сейчас атаковал именно Леша, это чувствовалось очень ярко, и, может быть, это даже первая его атака, ибо все предыдущие «пахли» несколько иначе. Наверное, Славик? Вряд ли, Денис, слаб он еще, а больше ни о ком Ильин не знал. Изо дня в день, каждую минуту он готовился встретить такой же удар, понять его, справиться, выжить... Он уже давно выживает, он забыл уже, что такое покой. Каждый новый день был опаснее, чем предыдущий, Славик бил сильнее с каждым разом, возможно, он тоже учится. Правда, учится и Ильин, и волей-неволей Слава дал ему сумасшедшую школу выживания, хоть в ней и не было смысла, потому что не сегодня-завтра очередной удар Ильин пропустит и все закончится. А в том, что будет именно так, он не сомневался, и даже не боялся этой участи, только больно было признавать, что кто-то вот так может прийти и грубо втоптать в грязь, уничтожить, ни за что – просто потому, что сильнее.
Глядя смерти в лицо, Ильин учился, он рос, пусть это и бессмысленно, в конце концов, жизнь его закончилась в пять лет, там, на дороге, где его чудом, а скорее, по нерасторопности и неуклюжести смерти, едва не сбил микроавтобус. Тогда он замкнулся и потерял смысл жизни. Зачем-то дожил до восемнадцати, и только научился любить эту жизнь, у него ее, практически, забрали... Может быть, ему действительно здесь не место? Но, встав поперек судьбы, он все еще был жив, и до сих пор боролся – просто потому, что, опустив руки, он убьет себя сам, а после того, как встретил Олю, такого себе позволить не может. И вот он, стиснув зубы, дерется и после каждого удара, поднимаясь с земли, учится выживать. И за две недели он сильно вырос. Раньше опасными были даже обычные вампиры, а сейчас он способен справиться с сердечным приступом... И знает, что, даже будь когда-то надежда на то, что его забудут, бросят, оставят в покое, теперь это нереально – за то, что сделал час назад, за то, кем он стал, Степанов сотрет его в порошок. Ильин перешагнул ту черту, за которой становился опасным, и позволить ему выжить Алексей не может. И если Леша лично вышел на арену, значит, Ильин ударил сильнее, чем надеялся, и первая его атака, первый удар сдачи все-таки удался.
Только Ильину это не льстило: сердечный приступ, который он только что перенес – элемент одной из самых сложных военных наук, имя которой – психотронное оружие, и если она доступна Степанову, то все пропало. Значит, однажды будет удар, которого он не выдержит. Он немного знал, что это за оружие, а еще он знал, что из тех, кому пришлось испытать его силу на себе, почти никто не выжил.
Ильин выжил. И пусть, ему только повезло, пусть Степанов ударил слабо – Ильин выжил! Он сделал глубокий вдох, попытавшись насладиться собственной гордостью, но триумфа не было. Откуда-то из глубины сознания, обрастая фактами, обретая все более четкие и пугающие черты, всплывала догадка, от которой по коже пробежал мороз, а сердце снова забилось так, что он его слышал.
Это не Степанов едва не лишил его жизни, не он кинул Ильина под колеса – Леша только дал почувствовать, шепнул, что спасение в парке, что туда нужно зачем-то успеть, дернул за самое слабое место Ильина – за его страх, Ильин слишком сильно, он слишком долго боялся. И он поверил! И в панике кинулся к парку через шоссе... На дорогу он кинулся сам. Во всем, что случилось, был виноват он один и никто больше.

ГЛАВА 1
Все началось почти месяц назад.
Ильин очень любил этот парк, а когда случались проблемы, приезжал сюда, чтобы отвлечься – он вообще всегда так жил – бессмысленно, безучастно, убегая от трудностей. Сегодня в университете контрольная работа по физике обернулась грандиозным скандалом, так как оказалось, что шпаргалки у него нет, а сам он, естественно, ничего не знает. И без того ненавистный преподавателю, Ильин попробовал в очередной раз проверить границы дозволенного – достал книгу и положил ее на колени, наверное, надеясь, что она ему в чем-то поможет. Это была последняя капля. Все, что кричал взбешенный профессор – не для печати, но Ильин вылетел из кабинета через несколько минут, слыша вдогонку, что до экзамена допущен не будет, а физик сделает все, от него зависящее, чтобы после сессии Ильин навсегда сдал студенческий в деканат и забыл к университету дорогу.
Это был второй стопроцентный «хвост». Естественно, стипендию Ильин потерял, но вот как раз она его беспокоила меньше всего – еще один кол, и окрыленный свободой, он, все-таки, покинет ВУЗ уже этой весной. Не то, чтобы его это пугало, нет, Ильин редко воспринимал что-то происходящее с ним всерьез, он и поступил-то сюда несерьезно: просто папа устроил. А, судя по ситуации с третьей проблемной дисциплиной, историей, будет тот самый кол через неделю – на итоговой контрольной работе. Проблема с преподавателем крылась в том, что, как назло, историю им ставили первой парой – и в понедельник и в среду и в пятницу, а до первого звонка Ильин так редко добирался, что на него давно махнули рукой. Как можно сдать предмет, на котором за весь семестр был едва ли раз пять, он не знал, а придумывать – облом. Снова и снова – облом, и так изо дня в день. Сейчас сложно объяснить, как он перевалил за зимнюю сессию – наверное, просто выпил весь кредит доверия и уважения декана, да и ректора тоже, к своему отцу. Ильин не задумывался и над этим. С пяти лет ему на все было плевать. И не плевать ему было только на то, что ему на все плевать. А если оглянуться назад, нырнуть туда, в самое детство, то можно понять даже это. Однажды, пятилетним мальчиком оказавшись на дороге, заглянув в глаза смерти, он больше никогда их не забудет. Бог знает, почему его не сбил тот злосчастный микроавтобус, как-то Ильин помнил, что водитель тогда на несколько секунд потерял сознание, и лишь чудом пришел в себя в самый последний момент. Не важно это, шофер, наверное, уже давно все забыл.
А Ильин помнит. И ничего не может с этим поделать. Смерть – она не страшная, и уж тем более, не живая. Нет – она, как пропасть: безликая, бездонная, ей все равны, и нельзя выпросить у нее прощения – потому что просить не у кого. Смерть – это не образ, смерть – это не событие. Смерть – это конец. Просто момент истины, когда ты перестаешь что-либо значить. Именно ты, потому что все остальное продолжает жить. А ты – нет. Ты теряешь смысл, и все твои мечты теряют смысл – теряет значение само понятие смысла. И смерть в этом не убеждает – ты сам все видишь. Видишь, понимаешь, и смиряешься. Смерть – это безысходность, это когда выбора нет. Единственное, что ты способен сделать – это смириться. И не дай бог тебе после этого вернуться на землю. Потому что ты уже от всего отказался, и жить тебе незачем. А еще ты всегда будешь знать, что смерть вернется – ты будешь знать это так же твердо, как теперь знаешь, что просить пощады невозможно. И самое страшное – ты никогда не узнаешь заранее, на какой день и час тебе назначена встреча. Это будет любой день. А точнее сказать – каждый.
Все это Ильин понял только к восемнадцати годам. А тогда, в пять лет, он и не мог ничего понять. Но он все почувствовал. И каждый день ждет ту самую смерть в гости. Именно поэтому так ничего и не добился. Он просто не может позволить себе мечтать, надеяться на будущее, ведь он помнит – нет его, все – все, что угодно закончится смертью. И, может быть, прямо сейчас.
У него нет цели в жизни, ему на все плевать, потому что иначе он не может. Как будто, там, на дороге в пять лет, он и умер. С детства он боится дороги, а еще знает – бояться нельзя, потому что страхи сбываются. И, раз уж, он боится, значит, так и будет. Значит, есть чего бояться. И ничего уже не изменить. Ему на все наплевать, и не наплевать ему только на то, что ему на все наплевать. Если он вылетит из университета сейчас, ничего не изменится – ну будет так же бесцельно жить и дальше, и вот именно это его пугало. Это сложно понять, проще увидеть и поверить – Ильин боялся совсем себя бросить. Но смысла жить не было – его не увлекали надолго даже девушки, неслабым спросом у которых он, кстати, пользовался с малых лет. И не было того, что заставит ухватиться за жизнь. Наверное, это единственное, о чем он осмелился мечтать.
Тут, в западном крыле парка есть еловая аллея – она тянется у самого края, вдоль шоссе и уходит в сторону загородной лесополосы. И хоть обычно специально ходит по проезжей части, причем весьма безалаберно, чтобы лишний раз ткнуть это в нос своему страху, сегодня не то настроение – хотелось, все-таки, отдохнуть. Поэтому, к дороге Ильин не суется, а вот по аллее гуляет с удовольствием – это самое тихое, а следом и любимое место в городе. Ильин сейчас подумал, что покой он, все-таки, любит, и, кажется, это единственное, что ему по душе.
На той стороне шоссе мощеная набережная, и, хоть реки за перилами нет – еще лет пятьдесят назад она сменила русло и ушла в сторону, оставив за собой километры плавней, бурно поросших уже немолодыми деревьями, но набережная осталась, и, отдавая дань традиции, ее все так же ухаживали и ремонтировали. Что там делать – непонятно, трудно вспомнить, когда Ильин последний раз видел с той стороны кого-то. Поэтому тот парень лет двадцати трех-пяти, что шел оттуда через дорогу, непроизвольно привлек к себе внимание –  делать же все равно было нечего. Мальчишка шел неаккуратно – не смотря по сторонам, очень может быть – а издалека видно не было – слушал плеер, и вместо того, чтобы перейти проезжую часть, как все люди, поперек, он двигался наискось – почти что вдоль.
Там очень неудобный поворот – градусов тридцать, может, сорок, а свисающие над дорогой парковые деревья срезают обзор достаточно, чтобы не заметить идущий автомобиль, и когда на большой, еще загородной скорости тот выскочил, поднимая за собой клубы пересохшей пыли, Ильин не на шутку испугался. Все случилось в какие-то пять секунд, но их он еще долго не забудет.
Испуганно, не отдавая себе отчета в том, что делает, он во все горло закричал:
– Стой!!! – И рванул с места.
Переходивший дорогу парень резко обернулся на крик и не заметил вовремя опасности. Автомобиль поддел его на приличной скорости, парень прокатился по капоту, ударился о лобовое стекло спиной и слетел на асфальт, а уже после Ильин услышал визг тормозных колодок.
Он не заметил, как сам перебежал дорогу, а ведь, скорее всего, так же безрассудно. Сбитый парень был жив – это Ильин понял еще на полпути, когда увидел, что тот поднимается с земли.
– Ты как? – проглотив осевший ком в горле, спросил Ильин, чуть отдышавшись.
Мальчишка поднял глаза, видимо, не сразу сообразив, что Ильин от него хочет, а потом только кивнул в ответ. Ильин помнит те глаза и сейчас – такого он раньше не видел, и, наверное, никогда не увидит. Глубокие, потерянные, а где-то там, глубоко, заблудившийся страх. Может быть, ему больно? Словно бы, отвечая на его вопрос, парень крепко схватился ладонью за сердце.
Хозяин злосчастного «Опеля», сам не свой от испуга, медленно подошел к ним. Немолодой уже, лет ему за сорок, наверное, первый раз так перенервничал.
– Живой? – тихо-тихо, почти сиплым шепотом спросил он, потом нерешительно покашлял, пытаясь вернуть пропавший голос.
Сбитый парень мелко закивал в ответ. Чуть погодя, а он все еще сидел на корточках, посмотрел на дорогу – туда, где перепуганный водитель бросил свой автомобиль, а потом вдруг подал голос:
– Что случилось? – тихо спросил он.
Ильин и водитель переглянулись.
– В больницу тебя нужно, вот что, – уверенно заявил шофер. – Давай в машину, я тебя отвезу.
Ильин поспешно полез в карман, вспоминая, что брал с собой визитные карточки.
– И знаешь, что, – бормотал он, – возьми мою визитку. – Он, наконец, нашел, что искал и протянул одну мальчишке. – Так, – сказал, – на всякий случай. Если что – звони.
Тот вдруг улыбнулся и взял карточку.
– Андрей, – как-то неуверенно представился он и протянул руку.
– Саша, – вздохнул Ильин.
– Извините меня, – Андрей обернулся к шоферу и виновато потупил взор. – Я не со зла. 
А тот прикусил губу, и устало отвернулся.
– Ты бы мог вообще не встать, – сказал он, – не иначе, как в рубашке родился.

ГЛАВА 1: ЭТО - МАГИЯ
То был тот день, когда Ильин изменился. Порой ему казалось, что он пережил случившееся слишком ярко, ярче, чем стоило. Ведь он испугался за Андрея, как за себя. И не в том беда, что, не крикни он «Стой!!!», ничего бы не случилось – нет, все это сказки, Андрей все равно бы не успел отреагировать, а, обернувшись на крик, он повернулся к автомобилю под таким углом, что удар пришелся на ладонь, пройдя к голове и спине по касательной. Так что, получается даже, что Ильин его спас. Не в этом беда. Беда в том, что Андрея спасла удача. Спасла от смерти на дороге, а ведь, это – самый сильный страх Ильина. И Ильин был абсолютно уверен, что однажды, когда смерть придет за ним, ему так не повезет.
Он боится дороги с пяти лет, этот страх стал уже частью его личности, он прочно врос в характер. Нельзя бояться, потому что страхи сбываются, а справиться с собой Ильин не может. Где-то он понимал, что побороть страх можно, если пережить его, он даже специально несколько раз выбирался на дорогу к машинам и создавал там аварийные ситуации – думал, что это поможет побороть себя, но всякий раз пугался больше, чем мог вынести, и убегал. Нельзя бежать от проблемы, потому что она все равно вернется, а бегство взращивает страх. И чем сильнее ты боишься, тем скорей беда вернется, и тем скорее ты опять он нее побежишь.
Однажды Ильину предстоит быть сбитым на дороге, однажды смерть придет за ним. И глядя вслед уезжающему к больнице серому «Опелю», он вдруг понял, как близко та подошла. Снова заглянув в ее знакомые, безразличные глаза, впервые с того дня, тринадцать лет назад, когда сам едва не был сбит, он боится умирать. И он готов на все, лишь бы получить надежду.
Когда-то, еще месяца три назад, он купил несколько книг – практических пособий по магии, они даже не пылились у него на полках – он их читал, но, как и на все в мире, серьезно не воспринимал. Да, интересные приемы, например, по видению ауры, но не более того... Так, ерунда, но только до сегодняшнего дня. Теперь последнее, что у него осталось, а вернее, все же, так: последний не пройденный путь из тех, что Ильин знал – магия теперь стала единственной надеждой, и он, вдруг, вцепился в нее мертвой хваткой, ни на секунду не забывая глаза смерти. Вот с того дня он стал звать себя магом, потому что не умения определяют, кто ты, а выбранный и принятый путь.
Шли дни, почти все время он проводил дома, впервые в жизни уперто преследуя значимую цель. Он пробовал, и у него получалось – не всегда, часто криво, но это были результаты – его результаты! Он оказался неглупым парнем, и, спустя неделю уже хорошо чувствовал свое эфирное тело, умел снимать вампиров, лечить пробои (их в народе называют сглазами), мог даже убирать головную боль (вообще-то, если задуматься, то и любую другую, просто он не пробовал еще). И добрался до подсознания.
Некоторые, неискушенные, говорят, что тут магия заканчивается и начинается психология. Автор же настаивал на том, что магия – это всего понемногу, а та наука, которую он несет такая же простая, как математика, просто не все, о чем она говорит, можно проверить приборами в лаборатории. Страшное, таинственное Подсознание, по заверению автора – структура, оказывается, несложная до той степени, что понять общие (весьма общие, как он говорил) принципы его работы под силу любому здравомыслящему человеку. Вместо классической, как обычно, непроглядной кучи научных размышлений, он приводил пару простых примеров, и просто их разжевывал. Среди них, например, был тот самый, знаменитый про самолет – это история о том, что нам нужно лететь на, скажем, конференцию, в другой город. И от этой конференции зависит вся наша карьера. И мы вовремя собрали шмотки, и билет лежит в кошельке, но выйти за порог мы не решаемся... Не хочется, необъяснимая тревога просто держит за ноги. Как же можно не лететь? – там же вся наша карьера... Но тревога растет, и мы, тяжко вздохнув, на пороге разворачиваемся назад, достаем из кошелька билет и идем с ним в туалет. И потом горько плачем в рукав или подушку, сожалея о потерянных перспективах, и нам грустно-грустно – и пока не узнаем, что самолет разбился. Тут нам становится уже не так грустно, и мы даже как-то рады, что не полетели. А может быть, и не просто рады, а прыгаем от счастья и виснем на люстре, зацепившись за нее ногами. Хотя, чаще, конечно, после такого наступает шок и боязнь высоты, но это уже другая история.
«Желание – это фрагмент комплексного ощущения будущего» – так называлась глава, и эта строчка прочно въелась Ильину в память. Желание – это отношение к цели, а в нашем примере цель была «Жить». Естественно, такое никак не было возможно при посадке в обреченный самолет, вот и стремление остаться дома. Так мы плавно приходим к двум очень важным выводам. Во-первых, подсознанию, в принципе, ничего объяснять не надо – оно все знает само. Например, знает, что самолет разобьется.  Откуда знает? Ну, есть теория, что оно, подсознание, у нас одно на все человечество. Это как единый мозг с нами – нейронами. Самолеты же просто так не падают – дыма без огня не бывает. Видать, кто-то винтик не докрутил, или просто билеты купили люди, которым пора умирать. Этакая коллекция смертников подобралась – ну что нам там делать? Зная, что самолет обречен, нас подсознание туда не пустило. А их – пустило. Значит, они хотели умереть, а мы – нет.
Опа! Выходит, что подсознание учитывает наши желания. Правда, я могу сказать, что это чушь – просто мы не в силах пожелать того, чего у подсознания нет в планах, мы же – это оно, и, может быть, окажусь прав. Хрен его знает, если я хотел банан, а потом вдруг захотел апельсин – это я поменял подсознанию задачу, или оно по каким-то своим соображениям мне объяснило, что лучше хотеть апельсин. Ну мало ли, может быть, закончились бананы, вдруг там наводнения, землетрясения, прожорливые аборигены? На самом деле, не важно, мы контролируем подсознание, или наоборот, суть в том, что цели оно исполняет, а значит, этим надо пользоваться. Например, мечтать точнее. Вот если бы мы поставили не абстрактную цель «выжить», а конкретную – благополучно добраться на конференцию, ситуация, скорее всего, развернулась так, что в аэропорт бы мы, все-таки, съездили, но на самолет опоздали. Дальше – сопли и слезы бахромой, угрозы начальства нас распять на стенке в офисе, и отчаянный шаг – фрахт частного самолета. Да, добрались дороже. Но, зато, заживо.
Вот мы и достигли второго вывода. Посудите сами, если даже мы не знаем о подсознании, оно все равно есть. Мы все равно хотим апельсин, а не банан, то есть, цели расставляются неосознанно. Нами руководит подсознание. Все, что случилось – это его рук работа. А, раз уж, оно у нас внутри, то так и скажем: причина всего, что с нами происходит в нас самих.
Случайностей, выходит, не бывает. Ильин вспомнил свои пять лет. Нет, он не просто так стоял там на дороге... И водила тот не случайно потерял сознание. Есть, есть где-то причина. Ильин вспомнил недавние события, когда сбили Андрея – все это не случайно. Подумал про университет – не так же просто у него проблемы, сам виноват. Ведь он не хочет там учиться, осознанно и неосознанно делает все, чтобы вот вокруг разворачивались ситуации, которые заставят его оттуда уйти...
Узнав, а главное, поняв так много о себе, об этих неслучайных случайностях вокруг, он вдруг увидел, что ему стало интересно. Странно, дико, но это факт – ему интересно жить! Он даже понял больше, чем писал Автор – подсознание не столь всемогуще, чтобы менять мир вокруг, нет, те «случайности», которые приводят к цели – не результат его работы, оно не провоцирует события, оно их ищет в поле, в окружающем мире и направляет нас туда, а наша задача – услышать его совет. Это то, что называется интуицией, и ее волей-неволей придется развивать. Это то, что называется умением оказаться вовремя в нужном месте, а Автор говорил проще – управление удачей.
Автор учил правильно формировать, проверять на истинность и загонять в подкорку свои цели. Логично: если в наших руках такой мощный механизм, то им грех не воспользоваться. Будь Ильин поумнее, он бы начал с чего-нибудь проще, но он оказался тем, кем был, и первой целью поставил необходимость влюбиться.
Сейчас и не объяснит, какой черт его дернул захотеть именно этого. Теперь нужно слушать внутренний голос и следовать его советам, даже если они окажутся странными или логически неоправданными. И начнет он с завтрашнего утра... Ильин посмотрел на часы на стене. Долго соображал, что означают буквы ЧТ, а потом его вдруг осенило – завтра же пятница! Та самая страстная пятница – контрольная работа по истории. Первой лентой, и именно от нее зависит, кто он дальше – студент или нет.
Вдруг, зазвонил телефон в коридоре – обычный, городской телефон. Скорее всего, звонят не ему, а владельцам квартиры, и Ильина это уже стало порядком раздражать: ну черт возьми, он ее снимает больше года, с прошлой весны, пора бы уже привыкнуть, что Бондаренко тут не живут. Телефон не унимался; до Ильина, наконец, дошло, что так будет всегда, и если он хочет покоя в жизни, то на звонок придется ответить.
Ильин вскочил, как ужаленный и, сломя голову побежал в коридор, прогнав подальше мысль о том, что нужно бы поаккуратнее, а то можно что-нибудь задеть и разбить. Так и случилось: зацепившись рукавом за ручку кухонной двери, он инстинктивно развернулся вправо, чтобы не порвать футболку, споткнулся через телефонный провод и рухнул на сервант, едва не разбив себе затылок. Телефонный аппарат, увлекаемый дернутым проводом, взлетел в воздух и с силой врезался в стену, почти мгновенно засыпав пол осколками своего корпуса и начинки.
И сразу стало тихо. Несколько минут Ильин лежал на серванте, будто бы боясь, что погром продолжится, но, потом, немного успокоившись, громко и грязно выругался. Черт с теми, кто звонил, но телефон-то жалко! Ильин перекатился на задницу и облокотился спиной о дверцу. Дурака кусок...
– Чтоб ты так летал зимой! – Пропыхтел он и глубоко вздохнул. – Ладно, сам бог велел.
Поднявшись на ноги, он лениво поковылял за веником, потому как собирать пылесосом острые осколки пластмассы не решился. Есть у него радиоаппарат с хорошей трубкой, но все руки не доходили поставить, а теперь вот нашелся хороший повод. С телефоном, правда, будет проблема – ему нужна розетка европейского образца, а в доме таких нет. Когда покупал телефон, Ильин купил и розетку – так она и валяется в кульке. Эх, если бы он еще дружил с электропроводкой... Ясно же, чего боишься – сбывается, а он очень боялся удара тока. Но выбора сейчас не было, так что, сжав зубы, он, все-таки, расковырял ту, что была.
– Никогда, ни при каких обстоятельствах не касаться электропроводки, – прошептал он несколько секунд спустя, когда под отверткой что-то громко и ярко хлопнуло, его самого прошибло до корней волос, а рука с отверткой, отлетев назад, больно стукнулась об тот же сервант. Он, наверное, только потому отвертку и не выпустил, что пальцы от удара тока железной хваткой в нее вцепились. Чуть позже услышал, как громко колотится сердце – того и гляди, выпрыгнет. Чтобы как-то успокоиться, Ильин полез в холодильник за пивом, и тут его ждал новый сюрприз: лампочка внутри не включилась. Испугавшись за чужую утварь, он пощелкал выключателем освещения на стене, но реакции не последовало. Выбить пробки, прежде чем лезть в розетку отверткой, у Ильина, конечно же, ума не хватило!
– Нет-нет-нет! – Испуганно бормотал он, доставая из кармана мобильный телефон, – мне свет сегодня нужен! У меня завтра контрольная, я без Интернета пропаду!!!
Он по памяти набрал ЖЭК, а те, хоть это и было очень странно, несмотря на поздний час, ответили почти сразу.
– У меня конец света! – Простонал он после того, как продиктовал свой адрес, – ну, в смысле, он пропал!
– А что случилось? – Лаконично осведомился голос по ту сторону трубки.
– Не знаю! В розетке что-то бабахнуло, и стало темно! А мне он нужен позарез!!!
– Он – это кто? Свет?
– Да, свет! Вызовите электрика, я вас прошу.
– Я вызову, – вздохнул голос. – Но, боюсь, до завтра вам придется сидеть в темноте.
– Нет! – испугался Ильин, – только не это! У меня завтра контрольная! Я так не могу!
– Я постараюсь все сделать, – участливо ответил голос, и это был тот максимум, которого Ильин смог добиться. С экрана ему одиноко мигало последнее деление индикатора заряда батареи.
Расстроившись, Ильин бросил телефон на тумбочку и пошел на кухню. Что-то ему эта магия боком вылезла. Электричества нет, Интернета, как следствие, тоже, и как Ильин завтра будет сдавать контрольную, знает только господь бог. А в придачу мобильный тоже почти сдох. Просто песня!

ГЛАВА 1: ПИРАМИДЫ ФАРАОНОВ
Совсем скоро стемнело окончательно, и Ильин, скучно выглянув на улицу, отправился в спальню. Среди всего, что случилось, теперь уже, в наступающей темноте был и светлый момент – он хотя бы выспится. Но до кровати добраться не довелось: его отвлек телефонный звонок. На экране – номер Андрея – того самого, что попал неделю назад под машину. С того дня они несколько раз созванивались – чесали языками, иногда помогали друг другу советами и планировали собраться на какой-нибудь праздник в шумной компании. Ильин-то запросто, а у Андрея постоянно куча работы, казалось даже, он Ильину звонит лишь для того, чтобы развеяться. Потом номер сменился предупреждением «Battery low».
– Алло? – Ильин взял трубку и уселся в кресло.
– Привет! – Радостно и удивительно бодро для такой погоды отозвался Андрей. – Как живешь?
– Хорошо... – Вздохнул Ильин. – Нормально. Что у тебя?
– Ай, – Отмахнулся Андрей, – забудь, у нас тут дурдом. Ты где?
– Дома.
– А чего трубку не берешь?
Ильин засмеялся.
– Это ты звонил? Я телефон сломал и теперь сижу без света.
– А причем тут свет?
– Ну, я розетку чинил. Да не важно это.
– Круто... – усмехнулся Андрей.
– Да, и еще, – добавил Ильин, – мобильник тоже сейчас сядет, так что не обессудь.
– Хорошо. А у тебя на завтра планы какие?
– Контрольная, – Ильин скривился. – По истории.
– Той самой проблемной?
– Ага! Я клятвенно обещал преподу быть и сдать, потому что мне там незачет светит... – Ильин печально вздохнул. – А это уже третий хвост. А значит, и конец учебы.
– Ты же, вроде, хотел уйти из универа?
– Сейчас, разбежался! А жить я тогда на какие деньги буду?
– Так ведь, папа спонсирует.
– Вот то-то и оно... Если я вылечу, он вообще махнет на меня рукой. Неудобно будет, придется самостоятельно зарабатывать, а я этого так не люблю...
– Да, я помню. Ты вообще шевелиться не любишь. – Хихикнул Андрей.
– Иди ты! Я хотел в Интернете посидеть, поискать материал на завтра, хоть на трояк бы сдался, а так – черт его знает, что делать.
– Лодырь! А Интернет-кафе, а библиотека? А одногрупники, в конце концов?
– Ага, а может быть, еще молитву вознести?
– А что за тема-то?
– Египет, – буркнул Ильин. – А вместе с ним и фараоны, пирамиды и так далее...
– Слушай! – Андрей вдруг оживился, – я такую статью нарыл – тебе понравится! Я вспомнил, потому что ты сейчас про пирамиды заговорил. Статья большая, местами нудная, но суть ее в том, что пирамиды – это не гробницы фараонов, а черт знает что.
– Как это?
– А вот смотри. По классическим канонам, ну, так принято считать, их строили Хеопс... Кто там еще?
– Первым был Тутанхамон... Ну, я понял.
– Отлично. А жили они в первом-третьем тысячелетии до нашей эры. Это пять тысяч лет назад. Тут все просто.
Ильин кивнул, будто бы Андрей его мог видеть.
– Ну, собственно, отсюда и начинаются загадки. На стенах пирамид хорошо видны следы водной эрозии, причем они настолько глубокие, что, гонимые ветрами, пески до сих пор их не постирали. Следы эрозии, оставленные проливными дождями, в Сахаре.
Ильину стало интересно.
– Там были дожди, – медленно проговорил он, – но они давным-давно закончились...
– Вот именно. Такой климат был в долине Нила больше шестнадцати тысяч лет назад, а Египетской империи – каких-то шесть. Видишь, не совпадает – пирамиды старше ее, как минимум, в три раза.
Ильин почесал себе нос.
– И это не фантастика?
– Ну... Если верить статье. Хотя, автор божится, что пишет только факты. Там было много чего. Раскритиковали и метод переноски камней от каменоломни до Гизы, метод постройки, статья большая и интересная, но суть сводится к тому, что фараоны не строили себе гробниц, а только реставрировали пирамиды.
– В каком смысле?
– Ну, их же укрыли толстым слоем мрамора. Да ты видел – на самой высокой, пирамиде Хеопса, он еще остался на верхушке. Знаешь, тоже работы немало.
– Просто супер. Слушай, а туннели внутри пирамид кто делал?
– Ну, вот чего не знаю, того не знаю. Кажется, в статье про это ничего не было.
Ильин задумался.
– Если это правда, то можно считать доказанным, что история врет.
– Саша! – Громко расхохотался Андрей, так что Ильин резко отбросил трубку от уха, – ты такой наивный! Да историю переписывает каждый новый король!
– Черт бы их побрал! – Возмутился Ильин, – нас же это заставляют учить!
Андрей все еще смеялся.
– Вот смотри, – сказал Ильин, – зачем я должен завтра с умным видом рассказывать о том, как Тутанхамон строил свою ступенчатую пирамиду и что символизировали ее ступени? Я же знаю, что это брехня!
– А что они символизировали, кстати? – спросил Андрей.
– Лестницу в небо, – Ильин пожал плечами. – Считалось, что фараон – наместник бога на земле, а Хеопс вообще объявил, что он сам – бог, одним словом, с манией величия у них было все в порядке. Так вот, по этой лестнице мертвый владыка империи поднимется на небо к богу солнца Ра.
– И как?
– Ну да, скажи еще, что я знаю!
– Да ладно, это шутка. А по поводу программы образования... Ну, партия решила, что фараоны ценой жизни и труда миллионов рабов построили себе усыпальницы, значит, все будут в это верить. С другой стороны, скажи, а что в твоей жизни это меняет? А я уверен – ничего. То ли, строили они гробницы, то ли, нет – тебе-то фиолетово. 
– Не скажи, – запротестовал Ильин, – меня обижает не ложь, в которую весь мир верит, а то, что я должен тратить на нее время и получать колы в университете. И, кстати, если она ничего в моей жизни не меняет, зачем мне ее знать?
– А чтоб мозги не пересохли. Никому до тебя, поверь, нет никакого дела. Просто наша система образования – это рабочий, отлаженный механизм воспитания рабочего скота, кому, зачем ее менять? А такие, как ты – превосходное для него сырье.
– Знаю, – смущенно кивнул Ильин. Ему было немножко досадно, что не он первый это сказал. А не признать, не видеть таких простых истин было невозможно, да он и не пытался. И, может быть, действительно, не столько боязнь взять ответственность за первое собственное решение, а только понимание его финансовой неразумности до сих пор держали Ильина в университете?
– Завтра нужно как-то встать, – помолчав, сказал он. – У меня уже привычка просыпать первые ленты, а тут все серьезнее, чем кажется.
– А много прогуливаешь?
– Да вот, почти все первые, а бывает и вторые.
– А как оправдываешься?
– Ха, так в том-то и дело, – улыбнулся Ильин, – что не оправдываюсь я. Вот и наживаю себе проблем.
– Ты бы сказал себе правду, – недоверчиво проворчал Андрей, – чего действительно хочешь. И если уж решил бросать учебу, так бросай.
– Да не могу я так, – воскликнул Ильин, – не все так просто!
Андрей молчал, ему-то, по большому счету, было действительно все равно.
– Ты мне скажи лучше, – Ильин решил сменить тему, – как та история, что, мол, пирамиды строили фараоны, дошла до наших дней? Ведь там целый народ жил, как так просто скрыть правду?
– А никто и не говорит, что было просто, – с готовностью ответил Андрей. – Не даром же, всех рабов, всех-всех, кто был причастен к стройке, убили. Говорят – дабы уберечь в секрете место захоронения фараона, но, как по мне, это все ерунда. А еще я знаю, что в Европу легенду приволок Геродот, – Андрей хохотнул, – единственный, кто что-то знал. И вот, что я тебе скажу, друг мой: Геродот и сам врал безбожно, а тут еще нужно понимать, от кого он узнал о постройке пирамид, ну, естественно, и о ее строителях. Он пишет, что все ему рассказали жрецы... Вот ты бы им поверил?
– Я? Нет, конечно! – засмеялся Ильин. – Я вообще служителям религии не верю принципиально.
– Правильно, фанатики правды не скажут. Даже если бы знали, а они на мир смотрят сквозь розовые очки. 
Телефон снова плаксиво пискнул «Battery low» и отключился.
– Засада! – расстроился Ильин. – Где же я тебя заряжу? И чего хотел Андрей?

ГЛАВА 1: ЗА ВСЕ НУЖНО ПЛАТИТЬ
Утром будильник, как и полагается, не зазвонил, а когда Ильин проснулся, можно было уже не спешить – лента давно началась, он, все-таки, прогулял контрольную работу. Ильин пусто посмотрел на спящий телефон и расстроено отвернулся к стене.
Что делать? Впервые за столько времени, он решил, во что бы то ни стало, успеть на первую ленту, и случилось все, чтобы у него не вышло. Сегодняшний прогул – гарантия третьего хвоста, и он подумал, что, может быть, действительно пора забить на всех? Но что-то глубоко в душе говорило ему, что лучше все исправить. Нельзя сказать, что он знал, как это сделать, но, по крайней мере, поехать на ковер к преподавателю – единственное, что оставалось.
– Как же вы мне все дороги, – прокряхтел Ильин, потягиваясь, потом кисло посмотрел в окно, сбросил ногами одеяло под самую спинку и нехотя поднялся с постели.
Зачем-то это случилось. Он уже знал достаточно, чтобы понимать – случайностей не бывает, а причину всего, что происходит, искать нужно в себе. Подсознание всегда ищет состояние морального комфорта, даже если он абсолютно не вяжется с логикой. Состояние морального комфорта – это когда нет причин беспокоиться о чем либо: это когда ты сыт, доволен и счастлив. Любое желание – враг подсознания, оно добавляет ему работы, вносит сумятицу: ведь желание – это проблема, вызванная отсутствием результата. Желание – это проблема, ее нужно решать. Вот только поэтому подсознание и исполняет желания. И именно потому ближайшим, самым простым и быстрым способом. То есть, не напрягаясь. Как правило, мелочами: какой-то «случайный» взгляд приводит к каким-то мыслям, мысли ведут за собой поступки, поступки провоцируют реакцию окружающих людей, они (а у них тоже наше подсознание) думают так, как надо, поступают, как нужно, и в результате мы получаем исполнение цели. И не надо думать, что это мы так манипулируем чужими судьбами – причина любого события находится внутри всех его участников. И если ситуация случилась, значит, для каждого по-своему, но всем она была нужна. Каждая мелочь имеет значения, потому что она влечет за собой какие-то события. И если бы знать обо всех мелочах, можно было бы абсолютно точно видеть будущее.
Ильин уже пробовал пронаблюдать за такими вот, как сегодня, цепочками случайностей, но их, пока что, было немного, и большого опыта, как вы понимаете, скопить еще не успел. Ну, например, зачем он опоздал? Неплохо бы вспомнить поговорку: «Чтобы понять, зачем встало солнце, посмотри, что оно сделало». Чтобы понять смысл ситуации, достаточно посмотреть, к чему она привела. И вот, вспоминая это, Ильин нехотя констатировал факт прогула итоговой работы, окончательную ссору с преподавателем, а следом, скорее всего, конец студенчества. И самым грустным тут было то, что он сам был во всем виноват – он ведь не хотел учиться. А еще знал, что желание убраться из ВУЗа, а оно живет в подсознании, найдет способ реализоваться и заставит Ильина подчиниться. Значит, рано или поздно, его попрут из университета. А это означает конец спокойной жизни, окончательную ссору с родителями, необходимость зарабатывать деньги самостоятельно... Нет, не дай бог! Глубинное желание покончить с учебой обрастало страхом ее потерять. То, чего боишься – сбывается. То, чего хочешь – тоже сбывается. Значит ли это, что страх и желание – одно и то же? И к чему приведет реализация двух противоположных желаний?
А он, действительно, ненавидел университет. Не зря же он постоянно натыкался на людей, состоявшихся либо не благодаря корочке, либо без образования вообще. Именно поэтому он так ярко отреагировал на вчерашнее утверждение Андрея: «Наша система образования – это рабочий, отлаженный механизм воспитания рабочего скота». Да и Андрей, скорее всего, не просто так это ляпнул... Ильин был уверен, что каким-то седьмым чувством тот почувствовал: об этом стоит поговорить, для Ильина это больная тема. То, что сейчас творилось в душе у Ильина, можно описать знаменитой фразой лягушонка из старого мультфильма: «Не хочу учиться, хочу жениться!» Жениться, конечно, Ильин не хотел, но он очень хотел полюбить, потому что его достали бесцельные отношения с девчонками. А может быть, ему надоели те девочки, на которых ему, как обычно, было наплевать. Вчера он создал Установку для подсознания на поиск подходящей кандидатуры. В теории, он должен был бы отметить повышенный интерес к себе со стороны противоположного пола. Не важно как – сам бы себя стал неосознанно вести иначе, или подсознание стало бы его сводить с такими девочками – но дела должны были пойти вверх. На практике же ничего дельного не вышло, он только проспал контрольную работу.
С другой стороны, выгоды налицо: во-первых, торопиться не нужно, выходит, он может нормально позавтракать, во-вторых, он выспался, что не может не радовать, а в-третьих, час пик уже схлынул, а ведь это – самое страшное, что бывает по утрам. Цена всей этой прелести – студенческий... Ильин недовольно хмыкнул – дорого! Если за каждую мелочь столько платить, то недолго и остаться без штанов на улице... Интересно, а если бы у него была девушка, только любимая, а не как обычно, таких проблем бы не возникло? Возможно, она бы его разбудила... Может быть, вообще вчера трубку сняла, и Ильин бы не своротил телефон, не сжег проводку? Нет, наверное, это бред.

Дорога после часа пик, как ни крути – это благодать, особенно в свете последних дней, когда в маршрутках нечем дышать, а народ все лезет и лезет. Да, конечно, его можно понять – все торопятся на работу, а Ильин, по большому счету – сам его часть, так что возмущаться нужно тихо в тряпочку, чтоб никто не слышал. А теперь он сидит в полупустом салоне и радуется жизни. До университета полчаса езды, а значит, можно расслабиться.
Через несколько минут к нему подсядет девушка – она только что зашла и ему моментально перестало быть скучно. Она веселая, смелая и красивая, а к тому же, сразу проявила к нему живой неподдельный интерес. Джинсы, кроссовки, спортивная футболка с длинными рукавами и ранец – так одеваются современные туристки, и Ильину всегда нравился этот стиль.
– Привет! – весело представилась она.
– Привет, – ответил Ильин. – Я – Саша.
– Катя. – И она расплылась в широкой улыбке. – Ты на учебу?
Ильин, улыбаясь, отметил, что программа на поиск девушки работает. И пусть, Катя – не та, кого он ищет, все равно этот факт не может не радовать.
– На учебу, – немного погодя, кивнул он. – Ты тоже?
– А куда еще? – Катя наиграно-скучно пожала плечами. – Куда может ехать студентка ранним пятничным утром?
– Так уж и ранним, – засмеялся Ильин. – Чего опаздываешь?
– Потому что вовремя не успеваю, – ответила она. – Я думаю, это логично.
Ильин не мог не согласиться.
– А где учишься?
– В Горном.
– Почти рядом. Тебе скоро выходить уже, так что давай перенесем наш разговор на вечер, а дабы это стало возможным, дай мне свой телефон.
– Ага, разбежалась! Сам себе купи. – Катя озорно улыбнулась. – Я телефон дома оставила. Он у меня разрядился совсем.
– Ты поэтому проспала? – удивился Ильин. С этой секунды ему стало по-настоящему интересно: таким красивым совпадением грех пренебречь.
– Ага, – кивнула Катя, – «Nokia» не звонит, если села батарея.
– Я уже убедился, – сказал Ильин. – Ты знаешь, почему я так поздно еду?
– Уже догадываюсь. Надеюсь, ничего серьезного не проспал?
Ильин скривился.
– Итог по истории за семестр. И это – третий хвост...
– Круто, – Катя была немного ошарашена. – Едешь спасать положение?
– Да вот, приходится, – вздохнул Ильин. – Телефон-то ты свой помнишь?
Катя сконфужено покачала головой, достала из ранца блокнот и быстро пролистала его – было сразу понятно, что она не надеется там себя найти.
– Как-то я несерьезно сегодня, – расстроилась она, с сожалением убирая блокнот обратно в портфель. – Но попробую вспомнить, – немного подумав, она снова вынула блокнот, набросала на чистом листике пару строчек и, аккуратно вырвав, протянула Ильину. – Позвони, как сможешь, хорошо?
Ильин благодарно кивнул и убрал листик в задний карман джинсов. Он был поражен такому стремлению познакомиться – она же красивая неглупая девушка, у нее отличное чувство юмора – Ильин уверен, что недостатка в мужском внимании не испытывает... Что же она в нем нашла?
– Вечером позвоню, – сказал он. И добавил: – жаль, я свой номер не помню... Совсем нет памяти на цифры.

Университет немного дальше, так что после того, как попрощался с Катей, он еще минут пять ехал в одиночестве, пытаясь дать оценку ситуации. Самым приятным был, конечно, тот факт, что программа работает. И пусть он не сомневался в том, что магия – не выдумка, сейчас отметил: оказывается, все время этого опасался, иначе бы успех его так не радовал. Катя – очень интересная девушка, но что-то ему подсказывало: она – не самое лучшее из тех, кто у него может быть. И, все-таки, он ей вечером обязательно позвонит.
Ничто из ниоткуда не берется и никуда не девается. Случайностей не бывает – это Ильин знал. Звонок Андрея, уничтожение телефона, ковыряние в розетке – цепочка этих событий привела к... Чему? К тому, что он выспался? Хорошо позавтракал, комфортно доехал или встретил Катю? Раньше бы он сказал, памятуя, что все происходит для чего-то в будущем, что, наверное, все-таки, это было для Кати – не столько ради того, чтобы ее встретить, а чтобы его подсознание могло реализовать поставленную ему цель. Цель была – найти девушку, которую Ильин полюбит, вот первая кандидатка, так что все вполне логично, но он уже знал больше – ситуации не развиваются линейно, и каждая мелочь тянет за собой не одно событие, а много, а те, в свою очередь, еще больше – это очень похоже на снежный ком или лавину. Если уметь просчитывать такие цепочки событий, можно добиться чего угодно, прикладывая минимум усилий. Так работает подсознание – ему, знаете ли, легче спрогнозировать цепочку событий и сорвать лавину у истока, чем уже на месте ворочать целой тучей неподходящих фактов. Теперь Ильин скажет, что все случилось и для того, чтобы он встретил Катю, и для того, чтобы смог выспаться... И для того, чтобы проспать контрольную работу, а еще вчера потерять возможность к ней же подготовиться, посидев в Интернете... Забудем на минуту, что, попадая в Интернет, Ильин всегда терял адекватность в поведении, и, как следствие, поставленные цели достигнутыми не бывали. Оставим, и вернемся к нему несчастному сегодня, стесненно топчущемуся около преподавательского стола и боящемуся смотреть Сергею Николаевичу в глаза, дабы, не дай бог, не рассердить его больше, чем он уже сердит.

ГЛАВА 1: ЛУЧШАЯ ЗАЩИТА – ЭТО НАПАДЕНИЕ
– Я не вижу смысла тратить на вас время, – ледяным, безучастным тоном сказал историк. – Если вы не хотите даже на итоговую работу прийти... Какой смысл?
В голосе Сергея Николаевича мелькнула нота издевки? Ильин молчит. Молчит, и смотрит в пол. Он сейчас должен молчать – он видит, понимает, а если издевки не было, то всего лишь надеется на то, что профессору не все равно. Ну правда, иначе просто не стал бы разговаривать. Ильин молчит еще и потому, что ему нечего сказать – к уроку-то он не готов...
– Знаете, так говорил Наполеон: «Если ты игнорируешь закон, закон игнорирует тебя». Наш случай, правда? – Историк наслаждался своей правотой, он действительно не собирался молча отвернуться и прогнать безалаберного ученика. – Если вы, – продолжал он, – не соблюдаете устав университета, не выполняете собственных обязанностей, а в данном случае это, хотя бы, ходить на ленты, то университет имеет право, а он, поверьте, так и поступит, не выполнять своих. И, знаете, это не преподаватели перманентно такие плохие, вы всего достигли сами... Ничто не берется из ниоткуда и никуда не девается... Это, кстати, Ломоносов, знаете такого? Он часто повторял эту фразу – он жил с этими идеалами, он понимал, что как вы к людям, так и они к вам. Все в мире подчиняется простому правилу: действие равно противодействию – это же третий закон Ньютона, если не ошибаюсь. Миром правит равновесие, и в этом нет ничего страшного, все очень просто. Если вы не учитесь, то и не можете получать оценки.
Ильин демонстративно тяжело вздохнул и даже поднял взгляд. Потом еще раз вздохнул, делая акцент на том, что раскаивается и «разбито» уставился в пол. Как он жалел сейчас, что не видит глаз преподавателя, не знает, в какую, все-таки, сторону тот клонит – поставить зачет, или поиздеваться и отпустить ни с чем?
– Я не хочу вам ставить зачет, – сказал Сергей Николаевич, и душа Ильина сорвалась в пятки. Доигрался. – Я не хочу, – говорил профессор, – тратить время на вашу аттестацию... Вы можете идти. – И отодвинулся глубоко, к самой спинке стула, давая тем понять, что разговор окончен.
– Ясно, – огорченно и расстроено проговорил Ильин, а потом нехотя развернулся к выходу.
– Я не хочу вас обидеть, – бросил вдогонку Сергей Николаевич, – просто вы должны признать, что необязательны больше, чем это допустимо здесь. Самая большая из трех у Сфинкса, Пирамида Хеопса была построена за двадцать восемь лет, а это значит, что рабы клали по два каменных блока в час, без перерывов, без выходных. Никто вас, конечно, не просит работать с той же скрупулезностью, в наши дни такого не бывает, но ведь вы, – вздохнул историк и добавил с надрывом: – не можете даже приехать вовремя!
– Не строили они пирамиды, – неожиданно для самого себя возразил Ильин. – Пирамиды сегодня, самое малое, втрое старше, чем Египет.
– В смысле? – Сбитый с толку, хода мысли и мудрой речи выпадом Ильина, спросил профессор.
– Да в том, что история врет, – загоревшись надеждой, живо обернулся Ильин. – Вы же должны это знать! – И он рассказал все, что вчера слышал от Андрея.
Это была победа. Сергей Николаевич увлекся настолько, что Ильин уже смело надеялся на зачет.
– И что, этому можно верить? – в конце рассказа спросил историк.
– Это объективные факты, – ответил Ильин. Он уже сидел на парте в своей любимой позе – одной ногой на углу стола, небрежно бросив руки на колени, и преподаватель впервые в жизни не возражал.
– Напиши реферат по этой теории, – сказал Сергей Николаевич, – и я, так и быть, поставлю тебе зачет. Мне самому интересно... Есть над чем подумать.
Да, это действительно была победа. Надо же было перебить преподавателя в такой момент! Нет, воистину, лучшая защита – это нападение... Ильин в очередной раз дивился непредсказуемости решений ситуации. Цепочка событий, лишивших его возможности подготовиться к зачету, а сегодня на него успеть, началась со звонка Андрея, а теперь вот оказалось, что этот самый звонок позволил удержаться в университете в обход контрольной работы, к которой Ильин все равно бы не смог по-человечески подготовиться. С другой стороны, проблема еще не решена, она только отсрочена... Вот он, ответ на вопрос, к чему приведет реализация двух противоположных желаний – ни к чему, пока они равноправны, события (читай: подсознание) будут выжидать. Значит, Ильину, все же, придется принимать это непростое решение: учиться дальше или нет.
Но так не хочется! Лучше, он пока что возьмет у Андрея ту саму статью да развезет ее на целый реферат – и проведет на лентах еще, хотя бы, полгода. Это ведь не сложно – нужно только съездить да забрать статью, если та, конечно, еще у Шумихина. Ильин уже полез в карман за телефоном, но потом вспомнил, что оставил его дома, все равно от севшего агрегата толку – ноль. Сейчас понял, что поступил глупо – можно было попросить у кого-нибудь из группы батарею, благо «Nokia» - самый популярный бренд, и найти такого человека нетрудно. С другой стороны, можно просто взять у кого-нибудь трубку на один звонок, но затея гнилая в корне – номера Андрея Ильин не помнит. Совсем нет памяти на цифры... Придется ехать наугад, просто надеясь на то, что Шумихин окажется дома и статья будет у него.

ГЛАВА 1: ОЛЯ
Андрей, вопреки боязни Ильина не попасть на хозяина, оказался дома. Даже более того – он устраивал вечеринку. Дверь открыл кто-то из гостей, уже немного подшофе, с такими большими горящими глазами – непроизвольно вызывал улыбку, и Ильин не смог ее скрыть.
– Меня зовут Саша, – сказал он, протягивая ладонь все еще там, в коридоре.
– Ух ты! – Обрадовался гость, – а меня иначе! – Он дико, и хоть, не скажешь, что без причины, но Ильину показалось, неадекватно ситуации, захохотал. – А я – Женя, – наконец, представился он и горячо пожал Ильину руку.
– Женя, а хозяин где? – Спросил Ильин, вспоминая, что страхи должны сбываться. – Он дома?
– Ну-у... – потянул Евгений, – опционально.
– Это как? –  Насторожился Ильин, чувствуя неладное.
– Номинально – он тут, – услужливо пояснил Женя, – А фактически – его нет. – Потом хитро улыбнулся и задал встречный вопрос: – ты пиво будешь?
– Ты – провокатор! – Возмутился Ильин. – А если я скажу, что нет, ты мне поверишь?
– Тогда пошли, там его куры не клюют.
Ильин живо представил себе кур, клюющих пиво, и у него после такого зрелища осталось только одно очень интересное впечатление: «Во, тупые!»
– Андрей где? – еще раз спросил он. – Я по делу.
– Он занят, – сказал Женя. – Прибежал Димка, весь взлохмаченный, перепуганный, чего-то Андрюхе сказал, и они заперлись в кабинете, запретив их беспокоить под страхом смертной казни.
– Черт, а это надолго?
Женя пожал плечами.
– Пошли уже, я не люблю в коридоре прохлаждаться. – Вместо ответа буркнул он. – Или я пошел, а ты присоединяйся.

Гостей пока что было немного. Ильин мельком глянул на часы: полчетвертого, а для вечеринки это рановато, обычно народ подтягивается к шести, значит, здешний контингент неполный. Ильин быстро пробежал взглядом по незнакомым лицам – в комнате были закрыты окна, наверное, ребята решили смотреть какой-то фильм, потому что свет был выключен, и только коридор кое-как освещал просторный зал. В общем-то, Ильин был готов к тому, что никого из его знакомых тут не будет, и даже успел подумать, что, наверное, заскучает... А потом увидел ее.
Вот теперь уже он, как Катя утром для него, был готов на все, лишь бы с ней не разминуться. Среднего роста – это неточно, она сидела на диване, но Ильин на глаз прикинул, что примерно на полголовы ниже его, худенькая, с североевропейскими аккуратными ухоженными чертами лица – именно таких Ильин любил больше всех. А еще ему очень понравилось, как она одета: джинсы, обрезанные с колен и свободная длинная майка – они подчеркивали, но не делали акцента на ее фигуре, и Ильин, наконец понял, как должна быть одета девушка. Ее зовут Оля – это он узнает потом и подумает, что у нее самое лучшее имя на свете.
Оля заметила его сразу и терпеливо ждала, когда же он обратит на нее внимание.
– Ку-ку! – подмигнет она, едва их взгляды встретятся, и приветливо помашет рукой, глядя исподлобья, но не зло, а с интересом, слегка склонив голову набок. – Устраивайся, – и несколько раз хлопнет по дивану рядом с собой – так сам Ильин всегда звал к себе кота.
– Сейчас, – с готовностью отозвался он, – только пива себе налью... О, есть вино!
– У меня есть заначка, – улыбнулась Оля, достав за горлышко из-за дивана, а там между стеной и матрацем был такой удобный тайник, бутылку портвейна. – Так что, бери стакан и иди ко мне.
Они познакомились. Ильин стянул со стола себе бокал.
– Вот держи, – наполнив, Оля протянула ему его обратно. – Давай, солнце, за встречу.
– За встречу пьют на брудершафт, – уверенно заявил Ильин, так, словно иначе пить откажется, но Оля, конечно же, согласилась.
Они нашли друг друга, и они это поняли. Весь вечер они проведут вместе, и с этой секунды Ильин был бесконечно благодарен Андрею за то, что тот занят. Нельзя сказать, что он пребывал в эйфории, но он был очень рад. Красивая, веселая, живая, она пришла из его самых смелых мечтаний, и он не побоялся ее принять. Оказалось, у них много общего: похожие увлечения, слушают ту же музыку, оба без пары...
Как-то позже, где-то, через час, Ильин спросит:
– Слушай, солнце, а по какому поводу веселье? А то я прибежал с улицы, ни сном ни духом, а тут...
– Не знаю, – скажет Оля, – без повода вроде бы... Мне вчера позвонил Женя, – она кивнула в сторону парня, открывшего Ильину двери, – «Приезжай», сказал, вот я и тут. Правда, хозяин, почему-то, бросил гостей на произвол судьбы, сам куда-то делся, но я смотрю, произвол у нее сегодня самый что ни на есть, подходящий.
– Это точно, – согласился Ильин, – хорошо, что так вышло. А я сюда попал случайно, кстати... – Он вспомнил, как здесь оказался, и ему стало страшно – ведь телефон мог не разрядиться. – Нет, – сказал он, – все-таки, удивительно удачно все получилось.
– Да? – Оле действительно было интересно, – расскажи.
– Долгая история, – улыбнулся Ильин. – Мне вчера позвонил Андрей, а я далеко от телефона был, в общем, пока бежал, зацепился за провод, чуть не разбил себе нос, своротил аппарат...
– Разбил?
– Ага. В общем, пришлось ставить новый, а ему розетка не подошла, так я решил ее поменять, – Ильин засмеялся, – одним словом, электрик из меня очень и очень плохой.
– И тебя ударило током? – предположила Оля.
– Ну, на самом деле, это не самое страшное. Просто у меня ума хватило не обесточить перед этим квартиру, так вот я сжег проводку. Попутно сдох мобильник. В общем, я проспал зачет по истории. И знаешь, меня это спасло... Вчера Андрей рассказывал про пирамиды, так я договорился с преподавателем, что напишу про них реферат – вот я и приехал сюда, чтобы взять у него ту статью, в которой он нашел все, что вчера мне рассказал. Короче говоря, из-за него я тут.
– А Андрея нет, – хихикнула Оля.
– Зато есть ты.
Шесть часов пролетели, как пять минут. Ильин где-то читал, что влюбленные, как правило, теряются, не знают, что сказать, а у этих не было на подобное даже намека, казалось, они не наговорятся и до послезавтра. Шумихин так и не появился, а Ильин о нем не вспомнил. Потом они полночи гуляли в парке, что был тут под боком – том самом, где две недели назад Андрей попал под колеса, где испуг изменил Ильина настолько, что он даже нашел любовь к жизни. Теперь, когда полюбил, а в этом он не сомневался, мир заиграл всеми цветами радуги. Он бесконечно радовался всему – и ночи, укрывшей звездным покрывалом город, а потому принесшей не весеннюю прохладу, и ветру, который не утихал даже среди парковых деревьев, и даже облому со сдачей зачета по истории. Ильин никогда не был романтиком, но вряд ли когда-нибудь будет в его жизни миг приятнее того, когда они стояли у самой дороги, кутаясь от ветра в теплых объятиях друг друга, когда он тихо прошептал ей: «Я люблю тебя», и окунулся в бездонный мир ее поцелуя. Они стояли у самого края шоссе, и Ильин впервые в жизни его не боялся.
А когда пришел домой, вспомнил, что хотел позвонить Кате, и от этой мысли ему стало еще веселее. Да, воистину, телефон сел не случайно, но не ради нее, и если для такого счастья, как сегодня нужно всего лишь прогулять зачет, то Ильин вообще перестанет ездить в университет.

ГЛАВА 2 (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Сейчас было грустно вспоминать об этом. Теперь Оля с Денисом – это ученик Славы Боярского, сам Боярский вместе с Алексеем, главой их группы (или клана?), смертельной угрозой закрыл над головой небо. Ильин – загнанный зверь, он боится, он медленно сдается и, непонятно зачем, учится. Он уже думал об этом: первые атаки Славика были слабыми, даже тот, ничего не стоивший тогда, Ильин успешно, пусть и с большим трудом, их отражал. С каждым ударом, изо дня в день он учился бороться, но Слава бил все сильнее и сильнее. Быть может, его и не собирались убивать? Как похоже на то, что Ильина воспитывают, к чему-то готовят. К чему? Зачем? Он помнил, он с немым страхом оборачивался на все, что пережил за две недели, а о том, что может быть впереди, боялся и подумать. Он не пойдет туда, куда его отправят, он не станет тем, кого из него делают!
А может быть, все это чушь, и с самого начала он был полигоном, тренировочным орудием в руках растущего Вячеслава Боярского. Когда-то Ильин думал, что причиной вражды была Оля, но ведь он настолько безопасен, что верить в такую глупость было просто невозможно. Леша постарался, а Ильин, почему-то, не сомневался, что это именно Алексей делал для Оли приворот, теперь она Ильина знать не хочет... Вчера вечером Ильин ей звонил, просил просто встретиться, а она отказалась, и даже не скрывала, что не по своей воле.
Ильин едва способен выжить, не то, что освободить ее. Возможно, когда-нибудь, если он победит, если пойдет дальше, станет здесь хозяином... Но Ильин знал, что никогда им не станет – такая жизнь не для него. Говорят, раб мечтает не о свободе, а о своих рабах, а Ильин, как бы дико это не звучало, мечтал о мире. Все, чего он хотел – это просто жить не боясь врагов, дороги, разлуки, он ведь именно ради этого пришел в магию. И поначалу, действительно, добился немалых успехов. Найдя желание жить, полюбив, он даже, казалось, убил страх дороги – когда был с Олей, тот таинственным образом исчезал. Но она не всегда будет рядом.
Ильин расстроено вспомнил, что сам слишком часто повторял ей эту фразу. Страхи сбываются, это тупик – с первого дня, все те недолгие две недели, когда они были вместе, он боялся ее потерять. Именно поэтому старался втянуть в магию, и эти попытки их поссорили!
– Оля, ты должна сама уметь защищаться! – кричал он, – Я не всегда буду рядом!
С каждым днем пропасть между ними росла и настал тот день, когда спасать их отношения было поздно. Ильин распознал его еще накануне...

ГЛАВА 1: СТРАХИ СБЫВАЮТСЯ
Тогда они встречались каждый день в Ярославском парке, недалеко от той аллеи, где впервые поцеловались. Ильин все пытался сделать ее магессой, но каждая такая попытка, и чем дальше, тем сильнее, вызывала ее отвращение и пускала новую трещину в их отношениях. Ильин еще не знает, что сегодня поцелует ее последний раз.
Он ждет чуть больше десяти минут, но уже трижды смотрел на часы. Еще только без пяти шесть, это не Оля опаздывает, это он пришел раньше, но он соскучился, и ждет действительно с нетерпением. Ильин с интересом отметил, что вчера вечером, в очередной раз погавкавшись из-за магии, они сердито разошлись по домам, но ему хватило одного дня, чтобы забыть все обиды. Пока ждет, он беспокойно теребит в руках телефон, время от времени порываясь набрать Олин номер, но уже несколько раз, смутившись, отказывался от этого. У нее есть еще пять минут, вздохнув, Ильин в очередной раз опустил трубку, а потом, оглядевшись, уселся на поваленную иву.
Тут очень красиво – парковое озеро, кажется, раньше оно было гранитным карьером, теперь затопленным дождями и бьющими из-под гранита ключами, деревья растут у самого берега, а прямо напротив аллеи, шагах в двадцати от нее, позапрошлогодняя буря разбросала несколько старых деревьев, одно из которых, некогда развесистая ива, легла поперек строя молодых, кстати, каким-то чудом, кленов, и стала отличной скамейкой.
Ильин не умел ждать, может быть, поэтому всегда опаздывал. Он посмотрел на озеро, несколько секунд наблюдал за копошащимися утками – черт их знает, что они там забыли, потом перевел взгляд на дорогу, откуда вот-вот должна появиться Оля, и снова уткнул его в циферблат электронных часов на мобильном телефоне. Без трех минут шесть... Неужели, время никуда не торопится?
Уже месяц, с того дня, как познакомился с Олей, он не выпускал трубку из рук, прочно расстался с привычкой класть ее в карман. Наверное, потому, что именно она познакомила его с любимой и до сих пор где-то внутри хранит радость той незабываемой встречи, а может быть, так он чувствовал себя просто комфортнее, чем с пустыми руками.
У шоссе показалась Оля, она такая красивая, такая родная... Ильин поднялся с ивы и направился к ней навстречу.
– Привет, – встретив легким поцелуем, сказал он, – как дела у тебя?
Оля была чем-то расстроена, причем, видимо, очень сильно, до состояния апатии.
– Нормально, – ответила она пустым тоном, но потом к нему добавилось немного крови: – только голова у меня болит. И еще я разбила сервиз. И с мамой поссорилась, – она перешла на шепот, – плохо у меня дела.
Он прижал ее к себе, чтобы успокоить, приласкал, но сам себе удивился – чем-то эти проблемы его злили, хоть он и не подавал виду.
– Давай разберемся с твоей головой, – пробормотал он, легонько отстранившись. Он не спешил расспрашивать ее о том, что случилось, знал, что чуть-чуть погодя, она сама все расскажет. Есть такой прием, один из самых простых. Ильин поднес ладонь к Олиной голове, без труда определив очаг боли, затем, обозначив его границы, стал медленно отводить руку в сторону, вытягивая за собой и боль, а на самом деле, лишнюю энергию.
Боль ушла, но Олю это уже не удивляло, даже наоборот, расстроило еще больше, она знала, что сейчас начнется, и не прогадала.
– Солнце, – недовольно проворчал Ильин, – сколько же можно, а? Ты ведь не хуже меня знаешь, что я не всегда буду рядом! Когда, скажи, когда уже ты сама сможешь о себе заботиться?
– Саша, – взмолилась Оля, – не надо, я прошу тебя...
– Ну что – Саша? – Ильин обиженно отвернулся. – Я уже устал от этого бреда. И ты знаешь, что я не успокоюсь прежде, чем ты станешь магессой...
– Хватит! – Оля сорвалась на крик. – Как же я устала от тебя... С тобой невозможно находиться рядом, ты невыносим, не способен, а может быть, просто не хочешь идти навстречу, как, скажи, как тебя можно любить? – Оля заплакала. – Из меня мама душу вытрясла, но я ведь не виновата была... Откуда мне знать, что она сервиз на верхнюю полку запихала?
Вместо того чтобы успокоить, Ильин подлил масла в огонь.
– Я всегда знал, что она – вампир... А ты добровольно ее поишь. Я же говорил тебе, что никто не может против твоей воли пить твою энергию, если ты не ответишь на провокацию. Пошли ее к чертям и все!
Оля вытерла слезы и, оглянувшись, присела на ту самую иву.
– Ты не хочешь меня понять. – Тихо сказала она. – Или не умеешь. А я не знаю, как тебя научить.
Ильину было все равно, он снова, как вчера вечером, был зол, но его злость больше походила даже не на обиду, а на признание краха отношений.
– Как знаешь, – вздохнул он.
Чуть позже Оля позвонит подруге, сейчас Ильин смутно вспомнит, что ту звали Лиза, и о чем-то договорившись, поедет к ней. Ильин не будет противиться, он даже скажет, что так будет лучше...
Да и как можно иначе? Кем бы она не была, что бы для него не значила, до тех пор, пока не станет магессой, их союз невозможен, хотя бы потому, что не зная, минимум, тех простых основ, что позволят однажды защититься от мира, выжить, она так же далека, как и месяц назад, когда они еще не встретились.
Вампир никак, ни при каких обстоятельствах не может прицепиться по своей воле. Он бьет, то есть обижает, злит, а может быть, пугает, но жертва реагирует сама. Не обижаясь, не обращая внимания, а кто-то скажет – прощая, мы становимся для них неуязвимыми... И это только азы. Вместо того чтобы расстраиваться, плакать, Оля могла бы просто послать маму куда подальше, забыть все то, что та сказала, но ведь, Оля не может, а, скорее не хочет этого понять. Ей легче обидеться, чем научиться быть неуязвимой. Как же так можно? Как ее такую уважать? А как любить человека, которого не уважаешь?
Теперь конечно, когда нет смысла оправдываться, когда и Оли рядом нет, Ильин скажет, что все это был бред, ширма, за которой он прятал настоящую причину своей обиды – страх. Еще совсем недавно, до того, как научился азам магии и встретил Олю, он не знал, зачем живет, для него все было бессмысленным, и он не знал, как это – бояться потерять то, что ценно, потому что ничего ценного у него не было. Теперь у него есть Оля, и он ее любит, но вместе с красками любви пришел и страх ее потери. Как с ним бороться? Как стать единственным, кто ей нужен? И он, конечно же, уцепился за то, чем располагал – за магию. Убрав ее из поля зрения, он становился голым и пустым, таким же, как и все другие. Такой же – значит, не лучше, значит, шансов быть любимым столько же, сколько было бы у любого из них. Пусть, кто-нибудь скажет, что этого достаточно, но Ильин так думать не умел. Пока он не уверен в успехе на сто процентов, пока провал возможен, Ильин его боится. Это – неуверенность, это – нестабильность. Он ведь только поэтому пытался сделать из любимой магессу – чтобы не бояться потерять. Он всегда был таким: если шансы меньше ста, то это то же, что и ноль. Потому что он хотел уверенности – сделать раз все, что требуется и забыть о проблеме, только уверенность в успехе могла позволить ему не бояться. Причиной тому, что он пытался сделать из нее магессу, не было непонимание или разница мировоззрений, нет – причиной был обычный страх.
Страхи сбываются. И он боялся этого.
Наутро, конечно, он успокоился, даже позвонил ей, но трубку она не брала. Он был у нее дома, искал в университете, но все было тщетно. Только поздно вечером она ответила, и тон, сухого: «Чего тебе?», сорвал душу в пятки.
– Наверное, нам нужно встретиться, – на испуганный вопрос «Что случилось?» ответила Оля. – Нам нужно поговорить. 
Она не обижалась и она не сердилась – ей было все равно. До того дня Ильин еще не знал, что безразличие бьет больнее, чем любая обида на свете. И выезжая к университету, он уже знал, что потерял ее. И он ничего не сможет поделать.

Это был страшный день. Еще до встречи с Ольгой он чувствовал беду, и не из-за того, как она ответила на его звонок. Где-то глубоко внутри он уже знал – больше они не встречаются, и Оля согласилась прийти только для того, чтобы цивилизованно расставить все точки над «и».
Она опаздывает. Ильин на нервах. Но он ждет – а что ему остается? И даже глумясь над собой пытающимся лелеять надежду о простой ее обиде, ждет. Ему до горя противно смотреть на себя такого, но рядом больше никого нет, и ни отвлечься, ни забыться. И снова он поймал себя на порыве спрятаться, исчезнуть, потерять всякий смысл, лишь бы не быть здесь и сейчас. И выхода нет. Оля опаздывает. Ильин на нервах.
Он стоит у входа в третий корпус – почему здесь? Не в их парке, не дома, не в центре – здесь, у его ненавистного университета. Ильин ведь, все-таки, получил незачет по истории, теперь капают его последние дни в ВУЗе, и он этому рад. Он ненавидит университет, он не признает образование и он старается не бывать в этих краях, но сегодня Оля назначила встречу именно тут. Она сама ведь учится далеко отсюда...
Она приехала на маршрутке. Несмотря на полумрак, Ильин ее заметил еще в салоне, до остановки. Он медленно, словно боясь спугнуть ее, пошел навстречу. Его тревога уже превратилась в плотную уверенность. Оля уйдет от него, и он ничего не сможет поделать.
От поцелуя она отказалась, а глаза при этом властно блеснули.
– Ты должен все понять... – заговорила она, но Ильину не нужно было слов. Тревога, страх и предрешенность ушли, обнажив тихую боль. А может быть, и не тихую, а совсем наоборот: сильную настолько, что он ее едва слышал. Он не стал ничего отвечать, он не прячась просто посмотрел ей в глаза... Уже чужие глаза.
Оля поежилась.
– Не смотри на меня так, – испуганно взмолилась она, – не смотри, прошу тебя.
Ильин отвернулся. Ему так горько, что ничего не хочется, а он думал, что кинется ей на шею, заплачет, как малое дитя, попросит вернуться. А он просто поник. Он не хочет ее вернуть... Он не может ничего хотеть, он даже не вспомнит, зачем нужна эта боль.
– Ты нашла другого? – как-то слишком просто спросил он, даже сам себя не понял.
Оля пожала плечами.
– Так будет лучше. Для нас обоих.
– Он – маг? – Неожиданно мелькнуло в голове.
– Да. Их трое, Денис самый младший. Они зовут себя Демиургами.
Ильин горько улыбнулся. Демиурги? А может быть, так оно и есть...
Он заметил мобильный телефон у себя в руке. Он все это время держал его. Телефон всегда напоминал ему о том дне, когда они с Ольгой встретились. В трудные минуты он был бальзамом на душу.
Оля тяжело вздохнула. Казалось, чувствовала себя виноватой.
– Дай посмотреть, – она потянулась к его ладони. Ильин инстинктивно одернул руку, но потом смутился и отдал трубку. Какая к черту теперь разница?
Оля просто сжала ее в ладони.
– Это он нас с тобой познакомил? – Вдруг спросила она.
Как железом по стеклу. Какое ей теперь дело?! Ильин грубо выхватил мобильник.
– Забудь, – зло сказал он.
– Извини.
Ему было больно, но, такое бывает под действием морфина, боль не значила много. Он даже с искренним интересом попросил:
– Расскажи мне о них.
– Их трое. – Охотно сменила тему Оля. – Денис, Степанов и Боярский. Степанов, Леша самый главный. Он и старше их и сильнее. Они очень сильные маги, прости, Саша, но тебе до них не добраться.
– А Боярский – это кто?
– Его зовут Слава. Прикольный парень, эксцентричный...
Казалось, Ильин уже тогда почувствовал Степанова. Те же ощущения сопровождали каждую атаку на него. Алексей воспринимался ярко, его можно было описать одним словом: «Власть». С большой буквы.
Оля не позволила себя провожать, ушла так же быстро, как появилась. Ильину казалось, что он не увидит ее больше никогда, и не потому, что она не рядом, а потому, что не станет в ее сторону смотреть. Но не из злости, а потому что очень больно. И только глядя вслед уходящей маршрутке, он понял, что Оля действительно ушла. У него подкосились ноги, оставшаяся после любимой пропасть дохнула в лицо призрачным холодом, Ильин заметил слезы у себя в глазах. Он не владел собой, может быть, только так он мог бы выдержать. Хотелось бежать вслед за ней, упасть на колени, просить прощения, обещать все, что угодно, но он даже не пошевелился. Безликое осознание всей безнадежности, безвыходности и собственной беспомощности просто дали ему понять: она ушла, и он ничего не может поделать.

ГЛАВА 2: СЕГОДНЯ НАЧИНАЛОСЬ ВЧЕРА
В тот день рухнула его жизнь. А теперь Ильин смотрит на дорогу, на разбросанные по асфальту осколки телефона, только что разбившегося под колесами грузовика, под который Ильин сам едва не попал. Может быть, это романтика, ему уже было все равно, но та трубка значила для него больше, чем аппарат сотовой связи, она познакомила его с Олей и стала, своего рода, символом их любви. Каким-то краем сознания он чувствовал, что теперь последняя связь с ней и всем, что было, разорвалась. А, потеряв связь с прошлым, он потерял и надежду его вернуть.
Вчера вечером, перед самым сном, он позвонил ей – просто, чтобы услышать любимый голос, он не надеялся, что она согласится встретиться.
– Как твои дела? – спросил он.
Оля долго не отвечала. 
– Зачем ты звонишь? – наконец, отозвалась она, и Ильин без труда прочел в этом голосе надежду на разочарование.
– Я соскучился, – признался он. – Очень. Мы можем встретиться?
Оля молчала. Она была уже не та, что бросила его, она уже его простила... Но почему-то не смогла позволить себе эту слабость.
– Лучше нам не видеться, – расстроено ответила она. – Ты должен все понять.
Ильину показалось? Но он был практически уверен, что она заплакала. Заплакала и повесила трубку.
– И так будет всегда... – прошептал он вдогонку.
Он очень сильно расстроился. Ее не пускают к нему, ее там держат, а он ничего не может поделать. Черт, ведь он знал, что столкнулся с простейшим приворотом, просто тот посажен крепким магом. Ее у него отняли – просто так, ради утехи! С тех пор Степанов, Боярский, Денис этот... – не знал Ильин о нем почти ничего, не рассказывала Оля, может быть, не хотела колоть в больную рану, а может, просто стыдно было, стали кровными врагами. Это сейчас он мечтает о перемирии, а тогда был уверен – оно невозможно, и потому, что он не успокоится. Тень Демиургов, так звали себя Степанов и его ребята, давно закрыла от него солнце, они контролируют каждый его шаг, а самое страшное то, что это паранойя, Ильин это знает, и не в силах побороть ее. Он в каждой мелочи видел происки врагов, ему снились кошмары, в которых он спасался от колдунов, жаждущих его крови, пытался разгадать и снять их чары, он надолго обзавелся манией преследования, и только к суициду, почему-то, пока что стоял спиной.
А из-за спины вынырнул старик – огромный, черный, как смола, с горящими глазами. Ильин рванул с места, но бежать не смог, воздух вдруг стал плотным, как желе. Старик ухмылялся, Ильин глянул в его полыхающие огнем, как у дьявола, глаза, но тело мгновенно пронизал глубокий страх и подогнулись колени. Старик обнажил из-под мантии костлявые темно-зеленые ладони с корявыми острыми пальцами, и между ними тотчас же вспыхнул огненный шар. Ильин кинулся на землю, и, брошенный с размаху ком огня пронесся над самой головой, опаливая волосы, там дальше грохнулся на землю и красиво, не будь так страшно, взорвался. Ильин обернулся к колдуну: тот уже готовил новый шар, а его мантия ярко вспыхнула. Куда бежать?
Зашипев в воздухе, новый ком огня ударился в полуметре от него, Ильин покатился в бок, подальше, и вдруг увидел колодец. Но как туда добраться? Ильин рванулся в ту сторону, пачкая новый порванный костюм, земля задрожала, поднялся сумасшедший ветер, он подхватил Ильина и швырнул высоко в небо.
Колдун взлетел за ним, он весь полыхал, обжигая издали, откуда-то взялась стая ворон, а Ильин почувствовал, что падает. Он сгруппировался и зажмурился, зная, что не умрет от удара, но будет очень больно. Где-то в небе послышались раскаты грома, молния полыхнула совсем рядом, а в следующее мгновение Ильин упал в воду.
Барахтаясь, пытаясь сохранить равновесие, он осмотрелся. Колодец. Господи, неужели спасен? Все небо вверху окрасилось в красный цвет, новый раскат грома почти оглушил его, а вверху появился колдун. Ильин спешно нырнул под воду, едва не захлебнувшись...
Он проснулся в холодном поту. Пульс отдавался эхом, еще, наверное, минут десять Ильин просто лежал, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Испуг медленно уходил. Сон. Всего лишь, сон. Но какой яркий... Он нехотя видел перед собой глаза того колдуна. Как же теперь хотелось вцепиться ему в глотку, найти в этих страшных глазах страх, и, глядя, как старика покидает дух, вернуть себе то, что потерял! Почему он не сделал этого раньше? Почему бежал? Ведь лучшая защита – это нападение.
За окном светло, это уже сегодняшнее утро. Ильин протер глаза, и потянулся за мобильным телефоном. Без пятнадцати восемь, отпечаталось на экране. Ильин вспомнил пятнадцатое мая, когда точно так же растерянно смотрел на этот экран, но только тогда телефон не работал. Это был тот день, когда он познакомился с Олей, и, кто знает, если бы не села батарея, встретились бы они? Он вспомнил вечеринку, потом ночной парк, где они гуляли... Это был лучший день в его жизни.
Заснуть, наверное, он уже не сможет. Старик из сна до сих пор стоит перед глазами, Ильин мысленно его уже не раз убивал. Воспоминания об Оле пригнали знакомую тоску. Иногда ему казалось, что противится смерти только ради нее: где-то, в глубине души, верит, что когда-нибудь она вернется. И ему будет стыдно умереть сейчас. А еще будет стыдно, что ни разу не дал сдачи.

Всегда, если наплывали проблемы, Ильин приезжал в парк. Тут, у этого шоссе, он целовался с Олей в ту ночь, когда они встретились. Ильин горько отметил, что смотрит сейчас на асфальтированное полотно со знакомым глубинным страхом. Страх вернулся как только Оля ушла от него, будто бы все время этого ждал. Как же его побороть? Ильин поймал себя на том, что беспокойно теребит в руках мобильный телефон. С экрана ему широко улыбалась Оля – это фото он сделал почти месяц назад, она сама поставила его на заставку. Тихая боль прошлась волной по позвоночнику, и горечью ударилась в глаза – Ильин почувствовал, как они стали влажными. Когда же все это кончится?!
Он вспомнил старика из сна, и в который уже раз, пытаясь вышвырнуть из памяти, мысленно его задушил. Почему он не сделал этого раньше? Ведь лучшая защита – это нападение... Он подумал о Демиургах, о Степанове, возомнившем себя судьей чужих жизней. Почему Ильин ни разу не дал сдачи? Две недели он защищается, ходя по лезвию ножа, практически под руку со смертью, и он ни разу не ответил! Ильин почувствовал прилив сил. Почему? Ведь он уже умеет достаточно, чтобы сделать то же, что делает Степанов! Назло ему, назло страху и собственной глупости Ильин не глядя шагнул на дорогу. Было страшно. Он направлялся на ту сторону, туда, где раньше была набережная, он двигался так же небрежно, как два месяца назад оттуда шел Андрей. Назло! Отняли любимую, поставили на колени! Ильин закипал. Как они посмели?! Кто дал им право?! Вырвали из его жизни две недели, подарили вечность страха и отчаяния – и он оставит все, как есть? Он уже не верит в жизнь, знает, что миром правит сила, согласен с тем, что Оля принадлежит им... Он так просто признал их превосходство! Но он может ударить! Точно так же, как это делают они! Ильин легко вернул в памяти ощущение Степанова, Славы, Дениса, нагнетая туда как можно больше энергии, укрепляя канал, делая его ярким и прочным. Вы хотели войны? Вы ее получите! Ильин создал первый образ живого энергоинформационного паразита, цель жизни которого была – уничтожить Алексея Степанова. Ильин был удивлен, но того даже направлять не нужно было, он сам нашел канал и моментально скрылся в нем. Ильин создал еще одного, потом еще, фантазия разбушевалась – он уже поливал кислотой защиту врагов, он посылал им монстров и заражал вирусами, строил ловушки и окружал защитниками себя – теперь он не будет такой легкой мишенью, как всегда! Он делал стражей, берегущих хозяина, тех, кто будет бить в ответ на Лешины атаки, а от каждого удара становиться сильнее...
Потом успокоился. Не устал, а просто затих. Почувствовал, что сделал достаточно. Он знал, что даже если попал в цель, серьезного вреда врагам не причинил. Знал, что ответа долго ждать не придется, и будет тяжело. Он вспомнил первые атаки, они были слабыми, не в пример тому, что случается сейчас. Он вспоминал, как терял сознание на лестнице, захлебываясь энергией Степанова, имея все шансы полететь вниз и сломать себе шею, вспомнил как распознал первую атаку...
Теперь он уже другой. Он повзрослел на много лет за эти две недели. Он так же любит Олю, хоть ее давно пора было бы забыть. Он звонил ей вчера вечером, просил встретиться, а она не смогла согласиться – он видит те цепи, которыми ее держат, но ничего не может поделать. И даже больше: за вчерашний звонок непременно последует новая атака, за то, что лезет на рожон, его обязательно накажут. За то, что сделал только что, его убьют. Он не знает, как, не знает где – и неизвестность страшнее всего. И вот ему снова страшно. Враги уже близко, и сегодня впервые показался сам Степанов. Ему страшно!
Где укрыться? Где, если не знаешь, откуда ждать удара? Ильин судорожно сжал в руке мобильный телефон, оглядываясь по сторонам... Ему страшно. Где?
В парке!
Ему страшно. Так страшно, как еще ни разу за две последние недели. Этот безумный страх дышит в спину, Ильин уже почти бежит, а ему кажется, что не успеет, хотя до парка осталось всего несколько метров – просто перебраться через дорогу. Только там, в тени деревьев он будет в безопасности. Он не знает, чего боится, почему спасение в парке – у него уже нет времени разбираться в происходящем, сейчас он должен просто успеть. Он перепрыгнул живую изгородь, едва не подвернув ногу о бордюр, выскочил на шоссе. Вот он – парк, совсем недалеко... Не успеет! Ильин выскочил на асфальт, огляделся по сторонам.
Время вышло.
Ильин нерешительно сделал шаг вперед... Поздно!
То, чего он боится, случится сейчас.
Время остановилось. Ему страшно. Так страшно, как еще ни разу за две последние недели. Он стоит на месте, сжимаясь в комок, все еще надеясь выжить...
Но ничего не произошло. Ильин не шевелится. Почему отсрочка? Капнула секунда. Что случится?! ЧТО??? Секунда. Неужели, правда, что в таком напряжении время течет иначе? Этих нескольких мгновений Ильину с лихвой хватило для того, чтобы издергаться вконец, заблудиться в беспросветном испуге, а где-то совсем рядом услышать острое дыхание сердечного приступа. Страшно. Страх не такой, как раньше, он больше не сковывает спину, не шепчет на ухо, нет! Он успокоился, притих, потек по телу вместе с кровью, превратился в неизбежность... Страшно! Еще секунда. Каждая новая пугала все больше и больше, и неясно, чего Ильин боится больше – удара или неизвестности. Еще секунда... Его враги чего-то ждут, что-то готовят. Что же? Откуда ждать удара? Страшно!!! Он будет спасен только на том краю дороги... И Ильин не выдержал. Сорвался с места. И в панике кинулся к парку через шоссе.

ГЛАВА 2: МИРОМ ПРАВИТ РАВНОВЕСИЕ
Здесь хорошо. Пустынно, одиноко, зато тихо и безопасно. Ильин поднялся с травы на ноги, но потом, подумав немного, уселся обратно. Парк... Как и чувствовал, спасение было именно тут. И все-таки...
Пришедшая вместе с осознанием победы, догадка о том, что на самом деле случилось сейчас на дороге, не давала покоя. Ведь это не Степанов швырнул его на дорогу, едва не лишив жизни, нет: Леша только шепнул, дал почувствовать, что спасение в парке, что туда нужно зачем-то успеть, дернул за самое слабое место Ильина – за его страх. На дорогу Ильин кинулся сам. Во всем, что случилось, был виноват он один и никто больше. И даже сердечный приступ был его собственных рук делом – он слишком сильно, он слишком долго боялся.
Степанов сильный маг, бесспорно, но эта догадка пролила свет в темницу безнадежности. Алексей создал программу – простую, если разобраться, которая дергала за страх и говорила, что спастись можно в парке. И Ильин купился... Глупо, конечно, после того, как научился давать сдачи, но чего уж теперь... Ильин выскочил на дорогу, но только потому, что знал – за ней безопасно и страха не будет. Да, он оказался прав, тут действительно безопасно, он даже смог сердечный приступ побороть, но если бы он не кинулся на дорогу, ничего бы и не случилось. И если бы в парке не было безопасно, Ильин не побежал бы сюда... Пусть, его обманули, пусть даже до горя просто, как ребенка, но какой ценой! – Степанов пытался убить, выманить Ильина на дорогу, а для этого ему пришлось пообещать безопасность, а Ильин хотел выжить, получить ту самую безопасность. И ситуация развернулась таким образом, что реализовались цели обоих: Ильин выжил, честно добравшись до парка через дорогу и перенеся сердечный приступ, которого так хотел Алексей.
И вот теперь Ильин думал: для того, чтобы заставить Ильина нарваться на опасность, Степанову пришлось пообещать ему спасение в том случае, если он доберется до парка, но, поскольку, Ильин выполнил эти условия, он выжил.
Равновесие.
Медленно, на протяжении двух последних недель, перемалывая все события, Ильин шел к этому откровению. Первый раз его четкая тень мелькнула рядом сегодня ночью, когда он в ужасе проснулся. Тот маг, что пытался убить его, бросался огнем, металл молнии, он был несравненно сильнее, а Ильин даже убежать был не в силах. Но был выход: колодец, в котором можно укрыться от врага. У него был выход! Ильин не знал ни одной народной сказки, где бывало неразрушимое проклятие, он не знал ни одной такой сказки... Всегда, кем бы ни был чародей, кем бы жертва ни была – всегда у нее был шанс. Всегда! Как неуклонный закон природы, как день и ночь – заклятие и снятие чар всегда существовали рядом. А разрушали их простые смертные, какой-нибудь Иван-дурак! И если этот способ, условие, которое требовалось выполнить, было спрятано или походило на невыполнимое, все равно проклятие снимали – нечаянно, даже не понимая, что происходит. Вот, например, когда Иван-дурак столкнул в воду карету с царевной-лягушкой, а та превратилась в просто царевну, и только после этого дурак узнал, что так должен был ее расколдовать. Тогда у Ильина мелькнула первая тень сегодняшней догадки: а может быть, у него со Степановым шансы на победу равны?
Теперь она собралась в полноценную картину. Не бывает заклятий без слабого места, не бывает действия без противодействия. Ильин вспомнил слова историка: «Миром правит равновесие, и в этом нет ничего страшного» – он же еще тогда не мог с этим не согласиться!
Даже самый сильный маг всегда уравнивает силы с противником. Не для того ли, чтобы снять с себя ответственность? Ильин сейчас вспомнил, как говорил Оле: «Никто не может против твоей воли пить твою энергию, если ты не ответишь на провокацию!» Боже, ведь он всегда это знал! И правда, как возможна атака? Агрессор не бьет, он выставляет условия, формирует правила игры, а потом уже – как получится: обманом, угрозами или подкупом заставляет жертву принять эти правила... И вот разницу между шансами на победу выплатит тот, чьи окажутся выше – именно для этого нужно оставить жертве возможность победить, снять чары, выбраться!
– Какой же я идиот... – пробормотал Ильин. Ему было стыдно, что не догадался до этого раньше. Вот же он – выход! Вот он – конец войне! Миром правит равновесие! Ильин только сейчас понял, что дожил до этого дня только потому, что не отвечал на атаки Демиургов. Ни разу, кроме сегодняшнего утра.
Чего ждать теперь? Он дал сдачи, то есть, сбил свое преимущество. Можно ли считать эту неудавшуюся Лешину попытку убить его искуплением, или нет? Ведь ситуация и началась и закончилась в ничью пользу, она сама себя выровняла.
Ильин запутался. Пришедшее чувство безопасности заставило его расслабиться и оглянуться на себя. И впервые он увидел себя таким, каким был. Ничего в жизни не добившись, он даже растерял все, что было ему подарено другими: вылетел из университета, потерял любимую, и, вспомнив вчерашний звонок Оле, признал, что, все-таки, навсегда, а теперь еще и нашел спасение в том, что откажется от всех полномочий... А как иначе? – Если ему нужна неприкосновенность, то он должен и сам соблюдать эти правила – то есть, никого ни к чему не принуждать. И он подумал о том, что не может себе позволить уйти с поля боя – такая безопасность оказалась страшнее битвы.
Боже, где выход? Где? Кто подскажет как быть, кто ему поможет?!

ГЛАВА 3
– Сашка!
Ильин резко обернулся. Он узнал голос. И он безумно обрадовался.
– Привет, дружище! – горячо приветствовал он Андрея, немного погодя забираясь к нему в машину. – Как же мы давно не виделись...
– Как вышло, – улыбнулся Шумихин. – Никуда не спешишь?
Ильин уткнулся в окно. Настроение вернулось к старому.
– Нет, вроде, – шепнул он.
– Что-то случилось?
– Не важно.
Андрей заглушил двигатель.
– Так все серьезно?
– Не знаю. – Ильин все еще не поворачивался. Андрей молчал. Он знал, что Ильин сейчас все расскажет. И знал – он видит, как Андрей этого ждет.
– Мы не виделись уже больше месяца, – помолчав немного и не выдержав паузы, заговорил Ильин и, наконец, поднял взгляд. – Может быть, ты помнишь вечеринку, которую собрал, а сам не явился?
– Было дело, – Шумихин обыденно кивнул.
– Я там встретил Олю. – Ильин прикусил губу, печально вздохнул, а потом добавил: – И ты знаешь, это было прекрасно.
– Мне рассказывали, – сказал Шумихин. – И... Вы что, поссорились? Ты из-за нее так расстраиваешься?
– Андрей! – простонал Ильин, – да если бы дело было просто в ссоре! Ты даже не представляешь, сколько всего случилось за этот месяц!
– Ну... – потянул тот, – я тоже не на пляже загорал. Такого дурдома...
– Ты не понимаешь. Оля не со мной, но не потому, что мы поссорились, а потому что ее приворожили. И я ничего не могу поделать, там такие сильные маги!
– Кто?
– Маги! – Ильин удивленно уставился на друга. Потом, подумав малость, поправился: – ну да, я ж забыл, – и задумчиво почесал себе затылок. – Ты в магию веришь?
– Какую магию?
– Обычную.
Андрей улыбнулся:
– А... Бывает необычная?
– Да ну тебя... 
– Не сердись, – Шумихин хлопнул Ильина по плечу. – Я же не в обиду.
Ильин улыбнулся. Он, конечно же, это знал.
– Зато, – вздохнул он, – теперь я знаю, что такое инфаркт.
Шумихин удивленно вскинул брови, но ничего не сказал.
– Так убить легче, – пояснил Ильин. – И безопаснее.
– Это все серьезно?
– К сожалению.
Андрей поймал себя на том, что нервно покусывает ногти на руках.
– Чертовщина какая-то, – бормотал он. – А что за маги? Ты знаешь их?
– Отчасти.
– В каком смысле?
– Я никого из них ни разу в жизни не видел. Но могу рассказать больше, чем многие их друзья, наверное.
– Это как?
– Не важно.
– А имена?
– Степанов Леша, Боярский Слава, Денис какой-то... – Ильин с подозрением посмотрел на Шумихина. – А тебе это о чем-то говорит?
– Вот что, – Андрей снова завел машину, – поехали со мной, нас в центре будет ждать Дима Невский. Точнее, – он глянул на часы, – уже ждет.
– Дима – это кто? – Ильин напряг память. – Это тот, который был на той легендарной вечеринке?
– Она была легендарной?
– Понятия не имею.
К Андрею вернулась его улыбка. Он поправил зеркало заднего вида, а потом кивнул:
– Ну, в общем, да.
– Ясно... А кто он?
– Маг.
– Маг?
– Маг.
До Ильина не сразу дошел смысл сказанного.
– Погоди, он...
– Саша, познакомитесь – пообщаетесь. А пока я только скажу, что он тоже поссорился с этим твоим Степановым.
Трудно было поверить в то, что Ильин не ослышался... Нет же! У него будет союзник? 

Первым, что бросалось в глаза в этом человеке, было то, что в глаза не бросалось ничего. Ильин даже не успел ответить себе на вопрос, а каким же ожидал увидеть настоящего мага, прежде чем понял, что себя к ним не причислял, иначе пример с себя бы и взял.
– Привет, я Дима, – без прелюдий, спокойно, будто бы ожидал этого знакомства, представился Невский. – Как дела?
– Э-э-э...
– Ага, вижу.
Ильин засмеялся.
– Я так понял, это все?
Дима хохотнул и вдруг спросил:
– А ты что – маг?
– Откуда ты знаешь? – опешил Ильин.
– Я вижу силу, спрятанную в тебе!
– Какую силу?
– Магическую, – пояснил Невский, и Ильин понял, что Дима просто дурачится.
– Плохой я маг, – сказал Ильин.
Андрей полез в бардачок, потом достал оттуда пол-литровую бутылку минералки. 
– А почему? – спросил он.
– А потому, что я загнал себя в тупик и выхода не вижу, – Ильин это говорил таким тоном, будто бы цитировал очевидные истины.
– А так бывает? – удивился Невский.
– Представь себе.
– Дима, – перебил Шумихин, – мы куда едем?
– Давайте на набережной посидим, – предложил Ильин.
Андрей с подозрением посмотрел на уже потемневшие тучки, которыми Ильин любовался лежа в парке на траве, и неуверенно произнес:
– Бока получатся. Я так понял, дождь собирается.
– Ветер сильный, – возразил Дима. – Хотя, полить может.
– Ну здравствуйте, ребята, – хихикнул Ильин, – ветер и должен предвещать дождь!
Андрей отхлебнул из бутылки, которую только что достал, потом завинтил ее и положил обратно в бардачок.
– Ветер, Саша, говорит о разности атмосферного давления между тут и там, откуда дует. Причем, чем сильнее дует, тем сильнее разница.
– Ну и что? Чем это отрицает то, что я сказал?
– Ладно, вы еще подеритесь, – встрял Невский. – Мы и ко мне можем поехать. Или в ресторан какой...
– Нет, – задумчиво пробормотал Шумихин, – ресторан, почему-то, отменяется. Поехали, знаете, ко мне.
– У меня же машину угнали! – пожаловался Невский.
Ильина это удивило.
– Как это? Ты же маг!
– А вот так. – Наиграно всхлипнул Дима. – Угнали и все.
– А у меня девушку увели, – расстроился Ильин. – Маги, кстати. И ты, Дима, их знаешь.
– Какие маги? – насторожился тот.
– Степанов, Боярский...
– Да ну!.. – Дима был поражен. Он перевел взгляд на Андрея, тот пожал плечами, потом вернулся обратно.
– Я же говорил, что сегодня день будет веселый... – сказал Шумихин. – Вот, пожалуйста, акт первый.
– Так, погоди, – запротестовал Дима, обернулся к Ильину и попросил: – Поподробнее можно?
– Сейчас? – удивился Ильин.
– А чем тебе не нравится?
– Да, в общем-то, ничем. Скажи только, это правда, что ты тоже с ними подрался?
Дима вскинул брови и бросил быстрый взгляд на Андрея.
– Кто еще подрался! – возмутился он.
– А по какому поводу? – Трудно сказать, что Ильин понимал, откуда у него такой интерес. – Только не говори, что это секрет.
– Да нет... – Пожал плечами Невский. – Я у него девушку увел.
– Чего? – Ильин был шокирован.
– Потом расскажу, – предупреждая утечку разговора в эту сторону, пообещал Невский. – Ты и Степанов... Итак?
– Ладно, давайте, все-таки, медленно поедем куда-нибудь, – сказал Шумихин и включил зажигание, – а то мне так легче слушать.
– Сказку на ночь, – подколол Ильин.
– И все-таки?
– Смотри, – начал он, – меня когда-то, мне всего лет пять было, чуть не сбил какой-то микроавтобус. Я испугался тогда... – Ильин тряхнул головой, прогоняя воспоминания. – В пять лет, понимаешь, я попрощался с жизнью. Я пытался после этого – сколько раз! – чего-нибудь достичь, и ни в какую: я ничего не хотел, я ту смерть все время рядом чувствовал, мне все казалось, что умру через пять минут – так невозможно к чему-нибудь стремиться... И дороги я боюсь с тех пор, как огня. А тут та история с тобой, Андрей, помнишь? – когда тебя сбил «Опель» на шоссе около парка, там где ты меня подобрал сегодня.
– А поподробнее? – насторожился Дима.
– Два месяца назад, – рассказал Ильин, – Андрея там машина сбила. Ну, он-то легко отделался, а я испугался так, как, наверное, никто из вас никогда не боялся. Вот та самая смерть пришла и в дверь, как будто, постучалась. Я же знаю, что однажды попаду под колеса, потому что страхи сбываются, а справиться с ним я не могу.
– Со страхом справиться не можешь?
– Ну да. И магия осталась последним выходом...
– Говорят, – потянул Шумихин, – чтобы побороть страх, его нужно пережить.
– Да уж, – ухмыльнулся Ильин. – А страх смерти тоже так бороть?
– Можно просто справиться с ней однажды, убедиться, что не так она страшна, вот и все.
– Нет, – запротивился Ильин, – не выходит. Я сегодня едва не попал под колеса, и ничего – все отсрочили только. Хотя...
– Кто отсрочил?
– Страх.
– Как это?
– Блин, – Ильин рассердился, – ну не могу я выдрать его, понимаешь, он часть меня уже, потому, возможно, что пять лет мне было, когда я его поймал. И я знаю, чувствую, жду, черт возьми, как попаду под его удар. Сегодня – как раз такой случай был, но со страхом я не справился, испугался еще больше, взмолился об отсрочке... Выжил, блин... Зачем?
– Ну ясно, – Невский решил сменить тему, – а Степанов тут причем?
– Ха! А вот Степанов позже появился. Чуть больше месяца назад меня Андрюша напугал так, что я побежал к магии спасаться. А когда учился цели ставить в подкорку, решил найти себе девушку...
– Олю. – Догадался Дима.
– Олю, – согласился Ильин. – Месяц назад на вечеринке у Андрея. Ты должен ее помнить, это тот вечер, когда ты Андрея у гостей забрал.
– Ха-ха! – Злорадно выпалил Невский, – тот день забудешь, да!
– Ну вот, – вздохнул Ильин. – Встречались мы месяц, все было бы хорошо, но я же, черт меня дери, опять бояться начал! Боялся, что она беззащитная такая, а меня рядом может не оказаться вовремя... Все хотел втянуть ее в магию, научить хотя бы чему-нибудь, а она только злилась и обижалась.
– Знакомая история, – пробормотал Дима. – Ну и, что дальше?
– Дальше...

ГЛАВА 6: НА РАСПУТЬЕ
Телефонный звонок раздался в самый неподходящий момент – когда Оля, взобравшись на покосившуюся табуретку, пыталась открыть створку кухонного серванта. Она отвлеклась всего на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы не уследить за потерявшим равновесие сервизом. Она только успела отскочить с треснувшей в этот момент табуретки в сторону, как мамина драгоценная реликвия грохнулась об пол и разлетелась на сотни мелких фарфоровых осколков, еще и до смерти напугав кота.
Оля в ужасе прикрыла рот руками – того, что сейчас будет, она не переживет...
– Что случилось? – Прибежала мама. Она сначала бросила быстрый взгляд на дочь, но, убедившись, что с ней все в порядке, переключилась на кухню.
– Мама, – едва слышно, все еще где-то там, в глубине души, надеясь, что все обойдется, прошептала Оля, – мама, я нечаянно...
– Что это? – Та все еще не верила своим глазам. – Это наш сервиз... – Она закричала: – Это наш сервиз?!
То, что было дальше – не для печати. Заливаясь слезами, Оля кинулась в свою комнату.
– Ты все в доме ломаешь! – кричала мама вдогонку, – от тебя никакой пользы, как тебя будет терпеть будущий муж?!
Оля с размаху, что есть силы, хлопнула дверью. Потом швырнула телефон на столик к зеркалу и упала в подушку. Может быть, она была не права, но зачем же так? Кто поставил эту чертову коробку с посудой так криво?
Телефон снова зазвонил. Полминуты Оля не реагировала, надеясь, что ее оставят в покое, но трубка продолжала настойчиво требовать ее внимания. Пришлось подняться с кровати и достать ее из россыпей косметики. Вытерев слезы – инстинктивно, даже не заметив этого, словно ее сейчас могли увидеть, Оля приняла вызов. Это звонит Лиза – ее не то, чтобы близкая подруга, просто у Оли ближе никого нет.
– Я слушаю, – глухо ответила Оля.
На том краю короткое молчание. Потом:
– Что случилось?
– А?
– Оля, это ты?
– Да, Лиз, это я... – Оля откинулась на кровать, затолкав ногой подушку в угол. Ей было все равно.
– Оля, что с тобой?
– А тебе не интересно, кто со мной? – неожиданно для самой себя, пошутила та.
– Кто?
– Никого...
Они обе замолчали. Чем-то Лиз подняла ей настроение.
– Говори, – улыбнувшись даже, сказала Оля.
– Ты вечером сегодня что делаешь? Поехали со мной.
– Поехали. А, нет, – вспомнила... Я с Сашкой обещала встретиться.
– С магом этим?
– Эх... – настроение снова улетучилось. Оля ведь знала, что Ильин снова начнет свои проповеди. – Лиз, – расстроено вздохнула она, – я тебе позвоню.
Оля отбросила телефон. Разболевшаяся голова проходить не собиралась. Сегодня она должна еще ехать в парк...
– Боже... – испуганно прошептала Оля, – я Должна, а не хочу... Что делать?

Ильин встретил ее легким поцелуем.
– Как дела у тебя? – спросил он.
– Нормально, – ответила Оля. Ей почти не хотелось с ним говорить, и, возможно, именно это больше всего и пугало. – Только голова у меня болит. И еще я разбила сервиз. И с мамой поссорилась, – она перешла на шепот, – плохо у меня дела.
Ильин прижал ее к себе, но былой теплоты Оля уже не находила.
– Давай разберемся с твоей головой, – пробормотал он, легонько отстранившись. Он не спешил расспрашивать ее о том, что случилось, он знал, что она сама все расскажет.
Ильин поднес ладонь к Олиной голове, без труда определив очаг боли, затем, обозначив его границы, стал медленно отводить руку в сторону, вытягивая за собой и боль. Боль уходила, но Олю это не удивляло, даже наоборот, расстроило еще больше, она ведь знала, что сейчас начнется, и не прогадала.
– Солнце, – недовольно проворчал он, – сколько же можно, а? Ты ведь не хуже меня знаешь, что я не всегда буду рядом! Когда, скажи, когда уже ты сама сможешь о себе заботиться?
– Саша, – взмолилась Оля, – не надо, я прошу тебя...
– Ну что – Саша? – Ильин обиженно отвернулся. – Я уже устал от этого бреда. И ты знаешь, что я не успокоюсь прежде, чем ты станешь магессой...
– Хватит! – Оля сорвалась на крик. – Как же я устала от тебя... С тобой невозможно находиться рядом, ты невыносим, не способен, а может быть, просто не хочешь идти навстречу, как, скажи, как тебя можно любить? – Оля заплакала. – Из меня мама душу вытрясла, но я ведь не виновата была... Откуда мне знать, что она сервиз на верхнюю полку запихала?
Разговор у них не сложился, Ильин вместо того, чтобы успокоить, подлил масла в огонь.
Оля вытерла слезы и, оглянувшись, присела на ту самую иву.
– Ты не хочешь меня понять, – тихо сказала она. – Или не умеешь. А я не знаю, как тебя научить.
Ильин не смотрел на нее и ей показалось, что ему все равно. Он не обиделся, ему просто все равно...
– Как знаешь, – вздохнул он.
И Оле тоже плевать.
– Мне нужно идти, – сказала она, и поспешно, будто бы боялась передумать, достала телефон. – Лиз? – едва дождавшись ответа, крикнула она, – где тебя встретить?

Настроение было паршивое, вообще никого видеть не хотелось, но остаться в одиночестве, казалось, еще страшнее.
– Мы идем к Лешке Степанову, – говорила Лиза, пропуская ее первую в подъезд. – Леша – это мой хороший друг. Тебя давно с ними стоило познакомить...
Оля почти не слушала ее. Какая разница? Там, на месте познакомятся – сейчас это все не важно.
Она думала об Ильине. Как с ним быть? Она действительно не хочет его видеть, но и боится потерять. Что в нем такого? Или он просто приворожил?
– Бред! – сказала сама себе. Нет, она любила, и любила сама. Просто, теперь этой любви нужно дать передышку.
– Ну, поздравляю, родная, мы пришли! – нажимая на звонок, провозгласила Лиза. – У Лешки, кстати, потрясающее вино.
Дверь открыл хозяин. Самое интересное, у Оли сразу непонятно откуда появилась уверенность, что это именно Степанов, она даже спрашивать не стала.
Квартира была отличная, сказать больше – шикарная. Просторный зал, кухня, метров тридцать квадратных, не меньше – это то, что видно из прихожей, в которой они оказались сразу, как только за ними закрылась входная дверь. Из зала несколько, а точнее, три двери – судя по тому, что эта, около кухни – уборная, – там тоже комнаты. Ремонт на высшем уровне, как раз такой, о котором Оля когда-то мечтала: каменные стены, камин, паркет. У камина ковер в виде шкуры белого медведя и два кресла с винным столиком – просто супер.
– Классно тут... – Оля похвалила увиденное.
Леша улыбнулся и пошел через зал в одну из дальних комнат.
– Денис, – крикнул он на кухню, – встреть гостей, ты все заварил!
Из кухни вышел, надо полагать, тот самый Денис.
– Привет! – бодро крикнул он. – Как жизнь молодая? Почему мы не знакомы до сих пор?
Лиз засмеялась. Она, наверное, хорошо его знала.
Оля представилась. Он ей понравился. Красивый, веселый... Чем-то Ильина напоминает. Эта мысль сразу отбила охотку продолжать разговор в том же ключе.
– Ну, в общем, так, – деловито заявил Денис, – располагайтесь. Оля, – он повернулся к ней, – вино будешь?
– Буду.
– Пошли к камину. Там хорошо.
Да, тут действительно было хорошо. И даже больше. С удовольствием умостившись в мягком, намного мягче, чем она ожидала, кресле, Оля протянула ноги на маленькую, для этих целей и поставленную у решетки, табуретку и с благодарностью приняла поданный бокал. Денис наполнил свой и сел рядом. Наверное, лучшее место для бесед, показалось ей.
– Я слышал о тебе, – сделав легкий глоток, сказал Денис.
– Да? И много?
Дэн вытянул ноги, как и она, и опустил бокал на столик.
– Достаточно, чтобы я заинтересовался.
– Лиз рассказывала? А что хоть?
– Да так, разное... Говорит, что у тебя парень магией занимается.
Оля смутилась.
– Я не просила ее трепаться об этом.
– Но ведь, и не просила молчать?
– Точно. – Интересно, почему ей неловко?
– Ты очень красивая, – уверенно сказал Дэн.
– Спасибо.
– Это, скорее, не комплимент.
Оля поднесла к губам бокал вина. Пахло оно прекрасно. Ясно, куда Денис метит... Может быть, ей даже немного это льстит, но он классный парень, а она еще не разобралась в своих чувствах с Ильиным. 
– Давай отложим этот разговор на некоторое время, – попросила она.
Денис не то, чтобы разочарованно, но, все же, как-то, невесело пожал плечами.
– Как скажешь... – Потом, помолчав немного, добавил: – видишь, какая ты классная. Умная девушка – это очень большая редкость.
Дальше разговор у них не сложился. Еще минут пять – не больше, а потом Дэн, пообещав вскоре вернуться, поднялся и пошел к той двери, за которой исчез Степанов. Его кресло тут же заняла Лиза.
– Как тебе? – деловито поинтересовалась она.
– Что – как мне? – Оля не сразу уловила суть вопроса.
– Да ладно тебе притворяться! – Лиза игриво улыбнулась. – Классный парень?
– Классный, – с тихим вздохом ответила Оля. – Но только, Лиз, я прошу тебя, давай о чем-нибудь, другом, ага?
– Ну да, – разочарованно потянула та, – давай о самосвалах. Ты мне что-то расскажи, только так, чтобы казалось, будто ты это знаешь, а я притворюсь, что слушаю...
– Но все равно не о нем, – отрезала Оля. – По крайней мере, не сейчас.
– Да что я, спорить с тобой буду, что ли?

ГЛАВА 6: ПРИВОРОТ
Степанов сидел на подоконнике, изредка лениво поднося ко рту бокал с пивом, наблюдал за чужими окнами через дорогу и, где-то, тихо им завидовал. «Люди, как люди, – думал он, – все у них в порядке, ничего не боятся они, ничем так не рискуют...»
Уже несколько минут в дверях топчется малой – так Славик прозвал своего ученика, а Степанову это прозвище тоже чем-то нравилось. Малой все не решался отвлечь главу их доморощенного клана, стоял себе на пороге и ждал. Леша заметил его сразу, но отвлекаться не спешил: если Дэн молчит, значит, не очень ему надо. Наконец, малой легонько покашлял.
– Говори уже, – пряча прилетевшую улыбку, отозвался Степанов.
– Леша... – Дэн, видимо, не знал, с чего начать. – Леш, тут такое дело... Мне помощь твоя нужна.
– Я знаю, зачем ты пришел, – Степанов властно обернулся и посмотрел малому в глаза. От неожиданности тот уронил взгляд на пол.
– И? – спросил он. – Ты поможешь?
Леша протяжно зевнул.
– Она не твоя, – предупредил он.
– Я знаю...
– Ты уверен?
– Уверен.
Степанов слез с подоконника, подошел к двери и выглянул в зал. Оля сидела все в том же кресле у камина, они там с Лизой о чем-то увлеченно разговаривают. Им хорошо, и вот глядя на них, понимаешь, что тебе – тоже. Какое-то время Алексей любовался ими, а потом посмотрел Денису в глаза.
– Денис, я понимаю тебя, – сказал он. – Но ты не дурак, ты знаешь, что ценишь ее такой, какая она есть сейчас... Дэн, неужели ты не понимаешь, что приворот – это вмешательство в ее мир? Она изменится. Не думай, что возможно поменять только отношение к тебе, ты знаешь, что личность – очень сложная структура, и любое вмешательство меняет всю ее сразу. Посмотри на нее, Дэн, – вздохнул Леша, – и скажи еще раз – ты уверен? Она такой уже не будет. Зачем тебе она другая?
– Не знаю, Лех, – ответил Дэн. – Но я уверен. Абсолютно. Понимаешь, если я этого не сделаю, она моей не будет. Назови это проще – у меня нету выбора.
– А зачем тебе девушка, которая сама не хочет быть с тобой?
– Не знаю. – Денис замолчал. Он повернулся к Оле, смотрел долго, думая о чем-то, но потом сказал: – я все равно сейчас от нее не смогу отказаться. Помоги мне. 
– Что ж... – согласился Леша, – значит, ты понимаешь, что всю ответственность берешь на себя.
Денис понимал. И он знал, что такое ответственность.
– Мне она нужна, – сказал он.
Степанов ухмыльнулся:
– Вы пять минут знакомы!
– Ну и что? Я же, черт возьми, умею себя понимать! Это действительно важно, иначе я бы пришел просить помощи у Славика.
Леша согласно кивнул.
– Ладно, черт с тобой, поехали. – Он открыл дверь еще шире, попросил малого отойти в сторону, а затем удобно уселся на диване так, чтобы видеть Олю и Лиз, мирно болтающих у камина. Потом закрыл глаза.
Если выключить свет, закрыть уши, если отбросить все пять чувств, все равно вы будете осознавать себя. Леша абстрагировался от всего происходящего вокруг. Вышвырнув все сигналы от органов чувств за пределы значимости, он остался один на один с логикой – с внутренним критиком. Но даже за пределами логики, уйдя еще глубже в себя, он все равно остается собой. Здесь есть эмоции... Но личность, сознание лежит глубже и их. И вот вышвырнув за пределы восприятия все, что дано для общения с миром, он остается Собой. Это последний уровень, на котором еще сохраняется индивидуальность, это и есть Личность, это и есть центр Я.
Степанов открывает глаза. Тут ничего не изменилось, но он все воспринимает иначе – без эмоций, понимания и анализа... Он просто видит. Он видит Олю. Он Видит ее такой же центр Я, ее Личность. И еще он ее Чувствует – это приходит сразу, достаточно осознать человека. И вот он уже чувствует не Ее, а Ею. Он слил свое и ее сознание. Он слышит ее намерения, рождающие поведение, он практически слышит ее мысли, он читает ее виртуальное пространство, ее внутренний мир. И он находит там зону любви. И он находит там Дениса – Оля придала ему какое-то значение, где-то разместила в своей системе ценностей. И вот Леша просто объединит в ее сознании образ Дэна и зону любви. И только они сольются в единое целое, только Оля СТАНЕТ ТАКОЙ, резко отбросит все ощущения.
Малой не сразу уловил тот момент, когда Леша вышел из транса.
– Что так смотришь? – улыбнулся Степанов. – Готово. Только не подведи себя.
– Спасибо. – И Денис ушел обратно в зал, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он не задумывался сейчас, почему Алексей ему помог, зачем ему это надо, он знал, что, когда придет время, все узнает, даже если будет сопротивляться. А пока что он получит Олю.
Леша улегся на диване и забросил ноги на спину. Только теперь начинается серьезная игра, и только теперь у него появился махонький шанс победить. Черт возьми, он идет по краю бритвы. Как бы не порезаться...

Боярский вломился без стука – на него даже просьбы не действовали, но и он и Степанов знали, что Леша добровольно позволил ему так себя вести, потому что это отличный способ манипуляции, а, значит, и контроля. Вся политика их клана – Демиургов была построена на подчинении, и всех это устраивало – тем крепче руки, тем больше силы.
– У тебя пиво тут осталось еще? – спросил Слава.
– А? – отозвался Степанов.
– Погода, говорю, хорошая.
– Ну, чего надо? – Леша и не собирался подниматься с дивана. – Ты же не хочешь сказать, что, заботясь о моем комфорте, решил мне пива принести?
– Я, как раз, очень хочу это сказать... – улыбнулся Боярский. – Но не могу. Слышал новость, малой хвастался.
– А...
– Зачем тебе это надо?
– Шут его знает... – пожал плечами Степанов. – Может быть, так мир станет немножко справедливее?
– Так-так-так... А поподробнее?
– Слава, знаешь, кто ее бывший парень?
– Маг?
– Угу.
– Ясно... – Славик был немного удивлен. – Не ожидал я такого от тебя... Странно ты себя ведешь... Решил отомстить какому-то мальчишке за себя? За то, что у тебя у самого девчонку увели?
– Какая разница? – отвернулся Степанов. – Со мной поступили так же. Теперь я отомстил. Я бы ничего не делал, если бы этот ее Ильин не был магом. А так...
– Не верится мне, – вздохнул Славик, – что все у тебя так просто. Я, слава богу, давно уже тебя знаю. Ну не станешь ты так пачкать руки просто ради мести...

ГЛАВА 3: ТЕЛЕФОН?
Андрей припарковался у самого подъезда, чтобы можно было быстро выскочить из машины под навес. Дождь, которого он опасался, превратился уже в ливень и нещадно поливал город тяжелыми потоками холодной воды.
– Эка, угораздило-то, а? – возмущался Ильин, перепрыгивая широкую лужу у самых ступенек. – Утром еще все в порядке было!
– Куда вы ломитесь?! – кричал Невский. – Нельзя было в машине переждать? Ливень долгим не бывает! Тем более по весне.
– Тем менее. – Андрей нетерпеливо подтолкнул его. – Давай, вылезай! И я машину закрою.
– Холодно! – противился Невский.
– И что?
– Черт с тобой. – Дима, все-таки, выбрался, опрометью кинулся к входной двери, поскользнулся и едва не растянулся во весь рост посреди залитой водой площадки.
Чем больше Ильин наблюдал за ним, тем больше удивлялся: успешный маг, ему казалось, должен наоборот, идти по жизни легко, а Димка почти что наслаждался неудачами и неуклюжестью, он вообще создавал впечатление человека, не способного повлиять на свою жизнь.
Он хитро улыбнулся, когда Ильин спросил его об этом.
– Не так страшен черт, как его кулички, – сказал. – Расставь приоритеты, что для тебя важнее – удача в мелочах или в крупных делах.
– Как, – удивился Ильин, – и тут есть выбор?
– А как же! Друг мой, ты неглупый парень, пора бы уже знать, что миром правит равновесие. Не может быть перевеса в какую-то одну сторону...
Ильин задумался. Он вспомнил утреннее приключение в парке, потом пробежался по всей его битве с Демиургами.
– Если не может быть перевеса, – сделал он вывод, – то и победы тоже не бывает?
– Метко, – обрадовался Дима. – Соображаешь. А сколько в войне сил бывает, как думаешь?
– Три. Мне так кажется.
– Три, – согласно кивнул Невский, – свои, враги и нейтралы. Вот ты со Степановым драться начал, да?
Ильин с сожалением признал это.
– А мог бы...
– Это я уже понял, – вздохнул Ильин. Он рассказал, как сегодня утром едва не попал под колеса, рассказал о том, как именно Степанов его заставил повестись на провокацию.
– Грамотно, – похвалил Невский Степанова.
– Да уж. – Согласился Ильин. – Если бы я не повелся, не поверил в опасность, ничего бы не случилось.
– Ну вот видишь, зато теперь умеешь бороться с сердечной недостаточностью...
– Это ерунда, – отмахнулся Ильин. – Все равно, рано или поздно, пришлось бы. А там на дороге разбился мой телефон...
– Классный телефон был?
– Не в этом дело. Он, понимаешь, был последним, что у меня осталось после Оли... Он нас познакомил.
Дима широко и весело улыбнулся, стараясь прикинуть, наверное, не сошел ли Ильин с ума.
– Что ты так смотришь? – обиделся Ильин. – Как хочешь, назови это хоть романтизмом, но для меня это было важно.
– А почему было?
– А нет уже телефона. И вместе с ним пропала связь... как это сказать? Будто все закончилось, будто бы и вернуть Олю уже нельзя. Такое чувство, что трубка действительно как-то нас связывала...
Андрей все время молчал, только внимательно слушал, а тут спросил:
– И ты все время таскал его с собой?
– Да, – кивнул Ильин. – А теперь даже Сим-карту с дороги не забрал. Все равно уже.
– Связь, говоришь, пропала... – задумчиво пробормотал Невский. – Андрей, – он обернулся, – ты слышал о теории пяти рукопожатий?
Андрей молча кивнул.
– Нет, – Дима тут же отказался от хода мысли, – тут, мне кажется, кое-что поинтереснее...
Ильин забрался на кресло с ногами, не теряя их из виду. Он уже понял, куда Дима клонит, и ему снова стыдно, что не додумался до этого раньше.
– Смотри, Саша, тебя не удивляет то, как много они о тебе знают? И где ты находишься, и чего боишься, и чем занят... Как обеспечить с тобой связь, как подсунуть такой вот энергетический «жучок»? Вот если бы они пихнули его тебе в эфирное тело?
– Я бы его быстро нашел...
– Саша, скажи, – Дима уже все себе объяснил, он теперь просто рассказывал, к каким выводам пришел, – ты видел Олю после ее знакомства с Демиургами?
– Видел.
– Она трогала телефон? Ты помнишь тот день?
Еще бы Ильин не помнил!
« – Дай посмотреть, – она потянулась к его ладони. Ильин инстинктивно одернул руку, но потом смутился и отдал трубку. Какая к черту теперь разница?
Оля просто сжала ее в ладони.
– Это он нас с тобой познакомил? – Вдруг спросила она.
Как железом по стеклу. Какое ей теперь дело?! Ильин грубо выхватил мобильник.
– Забудь, – зло сказал он.
– Извини».
– Ты понимаешь, что это значит? – воскликнул Невский.
– Да... – Ильин уткнулся головой в спинку кресла. – Но как? Как она смогла? Она же ничего, понимаешь, НИЧЕГО не умеет из магии... Я мечтал, что когда-нибудь хоть чему-то ее научу...
– Ну, на самом деле, ей и не надо было уметь. Все сделали без нее, она ведь, скорее всего, ничего не знала.

ГЛАВА 6: ТЕЛЕФОН!
Степанов отвернулся к спинке дивана.
– Какая разница? – обидчиво произнес он. – Со мной поступили так же. Теперь я отомстил. Я бы ничего не делал, если бы этот ее Ильин не был магом. А так...
– Не верится мне, – вздохнул Славик, – что все у тебя так просто. Я, слава богу, не первый раз тебя вижу. Ну не станешь ты так пачкать руки просто ради мести...
– Это не важно.
– Как знаешь, – Слава пожал плечами. –  Я, собственно, не для этого пришел.
– Да?
– Малой боится, что Ильин вернет ее обратно. Что ты об этом думаешь?
– Малой так думает? – Степанова эта фраза сильно развеселила. – А ты тоже?
– Меня это не интересует, – отрезал Славик. – Вот что: мне малого воспитывать надо. Я думаю, что стоит его натаскать на этом... как его?
– Ильине.
– Ну да. Он сильный маг?
– А ты сам-то не знаешь?
– Я просто хотел узнать твое мнение.
Степанов про себя улыбнулся. Славик борется за превосходство, это заметно... Тоже мне, альфа-самец!
– Не убивайте его, – сказал Леша. – Пусть живет, он же не виноват.
– Но ты одобряешь?
Степанов не ответил. Наверное, думал, как лучше сказать.
– И?
Леша щелкнул зубами.
– Я не одобряю, – нехотя сказал он, – но я и не против. Попробуйте, малому действительно нужна практика.
– Хорошо, – довольно кивнул Слава. Было очевидно, что он хотел именно признания Алексеем правильности его решения об открытии бомбардировок по Ильину. Но это было еще не все. – Я думаю вот о чем, – добавил Славик, выдержав короткую паузу, – как нам с ним связь держать?
– По телефону. – Леша решил пошутить, но потом задумался и заметил: – кстати, мобильный у него есть?
– А то! Оля говорит, что Ильин с ним не расстается, вечно таскает в руках.
– Так это классно! – обрадовался Степанов. – Давай жучка туда сунем.
– Давай, – согласился Слава. Потом приоткрыл дверь и позвал из зала ученика.

– Садись, малый, – Леша кивнул в сторону кресла, – и слушай. Ильин будет передан в твое распоряжение. Слава научит дистанционным атакам, он у нас мастер, правда, Славик? – Степанов подмигнул Боярскому. – Для этого тебе понадобится поймать жертву, короче, чтобы не прочесывать виртуалкой город, мы посадим рядом с целью «жучек». Ты знаешь, что это такое, помнишь, я рассказывал об энергоинформационных сущностях?
Дэн кивнул.
– Ну вот, – продолжил Леша, – один такой паразит будет сидеть в мобильнике Ильина. Чтобы найти его, тебе достаточно будет вспомнить ощущение этого «жучка». Понял, зачем тебя позвали?
Денис снова кивнул.
– Вот и хорошо. Теперь смотри. – Степанов сел на край дивана, выпрямил спину даже и вытянул ладони одна напротив другой.
Денис уже умел видеть ауру, если честно, это одна из самых простых техник, так что он сразу заметил изменение фона у Леши в руках. Сначала Степанов просто нагнетал туда энергию, пока не почувствовал, что энергетический шар начал давить в ладони, а потом сформировал там простейшее сознание. Будущий «сигнальщик», эта легкая сущность создавалась с одной только целью – сообщать, где она и давать возможность подключиться к ее жертве, к владельцу телефона, в котором будет жить – это было похоже на дескрипторы в com-интерфейсе. Такие программы Алексей умел делать «на раз», «Как в зуб ногой» – говорил он, и заняла эта процедура каких-то две минуты его времени. Потом Степанов добавил туда простенький сценарий, по которому «сигнальщик» должен будет раствориться в мобильнике Ильина, как только Оля до него (мобильника) дотронется.
– Смотри внимательно, – шепнул Леша.
Он развернул ладони, и сущность взлетела в воздух. Она была яркая и красивая, чем-то похожа на звезду. Повисев секунду на месте, звезда, следуя взгляду Степанова, медленно поплыла в сторону зала. Вот она вышла сквозь осмотрительно закрытую Славиком дверь, дальше ее никто не видел, но все трое прекрасно чувствовали. Звезда приблизилась к камину, нашла Ольгу и опустилась к ней в бокал.
Алексей тряхнул головой, отбрасывая сосредоточенность и гордо посмотрел на Славика.
– Ну, как тебе?
– Красиво.
– А то! – Леша перевел взгляд на Дениса. – Вспомни сейчас эту звездочку. Куда внимание уходит?
Денис знал, куда – конечно, к Оле. Поэтому, вместо ответа он просто кивнул.
– Проследи за тем, – напомнил Степанов, – чтобы Оля встретилась с Ильиным, и пусть дотронется до его телефона.
– Прослежу, – ответил Слава.
– Ну вот и хорошо, – Алексей довольно улегся обратно на диван. – Теперь дело за малым.
– Ты понял, малый? – Славик пнул Дениса по ноге, – теперь дело за тобой.

ГЛАВА 3: МИРОМ ПРАВИТ РАВНОВЕСИЕ
Андрей ушел на кухню, и Дима тут же прыгнул на диван.
– Классная у Шумихина мебель, – весело заявил он, – ты не находишь?
– Если ты так будешь по ней прыгать, то скоро искать будет нечего, – подколол Ильин.
Невский рассмеялся:
– Так уж и нечего! А я вот думаю, поехали в субботу на шашлыки!
– Сегодня суббота, – напомнил Ильин.
– Да? – Дима был здорово удивлен. – Я думал, что она завтра...
– В этом году первое апреля наступит второго марта, – Ильин решил пошутить. – Мне, блин, перегадили весну. А, Дима, слушай, ты обещал рассказать про Степанова, помнишь? Ты говорил, что он у тебя девушку увел.
– Долгая история, – Дима ушел от разговора. – Не он, а я. Скажи лучше, что ты теперь делать собираешься?
– Не знаю я... – смутился Ильин. – А что теперь будет? Ведь меня Степанов в покое не оставит... После того, что я сделал сегодня утром...
– У него и без тебя проблем море, поверь мне. И вообще, это несчастный человек, забудь о нем. Ты же сам говорил, что добрался до понимания равновесия. Как же ты думаешь, оно не касается твоих проблем?
– Да нет, почему же... – Ильин был немного растерян. Такое чувство, что стоит на распутье, вроде как старые проблемы уже прошли, новых нет и идти некуда.
– На самом деле, у тебя сейчас одна простая задача, – уверенно заявил Дима, и Ильин даже не сразу заметил, что бездумно поддается индукции, – это понять, чего ты хочешь: победы или жить. Если победы... Понимаешь, Сашка, даже если ты очень сильный, все равно найдется тот, кто будет сильнее тебя. Выходит, сколь бы сильным ты ни был, ты все равно слаб. Можно искать залог победы в ловкости, находчивости... Но все равно кто-то будет круче, а значит, ты не победишь. И не думай, что выход в мудрости... Даже самые мудрые люди бывают превзойденными, мудрость – не панацея, хотя бы потому, что не дает уверенности в победе, хоть и весомее силы. Видишь, стопроцентного шанса на победу не бывает, он всегда будет пятьдесят на пятьдесят. Это – неуверенность, это – нестабильность. Ты ведь поэтому пытался сделать из любимой магессу, правда? Чтобы не бояться потерять. Я и сам такой... Если мои шансы меньше ста, то это то же, что и ноль. Потому что я хочу стабильности. И мы оба знаем, где ее брать: есть третья сторона – нейтральная. Пускай дерутся те, кому не лень, кто не боится страха неуверенности, а ты уйди с ринга, и потеряешь главное – врага. А с ним и все опасности.
– Знаю я, – согласился Ильин. – А еще знаю, что там, за кулисами, вне драки я и сам никого не стукну. Закон равновесия, чтоб его... Как там Ньютон говорил? – «Сила действия равна силе противодействия». Значит, чтобы свести опасность в ноль, чтобы нивелировать противодействие, я должен отказаться от причины – действия, то есть, собственного вмешательства.
– Тебя это пугает? – Тут Невский был порядком удивлен.
– Дима, у них же Оля...
– А, да, Оля. – Дима скривился, – ты уверен, что хочешь ее вернуть?
– Это ты о чем?
– Я, конечно, утверждать не стану... – потянул Невский, – но что-то мне подсказывает, что тебе не подчинение ее надо, а любовь. Я не прав?
– И?
– Да ладно тебе, – бросил Дима, – ты все понял. Чего ты хотел, чем она взяла тебя еще тогда, на вечеринке? Ты сам рассказывал! – Она полюбила тебя. Полюбила самостоятельно. Влюбить, давай отбросим предрассудки и эту чертову мораль, можно кого угодно и в кого угодно. Взять, хотя бы, самый простой способ – приворот. Саш, слышишь, можно влюбить! Но это будет твое решение, а не ее. А ты хотел чего? Любви? Любви или послушания?
Ильин поник. Он сам признавал все, что говорил Невский, он давно и не раз думал об этом и выхода не находил.
– Что же делать? – тихо спросил он.
– А что остается? – пожал плечами Дима, –  Что от тебя зависит? Иными словами, что ты можешь? Ты хотел любви, ну так поищи. Или на Оле мир переломился? Она единственная?
– Была такой, – вздохнул Ильин. – Но ты прав. Прав. К сожалению.
– Не расстраивайся. В принципе, ты можешь и вернуться, бить Степанову морду... Ну, я думаю, однажды, предположим, ты победишь, и Оля снова будет твоя... До первого нового мага, подобного Демиургам. Короче, выхода два: снова драться потом или приворот делать.
– Знаю. И оба пути мне не подходят. Что же это, мне нужна магесса?
– А это ты сам себе скажи. Может быть, просто кто-то, кто отношения ставит выше предрассудков.
Ильин долго молчал. Он давно хотел сказать это себе, но все никак не мог, а тут услышал со стороны. Поздно бежать от правды, она его догнала.
– Странно так, – позже отозвался он, – мне Андрей рассказал про тебя – я обрадовался: думал, у меня появится союзник в войне со Степановым... А оказалось, что вся эта война – бред, Степанов – нищий духом, а я – охотник за привидениями.
– Ничего страшного. Хоть понял это.
В комнату вошел Шумихин.
– Так, ребята, закругляйтесь, – он по-хозяйски похлопал в ладоши. – Дима, у нас с тобой сегодня еще куча дел. И, кстати, твой прогноз на счет ливня был правильным – глянь на улицу.
– Я заметил, – улыбнулся Невский. – Мы на улицу пойдем?
– Ой, куда мы только не пойдем, – устало улыбнулся Шумихин. – Ладно, давайте быстрее, потому что поздно уже.

ГЛАВА 4
Ильин вышел на улицу. Тут сыро, но тот самый ветер, что пригнал ливень, уже разметал тучи, и сквозь их рваную пелену радостно проглядывало послеполуденное солнышко. Дом Шумихина располагался почти у самого края ярославского парка, с которым у Ильина так много было связано. Может быть, прогуляться туда? – подумалось, но Ильин почти сразу отказался от этой идеи. Нет, – сказал он себе, – теперь он будет другим. Найдет хорошую, правильную девчонку, полюбит, восстановит былую удачу и величие, и пойдет своей дорогой...
Вот только, не видел он этой дороги. Какой-то неведомой силой, сердечной ностальгией звала к себе Оля, и он боялся принять будущее, в котором ей не будет места. Он исправится, он будет думать правильно, для себя, в конце концов... Но это будет потом, когда совсем прижмет, а пока что он взял отсрочку от новой жизни, и позволил себе грешным делом помечтать.
Он рисовал себе фантастические ситуации, где Оля возвращалась к нему, просто вспоминал ее глаза, голос, руки... Удивительно, но мысли о вчерашнем телефонном разговоре с любимой больше не приносили тоску и обреченность, но теперь стали чужими, словно бы, действительно, из другой жизни. И вот он понял, что только сейчас узнал, как это – бесцельно мечтать, не надеясь ни на что, не думая о завтра, а просто прятаться там от реальности, напиваясь, хоть и не досыта, но зато такой сладкой Мечтой. Оля уже не принадлежала реальности, и там, в сердце, которое все никак не могла покинуть, любила его. И он любил ее, и только так мог быть с ней вместе, с ней такой, какую и искал. И мимолетом возвращаясь в настоящий мир, Ильин едва не со слезами признавал, что полюбить уже никого не сможет. Так он добрался до дома, бессмысленно вошел в опустевшую, потерявшую краски, квартиру и, не раздеваясь, рухнул на кровать.
А через полчаса ему позвонила Оля.

– Кто это? – против привычки спросил Ильин, взяв трубку.
– Это я.
И пауза. Он боится, что ослышался, не верит, что это она. Она не знает, как он отзовется.
– Зачем ты звонишь? – спросил он и поймал себя на том, что надеется сейчас разочароваться.
– Я соскучилась, – призналась Оля. – Очень. Мы можем встретиться?
Он молчал. Он все еще тот же, он так же ее любит... И
– Мы можем найтись в парке, – растерянно ответил он, – когда ты хочешь.
– Сегодня. Еще не вечер.
Ильин мельком глянул на часы – уже восемь...
– Хорошо, – ответил он. – А что случилось?
– Ты знаешь лучше меня... – вздохнула Оля. – Ты знаешь.
– Давай у нашей ивы в парке через час?
– Давай. Я буду.
Ильин повесил трубку.
Что случилось? Он не мог позволить себе поверить в то, что она просто скучает, но вместе с тем – это большее, о чем он мог мечтать. И даже если бы сейчас дамоклов меч навис над ним, он все равно бы пошел к ней. В конце концов, он уже не боится Демиургов, значит, самое страшное, что может произойти – это очередное разочарование. Потому что он с горечью признал, что любит ее и теперь готов на все, лишь бы она к нему вернулась.

ГЛАВА 4: СНОВА ВМЕСТЕ
Солнце уже нависло над самым горизонтом, но отсюда его не было видно – закрывал город, так что еще не потемневшее, но набравшее яркости синего, небо опускало на парк первые сумерки. Они стоят там же, где и расстались, стоят и уже минуту просто смотрят друг другу в глаза. Он любит ее, и, даже если бы захотел, не смог бы этого скрыть. И тем больнее было читать в ее глазах то же самое. Он уже не сомневается в ней – она действительно вернулась, но он стоит и ничего не делает, кажется, пытается, не заплакав, проглотить все, что пережил, похоронить страхи, неясно каким чудом так и не сбывшиеся. Она вернулась, и она любит.
Она не двигается с места. Любит, и не скрывает, а еще боится зла или обиды, боится убить неосторожным словом или жестом все, что не берегла, и в чем больше всего нуждается – его бездонную любовь. Она скучала по нему, но раньше ей удавалось заткнуть себя, а сейчас что-то изменилось, и над собой больше она не властна. Она готова на все, ради его прощения – настоящего, а не на словах, она любит и стоит в полуметре от любимого, но не может подойти. И она не может себя держать в руках. И первая скатившаяся по щеке слеза колкой горечью отдалась в глаза, она заморгала, отвернулась и заплакала.
Он подошел и обнял, прижал ее к себе. Им так и не понадобилось слов, они так и стояли рядом, кутаясь в объятиях друг друга, не замечая, не задумываясь о том, как они выглядят, кто прав, кто виноват и что будет дальше. Они любят друг друга. Новая волна уходящей прочь боли сбивает дыхание, и Ильин сильнее прижимает ее к себе, зарывается в волосы и надрывно глотает ком в горле. Ему все равно, что думает она, все равно, как должен себя вести – он любит, и он впервые за ту вечность, растянувшуюся на две недели, счастлив. Счастлив до слез, до боли, до потери контроля.
– Я так люблю тебя... – прошептал он. – Так люблю...
Оля сильнее впилась руками в его спину. Она плакала, и сквозь слезы неразборчиво молящим о прощении тоном зашептала:
– Я не могу без тебя... Не могу. Не хочу. И не буду.
И вот они снова вместе. Может быть, Ильин даже боится, что все это обман, очередная уловка Степанова, но ему все равно – ради нее он согласен принять даже это.
– Как же так? Что же случилось? Еще вчера я звонил тебе, и ты сказала...
Оля обернулась, найдя взглядом их поваленную иву и, усадив туда любимого, уютно устроилась у него на коленях. И, пусть, в ее движениях читалось сумасшедшее чувство вины, она была той же, что и раньше – живой, уверенной в себе и целеустремленной.
– Я себя едва не прокляла за то, что ответила тебе. – Тихо-тихо прошептала она. – Я звонила тебе днем... А ты не отвечал.
Ильин вспомнил, как расстраивался, глядя на осколки любимого телефона утром. Как много для него тот значил... И какую громадную роль сыграл в полумесячной карусели смерти.
– Он разбился, – пробормотал он. – На дороге... Если бы ты знала, что я пережил без тебя! В восемнадцать лет я знаю, что такое сердечный приступ, потеря сознания. Я только тебя забыть не смог.
Она опустила голову ему на плечи, и прижалась крепче.
– Прости меня...
Ильин, наконец, решился:
– Скажи, только молю тебя, скажи правду: ты пришла надолго? Ты вернулась, это правда?
– Правда. – Это Оля говорила сквозь слезы.
Он верил ей, он и сам не знал, зачем спросил. Может быть, чтобы не бояться. И он спокоен – настолько, что сам себе поразился. Он с любовью провел рукой по ее волосам, спине, потом приподнял и усадил на колени так, чтобы она была к нему ближе всего, и поцеловал.
Он так соскучился...
– Оля, солнышко мое, что же случилось? Как тебя ко мне отпустили?
Оля виновато пожала плечами.
– Я не знаю... Только знаю, что люблю тебя, кто мне может помешать?
– А как же все это время?
– Но ведь, и ты тоже постарался. Саша, я ушла не к Денису, а от тебя. Думала, все так просто, думала, что и без тебя проживу… А вот видишь, не смогла. Тебя невозможно заменить... Ты самый лучший, любимый.
– Я воевал... Две недели, ставшие бесконечными. И ничего не мог поделать – я только с каждым днем сдавал позиции, проигрывал все больше и больше. И только сегодня понял, что в драке даже у победителя синяки останутся, и ушел с ринга, перестал бороться. И только я оставил надежду тебя вернуть, ты пришла... Почему? Может быть, все просто, и моя утренняя атака – а я уже умею атаковать в энергоинформационном поле – была слишком сильной? Хотя, Леша показался уже после, и он повел себя молодцом... Или, все-таки, Димка Невский был прав? – и я стал сильнее? Наверное, не так – непобедимым... И они сломали об меня руки? Или поняли, что ты им больше не нужна – я уже не стал бы за тебя воевать...
Оля ничего не отвечала. Да Ильин, собственно, ответов и не ждал. В конце концов, он любит ее, и она рядом, а больше ему ничего не надо.

ГЛАВА 5: НЕПОБЕДИМЫЙ
Уже почти совсем стемнело, когда они поднялись с ивы и, обняв друг друга, медленно пошли куда-то вдоль шоссе. Они так давно друг друга не видели, они очень соскучились. Ильин вспомнил первый день их знакомства, прогулку в этом же парке, у этого же шоссе – они сейчас совсем не замечают времени, как и тогда... И он так же, как и в тот день, не боится дороги. Или боится?
Страх вернулся. Он не зависел от Оли. Просто месяц назад Ильин знал, для него было неоспоримой, необсуждаемой истиной, что все будет отлично, он счастлив и на фоне этого счастья смерть не имела смысла. Но это было раньше. Сейчас, пройдя сквозь все испытания магических битв, закончив с отличием школу выживания Степанова и Боярского, Ильин смотрел на жизнь объективнее, снял очки романтики и увидел мир таким, какой он есть – безликим, где ни счастье, ни горе не значат абсолютно ничего, не играют роли, ни о чем не говорят. И здесь дорога вновь стала той же, какой была всегда – с автомобилями, опасностью и в конце пути – со смертью. Новый, воспитанный Степановым, повзрослевший Ильин признал, вернул на поверхность перманентный фундаментальный страх перед смертью. Но влюбленный и с таким трудом вернувший свое счастье, прожженный насквозь бездонной страстью к жизни, он восстал против самого себя и всего, чему научился. Он не будет бояться! Потому что если он испугается, он проиграет... Он будет жить! А страх не кричит в ответ, а только ухмыляется, потому что знает – он прав, а крик и кулаки – признак слабости. Ильин видит, что не бояться может только обманув себя, потому что правда в реальной опасности на дороге, а обманываться он боится не меньше, чем умереть на дороге. Страх смерти сцепился со страхом его потерять, стремление жить напоролось на невозможность признать такого права. К чему приведут противоположные желания? И на что способны противоположные страхи?
Тот самый поворот, где был сбит Андрей, где разбился телефон, где Ильин еще только утром едва не попал под колеса. Вот они те самые осколки – осколки его телефона! Ему страшно, так страшно, как еще ни разу за последние две недели, страхи сцепились друг с другом, а он ничего не может с собой поделать – он ЗНАЕТ, что проиграет, что не способен поверить в жизнь, потому что не позволит себя обмануть, он стал реалистом, а реальность – в смерти. Страх таится где-то сзади, между лопаток, он вгрызается в позвоночник, растекается по шее...
Там очень неудобный поворот – градусов тридцать, может, сорок, а свисающие над дорогой парковые деревья срезают обзор достаточно, чтобы не заметить идущий автомобиль, и когда на большой, еще загородной скорости тот выскочил, пугая тихим шипением покрышек о совсем недавно политую дождем трассу, душа ушла в пятки. Все случилось в какие-то пять секунд, но их он еще долго не забудет.
Испуганно, не отдавая себе отчета в том, что делает, он во все горло закричал:
– Уйди!!! – И швырнул Олю на тротуар.
Вот он – страх, вот она – смерть. А он стоит напротив, зло смотрит ей в лицо, он готов драться, впервые за всю свою историю – драться за жизнь и драться насмерть. Наконец-то, все, что жило в нем с пяти лет, материализовалось в идущем навстречу серебристом «Subaru» и покинуло восставшее подсознание, четко обозначив правила противостояния и противоборствующие силы.
Силы равны. Он хочет жить. И будет. Страх превратился в неизбежность, и она ясно дает понять, что Ильин умрет. «Единственный способ побороть страх – это пережить его...» Ильин выпрямил спину, расправил грудь. Он не переживет? Переживет! Ильин уперся, собрав в кулак все силы. Силы равны. Их не может быть меньше: миром правит равновесие... Равновесие действует везде. Даже у победителя после драки останутся синяки... Силы равны. Силы обязательно равны. Перед глазами туманно всплыли осколки разговоров и событий последних дней. «Если не может быть перевеса, то и победы тоже не бывает?» Как быть? «На самом деле, у тебя сейчас одна простая задача, – уверенно заявил Дима, и Ильин даже не сразу заметил, что бездумно поддается индукции, – это понять, чего ты хочешь: победы или жить. Если победы... Понимаешь, Сашка, даже если ты очень сильный, все равно найдется тот, кто будет сильнее тебя. Выходит, сколь бы сильным ты ни был, ты все равно слаб. Можно искать залог победы в ловкости, находчивости... Но все равно кто-то будет круче, а значит, ты не победишь. И не думай, что выход в мудрости... Даже самые мудрые люди бывают превзойденными, мудрость – не панацея, хотя бы потому, что не дает уверенности в победе, хоть и весомее силы. Видишь, стопроцентного шанса на победу не бывает, он всегда будет пятьдесят на пятьдесят. Это – неуверенность, это – нестабильность. Ты ведь поэтому пытался сделать из любимой магессу, правда? Чтобы не бояться потерять. Я и сам такой... Если мои шансы меньше ста, то это то же, что и ноль. Потому что я хочу стабильности. И мы оба знаем, где ее брать: есть третья сторона – нейтральная. Пускай дерутся те, кому не лень, кто не боится страха неуверенности, а ты уйди с ринга, и потеряешь главное – врага. А с ним и все опасности».
Силы равны. Победы не бывает. Он не выиграет, если будет бороться со страхом... И только теперь Ильин понял, как победит его: он просто уйдет с поля боя, плюнет на правила, обязанности, на все, что может заставить бояться... И, вдруг, оказывается, что это сделать легче всего на свете... И Ильин закрыл глаза. Страх не ушел, но потерял смысл, а, значит, и перестал быть опасным. Он больше не враг! Его больше нет...
Победа.
Но Ильин все еще на шоссе. До машины всего несколько десятков метров, до удара – пара секунд и этого слишком мало для того, чтобы успеть уйти с дороги. А еще Ильин с ужасом понял, что водитель намеренно целит на него – именно для того, чтобы убить. Но драться Ильин не будет. Закон равновесия применим везде. Неужели, все-таки, конец? Разве так бывает?
Треск и скрежет раскололи напополам замершее время, и от автомобиля вдруг отлетает колесо вместе с осколками шаровой. Еще секунда... Автомобиль несет влево, а скорость не дала шоферу справиться с управлением. Один удар, звон летящего стекла, лязг рвущегося металла сливаются в сплошной грохот, который бьет по барабанным перепонкам. И все.
Еще несколько секунд Ильин стоял на месте, не в силах осознать случившееся. Потом обернулся к Оле.
Она белее снега. Она испугалась больше, чем боялся когда-то он. Ильин подошел, помог подняться с земли, на которую только что швырнул ее. Он все еще видел мир как-то глухо, время оставалось незнакомо-ватным.
– Все, все закончилось, – попытался успокоить ее, но это было, кажется, тщетно.
Внезапно Оля сорвалась и бросилась к разбитому о бетонный столб автомобилю. Там, заглянув в салон, она с дикой болью в глазах, опустилась на колени и разрыдалась. Секунду спустя Ильин был рядом. Водитель – двадцати двух, может быть, двадцатитрехлетний парень оставил шею подушке безопасности, и его голова легла на дверное стекло под пугающим неестественным углом. А в глазах... Или это кажется? В глазах нет испуга, нет даже ожидания своей участи – напротив, там застыл осколок жизни. И, наверное, горькое сожаление по ее утрате.
– Он мертв... – шепнул Ильин, но внезапно у него перехватило дыхание. Он не успел отреагировать на увиденное, прежде чем волна знакомых ощущений захлестнула его. Кто он, этот мальчишка? Кто-то знакомый...
– Это – Славик... – произнесла Оля, не поднимаясь с асфальта. – Тот самый, Слава Боярский...
Точно.
Ильин, наконец узнал своего врага – человека, которого едва несколько часов назад боялся больше всех на свете, а теперь вот он умирает от собственного удара за рулем обреченного автомобиля.
Миром правит равновесие.

ГЛАВА 5: НАЧИНАЕТСЯ ВОЙНА?
Страха больше нет. Ильин действительно победил.
– Оля, – он поднял ее с колен, повел в сторону, обратно в парк – подальше от этого кошмара. Он даже не вспомнил, что сейчас должен, по идее, вызвать, хотя бы, милицию. – Нам тут делать нечего.
Оля покорно пошла с ним. Она не жалела Боярского, но еще не справилась с потрясением.
– Ты видела? – позже, вернувшись к иве, заговорил Ильин, – он же меня пытался убить...
Оля не ответила, но каким-то неведомым способом Ильин прочел, о чем она сейчас думает. Ее просто использовали как приманку, выследили Ильина и убили бы, если только...
– Как такое возможно? Как могло слететь колесо? Саша, ты же сам говорил, что случайностей не бывает!
– Не бывает, – бессмысленно повторил Ильин. – Это я его сломал?
Оля молча смотрела ему в глаза. Она уже многое поняла, она даже, показалось, ушла вперед.
– Я ничего не делал, – сказал Ильин. – Я отказался от противостояния. Сумасшествие, возможно, но только так я смог уйти из-под атак Демиургов, только так вернул тебя...
– Но ведь, колесо! Саша, так бывает? Как?
Ему очень хотелось сейчас представить, что это он такой сильный, он разломил эту роковую шаровую, но он знал – ничего такого нет и близко. Это не он.
– Миром правит равновесие, – он думал вслух, чтобы объяснить Оле самые простые истины. – Помнишь, я тебе говорил: «никто не может против твоей воли пить твою энергию, если ты не ответишь на провокацию»? В мире равновесия не бывает победы, а сейчас я понимаю, что нет и даже ударов. Могут быть только провокации... А я не ответил. Славик принес свои правила, на каждой чаше весов в которых – смерть, только я играть не стал. И Славик сорвался на то, что нес мне.
– Или, – тихо добавила Оля, – есть кто-то еще, о ком мы не знаем... И мы – просто пешки.
Ильин почувствовал знакомый холодок по позвоночнику. Он вспомнил свои страхи: «Первые атаки Славы были слабыми, даже тот, ничего не стоивший тогда, Ильин успешно, пусть и с большим трудом, их отражал. С каждым ударом, изо дня в день он учился бороться, но Слава бил все сильнее и сильнее. Быть может, его и не собирались убивать? Как похоже на то, что Ильина воспитывают, к чему-то готовят. К чему? Зачем? Он помнил, он с немым страхом оборачивался на все, что пережил за две недели, а о том, что может быть впереди, боялся и подумать. Он не пойдет туда, куда его отправят, он не станет тем, кого из него делают!»
Ильин растерянно смотрел перед собой. Вдруг все случившееся показалось ему элементом какой-то мозаики, не собранной еще, но уже получившей едва заметные очертания.
Теперь он уже был уверен в том, что все что случилось – чья-то игра на очень высоком, недостижимом для него пока уровне...
¬– Господи, – разбито прошептал он, – я... я... как мне реагировать?
– Что? – тихо спросила Оля, – я права? Ты что-то понял?
Ильин, все так же разбито глядя вперед, медленно кивнул. Он понял.
Но если он смог разглядеть здесь чужую игру, то однажды доберется и до них самих, поднимется к тем, кто с такой легкостью им сегодня манипулирует. И он...
– Черт возьми, я сыграю в их игру! – глаза Ильина загорелись азартом, он впервые в жизни увидел простеленную перед ним дорогу цели. – Я сыграю! Я сделаю то, чего они от меня добиваются, сделаю из-за и для того, чтобы найти их, выйти на их уровень. Нет! – Ильин гордо расправил плечи, – я пойду туда, куда меня отправят, я стану тем, кого из меня делают!
– И что же случилось? – осторожно спросила Оля.
Ильин уже открыл рот, чтобы рассказать о своих подозрениях, но мысль, убежавшая далеко вперед, вдруг выбросила новую догадку.
– Нужно Диме позвонить, – засуетился Ильин. – Черт возьми, если Славик прибегнул к таким радикальным действиям, значит, началась серьезная игра. Невский должен знать! Если не поздно еще... Телефон... Черт возьми, как же до него достучаться? Телефона у меня нет, номера Невского – тем более... И Андрею не позвонишь... Ох, блин, совсем же нет памяти на цифры... – Ильин поймал себя на том, что нервно покусывает губы.
– У тебя нет телефона Шумихина? – вдруг спросил он у Оли. – Ты вообще с ним общаешься?
Оля виновато покачала головой.
Тревога росла, Ильин уже был уверен, что что-то случилось. Что-то непоправимое – эта тревога парит в небе, ею пропитан воздух, Ильин каждой клеткой ощущает ее.
– Что же случилось... – он прикусил губу, нервно озираясь по сторонам.
– Дима – это кто?
– Тот, кому я обязан тобой, – ответил Ильин. – Помнишь день, когда мы познакомились?
Оля кивнула.
– Дима тогда отвлек Андрея от гостей. Они весь день просидели, запершись в кабинете. – Ильин вспомнил слова Женьки, одного из гостей, когда он только приехал:
«– Андрей где? – спросил Ильин. – Я по делу.
– Он занят, – сказал Женя. – Прибежал Димка, весь взлохмаченный, перепуганный, чего-то Андрюхе сказал, и они заперлись в кабинете, запретив их беспокоить под страхом смертной казни».
Оля помнила.
– Дима... А кто он? Зачем он тебе?
– Маг. Он... Оля, а ты разве о нем не знаешь?
– Эм-м...
– Дима крепко поссорился со Степановым, – пояснил Ильин, – неужели Степанов ни разу о нем не упоминал?
– Не знаю... – Оля виновато улыбнулась, – я ведь не общалась с ним...
– Да?
– Только со Славиком иногда, а так – с Денисом.
– Ясно. Одним словом, что-то мне подсказывает, что Степанов начал атаку, но не только на меня, а и на Диму, потому что мы теперь с ним в одной команде.
– Атаку начал, потому что я от них ушла?
– Не знаю... Но очень может быть...
Ильин, конечно же, немного блефовал, потому что с Димой в команде он еще не был, они даже толком не пообщались – всего-то рассказал Невскому свою историю, да выслушал пару советов, но доля правды в сказанном, все же, была: Ильин очень крепко уцепился в возможность сохранить дружбу с таким человеком, как Димка, и, естественно, придет на помощь, особенно, если Дима попросит... Только вот Дима не отвечает.
– А где сейчас Денис? – мелькнувшая догадка вывела на новые мысли.
– А зачем? – насторожилась Оля.
– Ты же виделась с ними сегодня? Ну?
– Да... С Денисом только.
– Что было? Что слышала, что-то готовилось? Такие дни не случаются спонтанно, я уверен, все было подготовлено!
– Я поняла уже, – вздохнула Оля. Было видно, что ей неприятно об этом говорить. – Наверное, все началось с твоего вчерашнего звонка...

ГЛАВА 6: ЗВОНОК
– Как твои дела? – спросил Ильин.
Звонок Олю сильно расстроил. Где-то в глубине души она чувствовала себя виноватой за то, что любила, верила в это, а потом так просто ушла. И не оттого виноватой, что так жестоко поступила с Ильиным, нет – он сделал достаточно, чтобы получить то, что в конце концов, получил, – а виноватой потому, что боялась признать за собой право легко забывать чувства, отпускать привязанность, потому что без них в любви не было смысла и не было счастья – того, какое уже когда-то пробовала и теперь не в силах забыть. И прячась от вины, в надежде разочароваться в нем, хоть немного оправдать себя, Оля спросила:
– Зачем ты звонишь?
– Я соскучился, – признался Ильин. – Очень. Мы можем встретиться?
Оля молчала. Она была уже не та, что бросила его, она уже его простила... И безумно хотела согласиться, но страх потерять даже то хлипкое подобие равновесия, которое ей дал Денис, а она знала, что увидевшись с Ильиным, моментально забудет все, чем себя оправдывала, не позволил ей послушаться себя. И
– Лучше нам не видеться, – расстроено ответила она. – Ты должен все понять.
И спешно повесила трубку. Глаза застилают слезы, в душе безумная боль, и, возможно, впервые за две недели разлуки, она горько признается себе в том, что по-прежнему любит его.
Она ничего не ответит на пожелания спокойной ночи Дениса, который позвонит чуть позже, и почти до самого утра не уснет. А, проснувшись утром от звонка в двери, вспомнит, что это снова Дэн, и даже не удивится тому, что все бы отдала, лишь бы там вместо него оказался ее Саша.

– Ты спала нормально? – С порога, вместо приветствия спросил Денис.
Ее это сильно удивило – странно, обычно его не интересуют такие экзотические подробности ее жизни.
– А это ты к чему?
– Да так... – Денис лениво отвернулся к окну и протяжно зевнул.
– Ну и что теперь?
– Пойдем в кафе?
– Я подумаю. – Оля поняла, что он раздражает ее. Что же случилось? А может быть, ничего – этого стоило ожидать, таким уж он был, Денис Мартынов. И такой была она.
– Идем, – ставя точку на неуверенных сборах, заявил Дэн. Его не интересовал ее ответ, но не в том плане, что все обязательно будет, как он скажет, а просто ему все равно.
– Черт с тобой, – недовольно проворчала Оля, – пошли в твое кафе. А то, ты не отвяжешься.
– Что тебе с утра не нравится, а? – Денис сильно возмутился.
Оля даже не обернулась к нему. Она стояла у зеркала, приводя себя в порядок, доводя до совершенства какие-то черты своего прекрасного лица... Те, что никто, кроме нее самой, не заметит. Что-то происходит, Денис явно ведет себя слишком нервозно. Что же?

В кафе он почти сразу грубо сцепился с официанткой, на что та отреагировала адекватно и в краске описала, куда Денису идти. Оле пришлось их успокаивать.
– Денис, да что с тобой?! – возмущенно зашипела она.
А он действительно был на себя не похож: обычно такой спокойный, полный гордости и достоинства сейчас места себе не находил, огрызался и дергался по пустякам.
– Ты чего хочешь? – зло обернулся он.
– Что случилось? – сообразив, что грубостью ничего не добьется, Оля постаралась произнести это как можно мягче.
– Тебе какое дело, а? Тебе не все равно?! – взвился Дэн. – Ты меня решила довести до бешенства?!
Они едва не поругались и Олю такое положение вещей даже увлекало.
– Я знаю, кто он, – зло прорычал Денис, с силой сжав в руке мобильный телефон, – и он тоже знает. И он знает, что подписывает себе смертный приговор... И не боится. И мне все равно – он туп, как дерево, или неимоверно хитер – он сам полез на рожон...
– Он – это Ильин? – осторожно спросила Оля.
Денис долго не отвечал, тупо глядя в одну точку, а потом, не оборачиваясь, едва заметно мрачно кивнул.
Оля перевела дух и опустила голову в ладонь, попутно снимая локон волос со лба. Она ждала, она была готова к этому ответу, и, тем не менее, он застал ее врасплох.
Потом позвонил Степанов.
– Вы чем там занимаетесь?! – Почему-то, без вступления, закричал он так, что слышала и Оля. – Ты что сейчас делаешь?
– В кафе сижу! – Огрызнулся Денис. – Что не так?
– Что не так? – Казалось, Леша был возмущен больше, чем когда-либо. – Ты не знаешь, что не так?! Тебе объяснить?
Денис сразу поник, но ему стало заметно легче. 
– Нет, блин, а как мне реагировать? Какое-то чмо пихает руки в мою личную жизнь, а я должен молчать? – Снова взвился Денис.
– Не трогай дерьмо – вонять не будет! – Закричал Степанов. – Не выводи меня, придурок, не то, я сверху добавлю, понял? Иди домой... Нет, лучше к Славику, и оба ко мне! И чтобы больше никакой самодеятельности! Дебилы! – И Леша отключился.
Оля ничего не сказала. Она все слышала, все поняла. И как бы дико сейчас это не звучало – она услышанному радовалась.
– Сашка... – одними губами прошептала она, – ты жив...
Денис устало обернулся.
– Я пойду к Славику, а ты иди домой, – попросил он.
– Денис, – очень тихо, с глухой болью в голосе, отозвалась Оля, – скажи, зачем вы его трогали? – Она с укором посмотрела парню в глаза. – Ведь я его любила... Когда-то...
Денис помедлил, но потом, глубоко вздохнув, даже не пряча горячую ревность в голосе, все-таки, ответил:
– Может быть, именно поэтому. – И быстро зашагал к выходу.

Это была последняя капля. Радостно проводив его взглядом и пообещав себе, что это навсегда, Оля снова взяла в руки мобильный, нашла в телефонной книге номер любимого, но позвонить, почему-то, не решилась. Может быть, потому что не знала, что сказать после вчерашнего разговора, но, все же, ей больше казалось, что дело в Денисе. Так, будто бы теперь оправдывается перед, снова же, собой за то, что с ним встречалась.
Но только, как же быть? С Дэном она видеться больше не хочет, а с Ильиным – боится...
Она все же позвонит Ильину, но спустя минут десять, а вместо любимого голоса услышит электронное «Абонент находится вне зоны действия сети, пожалуйста, попробуйте дозвониться позже». И она перезвонит, но все так же безрезультатно. И чем больше Ильин прячется от нее, тем сильнее стремление вернуть его, стать снова той, о ком он грезит и кого ради пойдет на край света...
Уже в восемь часов она позвонила ему домой, на ответ, однако, почти не надеясь, но Ильин трубку взял. А через полчаса даст о себе знать Денис, и Оля даже ответит на его звонок, вот только...
– Ты должен все понять... – заговорила она, но Денису не нужно было слов, он знал, что так случится. Тревога, страх и предрешенность ушли, обнажив тихую боль. А может быть, и не тихую, а совсем наоборот: сильную настолько, что он ее едва слышал. Он не стал ничего отвечать, он молчал, но тишина была тяжелой...
Оля поежилась.
– Ты ничего не скажешь? – испуганно спросила она.
Денис ответил не сразу. Ведь он-то любит...
– Ты нашла другого? – как-то слишком просто спросил он после паузы, даже сам себя не понял.
Оля пожала плечами.
– Так будет лучше. Для нас обоих.
– Он – маг? – Неожиданно мелькнуло в голове.
– Это Ильин. Оставьте нас в покое, – отрезала она. – Оставьте.
И сбросила вызов. Хватит. На этом Денис для нее закончился. Она вернулась к Ильину. Призналась, наконец, что любит и хочет быть с ним, чего бы ей этого не стоило. Хочет и будет.

ГЛАВА 5: У НАС НЕТ ВЫХОДА
– Выходит, – невесело вздохнул Ильин, – Денис, а с ним, значит, и Леша и Славик знали, где ты и с кем?
Оля кивнула.
– Ты думаешь...
– Не знаю. Может быть, ты и права, и с твоей помощью они меня выследили... Вот только трудно понять, зачем я им сдался? Я же ушел от драки! И драться не буду, принципиально не буду, значит, я абсолютно безопасен.
– Почему тут оказался Славик а не Денис? – задумалась Оля. – Ведь, по идее, это было нужно именно ему, а я прекрасно знаю, что, хоть Дэн и ходил у Боярского в учениках, на рожон Слава не полезет, а отправит малого.
– Значит, – мысль продолжил Ильин, – где-то Денис понадобился... И там опаснее, чем тут...
На секунду наступила тишина, потом
– Дима! – в один голос воскликнули они оба.
– Давай быстрее...
Они пробежали по парку, потом, почти не замечая ничего вокруг, миновали дворы и добрались до дома Андрея – единственное место, с которого сейчас можно было начинать поиски. Почти не надеясь там кого-то застать, они поднялись и позвонили в дверь, однако дверь открылась почти сразу, будто бы их ждали.
На пороге стоял Невский.
– Проходите, давайте, – торопливо пригласил в квартиру и плотно закрыл дверь.
Ильин заглянул в зал и приветственно кивнул сидящей там незнакомой девушке – она сидела на кресле, сжав в ладонях чашку, скорее всего, чая и разбито смотрела перед собой. Ильина она, казалось, вообще не заметила. 
– Ну, что случилось? – беспокойно спросил, не отходя от двери, Дима.
– Я хотел задать тебе тот же вопрос, – ответил Ильин.
Невский уперся. Он пытливо смотрел Ильину в глаза.
– Ну?
Ильин сдался.
– Славик... – он запнулся.
– Умер? – тоном, будто бы очень боится этого, договорил за него Невский.
Ильин немало удивился. Кажется, он слишком многого не знает.
– Да... – прикусив губу, кивнул он. – Что происходит?
– А ты уже все понял, – досадно процедил Дима сквозь зубы. – Степанов ударил первым. – Он на секунду замолчал, а потом надрывно воскликнул: – И победил!
– Как это? – Ильин был поражен, – я думал, наоборот – проиграл.
– Как ты не понимаешь, что именно этого он и хотел! – так же, как уставший папа пытается объяснить глупому ребенку задачу, простонал Дима. – Пойми, силы всегда равны, миром правит равновесие. И победы не бывает. И если где-то победу одержим мы, то потом на нас же отыграется Степанов. В данном случае – это Шумихин...
– Андрей?
Дима слабо кивнул.
– А он тут причем?
– Как это – при чем? Да он же зачинщик всей этой сумасшедшей карусели! Чертов Иисус Христос!
– Я ничего не знаю, – расстроился Ильин.
– Тогда слушай! – Апатия на Димином лице вдруг сменилась прочной уверенностью, а голос налился краской. – Слушай и внимай, потому что времени у нас в обрез, а, боюсь я, Андрей таки не даст о себе знать.
– Он где?
– А я о чем?! – Дима прыгнул на диван, но в этот раз воздержался от комментариев по поводу качества мебели Шумихина. – Он пропал, скотина, не сказал, где, не сказал, что, просто исчез! А я же вижу, что Степанов переступил через мир и пошел в наступление, и если уже Славик мертв, значит, все случится скоро, понимаешь, слишком скоро... А мы тут сидим дома и ничего не можем поделать... Просто сидим и ждем! И мне, боюсь, потребуется твоя помощь. Так что, сиди, слушай и внимай. Времени мало. Слишком мало... – Дима закусил губу. – Или, – зло пробормотал он, – времени у нас совсем нет. И у нас нет выхода.
 

ЧАСТЬ 2
1.
Того, что случилось раньше, он так и не вспомнит, будто бы жизнь началась только с этой секунды. Он лежит на дороге, в глазах темно, сердце рвется на куски, и болит кисть правой руки. Потом его подбегут какие-то люди, помогут подняться с асфальта. Отрешенным, пустым взглядом он смотрит в эти перепуганные за его жизнь глаза, и где-то глубоко внутри оживает давно затоптанная, тогда казалось, насмерть благодарность, а еще удивление перед участием совершенно незнакомых, чужих людей. Их двое – взрослый, дерганый мужик, как Андрей узнает позже, водитель того самого «Опеля», что сбил его только что, и мальчишка, младше, наверное, чем он, лет где-то девятнадцати.
– Ты как? – судорожно пытаясь проглотить ком в горле, спросил кто-то. Кажется, этот самый парень.
Андрей только кивнул в ответ. Ему было очень плохо.
– Что ж ты по сторонам не смотришь? – с укором в голосе, но, все же, радуясь тому, что сбитый жив, мужчина устало вытер лицо рукой, словно стряхивая маску беспокойства.
– Что случилось? – наконец, подал голос сам неудавшийся пешеход.
Те двое переглянулись.
– В больницу тебя нужно, вот что, – вместо ответа уверенно заявил водитель «Опеля». – Давай в машину, я тебя отвезу.
– И знаешь, что... – добавил другой парень, – Возьми мою визитку. Так, на всякий случай. Если что – звони.
Андрей уже начал потихоньку приходить в себя. Теперь он увидел машину, которую хозяин смог остановить только пятнадцать метров спустя, а до ее колес протянулись черные следы резины. Андрей с благодарностью принял визитку, как теперь было видно, Сашки Ильина.
– Извините меня... – убито проговорил он.
Водитель еще раз, видимо вспомнив, отвернулся и тяжело перевел дух.
– Ты бы мог вообще не встать... – Ответил он. – Не иначе, как в рубашке родился.

Шумихин всегда любил этот город, но сегодня, глядя в окно пострадавшего «Опеля», с ужасом констатировал тот факт, что все здесь стало чужим. А ведь прошло-то всего чуть-чуть времени... Родным перестало быть все: и земля, и люди и даже его собственное тело.
Владелец злосчастного авто вызвался отвести Андрея в больницу. Они ехали молча, ехали именно туда, куда Андрею было нужно, но не в больницу, как думал бедный (с одной стороны) водитель, именем которого Андрей даже не поинтересовался, а в будущем, и это точно, даже не вспомнит. И не в том дело, что мужик сам был виноват, ведь там не положено ездить на такой скорости, а просто никто он Андрею, а впереди столько нерешенных проблем и поставленных задач, что будет точно не до него. Сегодня, Андрей для верности еще раз посмотрел на часы, – двенадцатое мая. Все получилось как нельзя лучше. Без пяти пять, и у него еще целых полчаса до тех секунд, с которых весь мир перевернется – как минимум, для него.
Сейчас Андрей начал понимать, что того мальчишку, который появился рядом после аварии, он знал. Наверное, нет, не знал еще, а только узнает. Ситуация становится пикантной. Интересно, теперь, в новой истории, какую роль сыграет новый старый знакомый?
Андрей выглянул в окно. Надо же, а зеркало-то он свернул... Зато теперь хорошо видно себя любимого. Одет он, скажем прямо, не ахти, но на сегодня сойдет. А вот прическа – ужас. Лучше бы ее не было. В надежде найти расческу, Андрей начал беспокойно копаться в карманах, но вместо нее вынул мобильный телефон, который чудом уцелел, кошелек и самое главное – паспорт. Только сейчас он узнает, что ему уже двадцать три года, полное имя Шумихин Андрей Андреевич, а живет он (пусть это и нетрудно было предположить) как раз около того самого Ярославского парка, у которого несколько минут назад попал под колеса... Как ему сказали, ибо сам он ни черта не помнит. Жизнь началась заново только что – когда он уже очнулся. В кошельке, что его не удивило, а, скорее, обрадовало, тугая пачка наличных, которой, он уверен, ему хватит для того, чтобы реализовать задуманное. Несколько визитных карточек. Андрей довольно отметил, что карточки действительно его, и они красивые, а как же! – дизайнер рисовал! То есть, он сам.
Все это время шофер молча наблюдал за ним, и трудно угадать, что его больше удивляло: странное поведение незадачливого пассажира или динамика возвращения в норму этого самого кадра. Десять минут назад он с трудом дышал, а сейчас поглядывает по сторонам даже не уверенно, а хитро.
– Что ты ищешь?
Андрей резко обернулся к собеседнику с таким выражением лица, будто удивился еще кому-то, кроме себя в салоне. Гляди, сейчас спросит: «А ты что тут делаешь?» Но вместо этого он просто пояснил:
– Расческу. У меня на голове дурдом, а мне это не нравится.
Шофер неуверенно улыбнулся.
– Неслабо ты, однако, – подметил он. – Может быть, тебе в больницу уже не надо?
– Точно. – Довольно кивнул Андрей. – Вы меня высадите на углу Чичерина и Гагарина. Там есть ресторан.
– Тебя трудно понять...
– А вы не пытайтесь. – В этот момент Андрей, все-таки, нашел расческу. Обрадовавшись, он принялся быстро восстанавливать человеческий вид и форму волос, красотой которых, к сожалению, похвастаться не мог.
– Ты уверен, что тебе не надо в больницу? – водитель спрашивал не для того, чтобы убедиться, а чтобы снять с себя ответственность за незваного гостя и навсегда о нем забыть.
– А по мне не видно? – удивился Андрей.

Ресторан французской кухни «Марсель» отличался от всех французских ресторанов города тем, что меню тут составляли исключительно украинские блюда, и отличался «Марсель» этим в лучшую сторону. Андрей когда-то раньше очень любил это заведение на перекрестке двух проспектов. Правда, сегодня его тут ждет не печеная утка, а блюдо с романтически-гнилым именем «Вендетта». Андрей в нерешительности остановился у входа, взявшись уже за дверную ручку. Еще не поздно отказаться, и сейчас это – последний шанс. Вдруг, вдруг? – И эти мысли он в очередной раз гнал прочь, хоть и знал, что они все равно вернутся, – вдруг, все это будет лишним? Он же выжил, все равно выжил, так зачем соваться в эту хрупкую реальность, туда, где требуется хирургическая точность? Как можно доверить себе такую сложную работу? – он – новичок, неуклюжий, как медведь, со скальпелем в лапах... Но и выбора-то, на самом деле, да если еще и присмотреться, нет. Хотя бы потому, что он пообещал Ильину, а подвести его сейчас, когда ступить на тропу не труднее, чем отказаться, он не может. Наверное, все-таки, он боится. Иисус тоже боялся – интересно, прежде чем переступить границу дозволенного, он думал так же?
Шумихин встряхнулся. Он – не Иисус, у него другие цели и он не такой сумасшедший.
Взгляд упал на большие настенные часы. Пора. Пора. Андрей еще раз глубоко вдохнул, прогоняя остатки нерешительности, потому что это последняя черта – дальше пути назад не будет, и почти уверенно подал дверь на себя.

2.
Дима скучно смотрел вслед уходящей с меню и его заказом официантке и подумывал, а не завести ли себе девушку? Он сейчас в ресторане «Марсель», ждет заказанную печеную утку под соусом, которую еще не пробовал, но всегда очень хотел. Это французский ресторан, но все – от обстановки до подаваемых блюд тут насквозь пропиталось украинским духом, что его, истинного хохла, абсолютно устраивало. По большей части, именно за это Невский и любил больше других ужинать здесь, благо финансы и рабочий график позволяли столько, сколько хочется, а нетихая музыка, всегда улыбчивые официанты и густая полутьма помогали расслабиться, хорошо отдохнуть от рабочего дня и подумать о завтра.
Он ждет, томно перебирая в руках ключи от своей «Subaru», за которую трясется с тех пор, как купил, да временами поглядывает на столик ближе к центру зала. Там двое – какой-то мальчишка, навскидку, ровесник, а рядом с ним девушка – та, что и привлекла Димкино внимание, та, кто станет причиной сумасшедших приключений, и они перевернут всю Димкину жизнь. Темные вьющиеся волосы рассыпавшись по плечам, обозначили и осветили красивые светлые черты ее лица, широкие губы, а под бровями – угасающие глаза... И вот только заглянув в них, Дима пожалел, что не он там сейчас с ней, а кто-то другой, так несправедливо оказавшийся рядом раньше. Нет, не красоту он заметил – там, в этом взгляде, даже таком далеком, читалась горькая мольба, просьба пригреть, полюбить, понять. Она сейчас была похожа на маленького котенка, который замерз и просится на руки. А еще в тех глазах темная злость на того, кто сидит в полуметре от нее и что-то ей пытается доказать, – дурак, ведь она его совсем не слушает...
Новый персонаж появился тихо, практически незаметно, но Дима, почему-то, отвлекся, он только много позже поймет, почему. Тот, остановившись у дверей, пробежал взглядом по столикам, а, увидев Невского, обрадовано двинулся к нему.
– Дима, привет! – едва оказавшись рядом, поприветствовал, а вместо рукопожатия, сделал небольшой поклон всем корпусом. Именно это сбило Невского с толку и заставило, вместо того чтобы отправить незваного гостя куда подальше, пригласить к столу.
– Мы знакомы? – спросил Дмитрий, едва гость устроился в мягком диване напротив.
– Сомневаюсь, – ответил пришелец. Потом полез в нагрудный карман и, малость там покопавшись, достал паспорт, из паспорта вынул визитку и протянул ее Невскому. – Как правило, меня зовут Андрей, – так он представился, – а фамилия моя, – и для верности глянул в паспорт, – Шумихин. Если тебе это о чем-то говорит.
– Веб-дизайнер... – прочел Дима. – И что?
– И все. Я думаю, этого достаточно, – и, заметив, что Дима не решается спрятать карточку в карман, подбодрил его: – Ты не выбрасывай, пригодится.
– А зачем?
– Не зачем, а когда. Сегодня вечером. Сейчас все расскажу, куда ты торопишься?
Дима еще раз окинул беглым взглядом непрошенного гостя. Двадцать два-двадцать три года, среднего роста, он не худой, но и крупным не назовешь. Темные, наверное, волосы (по крайней мере, не блондин, а больше в полутьме разглядеть было сложно), простой непредвзятый взгляд – Дима знал его: так смотрят успешные бизнесмены на кофеварку. Средней стоимости костюм, взъерошенный вид, хотя, может быть, это только кажется, и плавные, успокаивающие, а вместе с тем, и гипнотизирующие жесты. А то, каким тоном он произнес свое «куда ты торопишься», говорит о неслабой нервозности. Беря во внимание содержание сказанного, Дима пришел к выводу, что его гость сам куда-то очень спешит. 
– Ладно, – Невский все пытался найти правильный стиль поведения, но в голову ничего не лезло. – Кто ты?
– Ну, здравствуй, дорогой, – обиделся Андрей. – Ты ж только что читал. Веб-дизайнер я.
– Исчерпывающий ответ, – кисло заметил Дима. Андрей его заинтриговал, бесспорно, теперь понять бы, зачем ему это надо. А среди неоспоримых достоинств неожиданного знакомого сразу обозначились отличное знание психологии и умная голова. – Я слушаю тебя, – решив, что спорить и ломиться напролом не выйдет, потому что так они только поссорятся, Дима сдался.
– Сейчас все расскажу, какой ты нетерпеливый! Слушай, – живо заговорил Андрей, – вот там, за моей спиной, – он улегся на стол, а голову сложил на руки, чтобы не заслонять собой столик, привлекший внимание Ильина еще до его появления. – Там столик, на который ты так исподтишка, а я-то видел, – Андрей хитро подмигнул, – столик, на который ты исподтишка поглядывал. Там сейчас сидят двое, да? Девушка и кто-то лишний?
Дима медленно кивнул. Ему не понравилось, о чем пошла речь, этот непрошенный гость суется в его жизнь...
– Девчонку зовут Лена, – продолжал Шумихин, – а парня... – он замялся, – нет, парня трогать не будем. Пока не будем. – Последние слова он процедил сквозь зубы с нескрываемой злобой. – Так вот, они встречаются. Для справки – уже месяца два. И до сегодняшнего дня. Теперь уже не долго... – Андрей посмотрел на часы, – уже скоро они поссорятся. Можешь мне поверить, – он улыбнулся, и Дима еще раз отметил, что Шумихин волнуется, где-то Невский уже видел попытки спрятать неуверенность под маской беззаботности. – А можешь и не верить, сам все увидишь. Они уже давно вместе – срок достаточный, чтобы разобраться в чувствах, а парень этот порядочная сволочь...
Дима молчал. И даже не думал – просто слушал. Все равно сейчас не успеет переварить в режиме реального времени все, что говорит Андрей – разберется позже. А тот говорит серьезно. Что же происходит?
Андрей продолжал:
– Так вот, они поссорятся сейчас, – сказал он. – Она уйдет от него, пройдет по коридору к двери, а там будешь ты. – Андрей замолчал и посмотрел Диме в глаза, чтобы убедиться в том, что тот все понял. – Вы познакомитесь. Ну, точнее, раз ты уже немного ее знаешь, то познакомится только она. Сойдетесь легко, делаю ставку на то, что это будет очень красиво и вы не раз потом тепло вспомните этот вечер.
– Что ты несешь? – вырвалось.
– Я несу истину, – Шумихин ничуть не смутился. – Так вот, дальше: вы уедете, – Андрей бросил едва заметный взгляд на брелок, висящий в связке с ключами от машины Невского, – уедете на твоей «Subaru» через Чичерина к набережной, а потом к Ярославскому парку. Ты знаешь, где это. В парке... – Андрей глубоко вдохнул, – в парке будет то, что будет в парке, а потом вы попрощаетесь до послезавтра. Ты позвонишь мне и мы уже детально поговорим.
Дима не отвечал, он просто смотрел на пришельца и думал, что нормальный человек должен был заподозрить либо розыгрыш, либо то, что Андрей сумасшедший, но почему-то очень кажется, что Шумихин в своем уме, он знает, что говорит, более того, говорит серьезно. А значит, все-таки, розыгрыш. Андрей продумал разговор, значит, чего-то от Димы хочет, и напрашивается только одно объяснение: он пытается втянуть Невского в какую-то игру. Ну, или, хоть это и банально, просто пошутить... Только, если это шутки, то на очень высоком уровне. Несколько секунд Дима пытался переварить полученную информацию и сделанные выводы, и, наконец, пришел к единственному, на его взгляд, звучавшему сейчас адекватно, вопросу:
– Что все это значит?
– А ты сам смотри, – улыбнувшись, Андрей кивнул назад, в сторону Лены и этого... Ну да, он же не назвал имени парня.
– Как мальчишку зовут? – вдруг спросил Дима.
Улыбка Шумихина стала еще шире, вообще казалось, что во время разговора он к чему-то готовился, разогревал, как бы это сказать... Накачивал себя энергией.
– Леша Степанов, – сказал он, а потом добавил: – вот видишь, как легко увлечь? Еще пара таких вот вопросов, и ты пойдешь у меня на поводу.
– Черт! – рассержено отвернулся Дима. – Подцепил! – Он знал об этих приемах НЛП, но сам ими еще не владел, так вот тем сильнее было отвращение к собственной неопытности и профессионализму собеседника. – Андрей, говоришь... – Невский прикусил губу и задумчиво почесал ногтем нос, – ну что ж, будем знакомы, – и смущенно протянул ладонь через столик.
Андрей принял рукопожатие, а потом, как ни в чем не бывало, съехал в сторону:
– Что ты заказал?
– Индейку. – Вдохнул Дима. Он-то уловил этот момент, и был вынужден снова признать, что плетется на поводу у собеседника, а тот очень талантливо сменил тему, поставив на этом акцент, да сделал это так, что возразить ему или тащить за язык обратно просто не представлялось возможным. – Только там, – предупредил Дима, – одна порция. Если хочешь себе, то закажи дополнительно, они все равно запекли целую тушку.
Андрей хитро улыбнулся.
– Сомневаюсь, – сказал он. – Скорее всего, мороженную достанут. Но это не важно, все будет путем. Еще немного, еще совсем чуть-чуть... – и мечтательно замолчал.
В этот момент из-за столика Степанова и Лены послышались первые признаки ссоры: обрывки фраз на повышенных тонах.
Дима медленно перевел взгляд с них на Шумихина. Тот не отреагировал – он продолжал лежать на столе, а теперь еще принялся внимательно изучать узоры на красной скатерти прямо перед собственным носом.
Ладно, взгляд не принят, но это сейчас не главное. Девушка грубо отбросила протянутую в пренебрежительно-властной манере к ее лицу руку кавалера, и Дима с удовольствием отметил, что всегда ненавидел этот жест. Андрей не врал, они действительно сейчас разойдутся, Невский закусил губу – это его шанс? Он тихо, чтобы не привлекать к себе внимания, а в полутьме это не так сложно, поднялся с места и двинулся к двери. Логично – если они разбегутся, то девушка пойдет именно туда. Или ее парень.
Шумихин, едва Дмитрий освободил свой диван, тут же на него взобрался, и снова лег на стол. Со спины он был похож на Невского, не присматриваясь можно подумать, что он там и сидит, и Дима сейчас подумал – Андрей нагло копирует Димкины привычки, чтобы лучше им манипулировать, причем, не скрывает этого. А еще он съест Димину утку.

Лена... Пусть будет так – кем бы Шумихин ни был и куда бы Дмитрия не втягивал, называть неправильные имена ему смысла нет, так что, все-таки, Лена и Алексей все еще сидели за своим столиком, но теперь смачно ругались. Им понадобилось еще две минуты, чтобы, послав друг друга к черту, грубо поставить точку в отношениях, девушка встала, быстрым и неаккуратным движением сдернула с услужливо поставленной рядом вешалки плащ и торопливыми, а оттого немного нелепыми шагами поспешила к выходу.
– Лена! – Вдруг окрикнул ее бывший парень, – вернись, я еще не все сказал!
– Умри и забудь меня! – не остановившись, она обернулась всем корпусом, и, не глядя, налетела на стоявшего у дверей Дмитрия.
Он, конечно, заботливо подхватил ее, причем, одной рукой, как и было бы этично, под локоть, а другой, вопреки всем правилам хорошего тона, за талию, и довольно похвалил себя за это.
– Ой, извините! – неожиданно оказавшись в объятиях, пусть и красивого, но, все же, незнакомого парня, испуганно вскрикнула девушка, пытаясь сохранить равновесие на каблуках и не упасть в эти самые объятия с головой.
Немного, всего на полголовы ниже его, подтянутая, хрупкая. Темные, вьющиеся, наверное, каштановые волосы, аккуратно подчеркивающие красоту скандинавских черт лица, а взгляд такой чистый и живой, что Дима невольно пообещал себе сделать все, лишь бы он стал родным... Плавно и медленно, дав себе сполна насладиться объятиями, он помог ей выровняться и отпустил талию, затем бережно убрал локон волос с глаз, уводя ладонь дальше, к затылку и вдруг подумал о том, что, если бы не Шумихин, то мог бы тут не оказаться.
Андрей все так же сонно лежал на столе, не поворачиваясь к ним. Кто же он такой?
Лена опустила взгляд и тяжело закрыла глаза. Только бы не сорвать такой момент...
– Ты к выходу? – тихо спросил он.
Лена кивнула.
– Ну так пошли.

Оказавшись в коридоре, Дима, наконец, отпустил ее руку. Они остановились и долго смотрели друг другу в глаза. Она не была испугана, даже не расстроена, но в ее глазах ясно читалось стремление убежать подальше от всего, что было там за столиком, и Дима, конечно же, этим воспользовался.
– Куда мы пойдем? – спросил он, будто бы уже было гарантировано решено, что остаток вечера они проведут вместе.
– Мне все равно, – ничуть не смутившись, ответила она. – Только подальше отсюда. Подальше.
– Значит, поехали, – согласился он.
У машины только он представился. Лена, поколебавшись секунду, тоже назвала свое имя, но неуверенно заметила:
– Ведь в этом не было нужды?
– Нет, котенок, не было. – Улыбнулся Невский. – Я достаточно слышал.
Он любовался ею, она ему очень понравилась. Он все равно бы подошел к ней, даже не окажись там Андрея, но сделал бы это позже, уже после того, как она ушла от Степанова, а тогда все не получилось бы так красиво.
Она заглянула ему в глаза, пытаясь поймать взгляд, понять, о чем он думает.
– Ты ведь не случайно там стоял?
Дима покачал головой.
– Я ждал тебя.
И довольно улыбнулся.

Вечерний час пик еще не схлынул, на улицах пробки, но Дима давно к ним привык. Он только потом задумается, что единственный путь от ресторана, где дороги более-менее свободны, лежал по проспекту Чичерина, вопрос даже не стоял, в какую сторону, потому что либо к набережной, либо к заводским куличкам. На набережной они были недолго, Лена попросила отвезти ее домой, а она живет рядом с Ярославским парком. Они не расставались долго, и, сообразив, что так и будет, даже пошли в тот парк прогуляться. Рассказывали друг другу о себе, мерили собеседника в друзья, любовники, супруги, целовались и уже понимали, что не разбегутся сегодня навсегда. Какое-то время в поведении Лены читалась неуверенность, как же это – завести новые отношения, едва рассыпались былые, тут попахивает ветреностью, но Дима ее быстро разубедил, он умеет. И чем больше ее узнавал, тем больше верил, что они не случайно встретились, что это, не иначе, перст судьбы. И тем чаще вспоминал об Андрее – кто он? А главное – зачем пришел, зачем говорил все то, что говорил?
Если рассуждать логически, если предположить, что Андрей планировал именно то, что у него, в конечном счете, и получилось, то он появился там для того, чтобы познакомить Диму и Лену. Причем, и Невский был в этом абсолютно уверен, не окажись там Шумихина, он все равно бы к Лене подошел, а значит, вмешательство Андрея носит корректирующий характер. Значит, есть разница в том, когда бы Дима встал из-за стола, и это важно. Возможно. Если все настолько серьезно, ибо Андрей просто мог там быть нужен для того, чтобы убедиться в Диминой решимости, а если той не будет – дать. Но, так или иначе, Андрей пришел для того, чтобы Невский с Леной встретился. Зачем? И снова Дима уперся в то, что не знает, в первую очередь, кто Шумихин такой вообще, а ведь это очень важно.
Он попытался собрать в кучу то, что знал. Лена, Степанов и Шумихин. Шумихин очень резко отзывался о Степанове, можно предположить их вражду. В этом случае сама собою напрашивается версия о простой мести – Андрей устроил Леше западло. Но Дима все равно бы к Лене подошел. В чем разница? А... Андрей ведь не знал наверняка, встанет ли, отреагирует ли вообще Дима на ссору Лены и Степанова... Черт, а Андрей действительно много знал, слишком много, можно сказать. Например, имя Невского, его повадки – вспомнить хотя бы поклон, который сбил Диму с толку. Андрей знал, что Лена поссорится с парнем, знал, когда. Дима вспомнил, как Андрей появился: материализовался через главный вход, обнаружил Невского взглядом и тут же подошел... То есть, он ждал, что Дима там сидит. Шумихин даже утку заказывать себе не стал, потому что был уверен – ему достанется Димина.
Конечно, во всем, что касается Невского, ничего военного не было, за ним достаточно было просто последить недельку, и весь он на ладони: в «Марселе» каждый вечер, с теми, кого уважает, здоровается тем самым поклоном, сидит, кстати, за одним все время столиком. А как же Лена и Степанов? Ладно, пускай, если знать их долго, если быть хорошим психологом, а Шумихин – очень хороший, можно предположить, что они поссорятся, а вот дальше? Как предсказать точное время, если это не обман и Лена или Степанов с ним не в сговоре? А допустить, что Шумихин – провидец... Ну это же бред.
– Лена, ты знаешь Андрея? – вдруг спросил он.
– Какого Андрея?
– Шумихина. – Невский протянул ей полученную несколько часов назад визитную карточку.
Лена повертела ее в руках, видно было, что ей понравился дизайн, но потом, вернув, покачала головой.
– Я не знаю ни одного веб-дизайнера...
– Честно?
Она насторожилась.
– А это так важно? Что-то случилось?
– Не знаю... – задумчиво потянул он, – пока что.
– Честно, Дим, не знаю ни одного.
Значит, либо они в сговоре, причем будут это скрывать, либо Андрей сильно постарался, чтобы досконально ее изучить. И он, кстати, был прав – Дима действительно сейчас проводит ее домой, «До послезавтра» – вспомнил он слова Шумихина.
– Солнце, – уточнил, – а мы когда увидимся?
– Завтра не получится, – спокойно ответила Лена. – Завтра я буду сидеть дома, и готовиться к сдаче зачета по физике. Консультация у нас сегодня была.
– То есть, послезавтра?
– Ну да. Заедешь за мной? Часа в три к пятому корпусу... Я как раз освобожусь.
– Заеду, солнышко, заеду. – Дима даже не удивился.
Ну вот, как Андрей и сказал – сейчас проводит ее домой, а потом поедет к нему, потому что вопросов больше, чем ответов и, что важнее – больше, чем позволят ему спокойно спать. Единственное, в чем он убедился после всех размышлений – Андрей его куда-то втягивает. Или уже втянул. И поздно ночью, едва за Леной закроется дверь, достанет телефон и, с трудом разбирая в темноте надпись на визитке, освещенную скудным экраном, позвонит Шумихину.
– Я все еще в этом долбанном ресторане. Приезжай, – сразу отзовется тот. – И давай быстрее, я спать хочу, ты себе не представляешь, как!

3.
Андрей послушно ждал его. Окинув быстрым взглядом порядком опустевший к ночи зал, Дима нашел его за тем же столиком, где и оставил, и в той же позе – лежа на столе. Димин приход Андрей заметил и даже кивнул ему, но позу так и не сменил. Непонятно почему обрадовавшись, Дима быстрым шагом направился к нему.
– Андрей, привет, – сказал он, подойдя, и вместо рукопожатия, в своей привычной манере, едва заметно поклонился собеседнику, как борцу на ковре.
Андрей ответил тем же, для чего ему пришлось совершить героический поступок – поднять голову со стола.
– Садись, – сказал он, и Дима вдруг понял, что они поменялись ролями – в момент их знакомства у столика стоял Андрей, а Дима был на его нынешнем месте.
– Утку ты мою съел, да? – ехидно подметил он.
– Ага, – кивнул Андрей и снова улегся на столе, только голову развернул так, чтобы видеть глаза собеседника. – Но я заказал еще. Скоро будет готова.
– Это радует, – довольно улыбнулся Дима и уселся на диван. – Но я тут, как ты понимаешь, не столько ради мяса, сколько чтобы задать тебе несколько вопросов. – И с интересом посмотрел в глаза.
– Давай свои вопросы, – нисколько не смутился Андрей. – На что смогу – отвечу.
– Это хорошо, – довольно кивнул Дима, потом перевел дыхание и, решив не затягивать, спросил: – Все-таки, кто ты такой?
Андрей мило улыбнулся.
– Тут дело не в том, кто я, а в том, кто ты. Кому-то пришлось неслабо подсуетиться, чтобы вовлечь тебя в историю, ты так не думаешь?
Дима не ответил. Он выжидающе смотрел в глаза собеседнику.
– Итак? – Явно акцентируя внимание на том, что отвечать не собирается, проговорил Андрей.
Дима смутился. Андрей много умнее даже, чем ему показалось на первый взгляд, и состязаться с ним бессмысленно. Андрей ушел от ответа не для того, чтобы что-нибудь скрыть, а чтобы Дмитрий сам сформулировал, что хочет знать. А есть великая истина: правильно поставленный вопрос – наполовину решенная задача. Дима томно откинулся на спинку дивана, пытаясь собраться с мыслями. Очевидно, что его пытаются, а может быть, уже втянули в какую-то игру, но, требуя голову на плечах, предлагают место не пешки, а кого-нибудь повыше. Андрей хорошо знал, что сегодня случится, и, по уму, стоит предположить, что они с Алексеем либо враги, и тогда ему пришлось хорошо потрудиться, чтобы быть в курсе подробностей его отношений с Леной, либо друзья, а в этом случае, все случившееся – спектакль. В этот второй вариант Дима верить не хочет и не будет до той секунды, когда уже не останется другого выхода, потому что он видел глаза девушки, которую так давно искал, и просто вышвырнуть ее из реальности было бы жестоко по отношению к самому себе. Чисто инстинктивно он попытался собрать доказательства первой развязки, но вдруг понял, что не может найти ни одного. Запутавшись и испугавшись очевидного, Дима сдался.
– Можно по порядку? – Взмолился он.
– Можно, конечно, – улыбнулся Андрей, а потом в который раз поднялся со стола и уселся по-человечески. – Давай.
– Кто ты?
– У тебя же есть визитка, – недовольно буркнул Андрей. – Больше мне сказать нечего. Пока что.
– Ладно, проехали... – Дима решил не сдаваться до последнего. – Кто такие Лена и Леша?
Андрей улыбнулся, кажется, вопрос ему понравился.
– Они встречались несколько месяцев, не могу сказать, сколько точно, знаю – немного. То, свидетелем чего ты стал, думаешь, как называется?
– Что именно?
– Все случилось так, как я предсказывал?
Дима медленно кивнул:
– И?
– Как у меня получилось?
– Ты очень хороший психолог... – Потянул Дима, обрадованный тем, что Андрей, наконец-то, заговорил. – Вы с Алексеем враги?
– Нет.
Дима запнулся.
– А кто? – Ему очень не хотелось это слышать.
– Никто. Не цепляйся за стереотипы, прошу тебя, ты попал не в то общество, где они прокатят. О том, кто я такой, да и вообще о моем существовании Степанов не знает.
– Это его фамилия?
– Да.
– Но ты его не любишь...
– Терпеть не могу. И скажу тебе, ты скоро будешь думать так же.
– Да я и сейчас любовью к нему не пылаю, это парень, от которого бежит моя девушка...
– Да, кстати, ты знаешь, что из-за них все проблемы и бывают?
– Них – это кого? Из-за женщин?
– Точно. А как думаешь, на что ты нарвался, отобрав из-под самого носа Степанова самое дорогое, что у него было? И, по сути, единственное.
Дима задумался.
– Тут впору поинтересоваться тем, кто такой Степанов.
– Вот! – обрадовался Андрей. – Умница! Степанов – маг. И, скажу я тебе, очень и очень сильный. Если бы я тебя сейчас не прикрыл, ты б уже дышал через трубку.
Дима удивленно вскинул брови:
– Чего?
– В реанимации, – снисходительно пояснил Андрей. – Одним словом, ты крупно влетел, а я – молодец!
Дмитрий медленно перевел взгляд на солонку. Будь это другое время и другое место, он бы сказал, что общается с сумасшедшим, но сейчас он Андрею, и в который раз поразился этому, практически верил. Может быть, случившееся за вечер просто выбило его из колеи, а он, боясь потерять доверие к девушке, к которой уже успел крепко привязаться, а там дальше, наверное, и полюбить, отказался от попыток логически разместить увиденное на одной картине, выстроить понятную систему. А может быть просто, Андрей не врет, может быть, он действительно маг, и тогда ему ничего не стоит, так себе, внушить собеседнику, что ничего военного тут нет и это банальная магия.
– Магия – это что? – Не переварив новую информацию, после затяжной паузы, подал голос Дима.
Андрей ответил:
– То, что невозможно объяснить научно.
– Например, телепатия?
– Боишься? – хохотнул Андрей. – Не стоит. Этого я, пока что, не умею. Хотя, будучи хорошим психологом, могу с высокой точностью понимать, о чем люди думают. Ты ведь такой же, правда? – Последнее он сказал с акцентом на лести, и Дима сердито прикусил губу, снова признав превосходство собеседника, и пообещал себе любой ценой превзойти его.
– А что ты умеешь? – спросил он.
– Немало, – не переставая улыбаться, Андрей поправил себе гриву. – И всему тебя научу.
– Да ну?
– Я, кстати, не договорил, – Андрей вдруг посерьезнел. – Это не шутка, ты действительно попал. У тебя нет выхода, тебе придется научиться тому, что знаю я. Дима, иначе никак.
Дима сразу поник. Он и сам это понимал – если все, сказанное Андреем, правда, значит, он крупно влип.
– Что же так, а? – Расстроено, а, может быть, и сердито, пробурчал он. – Это что, плата за любовь?
– Не мы такие, жизнь такая... – Вздохнул Андрей. – Ты даже не представляешь, как тебе легко сейчас, у меня, знаешь ли, в сотни раз все было сложнее... Не дай бог тебе всего этого знать. Скажем так, – Шумихин наклонился к Диме, чтобы поставить тяжелый акцент на сказанном далее: – у тебя есть возможность победить сразу, с первой попытки и не учиться на ошибках и провалах.
– А кого я, собственно, должен побеждать?
– Наверное, не кого, а что. Ситуацию. А знаешь, где причина всего-всего, что происходит с тобой?
Это Невский знал.
– В моем нутре.
– Точно. В подсознании. Иными словами, чтобы разобраться с ситуацией, нужно победить именно свою подкорку, то есть, себя. Понял, кто твой враг?
– Круто ты завернул. А... А как?
– Ну, психология уже тебе не чужая, а я дам тебе знание магии. 
– А что взамен?
– Ничего.
Дима промолчал. Бесплатный сыр только в мышеловке. И пусть, почему-то, Андрею он все еще верит, но уже точно не понимает. И теперь знает, что сидит под колпаком крепкого мага, добровольно обманывается и ничего не может с этим поделать. У него действительно нет выбора.
– Так бывает? – Спросил он.
– Нет. – Андрей беззаботно улыбнулся. – Я не работаю бескорыстно, просто сегодня, в этой истории решаю свои проблемы посредством твоего становления.
– То есть, это нужно тебе?
– Да. Это взаимовыгодное партнерство. Если бы я не появился, ты бы все равно с Леной познакомился, вы бы даже полюбили друг друга... – Он на минуту замолчал. – Но до утра ты бы не дожил. Я даю тебе Знания и Умения, которые помогут жить и даже более того – процветать, а ты дашь мне возможность воплотить в реальность единственное, что еще осталось важным. Итак, ты согласен?
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда. Но у тебя его нет.
Дима в душе засмеялся: даже сохраняя серьезную физиономию, Андрей находил время шутить.
– Ну значит, – Невский покорно вздохнул, – я согласен.

4.
Вдруг стало как-то неспокойно.
– Лена! – окрикнул Степанов, – вернись, я еще не все сказал!
– Умри и забудь меня! – не остановившись, она обернулась всем корпусом, и, не глядя, налетела на стоявшего у дверей парня.
Тот, конечно, заботливо подхватил ее, причем, одной рукой, как и было бы этично, под локоть, а другой, вопреки всем правилам хорошего тона, за талию, и уже этим сильно взбесил Алексея. Леша попытался подключиться к его сознанию, но вдруг почувствовал, что ему очень плохо, причем чем больше сил он тратил на то, чтобы снять неожиданный морок, тем хуже себя чувствовал.
Он не на шутку испугался. Тот пацан – маг? Черт, и не скажешь же, что сильный, но и не слабак. И голова на плечах неслабая, если хватило ума тут сидеть и не засветиться. А может быть, он Степанова знает?
Степанову все хуже и единственная мысль, которую он не прогнал сразу, была убраться отсюда подальше и привести себя в порядок, потом найти эту сволочь и уничтожить. А сейчас – куда угодно, только подальше... Степанов бросил быстрый взгляд на столик, за которым так крепко только что поругался с любимой девушкой и в злобе сцепил зубы – сколько раз они грызлись, и его это нисколько не пугало, потому что он всегда с легкостью возвращал ее себе. А теперь, выходит, все изменилось? Если придется за Ленку драться, то неизвестно, чья возьмет.
– Дурак... – прошептал Алексей, сложив голову в ладонь, – надо было раньше думать!
После целой серии неудачных романов он зарекся привораживать и даже нашел ту, что самостоятельно его полюбила, при этом устраивала его самого, но вот теперь задумался о неразумности такой идеи, потому что подстраховаться, все же, стоило. С другой стороны – Лена не подарок, ведь не так же просто они все время ссорятся? Придет время, и все будет в порядке – Степанов вдруг понял, что не все так страшно, – Если этот мальчишка – маг, то, скорее всего, как и Леша, попросит ее саму окунуться в магию. Это бич каждого, потому что только так можно быть за любимую спокойным, но главное, иначе ее уважать не получится, а ведь это – главное, не так ли? И этот парнишка нарвется на то же, что и Степанов – Лена категорически не желает ничего слышать о магии. Именно из-за этого они ругались чаще всего, и вот именно магия сейчас послужила причиной  ее ухода.
– Если невеста ушла к другому, – поворчал Степанов, – то еще неизвестно, кому повезло.
И все-таки, он не смог смириться с тем, что его любимая рядом с каким-то прохвостом так нагло появившемся и просто воспользовавшимся удачным моментом. А еще Степанову очень плохо.
Все, к черту отсюда, домой. Мой дом – моя крепость, там он сможет восстановить себя. С ума сойти, ну угораздило же нарваться на мага, который, самое малое, не слабее... Но Степанов не был бы собой, если бы не подготовился к такой войне еще давно. И теперь у него есть и возможность и силы, но главное – понимание, как он будет побеждать. Его еще никто голыми руками не брал, не так он прост.

– Слава! – спустя несколько минут, выйдя на улицу, кричал он в трубку, – бегом просто давай ко мне!
Тот, толи уже лег, толи собирался, сонным-сонным голосом он отозвался:
– Что у тебя опять случилось?! Мне некогда, черт тебя дери, у меня тут рейс!
– Рейс? Ты чего, ошалел?! – Леша на миг забыл о своей беде.
– Не я за рулем, – успокоил Слава. – Тут два идиота снова поцапались, один из них наш знакомый Ника.
– Бросай все, я тебе говорю! – снова заголосил Леша, – бросай и срочно ко мне!
– Что, блин, так срочно? Что случилось?
– Ничего хорошего. Объявился тут маг один, и, черт бы его побрал, сильный!
– Чего? – Славик, все же, начал просыпаться, – какой, к хреням, маг в этой дыре?
– Не знаю. Но он тут.
– Ну хорошо. Это все?
– Черт, тебе мало? Он объявил войну.
Славик почувствовал, как волна холода прокатилась по спине.
– Как так – войну? – сорвавшимся голосом спросил он.
– А вот так. Негласно. Он забрал Лену.
Славик грубо и громко выругался.
– Вы до завтра подождать не могли? Я спать хочу – вторые сутки на ногах!
– Это же не от меня зависит, – расстроился Алексей. Он, наверное, только сейчас по-настоящему понял, что спокойная жизнь закончилась. Славик часто любил поиздеваться над ним, задевая за живое, напоминая, что все их знания и умения не случайно к ним попали, и придет, ой придет тот момент, когда будут жизненно необходимы. Причем, не учатся потому, что пригодится, а пригодится потому, что учатся. Как реакция мира на их силу. – Вот оно, то, чего ты так боялся.
– Страхи сбываются, – грустно произнес Слава.
– Страхи сбываются, – повторил Леша. – Ладно, хватит трепаться. Собирайся и дуй ко мне. Нужно что-то делать, потому что мне не по себе, и совсем не малость.
– Да мне, признаться, тоже. Но елки-палки, Леша, как же ты не вовремя.
– У меня выспишься.
– Если высплюсь. Надо же, пришла война, а я устал. 

Славик приехал почти сразу после того, как Леша вошел домой.
– Ну, – с порога нервно и вместо приветствия вцепился он, – что случилось?
– Нам объявили войну. – Алексей едва ли сохранял видимое спокойствие.
– Это я уже слышал, – сказал Слава. – Кто объявил?
– Не знаю. Сегодня в ресторане «Марсель»... Эх, угораздило же попробовать французскую кухню! Мы с Леной поругались немножко, Ленка встала из-за стола. Этот... – Степанов запнулся, а потом с горькой желчью в голосе выговорил: – этот маг, он там стоял у выхода. Моментально ее окрутил. А я попытался пресечь это хамство и сразу получил по голове...
– Почему-то мне мало верится, что поругались вы немножко... – скептически заметил Слава. – А ты уверен, что все так просто? Может быть, они уже были знакомы, может быть, Ленка тебе изменяла или не изменяла, но просто решила к нему уйти, а сегодняшняя ваша ссора просто стала поводом?
– Не знаю, – Алексей был ошарашен, он даже не задумался об этом. – Черт, удар под дых.
– Ни черта ж ты напугался... – Слава грустно покачал головой, – чтоб так потерять голову. Ты чего, совсем думать разучился?
– Нет, все в порядке. Просто все так гадко вышло.
– Ну ты же сам боялся, что такое случится, помнишь?
Алексей мрачно кивнул. Как успешный программист и бизнесмен, он знал, что в условиях переменчивой окружающей среды стабильная работоспособность статической структуры практически невозможна, часто повторял, что тишина, покой и успех не бывают вечными, и однажды наступит момент, когда все это рухнет. А потому нужно быть всегда готовым бросить клавиатуру, взять в руки оружие и пойти в бой. Страхи сбываются, и теперь он вынужден признать, что его предсказания оказались правильными.
– Значит, – добавил Славик, – завтра езжай к Лене и поговори с ней. Если все серьезно, то хотя бы узнай, что там за красавчик у нее.
– Ох, так не хочется... – вздохнул Степанов. – Но ты прав, прав. Завтра съезжу. Сутра.
– А как же. Ты же не хочешь опоздать, правда?
– Вот думаю я, – вспомнил Леша, – у нее послезавтра какая-то контрольная работа серьезная в университете, завтра собиралась сидеть дома весь день, учиться.
– Как думаешь, нового парня в гости не ждет?
– Не знаю. Посмотрим.
– Да, дружище, из-за твоих девушек у нас постоянные проблемы. Я знал, – Слава щелкнул зубами, – знал, что так получится, что именно они – причина бед вселенной. А тем более, Лена, которую ты решил не привораживать.
– Ты же всегда был против приворотов... – удивленно вскинул брови Степанов. – Что изменилось?
– Нет, ничего, – Славик пожал плечами. – Я не о том. Ты вот слишком большое значение придаешь своим девушкам, а меж тем, забываешь их почти сразу после расставания. А проблемы остаются.
– Да ладно тебе! А твои машины?
– Забыли уже.
Они были квитами. Когда-то Славика вытащил из лап вершителей закона Степанов – Слава попался на горячем во время угона автомобиля: тогда для него это был единственный источник дохода, а те люди, на которых он работал уйти бы так просто не дали, даже невзирая на то, что Славик уже тогда был неплохим магом. Во время очередного рейда властей его начальство, видимо, пожалело денег, и им стали обрубать крылья, а в таких случаях сливают пешек, таких как исполнители, каким был Слава Боярский тогда, вот он и попал под раздачу, а вытягивать его было некому. И тогда появился Алексей, помог отмыться, причем он все сделал тихо, без кулаков, потому как всегда считал, в отличие от радикала Боярского, что крик – это признак слабости. Они победили, они даже майора сгубили, вот тогда и зародился их союз, и он креп с каждым днем – уже полгода. Они поднимались, начали хорошо зарабатывать, но тут отличился сам Степанов с его патологической слабостью к женщинам. «Слабый пол сильнее сильного в силу слабости сильного пола к слабому» – дразнил его Славик, и был, по сути, прав. А Леша, как существо неагрессивное, но властное, все проблемы с пассиями срубал на корню обычным приворотом. Несколько раз напоровшись на последствия, которые разгребал не без помощи друга, от приворотов отказался окончательно и попробовал построить самые настоящие отношения, основанные на любви и понимании. И быстро признал свою некомпетентность в этих вопросах – ну другим он был, а меняться не так просто. Настоящим камнем преткновения стало нежелание Лены становиться магессой. И, как мудро остерегался Слава, настал день, а точнее, вечер, когда Лена, когда девушка, которую Степанов отказался привораживать, принесла им проблемы. Серьезные настолько, что все прошлые казались теперь детским лепетом на лужайке и сделали ребят квитами. И их это нисколько не радовало, они бы предпочли обойтись без проблем.
– Наверное, мы неправы оба, – сказал Алексей.
– А, вот что еще, – Слава задумчиво почесал бровь, – ты почему думаешь, что это именно объявление войны?
Леша задумался.
– Я не разговаривал с ним, – сказал он, – я даже сразу его попытался ударить... А он был готов, он отразил атаку, и мне стало плохо. Вот то, что я испугался – это же моих рук дело! Я сам бью всегда страхом.
– Да, есть у тебя такое, – согласился Слава. – Но на вопрос ты, все-таки, не ответил. Почему война? Может быть, просто, он так защищается.
– А не в этом дело. Он знает, кто я, знает, хотя бы, что я – маг. Теперь он пришел и заявил свои права на мою девушку, на свою неприкосновенность, на полномочия, в конце концов. Это все мое. А когда два волка стоят у одного зайца...
Славик монотонно несколько раз кивнул.
– Бывает драка, – договорил он за Алексея.
– Вот именно. Мы просто не сможем ужиться вместе. Рядом. А Лена... Ну что ж, если он не привораживал ее, то это ее выбор. Не в ней же дело, правда? Дело в том, что мы с тобой не для того объединялись, чтобы только денег заработать. Нам нужна власть, как источник безопасности, помнишь?
– Помню.
– Вот. Видишь, получается, либо мы его...
– Если он один.
– Черт! Значит, их. Либо мы их, либо они нас. Просто если мы не уберем его, он уберет нас.
– И у нас нет выбора? – Славик сильно расстроился.
Алексей саркастически улыбнулся.
– Выбор есть всегда. Только он незаметный, потому что существует наиболее ожидаемый вариант твоего решения, он там личностью объясняется и так далее, редко ты примешь не свойственное себе решение. Даже если сделал что-то, что на тебя не похоже, то причины были, правда? Причины всего, что происходит с тобой в тебе и находятся. И, елки-палки, Слава, ты все это знаешь и без меня! Чтоб ты так жил, как прибедняешься!
– Чтоб ты сдох со своими бабами! – в сердцах выпалил Славик. – Мне такие проблемы совсем не интересны, я жить хочу.
– Ну вот и будешь жить. С каких это пор ты вдруг демократом стал? Ты же всегда выступал за то, чтобы кирпичом по морде и в прорубь.
– А я и сейчас такой. Я не демократ, я просто ленивый. И вообще, я спать хочу.
– Да... Ладно, черт с тобой, завтра я с Леной пообщаюсь, вот и посмотрим, что делать дальше. Но верю я, что воевать нам, все-таки, придется, ой придется...
– Ага, но только это будет завтра. А сейчас у тебя есть, как минимум, одна спокойная ночь. Используй ее по назначению: выспись.
– Ладно, черт с тобой. До завтра. Спокойной ночи. – И Алексей выключил свет.

5.
– Ну, как себя чувствуешь? – приветствовал его Андрей утром, бесцеремонно не, дожидаясь приглашения, входя в квартиру.
– Нормально, – удивился Дима. – А как должен?
– Запомни, парень, ты никому ничего не должен. Понял?
Дима ухмыльнулся и согласно кивнул.
– Ладно, проехали, – сменил тему Шумихин. – Какие планы на сегодня?
– Ну ты же пришел.
Легкий смешок Андрея не сказать бы, что задел Невского, но, все-таки, это акцент на превосходстве и праве распоряжаться Диминым временем.
– Смотри на часы, – сказал он, – сколько там?
Дима оглянулся в зал.
– Двенадцать. Это много?
– Смотря для чего. Где сейчас Лена, как думаешь?
Невский насторожился.
– А где? Говорила, что дома. Она собиралась готовиться к зачету...
– Ну хорошо, намек не понят, – вздохнул Шумихин. – Тогда поступим иначе: поставь себя на место Степанова. Ты хорошо помнишь вчерашний вечер?
– Смутно. Тем более Степанова, я же был полностью Леной поглощен.
– Вот тут ты жестоко неправ, друг мой, – Андрей поучающее помахал пальцем перед Диминым носом, потом по-хозяйски уселся в кресло и забросил ногу на ногу. – Вот смотри, – лениво произнес он, – вчера Леша потерял девочку, а точнее, ее увел ты, причем, очень нагло, скажу я тебе, очень нагло.
– Степанов, наверное, попробует ударить, отомстить? – Дима, наконец, начал просыпаться.
– Ну, – потянул Андрей, – он еще вчера ответил, но я тебя прикрыл. В принципе, все просто: только отразил атаку, так Леша наелся того, чем хотел угостить тебя.
– А серьезно там было?
– Ну, не слабо, скажу. Не в том дело. – Андрей беспокойно заерзал в кресле, – да ты сядь, не мозоль глаз.
– Ох ты, – улыбнулся Дима, – да ты вообще скоро будешь контролировать каждый мой шаг! – Но, все-таки, сел.
– Ага, то есть, если бы я не попросил, ты бы так и стоял?
Дима смутился.
– Нет, конечно. Но, черт возьми, это было бы мое решение!
– Ага, а так – не твое?
– Я исполнил твою просьбу.
– Ха-ха! Вот мы и подобрались к первому важному постулату. Что просил я, что нет, ты все равно бы это сделал. Вот теперь скажи мне, был ли у тебя выбор?
– Дай подумать, – Невский потянул паузу, чувствуя, что где-то тут есть подвох. – Наверное, был, все-таки, – наконец сказал он. – Ведь мог же не сесть?
– Ну, в чем-то ты прав, – довольно усмехнулся Шумихин, – прав, но не совсем. Давай, чтобы ты, все-таки, ответил на мой вопрос, сначала разберемся с тем, что такое выбор, ага?
– Свобода действий, – предположил Дима.
– Ну почти. Это вот та ситуация, когда ты принимаешь решение, как поступить, а возможны несколько вариантов, согласен?
– Ну здравствуйте.
– Хи, – Андрей был очень собой доволен. – Вот смотри, выбор – это принятие решения. А ты сел на диван почему?
– Ты просил.
– Ладно, а если бы не просил?
– Потому что сидеть удобнее, чем стоять, – улыбнулся Дима.
– Годится, правильно. Иными словами, существует некий вариант твоего поведения, которого можно ждать с большей уверенностью, чем другие, так?
Невский еще раз кивнул.
– Ну вот и хорошо. И смотри, что у нас получается: даже когда я тебя прошу сесть, решение принимаешь ты, ага? Пускай я подсунул тебе под нос другие причины так поступить, но выбор все равно был за тобой. Ты понял, что такое выбор?
Невский на секунду задумался, а потом-таки, подвел итог:
– Это реакция на ситуацию.
– Умница! – обрадовался Андрей. – Только не на ситуацию, а на то, что ты о ней знаешь, на эмпирическую картину, нарисованную тобой же.
– А, ну да, – сообразил Дима, – тут же получается, что меня можно обмануть, и я приму решение на основе того, что услышу.
– Вот именно. Но решение все равно принимать тебе, понял?
– Погоди-ка! – Дима поймал очень интересную мысль, – так это же шикарный способ манипуляции! Чем проще пользоваться моментом, решениями других людей? Или заставлять их поступать, как ты хочешь!
– Круто, – на этот раз удивился Шумихин. – Сообразил, зачет. Понял, как я манипулирую, да?
– Понял.
– Я тебе больше скажу. Ты в ответе за то, что сделал. Если ты заставил кого, то ты же и отвечаешь за него... Отвечаешь – значит разгребаешь последствия. Ну, просто если проследить потом за всей цепочкой событий, там будет твоя роль, значит, придется. А откат прилетит, поверь мне! – Миром правит равновесие, знаешь, действие равно противодействию. И самое красивое тут то, что равновесие – не фундаментальный закон вселенной, а сама вселенная – причина его существования. Ну и получается, что ты в ответе за все решения, которые принял. А значит, что если ты хочешь чего-то от кого-то, то ты ж потом сам и расплатишься. Значит, заставить невозможно, особенно в долгосрочной перспективе, так как, в конце концов окажется, что ты все выплатил и разницы между тем ты все делал своими руками или привлекал посторонних – разницы нет.
– Я понял уже, – перебил Дима, – а для того, чтобы не отвечать за последствия, ты не принуждаешь, а убеждаешь, да? Чтобы жертва сама приняла решение.
– Ну почти. Если ты заставил, убедил, обманул или подкупил, все равно же ты участвовал в выборе. Не годится, я не убеждаю и не заставляю. Димка, я пользуюсь настоящими решениями жертв. Я просто сделаю так, чтобы необходимое мне поведение марионетки стало для нее наиболее разумным – она сама все сделает. И мало того, что я не при делах потом, так еще и контроля моего не надо, все сделают без меня, даже напихай я палок в колеса. Видишь, как выгодно?
– Вижу. Только сложно.
– Ну, дружище, это искусство. Сам понимаешь, нужно быть хорошим психологом, магом, да и голову воспитывать приходится. Игра на ножах... Но эта игра стоит свеч.
– Да, я тоже к этому иду...
– Вот и придешь, а я помогу. Кстати, то, о чем мы говорим: я не заставляю тебя, правда. Ты сам будешь учиться, просто со мной быстрее. А я таким образом решу свои проблемы.
– А какие проблемы?
– Ну, давай не сегодня об этом.
– Ладно. Так, стой, а где же Лена?
Андрей пожал плечами.
– Ты же сам говоришь, что дома.
– Шумихин, блин! Ты с этого разговор начал!
– А! – Андрей вспомнил, – ну вот и смотри как тебя напугать, да? Теперь ты впитаешь все, что я скажу дальше. Дима, никогда не поддавайся испугам, потому что страхи сбываются, нельзя бояться.
– Но ведь, я ее совсем не знаю!
– Что ж поделать. Ну а как же бороться со страхом?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– Да.
– Черт! – воскликнул Дима, – ну и как так можно?
– Да ладно тебе! – фыркнул Шумихин, – просто предположи.
– Ну, наверное, его нужно пережить.
– Точно, – Андрей одобрительно кивнул. – Тебе оно надо?
– Пережить?
– Ну да.
– Нет. Я ее терять не хочу.
– Ну так и не бойся тогда.
– Но она дома?
– Дома. Только я думаю, что к ней приедет сегодня Степанов.
– И что?
– А вот и посмотрим завтра. Что она ему ответит?
– Может быть, позвонить ей?
– Ты с ума сошел? Ни в коем случае. Посчитает нужным – сама тебя наберет. Забей. И пошли, поедим.
– У меня ничего нет, – Невский растерянно развел руками, – нужно куда-то ехать.
– Ну так, – ничуть не удивился Шумихин, – поехали в «Марсель». Классный, правда, ресторанчик?

6.
Степанов уже утром был у Лены, но она его не пустила даже на порог, а он не стал возражать – отчасти оттого, что любил когда-то, а может быть, и сейчас любит, хоть и обиделся сильно, а отчасти – потому, что и не собирался туда заходить, ведь ее новый парень мог устроить такую вот ловушку на входе – оно Степанову надо?
– Ну, говори, чего приехал? – недовольно, но не зло спросила Лена, выйдя на крыльцо.
– Мы совсем расстались? – спросил Степанов, хоть и прекрасно сам понимал, что совсем.
– Но ведь вчера обо всем договорились, – устало ответила она. – Ты что, решил передумать?
– Не знаю.
Степанов вдруг понял, что не злится на нее и даже не расстраивается краху отношений – ну разошлись, ну и отлично. Так что же он тут делает?
– Леша, – кусая губы, не зная, наверное, как сказать, заговорила Лена, – мы все решили. Не надо ворошить прошлое, ладно? Ведь понимаешь, что мы несовместимы, сам вчера говорил.
– Ну хорошо, – с непонятной дрожью в голосе согласился Алексей, и только много позже объяснит себе ее природу – обидно было, что проиграл, просто всегда хочется быть победителем, а тут не вышло. – А новый твой парень... Не слишком ли быстро?
– Он не мой парень, – улыбнулась Лена, – ну, наверное, пока что.
– А зовут его как?
Лена ответила:
– Дима. – Но потом сразу встрепенулась, – а зачем тебе?
– Не знаю...
– Ничего-то ты не знаешь, – Лена снова улыбнулась, да еще шире, чем в первый раз. Ясно читалось, что она простила Степанова и теперь была безумно рада тому, что и он ее – тоже. – Лешка, давай будем друзьями? – предложила.
– Ну не врагами же, – улыбнулся Алексей.
– Вот и хорошо.
– Я хотел спросить тебя... – замялся Леша, – только не знаю, как... Ты скажи, он, Дима твой... Он – маг? То есть, не так: ты знаешь, что он – маг?
Лена не ответила. Задумалась – странно: не удивилась, и злости тоже не было, просто задумалась. Сейчас уже иначе думала о том, что Димка не просто так стоял в дверях, что знал, как ее зовут, как быстро понравился.
– Может быть, – в надежде оправдаться спросила она, – не знаю, может, это не так важно?
– Странно, – криво усмехнулся Степанов, – со мной было важно.
– Ведь ты меня такой хотел сделать.
– А я был не прав? Вот – пожалуйста, и ты уже с другим... Это приворот?
Но он брехал, брехал в открытую, он видел сейчас, что приворота нет, что Лене этот Дима честно понравился, и Леша завистливо прикусил губу – ему всегда приходится много работать, чтобы завоевать девушку, а кому-то все дается без боя...
– Не важно, Леша, – Лена очень рассердилась на Степанова за то, в какое русло тот увел разговор, – забудь. И знаешь, что, мне пора домой. У меня завтра контрольная работа.
– Ладно, чего уж там, пока, – Степанов поднялся с корточек. – Удачи.
– И не деритесь, – проглотив внезапную догадку, предостерегла Лена. – Просто признай, что это не он виноват, а мы с тобой. И мы бы все равно рано или поздно расстались.
– Ну да, – скривившись бросил Алексей, – только я бы тебя бросил, а не потерял. Как по мне, разница есть.

– Слава, ну прикинь, не привораживал он ее! – несколько часов спустя, жаловался Леша Славику. – Просто так забрал!
Боярский разлил кофе и протянул чашку другу.
– Ну черт с ней, – сказал он, – а ты что расстроился?
– Да ну тебя. Обидно просто: пришел какой-то маг и отнял девушку.
– Ты не видел его?
– Нет. Но увижу. И убью.
– Классно, – Славик бы и засмеялся, но все было слишком серьезно, а оттого не весело. – Как я вижу, борьба за выживание превратилась в личную вражду.
– А какая разница? Нам нужно победить, ну так злость неслабо подсобит.
– Вот только злость, а не обида.
– А что делать будем?
– Давай подумаем.
– Давай. Задача, по-моему, давно сформулирована: замочить.
– Согласен. А как?
– Вот что, – глаза Леши живо заблестели, он даже поставил чашку на стол, – помнишь наш разговор позавчерашний?
– Про равновесие.
– Да. Миром правит равновесие – это в каждом учебнике написано, об этом все маги кричат, а вот что это значит на деле?
– Я помню: что не бывает перевеса.
– Ничего подобного, – возмутился Степанов, – перевес может быть, иначе вообще движения бы не было. Нет, закон равновесия говорит о том, что мах маятника будет уравновешен другим махом – в обратную сторону, то есть, иными словами – будет откат. Как нас это касается... Уже понял?
Слава кивнул:
– Нельзя бить первыми.
– Вот и я так думаю. Помнишь поговорку – кто к нам с чем того, тот от того и этого. Не просто же так родилась, правда?
– Кстати, – добавил Слава, – Золотая Орда была когда-то самой сильной в мире, половину Европы и Азии покорили. А теперь кто они? – клочок никому не нужных аулов?
– Ну не аулов, там города, – засмеялся Алексей, – но ты прав: они действительно сейчас одни из самых незначительных народов на мировой арене. Откат будет – пусть позже, но будет же. Значит, нам нужно не бить, а защищаться.
– То есть, нужна грамотная провокация.
– Да уж... А какая? В чем мы сильны?
Славик задумался.
– Мы на дороге сильны. Я – точно.
– Да, – согласился Алексей, – как убрали майора, так и этого.
– У него машина есть?
– Есть, – буркнул Леша, – серебристая «Subaru», красавица. Я видел, как они от ресторана с Ленкой уехали.
– А номер?
Степанов напряг память. Жаль, что вчера не хватило ума записать, ведь ясно же было – пригодится. Вообще-то, он знал о технике вспоминания, но, во-первых, ни разу еще не пробовал, а во-вторых, почему-то сомневался в ее действенности. Техника простая: погружение в тот момент, который сейчас интересует, а там, ну, вроде как в воображении, наблюдать. Дело в том, что подсознание впитывает все, что видит, а видит в сотни раз больше, чем сознание, а значит, можно просто покопаться в нем. Эфирный план – отличный способ это сделать, только нужно не рисовать себе мир, а смотреть на тот, что есть, и, по идее, полученной информации можно верить.
И вот Степанов во вчера, у ресторана «Марсель». Ему плохо, он сильно напуган, хотя теперь, глядя с высоты завтрашнего дня, немного даже стыдится своего испуга. Он вышел из ресторана почти сразу за Димой и Леной, бросил быстрый взгляд на Димину машину, как тот услужливо открыл дверь девушке, а потом повернулся в другую сторону – туда, где припарковал свое авто. Но это вчера... А сейчас он внимательнее присмотрелся к номерному знаку японца.
Тем временем Славик уже достал ноутбук и открыл базу ГАИ, которую купил месяц назад на радиорынке – он периодически обновлял ее, а привычка иметь такое дело под рукой осталась еще с тех времен, когда серьезно промышлял автоугоном.
– ВА, 777-69, – выпалил Степанов, и открыл глаза.
– Новая? – уточнил Боярский.
– Ага... Совсем, кажется, не юзаная.
– Может не быть тут... А, нет все в порядке, вот она! – обрадовался Слава. – ВА, 777-69, «Subaru Legacy», оформлена в марте, владелец – Невский Дмитрий Сергеевич, восемьдесят пятого года рождения... двадцать два года – не слабо. Заметно, что маг... У многих в этом возрасте нет даже работы хорошей, а у него такая тачка.
– Не важно. Адрес пробить можешь?
– Ну, а куда я денусь? – мило улыбнулся Слава. – Все тебе будет. А что потом сделаем?
– На дороге похороним. Подсунем твоим старым друзьям. – Под старыми друзьями Степанов имел ввиду автоугонщиков, от которых когда-то вытащил Боярского. У них была история с майором, который не отреагировал на подсунутую взятку и таки затянул бы Славика за решетку, но ребята хорошо поработали, и майор попал под колеса рейсеров: гонки на краденных автомобилях давным-давно стали способом решения споров у воров машин. Леша всегда презрительно смотрел на эти глупости, но вот, поди ж ты – пригодились! И сегодня, когда на горизонте появилась еще одна потенциальная жертва, за решением далеко ходить не стали – уже проверенные рейсеры должны помочь и тут.
– Только вот, он же маг... – сомнительно проговорил Славик. – Нешто не защитится?
– Значит, – пожал плечами Степанов, – на дороге будешь ты. Одним из гонщиков.
– Решил меня похоронить?
– Ну почему же? – Степанов нисколько не смутился, – ты не будешь драться, ты только пнешь его в бок, а ответить он не успеет.
Боярский, конечно, был не в восторге от предложения друга, но ему пришлось признать, что план хороший. И ежику понятно – Невский на дороге не сломается, зато провокация будет объявлением открытой войны, а раз уж, войну объявит Боярский, все должно выгореть. Дело в том, что Слава, все-таки, слабее Степанова, может быть именно этим и объясняется его любовь решать проблемы с оружием в руках, и видя вот такую козявку, размахивающую палкой, Дима просто обязан оградиться от потенциальных проблем, тем более, если ему угрожают. Дальше – дело техники: Леша воспользуется тем преимуществом, что Невский победил в первом раунде, там в ресторане, добавит сюда атаку на Боярского и у них в руках отличный шанс похоронить врага. Так что, рассудив трезво, Слава сдался и согласился.
– Миром правит равновесие, – пробурчал он. – Чертов закон равновесия!
– Но он же нам на руку! – удивился Степанов. – Ты же не думаешь, что я тебя там брошу? Если ты проиграешь, если Невский тебя уничтожит, дальше придет и моя очередь... Я же победить хочу!
– Ты хитрый черт, – похвалил Славик, – я порой тебе поражаюсь. Если все получится, а мне кажется, у нас все шансы, то мы сможем похвастаться тем, что использовали закон равновесия для того, чтобы его обойти.

7.
Невский по привычке, оказавшись в зале, отправился к своему любимому столику и очень удивился, заметив, что Андрей точно так же, как и он сам, даже не глянул в другую сторону.
– Что, тоже любишь тут сидеть? – спросил Дима.
Андрей пожал плечами.
– Ну, столик у стенки, в самом темном месте зала... Романтика.
– Серый кардинал, – улыбнулся Невский. Он сам был таким – куда приятнее оставаться в тени кого-нибудь, никуда лично не пихать руки, не вымазываться, а только курировать работу других. А самый класс – это когда никто не догадывается, что ты это делаешь. Это же не логика, это не характер, а стиль жизни – таким вот он был, Дмитрий Невский. Таким был и Шумихин, причем достиг таких вершин, о которых Дима только мечтал пока что, Андрея можно было смело назвать мастером манипуляции сознанием. И интересным был тот факт, что от Невского он даже не скрывает, чем занимается, то есть, даже не учит, а воспитывает – Дима, ну хотя бы, стиль поведения перехватит, потому что сильно им восхищается. Всю ночь Невский думал об этом, а теперь решил, наконец, спросить.
– Андрей, – взвешивая каждое слово заговорил он, причем поймал себя на мысли, что специально делает для собеседника на этом акцент, чтобы тот понял – ответ на вопрос очень важен, – скажи мне, а для чего ты меня учишь? К чему готовишь?
Шумихин широко улыбнулся.
– А чего ты думаешь, что обязательно готовлю?
– А как еще понять? Если ты даешь мне в руки навыки, то логично предположить, что они мне понадобятся.
– И это, по-твоему, моя цель?
– Ну... – Дима растерялся, – я привык считать, что ежели человек что-то делает, значит, хочет добиться того, к чему приведут его действия.
– Хорошо, тут все вполне логично. А только почему ты не смог придумать для меня другой цели, кроме как заставить (дать тебе возможность) использовать где-то на деле новые навыки?
– Наверное, потому, что я тупой, – смутился Дима.
И Андрей его понял.
– Этим, я так вижу, ты занял место ученика и просишь меня начать все с начала, не заставляя тебя задумываться?
Дима не ответил. Он честно-честно смотрел Шумихину в глаза и, мило моргая длинными ресницами, почти даже не двигался.
– Хитрюга, – улыбнулся Андрей, – только не выйдет, Димка, я не попугай. Хотя то, что предельно важно, или очень трудно – я, конечно, разжую и в рот тебе положу... Но очень надеюсь, что ты меня от этой участи избавишь. И вот тебе второй урок: всегда смотри шире. Ты умница, думаешь вперед, но мало видишь. Вот я – маг, это сомнений не вызывает?
– Вызывает, – честно признался Невский, – я даже все время пытаюсь найти всему, что ты творишь, разумное, научное объяснение.
– Да? – удивился Шумихин, – круто. Ну это пока что... Пока ты мало видел и ничего не умеешь. А... Если не секрет, чем объясняешь?
– Разве что психологией... И тем, что все это розыгрыш.
– Ладно, – кивнул Андрей, – смотри. – С этими словами он глубже зарылся в диване, закрыл глаза и замер на месте, и только глубокое, сильное и быстрое дыхание говорило, что он не в облаках.
Дима почувствовал резкий прилив сил. Он мысленно даже поднялся из-за стола, расправил плечи и... А дальше-то что? Силы прибывали, теперь ему уже очень сильно захотелось встать по-настоящему. Нет, он будет сидеть, черт бы тебя побрал, ему вставать незачем! Он сжал кулаки, спуская напряжение с ладоней, расправил под столом ноги, потом вообще потянулся за столом, будто бы только что проснулся и сладко выспался.
Андрей открыл глаза, но на Диму, вроде как, не смотрел – его внимание было в стороне. Но это только первые несколько секунд, а потом вернулся сюда и встряхнулся, сбрасывая сосредоточенность.
– И к чему это? – спросил Дима, а в своем голосе услышал легкую нервозность, сразу отметив, что расстроился или даже испугался за отмену своей неприкосновенности, потому что Андрей мог бы и ничего не говорить ему, так же забраться в голову со стороны, сидя, как он сам говорит, «за столиком у стенки в самом темном углу зала». А следом за этой мыслью пришел ужас: он представил себе, сколько таких, как Шумихин каждый день шатаются по городам и копаются в мозгах таких, как Дима и, не говоря ни слова, по-настоящему не высовываясь, манипулируют... Ведь это только теперь Невский сопротивлялся, так как знал, что Андрей пытается заставить его встать, а не подозревай он ничего – подчинился бы не заметив...
– А сейчас увидишь, к чему, – довольно ответил Шумихин.
– Что увижу? – опешил Дима, – это еще не все?
– Что – не все? – тоже опешил Андрей.
– Ну, то, что ты сделал...
– А что я сделал?
– Пытался заставить меня встать?
– Да? – Андрей удивился настолько сильно, что, жуй он сейчас что-нибудь, подавился бы насмерть. – А... А зачем?
– Показать, что ты – маг...
Удивление Шумихина сменилось приступом дикого смеха.
– Черт возьми... – говорил он сквозь слезы, – да если бы мне понадобилось тебя поднять с дивана, я бы просто попросил!
– А как же магия?
Еще какое-то время Андрей смеялся, а потом, сглотнув остатки хохота, заговорил серьезно.
– Наверное, – вздохнул он, – ты ни черта не понял. Урок второй повтори-ка?
Дима послушно процитировал:
– Смотри шире.
– Ну. А ты?
Дима схватился за голову. Вот дурак... Пока он тут боялся за контроль над своим сознанием, Андрей мог совершенно спокойно забрать у него испод носа ключи от машины и угнать ее без каких бы то ни было проблем...
– Ладно, признаю, – сказал Невский, – я – полный идиот!
– Это меня не восхищает, – кисло отреагировал Шумихин. – Я, кажется, понял, что было... Ты захлебнулся в потоке энергии? Встать, косточки размять захотелось?
Дима несколько раз коротко и смущенно кивнул.
– Господи, Дима, ты такой наивный... Да это же – всего лишь поток чистой энергии! Если кто-то бесится, ты ведь так же само себя рядом с ним почувствуешь. Ну, замечал – когда кто-то ссорится или дерется, вокруг начинают заводиться окружающие – видел?
– Видел...
– А еще круче: когда народ вываливает танцевать... Тоже хочется. Было?
– Инстинкт толпы?
– Да нет же, проще: просто ты подключился к тем потокам энергии. От скандала тоже отгрыз кусочек! Нет, инстинкт толпы – это не только подключение к одному потоку энергии, там есть еще куча всего.
К ним подошла официантка и подала салат из крабового мяса и огурцов со сметаной... Как же так? – Димин любимый!
– Спасибо, – обрадовано протянул руки к подносу Шумихин. – И мясного чего-нибудь тоже, знаете, приготовьте. Что у вас сегодня?
– Свинина по-корейски.
– Вы же французский ресторан! – засмеялся Андрей.
– К вашему сведению, – улыбнулась девушка, – этот способ приправки в Корею привезли именно французы. А те только доработали его.
Невский растерянно закусил губу. Кто же она? – слишком знакомое лицо... А только не может вспомнить, где видел.
– Ну хорошо, – пожал плечами Андрей, – тогда две такие штуки сделайте, ладно?
– Сделаем, – продолжая так же ослепительно улыбнуться, сняла с подноса вторую тарелку и поставила перед Невским, подмигнула ему и отправилась к барной стойке.
– Кто она? – выпалил Дима.
– Ну ты даешь, дружище... – поразился Андрей, – она же с тобой в одном доме живет!
И Дмитрий вспомнил. Катя. Живет на четырнадцатом этаже прямо над ним. Несколько раз они сталкивались в лифте, но не далее, как месяц назад, хоть он уже полгода как поселился там.
– А ты ее знаешь? – спросил он у Шумихина.
– Пару раз подвозил до дома. Она же допоздна работает.
– Ага, а ты тоже любитель тут посидеть, я так понял?
– Есть такое.
– А как же мы не пересеклись?
– А ты бы меня заметил?
– Не знаю, – смутился Дима.
– То-то же. Если ты только что решил, что я к тебе в мозг полез, и больше ничего вокруг не заметил. Вот смотри, – и Андрей протянул Диме ключи от его «Subaru». – Ты не заметил даже, как я их взял.
– Скотина! – шутя, конечно, возмутился Невский, – знал же, куда ударить! Не надо так. Я боюсь за машину... До сих пор без сигнализации.
– Страхи сбываются, – напомнил Шумихин. – Ты что, хочешь, чтобы ее угнали?
– Нет!
– Ну так а чего боишься?
– Да именно потому, что не хочу.
– Странная у тебя логика... Если боишься, что угонят – не бойся и не угонят! Не кажется тебе, что так проще?
– Это у тебя логика странная.
– Ладно, – потом поговорим, – почесал затылок Андрей, – а сейчас вот салат поедим. Классный я заказал?
– Когда?!
– А ты не понял еще? Я что колдовал, по-твоему? – засмеялся Шумихин.
И до Невского дошло.
– Ты ей внушил, что мы заказывали салат?
– Проще: что надо его сюда принести. Но в общем, да, ты правильно догадался.
– Ну ты хитрый черт. Как это делается?
– Да запросто: ищется в поле человек с наиболее подверженным управлению сознанием и вкладывается мысль. Нужно научиться чувствовать и отождествляться. Это будет нашим третьим уроком, но чуть позже, после завтрака, потому что пойдет уже практика. Ауру, кстати, видеть научу.
– А отождествление...
– Да ничего сложного: отбрасываешь из восприятия все – зрение, слух... все пять чувств, потом и мысли, потом эмоции и добираешься до самого себя... Прикольные, кстати, ощущения – мир он, вроде, и такой же, как и раньше, а только ты его почти как и не видишь и не думаешь... Просто наблюдаешь да еще безучастно. А когда почувствуешь на этом уровне другого человека, то начнешь им мыслить, хотя мысли, как таковые, не слышны, они же на уровне логики, а ее приходится отбрасывать. Но зато ты в центре его подсознания – точка «Я», в которой ты находишься – это же резак, она и диктует намерения. Вот значит, можно человеку все, что хочешь внушить. И, кстати, – Андрей хитро подмигнул, – научу делать приворот. Да так, что жертва ничего не поймет – ты ее из центра «Я» тупо поменяешь на такую, что любит. Действует безотказно!
– Так она же изменится!
– А это уже к разговору, что привороты – это дрянь. Они возможны, они работают, – Андрей довольно хихикнул, – но абсолютно бесполезны.
– А я уже понял, – согласился Дима, – потому что влюбляешься ты в одного человека, потом ты его переделываешь, он уже другой... Он, конечно, тебя теперь любит, но ведь он совсем не тот, в кого влюблялся ты...
– Да, – беззаботно кивнул Шумихин. – Очень не рекомендую экспериментировать: потом не будешь знать, куда себя спрятать.
– А снять приворот? Точно так же, как и ставил.
– Можно, конечно – почему нет? Но прежде чем ставить, скажи, зачем делать то, от чего сразу откажешься? Тем паче ведь, знаешь заранее, что так и получится.
– Магия, – вздохнул Дима, – это же целый мир, а я только подошел к его краю... Сколько еще пройти, сколько узнать?
– Много, – согласился Андрей. – Вот я уже давно себя к мастерам причисляю, а все учусь, да с каждым днем быстрее и быстрее... Чем больше знаешь, тем больше понимаешь и быстрее учишься, а чем быстрее учишься, тем больше знаешь... Лавина. И, веришь, Димка, это классно. Не боишься, что когда-нибудь, оно закончится, потому как там столько всего, что всей жизни не хватит понять, это точно.
– Ты сам учишься? Одиночка? – это важный вопрос для Димы. Он еще вчера, когда с Леной гулял, об этом думал.
– Да вот... Ни с кем пока не закрепился, – Андрей скучно вздохнул. – Не знаю, нужна ли мне команда.
– А девушка есть у тебя?
Шумихин покачал головой. 
– Я же меняюсь, расту, – объяснил он, – и чем больше знаю, тем быстрее узнаю еще больше... Просто перерастаю их, отношения построить сложно... А осесть, завести семью... – он на секунду замолчал, – этого пока не могу себе позволить.
– Ну да, – ухмыльнулся Дима, – чем проще вот так отвечать только за себя...
– Именно. Да еще многое нужно сделать, так что, пока нет у меня девочки. А на ночь – так это и ты знаешь, не считается.
– Ну, у меня, вроде уже есть хорошая.
– Да ты погоди чуток. Как начнешь ее в магию пихать... А они не любят этого, факт, хоть по умолчанию, все бабы – ведьмы.
– А чего?
– А они, в отличие от большинства мужиков, часто чувствуют, чего-то умеют, только бессвязно все, как набор техник, их так устраивает. Такая и их женская логика – это исторически сложилось. Женщина еще с доисторических времен была хранителем племени, ее задача – рожать, кормить, оберегать. Она учится пользоваться теми инструментами, которые нужны для решения локальных задач. И еще она кроме насущных проблем, кроме тех самых локальных задач вообще ничего не признает. А почему? – да потому, что не хватает ее времени на них. Это мужики – охотники, добытчики, изобретатели... Причем, изобретатели они именно из-за того, что охотники и добытчики, ибо им всегда было мало тех результатов, что достигали так, как умели, и в этом им хорошо помогали сами бабы: чем успешнее мужчины на охоте, тем легче женщинам удовлетворять свои инстинкты, то есть, А? – Андрей весело подмигнул, – то есть, рожать, кормить, оберегать. Ну, а чем лучше они это делают, тем больше работы у мужиков. Значит, нужно искать новые методы добычи... Исторически так сложилось, видишь, что мужчина – изобретатель, а женщина – хранитель. Мужчине обязательно видеть мир объективно, женщине обязательно – субъективно. Такими их природа сделала, разделила обязанности. Мы разные в корне, и это не хорошо и не плохо, просто это так. Именно потому, что мужчина (но это в идеале, мы не говорим про то, что время, история и, главное, общество извратили все эти инстинкты, дав им новые способы реализации), так вот, мужчина объективен и логика его проста и понятна, а женская – она субъективна, основана на ее внутреннем мире, она не вяжется с мужской. И знаешь, счастливыми бывают те, кто способен понять, признать и уважать эти различия.
– Ясно.
– Ну короче, я это к тому, что бабы – они, хоть, и ведьмы, но к магии отношения не имеют. Потому что они учатся пользоваться теми инструментами, которые нужны для решения локальных задач, они не любят нового, они не изобретатели – для них, раз что-то работает, так они этим все и сделают, им пофигу, как вообще и почему оно работает. А для мужика, как для изобретателя, для существа в силу своей генетической отсталости, – тут Андрей решил съязвить, – они, блин, объективные, понимаешь? Им подавай, и как оно работает, и почему, и как им пользоваться, и куда еще можно применить. Одним словом, магия – это наука, а ведовство – это ведовство. Итог всего, что я говорил: бабы – ведьмы, мужики – маги. И ничего общего у них не может быть, понял?
– Понял.
– Ну и отлично. Значит, это повод возмущаться ей твоим попыткам сделать ее магессой.
– Фу, какое слово!
– Ага! – обрадовался Андрей, – я тоже его не люблю. И не случайно... Женщина – маг... Это такое же извращение, как и слово «магесса».
– Знаешь, а сейчас мне есть о чем подумать, – почесался Дима, – это же, то, что ты рассказал – это же капля в море той информации, что еще предстоит проглотить?
– Да, – кивнул Шумихин, – нет предела совершенству.
– А учитель – это новый этап?
– В какой-то степени. С одной стороны, если хочется уважения, если хочется взлететь выше головы – самое оно, потому что ученик на тебя смотрит как на бога. А с другой стороны на его примере можно упорядочить то, что сам понял... Сообразил теперь? – это как сдача себе самому контрольной работы.
– Неужели, только этого ради ты меня учишь?
– Отчасти. Но пришел я действительно для того, чтобы тебя научить. Это и мне плюс и тебе роль там дальше будет...
– Смущает только то, что ты мне выбора не оставил.
– Это ты не оставил. Ты же в Ленку влюбился. А не появись я – Степанов бы тебя закопал.
– Ты меня спас... Значит, выбор делал не я?
– Ну почему? Есть же причины, по которым я выбрал тебя. И по этим причинам я тебя спас.
– А например?
– Например, беспроигрышная акция: ты бы не отказался, потому что загнал себя в угол, потому что выбор твой был – либо смерть, либо обучение со мной.
– Но, все равно ты меня спас от смерти, да? А если спас, то должен нести ответственность, я правильно говорю? – такое читал.
– Знаю, конечно, – согласился Шумихин. – Механизм предельно прост: за принятые решения ты несешь ответственность, потому что они твои. Это как... Ну представь себе гигантский  маятник, который висит с потолка. В центре комнаты. Пока ты ничего не делаешь, он висит себе и ничего не происходит. Но вот ты подошел к нему и пнул – маятник качнулся... И вот он летит, достигает пика твоего толчка, останавливается, и начинает лететь к тебе... Почему к тебе? Потому что толкал ты от себя, а он знает только два направления: то, что ты ему дал и противоположное. То есть, от тебя и к тебе. Так же и в жизни: любое твое воздействие на мир – это нарушение покоя, воздействия на систему, на вселенную, а она стремится к покою, значит, будет откат. Если решение о твоем спасении принял я, то откат придется в мою сторону, а если это ты решил, то в твою.
– А у нас как вышло?
– Локально? Это я тебя спас. Но глобально – ты загнал себя в угол, сделал предрасположенным к принятию моих условий, а значит, стал привлекательным кандидатом в мои ученики, значит, маятник пинал ты, понял? Моя задача была только принять твое предложение и предоставить свои услуги.
– Ну ты и вывернул! – получается, что это не ты ко мне пришел с предложением, а я к тебе? Как на базаре: выставил себя в качестве товара, цену назвал... И жду пока ты появишься? Короче выходит, что все совсем не так, как кажется на первый взгляд, а очень даже наоборот?
– Точно. А вернее, оно и так, и наоборот. Потому что мах был и от тебя и к тебе. От тебя – когда ты все понял, а к тебе – это когда я пришел.
– Круто. – Дима даже растерялся. – Что же получается, сначала был откат, а только потом действие?
– А какая разница? – Андрей пожал плечами, так, будто бы это было самым обычным делом, – от перестановки мест слагаемых сумма не меняется.
– Но ведь время? Как же я могу нести ответственность за то, что еще не совершил?
– А ты посмотри глобальнее – и поймешь. Действие, которое и привело к тому откату, что ты уже пережил, было спровоцировано этим же откатом. Объясняю: ты бы мог не принять откат, он бы мимо пролетел, локально это – не подходить к Ленке вообще, ничего бы и не произошло, не было бы в твоей жизни ни меня, ни Степанова...
– Ты же раньше появился.
– Ну да. И только потому, что к Ленке ты, все-таки, подошел.
– Черт, откуда ты знал?!
– Да это был твой выбор! – спор разгорался и все сильнее заводил Андрея. – Выбор был сделан, можно сказать, сразу как появился. То есть, как только такая ситуация, ну, ресторан, Лена и т.д. наметилась в перспективе! Не вчера вечером, пойми, там ты только пришел этот выбор реализовать.
Дима запутался.
– Чертовщина какая-то. Я как тебя послушаю, так тебе предсказать или устроить какие-то события – это одно и то же!
– Да так и есть. И не меня это, а всех касается. 
– Но ты очень правильно сообразил: ты в ответе за тех, кого приручил, а тем паче – за тех, кого спас. Никогда никого не спасай. Придется за него отвечать.
– Хорошо, не буду, – засмеялся Дима. Этот разговор подружил парней окончательно, и он это понял, и он этому обрадовался.
– Ну где там наше мясо? – осмотрелся Андрей. – Сейчас поедим, а потом будем заниматься... Я тебе за несколько дней хочу дать курс месяцев работы, да так еще, чтобы ты все понял и овладел навыками не хуже меня. И у тебя, как ты правильно подметил, выбора почти нет, тебе придется научиться.
– А почему почти?
– А потому что выбор есть всегда. Но опять же: если смотреть с близи, на сегодняшний день, выбор, вроде как, равноценный: кто тебе мешает послать меня к чертям и заняться чем-то другим? Но глядя на грядущие события, признаешь, что настоящий выбор между обучением и смертью.
– А что грядет?
– Война. Со Степановым.
– И я буду воевать?
– Почти. Я научу тебя, и ты поймешь: для того, чтобы победить, драться не нужно, нужно наоборот: уйти с ринга. Ведь за пределами ринга у тебя не будет врага.
– Ясно. Не поддаваться на провокации.
– Ну да.
– А ты сам чего-то боишься?
Андрей долго не отвечал.
– Наверное, мне нельзя ездить на машине.
– Почему? – Невский был поражен.
– У меня очень слабое сердце. Когда-то, было дело, я очень сильно испугался... Едва не попал под машину... – Шумихин замолчал, видно было, что ему неприятно об этом вспоминать. – Короче, это неважно. Если бы я боялся, наверное, стоило бы брать это во внимание, а так – пустяк, все будет в порядке. Главное, подготовить тебя к войне с Алексеем.
– Как же так, – воскликнул Дима, – ты знаешь, что случится в будущем?
– Ну, это же логично: Степанов получил пощечину... Он знает, что мы посягнули на его права, на его неприкосновенность, но главное – на его собственность.
– Лена?
– Ага. Не в том смысле, что он ее вещью считал, нет: просто привык, что легко управляет последствиями ссор, а ссорились они, насколько я знаю, часто. А тут вмешался ты и обрезал ему такую возможность. Лена не так важна, важно то, что ты продемонстрировал ему свою готовность бороться за свои права.
– Я?
– Ну обо мне же он не знает. Бил по тебе, получил ответ, значит – ты.
– Спасибо тебе, обрадовал!
– Да не за что, – махнул рукой Андрей, будто бы Дима его по-настоящему благодарил, – всегда пожалуйста.
– То есть, мы ему не оставили выбора?
– Опять этот чертов выбор! Есть у него выбор, всегда есть выбор. Но мы просто знаем, как он поступит, потому что... Ну просто потому, что знаем!
– Тут мы уязвимы. Если он поступит вопреки нашим прогнозам... А мы будем готовы к его стандартному поведению...
– А вот именно поэтому мы свое поведение выстроим так, что если он не откроет войну, мы не споткнемся, а если откроет – ответим!
– То есть, предусмотрим оба варианта?
– Дима, ты задрал, какого черта их два? Их сотни! Смотри шире! – зашипел Андрей, – а если он займет наше место и без войны заявит претензии на наши права... Приворожит Лену, сломает бизнес, например... А что? – не война, а здоровая конкуренция. Или стравит нас с кем-то третьим?
– С кем?
– А кого ты боишься больше всего? Или чего?
– Что машину угонят.
– Вот! С автоугонщиками.
– Черт... Значит, война – всего лишь один, наиболее вероятный его шаг?
– Да.
– Значит, ты не пророк, ты предсказатель?
Андрей удивленно вскинул брови:
– А разница?
– В корне слова. «Рок» – это судьба, предрешенность. Пророк – это тот, кто опишет будущее, которое единственное только, и другого не может быть. А предсказатель – это тот, кто говорит наперед. И неважно, как: просчитал он его или почувствовал.
– Ладно, принято, – согласился Шумихин. – Да, будущего же нет... Оно только будет. А судьбы не бывает. Просто есть наиболее вероятный вариант событий. Мы от него и оттолкнемся.
– Но он может не сработать, этот вариант?
– Нет. Если не сработал – это значит, что мы ошиблись в расчетах, приняли во внимание мало аргументов, а то, что случилось, и было наиболее вероятным. Событие – это СЛЕДСТВИЕ срабатывания нескольких аргументов. А точнее, не нескольких, а миллионов.
– Черт, значит, судьба есть! Значит, будущее существует! Просто не пришло еще!
– В какой-то степени. Что-нибудь же произойдет. В независимости от того, чего мы ждали. А будущего не бывает. Знаешь почему? Потому что оно ненастоящее. Ну, допустим, завтра – будущее? Ни черта, это ты сегодня так думаешь, а придет оно, это завтра, и станет очевидно, что не будущее оно совсем, а настоящее.
– Ясно, – захихикал Дима, – значит, судьбы нет?
– Блин, ты запарил! Ну есть она, нет ее – что это в твоей жизни меняет? Звезд, может быть, тоже не существует... Нам-то фиолетово. Ты лучше подробно узнай что-нибудь такое, чтобы было важно в твоей жизни, что на нее как-то повлияет.
– Что, например?
– Например, где наше мясо. Я голодный. А мне весь день тебя учить.

8.
На всякий случай, на следующий день Слава и Леша наведались к дому Невского, чтобы убедиться, что тот там не только прописан, но и живет. Там во дворе есть красивое кафе со столиками под открытым небом: отличный пункт наблюдения и за дорогой и подъездом. В соседнем дворике расположилась небольшая стоянка, и Степанов прикинул, что Дима туда авто и ставит. Заказав пару чая, ребята сидели за самым дальним столиком и просто ждали.
Ждать пришлось долго. «Subaru» показалась только после наступления темноты.
– Вот она, – подхватился Леша.
– Хорошая, – похвалил Славик, – я бы такую у него увел.
Они медленно, чтобы не светиться, вышли из кафе и отправились к соседнему двору.
– Все вы одинаковые, – подколол Степанов, – понравилась девочка, значит нужно увести.
– Не злись.
Невский у дома не остановился: вместо этого свернул на стоянку, не торопясь въехал под навес и заглушил мотор.
– Стоянка – это не самое лучшее, – Славик задумчиво почесал репу, – потому что будет проблемно поработать с его красавицей. Одно только радует: ты заметил, у него нет сигнализации!
– Заметил, блин... – и Леша прикусил губу, – и это настораживает.
– Почему?
– Ну как же! У него машина уже больше двух месяцев, и он не страхуется от угона... А страховка есть? Кто станет страховать машину без сигнализации?
– Думаешь, что-то замышляет?
– А шут его знает. Может быть, наколдовал чего.
– Да нам какая разница? Мы же не угонять ее решили, а разбить вдребезги. Хотя... – Слава мечтательно закатил глаза, – я бы с удовольствием ее угнал. У меня даже гараж остался со старых времен свободный... Там и отстоять можно, там и обработать.
– Слава! – возмутился Степанов, – я тебя закопаю, если ты к ней притронешься! Мало тебе было проблем?
– Да нет, конечно... Не бойся, пусть тот гараж пустует – это же я так, мечтая.
– Смотри мне.
Славик осмотрелся по сторонам.
– Тут хорошо, – сказал он, – я бы даже поселился. И парк рядом. Когда акцию провернем?
– Я узнаю через Ленку какой-нибудь день, чтобы он точно в срок выезжал на дорогу... Вот к тому времени тут назначим рейс, и бог нам в помощь.
– Ему да – очень хочется тебе помочь, – Боярский улыбнулся, но как-то невесело. Чувствовалось, что он сильно волнуется. Чем дальше, тем меньше шансов пойти на попятный и тем ближе будет удар по Невскому. А не стоит забывать, что Слава тут – наживка, которую, очень может быть, дичь скушает прежде чем будет поймана.
– Смотри, Слава, – сказал Степанов, – видишь вот, какая тут дорога? Отличный шанс, по-моему: только ямы да колдобины.
– Меня не так поймут рейсеры, когда я им тут встречу назначу, – пробурчал Боярский.
Но он, конечно же, заметил, что Степанов о многом молчит. И придрался к сигнализации он только потому, что не смог скрыть главной причины волнения: Дима – не тот, кто защищался в ресторане. Да, бесспорно, Лена уехала с ним, но... дело в том, что был кто-то еще, и именно он Невского прикрыл. Кто-то, кто оставался в тени, кто Невским и руководил, и именно он объявил Степанову войну. План действий перестроился моментально, и главным было знать, догадывается ли тот, кто прикрылся Димой, что Алексей о нем знает. А еще кто он – гений, и война – это просто его игра, или слабак, а значит, Невский для него – вынужденная мера.

Подходящий день наметился только через неделю. В четверг, накануне момента истины, Лена проговорилась Степанову, что завтра идет на вечеринку к Димкиному другу. Дима заедет за ней в половину четвертого, а уверена на сто процентов: сам до трех часов, как минимум, будет спать. Рискованно, зыбко, но это уже шанс – зная, когда и где Невский появится на дороге, можно, наконец, бросить черную метку. 
Это раньше, в начале девяностых гаражный кооператив «Ленинский» был облупленной кучкой домиков уныло примостившихся на окраине города, а теперь тут сделали ремонт, подняли цены, поставили охрану и сменили забор с сеточного на кирпичный. А вдобавок, сверху повесили колючую проволоку и по ней пустили электрический ток – все это для того, чтобы туда не могли забраться автоугонщики. И именно поэтому они там внутри и обосновались. Больше половины гаражей тут были выкуплены безызвестной, но только обществу, группой «Дельфин», сюда сгоняли машины после простоя в городских гаражах, меняли номера кузова, двигателя, шасси, часто перекрашивали. Большую часть, особенно если так целиком продать было сложно, разбирали и сбывали на авторынке в виде запчастей. И охрана, и местная милиция были куплены, причем так дорого, что перекупить обратно их не представлялось возможным – ну, как минимум, государству, а потому малина работала хорошо, проблем почти не знала, а если какие и появлялись, то уходили в небытие так же быстро, как оттуда и пришли.
Давно Слава тут не был, сейчас шел вдоль стройных рядов бронированных гаражных ворот и даже ловил где-то внутри души труднообъяснимую ностальгию. С тех пор, как начальство – те, кто в любой ситуации останутся чистыми, кто стоит у руля всей конторы, видимо, не поделили с ментами денег и начался отстрел, Боярский тут не появлялся. Он был одним из первых, кого повязали «в поле», то есть на акции, и две недели он провел по разным обезьянникам. Местные хозяева не хотели связываться с автоугонщиками «Дельфина» и доводить дело до суда, да оно и понятно – после такого хулиганства им, во-первых, перестанут платить, а во-вторых, еще и компромат сольют вышестоящим пешкам, а те все возьмут! – им же тоже хочется лишнюю звездочку к погонам прицепить, ну, или, на худой конец медаль на груди повесить да новой грамотой холодильник подпереть. Последний зарешеченный приют вообще оказался почти на другом конце города – абсурд, но никого оно не удивляло. Тут с ним общался не капитан, а майор: жирный такой, наглый... Вот именно такие долго живут и вкусно кушают. Ему уже взятку Славик сам давал из своих денег. Майор взял, но сразу же о ней забыв, дал понять, что на скамью подсудимых Боярский, все же, попадет и очень скоро.
Именно тогда появился Степанов. Они встретились не в комнате для свиданий, а в кабинете какой-то группы уголовного розыска, да еще не просто так – кабинет был пуст. Тут Леша рассказал, чего хочет, а как Слава согласился, вместе они, тогда еще неопытные, но азартные маги, быстро ситуацию исправили. Боярского отпустили под подписку на неделю, он воспользовался моментом и кинул черную метку, а в «Дельфине» это был брелок от ключей угнанной и разобранной машины, скотине, которая должна была его прикрыть в ту ночь. Споры ребята решали очень опасным, но устраивающим всех способом: рейс, то есть гонка по городу на свежеугнанной машине. Машину каждый рейсер выбирает сам себе и к трем часам дня появляется в назначенном месте, как правило, это какой-то жилой массив. Дальше правила простые: гонка по городу, пока кто-нибудь не разобьется, причем, задача каждого сопернику в этом помочь. Боярского знали в рейсе, Боярского боялись. На его счету было к тому времени трое, а сам он разбивался только раз, да и то слабо: только колесо спустило да машину занесло в дерево. С тех пор он стал бояться проблем с колесами, всегда проверяет покрышки, давление, слету, без, ну хотя бы, беглого осмотра, за руль не садится. Та гонка не решала спор, она была частью плана Леши и Славика, и план сработал. Леша вытащил простой манипуляцией майора на дорогу, а Славик вовремя толкнул соперника в бок, и тот майора сбил насмерть.
Гонку сразу закрыли, Славик согласился, тем более что ему заплатили неслабо, принять ничью, и думал, что забыл дорогу к «Ленинскому». Но, поди ж ты, нет. Теперь тот гад понадобился снова: через неделю Слава и Алексей планируют провернуть дело посложнее: теперь жертвой станет маг, и он будет за рулем.
Слава остановился у главных ворот кооператива.
– Открывай, Петрович, – крикнул он сторожу.
– Сейчас, малыш, – улыбнулся дед. – Слышал уже, ты черную метку принес? Решил закончить прошлый разговор?
– Ты лучше, Петрович, – вздохнул Боярский, – пожелай мне удачи.
– Удачи, малыш, – согласился тот. – Я тебя уважаю. Ты классный мужик. А Ника – сопля. Разбей его. Я на тебя поставлю.
– Да там, наверное, все на меня ставить будут.
– Но ты же победишь?
– А куда я денусь, дед? – Славик на прощание кивнул и вышел за ворота. – Завтра увидишь, – прокричал. – А теперь пока, Петрович!
– Давай, малыш. Иди своей дорогой, – грустно глянув вслед, проворчал дед. И пусть с тобой рядом сидит ангел-хранитель.
Славик понимал, что ставки сделаны, назад дороги нет. Он не боялся, что план не сработает, но просто помнил: исполнителем, им, то есть, ради победы можно и пожертвовать. Так легче будет победить, и Леша это знает. А кроме того – может, и надежда только на то, что не станет, ведь он так много сил потратил на то, чтобы Боярского воспитать... И Славик надеялся, что живой он стоит дороже, чем мертвый, а значит, и завтра и через год сможет сесть за руль.

Ника вернулся в гараж.
– Ну ты прикинь, а? Мало ему! – возмущенно шипел он. Конечно же, Боярского Ника боялся: все знали, как тот водит, но выбора не было – так Ника был воспитан. Не может же он показать, что струсил!
– Страшно? – попытался улыбнуться Денис.
– Да пошел ты!
– Не сердись, – посерьезнел Дэн, лучше давай подумаем, что делать.
– А что? – завтра в три часа там надо быть.
– А район ты тот знаешь?
– Знаю, черт бы тебя побрал. Там такие дороги – пешком ноги переломаешь, не то, что автомобиль.
– Вот что, – сказал Денис, – я помогу тебе. Раз уж ты на гонках завтра, я поеду пораньше и приведу тебе машину. Из того же района. Сам знаешь, быстрее, чем я, днем ты не найдешь.
– Спасибо, друг, – Ника был искренне признателен, – не забуду.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Дэн. Он тоже так был воспитан. Это их команда, их «Дельфин», и за своих принято идти даже насмерть. А тут мелочь – машину угнать.

9.
Уже неделю Дима с Шумихиным виделся чаще, чем с Леной, но чем больше знал и умел, тем меньше расстраивался: магия увлекла его с головой. За неделю он не просто перепрыгнул себя через голову, он взлетел к облакам и увидел те высоты, о которых раньше просто не знал. Оказалось, чтобы добиваться цели вовсе не надо прогибаться под все и вся – можно чутко ловить возможности в поле, двигаться по пути наименьшего сопротивления и почти совсем не уставать. Он учился и локально обращаться с энергией, но Андрей сразу сказал, что смотрит немного презрительно на такие методы, потому что они грубые и малоэффективные: к ним относятся и привороты и контроль сознания и энергоинформационные атаки.
– Я вообще считаю войну тупой тратой времени, – заявил Шумихин. – Война – это бред, толку от нее ноль, а сил ты тратишь... – он задумался на секунду, а потом сказал: – все. Как-нибудь покажемся рядом с людьми, что вот так воюют, ознакомимся с материалом на месте, так сказать, а пока что, конечно, стоит обучить тебя ему, но мельком, я не люблю этот раздел.
– Да я и так понимаю... – скривился Дима. Его уже начинало раздражать то, что Андрей относится к нему как к маленькому мальчику, хотя Невский его, наверное, скоро вообще догонит.
– Ну и отлично. Куда интереснее работать с сознанием... – Андрей мечтательно замолчал, а потом тихо добавил к сказанному: – или с подсознанием...
– Это же трясина!
– Вот именно. Умелая навигация – высший пилотаж. Боже, ну вылечить или убить – это каждый может, а вот вычистить подкорку от страха... Ты можешь?
– Ну тебя, – буркнул Невский. Это был камень в его огород, он до сих пор боялся за свою машину, правда, страх уже, вроде, немного притупился. Дима специально отозвал заказ из мастерской на установку сигнализации, правда, страховку отменить не решился – все это чтобы страх снаружи плавал. Еще, чем больше он вникал в закон равновесия, а от него Андрей построил весь курс обучения, ясно же, что равновесие обойти нельзя. Так вот, чем больше Дима вникал в него, тем больше его точили изнутри сомнения. Равновесие не гарантирует, например, безопасность – это всего лишь правило маятника, где откат будет равен толчку, и избежать его нельзя. А значит, оглядываться на него станут только те, кто реально что-то понимает, и неизвестно, хватит ли на это ума у Степанова. Философия, конечно, приведет и к пониманию, что дыма без огня не бывает, значит, залог благополучия не в окружающих, а в тебе самом, но тут Дмитрий уже облажался: Войну, по сути, объявил Степанову он, даже не взирая на то, что Андрей ему в этом помог, потому что Лену именно Невский увел. Более того, неслабо нервировало еще и то, что Степанов молчал и ответа не было, а с каждым днем Невский все ближе и ближе чувствовал покушение на свою жизнь. Что-то случится, и это не давало покоя. Он стал аккуратнее ездить, внимательнее обращаться с электроприборами, даже от лифта отказался, узнав, что тот аварийный. Вот это последнее Шумихина развеселило так, что он не переставал всюду им подкалывать Диму.
– Спорт – дело полезное! – язвил он. – Особенно, когда у тебя тринадцатый этаж!
После таких выпадов Невский несколько раз насильно заставил себя в этот лифт залезть, но оба раза едва ли не молился от страха. А как с ним бороться, он знал: чего боишься, нужно пережить, но никакого желания делать это не было.
– Ладно, кончай страдать фигней, – потирая руки сказал позавчера Андрей, – и предупреди Ленку, чтобы на пятницу ничего не планировала: будет праздник.
– Ага, – улыбнулся тогда Дима, – это мы проходили: «На завтра ничего не планируйте, будет фуршет. – Фуршет же сегодня! – Вот я и говорю: на завтра ничего не планируйте».
– Да, – согласился Шумихин, – где-то так. Соберем людей, повеселимся, будет классная вечеринка, а ты мне сдашь экзамен по управлению толпой: будешь менять настроение людей, когда я тебе скажу.
– А зачем тебе это?
– А пусть запомнят мои вечера, я потом с них деньги брать буду, – отшутился Андрей. – Но весело будет.
И вот пришла эта пятница. Сейчас половина третьего, солнце нехотя скатывалось к западу, но Диму дернуло проснуться. В принципе, полчаса погоды не сделают, и он уже оделся, взял ключи от машины и запер квартиру. Ну, куда же теперь – на лифт? Страшно! Но бороться с боязнью можно только пережив ее, и, стиснув зубы от недовольства, Невский повернулся направо. Когда страх так близко, то и другие просыпаются. Степанов. Ведь он такой же сильный, как Андрей, с ним Дима не справится. И если Леша что-нибудь придумает...
Приехал лифт, открылись дверцы, Дима уже шагнул внутрь, но вдруг услышал, как беспокоится домашний телефон в квартире. Кто-то звонит, а взвесив все, что знал, Невский понял, что это Андрей. И он нехотя развернулся.
Так и не дождавшись пассажира, лифт закрыл дверцы. Дима инстинктивно обернулся к нему, сообразив, что сейчас на каком-то этаже его вызовут, и придется снова ждать. Махнув рукой, даже обрадовавшись предлогу спуститься по лестнице, Дима успел сделать шаг. И в эту секунду раздался грохот, резкий скрип и снова грохот. Дима, сорвавшейся в пятки душой, резко отскочил от лифта, споткнулся о выдранную плитку кафеля и грохнулся на пол. Еще несколько секунд скрипа и новый грохот там внизу из шахты лифта.
– Сорвался с тросов, – придя в себя, прошептал Дима. Сердце отдавалось эхом за спиной, в горле пересохло. – Черт, ну пережил, так пережил!
И рядом дух Степанова. Невского не покидает чувство, что Алексей копает ему могилу, и вот поди ж ты – не ошибся! Дима вытащил телефон, но тот не работал – здорово, он так хорошо стукнулся об пол.
Дима быстро поднялся на ноги, еще раз, почему-то, оглянулся на лифт, и стремглав помчался вниз по лестнице. Слава богу, Андрей живет тут рядом, пять минут на машине по дворовым улочкам.
Он спешил, забыв уже обо всем. Жарко, и он открыл окно, хотя в машине есть кондиционер, а продуть его может запросто... Степанов открыл войну. Главное сейчас оказаться рядом с Андреем. 
– Шумихин, это покушение! – закричал он, только ворвался в квартиру.
– Чего?
– Лифт! Слушай же, лифт сорвался в шахте с тросов! И тормоза его не удержали...
– Какой лифт, что ты несешь?!
– Да говорю ж тебе, это Степанов! Я чувствую всеми фибрами!
– А они у тебя есть? – но Андрей уже не шутил, – собирайся... А, нет, ты собран! Так, бегом ко мне в кабинет, не пугай гостей. – Потом обернулся в зал: – Женя, – прокричал, – к нам под страхом смертной казни не соваться, ясно?
– Хорошо, – послышалось из зала.
– Кого ты там набрал? – спросил Невский.
– Да так, знакомых разных... И не очень знакомых. В основном, не очень.
В кабинете Дима бегло рассказал о том, что только сейчас случилось.
– С чего ты взял, что это Степанов? – уточнил Андрей.
– Но я же чувствовал его!
– Ладно, черт возьми, едем к Лене. Если это, наконец-то, объявление войны, то давай шевелиться быстрее. Она виделась со Степановым? Вчера, например, говорила ему что-то?
– Не знаю! Но могла.
– Ага, а ты ее предупреждал же, да, что в три часа из дому выйдешь?
– Ну ты ведь сам просил.
– Хорошо, бегом на улицу. Ты на машине?
– Да.
Шумихин по привычке проверил свои ключи.
– Ладно, – бормотал он, – мало ли что!
На улице их ждал сюрприз – машина Невского пропала.
– Черт, – сорвался голос у Димы, – ну и что это?
– Да, Степанов стукнул крепко, – проговорил Андрей. – Но к нашему разговору о равновесии: скоро будет отдача. И тебе за машину, и ему за удар.
– Да хрен с ней, с машиной, – проскрипел зубами Дима, – она же застрахована. Ну, блин, страхи сбываются, все как по маслу.
– Бояться надо меньше, – вздохнул Шумихин. – Моя, хотя бы, на месте стоит, поехали. Леша или уже появился у Лены или появится. Позвони ей.
– Телефон сломал.
– А, тогда я понял, чего ты трубку не берешь...
– Это ты звонил? Твой звонок спас мне жизнь.

10.
Денис немного опоздал: хотел приехать за час, где-то в районе двух, но транспорт сегодня у него – общественный, а это проклятье, тем более, для отъявленного автомобилиста: хотя бы потому, что мерки времени у них разные. Он беспокойно посмотрел на часы, пробурчал что-то про оставшиеся на все про все полчаса, и направился ко дворам: сейчас нужно в рекордно короткие сроки найти машину, чтобы и без сигнализации и на хорошем ходу.
Четыре парковые зоны миновал даже не задерживаясь – «Москвич» да «Матиз», ну что, на них ездить, что ли? Район хороший, только время не то: все же на работе, сегодня пятница...
Внезапно из арки выскочила на всех парах красавица «Subaru», смачно хлопнувшись днищем о бордюр, выпрыгнула на газон и, срезав таким образом полдвора, подкатила к подъезду. Водитель, мальчишка еще, не больше ему двадцати пяти, взъерошенный, перепуганный, выскочил из машины, захлопнул за собой дверь и нырнул в подъезд.
Несколько секунд Денис стоял не двигаясь, как в ступоре, он не мог поверить, что ему так повезло. Мало того, что хозяин, выходя, не включил сигнализацию, так еще... Точно! – окно приоткрыто. Да, походу, неслабо парня колотило и жарило, если он окно открыл в машине с кондиционером, а потом, убегая, забыл его закрыть.
– Черт, это же мой шанс! – прошептал Дэн. Он трясущимися в спешке руками достал из ранца моток алюминиевой проволоки, разогнул ее крюком и просунул в сантиметровую щель между рамой двери и стеклом. Там, придавив на ручке кнопку спуска стекла, он быстро открыл дверь и забрался в салон.
Пацан не даром был так перепуган, он, скорее всего, как сюда прибежал, так и выскочит, значит, сейчас счет идет на секунды. Но Денису времени хватило, благо он был мастером, и в «Дельфине» уже его хорошо знали как самого умелого техника-угонщика. Заведя мотор, Дэн сорвался с места и скрылся в арке.
Ника ждет его уже, наверное. Они договорились встретиться за перекрестком, а к нему путь самый ближний по набережной, в обход парка, так что Денис сразу туда и направился. Но едва он показался на шоссе, его подрезал синий «Форд», а душа ушла в пятки: владелец «Форда» просигналил ему и потребовал остановиться. Первой реакцией было сбежать. Денис вдавил акселератор в пол, но тут же правое колесо свалилось в выбоину и ось громко ударилась об асфальт.
«Ну все, попался» – мелькнуло в голове, и Дэн остановился.
– Ты кто такой, урод?! – парень, что только что его остановил, сходу накинулся на Дениса.
Денис не ответил. А что он скажет?
Парень резко распахнул дверь и вытащил Дэна на асфальт.
– Ты что, одурел? Чья это машина?! – кричал он.
– Я не знаю, – только и ответил Дэн.
– Придурок! Как она у тебя оказалась? Где ты взял ее? Отвечай, урод, иначе я тебя сейчас закопаю!
– Взял у подъезда, – едва слышно проговорил Денис. – Он, хозяин, приехал сам не в себе, бросил ее незакрытую, и исчез.
– Зачем ты брал машину?
Денис молчал.
– Ну, говори! На рейс взял, да?
Денис уже иначе на него посмотрел.
– Что смотришь, идиотина, – Степанов смягчился, – проколол ты все, что можно было. – А потом достал телефон и набрал Славика. – Слава, отбой, – сказал в трубку, – все отменяется. Какой-то придурок... – Леша повернулся к Денису: – ты кто вообще? Из рейсеров, да? Из «Дельфина»?
Почему-то Денису казалось, что врать бессмысленно. Он обреченно кивнул.
– Ну вот, Слава, один из твоих Дельфинов только что у Невского из-под носа машину спер. Каково, а?
– А он не с Невским?
– Нет, – отмахнулся Леша, – этот чистый, он даже не знает, что натворил. А тачку, по ходу, Нике взял. Так? – Степанов снова кивнул в сторону Дениса.
– Да, – ответил тот.
– В общем, – подытожил Леша, – рейс ваш отменяется, сейчас срочно едем к Лене, потому что Дима точно отправится туда.
– А что мы там делать будем?
– Не знаю. Я с ним поговорю.
– Черт бы тебя побрал, Леша, – возмутился Славик, – а раньше ты не мог?
– Я не знаю! И вообще, сейчас не это важно. Где ты, говоришь, у тебя гараж есть? Ты хотел угнать у Невского авто, ну так вот она со мной рядом стоит.
– Мечтать не вредно, – согласился Слава.
– Вот-вот. Малого, что спер ее, берем к себе, – глаза Алексея злорадно блеснули, – ты понял, малый? Потусуешься с нами, войдешь в курс событий, узнаешь, блин, какое дело ты сорвал, и, так сказать, отработаешь. Машину эту... – Леша вздохнул, – ну, решите со Славиком, что с ней сделать, а сейчас отгони к Боярскому в гараж, пусть отстоится там недельки две-три.
– Много, – заикнулся Дэн.
– Ты не знаешь, с кем имеешь дело, – рассердился Леша. – Славик, – крикнул он в телефон, – а ну, давай к парку на шоссе, мы тут тебя ждем.
– Что пацанам сказать? Они на рейс собрались.
– Ну ты же, блин, не фанатик, как они, так что скажи: проиграл, и пусть валят к черту. Да, и про малого пусть забудут, он теперь с нами.
–Ага, – проворчал Боярский, – малого ты на меня повесишь?
– А как же!
Степанов, широко улыбаясь, сложил телефон и повернулся к Денису.
– Ну, малый, вот так и вершатся судьбы мира, – сказал он. – Так что, не вешай нос, все нормально. А то, куда ты вляпался, поверь, намного привлекательнее и полезнее твоей былой работы. Алексей, – и Степанов протянул ладонь.
– Денис, – и они пожали руки.

11.
– Ну вот, наконец, познакомишься с Леной, – сказал Дима, когда они оказались у подъезда.
Андрей как-то тяжело вздохнул и покачал головой.
– Может быть, как-нибудь... Когда все закончится... 
– А что такое? – насторожился Невский.
– Я думаю, что вы поругаетесь... – Шумихин отвел взгляд в сторону. – И я думаю, что из-за меня...
Дима ничего не нашел ответить.
– Ты же знаешь, – напомнил Андрей, – мужчины – маги, женщины – ведьмы. И ничего общего между ними нет.
Дима сконфужено кивнул.
– Но я, все же, попробую...
– Дело твое. Но это нереально.
Вместе с Невским он бегло ознакомил ее со сложившейся ситуацией, намекнул, но только намекнул о том, что ей стоит примкнуть к Диме и немного позаниматься – просто, чтобы быть во всеоружии, однако, Лена почти сразу расстроилась и разговор расклеился. Девушка нарочито тяжело вздохнула, развернулась и, явно зовя за собой Дмитрия, ушла в зал.
Дима отвернулся к Андрею.
– Мужчины – маги, женщины – ведьмы... и ничего общего между ними нет...
Шумихин кивнул в сторону зала, мол, иди, не то – хуже будет. Невский повиновался.
– Дима, – лишь завидев его, Оля грустно опустилась в кресло, – мы ведь уже говорили об этом, и ты обещал не лезть на рожон. Почему же теперь твои обещания потеряли силу?
– Солнце, это уже не шутки, – оправдывался Дима, – а ты понять не хочешь, хоть и прекрасно знаешь, кто такой Степанов. А теперь я тебе говорю: он объявил мне войну, я сегодня имел все шансы сыграть в ящик, ты бы меня уже не увидела. Лена, солнышко мое, ну пойми, прошу тебя, это необходимо.
Лена молчала. Она чувствовала, что уходя от Степанова не уходила от проблемы, а она просто хотела жить с любимым человеком, забыть те глупости и стать, наконец, человеком, чувствовать себя девушкой в конце концов! Когда тебя любимый защищает, а не пихает в руки автомат.
– Мы не поладили с Алексеем, – кусая губы, заговорила немного погодя, – и разбежались потому, что он точно так же пытался сделать меня бойцом. Я не хочу, Дима, слышишь? И не буду.
– Ты думаешь, что все игрушки?
– Мне все равно. Просто вы, мальчики, где-нибудь в стороне выясняйте отношения, а меня к себе не клейте. Дима, милый, ты отличный парень и мне очень хорошо с тобой, но давай не будем пачкать все, что у нас есть этими твоими разборками, а?
– Ты не хочешь меня понять, – сдался Невский. – А я не знаю, как тебе объяснить. Не знаю, а очень хотел бы.
– Только не сейчас.
Они не поругались, а так – поссорились немного и каждый остался при своем мнении, и каждый утопил внутри себя обиду на другого.
– Не умеете вы ссориться, – подытожил Андрей, едва Лена вышла из комнаты. – Вот я когда ругался, так и тарелки летали и стулья поломанные потом находил по всей квартире...
– А зачем?
– Не знаю, может быть, после хорошего скандала хороший секс.
– Ну конечно, – всплеснул руками Невский, – сейчас самый подходящий день.
– Степанова не было сегодня, – задумался Андрей, – и это странно. Расскажи мне, все-таки, чего ты решил, что это Леша лифт сломал. Просто трудно мне поверить, что он может, а если даже может, то зачем? Как-то несерьезно все.
– А так, чтобы я понял?
Андрей пояснил:
– Поставь себя на место Леши и этого... Как, Лена говорила, зовут того второго?
– Славик.
– Ну да. Поставь себя на их место. Что бы ты делал?
– А они умные?
– Ну, по ходу, да.
– Тогда бы провокацию устроил. Разозлил бы или напугал... – Дима осекся. – Черт!
– Ага, дошло!
– Стой, давай подумаем, что дальше? Провокация – это спланированная акция, попытка добиться какой-то реакции у мишени. Чего от нас они хотели добиться?
– А что мы сделали?
– Приехали сюда. И квартиру бросили. Что твою, что мою. А еще, – Дима вспомнил и снова расстроился, – машину угнали.
– Они?
– А вдруг?
– Я бы на месте Степанова не стал.
– Почему?
– Да боком вылезет. Закон равновесия, Дима, никто не отменял, и он действует везде.
– Я очень надеюсь, что вылезет, но я угона боялся, и вот – дождался. Самое смешное: теперь не боюсь.
– Потому что нечего угонять больше?
– Не знаю. Но, кажется, нет: просто понял, что не так страшен черт, как его кулички. И лифта тоже... Правду говорят, чтобы побороть страх, его нужно пережить.
– А чего еще боишься?
Дима смутился, а потом, виновато и даже, где-то, обреченно глянув на Андрея, признался:
– Лену боюсь потерять.
Брови Андрея изогнулись в удивленной дуге.
– Ты ее и потеряешь, если не найдешь другого способа любить, – сказал он.
– В каком смысле?
– Ну вы же ссоритесь. Ты злишься на нее сейчас?
Невский пожал плечами.
– Немножко – да. Просто не знаю, как быть, ведь правда же – не шутки это. А если Степанов что-то с ней сделает? В отместку или мне или ей, неважно, а? И я боюсь, что это будет смертельно.
– Дима, ты придурок? Тебе что сказано было – нельзя бояться.
– Я поработаю над собой. Мне самому надо.
– Так и будем копаться в твоих страхах? А если действительно что-нибудь случится, что делать будешь?
– Не знаю... Исправлять буду, спасать положение.
– Ты думаешь, твой враг Степанов? Помнишь наш разговор неделю назад, когда мы только познакомились?
Конечно же, он помнит.
«Ты даже не представляешь, – говорил Андрей, – как тебе легко сейчас, у меня, знаешь ли, в сотни раз все было сложнее... Не дай бог тебе всего этого знать. Скажем так, – Шумихин наклонился к Диме, чтобы поставить тяжелый акцент на сказанном далее: – у тебя есть возможность победить сразу, с первой попытки и не учиться на ошибках и провалах.
– А кого я, собственно, должен побеждать?
– Наверное, не кого, а что. Ситуацию. А знаешь, где причина всего-всего, что происходит с тобой?
Это Невский знал.
– В моем нутре.
– Точно. В подсознании. Иными словами, чтобы разобраться с ситуацией, нужно победить именно свою подкорку, то есть, себя. Понял, кто твой враг?»
– Ты думаешь, твой враг Степанов? – повторил вопрос Андрей.
Дима только кивнул.
– Я здесь, – чуть погодя очень тихо заговорил Шумихин, – чтобы дать тебе возможность научиться уму-разуму еще до того, как ты ошибками перечеркнешь, разрушишь все, чего ради чего вообще есть смысл учиться.
Дима понял его, понял даже больше, чем Андрей сказал.
– Выходит, ты и сам учишься? На мне. Это эксперимент, да? Пытаешься проверить, можно ли дать опыт прежде, чем он понадобится?
– Да, – согласился Шумихин, – по большей части, так и есть. Но причин, все-таки, больше, помни – всегда нужно видеть шире. Я все надеюсь, что когда-нибудь можно будет не совершать ошибок... Или не бояться их.
– А как?
– А помнишь технику отождествления? Тогда ты становишься совладельцем сознания того человека, с которым отождествился. Например, можно сделать приворот... Но если слиться с кем-то в прошлом? Не в виртуальном, а в объективном, ведь я не вижу причин утверждать, что такое невозможно.
– Это будет называться путешествием во времени...
– Да какая разница? Это способ не ошибаться. Хотя... – Шумихин задумчиво почесал репу, – можно, наверное, просто предвидеть возможные проблемы и не допускать их. Знаешь, Димка, бывают такие, что после них уже жить бессмысленно. – Андрей замолчал и Невский был почти абсолютно уверен, что Шумихин такое пережил. Но спросить об этом Дима не решился.
– Я вот думаю, сорвавшийся лифт – это, наверное, все-таки, сложно для Алексея, он должен быть попроще. Может быть, ты сам себе все придумал? Боялся атаки, боялся лифта, боялся угона... А сил-то побольше теперь, чем раньше, сам себе такого устроить можешь. Наверное, не просто так, да? Подумай над тем, что я говорю: причиной всему, что случилось, можешь быть только ты, не Степанов.
В этот момент в комнату вошла Лена. На лице ее отчетливо читалось легкое беспокойство, но зная, что она держит себя в руках, Дима понял – она напугана и наверное, неслабо. Лена подошла к нему ближе, прижалась к плечу и тихо сказала:
– Ты не сердись на меня, Дим? Не надо только снова про магию, мне и так не по себе... Хорошо?
– Я постараюсь, – ответил Невский, – а что случилось?
Лена немного помялась, думая, как сказать.
– Там на улице, – запнулась еще раз, бросила на Шумихина быстрый взгляд и продолжила, – выгляни в окно, там приехал Леша. И он не один.
– Наконец-то, – оживился Шумихин. – Сидите тут, ребята, а я сам с ним поговорю. Он же обо мне еще не знает. Наверное, после того, что случилось сегодня, пора приоткрыть карты.
– Это твой следующий ход? – с подозрением проговорил Невский. – Ты же знал, что так получится, правда? И сегодня – не неожиданность?
Андрей не ответил, только посмотрел в глаза. Дима так и не смог понять, что в них прочитал. Наверное, это называется безучастность.
– И если ты ждал сегодняшнего дня, – проговорил вдогонку, когда Андрей уже захлопнул за собой дверь, – то и приготовил ответ. Кто же ты такой? – совсем уже шепотом закончил Дима. Долго смотрел в дверь, о чем-то напряженно думая. А потом повернулся к Лене и попросил: – я боюсь за тебя, солнышко... Будь умницей, пока я не в состоянии тебя защитить, пожалуйста.

12.
– Залезь в машину, – выходя, Леша остановил Славика, – я сам буду разговаривать.
Боярский с удовольствием подчинился – он вовсе не пылал желанием лезть на рожон.
Степанов оставил машину в самом начале двора, захлопнул дверь и нервно осмотрелся. Конечно же, он волнуется, он даже не скрывает этого. Впереди очень серьезный разговор, пусть даже Леша к нему готов. Одно, как минимум, он знает точно: никакого боя сейчас не будет. Наверное, это оборонный рефлекс – больше всего на свете Алексей боится неизвестности, но он, в отличие от многих, помня, что страхи сбываются, не лез в подсознание, не стремился пережить, а уничтожал причину. Как? – Противоположностью. Действие сокращается противодействием, неизвестность можно побороть знанием. И именно поэтому он старался предвидеть ходы всех, кто хоть даже самую малость способен повлиять на его жизнь, а уж тем паче – своих врагов.
Алексей подошел к подъезду, но входить не стал: он уже знал, что случится дальше.
Прошла минута, потом вторая – это совсем немного, но за каждую секунду Степанов прожил час. Наконец, дверь открылась, и на пороге показался Шумихин. Леша сразу понял, кто это, он моментально узнал врага.
Андрей секунду постоял на месте, внимательно присматриваясь к Степанову. Хотел убедиться, что перед ним тот, кто ему нужен? Нет, – соображал, о чем думает, к каким выводам пришел Степанов, все просто: чтобы знать, как он себя поведет. «Черт, – мелькнуло в голове, – они так похожи, они одинаково сильны, вместе они покорили бы мир. Но именно поэтому их поставили по разные стороны баррикад – миром, к сожалению, правит равновесие». Наверное, Андрей подумал о том же. И вот они стоят рядом, просто смотрят друг другу в глаза, перед каждым из них – враг, но пришли они сюда не для того, чтобы драться.
– Андрей, – предупреждая вопрос, представился Шумихин.
– А меня ты знаешь.
Андрей неспокойно кивнул:
– Знаю.
Они только смотрят друг другу в глаза. Все остальное потеряло смысл, осталось далеко позади. Каждый старается понять, что думает другой, что скажет, каждый видит, что он все понимает, и получается, что они вроде как, рисуют одну картину и оба смотрят на нее. Им почти не нужно слов, они понимают друг друга, даже ничего не говоря.
Конечно же, разговор определят результаты сегодняшней неудачной схватки. Атака Степанова захлебнулась, мах маятника оказался слабым и откат пришел слишком быстро, но именно поэтому он был таким незначительным: попытка убить сошла на нет, а взамен Леша лишь получил изрядно побитый днищем об асфальт Димкин автомобиль. Атака захлебнулась, маятник вернулся слишком рано, – почему? Потому, что Шумихин знает об атаке, и он просто оттолкнул маятник обратно. Отдав машину Невского, он спас ему жизнь. Именно он: поломка лифта все сделала. Андрей не задумывался о том, чтобы сломать лифт, нет, но он поставил подсознанию цель защитить Диму, а Дима тут же рассказал о том, что боится лифта – он у них в доме, видите ли, аварийный. Каким-то шестым чувством Андрей почувствовал, что нужно этот страх подогреть. А скопом Дима стал еще сильнее бояться угона своего авто... Андрей не напрягаясь спас ему жизнь, и результаты превзошли все его ожидания. Вот почему Андрей не вмешивался в Димины страхи – он их просто использовал.
И для Шумихина и для Степанова сегодняшняя схватка показала, что силы действительно равны, перевеса быть не может, они стоят друг друга и бороться бесполезно. Каждый из них предвидел эту встречу и уже давно знал, зачем сюда пришел, а главное, зачем пришел другой, чего они добьются и что будет дальше.
– Ладно, – подытожил Андрей, – раз уж мы открыли карты, раз уж мы пришли сюда для того, чтобы подписать мир, давай так и сделаем. Война в условиях равновесия может привести только к поражению обеих сторон. Я не вижу в ней смысла. Но просто потому, что разоружения не было бы, не договорись мы сейчас, пока каждый боялся бы положить оружие первым, я говорю: войны больше не будет.
И они пожали руки.
– Кто ты? – спросил Степанов.
– Меня зовут Андрей. Андрей Шумихин. Я тут не просто так, ты сам понимаешь, но... но я не сторонник драк, я вообще не люблю силы, влияния...
– Глупо, – заметил Алексей, – как можно быть уверенным в безопасности?
– Ты не понимаешь, – ухмыльнулся Андрей, – я никого не контролирую, я мобильнее, чем ты. Это и есть гарантия.
– Не знаю я... – Леша вдруг опустил взгляд. Может быть, он давно уже шел к этой мысли, но до сих пор научился только двигаться вперед, подчиняя всех, с кем сталкивается. И Лена – хороший тому пример: первая и сразу неудачная попытка построить свободные отношения.
– Это дело твое, – пожал плечами Шумихин, – но так ты многое теряешь. Ты сильнее тут, локально, потому что вместе с командой – вы единое целое, но тот, кто силен, тот неуклюж...
– Не суди о том, чего не пробовал, – с легким сарказмом заметил Степанов, – все дело в тренировке. Вот видишь, мы действительно разные.
Разные. И даже больше – противоположные. Они оба это понимают, и, глядя друг другу в глаза, подписывая мир, знают, что пытаются сделать невозможное.
Они еще раз пожали руки, попрощались. Не спеша развернулись и отправились каждый в свою сторону. И каждый знал: война остановлена. И оба понимали: ненадолго. И они помнят: перемирие – это передышка перед новой схваткой. Потому что не исчезла причина их вражды: сила, влияние, территория. Не может быть двух хозяек в одном доме и два лидера не в состоянии сосуществовать там, где могут пересекаться их интересы. Причина войны: страх перед силой противника, а причина мира: силы эти равны. Что будет дальше, зависит от того, что проиграет первым: равенство сил или пересечение интересов. И если они хотят мира, им придется двигаться вперед одинаковыми шагами, и их мир погрузится в холодную войну. И понимают это оба, а значит, каждый будет искать другой путь. И наверное, это будет не путь войны... Но как помирить людей, стоящих по разные стороны баррикады? Они оба знают: закон равновесия не позволит им объединить силы, потому что тогда образуется гигантский перевес в их сторону... Не то, чтобы им помешает что-то, а просто проломив весы, они сорвутся с чаши, просто не выживут – окажутся один на один. И каждый понимает, что неспособен доверять противнику, каждый уверен, что при первой возможности уничтожит в прах своего врага, очистит себе дорогу и пойдет по ней дальше. Сам, но точно зная, куда. А потому приходится признать, что впереди новая война, и победит тот, кто сможет обогнать врага, найдет способ нарушить в свою сторону существующее равновесие, да так, чтобы еще остаться после этого в живых.

13.
– Дай угадаю, – вопросом на пороге встретил Дима Шумихина, – вы помирились?
Андрей немного удивился.
– Как ты узнал?
– Единственное, чего вам не хватало. Он оставит меня в покое?
– Пока что – да. Но не далее, как на пару недель. Да и то, при условии, что ты будешь учиться и дальше и с большей скоростью.
– Это почему еще?
Андрей присмотрелся к нему, щелкнул зубами и сделал вывод:
– Ты на меня злишься. А зря. Потому что я хоть и не все тебе говорю, а ты помни, блин, – Шумихин поучительно ткнул в Невского палец, – много будешь знать – скоро состаришься. Так вот, хоть ты и не в курсе всего, что происходит, я, болван, тебя защищаю. – Андрей задумался. – И очень, кстати, успешно.
– Зачем?
– Домой поедем – расскажу.
– Ты не останешься? – насторожилась Лена.
Невский вопросительно посмотрел на Андрея. Тот невозмутимо указал на кроссовки, небрежно сваленные под обувной полкой.
Дима вдруг окунулся в знакомое чувство, что им грубо манипулируют, но оно теперь какое-то другое, не такое как раньше... Или, все-таки, то же, но Дима его воспринял иначе. Андрей чего-то от него ждет, он снова тут приготовил подвох, и Дима даже губу прикусил, пытаясь сообразить, что происходит.
– Я завтра к тебе приеду, – наконец сказал он. – А сегодня действительно останусь с Леной.
– Да? – и Дима радостно отметил, что Андрей ответом доволен. – Черт с тобой, – и пусть со стороны это звучит, как обида, Шумихин мысленно хвалил ученика, – завтра в двенадцать. Не опоздай.
– Хорошо.
Интересно, а куда Андрей спешит?
– Ты не расскажешь мне, что происходит? – едва за Шумихиным закрылась дверь, спросила Лена.
– А это важно? Мы же снова поссоримся.
– А так – не поссоримся?
– Господи, – вздохнул Дима, – ну почему все дуры такие женщины? Что ты еще не знаешь?
Лена удивилась.
– Я ничего почти не знаю. Поняла, что ты тоже маг, причем ученик Шумихина – так?
Дима кивнул.
– Зачем тебе это?
Помолчав, Невский, все же, сказал, что хотел, хоть и знал, что это неправильный разговор. Лена ведь не из любопытства спрашивает, а пытается поставить вопрос ребром: либо магия, либо она.
– Неделю назад, – сказал Дима, – я бы с тобой согласился. Но теперь уже не могу. Видишь ли, ты настроилась против магии, серьезно, если даже бросила Степанова, причем настроилась радикально... Почему? Каким-то сложным, непонятным мне образом у тебя сложилось мнение о том, чего не знаешь, не пробовала, да и не видела толком. Или, все же, видела? – Дима пытливо посмотрел ей в глаза.
В ответ Лена не нашла, что сказать, а может быть, не захотела. Она развернулась и ушла из коридора в комнату. Невский пошел за ней следом.
– Лен, – Дима подошел к ней, обнял и прижал к себе, – что с тобой такого случилось, что ты так возненавидела эту науку? – Он хотел дождаться ответа, но увидев в ее глазах отчаяние переходящее в безразличие, попытался сбросить напряжение: – я ничего не требую от тебя, даже не прошу. Я люблю тебя такой, какая ты есть... Просто, возможно, ты посчитаешь правильным рассказать мне хоть что-нибудь...
Лена уже иначе посмотрела на него. Какая-то глубокая боль прорвалась наружу, она прильнула к нему, поцеловала в шею. Несколько секунд они так и стояли, Лена боялась отпускать его из объятий, но потом вдруг резко отстранилась, взобралась на диван и поджала под себя ноги. Дима даже не поразился, он, наверное, испугался такой перемены в ее лице: теперь она смотрела на него так же, как Андрей: с нескрываемым превосходством, как на ребенка. Но это было превосходство не ведающего.
– Кто ты? – спросила Лена после этого.
Дима напрочь потерялся.
– Ты о чем?
– Я о тебе ничего не знаю. Ты появился неделю назад, в ресторане. Дима, я все прекрасно помню, помню каждую секунду, каждый взгляд, каждое слово. Ты ждал меня у входа, ты знал, что я скажу, что сделаю – откуда? Ведь я вела себя совсем не так, как обычно... До сих пор себе удивляюсь – я была не я, я там была другая,  и ты не мог знать, как я себя поведу. Откуда ты все знал? Знал же, что поступлю так, как никогда раньше, я там была не я, я в тот вечер была другая. И в ресторан этот пришла первый и последний раз в жизни. А ты меня там ждал. Я знаю, что такое магия, я достаточно времени провела рядом с Алексеем, чтобы этого не знать. Кто ты? И куда меня за собой ведешь?
Невский разбито опустился прямо на пол и облокотился о стенку.
– Я не знаю, – грустно ответил он. – Я до того вечера тоже был другим.
– Не правда. Ты знал, что делаешь.
– Не знал. Я до сих пор не знаю. Ты сравниваешь меня со Степановым, но я другой, понимаешь? Я не из их мира, я с магией знаком неделю только, меня воспитывает – не учит, а именно воспитывает Шумихин непонятно для чего, а раньше вся эта парапсихология была просто чьим-то развлечением, эзотерика – вообще игрушками. Потом появился Андрей... Он сделал из меня того, кто перед тобой сейчас, я помню, кем был раньше, а кем стал теперь – еще не знаю.
Лена отвернулась.
– Я боюсь тебя, – прошептала она.
– За что?
– Знаешь, как говорят: «Когда в руках молоток, все вокруг кажется гвоздями». Мой папа был военным... Он погиб в Афганистане. Деда я не знала – остался на войне еще в сорок пятом. Он был полковником! Они брали Берлин, и это была его гордость! Ну и что мне с его гордости? Он просто там умер! Потом, когда-то, у меня был парень, и я его очень любила – дурочка! Он работал в охранном агентстве, был при оружии, постоянно ездил на задания, и с одного из них не вернулся. Я ненавижу оружие, ненавижу силу, Дима, слышишь?! Когда ты берешь в руки оружие, ты идешь на поле боя, а выживают те, кто никуда не лезет.
Невский не знал, что сказать.
– Но я то... Меня за что бояться? – только отозвался после паузы.
– Я люблю тебя. – И Лена снова посмотрела ему в глаза. – И самое страшное, что люблю таким, какой ты есть. Мужчина должен быть сильным... Но ты уйдешь так же, как и все, кто выбрал этот путь. А я тебя люблю... – она совсем перешла на шепот.
Дима вдруг почувствовал даже не холод по спине, а боль. Она права больше даже, чем думает, он всю жизнь стремился быть серым кардиналом, его кумирами как раз и были такие, как Шумихин – кто сидит в тени и оттуда шепчет приказы. И что бы ни случилось, они остаются живы... А теперь Дима полностью в руках такого же, кем сам хотел стать, утешает себя надеждой на то, что Андрей его обучит и отпустит... И выхода нет, Шумихин прав: он не заставляет марионетку подчиниться, он создает (а может быть, находит?) в поле такие ситуации, что необходимое поведение жертвы становится для нее наиболее разумным, а иногда и единственно возможным. Как бы горько не было сейчас осознавать, что Дима – та самая марионетка, выбора у него нет. А за собой он тащит в пропасть и Лену. И, кажется, именно ради того, чтобы оправдаться, задавить стыд перед собой, он встал на защиту Шумихина.
– Там, в ресторане, – рассказал Дима, – я ужинал каждый вечер. Просто жил себе, никого не трогал, зарабатывал деньги – и все. А потом появилась ты. Теперь ты боишься за меня, спрашиваешь, кто я, а на самом деле – Лена, я умнее, чем хотелось бы, и, к сожалению, вижу, – на самом деле все никак не решишься задать вопрос: «Кто вы такие, чего хотите от меня и главное, неужели, ты заставил полюбить только для того, чтобы лучше мною управлять?» И я тебе отвечу: я люблю тебя по-настоящему. Я наблюдал за тобой и Лешей весь вечер, я смотрел на тебя... Я видел твои глаза... Видел, как вы со Степановым поссорились, и я знал – это мой шанс! Только тогда я встал из-за своего столика и пошел к дверям. Как легко мы познакомились, а? И ты ушла со мной, даже не зная, кто я, и куда тебя веду. Почему же тогда тебя это не волновало? Что же ты задумалась об этом только сейчас? Ну, скажи! Не скажешь? А, я понял, тебе нечего сказать...
Лена отвернулась к стене, но ничего не сказала.
Несколько минут Дима выжидал, но ничего не происходило.
– А дальше, продолжил он, – дальше Степанов ударил, как мог, и ты не скажешь, что этого случиться не могло: Степанов – маг, сильный маг, а вдобавок еще и собственник. И он ударил, как умел. Откуда же мне знать было, кому перехожу дорогу? Ведь ты ни слова не сказала мне, даже не попыталась намекнуть, что бывшего твоего нужно бояться. Он вышел за нами сразу почти, он видел, как мы садились в машину... Он знал обо мне все. И теперь, Лена, я спрошу тебя: в тот вечер это была просто месть Алексею, да? Я – просто тот самый первый встречный, которым ты ткнула своему парню в морду, чтобы поднять себе цену? А ведь я простой мальчишка, я такой же, как миллионы людей вокруг, и утро встретил бы в реанимации. Не знаю, что бы было – сердечный приступ или авария на дороге, но то был мой последний вечер.
Лена молча слушала его, и пусть это было больно – так она наказывала себя за то, что все сказанное правда.
Дима несколько секунд, не говоря ни слова, смотрел ей в глаза, а потом продолжил.
– Но так не случилось. Потому что у Степанова есть враги, одного теперь я знаю – это Шумихин Андрей. Андрей был рядом в тот вечер и защитил меня. Знал, как добиться наибольшего при минимальной затрате сил. И, Лена, мы же оба понимаем, что на той ночи дело не закончилось. Степанов быстро оправился, собрался с силами – ему потребовалась всего неделя, и сегодня организовал покушение на меня... И как! – никто бы в жизни не добрался до истоков: все сказали бы – несчастный случай. Лифт сорвался в шахту, понимаешь? А я только чудом не вошел в него, ну, не вышло у Степанова. И снова же – не остановится он. Лена, солнышко мое, я не могу остановиться, у меня просто нет выхода, мне придется научиться всему, что даст Андрей – я не говорю уже о том, что всю жизнь хотел достичь того, чего смог он, и смог именно благодаря магии! Я не полезу на рожон, я не буду воевать, но я должен уметь защищаться. И пусть я просто марионетка, я найду свою выгоду в случившемся, и все у меня получится. А ты боишься, что я тебя обманываю? Нет, не обманываю, но, опять же, если ты не веришь мне, то все, что я сказал, смысла не имеет, а переубеждать я тебя не стану... Идти навстречу можно только вдвоем. Я же принял тебя такой, какая ты есть, неужели ты не можешь сделать то же самое? Мне кажется, такие отношения – без доверия и... ну даже попыток понять друг друга, невозможны. Ты считаешь, я не прав?
Лена ничего в ответ не сказала, но подошла к нему, присела рядом и молча обняла. Дима не видел ее глаз, но знал, что в них стоят слезы. Что там – слезы раскаяния или страха? А может быть, просто жалости к себе?

14.
– Перемирие? – растерялся Слава. – После всего, что мы сделали?
– Это была хорошая атака, – возразил Степанов, – просто Андрей оказался умнее, чем я надеялся. Нельзя недооценивать противника.
– На каких условиях вы помирились?
– Воевать пока нет смысла, – ухмыльнулся Леша. – Но мы же понимаем, что это не на долго. Как только у кого-нибудь из нас появится преимущество, война возобновится.
Все это время Денис сидел на заднем сидении, молча слушал и пытался объяснить происходящее чем-то кроме сумасшедшего общества.
– Малый нам зачем? – подумав, спросил Славик.
– Бери себе в ученики, – ответил Леша. – Обучишь всему, чему посчитаешь нужным, но главное, чтобы смог грамотно воевать и защищаться. Я, кажется, знаю, что сделаем: мы дождемся такой же провокации от Шумихина, только будем, в отличие от него, готовы.
– А будет?
– Ну, рано или поздно, я думаю, будет. А если нет, то я думаю, малого воспитать не помешает, правда же? – последнее он спрашивал уже у самого Дениса.
Тот, наконец, собрал воедино первый вопрос:
– Вы о чем говорите? Вы кто вообще?
– Значит так, – Славик взял инициативу в руки, – ты пройдешь у меня курс обучения магии. Если не знаешь, что это такое, то назови это бредом сумасшедших меня и Лехи, правда, это тебя не спасет, все равно освоить придется. Не спрашивай пока, зачем, я расскажу потом все, что будет нужно, тебе информации более чем хватит. Посчитаешь нужным, задавай вопросы, если есть, что сказать, я прислушаюсь к твоим предложениям. «Субару» где-то пару недель постоит в гараже, пусть отстоится, я не думаю, что будет много. Завтра утром приезжай вот, – Боярский протянул ему свою визитку, – это мой дом. Будешь рядом – позвони мне, вдруг я сплю.
Денис ничего не ответил. Он почему-то уже не боялся ни Степанова ни Боярского, но не послушаться не смел. Он теперь не с «Дельфином»? Ну и отлично!

Они завезли Дениса домой, а затем отправились поискать какой-нибудь ресторан, потому что уже вечер и давно настала пора ужина.
– Ну и? – спросил Боярский, что теперь?
– Не знаю, – Леша покачал головой, – будем искать выход. Ведь я все время работал руками, понимаешь, полагался только на силу, а между тем, многое можно было сделать не напрягаясь вовсе – только пошевелив немного извилинами.
– И что, теперь научился?
– Не знаю еще. Я просто поставил в подкорку цель – победить, и первым ответом стал этот малой.
– А как он, собственно, может нам помочь?
– Не знаю еще, даже приблизительно. Может быть, никак, может быть, он поможет нам что-то понять, наведет на какие-то мысли... Просто кажется, что пригодится. Воспитай его, в следующий раз он в бой пойдет первым. Да и вообще, мы хотели расширяться, так вот и пожалуйста.
– Слушай, – поделился сомнениями Слава, – я вот тут подумал: сам собой напрашивается вывод, что по закону равновесия, перевеса, все-таки, быть не может, видишь, как наша атака сошла на нет? Может быть, с Шумихиным драться бессмысленно? Может быть, равновесие продлит мир долго-долго... Всегда?
– И ты предложишь сложить оружие? – ухмыльнулся Леша. – Вот тебе оно и нарушится, вот Андрей и ударит.
– А может быть, он тоже придет к такому решению?
– А вдруг, нет? Тогда мы проиграем. И если уж ты решил, что он будет думать, как мы, то я скажу тебе: он точно так же все поймет, но оружие опускать не станет, потому что тоже побоится. Так что, Слава, холодная война объявляется открытой. Драк не будет, но гонка вооружений налицо.
Степанов отвернулся к окну. Как будет побеждать теперь, он представлял очень смутно, одно только ясно: и Денис и Слава сыграют свою роль, и далеко незавидную. Зачем понадобился малой, Леша еще не знал, но мальчишка появился почти сразу после того, как он поставил Установку на поиск способа победить. Обойти закон равновесия, кажется, нереально, но кто знает, какие хитрости еще у энергоинформационного поля в рукаве? А еще он прекрасно понимает – Андрей тоже знаком с техникой Установок для подсознания, и точно так же ищет в поле способ победить. Чертов закон равновесия! – даже просто зная о нем, можно предположить, что на другой чаше весов произойдет то же, что и тут, значит, Андрей повторит любое решение Степанова. Может быть, оно будет кардинально противоположным, вовсе не похожим, но весить будет столько же. Что делать дальше, Леша не знал, а поэтому чутко следил за энергоинформационным полем, пытаясь выловить малейшую подсказку. От любой мелочи теперь будет зависеть все.
– Знаешь что, Слава, – предложил Степанов, – давай поедем ко мне и там нормально поедим, а? Кажется, это сегодня будет лучше, чем таскаться по городу.
– Холодная война... – пробормотал Боярский, – романтика? Как по мне, ничего подобного. Советы и Американцы грызлись везде, кроме как у себя дома. В Афганистане, на Карибском море, в Египте, черт бы их побрал, в Корее... Воевали, но на чужих территориях. Как это называется?
– Нашли третий полигон? – обрадовался Степанов, – а ведь это хорошее решение! Поссорим малого и Невского... Пусть дерутся пешки! Да и повод прекрасный: угнанная машина.
– Мой гараж запалим, – воспротивился Славик, – мой домашний адрес, твое авто, моя машина... Слишком неразумно...
– Что ты несешь?
– Давай поищем еще какой-то способ?
– Ну естественно! – всплеснул руками Леша, – конечно же, мы его поищем! Малого-то нужно подготовить. Все равно не завтра в бой пошлем. И ты этим займешься.
– Ты уже пятый раз это говоришь.
– И в шестой скажу, лишь бы ты меня хорошо понял.
– А чего бы я тебя не понял?
– Ну вот и хорошо. Но идея второго фронта, по-моему, хорошая. Нужно будет ее разработать подробнее. И найти возможность решить наши проблемы.

15.
– Димка, ну что ты теперь скажешь? Ты понял, что случилось или нет? – утром огорошил Андрей, снова, следуя своим обычаям, не поздоровавшись.
– Ты о чем?
– Ну смотри, мир объявили, холодную войну начали, теперь ты станешь полигоном боевых действий. Но я надеюсь, что ты уже достаточно умен, дабы понять неэффективность борьбы на фронте.
– Я и раньше это знал, – осторожно ответил Дима, – и так вижу, теперь ты собираешься дать мне в руки поводья?
– Ну а как же, вроде, основы целевой магии есть, значит, нужно двигаться дальше.
– К чему ж ты меня готовишь?
– Ты все боишься? – Андрей устало улыбнулся, – а зря. Я учу тебя даже не выживать, а жить, жить успешно, двигаться дальше, и можешь мне поверить, подниму выше, чем я сам.
– Собираешь команду?
– Не знаю. Можно ли назвать это командой... Скажем так, ты первый из тех, кто меня будет скоро окружать. Я же демократ, ты заметил, я не заставляю, а выгоды имею больше, чем будь я тираном. Каждый из вас поднимется так высоко, что за вашими спинами я буду в безопасности, более того, я буду сильнее других.
– Та-а-ак, – потянул Невский, – складывается интересная картина. И я займусь тем же самым, правильно я понял? Буду выращивать себе окружение.
– Естественно. И этому тоже научу.
– А кто учил тебя?
– Да было дело... Был мальчишка – ну как я для тебя сейчас, и вот он...
– А теперь он где?
– Не знаю. Но думаю, он доволен.
– А как хоть звали его?
– Дима.
Невский улыбнулся. Это сентиментализм?
– Не важно.
– Значит, ты не первый и не последний. И эта структура, эта пирамида растет... Как сильно?
– Не знаю, Дима, я сам мало, слишком мало вижу. Я же, помнишь, говорил тебе, что сам учусь. Это раньше мне казалось, что одиночки в моде, что магия – это пласт свободных людей, а теперь понимаю, что социум переехал сюда вместе с нами, тут все то же самое. Научились колдовать и превратили это в оружие – почему? Как думаешь?
– Безопасность. Власть. Это синонимы, да? – Дима, кажется, начал понимать.
– Да. Власть – это влияние, то есть, мера подчинения людей, ситуаций, событий... А зная, что будет дальше, как поведет себя каждый, можно сказать, что ты в безопасности. Или, – Андрей задумался, – или этой самой безопасности добиться.
Дима отправился в зал, присел на диван и тихо проговорил:
– И ничего не изменишь. Я, конечно, мог бы сказать – давайте все сложим оружие, тогда и власти не будет нужно, тогда безопасность каждого ляжет в основу общества... Но знаю, что это невозможно: до тех пор, пока существует сила и возможность убивать, люди будут это делать. Потому что если не ты, то тебя. Кто успеет первым.
– Именно. Более того, – добавил Шумихин, – это мы видим пирамиду власти. Тут может быть, а точнее, я уверен, что есть и другие, они тоже за власть дерутся между собой. Так вот, это все для воинов, а я – серый кардинал, помнишь? Я не хочу быть солдатом, я знаю, что забраться выше по этой лестнице – это та же война, значит, успех где-то в другом месте, где-то за пределами войны. Как думаешь, кроме воюющих сил кто еще есть?
– Есть нейтралы, – вспомнил Дима.
– Да... да... Именно нейтралы – те, кто и следит за равновесием, за тем, чтобы силы у бойцов были равны. Не потому, что это их миссия, а просто так они сохранят свой статус, неприкосновенность, силу, власть... Настоящую власть, понимаешь? Вот они нами и управляют – и такими, как ты, и такими, как я. И как найти их, как добраться?
– А это возможно?
– Но кто-то же смог, почему я не могу?
– Ясно... А что нам делать со Степановым?
– Не знаю. Сейчас у нас есть немного времени, я думаю, недели две, так что, давай займемся собой, оставим Алексея в покое – он несчастный человек, он не способен понять, что власть не в силе, он, как раз, и есть диктатор. Он нас пока не тронет, мы его тоже. Только поищем способ подрезать ему крылья. Точнее, попытаемся его понять.
– В каком смысле?
– Смотри. Позавчера я в очередной раз корректировал Установку на победу. Я с трудом понимаю, зачем, но нам, вроде как, понадобится один мой знакомый... Знакомый свежий, в принципе-то, маг, но зеленый до горя, мы познакомились неделю назад, как раз в тот день, когда Лена ушла от Степанова. Ну и вот что: я думал пригласить его на вчерашнюю вечеринку, но он, то ли телефон разбил, то ли шут его знает, что там случилось, но я звонил ему, а сказать «Приходи» не успел. Короче, ни домашний, ни мобильный не отвечают, я подумал: хрень какая-то, неувязка получается. Хотел его с тобой познакомить, присмотреться детальнее к нему, понять же, нахрена он нужен. Ну, в общем, вечеринка не удалась... Точнее, она удалась, мне Женя рассказывал, что погуляли они хорошо, только без нас.
– А Женя – это кто?
– Ну, дальний знакомый. Один из гостей. Так вот, он даже рассказал, что Ильин... Сашка – так этого мальчишку зовут, что я тебе говорил, приезжал все же, меня хотел видеть, но не вышло. Зато он познакомился с какой-то девочкой, Женькина знакомая, вроде бы, ушли вместе, оба были рады. Ну так вот, я думал: как он нам поможет? А сегодня копался в поле утром и почуял, что надо бы его пока не беспокоить, ситуация сама покажет, как все будет. Но чует мое сердце, где-то в нем решение проблемы!
– Может быть, пообщаться с ним? – предложил Дима.
– Не сейчас, – отмахнулся Андрей, – недели через две-три, когда что-нибудь станет ясно, я его найду. А пока что просто поглядим, куда он нас приведет, и что из этого получится.

16.
Почти полмесяца все шло спокойно, ничего не происходило, Леша и Славик вернулись к своей обычной работе, Денис часто виделся с Боярским, Слава его учил, но Дэн, и это было удивительно, Боярский впервые такое встретил, не воспылал жаждой новых знаний и навыков.
– На кой черт нам дипломатия, ювелирная точность, – говорил он, – когда можно взять в руки пистолет? Я, например, со своим не расстаюсь... – И Денис достал из папки блестящий револьвер выпуска, наверное, пятидесятого года.
– Красавец, – похвалил Слава. – Но разрешения же у тебя, я так понял, нету?
Денис живо улыбнулся, все было именно так, как и ожидалось. О каком разрешении может идти речь для него – заядлого вора, мастера своего дела, человека предельно удачливого и обезбашенного?
– Не боишься, что тебя с ним встретят не гопники, а менты? – спросил Слава, учтиво отказавшись взять в руки и поближе рассмотреть диковинку.
– Нет, – спокойно пожал плечами Денис. – Ни разу еще не было.
– Прикольно... – согласился Слава, – значит, если не бояться, то ничего не случится? – И сам же себе возразил: – не факт. Страх – это катализатор, но не причина, и уж тем более не единственная.
– На самом деле, – пояснил Дэн, – это очень надежная штука, никогда не клинит... Ты же знаешь, что у американских полицейских именно револьверы? Пули в барабане – это надежно, это круто и это стильно, в конце концов!
– Не знаю, – скучно отмахнулся Слава, – я не люблю тяжелое оружие.
– Да? Эстет? – усмехнулся Слава. – А когда нужно с кем-то разобраться, кажется, это лучше, чем магия. Просто потому, что надежно.
– Ты еще слишком мало знаешь, – скривился Славик, – чтобы так говорить. И поверь, есть куча проблем, которые нельзя просто решать силой. Или потому что противник ответит тем же, или просто цель потеряет после этого смысл – не важно, причин всегда много, просто магия... – Слава задумался, попытавшись подобрать наиболее красивое определение. – Магия дает то, чего никак не даст сила. Например, точность эффекта.
– Я, все равно, радикал.
– Да видишь, какая штука... – ухмыльнулся Боярский, – я тоже. И думал раньше, что чертовски сумасшедший, если со Степановым сравнить – этот вообще ювелир, да еще и монархист. А теперь вот вижу тебя и представляю себя на Лешином месте и, ты знаешь, больше понимаю его.
– А чего он так? Что вообще случилось у него?
– Да девчонку потерял. Любил, наверное.
– Ага, – съязвил Денис, – и он – маг? Что, магия не решает таких проблем?
– Нет, Дэн, таких, к сожалению, не решает.
– Но ведь, есть же привороты... Ушла – в чем дело? Вернул бы, если она нужна.
– Леша так и делал раньше. И именно тогда каждый раз нарывался на последствия: девочки неуклонно менялись. Видишь ли, ему хотелось такую же, как есть, плюс чтобы его любила. Он привораживал, а они менялись... Личность – очень сложная структура, ее хрен поймешь, и работать с ней пока непонятно как. Смотри: любовь – это выбор. Выбор – это принятие решения. А решение принимается на основе каких-то, а в этом случае, миллионов причин, понимаешь? Приворот влияет на последствия, а не причины – на выбор, короче, мы нарываемся на противоречие: личный выбор тянет к одному, а навязанный извне – к другому.
– Хи-хи, – подытожил Денис, – а я вот думал, что привороты – единственное, что есть полезного в магии.
– А к чему это ты? У тебя что – проблемы с девчонками?
– Не знаю... Нет, вроде, – Дэн пожал плечами, вроде, очень просто, но как-то неискренне, – просто несколько раз нарывался... – и замолчал от греха подальше.
– Что, уходили от тебя, да?
– Миф о женской верности – самый жестокий из всех.
Слава ухмыльнулся.
– Как ты мне Лешку напоминаешь! Этот тоже когда-то думал, что приворот способен ему помочь.
– Я не утверждаю, просто думаю, стоит уметь. Так, для запаса.
Боярский почесал репу и задумчиво произнес.
– Чего ты тему эту поднял? Что-то случилось? Нашел себе кого?
Денис с восхищением, а еще будто бы упрекая Славика в хитрости, посмотрел прямо в глаза, но не долго – Славу еще переглядеть никому не удавалось, и Дэн это знал.
– Лиза твоя мне рассказала о своей близкой подруге...
– Впечатлила?
Денис кивнул.
– Скажу Лиз, чтобы завтра пригласила ее в гости к Степанову, – улыбнулся Боярский. – Устроим тебе свидание. Как девочку зовут?
– Оля.
– Только вот что, – предостерег Слава, – не делай из этого проблему.

– Леша, дверь в кухню открой! – крикнул Слава, переведя дух. В обеих руках он держал большие пакеты, битком набитые бутылками с пивом.
– Вот же, блин, нельзя пиво на пол поставить! – заворчал Леша.
– Это же пиво! Ну давай, не кочевряжься...
Леша нехотя поднялся с дивана и пошел в зал.
– Чего это ты столько взял? 
Славик неуклюже пожал плечами.
– Эти же две придут... ну, Лиза и Оля.
– А чего сегодня? И чего сюда?
– А куда еще? Твой дом – твоя крепость.
– Что ты несешь? Какая крепость?
– Градусов сорок.
В дверь позвонили. Леша обернулся в поисках Дениса.
– А где он, кстати?
– В туалете...
– Денис! – крикнул Леша, – вылезай из унитаза!
Славик улыбнулся.
– Ты это, дверь открой.
Леша с выражением глубокой тоски на лице отправился в прихожую.
– Ну! – возмутился Слава, – а дверь мне кто откроет?
Из ванной вышел Денис.
– Чего? – с порога спросил он.
– Дверь иди держи. – кисло потребовал Слава.
Леша Открыл входную дверь. Девушки смело забрались в квартиру, даже дверь за собой на замок сами закрыли.
– Денис, – крикнул на кухню Леша, – встреть гостей, ты все заварил! – и вернулся в свою комнату.
Почти сразу появился Боярский.
– Ну, что явились? – спросил он.
– Ага. Зачем сюда? Что ты собрался делать?
Боярский пожал плечами.
– Всяко разно, лишним не будет. Как минимум, буду знать, с кем мой ученик встречается.
Леша усмехнулся.
– Может быть, ты еще и гардероб ему подберешь?
– Это во-первых, – уперся Слава. – А во-вторых, мне Лиз вчера рассказывала, у этой девочки парень – маг.
– Еще один маг? – удивился Степанов. – И что он...
– Забудь, – отмахнулся Слава, – он – пешка. Просто есть идея.
– Что за идея? И что, я для нее, конечно, тоже понадоблюсь, да?
Слава удивился.
– С каких это пор ты отказываешься от того, чтобы быть в курсе? Что с тобой происходит?
– Не знаю, – скривился Леша, – может быть, просто устал все знать. Черт меня поймет.
– Не поймет. – И Слава с детским любопытством в глазах побрел посмотреть на эту Олю, что же малому в ней так понравилось?
Леша умостился на подоконнике и ушел в себя. Изредка лениво поднося ко рту бокал с пивом, наблюдал за чужими окнами через дорогу и, где-то, тихо им завидовал. «Люди, как люди, – думал он, – все у них в порядке, ничего не боятся они, ничем так не рискуют»... Он понимал, что ломается – тот Алексей, каким он был полмесяца назад, медленно, но верно умирал. Все изменила встреча с Шумихиным. Честно сказать, Леша давно к этому шел, а тут увидел воочию, понял, как возможна власть без тотального контроля. И в противоречие с самим собой вступила его сущность – диктатор, полевой генерал, Леша тот, каким родился и вырос. Он любил силу, но знал, что так он слабее слабых. «Слабый пол сильнее сильного, – вспомнил он, – в силу слабости сильного пола к слабому». Мало того, что над ним нависла угроза Шумихина, так теперь еще он признал свою некомпетентность, понял, как Советский Союз к семидесятым годам, что его модель развития себя не оправдала и он завяз. Боже, кем он был, когда пришел к Боярскому, когда у Славика были проблемы, какие планы строил! Он хотел стать хозяином, подняться над всеми другими, а теперь что? По прошествии полугода он ничего абсолютно не добился, он кем был, тем и остался: у него большая команда? Отнюдь – их только двое... Ну, может быть, трое, если считать малого, а его считать глупо. Хотя бы потому, что он подготовлен на съедение Шумихину. Тупик, Леша его видит, и выхода нет... И, чем дольше затягивается эта глупая пауза, между схватками с Андреем, тем хуже для него: гонку вооружений он пока что держит, но только за счет силы, но у нее есть предел. Как давно, как нервно он ищет выход... Где? Как?
И наконец, такой подарок!
За спиной легонько покашлял Денис. Он уже несколько минут топчется в дверях, все не решаясь отвлечь главу их доморощенного клана, стоит себе на пороге и ждет.
– Говори уже, – пряча прилетевшую улыбку, отозвался Степанов.
– Леша... – Дэн, видимо, не знал, с чего начать. – Леш, тут такое дело... Мне помощь твоя нужна.
– Я знаю, зачем ты пришел, – Степанов властно обернулся и посмотрел малому в глаза. От неожиданности тот уронил взгляд на пол.
– И? – спросил он. – Ты поможешь?
Леша протяжно зевнул.
– Она не твоя, – предупредил он.
– Я знаю...
– Ты уверен?
– Уверен.
Степанов слез с подоконника, подошел к двери и выглянул в зал. Оля сидела все в том же кресле у камина, они там с Лизой о чем-то увлеченно разговаривают. Им хорошо, и вот глядя на них, понимаешь, что тебе – тоже. Какое-то время Алексей любовался ими, а потом посмотрел Денису в глаза.
– Что ж... – согласился Леша, – значит, ты понимаешь, что всю ответственность берешь на себя.
Денис понимал. И он знал, что такое ответственность.
– Мне она нужна, – сказал он.
Степанов ухмыльнулся:
– Вы пять минут знакомы!
– Ну и что? Я же, черт возьми, умею себя понимать! Это действительно важно, иначе я бы пришел просить помощи у Славика.
Леша согласно кивнул.
– Ладно, черт с тобой, поехали. – Он открыл дверь еще шире, попросил малого отойти в сторону, а затем удобно уселся на диване так, чтобы видеть Олю и Лиз, мирно болтающих у камина. Потом закрыл глаза.
Прошло несколько минут. Денис стоял, боясь громко вздохнуть, для него это было важно: он был уверен, что Лешин приворот Оля снять не сможет. И ему все равно, какой она будет, изменится ли, он и так ее мало знает, так что, никаких проблем не заметит.
– Что так смотришь? – придя в себя, улыбнулся Степанов. – Готово. Только не подведи себя.
– Спасибо. – И Денис ушел обратно в зал, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он не задумывался сейчас, почему Алексей ему помог, зачем ему это надо, он знал, что, когда придет время, все узнает, даже если будет сопротивляться. А пока что он получит Олю.
Леша откинулся на диване и забросил на него ноги. Только теперь начинается серьезная игра, и только теперь у него появился махонький шанс победить. Черт возьми, он идет по краю бритвы. Как бы не порезаться...

Денис получил себе Олю, уже почти две недели они встречались. Славик преподавал ему уроки магии, нервничал каждый раз, когда становилось ясно, что Денису оно нахрен не надо – он как был грубым вышибалой, так им и остался. Боярский заставлял его тренироваться, а в качестве боксерской груши они использовали Ильина – мальчишку у которого Денис забрал Олю. Боярский немножко посмеивался над сложившейся ситуацией: единственное, чему не противился Денис, так это необходимости поставить Ильина в амплуа врага – и именно потому, что наслышавшись вдоволь от Степанова и Боярского о неэффективности приворотов, с каждым днем все больше боялся, что Оля вернется обратно к Ильину. Степанов просил как можно чутче следить за ней и малым, наверное, ему хотелось знать, к чему еще может кроме краха привести приворот. Сам же Степанов привораживал только потому, что с ним когда-то поступили так же – ну не идиот? А зная, что Леша очень умный парень, Славик предположил, что есть где-то и скрытая подоплека в том, что Алексей устроил. Вот так прошли две недели. Напряжение в отношениях малого росло, Денис жаловался, что вот как всегда, а Боярский ему отвечал, что Дэн придурок – его предупреждали. И настал день, когда Оля от него, все-таки ушла.
Утром Слава проснулся каким-то разбитым, причем покопавшись в причинах, неслабо испугался – это поработал Ильин. Трудно представить, что мальчишка успел научиться так сильно бить, но против фактов не попрешь, и, наспех, а потому, наверное, некачественно, приведя себя в порядок и восстановив силы, Славик позвонил Алексею.
– Что случилось? – сразу спросил Алексей.
– Тебе что, тоже плохо? – удивился Боярский.
– А как ты думал?! Мы же построили клан, как один организм! Естественно же, что получаем мы по голове одинаково, и ответственность у нас одна на всех.
– Бригада... – пошутил Слава.
– Да уж. Один за всех и все за одного. Так, что вы делали с этим вашим...
– Ильиным?
– Да.
– Ну как тебе сказать? Колотили по чем зря...
– Сильно?
– Сильно. Но он ни разу не навернулся, всегда выживал. Будто бы кто ему помогал...
– Я помогал, – пробурчал Степанов, – иначе вы бы, изверги, закопали пацана.
Боярский немного удивился.
– Я подозревал, что это был ты. Только непонятно, зачем?
– Чтоб ты так жил, как прибедняешься! Ты же дурак, знаешь, что раз уж у нас команда с такими правилами, что выгода любого будет присваиваться каждому, то и проблемы расползутся по всем. Один, понимаешь, организм! И если твой малой нагадит где-то, то достанется всем нам. Мне не нужно, чтобы на нашем счету было убийство, нам силы на Шумихина нужны, ты же помнишь. И ты прекрасно понимаешь, что еще немного, и мы начнем проигрывать в гонке вооружений, я смотрю, как ты с малым завяз... Еще чуть-чуть и мы упремся в тупик. Поэтому вот что, Слава, оставляйте этого Ильина в покое, игрушки закончились. Собираемся у меня, только малого дождись, я сейчас сам ему позвоню, пистон вставлю, потому что он так и не понял, с чем играется. Раз уж мы на пороге провала, нужно делать что-то сейчас, пока не поздно.
– Ладно. А что, перемирие с Андреем закончилось?
– Если мы понимаем, что тянуть дальше нельзя, Шумихин догадается, что мы пойдем в атаку. Значит, боюсь я, да – перемирие закончилось.
И Степанов повесил трубку.
Конечно же, он сказал не все. Все, чего он хотел, сработало практически без погрешностей, но Ильин до сих пор, по ощущениям, оставался одиночкой, а чуть ли не главным пунктом Лешиного плана была привязка Ильина к группе Шумихина – для того, чтобы можно было получить над Андреем преимущество, да получить очень просто: если у Ильина хватит сил, а главное, дури побороть, а желательно и убить малого, то перевес от этого провала рикошетом ударит по Шумихину, и это самое лучшее время атаковать. Более того, для полного успеха, нужно будет еще и пожертвовать Боярским – в атаку первым именно он и пойдет, и будет брошен, чтобы Леша получил как можно больше сил и права на победу. Вот он – выход из тупика! Вот она возможность начать все с начала, ликвидировать его, Степанова клан, эту раковую опухоль на Лешиной свободе и развиваться самому.
Сегодняшняя атака Ильина, которую хорошо почувствовал и Славик, а малой – и подавно должен был схлопотать по шеям – свидетельство того, что Ильин на пределе, на грани срыва – это именно то, что нужно. И теперь Леша добавит ему немного страха, напугает так, как сможет, чтобы этот мальчишка, наконец, пришел за помощью к Андрею! Степанов его напугает, но не убьет, и более того, проследит за безопасностью мальчишки.
Еще две недели назад в мобильный телефон Ильина он внедрил сущность – энергоинформационный организм, чьей задачей было помогать держать связь с обладателем того самого телефона. Именно благодаря этой сущности Степанов легко отслеживал состояние пациента. И снова отличный сигнал – Ильин раскачал страх перед Лешиным кланом, он, вроде как, у дороги где-то... И Леша начал накачивать этот страх уверенностью, силой, чтобы Ильин напился им досыта. Предлог? Да все просто! – пусть боится ответа на утреннюю атаку. Сильнее и сильнее Леша нагнетает страх мальчишке в спину, страх таится между лопаток, растекается по позвоночнику...
И Ильин не выдержал. И в панике кинулся к парку через шоссе.
И вдруг страшно стало и Алексею – неужели, он пересолил? Ильин оказался на дороге и хлебнул сейчас того, чего боялся больше всего другого: оказаться под колесами. И ситуация безвыходная, до удара какие-то две секунды... Что делать, как уберечь мальчишку? Нет времени искать выход, и Леша просто грохнул все, что мог в ту ситуацию, заставил всех, кто был рядом, помочь друг другу и избежать аварии... За все нужно платить, закон равновесия никуда не делся, а времени решаться нету, и Алексей без колебаний в плату за жизнь Ильина отдал мобильный телефон и возможность за ним следить. Господи, связи с Ильиным больше нет, теперь все зависит уже только от того, как грамотно Степанов справился со своей задачей и воспитал к его клану ненависть в мальчишке, в том, насколько сильно Ильин сейчас нахлебался страха и главное, выдержит ли у него после этого всего сердце...
Все, теперь пути назад нет. Шумихин точно поймет, что Степанов собирается с силами, готовится идти в атаку. Дай бог, чтобы все вышло, Леша достал телефон и позвонил малому.
– Нет, блин, а как мне реагировать? – возмутился тот, когда Алексей потребовал прекратить грызться. – Какое-то чмо пихает руки в мою личную жизнь, а я должен молчать? – Снова взвился Денис.
– Не трогай дерьмо – вонять не будет! – закричал Степанов. – Не выводи меня, придурок, не то, я сверху добавлю, понял? Иди домой... Нет, лучше к Славику, и оба ко мне! И чтобы больше никакой самодеятельности! Дебилы!
Леша отключился. Все. Ставки сделаны, кости брошены. Он сделал все, что мог, он сделал хорошо. Дай бог теперь ему победы. И светлая память малому и Боярскому. 

15.
Андрей уже ранним утром чувствовал, что сегодня что-то случится. И когда со стороны Степановского клана послышались бешенные всплески силы, он понял, что не ошибся – вот он, судный день. Сегодня все решится, и пора воплощать в жизнь все, что он задумал. Он быстро собрался и выскочил на улицу. Небрежно брошенная машина послушно ждала его у подъезда – Шумихин никогда за нее не боялся и был уверен, что даже не запертая на замок, она все равно никуда от него не денется.
– Дима, – просил он утром по телефону, – езжай в центр, я минут через сорок там буду. Сегодня это важно, если собирался с Леной встречаться, придется отложить.
– Хорошо, – кисло отозвался Невский, которого Андрей только что поднял с постели, – я буду.
Теперь задача посложнее – как найти Ильина? Единственная надежда на то, что Сашка никуда не делся из парка, а именно оттуда слышался шум Степанова. Беспокойно приглядываясь к каждому дереву, Шумихин медленно, потому наверное, тихо, ехал вдоль парка по набережной, и очень обрадовался, когда заметил Ильина. Ильин обернулся только после того, как Андрей его окрикнул.
– Привет, дружище! – горячо радовался он, забираясь к нему в машину. – Как же мы давно не виделись...
Ильин вкратце рассказал о приключениях с Ольгой, задел то, что с ним только что случилось, но Шумихин сообразил – лучше будет, если Ильин расскажет все и Невскому тоже.
– Вот что, – Андрей снова завел машину, – поехали со мной, нас в центре будет ждать Дима Невский. Точнее, – он глянул на часы, – уже ждет.
– Дима – это кто? – Ильин напряг память. – Это тот, который был на той легендарной вечеринке?
– Она была легендарной?
– Понятия не имею.
К Андрею вернулась его улыбка. Он поправил зеркало заднего вида, а потом кивнул:
– Ну, в общем, да.
– Ясно... А кто он?
– Маг.
– Маг?
– Маг.
До Ильина не сразу дошел смысл сказанного.
– Погоди, он...
– Саша, познакомитесь – пообщаетесь. А пока я только скажу, что он тоже поссорился с этим твоим Степановым.

16.
Денис почувствовал на себе удар Ильина ярче Леши и Славика. Проснувшись, он попробовал сбить подскочившее давление и головную боль, но почти ничего не получилось. Психуя еще больше, он попытался ответить Ильину лично, не привлекая Славика, но быстро понял, что над ним будто зеркало нависло, и чем больше сил он тратил на удар, тем  хуже было ему. Отношения с Олей итак уже натянуты как струна, а сегодня ему сложнее обычного держать себя в руках, и когда позвонил Алексей, он сорвался.
– Не трогай дерьмо – вонять не будет! – Закричал в ответ Степанов. – Не выводи меня, придурок, не то, я сверху добавлю, понял? Иди домой... Нет, лучше к Славику, и оба ко мне! И чтобы больше никакой самодеятельности! Дебилы! – И отключился.
Денис еще несколько минут разбито смотрел в окно. Выходит, все серьезнее, чем он думал, если даже Леша взбесился. Неужели Ильин сумел так ударить? Кто ему помог? Или, может быть, Дэн упустил что-то очень важное?
– Денис, – очень тихо, с глухой болью в голосе, отозвалась Оля, – скажи, зачем вы его трогали? – Она с укором посмотрела парню в глаза. – Ведь я его любила... Когда-то...
Денис помедлил, но потом, глубоко вздохнув, даже не пряча горячую ревность в голосе, все-таки, ответил:
– Может быть, именно поэтому. – И быстро зашагал к выходу.
Да, Слава был дома и ждал его, а вот Степанова они уже найти не смогли. Куда он пропал – неизвестно, только скудное сообщение на мобильном телефоне: «Слава, если к шести часам я не появлюсь, иди к Ленке и жди развязки там. Малой пусть будет рядом».
Ни в шесть, ни в семь, ни даже в восемь Алексей не отозвался. Пока что они только стояли у подъезда Лены, но у Славика срывали нервы. Куда пропал Леша? Что случилось?
Еще через полчаса, где-то в полдевятого Денис позвонил Оле. Он знал, что она на него сердится, любой бы злился после такого завтрака, как сегодня, да еще и в их отношениях, но случилось то, чего он боялся больше всего, и, только Оля ответила, душа сорвалась в пятки.
– Ты должен все понять... – заговорила она, и Денису не нужно было слов, он знал, что так случится. Тревога, страх и предрешенность ушли, обнажив тихую боль. А может быть, и не тихую, а совсем наоборот: сильную настолько, что он ее едва слышал. Он не стал ничего отвечать, он молчал, но тишина была тяжелой...
– Ты ничего не скажешь? – испуганно спросила Оля.
Денис ответил не сразу. Ведь он-то любит...
– Ты нашла другого? – как-то слишком просто спросил он после паузы, даже сам себя не понял.
– Так будет лучше. Для нас обоих.
– Он – маг? – Неожиданно мелькнуло в голове.
– Это Ильин. Оставьте нас в покое, – отрезала она. – Оставьте.
И сбросила вызов.
Несколько минут Дэн просто стоял и тупо смотрел в одну точку. И даже Славик все понял.
– Ильин? – только спросил он.
– Да, – шепнул Денис. – Все повторяется, я говорил тебе.
– Это я тебе говорил! – Завелся Слава. Нервы уже на пределе, и он себя почти не контролирует. – Где они? – живо спросил у Дэна.
– Не знаю. Наверное, в Ярославском парке. Оля очень его любит. А тебе зачем?
– Я еду туда! – решил Боярский. И это было правильное решение – только отвлекшись, решив хоть одну, пусть небольшую проблему, он сможет сорвать эту чертову злость, успокоиться и нормально сообразить, что происходит. – Малой, – сказал он, отходя, – стой тут. Если Лена куда-то сунется... Не выпускай ее из дома. Если выскользнет, то тащи... Нет, не домой – тащи в парк. И мне звони, понял? Я быстро.
Слава знал, что сделает. Уже месяц стоит без дела в гараже Димина «Subaru Legacy», и наконец, настал черед поработать и ей. Не зря же Дэн ее угнал!
Он не может отвлечь себя от мысли, куда делся Степанов, почему оставил мобильный телефон дома, что задумал. Зачем держаться Лены, кого тут ждать? Вот она, машина, Слава открыл дверь, выскочил из гаража. Он даже не закрыл его за собой! Что нужно Алексею, что он мог придумать? И он снова вернулся к своим страхам, в голове звучали совсем недавние слова Степанова: «Раз уж у нас команда с такими правилами, что выгода любого будет присваиваться каждому, то и проблемы расползутся по всем. Один, понимаешь, организм! И если твой малой нагадит где-то, то достанется всем нам». Выгода одна на всех. Проблемы отдаются каждому – единый организм! А есть закон равновесия, и если этот организм ударят, он сможет ответить. И чем сильнее тот удар, тем серьезней и ответ, тем больше сил и права бить... Конечно, Леша утверждал, что именно малого скормят Шумихину, чтобы получить перевес в свою сторону, но ему будет в сотни раз безопаснее пожертвовать не только Дэном, но и Боярским. «Ты же не думаешь, что я тебя там брошу?» – вспомнил оправдания Степанова, оставленные еще перед первой попыткой закопать Невского, – «Если ты проиграешь, если Невский тебя уничтожит, дальше придет и моя очередь... Я же победить хочу!»
Какой детский сад! Степанов молчаливо и злорадно сейчас смеялся над собой... Конечно же, Леша его там кинул бы и с легкостью вышел чистым! И он не просто так притащил малого в их клан, и вовсе не оттого, что захотелось отомстить, приворожил Ольгу. Была причина. А как узнать, зачем он это сделал? – посмотреть, что получилось! И Слава видел: Оля вернулась к Ильину, Денис обезврежен, он там не будет сейчас бороться, если ударит Шумихин, а значит, там, у Лены – ловушка и именно на то рассчитана, что Славик понадеется на малого, а малой сложит оружие? И сбежав оттуда, Славик где-то в глубине души радовался: пусть действительно помрет малой, а он забьет на Лешу и исчезнет... «Слава, оставляйте этого Ильина в покое, игрушки закончились», – как подтверждение догадки вспомнил он сегодняшний разговор по телефону, – «Собираемся у меня, только малого дождись, я сейчас сам ему позвоню, пистон вставлю, потому что он так и не понял, с чем играется. Раз уж мы на пороге провала, нужно делать что-то сейчас, пока не поздно». Мы на грани провала, решил со всем покончить, да, Леша?
Вот они, Ильин и Оля! Сердце забилось сильнее, Славик вдавил акселератор до упора. Это Димина машина, вот пусть она и примет Ильина! Ильин, как будто бы поняв, о чем он думает, отшвырнул Олю с дороги и развернулся к Боярскому.
ДА!
НЕТ!
Почему он это сделал? Тут ловушка? Где подвох? До удара пара секунд и уже поздно что-то менять... И вдруг душа сорвалась в пятки, Славик испугался так, как боялся когда-то Ильин: он понял. Машина была угнана Денисом, угнана, когда Невский был не в себе, летя на всех парах через бордюры. Дима несколько раз сам стукнул днищем эту крошку, а когда Степанов тормозил Дениса, уже он еще раз крепко подковырнул колесом... Машина аварийная! А Славик так грубо, испугавшись Степанова, пытался понять, что придумал Леша, и не заметил того, что было под боком: не проверил машину... Он даже не закрыл за собой гараж, он так боялся, так спешил! Он только успел вспомнить, как пробитое колесо разбило его машину в единственном случае, когда он проиграл рейс в «Дельфине», и услышал громкий треск. Все, что случится дальше, уже не важно. Крен, занос, удар о столб – и все закончится. Слава проиграл – так грубо, глупо и досадно: только потому, что испугался смерти. Страхи сбываются. Чертов закон равновесия!

17.
Уже темнеет, а Шумихина нет – куда он делся? Невский уже успел издергаться, он же знал, что сегодня что-то случится, недаром Андрей его сорвал с постели и потребовал срочным образом нестись к нему. Зачем? – познакомить с Ильиным? Но это же глупо... Что он задумал? И причастен ли к этому Степанов? Уже начало темнеть, и Дима нервничает больше, чем можно, чтобы сохранить трезвость мысли. Черт, я к Лене, – наконец решил, и эта мысль его немножко успокоила. Схватив ветровку он выскочил на улицу и почти бегом кинулся в парк – по самой короткой дороге, и уже на подходе к Ленкиному району вдруг заметил то, от чего по спине побежали мурашки...
Дима снова пропал на горизонте, хотя должен был сегодня зайти. Уже начало темнеть, когда Лена решила сама прийти к Шумихину домой и разобраться раз и навсегда, что Диме важнее – она или этот чокнутый колдун. Идя по парку, она невольно поежилась – когда гуляла тут с Димой, все было прекрасно, а сейчас...
Внезапно сзади подскочил мальчишка, схватил ее за шиворот и грубо швырнул на землю. Лена попыталась подскочить обратно на ноги, но он достал пистолет.
– Стой тут, – зло проскрипел зубами парень.
И Лена вдруг заплакала.
– Я сюда пришел не по твою душу, – помявшись немного, решился каплю успокоить ее парень, – просто сиди на месте и все будет хорошо. Затем достал телефон, нервно набрал какой-то номер.
Ему, видимо, в который раз, никто не ответил.
– Черт, Слава, где ты... – даже не скрывая адского страха, пронизавшего до костей, прошептал он, – что происходит?
– Лена? – это был Невский. Материализовавшись из темноты, он кинулся к ней, но вовремя заметил Дениса, направившего в Димину сторону револьвер.
– Стой, где стоишь! – крикнул Денис и его голос дрогнул.
Дима не решался сделать шаг. С одной стороны, он видел, что Денис ужасно боится, с другой, знал, что в таком состоянии он может и выстрелить – просто не удержит  себя в руках. «Ну вот тебе и чертов закон равновесия, – мелькнуло в голове, – что, Андрюша, теперь скажешь, а? Как быть, как бороться?»
И, все-таки, он знал, что Денис его не тронет. Не тронет, но только его, не Лену. А Лена не хотела слышать Невского, когда была возможность! Господи, Дима так боялся, что с ней что-то случится... Они ссорились из-за магии, и спрашивается – кто прав? Она, не в силах защититься, сидящая на траве белее снега от испуга, или он – в метре от нее и не способный защитить? И почему Андрей не дал этот раздел? Сейчас Дима вспомнил разговор: «Я вообще считаю войну тупой тратой времени, – заявил Шумихин. – Война – это бред, толку от нее ноль, а сил ты тратишь... – он задумался на секунду, а потом сказал: – все. Как-нибудь покажемся рядом с людьми, что вот так воюют, ознакомимся с материалом на месте, так сказать, а пока что, конечно, стоит обучить тебя ему, но мельком, я не люблю этот раздел». И что же теперь?
Но это паника. И взяв себя в руки, Дима собрался с мыслями. Его действительно Денис не тронет, если Дима не ответит на провокацию, не ударит сам. А как же защитить Лену? Она ведь не поймет всего этого...
И, наконец, пришли сомнения. А вообще нужна она ему? Вот так каждый раз бегать за ней, вытягивать из передряг, а где-то, где нет рядом, волноваться и не знать, увидит ли еще ее живой... Она останется на месте, а Дима движется вперед, и он вдруг понял Шумихина.
«– А девушка есть у тебя?
Шумихин покачал головой. 
– Я же меняюсь, расту, – объяснил он, – и чем больше знаю, тем быстрее узнаю еще больше... Просто перерастаю их, отношения построить сложно... А осесть, завести семью... – он на секунду замолчал, – этого пока не могу себе позволить.
– Ну да, – ухмыльнулся Дима, – чем проще вот так отвечать только за себя...»
Так что же делать, бросить ее тут? И Дима понял, что не может – любит, черт возьми, и не способен рассуждать логически. Но как ее спасти? «Ты в ответе за тех, кого приручил, – вспомнилось, – а тем паче – за тех, кого спас. Никогда никого не спасай. Придется за него отвечать». Шумихин прав. Это будет его, Дмитрия решение, а не Лены. А он не может вмешиваться...
– Ты кто? – он обратился к Денису.
– Тебе какое дело?
– Ты забираешь мое время, – зло проговорил Дима, – ты обижаешь мою девушку. Ты сунулся в мою жизнь, ублюдок, притащил пушку и машешь тут ею, так я хочу знать, какого черта? И кто ты такой.
– Обойдешься!
Дима растерялся.
– Ты, значит, не знаешь, кто я такой? – спросил он.
– Да ты заткнешься или нет?! – завопил Денис и вскинул пистолет.
– Ладно, черт тебя дери, сам заткнись и дай спокойно подумать. – Дима вдруг понял, что абсолютно не боится этого перепуганного мальчика, который, скорее всего, сам не знает, что делает. Нужно успокоить Лену.
– Солнце, – тихо заговорил он, чтобы она его услышала, – ты меня любишь?
Она подняла взгляд. Испуг, отчаяние ушли на второй план, и она сама задумалась. Задумалась сейчас! Ну как так можно? И после этого мужики – сумасшедшие, не бабы? И ответила. Шепотом, Дима едва сумел понять:
– Люблю.
– Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? – он сделал шаг к ней, но Денис чуть не сорвался на крик:
– Не двигайся!
– Пошел ты, – отмахнулся Дима.
– Стой, где стоишь! – вопил Денис. Было видно, что он страшно боится. Это Невский не знал, что давным-давно должен был появиться Боярский, что он пропал так же, как и Алексей, как Шумихин, и брошенный один теперь Дэн сходил с ума, поэтому ему оставалось только гадать о причинах, и Дима очень смутно представлял себе, насколько сильно извелся мальчишка.
– Ты держишь свою пушку, – рассердился Невский, – так и держи, мы никуда не уходим.
– Дима, не зли его! – завизжала Лена.
– Да тихо ты! – закричал Невский. Он уже сам дергался, ситуация все не хотела подчиняться ему, он не знал, как их обоих утихомирить, а ведь подерутся же, и исход ясен: Денис с пистолетом, пистолет заряжен и курок взведен... Лена тупо боится, она давно приняла такие правила, где может погибнуть, приняла сама, не спросив у Димы, а будет ли он потом спокойно жить.
– Дима, – она заревела, – Дима, зачем вы меня сюда вплели? Я в чем виновата? – плакала Лена, – за что?
– Сейчас это не важно...
– Важно! Это ваша война! Почему же вы, парни, считаете, что девушки любят вас за бицепсы, драки, синяки? Что в этом хорошего?!
– Да что ж ты завелась опять?
– Я?!! – Лена на миг даже забыла об опасности, она так была поражена сумасшедшей тупости своего парня.
– Боже, вот чего ты боялась... – осенило Невского, – вот чего ты противилась моему обучению! Тот твой парень, что не вернулся с задания... Это ты придумала, да? Ты просто боишься силы?
– Дима, я не виновата! – и Лена снова заплакала.
С ума сойти! Дима растерянно присел на траву в полуметре от нее.
– Лена, – спустя какое-то время, заговорил он, – Лена, посмотри мне в глаза.
Она долго упиралась, но потом сделала, как он просил.
– А теперь скажи мне, только честно, ты любишь меня?
– Я уже ответила на этот вопрос.
– Нет, дорогая, не ответила. Посмотри на меня еще раз. И не только посмотри, но и увидь, же, черт возьми, увидь хотя бы однажды!
– Я вижу.
– Хорошо видишь? Понимаешь, кто я? Я – маг, Лена, и никуда от этого не денусь... – он выразительно посмотрел на пушку в руках Дениса, – видишь, – сказал, – у меня нет уже пути назад. Как минимум, до тех пор, пока все не закончится. – Потом помолчал немножко и добавил: – а я боюсь, что не закончится никогда.
Денис не опускал пистолет, но невольно увлекшись ссорой, каплю успокоился.
– А мне как быть? – спросила Лена.
– И вот же, я спрашиваю: ты меня любишь? Меня такого, какой я есть.
Она молчала. 
– Лена, ты помнишь, что говорила? – «Мужчина должен быть сильным». Я такой, я должен жить в этом мире, пойми. И буду магом – это мой путь, у меня уже нет пути назад, ты видишь. И ты должна сделать выбор, Лена, со мной ты дальше или нет. Со мной таким, какой я есть – со мной вот этим... – и замолчал.
Она кивнула сразу. Она не знала большей части того, что происходит, что делает Дима, а если бы и знала – не поняла бы, но просто хотела, чтобы все поскорей закончилось.
– Лена, – и он посмотрел в глаза, глубоко-глубоко, – подумай. Меня он не тронет. А за тебя – не ручаюсь. А я, ты понимаешь, я могу влиять только на свою жизнь. Я не способен... – он проглотил ком в горле, – не способен тебя защитить. И знаю только один способ вытащить тебя отсюда – сделать тебя мной, породниться. Для этого ты должна принять меня всего, принять таким, какой я есть, стать частичкой меня. Милая, это – момент истины. Ты должна сделать выбор. Любишь? Я протягиваю руку – ты со мной?
Она не ответила. Она его, возможно, впервые за эти полтора месяца, поняла. Молчала, опустив глаза, потом посмотрела на Дениса, на Невского. И согласилась.
– Да, – прошептала тихо-тихо.
И Дима сжал в руке ее ладонь. Рано или поздно пришлось бы делать выбор, а не будь Лены, вообще не случилось бы ничего, так что, она заслужила его любви и помощи. Поднялся с колен, потянул ее за руку и поднял на ноги.
– Стой! – прохрипел Денис.
Невский не слушал. Он подал любимую к себе, развернулся и просто повел ее за собой.
И нервы у Дениса сорвались.
– Я же сказал, стоять! – закричал он, и спустил курок.
Тысячные доли секунды. И Дэн успевает вспомнить пулю, которая сейчас в патроннике: она почти припаяна к гильзе... Некоторые говорят, что так надежнее – сила взрыва выше. Но теперь, когда уже поздно, когда все заканчивается и для него, он успевает понять – она зашита слишком плотно... И револьвер действительно надежная штука, он никогда не клинит. И в кои веки так бывает... когда пуля застряет в стволе. Она припаяна к гильзе? Или дефект ствола? Но если пуля не вылетит, то гильзу разрывает в другую сторону... а это револьвер. И он действительно не клинит, он надежнее других, но у него слабый баек. И разорвавшийся в барабане патрон сорвал его и с кусками железа выбросил назад – в лицо тому, кто стрелял.
Денис тяжело упал на траву. Лена так и не обернулась – Дима не дал. Он сам долго отходил от шока – закон равновесия? Сработал...
И что теперь? Что это значит – провал или победа?
Андрея до сих пор нет, и трудно понять, что случившееся значит. Денис насквозь пропитан духом Степанова, можно предположить, что это – Лешин удар, и тогда Дима его отразил, отразил успешно... Но если проигрыш зачтется Степанову, причем, это проигрыш перед командой Шумихина, то Степанов получит долгожданный перевес в силе! Черт, это не победа, это провал! Андрей с надеждой обернулся к Денису, но так же быстро отвел взгляд в сторону – там долго смотреть не надо было, чтобы понять: он уже не жилец.
Нужно уходить отсюда. Выстрел могли, а, скорее всего, и слышали люди, они или появятся тут сами, или вызовут милицию, но ни тем ни тем попадаться на глаза не хочется, пусть даже Дима не виноват. 
– Он... – пытаясь прочь прогнать испуг, простонала Лена, – он умер?
– Да, – тихо ответил Дима. – Но он сам виноват, ты же видела.
– Господи, зачем?
– Степанов. – И Дима замолчал.
– Если бы ты не связался с Шумихиным, – плакала Лена, – этого бы не было!
– Ну да же! – сорвался Невский, – не было! Ничего бы не было, я бы давно уже откинул концы! Сколько можно тыкать Андрея мне в лицо?
– Ты не исправишься...
– О боже! – Дима возвел руки к небу, – ну почему ты такая дура?! Я задавал тебе вопрос, и ты сказала, что любишь, любишь таким, как есть...
– Как можно с тобой разговаривать? – Лена вырвалась из объятий, отвернулась. – Как? Если ты сам себя не слышишь!
И что ему делать? Ее, конечно, нужно успокоить, но Дима понял, что внутри его что-то оборвалось. Хватит. Вот с этой секунды он уже знал, что они разойдутся. А жаль... жаль... наверное...
– Пойдем за мной, – сказал он. – Пойдем к Шумихину домой, и не возражай, там безопасно. Я боюсь, что, если этот мальчишка – орудие Степанова, то началась война, и нам Андрей нужен позарез, просто для того, чтобы защититься.
– Но если он не дома...
– Мы будем его ждать, – отрезал Дима. – У меня есть ключ, Андрей мне сам его вручил, так что, без вариантов, мы идем к нему. Не спорь со мной и не обижайся, ты видишь сама, что так сейчас нужно. Все обиды, все претензии будут потом, а сейчас для меня главное – твоя безопасность.
Лена покорно двинулась за ним – а что ей оставалось? Похоже, она проиграла, и Дима не прислушается к ней, но так она, хотя бы, рядом... Хотя, какой в таких отношениях смысл?
Андрея действительно дома не оказалось. Дима несколько раз позвонил ему на мобильный телефон, но на том конце не брали трубку.
– О боже, что случилось? – Невский не находил себе места, он страшнее неизвестности ничего не знал. Может быть, когда Андрей, наконец, найдется, он появится тут – ведь это его дом! Дима тщетно пытался вспомнить, может быть, он что-то пропустил? Но Андрей, и правда, не оставлял инструкций, не просил делать что-то конкретное, кажется, просто бросил на произвол судьбы и исчез... Невский знает, что глупо так думать, но отделаться от этого чувства не может, а он привык доверять тому, что чует, просто хотя бы потому, что реже всех подводит интуиция.
Раздался звонок.
Сорвавшись с места, Невский через секунду был у двери. Бегом открыл замок, распахнул двери, но на пороге лишь Ильин и девушка... Наверное, Оля? Оба взъерошены, где-то, напуганы, и подозрения снова выскочили на первый план. 
– Ну, что случилось? – беспокойно спросил, не отходя от двери, Дима.
– Я хотел задать тебе тот же вопрос, – ответил Ильин.
Невский уперся. Он пытливо смотрел Ильину в глаза.
– Ну?
Ильин сдался.
– Славик... – он запнулся.
– Умер? – тоном, будто бы очень боится этого, договорил за него Невский.

 

ЧАСТЬ 3

КТО ТАКОЙ ШУМИХИН?
– Вот так... – вздохнул Ильин, когда Дима закончил рассказ, – я-то, дурак, думал, что тут помощь, союзники... А мною просто попользовались!
Невский сильно удивился.
– И что, ты расстроился? Тебе-то что? Жив остался, вот и радуйся. 
– Не знаю, может быть, ты и прав.
– Вот именно – прав. Саша, у нас же другая беда сейчас.
– Шумихин?
Дима кивнул.
– Я не знаю, где он, но абсолютно уверен, что отправился к Степанову.
– Так что, идем к Степанову?
–Во-первых, – снисходительно, как ребенку пояснил Невский, – я бы подписался в собственной беспросветной глупости, если бы поверил, что они сидят там.
– Они?
– Ну а как же? Сегодняшняя схватка ими обоими, я уверен, была предсказана и они оба, пытаясь понять, где будет в этот момент другой, придут к одному выводу, и окажутся рядом.
– Где?
– Не знаю! – расстроено всплеснул руками Невский. – Кабы знал, был бы уже там.
Тем временем Оля успокаивала Лену, которая до сих пор не могла отойти от того, что случилось в парке полчаса назад.
– Дима сказал, – тихо проговорила она, – что останется таким. Даже после того, что произошло.
– Это плохо? – осторожно спросила Оля.
– Я не знаю, как с ним быть, как мы можем быть вместе?
– Но что не так?
– А то, – завелась Лена, – что это – поле боя! А я не хочу жить на фронте, каждый день боясь, что сегодня что-то случится!
– Да почему ж ты решила, что будет именно так?
– Так бывает всегда. Я не верю, что бывает иначе!
– Я не понимаю тебя... – Оля опустила руки, ей вовсе не хотелось спорить. – Он же умный мальчик, он не полезет снова на рожон!
Ильин и Невский зашли в комнату, и синхронно плюхнулись на диван.
– Леша выиграл первый раунд, да? – Ильин размышлял вслух. – Славика нет уже, Дениса тоже... Неужели, Андрей не предвидел таких шагов?
– Я думаю, что предвидел, – сердито ответил Невский, и потрясающе отреагировал!
– Как?
– Смылся! – воскликнул Дима. – Просто исчез! Кинул нас к чертям собачьим на произвол судьбы!
Ильин невесело ухмыльнулся.
– Это Шумихин любит, – сказал он, вспомнив вечеринку, где месяц назад познакомился с Олей. – Бросать публику на произвол судьбы.
– Ты не понял. Он тупо нас бросил, отказался от команды, и наши победы не ударили по нему.
– И что будет дальше? Он один на один со Степановым?
– Да. И силы у них равны.
Ильин понял.
– Предлагаешь вмешаться?
– Но как? Где он? Да и что мы можем? – Он нарочно не дал мне силовой базы... Ты бы знал, как я чувствовал себя только что, когда тот выродок угрожал Ленке пистолетом!
– Зато такую базу получил я. И лучше тебе не знать, как!
– Да я знаю уже... Нужно только найти их, раз уж мы не в команде Андрея, то сможем повлиять на исход их драки...
Лена обиженно отвернулась к окну. Ну вот, пожалуйста, то, что она услышала, только подтвердило ее страхи. Дима никогда не изменится, и вырваться из этих сетей можно только одним, жестоким, но правильным способом.
Оля тоже все слышала, все поняла. Она уже знала, как поступит Лена, она даже знала, как отреагирует Невский. Ну и черт с ними. Чтобы как-то отвлечься, она включила телевизор. Какие-то ток-шоу, потом дурные клипы – время-то уже почти совсем ночное, и, разочаровавшись в таком способе занять себя, уже хотела выключить, но тут попала на итоговый выпуск новостей местного канала. Репортаж велся с низа проспекта Чичерина – тут у поворота на набережную случилась красочная авария. Несколько разбитых вдребезги авто, среди которых две машины ДПС, мостовая забрызгана кровью, и куча людей – в форме, штатском, служивые и зеваки. Секунду Оля просто любовалась зрелищем, но потом вдруг поняла, чья разбитая машина одна из той кучи.
– Около двух часов назад, – говорила корреспондент за кадром, – два автомобиля вышли за границу позволенной скорости, на попытки ГАИ остановить их, оба отреагировали очень враждебно – растолкав машины правоохранителей, они устроили две аварии на проспекте Гагарина, после чего было принято решение применить экстренные меры задержания. На набережной были перекрыты улицы, однако, этот пост нарушители, несмотря на скользкую дорогу после дождя, с легкостью обошли. Оба преступивших закон водителя, по свидетельствам очевидцев, молодые парни, явно враждовали, они шли очень близко друг к другу, делая все возможное, чтобы подставить противника под какой-нибудь удар. Правоохранительными органами в спешном порядке были закрыты отступы в районе четырех кварталов, чтобы дать сумасшедшим выйти на проспект Чичерина, где асфальт устелили стингерами, а спуск забаррикадировали четыре автомашины ДПС. Операция удалась, оба нарушителя слету попробивали колеса и на огромной скорости влетели в заграждение. После столкновения ни один из них не выжил.
На экране появилась чья-то упитанная рожа, видимо, какого-то начальника ГАИ, и он, как у них заведено, начал хвастаться.
– Саша, Дима! – испуганно окликнула она, – быстро сюда! Это чьи машины?
Они не спеша поднялись с дивана и подошли к телевизору, но едва Дима увидел эти кадры, спокойствие улетучилось мгновенно. Похолодев от испуга и неожиданности, он пропавшим голосом прохрипел:
– И мог же догадаться...
– Это они? – безрезультатно гоня прочь догадку, тихо спросил Ильин. – Все закончилось?
Невский не ответил. Закусив губу, он нервно опустился на пол, а глаза его стали влажными.
– Сволочь, – совсем прошептал он, – ты же все знал... И все сделал так, как рассчитывал.
Ильин почти все понял.
– Они встретились, – шептал Дима, – Степанов и Шумихин. Последняя битва двух сумасшедших закончилась на дороге... Зачем они туда выбрались?
– Их обоих уже нет... – точно так же тихо, не смея нарушить тягостную атмосферу, наполнившую комнату, произнес Ильин. – Что теперь делать?
Вытерев слезы с глаз, Дима поднял взгляд к Ильину.
– Когда он появился, сказал, что пришел для того, чтобы дать мне возможность победить сразу, с первой попытки и не учиться на ошибках и провалах. И он это сделал. Сделал, а сам ушел... Я думал, он готовит себе окружение, растит свое будущее, а он просто воспитывал меня! Он же знал, как скоро погибнет, знал – времени передать все, что умеет, нет, и в приказном порядке он дал основы, но именно те, что заставят меня расти дальше. И я буду. Обязательно буду!
– Что мы будем делать теперь? – спросил Ильин. 
– Более того, – не обращая внимания на вопрос, продолжал Невский, – он, кажется, был болен попытками найти способ не совершать ошибок, все время пытался предсказать следующий ход противника, даже мечтал о путешествии в прошлое. «Помнишь технику отождествления? Тогда ты становишься совладельцем сознания того человека, с которым отождествился. Но если слиться с кем-то в прошлом? Не в виртуальном, а в объективном, ведь я не вижу причин утверждать, что такое невозможно», – говорил он. Я помню, помню каждое слово, оно прочно впечаталось мне в память. И я даю слово, Саша, я сделаю все, что смогу, просто для Андрея, чтобы воплотить в жизнь его мечту. Я научусь ходить во времени... Я вернусь в сегодня, и все исправлю, сделаю так, чтобы он выжил! Господи, он же, человек, который спас меня от смерти, сделавший таким, какой я есть, лучший друг, какой только может быть, вот так просто ушел – убирая с моей дороги единственного и такого опасного врага. Подготовил мне путь, дал в руки знание, научил расти... И я верну его к жизни, Саша, ты слышишь? – Невский чуть ли не кричал от отчаяния, – я научусь ходить в прошлое, и спасу его!
Это истерика. Ильин уже наклонился к нему, чтобы встряхнуть, привести в себя, но внезапная догадка на мгновение парализовала его. Все встало на свои места. Слушая историю Димы, он со всем был согласен, понимал каждое действие участников событий, все, кроме причины, по которой Андрей пришел именно к Невскому.
– Дима, – осторожно, чтобы не спугнуть озарение, заговорил Ильин, – Дима, да ты хоть понимаешь, кто такой Андрей? Дима!
Невский уставился на Ильина непонимающими глазами.
– Господи, Дима, да неужели ты не понял, кто такой Шумихин?! Ну сам посуди, научишься ты погружать сознание в прошлое, придешь, чтобы все исправить, и кого ты выберешь? Где возьмешь человека, в теле которого поживешь? Кто тебе подойдет?
И Невский тоже понял.
– Мне нужен будет покойник, – спустя несколько секунд, каплю отойдя от шока, заговорил он, – и такой покойник был...
– На шоссе, – договорил Ильин. – Почти полтора месяца назад, около Ярославского парка. – Ильин снова нырнул в воспоминания. Парк, куда он приехал с тем, чтобы отвлечься от нависших над ним проблем в университете, мальчишка, переходящий через дорогу со стороны плавней, Ильин, даже, тогда удивился – что там делать? Потом авария, в которой он чудом спас незадачливого пешехода, его собственный испуг, сделавший из бесперспективного студента мага...
– Тот, настоящий Андрей, – говорил Дима, но он лишь размышлял вслух, – он умер в тот самый день, двенадцатого мая, умер от испуга... Андрей же жаловался на слабое сердце, оно досталось ему в наследство, и я уверен, что настоящий Шумихин умер именно из-за сердечного приступа.
– А ты, вселившись в его тело, восстановил, да? – к ним подключилась Оля.
– Да. Боже, но это же все объясняет! Как просто! – Димина обреченность улетучилась безвозвратно. – Так просто! Вот почему он все знал наперед, вот почему был уверен в том, что Лена поссорится со Степановым, как знал точное время с точностью до минут! – он не предсказал, а просто вспомнил все, что случилось! И действительно пришел меня защитить.
– Теперь ты отправишься в прошлое и, зная, историю Андрея, сможешь повторить каждый его шаг. Как же это – разобьешься на дороге, восстановишь себе тело, приедешь в ресторан, научишь себя, как быть с Леной, ты, кстати, помнишь, во сколько это произошло?
– Да помню я все...
Ильин продолжил:
– Поссоришь себя со Степановым, потом обучишь всему, что умеешь, и, в конце концов, ценой жизни того мальчишки, что итак уже умер, выиграешь победу!
– Рехнуться можно, – проговорил Дима. – Только думаю, а что если не стану уходить в прошлое? Все изменится?
– Наверное.
– Как только ты примешь такое решение, – предположила Оля, – так сразу и...
– Не вижу смысла, – возразил Ильин, – иначе, зачем задержка по времени? Значит, он не примет такого решения.
– Естественно, – всплеснул руками Невский, – отказаться от возможности прокатиться в прошлое! А потом еще и умереть, зная, что для твоего врага это – смерть, а для тебя – возвращение домой.
– Значит, – восхищенно проговорил Ильин, – вот же он, есть способ нарушить закон равновесия! Просто сместить плечо весов, задать новую точку состояния и принять ее по умолчанию. Мы же считаем, что равновесие любое действие вернет, в конечном итоге, к исходному состоянию, иными словами, нивелирует, но то состояние, которое считается точкой отсчета – оно же не константно!
– С ума сойти! – подхватил Дима, – это же значит, можно так, чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было!
– Андрей... – заговорила Оля, но потом быстро поправилась, – нет, не он – ты, Дима, победил войну таким образом. Причем, сыграв именно на этом законе. Выходит, ты использовал закон равновесия для того, чтобы его обойти!
– И получилось! – радостно засмеялся Невский.
– Дима, – сказал Ильин, – а зачем Андрей собирал вечеринку, на которой я с Олей познакомился?
– Не сказал он...
– Вот именно, потому что говорить ему было нечего. Это я тебя просил, нет, сейчас прошу: обязательно устрой ту вечеринку, чтобы я встретил свое солнце, – Ильин прижал Олю к себе.
– Так что, только для вас он всех созвал? Я созвал.
– Может быть, – задумался Ильин, – не только. Ведь вечеринка – это шум, гам, тут поля людей смешиваются как в миксере, и если бы такой маг, как Степанов сканировал поле, то решил бы, что ты с Андрюхой дома – квартира Шумихина, значит, его запаха хоть отбавляй.
– Да, резонно, – согласился Дима, – тем более что даже в чужой квартире можно оставить немножко своей энергии. Или даже не немножко.
– Круто, – улыбнулась Оля. Может быть, ей все это выглядело как интересная сказка, но она хотя бы поняла сказанное.
– Саня, – вспомнил Невский, – а Шумихин же сказал, что не дозвонился тебе... Нет, он дозвонился, но сказать «Приезжай» не успел.
– Было дело, – кивнул Ильин, – я, все-таки, приехал, но абсолютно случайно. Или черт его знает, может быть, и не случайно – если бы трубка не села, Андрей меня бы пригласил, а, раз уж, она сдохла, мне только поэтому и пришлось к нему ехать. Он мне так красочно описывал историю Египетских пирамид, рассказывал, что вовсе не фараоны их строили...
– А поподробнее? – насторожился Невский.
Ильин немножко удивился, но потом вкратце поведал все, что помнил.
– Одним словом, – подводя итог, сказал он, – их вовсе не Египтяне строили, ну, хотя бы, не те, что в истории описаны. Да и еще я знаю, что кроме пирамиды Тутанхамона нигде больше мумий не было.
– Так вроде ж, – влезла Оля, – разворовали?
– И что же, – уперся Ильин, – все ловушки обошли?
– А почему нет?
– Ну никто же не знал их расположение, тем более в более позднее время. Значит, или их там не было, или, блин, были, но повытаскивали все еще в те же времена. Я вообще-то, не об этом. История не знает точного происхождения и уж тем паче, значения пирамид. Астрологи, например, говорят, что это какие-то знаки для связи со звездами...
– Что за чушь!
– Я тоже так думаю. Просто все пять пирамид в день летнего и зимнего, по-моему, солнцестояния вершинами смотрят строго каждая на свою звезду какого-то созвездия. Если не ошибаюсь, Ориона.
– Ух ты, – восхитилась Оля.
– Я больше расскажу, – разошелся Ильин, – есть такие же пирамиды на Венере, Меркурии и Марсе... Как такое объяснить? Да и потом, пирамиды стоят по всей земле – в Южной Америке, Евразии, даже, если не вру, в Австралии. И большая их часть, как правило, самые крупные, стояли еще до того, как люди научились такое строить. А пирамиду Хеопса и сейчас хрен построишь – это с современными-то технологиями! Вот что я знаю! – И довольно осмотрел публику.
– Молодец, – засмеялся Дима. Он все ждал, пока Ильин закончит, потому что перебить его было невозможно. – Слушай теперь меня. Шумихин был болен пирамидами, он как-то рассказывал, только не о каменных, а социальных. Я еще думал, что сам буду ее кирпичиком. Все просто тут: Андрей воспитает себе окружение, найдет и поднимет на ноги несколько таких, как я, каждый из нас пойдет за него насмерть, и каждый воспитает свое поколение магов, свое окружение. И так дальше и дальше, и Шумихин не первый и не последний, и, может быть, все было именно так, не факт, что он – это я. Просто, теория очень красивая.
– Только почему же он, когда нарвался на проблемы, сбежал от тебя? Ежели вы оба – части пирамиды, то должны прикрываться старшие младшими и так далее... А он поступил наоборот – отшвырнул тебя подальше от поля боя, как я с дороги толкнул Олю перед аварией. Я это сделал потому, что люблю ее, она мне дороже, а если Шумихину ты значишь столько же, то, вероятно, наша теория правильная?
– Да, ребята, но она ужасно авантюрная... – Оля все еще боролась с искушением списать эти догадки на детскую фантазию, ошибки в выводах или исходных данных.
– Если проверить ее по правилу отрицания? – задумался Невский. – Ну, например, что было бы, если бы Андрей не появился.
– Я бы... – Ильин тряхнул головой, – нет, черт возьми, я бы все равно испугался, когда он под машину попал, и был бы тем, кем стал все равно... Только не было бы рядом Оли.
Невский продолжил нить размышлений:
– Андрей говорил, что даже не появись он и не предупреди меня, я все равно подошел  бы к Лене, у нас бы все получилось... – Дима с ужасом осознал, что не смог сказать «полюбили». – Но к утру, говорил Шумихин, я бы уже дышал через трубку в реанимации. В принципе-то, понятно, откуда у него такая уверенность в том, что все было бы именно так.
– Дима, а он ничего не оставил? Записки какой о себе?
Невский покачал головой.
– Я ничего не видел... Ничего странного, необычного... Он только сменил обои на рабочем столе, но не уверен, что сегодня.
– А что на обоях?
– Фото, где он в лесу. Там еще хижина какая-то. Даже не так – халабуда.
– И больше ничего?
– Ну а что там может быть? Лес как лес.
– А на компьютере?
– Я не копался там по папкам, но если бы он хотел что-нибудь мне передать, положил бы на рабочий стол, правда?
– Да уж... А покажи-ка мне это фото, – попросил Ильин. – И давай поищем у него в кабинете, вдруг, что найдем?

Поиски ничего не дали, несмотря на то, что ребята излазили все ящики, стол и стеллаж.
– Ну вот, я же говорил, – сказал Дима.
На рабочем столе компьютера была выстелена фотография, которую Дима видел впервые, и только поэтому решил, что она новая. Какой-то лес, халабуда со всеми удобствами внутри: сквозь проход был виден спальник, очаг и маленький столик, а еще довольная физиономия Андрея, только очень близко к объективу. Видимо, фото сделано на телефон, и самим Шумихиным.
– Где это? – спросил Ильин.
– Да как ты определишь?
– Вот что, мальчики, – нашлась Оля, – найдите папку, откуда это фото взято.
Сразу согласившись, что идея неплохая, ребята добрались по ссылке в небольшой архив, снятый, наверное, в одном месте. Цветы, берег реки, деревья... Весна.
– Скорее всего, где-то неподалеку, деревья такие как у нас – Оля увлеклась фотографиями, ее очень обрадовало такое количество разных красок. – А он любитель природы, я посмотрю.
– Веб-дизайнер, – вспомнил Невский. – Все они сумасшедшие.
Все это время Лена молча наблюдала за ними, потом позвала Диму к себе на пару слов.
– Дима, ты уверен, что хочешь дальше копаться в этом дерьме? – нарочито грубо задала первый же вопрос.
– Ты к чему?
– Я спросила.
Дима очень внимательно посмотрел ей в глаза.
– Ты говорила, что пойдешь со мной... Я дважды спросил, – напомнил он.
– Я думала, после этого все закончится.
– Но ведь я же говорил, что останусь, как был! Черт бы тебя побрал, Лена, сколько можно?
– Посмотри на себя! – взвилась она, – ребенок, который так и не хочет взрослеть! Ты всю жизнь будешь бегать как припадочный, махать кулаками и охотиться на ведьм? Ты же видишь – все закончилось, так зачем снова возвращаешься в этот кошмар?
– Значит так, – отрезал Дима, – я говорил тебе тогда, скажу сейчас, если ты глухая напрочь: я такой, какой есть, мне плевать, как я выгляжу, мне плевать, что думаешь ты. Если ты не хочешь быть со мной – удачи, но больше чтобы я претензий не слышал! – Он был возмущен больше, чем когда-либо. На кой черт он отбивал ее у Степанова? Именно из-за Лены завязалась вся эта мясорубка, и теперь, когда, наконец, все закончилось, оказывается, что Дима выбрал дерьмо?
– Прощай, милый! – Лена зло развернулась, грубо сорвала с услужливо поставленной у двери вешалки плащ, и вышла на лестничную площадку.
– Тю... – удивился Невский, – так просто? Взяла и ушла? А говорила – любит...
– Все они такие, – успокоил Ильин и тут же получил подзатыльник от Оли. – Да ладно, я пошутил!
– Нет, ну ты прикинь, – возмутился Дима, – да если бы не она, вообще бы ничего не случилось! Степанов бы не подозревал обо мне, не было бы необходимости уходить в прошлое...
– Шумихин не позвонил бы мне, телефон не сел, я не попал бы на ту вечеринку, – Ильин на секунду замолчал и взял в руку Олину ладонь. – Не встретил бы тебя, солнышко... Нет, Дима, все-таки, ты правильно сделал, что поссорился со Степановым...
– Да, но ради кого!
– Но, может быть, – сказала Оля, – мы бы как-нибудь, все же, познакомились?
– Нет, я бы встречался с Катей...
Оля насторожилась.
– А что за Катя?
– Не знаю, – спокойно пожал плечами Ильин, и, глядя на такое обычное поведение, Оля успокоилась, – познакомились в маршрутке девятнадцатого числа – тот день, солнце, когда мы встретились с тобой, и больше не виделись. Она оставила мне номер телефона, – и для убедительности Ильин достал из заднего кармана джинсов блокнотный листик. Тот самый, где Катя набросала по памяти свой номер.
– Ты что, с того дня джинсы не стирал? – удивилась Оля.
Ильин засмеялся.
– В том-то и дело, что стирал! – пояснил он и протянул ей лист. Размокнув, паста почти полностью развелась, так что содержимое едва можно было разобрать.
– Значит, теперь и не позвонишь ей, – довольно подытожила Оля. – Ты же не занес его в телефон?
– А толку-то? – Ильин снова пожал плечами, – телефон-то сегодня разбился.
– Все на том же клаптике земли, – задумчиво произнес Дима. – Там случилась большая часть событий всей истории, тебе не кажется?
Ильин согласился.
– Что еще нам подскажет то шоссе?
– Например, – предположила Оля, – что там делал Андрей, когда попал под колеса. Помнишь, там же некуда ходить.
– Там есть плавни, – вспомнил Дима. – А в плавнях что?
– Что?
– Не знаю. Да ничего там нет.
– Наверное, – до Ильина вдруг дошло, – нам нужно убираться из этой квартиры.
– Почему? – удивился Дима. Он тут чувствовал себя уже почти как дома.
– А потому, что квартира не наша.
– Но Андрей же сам дал мне ключи!
– Андрей – это ты, не забывай. Но ведь, ты – это не Шумихин... Не настоящий Шумихин! Давайте не будем сидеть в чужом доме, тем более что есть свой.
– Интересно, а документы у Шумихина с собой были? – спросила Оля.
– Права точно были.
– Значит, сюда могут припереться менты.
– Пошли отсюда, – подогнала Оля, – мы и так тут засиделись.
Ребята переглянулись и согласно кивнули. Потом пошли повыключали свет, собрались и вышли на улицу.

ЭТО ТА САМАЯ КАТЯ
– Машины нет у тебя? – с надеждой спросил Невский.
Ильин с сожалением покачал головой.
– Жалко.
– А чего? Тебе же до дома – вон, рукой подать!
– Скучно мне будет... Ребята, может быть, ко мне пойдем, а? Вместе, все-таки, веселее...
Ильин вопросительно глянул на Олю. Та пожала плечами и согласно кивнула.
– Ну и отлично.
Дорога недолгая, они пошли прямиком через парк. А когда оказались недалеко от той ивы, где когда-то Саша и Оля коротали вечера, у которой после разлуки встретились снова, Ильин остановился.
– Ты чего?
– Вон шоссе, – пояснил он. – За ним – плавни, там лес. Ты помнишь фото у Андрея на рабочем столе?
Дима задумался.
– Думаешь, там?
– Давайте проверим?
Оля была не в восторге.
– Милый, давай завтра утром туда сходим, – попросила она. – Я хочу спать... А к тому же, что ты ночью там увидишь?
– Ну хорошо, – Ильин легко согласился, он не торопился – теперь у них море времени.
– Саша, – позвал Невский, – я вот думаю, а если мы ошиблись? Если Андрей – это не я?
Подумав немного, Ильин возразил:
– А как гладко получилось, да?
– Ну вот что, если твоя теория правильная, то как же я стал магом? Как отправился в прошлое? Если даже сейчас не могу, а меня Шумихин месяц гонял как тягловую лошадь!
– Не знаю... Но мне сложно теперь предположить что-то еще. Да и вот еще, зачем Андрей погиб?
– А если все так, как он и говорил? Если сцепился со Степановым и силы оказались равны?
– Черт, – расстроился Ильин, – значит, в таком случае мы потеряли такого человека!
– Тогда я найду способ отправиться в прошлое, – скрипнул зубами Невский, – и не дам ему умереть.
– Дима, – отозвалась Оля, – а смотри, что я думаю: если ты это сделаешь, то Андрей не умрет, значит, сейчас должен быть с нами... А его нет. Как ты считаешь, изменение затронет какую-то другую реальность, не нашу? Какой тогда смысл ее трогать?
Невский даже остановился.
– Думаешь, что изменить прошлое нельзя? То есть, нет, я понял, можно, но все тут же меняется, и оказывается, что ты не прошлое менял, а просто сделал так, как и было... Ну например, если я спасу Андрея, он не умрет, сейчас будет жить, а... А он не живет. Значит, спасти его не удастся?
– Блин, ты все запутал!
– А может быть, он жив... – осторожно предположила Оля.
– Но ты же видела машину! Да и дикторша сказала, что оба водителя погибли. И приметы называла, кажется? Это же не я придумал?
– Нет, – сказала Оля, – действительно называла.
– Ну и что думать?
– Давай, все-таки, как-нибудь разберемся с тем, что случилось на самом деле, – предложил Ильин. – Хоть узнаем, что делать...
Внезапно Дима расхохотался. Глядя на него, засмеялась и Оля, а за ней и сам Ильин.
– Чего это ты? – спросил потом.
– Ну мы, блин, клоуны, – смеялся Невский, – решили отправляться в прошлое, нарисовали кучу планов, и сидим, думаем, исправлять мне историю или нет?
– Ох уж... – согласилась Оля, – а я и не заметила!
– Да я тоже, – облизнулся Ильин. – И что же делать?
– Не знаю. Пошли домой.

Однако, в подъезде их ждал сюрприз. Девушка, что разблокировала домофон прямо перед ними, не нырнула в подъезд сходу, а придержала дверь открытой, чтобы ребята успели добежать.
– Катя? – в один голос крикнули Невский и Ильин, едва оказались достаточно близко, чтобы ее видеть.
Катя узнала, и одного, и другого.
– Саша? – припомнила она.
Ильин смущенно кивнул.
– Ну что же ты не позвонил?
Ильин не нашелся, что ответить. Он только виновато потупил взор.
– Это та самая Катя? – удивился Дима.
– Да уж, та самая, – вместо Ильина кивнула та.
– Ты с работы? Чего так поздно? – спросил Дима.
– Ну я же там допоздна... Приходится ночами ездить.
– Ну и ну... А теперь еще пешком на четырнадцатый этаж.
– Да что ж у нас, выбор есть, что ли? 
Поднимались в тишине. Может быть, потому что подъем тяжелый, может, устали за день, а может быть, просто не о чем было говорить. Но едва оказались в квартире, Оля оттащила Ильина в комнату и тихо спросила:
– И чего ты меня ей предпочел?
Ильин немного опешил.
– Это что – претензия? – весело спросил он.
– Нет, но она же красивая!
– Блин, а я что, только за это люблю?
– Да? А за что еще?
– Ты и так знаешь.
– Смотри мне!
Ильин засмеялся и нежно ее поцеловал.

– Не спишь еще? – Ильин, не переступая порог комнаты Невского, наиграно постучал кулаком по косяку. На самом деле, это был жест вежливости, Дима развалился в кресле, а на мониторе шустро сменяли один другой витиеватые узоры визуализатора медиаплейера. Только тут, у двери Ильин услышал музыку, приглушенную настолько, чтобы даже в коридоре она не была слышна – уже ночь, и Дима, видимо, не хотел мешать своим, не в пример ему, счастливым гостям.
– Нет, Сашка, все в порядке, заходи, – отозвался Невский, не поднимая голову с подушки.
– Это ты нас разбудить боялся? – Ильин кивнул в сторону компьютера.
Дима улыбнулся.
– Это я так каждый вечер. Тихая музыка, она, понимаешь, помогает собраться с мыслями. Она отвлекает внутреннего критика, того самого, что без умолку тарахтит в голове, и тогда становится легко-легко.
Ильин осмотрелся в поисках удобного местечка.
– Да на диван ныряй, – махнул Дима. – Вино будешь?
– Давай.
– А Оля где?
– Спит уже. Я уложил ее, пусть завтра хоть кто-то из нас будет выспавшимся и сможет трезво рассуждать.
– Да, насчет трезво – это ты хорошо подметил, – подмигнул Дима, доставая из бара бутылку «Шардене». – Годится? – показал ее Ильину. Тот кивнул. – Ну и отлично.
– Я удивился, когда Катю встретил тут, – наконец, перешел к делу Ильин. – Думал, не увидимся больше.
– А на что тебе? У тебя же есть Оля. И, вроде, все классно с ней...
– Ну, с Олей все хорошо, кто же спорит, – пояснил Ильин, – а я о другом. Все думаю, почему Катя живет в твоем доме?
– А почему бы ей тут не жить? Или ты о чем?
– Ну смотри же, ты говорил, лифт сорвался. А там, раньше на неделю, ты с Ленкой познакомился, и нарвался на Степанова. Андрей считал, что и без него ты к ней подошел, но Леша бы из тебя вытряс душу. Но это ты, это твоя история такая была бы, не появись вовремя Шумихин. А я? Так получилось, видишь, что я к вам привязан прочнее, чем кажется на первый взгляд. Я и Оля... По сути, она научила меня любить жизнь, я же раньше таким был! – ты не представляешь, каким сильным может быть безразличие к миру...
– Но подожди, – воспротивился Дима, – а чего ты считаешь, что не будь Андрея, ты все равно не остался бы в стороне?
– Мне так кажется только, я не уверен. Просто были причины, по которым Шумихин выбрал меня, втянул по самые уши...
– Боже, Саня, да я ж тебе уже рассказывал – ты послужил поводом начала боевых действий.
– Хорошо, это для вас. А для меня?
– Да ты бы даже не догадывался обо мне.
– Ладно, встречался бы с Катей, допустим... Возможно... – Ильин немного запутался в собственных предположениях, – ну, хотя бы... Хотя бы, потому что она живет с тобой в одном подъезде.
– И?
– Мы бы с тобой встретились.
– С ума сошел? Я бы не дожил!
– Почему? Андрей сказал, что без него ты умрешь? Он говорил про реанимацию, правда? Но не про смерть. Ну, может быть, твоя жизнь напоминала бы каторгу, как моя за эти две недели, но ты бы выжил. А теперь представь – появляюсь я, помогаю тебе выкарабкаться...
– Да что ж ты за человек! – возмутился Невский, – что за бред ты несешь! Какой помог, нахрена?
– Ну а почему нет?
– Да не был бы я магом! Не был! Ты бы плевал на меня с высокой колокольни.
– Черт, – расстроился Ильин, – досадно! Но я не могу поверить, что нет никакой связи.
Дима задумчиво почесал себя за ухом.
– Мы слишком мало знаем об Андрее, – сказал он.
– А только как узнать побольше?
– Вот что, – Невский вдруг вышел на чистую мысль, – Оля как на вечеринку попала, помнишь? На ту, где вы познакомились – это когда у меня угнали машину.
– Помню. У нее есть брат одноклассницы. Женя. Или не брат... Ну, короче, кто-то знакомый. Он позвонил и позвал.
– Вот и я об этом. Женя – он же знакомый Шумихина, – Дима недовольно щелкнул языком, – правда, знакомый дальний, эта сволочь никого из близких своих не называл, ушел, и концы в воду! Но даже дальний должен что-то об Андрее знать.
– Хорошо, завтра, как Оля проснется, попрошу ее позвонить этому Жене. Что еще?
– Ну халабуда Шумихина. Давай проверим плавни? Не зря же он, действительно, там шлялся! Да под машину еще попал...
– Может быть, просто гулял? – неуверенно предположил Ильин.
– Ну а если нет? Сходить, посмотреть, все же, стоит. 

СЦЕНАРИЙ
Едва ребята спустились в плавни, стало ясно, что фотографии Шумихин действительно делал тут. И река та и цветы, но главное – его хижина, собранная из поваленных стволов, да вовсе не на скорую руку. Внутри лежит спальник, рядом столик – все, как на фотографии, и Невский предположил, что, раз такое дело, сделана она недавно.
– Надо бы обыскать ее, – еще на подходе решил Ильин, но оказавшись внутри, расстроено развел руками – обыскивать-то, собственно говоря, нечего.
– Жалко, – вздохнула Оля.
Невский полностью разделял ее разочарование.
– Что ж он тут вообще делал? И, если на то пошло, чего на рабочий стол поставил это фото? Вот у тебя что стоит, Саша?
Ильин хитро улыбнулся.
– Оля, – ответил он. – Та самая фотография, что и на мобильном телефоне стояла.
– Ну вот и я об этом, – продолжил Невский, – ты ставишь рисунок тот, что напомнит тебе что-нибудь приятное... Или кого-нибудь. Значит, Шумихин тут хорошо проводил время.
– О, блин, – засмеялась Оля, – детектив! И так понятно, что хорошо, раз даже спальник приволок.
– Нет-нет, – замахал руками Дима, – ты не дослушала. Я – программист, и мне, прежде чем садиться за клавиатуру, нужно спланировать программу, причем спланировать до мелочей, выстроить объектную структуру, разделить на модули... Ну не важно, это детали, но суть в том, что очень много, порой, а если работа хорошая, то и половину рабочего времени я провожу не перед монитором, я просто думаю. А легче мне это делать где-нибудь на природе, например, тут. Ну вот и дальше: если Шумихин – это я, то сюда он ходил для того, чтобы подумать – не важно о чем: о работе, о войне или просто он тут мечтал. И я полный олух, что не сообразил раньше, потому что еще вчера мог бы понять – искать тут нечего.
– Как раз таки, и есть чего! – осенило Ильина. – А ну, давай разберемся поближе! Ты программист, и с легкостью узнаешь свой почерк, правда, если посмотришь код?
Дима кивнул.
– И рисовать я тоже умею...
– Вот! Теперь дальше. Шумихин тут что-то обдумывал, а я бы на его месте выводы, к которым пришел, записал куда-нибудь. Или нарисовал. Одним словом, то, о чем он думал тут, может, и наверное, шансов много, выльется к Андрею на компьютер. И более того, мы уверены, что писал их уже наш последний Шумихин, то есть, ты. После пришествия.
– Точно. Значит, след снова ведет к нему домой... А по поводу твоих домыслов, Дима, я скажу проще: каждый файл на компьютере знает, когда он был создан и отредактирован. Вот и проверим те, что Шумихин в последнее время нарисовал. Проверим и посмотрим – твоя рука или нет.
– Погодите, мальчики, – перебила Оля, – он же тут ночевал. А бегать домой, чтобы записать каждую догадку – пусть и не очень далеко, но ведь утомительно и неудобно. Я, все ж, думаю, что он именно тут и делал зарисовки. На бумагу.
Невский согласился.
– В общем-то, я бы так и делал... Наверное.
– Теперь уже точно будешь.
– Оп... А если зарисовки эти тут, то где?
– А чего бы им тут делать? – удивился Ильин, – с собой забрал!
– Погоди – с собой! – воспротивился Невский. – Дом его мы уже обыскивали, ничего не нашли – это первое. Второе: если бы я продумывал проект, и не успел за ночь разобрать все детали, одним словом, если бы я не успел, то никуда б тетрадку не забрал, тут бы и оставил.
– Да где ж тут оставишь? Тут сыра земля... Не, трава да стол. Ветер, дождь, хоть и прикрывает от него крыша, но я в ней не уверен. Вон, какой ливень вчера был!
Оля, видимо, тоже пришла к этому выводу, поэтому подошла к спальнику и расстегнула его.
– Он же непромокаемый?
– Черт!
Внутри действительно лежали тетрадь и ручка.
– Ну, – нетерпеливо потянул руки Ильин, – что там? Открывай, чей почерк?
– Да почерк, я думаю, ни о чем не скажет, – засомневался Дима, – письмо – это же рефлекс, и рефлекс тела.
Внутри не описание программы. И даже не рисунки – это сценарий, то ли для мультика, то ли для книги... И сценарий сумасшедший: Шумихин даже имена не менял – тут есть и Невский и Ильин, и девочки – Оля, Лена... Сценарий еще не полноценный, только наброски, но какие!
– Вот оно... – так радостно, будто нашел Эльдорадо, прошептал Невский.
Это было больше, чем они ожидали. Ильину пришлось прочесть ее вслух, слава богу, Шумихин успел набрать только пять страниц. Правда, они были исчерканы вдоль и поперек, на полях уйма всяческих пометок, вскользь пролетавших идей и грязных ругательств.
– Елки-палки, – Невский радостно щелкнул языком, – узнаю свой стиль!


Двенадцатое мая, вечер, ресторан «Марсель»; французская кухня, мягкая атмосфера и девушка, что ему очень понравилась – так заканчивалась спокойная, порой скучная Димкина жизнь, и начиналась новая – безумная, опасная и авантюрная. Наверное, все было бы отлично, не поссорься Леша и Лена, тогда Дима просто ушел бы домой и забыл о происшествии, но кто знает, почему Ленкино терпение лопнуло именно сегодня? Дима догнал ее у выхода, представился, и она взяла его за руку, пошла за ним. Ему стало плохо почти сразу, как только они познакомились, но он, конечно же, не подал виду, скрыл растущую тревогу, необъяснимый страх перед приближавшейся бедой. Ему было страшно – именно таким оружием Леша владел лучше других, он всегда бил страхом, и правильно делал: страхи сбываются, жертва, испугавшись, сама загоняла себя в ловушку, и Алексей почти не нес ответственности за свое вмешательство. Дима так боялся потерять свою машину, так дорожил ею, и уже поздно ночью, возвращаясь домой, стал невольным участником заезда рейсеров – автоугонщиков, выяснявших отношения на дороге – так у них заведено, так они были воспитаны, и если бросить черную метку, то отказаться нельзя. Заезд для неопытного еще, а тем больше, перепуганного Димки закончился грандиозной аварией, где с ним разбился еще один мальчишка – Ника, как скажут позже служители больницы, который так и не вернется в сознание, смерть зафиксируют утром и даже не найдут родственников, только один парень, Денис, появится проводить в последний путь своего, пусть и не близкого, но все же, друга, соратника по автоугонному синдикату. Так уж они были воспитаны.
Дима отделался легко, относительно, конечно, – шесть сломанных ребер, рука и раздробленная пятка. Гематома на спине почти совсем не пугала, и спустя неделю Дима отпросился домой – а как же, у него проекты стоят, клиенты не знают, что с ним, и нужно хотя бы известить их о случившемся, чтобы, банально, не растерять электорат. Как-то нутром он чувствовал, что причина случившегося в той самой девушке, Лене, тем более что она так ни разу и не нашлась навестить его. Зная, что лифт в их доме висит на соплях, он думал по привычке свернуть на лестницу, но как представил себе подъем на тринадцатый этаж на сломанных костях, с сожалением признал, что такого выбора у него нет.
В лифт к нему успел вскочить еще один мальчишка – Сашка Ильин, а на уровне второго этажа трос лопнул. Повисев секунду на оставшемся, лифт расстался с креплениями и сорвался вниз. Это не смертельная высота... Но ведь у Димы такие переломы! Он был уверен – все, конец, но Ильин, зачем-то, решил ему помочь. Так Дима познакомился с магией.
Ильин выходил его, поднял на ноги.
– Видишь ли, – однажды признался он, – у меня есть враги, и ты мне нужен для того, чтобы с ними справиться. Враги – те, кто покушался на тебя... Так вышло, Дима, я влюбился, это похоже на твою историю, с той лишь разницей, что я просто опоздал познакомиться с Олей, она уже давно и прочно с командой Степанова...
Почти ни слова об их борьбе с Демиургами, то есть, кланом Алексея, но в процессе ребята поняли, что силы, а точнее, шансы равны. Миром правит равновесие. И тогда они оба с головой зарылись в попытки найти способ его обойти, и самое страшное, что такой способ они знали: само равновесие незыблемо, оно причина мира, а не закон, а значит, чтобы победить его, нужно менять мир. И все-таки, они знали одну особенность закона – то состояние, какое считается точкой отсчета, плечо весов, равновесие – оно ведь не испокон веков было таким, как сегодня, правда? Когда-то ведь даже людей не было, так что, центр равновесия меняется. И именно с тем, чтобы стянуть его в свою сторону, мальчишки стали копаться в способах исправить просчеты в прошлом...
Они тренировались, вылавливали сознания каких-то людей, Ильин, например, решил искоренить свой самый сильный страх, то есть, заставить водителя того микроавтобуса, что чуть не сбил его в пять лет на дороге, остановиться, но оказавшись в его теле, едва не задавил самого себя, потому что напоролся на сопротивление живого сознания шофера.
– Нам нужен будет покойник, – к такому выводу они пришли.
– И вот что, Дима, – попросил Ильин, – ты как разбираться со своими проблемами будешь, найди способ, познакомь меня с Олей пораньше, чтобы я не нарвался на Степанова, а?

НЕ СХОДИТСЯ!
– Ну что, не льстит? – улыбаясь спросил у Оли Невский. – Все ради тебя, оказывается.
Оля довольно муркнула. 
– Вот так, – положив тетрадь на столик, сказал Ильин.
– Что ж ты в моем доме делал? – задумался Невский, – когда мы сорвались в шахту.
Ильин только руками развел.
– А я знаю, что, – сообразила Оля, – Катя. Она ведь там и живет, правда?
– Точно.
Невский немножко сомневался, но потом взял тетрадь в руки.
– Кажется, это мое.
– Супер, – улыбнулась Оля.
Ильин вдруг, прикусив язык, схватился за голову.
– Нет... – прошептал он, – не сходится...
– Что не сходится? – кажется, Андрей и Оля, найдя объяснение случившемуся, решили почить на лаврах, и им не очень хотелось думать дальше.
Ильин поднялся на ноги и, стукнувшись о верхнюю перекладину входа головой с сердитым «Черт!», беспокойно вышел на улицу. Ребята выбрались за ним.
– Что такое? – спросила Оля.
– Не сходится! – повторил Ильин. – Как бы я познакомился с Катей, если бы не сел телефон? А не будь Шумихина, он бы не звонил мне, я бы не своротил домашний аппарат, так что, батарея точно была бы заряжена!
– А вдруг?
– Ладно, пусть так! На кой черт она мне далась бы, если бы я знал о тебе, Оля?
Против этого Оля предпочла не возражать.
– И самое главное, ребята, как можно поверить, что я смог тогда, месяц назад спасти тебя, Дима? При переломах, в этой шахте! Как бы мы боролись со Степановым? Это здесь, в нашей истории Степанов меня не дал убить, потому что я ему живой нужен был, чтобы Славик мог умереть... А так он бы не церемонился! Как мы выжили?
– Не знаю...
– И вот еще, – вспомнил Ильин, – Шумихин тут был двенадцатого мая, когда попал под машину, но из плавней выбрался еще настоящий Андрей, ты, Дима, вселился в него только после того, как он попал под колеса! Значит, сценарий создан не тобой! Нет, он написан настоящим, живым Шумихиным! Дима, черт тебя дери, Андрей – это не ты!
– Господи, – признал Дима, – а кто же тогда?
– Маг. Настоящий!
– Зачем он меня спас? Черт тебя дери, Ильин, все с начала!
Ильин пожал плечами.
– Я не понимаю Шумихина... – расстроено потянул Дима, – ну какой смысл платить за все жизнью?! Ну что, я не прав? Или я настолько туп, что не вижу чего-то, что его оправдывает?
– Действительно не видишь, – вставила Оля, – ведь нахрена-то же он это сделал.
Невский продолжал разоряться:
– Нет, ну Шумихин не идиот, не? Ну на кой ему сдался я живой, если он ради этого умрет? Смысл в достижениях, которыми не воспользуешься? Славы хотел?
– Слава умер, – подколол Ильин.
– Вот именно. Кроме шуток – даже славы бы не снискал.
– Да вот не скажи... Это мы ему устроим.
– Господи, а сценарий этот... Ведь так подробно, так метко... Как?
Невский вспомнил, чего постоянно требовал от него Шумихин.
– Смотри шире, – тихо повторил за другом. – Он был насквозь пропитан стремлением максимально объективно оценить ситуацию, – пояснил Дима, – и ни в коем случае не пропустить чего-нибудь важного, он старался быть готовым к любому из возможных вариантов... «Смотри шире», – требовал от меня... И сам, конечно, видел.
– Писатель, дизайнер. Так бывает?
– Ну а почему нет? – удивилась Оля, – обычное дело.
– И что же, сценарий – это просто попытка просчитать альтернативное развитие событий? Так, допустим, но чего тогда один вариант он описал, а остальные – нет? Сам говорил – вариантов может быть тысячи!
– Почему-то, – вздохнул Ильин, – мне кажется, что написал это Андрей не просто так. Понять бы, зачем...
– Мы даже не знаем, кто он, а ты пытаешься понять, к чему он стремился...
Ильин вернулся ко вчерашнему разговору.
– Андрей – дальний знакомый Жени. Женя ведь жив, и должен что-то знать. Оля, – Ильин обернулся, – кто Женя тебе, ведь он позвал тебя на ту вечеринку, где мы познакомились?
– Мой двоюродный брат. Черт! – осенило ее, – стыдно, стыдно... Просто он это... Ну, как бы так сказать... Мы редко общаемся. Честно сказать, не общаемся вообще, вот я и не подумала о нем. Но, я позвоню ему сейчас, я же знаю номер его телефона!
– Звони. Пусть расскажет нам, кто такой Шумихин. Все, что знает. Будет упираться – заставим.

Женя протестовать не стал, напротив – сразу пригласил их к себе в мастерскую.
– Красиво, – похвалил Ильин, разглядывая фигурку оленя. – Из чего это?
– Фарфор.
– А чего легкий такой?
Женя улыбнулся.
– А он полый внутри. У меня все такое ювелирное, вон смотри, я люблю, чтобы было легко и изящно.
– Еще один дизайнер! – засмеялся Невский. – Что ж вас развелось-то, а?
– Много? – удивился Женя, – два всего! Я да Шумихин.
Ильин немножко помялся, прежде чем заговорить.
– Мы, собственно, из-за него тут. Ты ведь знаешь Андрея, правда?
Женя хитро улыбнулся и кивнул.
– Так вот, – продолжил Ильин, – нам, мягко говоря, очень надо знать, кто такой Шумихин.
– Маг, – просто ответил Женя.
На секунду ребята ошарашено смотрели ему в глаза.
– И ты тоже? – наконец, осторожно спросила Оля.
Женя пожал плечами.
– Я не маг. Я – ювелир.
Ильин разбито присел на стул.
– С ума сойти – чем выше мастерство, тем больше теряется в нем магия...
– Ты понял, Саша, смысл всей истории? – Женя проницательно посмотрел Ильину в глаза.
– Нет. Я только понял, что он, все-таки, был.
– Кажется, Шумихин, говорил о равновесии? – Женя сел на стул и оттолкнул пепельницу на столе подальше, – ну так, а я скажу больше. Есть люди, которые в упор его не видят, есть те, что с ним воюют... Но если грамотнее воспитывать свою голову, то станет очевидно, что качаться на чашах весов бессмысленно, потому что любой взлет сведет на нет падение. Там не комфортно, я не говорю уже о безопасности. Ты понимаешь?
– Я понимаю, – тихо ответил Ильин. – Всегда есть три стороны: ваши, наши и нейтралы...
– Охренеть, Женя! – импульсивно, но тихо воскликнул Дима. – И ты один из них? Нейтрал?
Оля добавила:
– Хранитель равновесия.
– Скорее, его ребенок, – пояснил Женя.
– Господи, как же это все просто! – Невский все не мог поверить, – Шумихин до вас всю жизнь добирался, и не успел... А я только месяц в этой каше – и вот, пожалуйста!
– Видишь ли, – Женя закусил губу, – все не так просто, как ты думаешь. Мне вчера звонила Катя. Она работает в ресторане, который Андрей себе облюбовал, – Катька хороший информатор, у нее длинный нос, она живая и с хорошей памятью. Я как-то был там, попросил ее позвонить мне, если вдруг Шумихин появится снова, а тем паче, если не сам, дать мне знать...
Невский насторожился:
– И вчера вечером он там был?
– Был, – скрипнул зубами Женя. – И он там был со Степановым.
– Господи, – застонал Ильин, – ну почему же я такой идиот! Ну мог же догадаться, где им еще встретиться? Где у нас в городе есть такое место, что много значит для обоих, чтобы они, пытаясь понять друг друга, выбрали бы сообща? Ну конечно же, там, где впервые скрестили шпаги!
– Вообще-то, – поправил Женя, – не совсем поэтому оба оказались там. То есть, ты, конечно, прав, просто там все получилось до горя банально... Они встретились, сцепились, как и было рассчитано, только...
– Ты все знал, – возмутился Невский, – просто следил за развитием событий, да? Сознательно все развернул в ту сторону, чтобы Андрей погиб?
Евгений ничуть не смутился.
– Во-первых, – сказал он, – Шумихин сам поперся в эту бойню. Во-вторых, не все решаю я... У нейтралов, понимаешь, тоже есть иерархия. И просто этот район мой. Более того, если думаешь, что я настолько крут, то открой глаза и ответь себе – зачем мне тогда открывать тебе все карты?
Невский не нашел, что ответить.
– А потому, что я – низшее звено, я исполнитель. Пусть, конечно, повыше, чем Андрей, но все же, я на самом низу. Вы, ребята, сами сюда пришли, вы хотели уйти от войн, стать нейтралами, я даю вам такой шанс.
– Ага... Значит, мы так тут понадобились? Случилось что?
– Вот именно, случилось! Шумихин встретился со Степановым в «Марселе», этого мы ждали. Теперь скажи мне, что бывает, если два одинаково сильных противника сойдутся на поле боя?
– Они оба проигрывают.
– Правильно. Вот именно тут и возникли большие проблемы!
– Проблемы? Какие у тебя могут быть проблемы? Какая связь?
– Не только у меня! – ответил Женя, – а и у многих других. Мы очень боялись такого развития событий, и, оказалось, боялись не зря...
– Но если боялись, – предположила Оля, – то и подготовились, правда?
Евгений не мог не согласиться.
– Вот именно для этого, ребята, вы нам и понадобились.

КОГДА СИЛЫ РАВНЫ
С того дня, когда покушение на Невского провалилось, когда Степанов увидел Шумихина, он круто изменился. Теперь он понял, что поиск его пути завершен, теперь он знает, в какую сторону пойдет. Попробовав контролировать в жизни каждую мелочь, он потерпел фиаско, оказалось, что этих мелочей слишком много, а когда внимания и времени хватает и на них, значение приобретают те, о которых раньше даже не задумывался... Это бесконечный путь в никуда, оказывается, возможности человека ограничены, но даже не это главное – он понял, что жизнь, та, которой ради учился и рос, теряла смысл, он превращался в аппарат контроля окружающей ситуации. Нет, не здесь его дорога и не этот его путь. Как просто было бы, будь небо чистым! Но над ним угроза Шумихина, и с ней нужно считаться.
А сегодня подал сигнал Ильин – он ответил, дал сдачи, и дал успешно. Сдал экзамен, заявил о себе, сказал, что готов выполнить то, чего ради рос под чутким руководством Алексея – готов наклонить чашу весов для Степанова, чтобы тот получил право побороть Шумихина. Невский тоже будет рядом, это однозначно, так что, им обоим Леша и скормит свою неудавшуюся команду, Демиургов в том виде, в каком они есть, освободится и победит.
Но как он будет побеждать? На любое его действие Шумихин ответит противодействием, пусть даже окажется слабее. Как узнать о нем еще хоть что-нибудь? Какую-то крупицу, мелочь, а Степанов за свою жизнь научился замечать их и использовать лучше любого другого. Где такое можно найти? К сожалению, он Андрея мало знал, поэтому единственной зацепкой мог быть именно тот ресторан, где Невский и Шумихин ждали его ссоры с Леной... А Степанов уверен, что ждали, не просто там сидели. И Степанов, почти не раздумывая, отправился в «Марсель».
Телефон пусть будет дома, доставит записку Славику – и он в рукаве. Надеясь, что ни Боярского ни его ученика больше никогда не увидит, Леша бросил тут все. Теперь малый. Его задача – драка с Ильиным, и час ее пришел. Леша легко нашел в поле Олю, которую Дэн сразу после кафе отправил домой. Оля... Она, кажется и сама почти справилась с приворотом? Ну так, Леша ей поможет, зачистит то, что осталось. Теперь Ольга точно вернется к Ильину – и малой попался.
Войдя в ресторан, Леша уныло осмотрелся. Полутьма, которую он не любил, потому что привык видеть и знать все, иначе как вести боевые действия? Музыка... Что ж тут может подсказать решение?
– Вам помочь выбрать столик? – широко улыбаясь, девушка, официантка подошла к нему.
– Знаете, что, – Степанов бросил взгляд на ее бейдж, – Катя, вы мне кофе приготовьте, хорошо? А я сейчас усядусь где-нибудь.
– Да, конечно, – улыбнувшись так же широко, она отправилась к барной стойке.
Садясь за столик, Леша вдруг понял, что не к нему одному подходят, не с ним одним общаются официанты... Они же слышат все разговоры... Хотя, при этой музыке – зачем тут она так громко?
Катя появилась спустя минут пять, не больше.
– Катенька, можно на ты? – осведомился Леша.
– Да, конечно.
– Катя, а кофе... как так быстро?
– Ну, кофе заказывают часто, – улыбнулась она, – так что, как правило, у нас всегда есть свежая порция. Или даже не одна.
Степанов отхлебнул немножко. Терпкий, хороший!
– Катя, – осторожно спросил он, – а ты не знаешь Андрея Шумихина?
– Это кто?
– Ну, он ваш клиент. Постоянный, насколько я знаю.
– А... – Катя немножко растерялась, – тебе зачем?
– Он мой двоюродный брат. Правда, сволочь, смылся и мне не сказал, куда.
– Может быть, он не хочет, чтобы ты его видел? Раз уж сам не сказал?
– И все-таки?
Катя пожала плечами.
– Он бывает тут. Иногда, вечерами подвозит меня до дома.
– Тоже кофе пьет?
– Да нет... От кофе отказывается все время – говорит, сердце уже не то.
Степанов сначала не поверил тому, что услышал. У Шумихина больное сердце? Но Катя не врет, сознание у нее чистое... Или это блеф Шумихина?
– У Андрея? Сердце? – Леша даже не притворялся, что удивлен, – как у него может быть сердце слабым?
– Сказал, что раз под машину попал.
– Но как же он за рулем?
– Да, вроде, нормально... Хотя, вроде, побаивается ездить.
– Ясно, Катенька, – задумался Степанов. – Спасибо.
– Да не за что.
Вот так. У Андрея сердце больное, надо же!

Андрей уже ранним утром чувствовал, что сегодня что-то случится. И когда со стороны Степановского клана послышались бешенные всплески силы, он понял, что не ошибся – вот он, судный день. Сегодня все решится, и пора воплощать в жизнь все, что он задумал. Он быстро собрался и выскочил на улицу. Небрежно брошенная машина послушно ждала его у подъезда – Шумихин никогда за нее не боялся и был уверен, что даже не запертая на замок, она все равно никуда от него не денется.
– Дима, – просил он утром по телефону, – езжай в центр, я минут через сорок там буду. Сегодня это важно, если собирался с Леной встречаться, придется отложить.
– Хорошо, – кисло отозвался Невский, которого Андрей только что поднял с постели, – я буду.
Теперь задача посложнее – найти Ильина. Единственная надежда на то, что Сашка никуда не делся из парка, а именно оттуда слышался шум Степанова. Беспокойно приглядываясь к каждому дереву, Шумихин медленно, потому, наверное, тихо, ехал вдоль парка по набережной, и очень обрадовался, когда заметил Ильина. Ильин обернулся только после того, как Андрей его окликнул.
– Привет, дружище! – горячо радовался он, забираясь к Андрею в машину. – Как же мы давно не виделись...
Съездив в центр, на набережную, они забрали Невского.
– Давайте на набережной посидим, – предложил Ильин.
Андрей с подозрением посмотрел на уже потемневшие тучки, которыми Ильин любовался еще лежа в парке на траве, и неуверенно произнес:
– Бока получатся. Я так понял, дождь собирается.
– Ветер сильный, – возразил Дима. – Хотя, полить может.
– Ну здравствуйте, ребята, – хихикнул Ильин, – ветер и должен предвещать дождь!
Андрей отхлебнул из бутылки, которую только что достал, потом завинтил ее и положил обратно в бардачок.
– Ветер, Саша, говорит о разности атмосферного давления между тут и там, откуда дует. Причем, чем сильнее дует, тем сильнее разница.
– Ну и что? Чем это отрицает то, что я сказал?
– Ладно, вы еще подеритесь, – встрял Невский. – Мы и ко мне можем поехать. Или в ресторан какой...
– Нет, – задумчиво пробормотал Шумихин, – ресторан, почему-то, отменяется. Поехали, знаете, ко мне.
Шумихин не ошибся. К тому времени, когда они добрались до дома, дождь, которого он опасался, превратился уже в ливень и нещадно поливал город тяжелыми потоками холодной воды.
– Куда вы ломитесь?! – возмутился Невский. – Нельзя было в машине переждать? Ливень долгим не бывает! Тем более по весне.
К нему не прислушались. Решив переждать дождь у Андрея дома, ребята выбрались из машины и поспешили в подъезд.
Пока Дима учил Невского жить, Андрей сидел на кухне и думал, как поступить. Конечно же, все зависит от хода Степанова, а тут получается даже сложнее, чем в шахматах, потому что на доске, хотя бы, видно, что творит соперник.
Очевидно, что Леша пойдет в атаку, очевидно, что перед таким противником, как Шумихин, использует все ресурсы, достанет из рукава все, что у него припасено. Одним, а может быть, и главным таким ресурсом, скорее всего, будут его ребята – Славик, Денис, о которых только что рассказывал Ильин. Андрей понимал, что Леша в них нуждается меньше, чем стоит перевес в его сторону, избавься он от мальчишек. И ежику понятно, что времени будет в обрез, все случится единомоментно – чтобы никто не возмутился, не пошел против хозяина, для победы Алексею придется сохранить целостность организма – Демиургов. Единомоментно – это значит, что Леша рассчитывает оказаться к тому моменту где-то рядом с Шумихиным, чтобы руки дотянулись, ибо атака будет одна – сильная и точная. Значит, весь удар Славы и Дениса придется на Невского.
– Черт, нужно Димку защитить, – пробормотал Шумихин.
Он-то знал, что делать – чтобы Невский вышел чистым, удар Степанова нужно распылить, то есть, вплести в игру Ильина. И долго за способом это сделать ходить не пришлось – ведь у Сашки есть большая проблема: Оля, а за ней Денис! Значит, достаточно просто снять ей приворот, тогда Ильин с Денисом разберется сам и поможет Невскому...
Теперь Степанов. Где его ждать? Или, где он сам ждет Шумихина – знает же, что Шумихин задастся этим вопросом и найдет Алексея самостоятельно. Шумихин так и сделает. И что-то ему подсказывает, что Лешу стоит искать в «Марселе» – единственное место, кроме дома, где Андрей бывает регулярно. Обиднее другое – Невского придется бросить. Отказаться просто, иначе, когда Леша, Денис или Славик ударят, победа зачтется и Андрею, а он не может этого допустить.
Он вернулся в комнату.
– Так, ребята, закругляйтесь, – по-хозяйски похлопал в ладоши. – Дима, у нас с тобой сегодня еще куча дел. И, кстати, твой прогноз на счет ливня был правильным – глянь на улицу.
– Я заметил, – улыбнулся Невский. – Мы на улицу пойдем?
– Ой, куда мы только не пойдем, – устало улыбнулся Шумихин. – Ладно, давайте быстрее, потому что поздно уже.
Едва ушел Ильин, Андрей вручил Невскому ключи.
– Держи пока, – сказал и выскочил на улицу. Дима даже решил, что на пять минут.
Все, теперь с ними все кончено, Андрей прыгнул в машину, еще раз радостно отметив, что даже не будучи закрытой на ключ, она послушно дождалась хозяина. Он сам себя воспитывал не бояться за авто.
Степанов действительно в «Марселе» – вот он, сидит за столиком и пьет кофе.

Андрей молча подошел к столику, сел на свободный диван напротив и посмотрел Алексею в глаза. Вот они и встретились. Снова, но теперь не для того, чтобы мириться. Они только смотрят друг другу в глаза, смотрят и пытаются понять друг друга – понять без слов, потому что никто из них врагу правды не скажет.
Перед Алексеем недопитая чашка кофе, а кофе крепкий, отлично бодрит. Андрей с сожалением подумал о том, что не закажет себе, сердце лучше не пугать, тем более, сейчас.
Что будет делать Алексей? Знает ли о слабом сердце Шумихина?
Степанов отодвинул чашку в сторону. На сегодня хватит. Как быть? Кто бьет первым? А главное – знает ли Андрей, что он в курсе о его сердце?
Они просто смотрят друг другу в глаза, они меряются силами – так делают кошки перед боем, и результат такой схватки порой решает все без драки. Кто сделает первый удар? Они одинаково сильны, они нагнетают энергию сюда, к себе, заполняя ресторан, делая невыносимым находиться рядом... И никто не посмеет к ним подойти, остановить.
Послышался хлопок и звон стекла – у барной стойки стали лопаться бокалы. Просто так – от резонанса. Силы равны, и перевеса быть не может. Нет, это не способ.
Чего боится Шумихин? Сердце – правда или нет? И если правда, как он поступит? Он не уверен в том, знает ли об этом Леша, и предположит, что если знает, то сомневается. Значит, нужно Степанова убедить, что это блеф, значит, Андрей сознательно полезет на рожон, чтобы Алексей потерял нить реальности...
Первая провокация за Андреем – он это отлично понимает. Либо Степанов знает про сердце, тогда его нужно запутать, либо не знает, тогда можно на этом сыграть! И понимая, что силы тут равны, они оба встали из за стола и отправились к выходу из ресторана. Их никто не остановит, не попросит счет, и вовсе не потому, что чашка кофе – это ерунда...
Автомобили – то, чего опасается Шумихин, и именно сюда он приведет Степанова. Со страхом можно бороться, а если бы он отказался, то потерял бы позицию ведущего.
Они сели каждый в свое авто. Съехали с бордюра... Теперь только вперед. Скорости растут, и вдруг видят – что дальше, непонятно! Скользкая после ливня дорога, эта гонка опасна даже на меньшей скорости... Они просто едут, акселераторы до упора, они выскакивают на шоссе. Леша вдруг понял, что сейчас сам забрался в амплуа рейсеров – тех, кого всегда презирал, ненавидел как фанатиков. С той лишь разницей, что Степанов и Шумихин на своих машинах.
Что будет делать Алексей – подрежет? Но тогда Андрей свернет резко вправо, и они оба налетят на бетонный отбойник за тротуаром...
На растущей скорости они выскочили на набережную, пытаясь каждый предсказать дальнейший маневр другого, толкнуть на чьи-то машины, разбить... Час пик еще не схлынул, и на дорогах полно автомобилей – как пробираться сквозь них? И они оба ставят в подсознание программу на очистку улиц, чтобы можно было ездить быстро...
Менты уже ставят заграждения. Вот и расчистили дороги! Черта с два! Оба, с трудом лавируя на мокрой дороге, обскочили блокпост, вырвались на переулки. Половина улиц перекрыта очень прочно, а тут узко – не обойдешь... И они снова выскочили на проспект.
Каждый уже давно потерял нить случившегося, теперь они просто мчались вперед, задевая друг друга, не глядя, что впереди... Слишком мало машин. Слишком мало! И вот же они – стингеры! Громкие хлопки, бешеный свист и обе машины катятся не подчиняясь владельцам на скорости около ста восьмидесяти километров в час. Каких-то пятьдесят метров! Скользко! – и новый блокпост.
До удара всего две секунды и никто уже ничего не в силах поделать – их силы равны, ни у кого не было шансов победить, они просто приняли неизбежное.
Два сумасшедших удара, смятые куски железа разносят блокпост и катятся дальше по асфальту.

– Нет, – первым отвернулся за столиком Андрей. – Это глупо!
Алексей только теперь отвел взгляд. Они все еще сидят в ресторане, их битва не была битвой – это только подготовка, они оба следуют девизу: сначала победи, а потом сражайся. И рассчитывая будущую драку, разбираясь друг с другом, просто поняли, что если не сложат оружие, погибнут оба. Вот же он – долгожданный предлог закончить войну обоим уйти с ринга! Конечно же, они еще не дрались, конечно же, все случилось только в их воображении – воспаленном, обозленном и накачанном энергией до упора. И если бы не это, проиграли бы оба.
– Мы не можем драться! – воскликнул Шумихин.
– Пока силы равны, – с горечью добавил Леша. 
И, черт возьми, он прав.
– Идем отсюда, – поднялся Степанов. Потом достал из кошелька червонец за свой кофе и положил на стол. – Ну же!
Андрей все еще не решался.
– Мы пошли против всех правил, – проговорил он, – нарушили равновесие...
Он вспомнил старые сомнения: «Оба знают: закон равновесия не позволит им объединить силы, потому что тогда образуется гигантский перевес в их сторону... Не то, чтобы им помешает что-то, а просто проломив весы, они сорвутся с чаши, просто не выживут – окажутся один на один».
– Почему я так боюсь сделать этот шаг? – тихо спросил у пустоты. – Кому так было нужно, чтобы меня не стало?
Леша сел обратно.
– Я думаю, – сказал он, – кто-то постарался... Очень сильно.
– И я догадываюсь, кто. – Андрей решительно встал с дивана. Эта мысль заставила кардинально изменить позицию. – Действительно, ты прав, пошли.

А в это время на охоту вышли двое – Ника, как ставленник той половины «Дельфина», что поддержала Славика в последней гонке и еще один мальчишка от тех, кто настроился радикально против. Фанатики, как их называл Степанов, просто были не в состоянии оставить без реакции поражение Славика, когда ставки были так высоки, а цели – так благородны. И когда дело дошло до драк, пришлось выставить кандидатов на рейс, причем почти все согласились, что одним из них будет недовыигравший против Славика Ника, пацан, который нахально решил еще и кичиться победой – незаслуженной победой!
Две команды разломали пополам когда-то дружный коллектив, а сорвало их с места известие о гибели Боярского. И вот толпа фанатиков по первой темноте собралась в центре города – у ресторана «Марсель», где рейсеры и прихватили себе две машины – прямо со стоянки!

Все еще без доверия друг другу, но зная, что драться не будут, Степанов и Шумихин вышли на улицу...
– Черт возьми, рейсеры! – закричал Леша, – я вас уничтожу, сволочи!
Андрей встал на месте как вкопанный. Они ничего не успели сделать, машины сорвались с места и понеслись вниз по проспекту Гагарина.
– Ну как это называется? Из-под носа!
– Я расскажу тебе, – сквозь зубы заговорил Леша, – это рейс, так автоугонщики решают разногласия. Рейс – это гонка на угнанных автомобилях, гонка на выживание... Точнее, на вымирание, так что, Шумихин, черта с два ты еще машину свою увидишь целой. Ты ее застраховал?
Андрей кивнул.
– Не страшно.
– Это хорошо. Рейсеры, черт бы их побрал... – скрипел зубами Леша. – Я знаю, чего они на этот раз не поделили! – Когда мы планировали покушение на Невского, Денис украл у Димы машину, и вся затея сорвалась. Правда, я не могу, положа руку на сердце, сказать, что я не ждал такой развязки. Сам понимаешь, не был ей рад. Но рейс пришлось отменить. Ты представляешь? – Слава просто им сказал, что признает поражение и смылся! – Леша злорадно хохотнул. – А они – тупые дауны, фанатики, теперь погрызлись тупо из-за того, что Славик смылся. Готов спорить: Ника загордился, решил, наверное, что Славик его просто испугался... И вот тебе, пожалуйста! – нашлись те, кто любит Славика, погрызлись с теми, кто считает, что соблюдать правила клана и черной метки все просто обязаны, а Слава, стало быть, неправ и победа Нике заслужено досталась... И, мать их, я все могу понять, мне плевать на них, но какого черта брать МОЮ машину?
– Давай устроим им настоящий рейс?
Глаза Степанова сверкнули дьявольским азартом.
– Поссорим их с ментами... Скользкая дорога, – ха!
И они объединились – Степанов и Шумихин! Взявшись за руки, сорвали всю злость, накопившуюся друг на друга, на этих двух недоумках, что так нагло увели испод носа их машины. Сегодня рейс удастся!
Два разных мира – Андрей и Леша, мыслитель и силовик объединились под одной целью, и они сами поразятся тому, насколько ярким получился результат. Они устроят рейсерам настоящую гонку – как раз все то, что ждало бы их, выйди они сами на дорогу в поисках победы.
Конечно же, финал заезда на перекрытом ДПС проспекте Чичерина они увидят по телевизору, у барной стойки, когда вернутся в ресторан, и только теперь пожмут друг другу руки.
– Как же помирить непримиримых врагов? – засмеялся Андрей. – Вот он – этот способ!
– Он, точно, – согласился Степанов, –  дать им общего противника, сделать их союз необходимой мерой.
– Да, – Шумихин растерялся, – то есть, нам и дальше нужен враг. Враг сильный настолько, что поодиночке мы с ним не справимся, враг, что заставит нас держаться друг за друга.
– И такой есть? – Степанов смотрел на него с надеждой в глазах.
– Есть, – тихо ответил Шумихин. – Кроме нас с тобой в этой истории принимала участие еще одна сторона – нейтралы, я уже говорил тебе об этом. Все никак не мог понять, кому нужна была наша война, кто хотел моей смерти... И если раньше я только догадывался об их присутствии, то теперь абсолютно уверен – они все время были рядом, в узловых точках контролируя нашу с тобой грызню. Наверное, почти всю работы мы сделали сами, но все же...
– Интересно, что обиднее? – что нам такой враг просто необходим, или понимать – нас водили за нос? – Так легко, так профессионально!
– Ильин хотел добраться до них, – вспомнил Андрей. – Пусть теперь и добирается. Я скажу тебе, Леша, лучшая война та, которой не было. А мы его попользуем, пусть сам с Нейтралами и грызется, мы только проконтролируем этот процесс. Надо будет еще Невскому роль найти, а то негоже получается – зря я, что ли, его воспитывал? И, знаешь что, Леша, поверь, эти чертовы хранители равновесия, эти сволочи получат свое! Как минимум за то, что совали руки в мою жизнь.
– Они все время были с нами, но так и не показались на виду?
– Ну почему же? – улыбнулся Андрей, – если взвесить все события, внимательнее вглядеться в окружающих, то мы находим, как минимум, одного из них совсем рядом...
Леша не ответил, только вопросительно посмотрел Андрею в глаза. 
Андрей молча перевел взгляд на Катю – официантку, обслуживавшую Степанова несколько минут назад, что стояла чуть поодаль у барной стойки и с беспокойством в глазах наблюдала за ними.

2008 год