На окраине вечности - заключит

И если это не жизнь….

Если это жизнь…. А если не жизнь вовсе? Может, мечта? Ум за разум зайдёт. А кого спросить? Пеньтюхова? Так и он немного знает. Вот, когда за мечтой двинулся, точ-но определил для себя. Даже стишок сочинил, изложив в нём случай из детства, когда они с Коляном Лозовским пошли за луной, чтоб новеньким складенчиком кусочек от светила отчекрыжить. А через сорок лет «отдача» в голову Пеньтюхова произошла строками не-хитрыми.

Мы за лунною ковригой на бугор шли вечерком,
а она, лишь мы поднялись, оказалась на другом.

И зазывно улыбалась, сдобной рожею маня.
повишу, мол, до утра я – подходи, бери меня.

Мы бы взяли, да на ёлку на верхушку взобралась -
и к тому же без умолку чья-то мать кричала нас.

Забываю понемногу детства милую страну,
но, лишь ночь пленит в дороге, вспоминаю ту луну.

А невинной той затеи мне открылся смысл простой –
первый шаг тогда я сделал в путь нелёгкий за мечтой

А потом что? Опять мечты и жизнь. А где из них и что, скиталец по поднебесьям не ответит. Не потому что не знает или не хочет, а потому что нет его.

Может Река забрала его, чтоб никогда не возвращать то, что ей принадлежит. Ведь и в самом деле: кому, кроме неё, нужен этот «пеньтюх», однажды сорвавшийся за мечтой, когда можно было просто «жить да добра наживать» - как во многих сказках прописано. То ли унесла его нелёгкая куда-то, что вестей не подать из новых пеньтюховских реальностей, то ли ещё что….
Обосновавшись окончательно в Ершах, Пеньтюхов жил первое время с окончательно салкашившимся братом Васькой. В доме «под метлу выметено» - ни посуды, ни вещей. Лишь бутылка для воды да стакан гранённый на единственном столе в кухне. Ещё старый диван и какое-то тряпьё на печке и полатях. Пётр кое-что «для хозяйства» приоб-рёл да из своей квартиры, которую сдал студентам, привёз. Но и за этим малым скрабом глаз да глаз нужен. Чуть проморгал и ушли безвозвратно: хоть деньги на столе оставленные на минутку, хоть вещи. Что попадёт под руку Ваське, то и пропадёт в «сей же секунд».

В Ершах и Надежда Маркова обосновалась, поселившись в отцовском доме. Три года оформляла наследство, мыкавшись по разным «рожнедвижимостям». Когда начала мытарства по вступлению в права наследования, хотела продать дом. Но тут судьба по-правку в её жизнь внесла – муж умер. У детей же свои семьи. Вот и обосновалась в Ершах.

Вольно или невольно подкалякался к ней Пеньтюхов и перебрался на жительство. А что им плохо? Да нет…. Жизнь одинаково годов к тому времени отмерила, но в разных «категорих» - есть о чём в долгие вечера говорить, вспоминая прожитое и пережитое.

В хозяйстве от Пеньтюхова помощи Надежде мало – у него Река на уме. Только и смог баню новую построить. Но это уж не от проснувшегося желания похозяйничать, а от болезней суставных – набегался за долгие годы-то, теперь каждую ночь с вывертами костей воюет. Баня в деле поправки здоровья очень нужна. Попарится, так хоть ночь-другую спит покойно.
Баню построил и снова на Реке целые дни пропадает. Что там делает? Одному Бо-гу известно. Также ведомо Ему и то, куда и при каких условиях пропал Пётр Васльич.

В верховьях Реки есть пруд. Совсем узкое русло там у неё, чуть не ручей. А вот плотину построили знатную – чуть не с версту да высотой метров пять. Слив мощный, чтоб полые воды могли уходить – хоть и мала река, но долина то у неё широкая. Дружной весной заливает всю округу, будто океан-море плешется.

На этом пруду и пропал Пеньтюхов. Лодку нашли – около сливной трубы волна-ми колотило её о бетонную стену вертикального стока. В лодке рюкзачишко с провиан-том. Самого же Петра Васильича нет. Местные рыбаки сперва внимания не обратили на лодку - мало ли куда ушёл хозяин. Однако на следующий день ветер поменял напрвление, «резинку» к берегу отнесло. Пеньтюхова уж знали мужики, забеспокоились. В рюкзаке даже термос не опустошён, а известно было, что любил он чайком потешиться и других угостить, кто рядом оказывался.

Поиски организовали. Сначала предположили, что он со стены слива в нутро пенящееся свалился. Обследовали трубу сливную, речку ниже сброса – глубина то небольшая. Разделись да поныряли – нет нигде. Хотели уж закончить поиски, но тут ребятишки прибежали и начали наперебой талдычить, что ниже за кусты куртка зацепилась и моты-ляется течением. Вытащили одежонку. Вроде, Пеньтюховская.

Еще ниже по течению стоит загородка местного рыбака для морды. Через этот то заплот никак тело не пронесёт. Кто-то догадался бредешок принести. Всю речку от заго-родки до плотины процедили – нет тела.

Сообщили в милицию. Те сигнал приняли, но, естественно и палец о палец не ударили, чтоб попытаться выяснить, куда человек пропал. Для них какой это человек – пенсионер, да ещё и прибабахнутый слегка – мог бы ещё посильно и подрабатывать, и хо-зяйство вести, а он на реке прохлаждается. Вот и допрохлаждался.

Спустя неделю кто-то ещё слух пустил, что ушёл Пеньтюхов в леса, вроде от-щельника и живёт в норе, из которой выгнал барсука.

Насчёт барсука, конечно, выдумка, но уйти в леса Пеньтюхов мог. По телевизору показывали, что в Приреченье завёлся йетти или яг-морт по-северному. Об этом «морте» Пеньтюхов еще на Севере узнал.

Когда напечатали про этого «лесного человека» в журнале «Техника молодёжи», они даже спектакль устроили. Да и грех «продайфуфаешникам»-шаромыгам дурное не затеять – ведь все его прохиндейские товарищи-растоварищи молодыми были да ушлыми. А описываемые в журнале места, где яг-морта видели, в полусотне километров находились – рядом по таёжным меркам. Вот и смикитили бичи, что можно под это дело зазвать гостей газетных и прочих. А те ведь в лес без водки не являются. Написали письмо от «имени коллектива геофизического отряда», но не в «Технику молодёжи», а в другой - адрес редакции журнала не смогли найти.

Недели две прошло. Прилетел корреспондент в отряд Пеньтюхова из какого-то солидного журнала – то ли «Знание-сила», то ли «Наука и жизнь». Молодой паренек наде-ялся найти «снежного человека» или следы его. В то время много писали и говорили про Яг-Морта, живущего в дебрях северной тайги.

Сунулся журналист сперва в контору. Там ему явно в издевку подтвердили, что вполне возможно такое и направили парня к «продайфуфаешникам». Объяснили, мол, они сами почти «снежные человеки» - живут круглый год в каких то убожищах, называе-мых шестиместной палаткой; питаются тем, что соберут на ближайших буровых да базах геолого-поисковых партий; обликом ужасным могут и самого «морта» в ужас привести, когда нажрутся браги или антикомарина.

И еще проинструктировали, что люди они неразговорчивые, но, выпив, всю душу изольют. Журналист купил две бутылки водки. Его на смех подняли. Чтобы азговорить «полуягмортов», надо ящик и не водки даже, а спирту. Всего то двести рублей, за то какая сенсация будет!
Приходит «банда» «фуфаечников» с профиля, а их паренек встречает. Слышали, что вертолет садился; думали, продукты привезли, а, оказалось, корреспондента. Да еще и со спиртом.

После первой рюмки Лешка-корреспондент вопрос для него важный задал:

- А вы, мужики, где «снежного человека» встречали?

- Кто же после «первой» о делах таких важных толкует? - Указали вежливо на это пареньку.
- Понял, еще бутылку спирта несет. Повеселели лесовички. Повторили питейное действие.

Оживились, но не на столько, чтоб раскрывать таежные тайны. Уклончиво ответили:

- Снежный человек, не комар….

- Да как сказать тебе….

Заминку корреспондент понял и еще «чебурашную» выставил. Совсем расцвели рожи бичевские. Когда же выведали, что спирта целый ящик, то вовсе развеселились. Уверили, что есть в здешних лесах такой «человек» - не врали, когда писали.

Володька Сурнин сразу же взял быка за «теоретические рога». И такого напел корреспонденту, что у того глаза по ложке сделались. Возможно не от рассказа, а от вы-питого, но, когда Володька поведал, что иногда «мортова морда» ходит куда то через бо-лото недалеко от лагеря, Лешка вознамерился сразу же бежать туда и полез в палатку, от-куда выволок все свои корреспондентские причандалы. Первым делом фотоаппарат стал показывать, которым можно снимать «за версту, как за пять шагов».
Но кому хочется от спирта убегать, стали сбивать парня с толку.

- Ты, знаешь, Леш, какой он горластый?

- Нет….

- Вот и зря. У него же не глотка, а труба Иерихонская. И еще: он «битловские» песни своим воем выводит.

- Разыгрываете?

- Ну что ты, Леш. Он ведь за людьми любит подглядывать и подслушивать. Даже иногда матерится на весь лес. Тут ведь как? С кем поведешься, от того и наберешься. Раз около бичей трется, их повадки и перенимает.

Резон в последнем был. Лешка согласился и тут же приволок из своего багажа магнитофон с высокочувствительным микрофоном. И снова требует, чтобы вели его сни-мать и записывать «морта».

Кое-как упоили и пообещали полуживому уже корреспонденту сводить на боло-то, где шастает по утрам «снежный человек».

Уложив охотника за сенсациями, стали думать, как «снежного человека» предъя-вить. Вспомнили, что на ближайшей буровой помбур есть Лева. Два метра росту, патлы рыжие до плеч, борода во всю харю – только нос просматривается сквозь поросль волоса-тую да глазенки проблескивают. Его и решили преобразить в «морта».

Утром, договорившись, на каком болоте появится «человек» и в какое время, от-правили Сурнина с литрой спирта к буровикам.

«Снежный человек», по уговору выйдет на болото в трех километрах от лагеря геофизиков в 7 часов 12 минут. Время выбрали неточное, чтобы не вызвать подозрение у Лешки. Болото заросло редкими сосенками. Ходить ( предусмотрели: на случай, если кор-респондент вздумает догонять «морта») гиблое дело – не утонешь, но увязнешь знатно.
В шесть утра корреспондента подняли и повели на болото.

В означенное время «человек» не появился. Пеньтюхов, сидящий в засаде уже стал подумывать, не дрыхнет ли подлый Сурнин в балке у боровиков, вылакав с ними спирт. Уже время оговорённое прошло, а «морта» нет. Пеньтюхова в сон потянуло, пото-му что в «разведку» взяли бутылку спирту и к девяти часам ополовинили ее. Дело проис-ходило в августе, и комары уже не донимали, потому вздремнуть помехи не было.
И, когда уже стали намекать корреспонденту, что «морт» сегодня на болото не вылезет, послышался рев. Лешка за аппаратуру схватился. Магнитофон включил на за-пись, фотоаппарат из чехла выдернул и на болото навел. Пеньтюхов тоже бинокль поднес к глазам. На противоположную окраину болота навели оптику, откуда рев услыхали.
Страшный звук повторился. Из лесу, ссутулившись, вышло какое то лохматое чудище. Даже зная, что под обличьем его, прячется помбур Лева, Пеньтюхов вздрогнул. Корреспондент и вовсе в кочку, за которой лежал, вжался. Но аппарат все же навел на «человека» и начал беспрестанно щелкать.

«Снежный человек» прошел по краю болота, раза три проревел ужасную мело-дию, отдаленно напоминавшую «Эстудэй», и скрылся в лесу. Но перед тем, как скрыться в лесу, повернул харю в сторону наблюдателей.

"Ну, наглец!" – подивился Пеньтюхов, но, разглядев образину, подивился ее ужас-ной петикантропичности.

Минут десять корреспондент приходил в себя, затем засобирался. В лагере стал требовать вертолет. Кто ж его пришлет к «продайфуфаечникам»?

Пришлось вести его на буровую, где ждали вертолет с какими то запчастями.
Пеньтюхов повел корреспондента по старому буровому профилю, навстречу Сурнин. Объяснил, что ходил проведать земляка, с которым «срок мотали».

Корреспондент минут десять не отпускал его и благодарил, за то, что тот ему точное место указал, где обитает «снежный человек». Еще минут десять описывал обли-чье «ужасного петикантроповидного субъекта».

Спровадив корреспондента, собрались около кострища, которое было и столовой, и кухней, и местом досуга. После корреспондента оставалось одиннадцать бутылок спир-та. Два дня кувыркались в пьяном веселье, поминая дурня-корреспондента, с десяток раз выслушывали рассказ Сурнина, как обвешивал Леву мхом-беломошником и мазутным тряпьем.

- А ревел то он как?

- Секрет….

Потом все же сознался, под ремки громкоговоритель спрятали. Для вдохновения же артистического перед выходом на болото-сцену налили Леве стакан спиртяшки.
Сенсации не состоялось. Физики и лингвисты проанализировали запись голоса «морта» и пришли к выводу, что голос принадлежит человек лет 35, что соответствовало возрасту Левы. А на одном снимке, где «морт» поднял руку, на запястье рассмотрели браслет часов. В оппоненты к ученым Сурнина бы направить, он бы после стакашка, дру-гого растолковал им, что «морт» - тот же человек. И про браслет бы все разъяснил – в России же обитает «мортище», а, не воруя, в ней как жить? Вот и приноровился «снежный человек» тащить все, что под руку попадет. И, в подтверждение этого, выдал бы целый список вещей,
которые у него пропали в лесах и которые кроме «морта» утащить неко-му….

А Пеньтюхов то куда делся? В мёртвых не значится, в живых не показывается. Лишь Надежда Маркова скучает по нему, но не хоронит - вдруг заживо. Да и не верит она, что мог сгинуть Пётр. Уверена, объявится однажды. Холера таких не берёт. Придёт и скажет своё торопливое: «Здрасьте….» - первое слов прощания. Может ещё и подковыр-нёт: «Что не ждали? А это я – Пеньтюхов….»

Ждали-не ждали… А кому ждать?

Вернётся, поди….