Родные берега

                Родные берега

В детстве я очень любил читать книги о далеких странах, географических открытиях. Как-то в школьной библиотеке я откопал книгу о Колумбе, его плаваниях и открытиях Америки. Я благоговейно читал ее на ночь перед сном, читал по странице в день и клал под подушку. Мне очень жаль было расставаться с книгой, но делать нечего, и я начал переписывать  наиболее важные, как мне тогда казалось,  сведения. Библиотекарша с пониманием отнеслась, и разрешила книгу подержать до середины июня. Перед самой сдачей ее я стал  суматошно перерисовывать в тетрадь очертания берегов далекой и сказочной Вест-Индии. Временами во мне закипало чувство, напоминавшее ярость. Меня злило - почему я здесь, а они, эти волшебные берега - там? И почему все уже открыто до меня, и мне ничего не оставили эти испанцы, португальцы и англичане?
Я завидовал первооткрывателям, самому Колумбу, когда перерисовывал карандашом незамысловатые пейзажи, сидя на круче, над неудержимым полотном серой кубанской воды, мечтал поскорее стать взрослым и самому решать, что делать и как жить.
И непроизвольно карандаш сам собой стал выводить очертания противоположного берега, кроны  белесых верб, бакен, сонно покачивающийся на едва заметной волне, облака.
В голове так же спокойно проплыли мысли: «А ведь и здесь происходили какие-то великие события… Вот бы узнать, что было тут сто, двести и тысячу лет назад... Что хранит поток стремительной  кубанской воды?»
Прошло  время, и я узнал из книг и документов как обживали предки-запорожцы берега Кубани, как воевали здесь скифы и сарматы с меотами и греками.
Довелось работать на Кубе, строили никелевый комбинат всего лишь в 50 км от Баракоа, места второй высадки Колумба. Однажды в минуту ожидания долгожданной сиесты, зарисовал в рабочую тетрадь мыс Пунту Горду, которая открылась каравеллам Колумба сразу после Баракоа.
…Несколько лет назад в родительском доме отыскал коробку с тетрадями и брошюрами. И среди них как привет из далекого детства - школьная тетрадь с чернильными записями и карандашными рисунками вестиндийских  берегов и Кубани. Там же была и толстая кубинская тетрадь с испанскими терминами, переводами и рисунком Пунты Горды, увенчанной пальмами, загибающими свои ветви-перья по ветру и одинокой сиротливой лодкой у незамысловатой пристани. Вспомнилось, как считал дни до конца контракта, как мечтал о родной Кубани и жалел, что поленился встать в субботу, чтобы отправиться в Баракоа к месту высадки Колумба.
Внимание остановилось на детских рисунках. С иронией осмотрел зарисовки Вест-Индии, подумал, что среди них могли быть и очертания Кубы, и стал пристально рассматривать зарисовки левого берега Кубани. «Вот бы сравнить, как изменился тот берег. Изменился?.. Конечно, изменился. Иначе и быть не могло».
Я сел на велосипед и отправился к знакомым с детства местам. Почти весь берег Кубани оказался застроенный дачами. Там, где Кубань поворачивала широким полотном к Шапсугскому водохранилищу, дамбы не оказалось, ее съела река. Из дюжины белолисток осталось всего лишь три, но какие. Огромное дерево покрывало своей кроной метров пятьдесят, сердце наполнилось восторгом, когда смотрел на его вершину, которая подпирала небо. Даже не верилось, что могут существовать такие деревья-гиганты.
Я сидел на той же самой круче и сравнивал корявые зарисовки с действительностью.  На другом берегу образовалась коса, старых верб уже не было, высилась зеленая стена молодых деревьев.
Покой и тишина, которая так угнетала  в детстве, теперь радовала и успокаивала. Как стремительна жизнь, как она неудержима, вот бы хотя бы на денек вернуться в детство. Я опрокинулся на спину в тени под молодой акацией, расслабился и ощутил, как поток воды увлекает мое сознание вслед за собой. Он влечет вдаль и стремительно закручивает в некий радостный и жуткий водоворот.