Хранитель знания во времена жыводёрной глупости

(сказовый единоверш)

Те, кто не мог ходить, попросили, штобы их принесли и их принесли. Те, кто не хотел идти – их тожэ принесли. Те, ў кого были дела, забросили дела и пришли. Кто глух – пришли смотреть. Кто слеп – пришли слушать. Наслаждаясь, можэт быть, исцэлятса. Мужчины, жэнщины, дети, старики, юродивые… Сегодня праздник. Справляет праздники и такая погань.

Устроители позволяют народу самим отыскивать повод для праздника. Народ играет в прятки с этим поводом. Но народ хитрый, ему праздника хочетса большэ, чем игры. И если повод слишком хорошо спряталса, народ в лицэ однаго своего представителя ўказывает на другого своего представителя, говоря: «Твоя очередь быть колдуном». Колдун – это такое слово, на которое ўстроители отвечают праздником. Праздник заключаетса в сожжэнии зажыво найденнаго повода во имя Образа поклонения ўстроителей – Всемилостиваго Бога.

Иногда бывает, што ўстроители сами отыскивают повод; сегодня как раз такой случай. Вот они и привязывают к столбу Человека. Он одет, но это ўжэ не одежда. Он тощ, но это как-будто не от того, што его посредством пыток умоляли понять, што он не Человек, а повод для праздника. Он полон достоинства и безразличия, но это достоинство никому не понятное, а безразличие слишком безразличьное. Он жыв и будет, в отличии от многих, жыв постоянно, но это иная жызнь. Ничего ўстроителям не оставалось, как избрать его поводом. Сам виноват – зачем знает так много?

Мне это известно, потомушто я прислужник устроителей. Я в таком-жэ облачении. Я говорю с ними на их наречии. Жыву с ними в одном ските. Ем с ними ихнюю еду, сидя за ихним столом. Делаю вид, што соблюдаю ихнии обряды. Внешне отличаюсь от них только тем, што их лица во время праздника бешэно жэстоки или просто злорадны, а моё непроницаемо. Моя должность заключаетса в том, штоб подавать одному из устроителей горящий светочь, которым он запалит солому, разложэнную вокруг столба, керосином облитаго, где очень на меня похожый, только себя почему-то не пощядившый, ничего не ждавшый, но дождавшыйса повод.

Мы не воспитывались в одной общине, ў нас были разные наставники, мы изучали разные ветви Науки, ў нас разные Пути, мы никогда прежде не встречались и всё-жэ я ему, а он мне странно знакомы.

Он не делает мне никаких знаков – ни о приветствии, ни о помощи, ни о понимании меня. Ничем не выдаёт устроителям и толпе, што я на его месте оказатьса мог-бы.

Его лицо не выражало тяжэсти, но мне заметно: как-то лехче ему стало от того, што здесь присутствую я, его собрат, хотя-бы дажэ в такой неприятной обязанности, однако, светочь в моих руках побывал прежде, чем в руках благочестиваго безумца. Светочь! Единственный светочь в огромном тёмном дому. Хоть какой. Хотя-бы дажэ светочь для этаго дома поджога.

  Если кого-то раздражает моё правописание, то на http://svabun.narod.ru/index2.html
  скачайте "Отчёт..." и из первых двух статей поймёте почему я так пишу. Ибо сие    
  не падонкаффский слэнг, а ўточьнённый средне-московский говор!