Лоскутки

Над черной водой реки, сносимый налетающим западным ветром, серыми клочьями поднимался туман. Он растекался по синеющим вдали горам, стремясь добраться до самых вершин, заполнял все овраги и ложбинки, встречающиеся на пути, серыми волнами. Ветер, казалось, уже готов был сорвать это зыбкое покрывало, но все новые и новые лоскутки отрывались от воды, слипались и текли на восток, туда, где занималась утренняя заспанная заря.

На берегу реки, укрываясь от ветра под склоном одинокой горы, охватив ее подножье огромной подковой, стоял дом. В утреннем тумане он выглядел тихим и печальным, как  пробуждающийся рассвет. При беглом взгляде, его желтоватые стены и молочно-зеленые глаза окон внушали покой и манили случайного путника, обещая уют и тепло. Но уже многие годы никто не поддавался мимолетным чарам дома. Однажды очутившись в его радушных объятьях, человек навсегда оставался здесь желанным гостем, даже не догадываясь, как дом красив издалека. В это час дом еще спал.

На террасе, идущей по внешней стороне, как раз там, где обычные дома выставляют для гостей парадное крыльцо, спиной к стеклянным дверям, сидели двое. Укутанные с ног до головы в клетчатые пледы, они, казалось, дремали, как и дом, и туман, лениво просачивающийся сквозь бетонные балясины ограждения террасы.

Первый изредка порывисто кивал своим мыслям и торопливо прихлебывал чай, крепко обхватив стакан руками. Это был пожилой мужчина, на лице которого время оставило неизгладимые отметины: «гусиные лапки» в уголках глаз, серый шрам, пересекающий глубокие морщины лба, седину, проглядывающую в бороде и волосах. Здесь его называли Дедушкой и даже любили за неиссякаемый запас шуток и оптимизма.

Второго, молодого человека двадцати двух лет, звали Гейге. Он неестественно прямо сидел в кресле-каталке и водил серебряной ложечкой в остывающем чае. Покатый лоб и крепко сжатые тонкие губы говорили об упрямстве и честолюбии. Отсутствующий взгляд серых глаз упирался в набухающий рассвета, но вряд ли улавливал те перемены, которые происходили в потягивающемся и зевающем утре.

Туман рос. Порыв ветра, слишком слабый, чтобы стряхнуть с себя влажные объятья, увяз в сером омуте, заглушая мерное постукивание металла о стекло. Следующий порыв принес желтую вспышку, перечеркнувшую небо на востоке.

(текст обрывается)

- 29 октября 1996 г. -