Безнадёга

М у р а в е й подводит Т и г р а к темницэ, открывает, швыряет его туда, закрывает, уходит. Темница большая, с маленьким окошком и толстой нечастой решоткой. Недалеко от темницы стоит стол с выключенной лампой, за столом никаго нет. Т и г ъ р без сознания, понемногу приходит в себя.

Т и г ъ р: Здорово они меня поколотили!.. Где я?..

С верхней полки раздаётса хрипой болезненый глас.

В о л к: В темницэ ты, братан.
Т и г ъ р (оборачиваясь к В о л к у): Ты кто?
В о л к: Я-то? (спрыгивает, встаёт перед ним на задние лапы; шкура взъерошэна) Не ўзнал што-ли?
Т и г ъ р (обнимая Во л к а): А! Волчара! Ты! Здоро;во! Приятно встретить своих!
В о л к: Присажывайса.

Садятса на нижнюю полку. В о л к смотрит в низ, Т и г ъ р оглядывает местность за решоткой.

Т и г ъ р: Чё-то я не догоняю: это темница или чё?
В о л к (подвывая): Она самая…
Т и г ъ р: А где-ж другие отсеки? Почему только один, тот, в котором мы сидим?
В о л к: У-ў, волчьйи законы! Эти звери долго не держат преступников! Хватает однаго отсека, всё равно долго не сидеть… (плачет и воет). Держат до тех пор, пока от глада не подохнеш…

Молчат.

Т и г ъ р: Долго сидиш тут?
В о л к: Второй год…
Т и г ъ р: Без еды???
В о л к (слёзно): Без еды, без еды… Што ты знаеш?.. Я тут хужэ, чем без еды!.. Знаеш как я мучаюсь?! Мне… (ещё пуще в слёзы) Мне… (закрывает лапами морду) Мне приходитса съедать своего напарника… (захлёбываетса от слёз)
Т и г ъ р (в ужасе): А не благородней-ли было-бы вместе ўмереть от глада?
В о л к: (встаёт, бьёт себя в грудь) А! Ты думаеш, я шакал, подлец, безнравственный выродок блудливой плешывой волчицы! Ты думаеш, я это нарошно, штобы выжыть! Хрена лысаго! Если-б я не съедал напарника, то он-бы съедал меня! Ты думаеш, я не хотел как благородный честный волк принять смерть от глада? Fигу! Я хотел, хотел! Но меня-жэ мой первый напарник чють не сожрал! Што мне оставалось? Или я или он! И все прочие, кого сюда сажали, такие-жэ, все… (садитса на нижнюю полку возле Т и г р а, воет)
Т и г ъ р (сочювственно): Так это што-жэ, ты и меня слопаеш?
В о л к: Разумеетса. Куда-ж деватьса?
Т и г ъ р: А если я решу вместе с тобой от глада подохнуть?
В о л к (заливаясь слезами): Поздно, поздно… Одичал я здесь, одичал… Да и ўмирать страшновато… Поздно, дружыще. Всё равно съем…
Т и г ъ р: Когда?
В о л к: Ты не думай! Я держусь до последнего! Только когда совсем не в моготу терпеть, только тогда приходитса… (воет)
Т и г ъ р: А последнего когда… это самое?
В о л к: Седмицу назад, седмицу… Проголадаюсь не далее как завтра ночью – жэлудок слабый, долго терпеть не могу… (воет обхватив пузо и притопывая) Ну чего молчиш? Подвывай!

Оба воют.


  Если кого-то раздражает моё правописание, то на http://svabun.narod.ru/index2.html
  скачайте "Отчёт..." и из первых двух статей поймёте почему я так пишу. Ибо сие    
  не падонкаффский слэнг, а ўточьнённый средне-московский говор!