Дорогами арт-хауса

Прогрессивный работник кинематографии из Папуа-Новой Гвинеи, русского, к слову, происхождения, по роду своей деятельности был в постоянных разъездах. Иногда он отсутствовал так долго, что местные приматы забывали, как он выглядел, и, едва завидев несчастного на берегу, радостно атаковали его кокосовыми орехами по темечку. Но затем недоразумения улаживались, и Василий Ананасович по фамилии Варенье снова жил своей счастливой и мирной островной жизнью. Чемоданы Василий даже не распаковывал, поскольку знал- очередное ответственное задание не за горами. Не за горой Вильгельм, как говорили местные. А работа у Василия была до умопомраченья интересная- поиск человеческой натуры для самобытного папуа-новогвинейского арт-хаусного кино. И вот время настало. Великий режиссер данной отдельно взятой местности Бонда Гчук задумал суперпроект современности- съемки викторианского сериала со спонтанным участием местного населения. Все роли викторианцев были с успехом и с разумным блатом распределены между многочисленными родственниками Гчука. Оставалось найти лишь самого колоритного героя, англичанина по национальности, за которым и предстояло оправиться Василию Ананасовичу. На пальмовых листьях Василию зарисовали фоторобот подозреваемого в викторианской наружности, снабдили портрет устными указаниями на настоящего Джентльмена Тайны в гвинейском понимании этого слова. Провожали Василия, отплывавшего от берега на плоту собственного сооружения, как обычно, всем островом. Плот Василий каждый раз переименовывал с учетом новой миссии, поэтому в этот раз островитяне провожали суперсовременный двухэтажный плот, после долгих терзаний оригинально названный «Квин Виктория». Через два месяца на веслах Василий гордо и нелегально плыл по Темзе. С пафосом припарковав судно у Тауэра, он включил магнитофон и сошел на берег под звуки гимна Соединенного Королевства, записанного лучшими хористами и танцорами Гвинеи. С большим трудом обменяв мешок гвинейских рублей на несколько бумажек местной валюты, Василий двинулся осматривать достопримечательности, чтобы проникнуться викторианским духом.

Для начала было решено посетить Биг Бен, но осмотр достопримечательности явно не задался, так как Василия Ананасовича не пустили на экскурсию внутрь Биг Бена. Он не прошел фейсконтроль. Охранник возмущенно тыкал в табличку, значение которой осталось для Василия Ананасовича загадкой: «Attention! High клок». Всех знаний, полученных в колониальной королевской школе, не хватило ему для уяснения причины такого странного поведения сотрудников часового механизма. Что смотреть снаружи, кроме таблички, он и подавно не понял, и сверив часы с оными на башне, отправился дальше прогуливаться по улицам города.

В то же самое время в филиале Британской Вещательной корпорации, именуемой в миру ВВС, проходило совещание весьма недвусмысленного свойства - там распекали Эрмитажа Ивановича Г.- национальную гордость тамошнего кинематографа. Актер по профессии и по призванию, он не чувствовал в себе больше никаких сил оправдывать свое предназначение. Он наотрез отказывался сниматься в 25-ом сезоне сериала про средневековые криминальные элементы. Предыдущие 24 сезона прошли в оптимистичном ожидании эротических сцен с главной героиней. Когда ее ликвидировали, он мужественно сжал зубы и стерпел приход в проект еще парочки местных секс-символов и уход из проекта всякого логичного сюжета. Но когда ему обрисовали покрой его нового пикантного исторического наряда и качество стимулирующих творчество средств местного разлива и покоса, решение созрело в нем мгновенно. Эрмитаж Иванович надумал, наконец, послать создателей сего шедевра. Он был не в состоянии больше играть "бэд гая" и сильно раскаивался в том, что занимался этим раньше.
Его ход был фатальным для госбюджетного телешоу, особенно в условиях финансового кризиса. Его принялись увещевать, позорить и даже угрожать. Он был вызван на воспитательную беседу с создателями сериала, руководством компании и агентами в количестве 4 штук. Восседая на противоположном конце стола, как раз рядом с помощником ассистента агента заместителя кастинг-директора, он чувствовал враждебный настрой по отношению к себе. Все эти люди явно что-то от него хотели, и он, как загнанный в угол страус, уже не пытался спрятать голову  в стене и скрывать причины своего протеста.
- Я столько лет самосовершенствовался! Я выступал в экспериментальном физическом театре, в цирке, в мюзикле… и ради чего?!- с отчаянием в голосе заявил он.
- Вы знали, что это  грязный шоубизнес!- ответил невозмутимый продюсер.
- Когда я играл цыпленка на детском утреннике, я был уверен, что мне...
-Заплатят…-перебил кастинг директор.- Заплатите ему кто-нибудь за этот благотворительный концерт в приюте! Кстати, одно несомненное достоинство в вас все же есть- вы нравитесь детям, поэтому обречены играть в семейном кино и ситкомах, правда, можете рассчитывать лишь на проекты со скромным бюджетом!
- Нет, материальные ценности - это пошло! Я думал о другом! О Шекспире! Я всю жизнь мечтаю о роли Ромео, понимаете вы?
- В эти литературные извращения никто сейчас не вложит и копейки!- хмыкнул сценарист.
- И Памела Андерсон, кстати, точно откажется от роли Джульетты- добавил кастинг-директор.
- Что?!- Эрмитаж Иванович вскочил со своего места, красный, как томат на выданье. Шекспир был его любимым писателем, и  издевательства над ним снести было просто невозможно. Он автоматически схватился за пояс, где на протяжении съемок 24-ех сезонов болтался картонный меч. Теперь же обнажать было нечего, и от досады Эрмитаж Иванович запустил в главного продюсера щедрой россыпью извлеченных из карманов использованных бумажных платков. 
- Ой, угомоните, пожалуйста, этого клинического типа!- устало отмахнулся продюсер.- Мистер Г., неужели Вы не понимаете, что роль в нашем сериале интеллектуалы вам не простят никогда? Смиритесь! Отныне ваша участь- играть героя-любовника второго плана с третьей скрипкой за пятым дубом в четвертом ряду слева! Вы стали заложником собственной карьеры, наш дорогой Гамлет Иванович!
Дальнейшие прения выглядели бессмысленно. Эрмитаж Иванович поднялся со своего места.
- Я все равно буду сниматься в классических экранизациях и в викторианских сериалах! Вы мне просто завидуете… что у меня такой нестандартный типаж! – гордо развернулся он классическим профилем к аудитории.
С  высоко поднятой головой и трехэтажным матом на устах он вышел вон, хлопнув дверью.
-Ну не айдиот ли? И пусть снимается в своих викторианских сериалах где угодно! Хоть в Папуа-новой Гвинеи!- закричал ему вслед его агент.

Дорога Эрмитажа Ивановича из представительства ВВС была наполнена мрачными размышлениями и картинами. По правде сказать, он с трудом теперь представлял свою дальнейшую трудовую деятельность. Точнее, представлял, но весьма сюрреалистично и со всеми признаками скорого апокалипсиса. После этого отвратительного скандала он чувствовал себя грязным и испытывал острую необходимость избавиться от всего лишнего. Очень кстати на пути у него возник Макдоналдс. С визгом растолкав очередь на лестнице перед нужником, он вбежал в кабинку и тут же сильно задумался. В его голове рождался план. Он схватил рулон туалетной бумаги, вынул из кармана ручку и накатал послание своим работодателям, поскольку не в его стиле было уйти, не объяснившись. На следующее утро в представительстве ВВС читали следующий текст:

«Дорогие леди и джентльмены! (Вы  сами знаете, кто вы!)
Наша именитая контора хромала вперед – и теперь она прихромала в пункт истощения. Я всегда хотел, чтобы это было дружественным обществом подобных, склонных, вращающихся  товарищей, которые помогают друг другу на Пути. Однако же эта идея была испорчена людьми, что равняют такую философию открытости, доброты и терпеливой верности с дьяволом, поклоняющимся в богемской роще.   А ведь построение отношений должно быть медленным и, конечно, не налагать экономические и законодательные корпоративные модели на своих полноценных и полноправных  партнеров. Но напряженные отношения пришли домой хромые, чтобы усаживаться теперь на насест, и существует комбинация очень нерентабельных сделок с нервозными головами синицы, которые не могут постигать это. Я не хочу держать их руки, в то время как они пересекаются. Дорога, как оказалось, была слишком большим напряжением в заднице для искренне Ваш. Таким образом действия английского Актера, как были, теперь прекратят быть. Английский Международный Актер мертв. Да здравствует английский Актер! Я буду теперь повторно начат, как приятное общество покорных слуг, которое становится теперь узнаваемым как “Дружественное Собрание Их Правильных Благородных Викторианских (международных и разноплановых) Актеров: Эрмитажа, Ивановича и Г» Точка Г.».

Создав сей манифест, Эрмитаж Иванович окончательно отчаялся. С лицом, как гром, он поплелся к Тауэру. Его решение было очевидным. Он шел отсекать себе голову, потому что более эпатажного выхода из создавшегося положения не видел.

Тем временем Василий Ананасович Варенье, проведя полный день в знакомстве с местными достопримечательностями, снова оказался возле Тауэра. Так в его пиратском путеводителе был задуман маршрут «Белка в колесе»- иди куда хочешь и вернись туда, откуда ушел!». В общем, не книга, а творенье рук нерукотворных. Здесь следует рассказать о том, что меценатом в судьбе Василия выступал его кузен, Петрат Варенье. Деятельность этого субъекта была до ужаса интересна. Особенно сотрудникам налоговой инспекции, которые о нем только слышали, но никогда не видели. Примеров такой наглой экспансии в истории Лондона ещё не было. Наглость эта добралась до святая несвятых – до подземелий Тауэра. Там в компании нескольких сотен высокопоставленных привидений Петрат с неистовством ваял приглашения друзьям, награды себе (с гербовыми печатями!), а также вел подпольную деятельность по выпуску маргинального путеводителя «Лондон под запретом». Стоит ли говорить, что именно этим шедевром был вооружен ни о чем не подозревающий Василий Ананасович Наив-Варенье. На рекламной визитке предприимчивого Петрата значилось: «Здесь могла бы быть ваша голова. Тауэрская мистическая типография». Мистической типография была вероятно оттого, что имела паранормальную способность исчезать в канализационных трубах прямо перед налоговой проверкой. Пообщавшись немного со своим безумным и очаровательным кузеном, Василий Ананасович снова вернулся к своим викторианским баранам. По совету Петрата, искать дух Англии надо было здесь, в Тауэре. Василий Ананасович был склонен доверять мнению родственника, так как по духам тот был несомненный специалист.
Войдя в тауэрский музей средневековых пыток и походив по залам, он вдруг увидел нечто. В экспозиционной зарисовке «Палач и его жертва» творилось страшное. Палач, как ему и полагается по долгу службы, был невозмутим. А вот жертва вела себя из рук вон плохо. Долговязый мужчина с обреченно-растерянным выражением лица положил свою голову на пенек, громко рыдая и матерясь на русском диалекте, уговаривал палача «сделать это». Так и не дождавшись реакции от собеседника, мужчина выхватил пластиковый топор из пластиковых рук палача, решив, видимо, совершить свою казнь самостоятельно. Все, что угодно, ожидал увидеть Василий в Лондоне, но это было выше всех похвал. «Настоящий артист,- подумал Василий,- С фарсом по жизни!»
-Что вы делаете?- поинтересовался наконец Василий Ананасович у странного типа, подойдя поближе.
-Вы что не видите? Голову себе отсекаю!– раздосадовано ответил Эрмитаж Иванович, застигнутый за этим занятием врасплох господином Варенье.
-А зачем?- спросил Варенье, наклонившись к Эрмитажу Ивановичу.
-Вы, собственно, кто? – грозно глянув с плахи вверх, буркнул мистер Г.
-Отдайте топор! Я кинематографист! -пафосно произнес Варенье.
-Неееет!- взревел Эрмитаж Иванович.- Этого просто не может быть! Вы следите за мной, коммунисты!
Он выпрямился во весь рост и крепче ухватился за топор.

Разговор явно не заладился, что чрезвычайно расстроило Василия Ананасовича, который чувствовал в англичанах некоторую предвзятость по отношению к своей персоне. «Гордые и предубежденные!- подумал Василий». В результате этой стычки Эрмитаж Иванович Г. ничего себе не отсек, но пару раз пытался отсечь кое-что Василию Ананасовичу. Неизвестно, чем бы кончился этот акт коммуникации, если бы не банальный конец рабочего дня. Тауэр закрывался для посетителей, и работники музея попросили двух взвинченных мужчин освободить зал средневековых пыток. Эрмитаж Иванович пулей вылетел наружу и, предприняв попытку оторваться, побежал вдоль по улице. Но навязчивый собеседник продолжал преследовать его, как тень, не исчезающая в полдень. Спасаясь бегством, мистер Г. влетел в музей Мадам Тюссо, который, по счастью, закрывался на час позже. Почувствовав, что хвост не отстал, Эрмитаж Иванович пронесся в самую дальнюю часть музея. А там, пользуясь всеобщей суматохой, решил окончательно отделаться от этого шизофреника и спрятался среди восковых фигур. Физически и морально он был готов к тому, чтобы прикинуться своим среди этих чужих. Попытавшись принять высокомерную позу «Личность в истории», он наконец решил осмотреть глазами, что происходит вокруг. Его окружали какие-то манекены из славной мировой истории, ведь он находился в зале культурных фигур. Эрмитаж Иванович  в сердцах выругался. Затеряться в такой компании, будучи одетым в джинсы-дудочки и футболку с черепашкой-ниндзя, было практически невозможно. И он решил незаметно переодеться в костюм сидящего рядом исторического персонажа.

Когда Василий Ананасович обежал все залы музея Мадам и добрался наконец до последнего, его глазам предстала группа фигур, среди которых явно выделялся обнаженный Чарльз Диккенс в кресле, скинувший, вероятно, из-за жары свой пляжный костюмчик- джинсы и футболку, которые лежали неподалеку. «Как у них тут все по-домашнему! А говорят, что англичане консервативные! Стереотипы! Вот Диккенс вполне демократичен в своих нравах!». Рядом с Диккенсом стоял, несомненно, его слуга- викторианский красавец в костюме-тройке со слишком свежим цветом кожи… Стоп кадр! Викторианский! Василий Ананасович с замиранием сердца выхватил из кармана портрет подозреваемого в викторианской наружности и поднес его к лицу статуи. Он! Один в один! «Ну почему я не Пигмалион и не могу оживить эту красоту!- воскликнул Василий Ананасович.- Не может же восковая фигура играть в викторианском сериале!» И тут он с изумлением заметил, что «статуя» заинтересованно подглядывает в пальмовый лист с портретом, скосив туда один глаз и нос. Он пригляделся повнимательнее и узнал в этом лице того самого мужчину из Тауэра, за которым гнался по всему Лондону.
- Наконец-то я Вас нашел! Почти не узнал! Будете богатой звездой Папувуда!- вскричал Василий.
Статуя не шевельнулась, только сменила выражение лица с отчаяния на бескомпромиссное отчаяние.

Василий был так впечатлен этим викторианским перевоплощением и ещё раз убедился в том, что чутье его работает с точностью поискового радара. Оценив ситуацию, он понял, что сейчас самое время в спокойной обстановке поведать суть дела. Посетители музея в течение получаса наблюдали сцену объяснения посетителя со статуей, закончившееся выкриком статуи:
- Викторианское кино?! В Папуа-Новой Гвинее? Если вы надо мной не смеётесь, то я согласен!

Что и говорить, посетители тоже вскрикнули. А группа китайских товарищей была настолько поражена необъяснимым явлением, что решила повторить этот трюк и уговорить фигуру Эмми Уайнхаус показать им Лондон.

Так и пересеклись творческие биографии Василия Ананасовича Варенье и Эрмитажа Ивановича Г. Воистину неисповедимы дороги арт-хауса! Герои триумфально проследовали к припаркованному у Тауэра комфортабельному двухъярусному судну Василия, и, как это обычно и бывает в сказках, поплыли к светлому будущему Папуа-новогвинейского арт-хауса, напевая песню «Какие люди в Папувуде»!