Вомбаты Д. С. Часть 2 Гастроли 6 глав

               
Повесть в трех частях.

Внимание! Текст содержит нецензурные выражения, ибо в тексте использован слэнг принятый в среде молодежи конца "девяностых" - начала "двухтысячных" годов.
В данном произведении автор не призывает к разжиганию межнациональной розни, не пропагандирует ультраправые и националистические идеи, не симпатизирует героям своего произведения, а так же не желает нанести оскорбление представителям отдельных национальностей. Все изложенное - является чистым литературным вымыслом, все совпадения случайны.


Благодаря своей массе,
агрессивный вомбат может сбить человека с ног,
а его острые зубы и когти могут нанести серьезные ранения.
Такие случаи очень редки,
однако класть палец в рот вомбату не рекомендуется.
Никто не ожидает неприятностей
от милого и медлительного зверя! (С)



                Глава 1. Дела бандитские.

    В кабинете № 322 стояли два письменных стола, придвинутых торцом к окну. За левым сидел сам Холмов, а за правым Женя Крылов. Стол Жени уже две недели украшал новый «разогнанный» компьютер, и Холмов тратил половину  дня, что бы выгнать из кабинета коллег, которые, как дети, липли к рабочей машине и беспрестанно тащили диски с новыми «игрушками», отвлекая «молодого» от дел.  Да чего греха таить – Холмов и сам бывало, запирался в обеденное время в кабинете и пользуясь отсутствием Крылова, который питался у мамы, полтора часа гонял по подземельям разномастных монстров. А иногда оставался и после работы. Сначала на час, потом еще на час и еще минут на тридцать и в результате приходил домой только к полуночи, изнервничавшийся и уставший, больше чем после полугодичной командировки в Чечню. В результате, в такие дни он хронически не высыпался, а на утро опаздывал на работу.  Полине он врал, что много дел на службе, Васнецову  с утра с виноватым видом объяснял, что в связи с болезнью жены прибавилось забот дома. Иногда он жалел о том, что старая добрая печатная машинка безнадежно устарела, и в новом веке уже ищет свое место в музее…  А еще он часто вспоминал, как лет пятнадцать назад купил маленькой Танюхе электронную игру, где «нупогодишный» волк ловил яйца, катившиеся по лоткам из-под кур и как сам, вот так же, играл в нее запоями, а четырехлетняя Танька сидела у него на коленях и спрашивала с упорством заводной куклы: «Пап, а ты уже наиглался? А можно я тепель яички полавлю?». Он с легким раздражением отвечал: «Сейчас доча, дай папа еще немного поиграет. Ты еще успеешь, а папе на работу скоро!». И продолжал играть, пока не звонил его старший и не давал взбучку, за его регулярные опоздания и задержки.
 
    О Танюхе, Холмов думал всегда с неподдельной нежностью. Когда Танюха была маленькой, она почти никогда не плакала. У маленькой девочки был удивительно не девичий характер. Она, конечно, любила все эти ленточки, куклы, коляски, плюшевых медвежат и живых котят, которых с детской беспечностью баюкала и тискала,  не деля на игрушечных и еще живых.  И факт того, что «Олька, не дала ей скакалку, а Маринка не хочет с ней дружить» мог приравниваться к Апокалипсису. Однако, что бы придумать способ, как выдавить из этого ребенка слезы, нужно было быть конченым садистом. «Вся в отца!» - говорили случайные знакомые, а Холмов от этих комплементов краснел и сжимался, как от оплеухи.

     В Полину, он влюбился с первого раза …  Не взгляда, а именно «раза», ощутив после соития неведомый доселе комфорт и покой. И уже через месяц, предложил ей расписаться и удочерить девочку. Поступок его вызвал тогда удивление не только родственников, но и друзей, сослуживцев и даже соседей. Как раньше  все недоумевали над тем, что он, бывший дворовый хулиган, состоявший на учете в детской комнате милиции, умудрился отбарабанить на флоте три года без единого взыскания, а после срочки пролезть в ГОВД родного города, и ни куда-нибудь,  а в уголовный розыск, так и потом все удивлялись и пересуживали – зачем же этот элегантный тридцатидвухлетний холостяк, с жутким характером, взял за себя молодую «разведенку»  с шустрым прицепом двух лет от роду? А он – ничего не объяснял и не доказывал. Просто поставил всех перед фактом – и принимайте, как должное. Или катитесь.

     Пока Холмов выгонял из кабинета очередного геймера, мимо него с деловым видом процокал капитан Акилов, пряча за спиной кожаную папку. Он, как и остальные, выгнал Женьку из-за компьютера, плюхнулся на продавленный стул, но играть не стал, а повернувшись к Холмову боком, начал задумчиво созерцать висевший с внутренней стороны двери черно-белый плакат. На плакате был нарисован молодец в шлеме-маске, который держал над головой молот с надписью НБП и кричал: «Мы забили на выборы, забей и ты!». Холмов несколько минут «любовался» гордым профилем, в который раз убеждаясь, что если смотреть сбоку, то Андрей вылитый беговой жеребец – вытянутое лицо, нос с породным изгибом и темные бешеные глаза. На пятой минуте он не выдержал и прямо спросил:
  - Андрюша, сынок, ты что приперся? У тебя, сладкий мой, работы нет? Так я тебе сейчас занятие найду.
    Акилов медленно развернулся к нему в фас, оскалил крупные зубы, что еще больше дополнило сходство с конем, и томным баритоном изрек:
  - Ан, нет, Алексей Никитич, принес я вам материальчик! Извольте – списано и.о. начальника КМ, товарищем Васнецовым! Примите барин, сделайте милость!
   При этом Акилов с нескрываемым удовольствием извлек из папки и хлопнул об стол с десяток листов, испещренных печатным текстом и отнюдь ни каллиграфическим подчерком.
   - Что это, деточка? – презрительно и устало процедил Холмов. Он, как истинный начальник отделения по раскрытию тяжких преступлений, терпеть не мог никаких сюрпризов и особенно, чужие материалы, которые ему пытались перепихнуть.
 - А это, дядечка, рапорт об обнаружении признаков преступления и материалы проверки, поступившие от участкового Снегирева Константина Олеговича! Он же небезызвестный тебе Костя Снегирь, он же Кока, он же Снегирь - не гирь, барсук - не сук. А пишет тут господин Снегирев о том, что работал по сообщению из  городской больницы № 2, зарегистрированному в ЖУИ ГОВД за номером «N» от 11 марта сего года, поступившему по факту обнаружения у гражданина Кыргызстана Адылбекова Д.Р. …, бла, бла, бла… справка об исследовании…, бла, бла, бла…, пуля калибра пять целых шесть десятых миллиметра, массой две целых семьдесят две сотых грамма, предположительно, от патрона «Биатлон»... Вот! А хранил господин Адылбеков, сей трофей не где-нибудь, а в своем левом боку! Согласно судебно-медицинскому освидетельствованию…, бла, бла, бла…, по степени опасности жизни и здоровью…,  бла, бла, бла…  Короче – Адылбекова подобрали на улице, где он пытался скоропостижно загнуться от приступа аппендицита. Во время операции, по удалению оного, хирургом Артеменко В.С. у Адылбекова был обнаружен шрам, по виду зарубцевавшийся «огнестрел».  Артеменко бывший военный врач «афганец», после развала Союза слинял к нам из солнечного Таджикистана, поэтому сразу просек, что ранение было не проникающее, а пуля все еще находится в мышцах живота. Как она не выгнила, ты меня не спрашивай, я медицинского образования не имею.  В общем, добрый доктор не стал тянуть резину, а по ходу вскрыл Адылбекову его былую рану и извлек оттуда эту чудесную пульку. Вот такие пироги…  А поскольку больничка эта находится на участке Снегиря, ему сообщение на проверку и списали. Константин семь дней зверски пытал киргиза и тот под впечатлением от наркоза, проболтался, что в декабре прошлого года на «Фосфате» в него «беспричинно» запулил какой-то русскоязычный мужчинка, из предмета «очень похожего на пистолет или револьвер». И эксперты наши говорят, что, судя по пуле – выстрел произвели  из гладкоствольной «переделки» газового револьвера или какого-то кустарного самострела. Снегирь попытался потрясти киргизскую орду, но те разбегаются от него, «как рыбы об лед»  или молчат, «как только их и видели».  Ну, это сам понимаешь – они тут все на нелегальном положении, всего боятся и даже «ранетый» заявление писать отказался.  Суть в том, что у Адылбекова вырисовался тяжкий вред здоровью, по степени той самой «опасности», и поскольку следакам один хрен придется возбуждать дело, велено твоим бойцам еще три дня «пошерстить» по материалу. А вдруг, да раскроете, и не будет на конец декады лишнего «глухарца»? Ферштейн, майн либхен?
 - Оставь материал. Я его сам почитаю потом. А вот скажи, Андрюша, а какого художника, этим не занимаются твои бойцы?
 - А это барин от того, что мы простые «зональники», а тут, если копнуть, вырисоваться может все, что угодно. Вот и решил и.о. Васнецов, что озадачит этим ваш героический отдел и может статься, что Сам Товарищ Холмов, оторвет задницу от стула и лично выведет на чистую воду всех лжецов и «ампериалистических» недобитков. Так что вникайте господа, в дела бандитские! Арбайтен!



                Глава 2. Новая «единица».

    Пивас был хорош. Медно-красного цвета, ядреный, срубающий с двух-трех кружек. «Натур продукт, отверточная сборка!» - гордо заявлял Бультер, таким тоном, будто он лично владел пивоварней.  И Вовка был с ним согласен. Впечатление не портил даже антураж «Фрегата» - большая забегаловка, с облезлым интерьером под морскую тематику.
    Когда-то всем известный в городе Николаич, приобрел разорившийся вдрызг бар «Березовая роща» (выкидыш потребкооперации),  с тем, что бы превратить его в доходное заведение. Однако убогость мысли дизайнера, привела лишь к тому, что после капремонта, бутафория, лепившаяся к стенам и колоннам и изображавшая березовые дерева, была заменена обрывками «корабельных снастей» и репродукциями «аля-девятый вал». Еще в зале появились новые столы, посуда, персонал, начищенный до блеска водолазный шлем и старая корабельная рында на входе. Рында пользовалась особой популярностью, и каждый пережравший посетитель считал своим долгом прозвонить в нее, перед тем, как охранник  выкидывал его на улицу. Однако вскоре, народ попрезентабельнее  понял, что ловить тут нечего и «Фрегат», став прибежищем окрестной пьяни, снова превратился в «наливайку», выживая за счет дешевой водки и бутербродов. Так продолжалось до тех пор, пока Николаич не додумался заключить договор с одним предприимчивым малым, восстановившим из праха местный пивоваренный заводик и гнавшим на поток несколько «рецептных» сортов. Как только из краников за стойкой потек пенный эль, а не разбавленная водой моча, «Фрегат» вновь обрел плавучесть. По вечерам его стала посещать «неформальная» молодежь, сменяя дневавших там алкоголиков.  Места хватало всем. Драки происходили редко и в основном за стенами заведения, ибо охрана, поставленная Николаичем из собственных бойцов – пощады не знала. А вот у Бультера и его компании была на это привилегия.  Им вообще многое сходило с рук, так как все «быки» Николаича  посещали качалку и считали Серегу своим личным тренером. 
   - Слушай Сережа, а зачем вам все это? – Вовка откинулся на спинку стула и жевал ломтик вяленой рыбы.
 - Что зачем?
-  Ну, вот ****ить кого-то, куртки все эти, нашивки?
-  Бля, Вовчик, а у нас с тобой разговор глухого и слепого… Я тебе десять раз уже объяснял. А ты брат, будто не догоняешь.
- Отчего ж. Я все догоняю, тоже не пальцем деланный. Но ты ж сам говоришь, что один хрен ничего не изменить, что во власти это никому не нужно и сидят там такие же хачи и евреи? Чего, изменится что-то, если ты пару киргизов заколбасишь?
 -  Придет наше время брат, начнем колбасить не только киргизов.
 -  Да ладно, ты ж не дурак. Какое время? Ты Сережа поздно родился. Тебе надо было в тридцать третьем году, на службу к «художнику» поступать. Только боюсь, тогда б точно плохо кончил.
    Ехидно «по ленински» прищурившись, Бультер спросил:
  - К какому такому художнику, Вовчик?
   Вовка принял «игру» и так же с сарказмом ответил:
   - А был такой «художник», 20 апреля 1889 года рождения, уроженец Австрии. Рост средний, глаза карие,  волосы черные, под носом усы. Звался - фон Шикльгрубер.
    Бультер заржал:
 - Молодец, сечешь! Только глаза – серо-голубые. А вообще, откуда такие познания у выпускника колледжа связи?
 - А я тебе уже говорил, мы тоже не пальцем деланные. С разными людьми общаться довелось.
 - Ну, нам пока депутатов рейхстага мочить рано. Но, как показала практика, на решительные действия мои парни уже способны.
- Сережа, ты о чем?! Какие нахрен действия? Это ты об этом рейде на «Фосфат»? И чо вы там сделали? Промесились с «чебуреками» трое на одного, а потом Саша-недоумок по людям пострелять решил? 
- И про «Фосфат» тоже. И не переживай брат, были уже и другие акции. Не такие понтовые, но кое-каких результатов мы достигли. Киргизы уже ссат по вечерам в город соваться. А если появляются, то всей толпой. И поверь, мы добьемся, что скоро они соберут баулы и свалят в аулы! И никакие азеры их не удержат. А потом и азеров черед придет. Потому - знают суки, что тут уже есть сила. А силу они уважают. И так было всегда, это природа человеческая и менталитет восточных народов. Они все борзые, пока не почувствуют, что их за шкирку взяли. Менталитет… Они ж, как собаки – от****ишь и ты хозяин.  Не от****ишь, он себя хозяином будет чувствовать. Ты же сам рассказывал, как в армии с дагами мучились – или русские заставят их полы мыть или сами на них до дембеля ишачить будут? Это я тебе упрощенно объясняю, что б предельно понятно было.
  - А мне не надо твоей предельной понятности! Сережа, я тебе седня уже говорил и еще  повторю – я не Узбек, не Комар и не Гоша. И на остальных твоих шлециков я не похож. Ты думаешь, почему я с ними и раньше не общался и сейчас не особенно рвусь? А потому, что знаю их с детства, как облупленных. Как были шушарой мелкой, так и сдохнут. Сопьются, по зонам пойдут и ****ец. Навербовал, блять, контингент.
   - Хм. А удивил ты меня сегодня Вова…  Видать пришло брат, время пьяных откровений. Не в обиду, но я тебя подеревянней считал. Думал так - «Валера»  здоровьем не обиженный. Отпахал в армии, пришел, на завод устроился, а дальше  жена-лохушка, по выходным пива кружка. И в голове, чуть побольше, чем у Узбека… Удивил…
   Немного смутившись и даже покраснев, Вовка отхлебнул глоток пива и довольно произнес:
    - А я тебя брат возможно еще и ни так удивлю.
    Сработало! – понял Серега. Расчет был верный. Он действительно не сразу просек Вована. Скрытый потенциал парня он чувствовал давно, но тот неохотно шел на близкий контакт и ни как не желал раскрываться. Серега понял, что виной этому постоянное присутствие остальных пацанов, к которым Вовка был полон презрения, хотя стороннему наблюдателю могло показаться, что он перед «бандой» робел. Нееет… Не прост был Вова. И Серега сделал следующий ход – стал в втихаря от других пацанов таскать Вовку в кабак, где тет-а-тет высказывал свои идеи, давая понять, что ему он доверят больше, чем остальным.   Вовка долго не хотел на это клевать, но сегодня, Серега нащупал его слабое место! Тщеславие! Не гипертрофированное, нет. Обычное мальчишеское тщеславие. Легкая лесть, замаскированная под откровения - и кремневый Вовка потек, как церковная свеча. Вовка продемонстрировал  свою эрудицию, открылся, давая понять, что он не «рядовое быдло», а Серега, показал ему, что ценит это и начинает уважать его, как личность.
   - А между тем, - думал Серега, хрен бы этот номер прокатил, коли б  Вовка не ждал от меня этого одобрения…  Значит хотел, что бы его оценили. Значит, льстит ему мое уважение. Значит, еще раньше зацепил его. А впрочем… - Ну  дак хули, опыт то не пропьешь!


                Глава 3. Поезд.

     Поезд мчался почти без остановок. Скорый. В купе было немноголюдно, а вот плацкарт под завязку. Стоило кому-нибудь выйти, как его место тут же занимал новый пассажир. За окнами проносились небольшие провинциальные городишки. На станциях  пассажиры  выскакивали  из вагонов и мчались к привокзальным торговым палаткам, где скупали по завышенным ценам алкоголь и продукты. И именно в такой последовательности.  Кто-то покупал сомнительные «деликатесы» у подозрительного вида бабушек.    
     Пацаны ехали в двух купе. Заранее зная, что вскоре его начнет «душить жаба» Бультер все-таки расщедрился и лично принял участие в финансировании «экспедиции».  А с бабками уже и в правду начинался порожняк… Старая заначка таяла на глазах,  денег, которые ему платили за работу в качалке, едва хватало на питание и оплату коммунальных услуг. Спасал незначительный, но стабильный рост курса валюты.  А свои сбережения он хранил только в «серьезном бабле». Доллары, евро, реже швейцарские франки и английские фунты-стерлинги.
     Время начала «гастролей» подгадывали долго и тщательно – писали заявления из разряда  «прошу освободить от учебы семейным обстоятельствам», брали дни  «в счет отпуска». Кому-то париться и не приходилось –  вольные стрелки.  Пить начали, как только тронулся  поезд. Собрались в одном купе и «поехало» - водка, пиво и «всё такое» по персональным пожеланиям. Желая избежать стычек с ментами, Бультер предупредил, что б громко не орали и с пассажирами не задирались, не исключая и чурок. Однако в предвкушении новых развлечений пьяным парням было трудно сдержать эмоции. Помалкивали разве что Нац, да Вовка. Первому подобные выезды были не в новинку, а второй вообще ехал за компанию, поддавшись на Серегины уговоры.  Бультер  сначала пытался разгильдяев утихомирить, но вскоре махнул рукой - пусть уж лучше горланят в купе, чем шляются по составу.   Дорога предстояла долгая. Выехали днем, в Питер должны были прибыть только утром.  До вечера пили, спорили и выходили курить. Ближе к полуночи банда угомонилась, расползлась по своим койко-местам. Захмелевшего Лысого пришлось переносить на руках вчетвером. Долговязое тело никак не желало сгибаться под нужным углом и проходить в дверь купе. Худосочный Комар держался на удивление бодро, хотя пил наравне со всеми. Предварительно заблевав туалет, чем вызвал негодование проводницы,  сам забрался на верхнюю полку и уснул не раздеваясь. Глядя на него, Серега в который уже раз подумал, что Комар комплексует обнажать мосластые телеса и что пора уже этого дистрофика приобщить к спорту – потаскать в тренажерку и заставить бросить курить.
     Вагон потряхивало на стыках. Лежа  на своей «хозяйской» нижней полке Бультер всем телом ощущал скорость состава и смаковал мысль, что этот «отпуск» они честно заслужили. За месяц с небольшим, город потряс ряд беспредельно-отчаянных акций. Горели торговые ларьки и автомобили азербайджанской диаспоры, а сами «члены» и их прихвостни, зазевавшиеся на улице в ночное время, получали  «люлей» от «неустановленных лиц действовавших группой не менее пяти человек». Особенно фееричными были пожары. Секрет таился в том, что консультантом и техническим специалистом в ходе их подготовки, негласно выступал ни кто иной, как Вовка.

    Вовка напрочь отказался принимать личное участие в «акциях», однако обстоятельства, заставили  его оказать посильную помощь.  Как-то в ходе очередной пьянки, Гоша стал утверждать, что им вполне по силам изготовить самодельную взрывчатку и наконец-то как следует «тряхонуть» хачей. Выслушав состав «рецепта», почерпнутый Гошей несомненно на просторах Интернета, Вовка авторитетно заявил, что только полный  мудак попытается изготовить самодельную бомбу на основе подобных химикатов и в красках расписал, какие именно места поотрывает взрывом Гоше и остальным «подельникам», еще в процесс транспортировки такой взрывчатки к «обьекту уничтожения». Когда Нац попытался заикнуться о «создании» динамита из хозяйственного мыла и концентрированной азотной кислоты, Вовка совершено вышел из себя. Проматерившись, он пообещал лично сварганить относительно безопасное «средство для диверсии» и обдумать тактику его применения, пока «дурачки» и «психи» не угробили друг-друга, а заодно и половину города.  Парни, как обычно поржали, не воспринимая сказанное всерьез. Только Серега довольно потирал под столом руки и пару раз перемигнулся с Гошей.
    На следующий день Вовка не свет не заря заявился к Бультеру домой, с собой притащил несколько пластиковых бутылок из-под пива, скрепленных скотчем и на три четверти наполненных маслянистой жидкостью. От бутылок несло бензином и машинным маслом.
- «Коктейль Молотова» - сообщил он заспанному Сереге, сходу выдав подробную инструкцию:
- Объясняю. В бутылках горючая смесь на основе бензина и «отработки». Водой почти не тушится. Складываешь бутылки в вертикальном положении в большой хозяйственный пакет, идешь к «объекту». Перед  использованием, откручиваешь от бутылки крышку и вставляешь вот это! –  Вовка достал из кармана и продемонстрировал такую же винтовую крышку, но уже снабженную подобием толстого тряпичного фитиля.
 - Это запал. Один конец вставляешь в бутылку, что бы он не касался жидкости. Длина его рассчитана с учетом объема залитого коктейля, что бы не намок раньше времени. Своим отморозкам объясни, что без нужды трогать его вообще не надо. В бутылку тоже ничего не доливать.  Второй конец запала остается снаружи. С этой стороны  он пропитан специальным составом.  Подойдя к объекту, пакет с бутылками переворачиваешь - положив на бок. Вверх тормашками -  строжайше не рекомендую! Иначе будете выглядеть, как Фреди Крюгер. «Горючка» через ткань быстро дойдет до пропитки запала. После этого начнется реакция и она воспламенится. Бутылки расплавятся сходу. А коктейль растечется. Если будете жечь лари, можно аккуратно закинуть на крышу, это Лысый сможет. Думаю  с таким ростом,  он вообще пакет просто положит. Тогда коктейль будет сверху растекаться. Если крыша металлом или шифером обшита, тогда лучше сбоку. Или вообще под ларь запихать. А если машину решите спалить, то на капот. Хотя для конспирации, можно и к переднему колесу. Тут главное, что бы моторный отсек начал гореть, а уж из него и в салон перекинется. Выгорит, как вьетнамские джунгли после напалма! Все понятно?
- Блин, ну ты брат даешь! А чем запал то пропитан?
- Ха. А вот этого я тебе Сережа не скажу. Понадобятся ещё запалы, попросишь. Одно условие – людей не жечь. Я в мокрухе замешан  быть не хочу.
- Лады. Я тоже не конченный обалдуй. Попробуем те палатки запалить, которые на ночь закрываются. С хачапури всякими,  овощами и прочей ботвой.
   И они попробовали…

   Все было хорошо, пока не облажались  Нац и Макака. Вовка рекомендовал использовать сразу несколько бутылок, что бы увеличить объем используемого коктейля, кроме того, советовал использовать по два запала – на случай, если один не сработает. Во время одной из «акций» Нац сэкономил и запал притырил. Быстро разобравшись, что именно залито в бутылках, он самостоятельно соорудил «зажигалку», уговорив Лысого и Макаку выбраться на «Фосфат» и устроить там  «козырный» пожар. По пути компания заехала в магазинчик на окраине, где хотели затариться пивом. Пока Нац и Лысый стояли в очередь с местными алконавтами, Макака с пакетом, в котором находилась «зажигалка», ждал на улице. И надо было случиться, что этот бестолковый примат  умудрился сначала поставить пакет на крыльцо, а потом и уронить его. Зачем Нац раньше времени вкрутил запал, объяснить в последствии он так и не мог.  Вязкая жидкость быстро растеклась возле крыльца большой пылающей лужей и дымила, как сто тысяч растаманов. По счастью крыльцо было бетонным, а магазин кирпичным зданием сталинской постройки. Макака сбежал сразу, как только запахло жаренным, Нац и Лысый, удалились под шумок через служебный вход вместе с персоналом и другими покупателями. Все бы ничего, только магазинчик этот принадлежал Николаичу. И Бультер уже представлял, что может случиться, если его работодатель прознает, делом чьих рук являются все эти «фокусы». Он и так постоянно напоминал своим пацанам, что надо быть крайне осторожными и лишнего не болтать, однако на некоторых «личностей» надежды не было никакой. Тот же Гоша неоднократно высказывал идеи снять одну из акций на камеру, выложив ролик в Интернете. По счастью, камеры ни у кого не было. И хотя Гоша и Комар утверждали, что скоро цифровые камеры будут встроены в каждый мобильный телефон, верили им с трудом. Если такие телефоны существовали в природе, то наверное только в Москве и простым гопникам были  не по карману.

  - Пойдем, подымим? – предложил Бультер.
 Вовка встрепенулся, ему тоже отчего-то не спалось.
- Пошли.
    Они вышли в тамбур. Было прохладно, май месяц еще не наступил. Курили молча. Каждый думал о своем. Вовка вспоминал, как два с половиной года назад он так же стоял в тамбуре, захмелевший и слегка напуганный и строил предположения, что ждет его впереди. До самого прибытия в учебный центр, они так и не знали, в какие войска направляется их команда, собранная из спортсменов, с образованием не ниже среднего профессионального. Сплошь выпускники технических колледжей и институтов, преимущественно связисты.   
    А Серега смотрел в темноту за окном, прислонившись лбом к прохладному грязному стеклу, и снова задавался вопросом – как же это получается, что даже малозначительное деяние, порой становится отправной точкой, от которой судьба человека круто меняется в ту или иную сторону? Вся жизнь складывается из мелочей. И мелочи эти, подобны малюсенькому камешку, сорвавшемуся с горы и вызывающему лавину. Камешек катится, задевает булыжник  побольше, тот  в свою очередь два новых и так до тех пор, пока вся эта масса не образует завал…  Или не шлепнется на чью-нибудь забубенную голову…
- Вот они его камешки, мелькают за окном отблесками редких огоньков… Случайное вроде бы знакомство с малолетним криминальным авторитетом, случайный парнишка в подвале, перебравший с бормотухой, дурачок и понтарь Холодильник случайно выпросивший у него часы именно перед той самой «стрелкой»…  Щель под воротами заброшенного завода, которая могла оказаться  и поуже…
    Серега отвалился от окна и вместе с Вовкой вернулся в купе. Комар и Гоша спали. Воняло  перегаром и перепрелыми носками. Из-за стенки слышался богатырский храп Лысого. А может, это храпел Узбек, затаивший обиду, что не он, а Вовка едет сейчас с Бультером в одном купе на соседней нижней полке…
    Помаявшись, Серега хотел было продолжить с Вовкой давний спор, о том, есть ли принципиальная разница между диаспорой и ирредентой, но передумал, отвернулся к стене и неожиданно для себя крепко уснул, спокойным «белым»  сном. 


Глава 4. Питер.

 -  Приехали, бля!  Ну и где твой корефан?! – Парни накинулись на Наца, который в течении получаса метался по вокзалу, а теперь вернулся с агрессивно-понурым видом.  Нац чувствовал свою вину, но как всегда не собирался ее признавать.
- А я то откуда знаю?! Договаривался же при вас! Должен был встретить, а сейчас даже телефон на хате не отвечает.
- Ну так поехали сразу к нему домой!
- Куда?!! Я адреса не знаю! Он где-то в районе метро Дыбенко квартиру снимает, а адрес точный не назвал! Сказал, что сам нас встретит. Шифруется чото…
-  Слышь, а может, он увидел, сколько нас из вагона повылазило, и лыжи намазал?
 - Остряки, ёптать. Я ж ему сразу сказал, сколько нас приедет, но  он говорит – без проблем, живите, пока не надоест…
  Серега почувствовал, что настроение стремительно портится.
- А на мобильный звонил?   
- Да нет у него мобилы!
- Ты же когда выезжали по мобильному с ним разговаривал?
- Нууу, это вообще не его телефон был, подруги… Витек сказал, что б я на него не звонил больше – рассобачились они с подругой, разбегаться как раз собирались. Я то конечно все равно и на этот номер «постучался», только тоже жопа – телефон выключен.
    Узбек презрительно скривился: - А что, у этого лоха денег не хватает, что б себе личный  мобильник купить?
- Слушай, а ты то чего себе не купишь до сих пор?
- А дорогое удовольствие. Я же не питерский, столько, как твой кореш, за всю жизнь не заработаю.
- Ты чо думаешь, в Питере все по миллиарду получают?! У Витька фамилия не Абрамович.
- Ладно, заткнитесь оба. – Распорядился Серега, почувствовав сильный прилив раздражения. Он конечно был авантюрист по натуре и сорваться с насиженного места и умчаться на неделю-другую в неизвестном направлении для него было, как… раз плюнуть…  Но когда ты тащишь с собой в «круиз» полвагона безденежных гопарей -  проблема ночлега в чужом городе приобретает решающее значение при выборе маршрута. Был бы он один, то конечно  мог бы с легкостью снять на неделю номер в гостинице и развлекаться в Питере в свое удовольствие…  Уже жалея о том, что затеял эту поездку, Серега стал таки обдумывать возможные варианты выхода из складывающейся ситуации.
 - Разложим все по полочкам. Итак, кореш Наца нас судя по всему прокинул. Даже если я и ошибаюсь на счет этого гордого представителя русской диаспоры в Северной Столице,  то дожидаться его на вокзале до ночи мы все равно не будем. Родственники у кого-нибудь в Питере есть? Вовка? Ты ж говорил, что у тебя дед отсюда?
 - Ага. Только у меня тут не родственники, а седьмая вода на киселе. Я к ним еще до армии сунулся один раз, так восемь раз потом пожалел. Во-первых – их в двух комнатах шесть человек живет, а во-вторых – такую банду они все равно на постой бы не взяли, хоть бы и «восьмикомнатная» была.
- Понятно. У остальных графьев, я так понимаю, тоже в Питерсбурхе гостеприимных родичей нет, а соответственно вариантов по аренде особнячка не намечается?
    Все отрицательно закачали головами. Только Узбек вслух прокомментировал, что он думает по поводу наличия у него в Петербурге родственников, а так же возможной им аренды здесь жилья в ближайшие пятьдесят лет.
  - Короче, господа, ставлю вас в известность – денег у меня на всех не хватит, поэтому на доброго папу-Бультера сильно не рассчитывайте. Знаю я одну гостиницу на Удельной, можно там на один-два дня притулиться. Только учтите, там правило - время заселения в текущие сутки  считается с 12 часов дня и не важно, во сколько ты реально туда заехал. И еще – там рядом общага стоит, для иностранных студентов, так что  полно индусов  и еще разных пакистанцев, поэтому  БЕЗ ВЫХОДОК!!! Как говорится - не надо гадить рядом с тем местом, где живешь – ибо это стопроцентное «палево».
 - Слушай, а негритосы там есть?
- Не знаю, в прошлом году не замечал.

      В гостиницу они не пошли. Пересчитав «общак», пришли к выводу, что если всей толпой заселятся туда больше, чем на одни сутки, то оставшихся денег им хватит только на питание всухомятку и обратный билет (причем не для каждого). Таким образом, в этом случае отменялись посещение концертов, пиво и продолжение «турне» в виде заезда в Москву.  Купив в привокзальном киоске журнальчик с афишей, выяснили, что в клубе с непонятным названием «Орландина» вечером состоится концерт какой-то финской группы, играющей какой-то рок. Ничего «потематичней» афиша не обещала. Решили идти на концерт и остаться в клубе на всю ночь – потусить. На утро собирались пошляться по городу, а под вечер срываться в Москву, безбожно укорачивая, таким образом, запланированное время пребывания в Питере. Как вариант  рассматривали - идти таки отсыпаться в указанную Бультером гостиницу, а вечером уже соображать, менять ли и дальше планы или все-таки разыскать злополучного Витька и оторвать ему голову.


Глава 5. Белые Волки.

     У входа в клуб их встретила очередь похожая на короткую, но обожравшуюся анаконду. Толпа! Она была такая же необъятная, дикая и буйная, как те очереди-толпы, что в самом конце «восьмидесятых» штурмовали «винно-водочные» и сметали в едином безумном порыве со своего пути перепуганных сержантов милиции, еще только вооружившихся знаменитым «обезболивающим» - «Палка Резиновая» или попросту ПР.
   - Едрить-колотить! Это что тут такое за мероприятие намечается?! – Серега озирался по сторонам, а вокруг него притулились растерявшиеся пацаны. При виде столь значительного количества окружавших со всех сторон питерских неформалов, реакция их была предсказуемой – они сбились в плотную кучку вокруг своего вожака, приняв вызывающе-безразличный вид и засунув руки в карманы.  Внешность некоторых «экземпляров» из числа пришедших на концерт, действительно впечатляла. Огромное количество парней были одеты в «бомберы» и джинсы с подкатами, военные куртки и рубахи с шевронами в виде разноцветных флагов, защитного цвета штаны и естественно тяжелые ботинки с высоким берцем. Среди них спокойно стояли волосатые и бородатые типы в куртках-«косухах», «казаках» и банданах – эдакие «безлошадные» байкеры. Тут же были и вовсе странные индивиды, закутанные в средневековые плащи из-под которых виднелись  суконные рубахи и невообразимые бархатные кафтаны. Девчонки внешне имели разброс  от заурядно одетых пэтэушниц, до вполне  неформального вида (под стать мужской половине) «рокерш», «байкерш», «эльфов» и «скин-герлс».
    Непосредственно на «воротах» проводился поголовный шмон. Два охранника и мент в звании старшего лейтенанта отбирали ножи и жевательные резинки. Серега специально пошел последним, что бы проконтролировать эту процедуру, хотя знал, что его подопечные «чистые» и изъятия имущества вроде не ожидается. Пацаны и впрямь были паиньками – послушно расстегивали куртки и разводили лапки в стороны, давая себя пощупать. Когда контроль проходил Узбек, Сереге пришлось таки  понервничать – запустив руку, мент извлек у Узбека из внутреннего кармана плоскую бутылку водки (излюбленной последним формы именно за возможность скрытого ношения).
  - Со своим спиртным в клуб нельзя! Чем-то недоволен?
- Все нормально командир, возьми себе.
- А мне она нахер не нужна. Будешь уходить – заберешь.
- Ну-ну…
И Узбек благополучно миновал «кордон».
    Несмотря на услужливо распахнутые полы «бомбера», Серегу отчего-то особо тщательно проверять не стали. Охранник лениво охлопал снаружи его карманы и вежливо «благословил»: - Проходите.
    Следующая задержка возникла на кассе. Пораженные стоимостью билетов, парни переминались на месте и ругали питерские расценки. Однако отступать было поздно, поэтому Серега посоветовал не задерживать народ и раскошеливаться, пока им не надавали по шее. А у врат «Эдема» их встретил еще один «пост» состоящий из двух молодых субтильного вида «билетеров», в черных футболках украшенных черепами и пентаграммами, с распущенными, как у баб волосами. Тут уже не выдержал Лысый.
 - Да что тут у вас девочки делается?! Элвис Пресли выступать будет?! Вертухаев понагнали, как на «строгом режиме»!
     Однако «волосатики» смолчали, и банда втекла в зал…

    - Слышь, Бультер? Гляди, на нас из-за того стола «бандиты» местные уже полчаса пялятся! -  Желая привлечь внимание, Гоша потряс Серегу за руку. А Серега в это время пялился на задницу телки в обтягивающих кожаных штанах, маячившую возле барной стойки.
 - Ну, пялятся и чего?
- Да мы думаем, может подойти, познакомиться? (это уже Макака).
- Вообще можно. По прикиду – наши люди. Сейчас еще по кружке пиваса пропустим, вот тогда перетрещим.
    И Серега стал аккуратно присматриваться к четверым пацанам сидевшим неподалеку.
    Однако  компания за соседним столом первой проявила инициативу – заметив, что «пассивное наблюдение» замечено, в их сторону отделились два крепких парня с предельно короткими стрижками. Один арийского вида блондинчик в поношенном темно-синем кителе неизвестной армии, а второй вполне себе брюнет, в белой футболке с надписью «LONSDALE». Этот второй сразу привлекал к себе внимание многочисленными шрамами на голове и хищными чертами лица. Нос у него был небольшой,  с выступающей искривленной спинкой, «ломаный». Блондинчик нацелился на свободный стул (Нац с Вовкой, как раз отлучились по нужде) и сразу сориентировавшись на Серегу, спросил:
 - Присесть можно?
  Тот кивнул.
 - Присаживайтесь, господа.
  Брюнет с наглой ухмылкой пододвинул к себе стул, который «запланировал» себе его приятель и уселся, с небрежным видом оглядывая пацанов.  Блондин на это только добродушно  пожал плечами и не поленился дотянуться до второго свободного стула. Аккуратно присев, он бросил на брюнета снисходительный взгляд - так взрослые смотрят на самоуверенного расшалившегося ребенка, который начинает зарываться и хамить.
   - Люмпус. – протянул он Сереге руку для уже знакомого «свойского» рукопожатия.
  - Сергей. Он же Бультер.
   Блондинчик по очереди «поручкался» со всеми.  Серегины пацаны представлялись в основном настоящими именами. Один лишь Лысый подражая Сереге выдал:
- Лысый. Он же Витек. – И сам заулыбался, поняв, что «сморозил».
  Брюнет тоже снизошел до рукопожатий.
 - Александр Егорович.
- Или просто – Боксер. – Добавил блондин, которого теперь, впрочем, надлежало величать Люмпусом.
 - А чего у тебя кликуха за такая? – сходу слюбопытничал у Люмпуса Макака.
- По сути, от фамилии - Одинцов.
Тут же в  разговор влез Узбек.
- Ну и при чем тут фамилия? Одинцов – Леденцов, а Люмпус то откой? И чего это вообще?
- Не позорь нас! - Серега пнул Узбека под столом ногой, что бы тот не зарывался, прокомментировав:
- Одинцов – от старорусского слова «одинец» - волк одиночка.
- Ну и чо?
- А не чо, деревня. Люпус по латыни и есть – волк! Только откуда буква «М» взялась?
  Люмпус довольно кивнул.
- Совершенно верно брат. Люпус – волк. А «М»…  Да вот добавили однажды, какие-то «интеллектуалы», так и осталось.  Но волк, он и в Африке волк, как не назови.
 - Да ну вас умников нафиг! Волки африканские.
   Обидевшийся Узбек не желая продолжать «заумные» разговоры ушел к барной стойке за очередной порцией горячительного (он пиво не любил и сейчас небольшими порциями хлестал водку).
    Люмпус проводил Узбека  глазами и недоуменно переглянулся с приятелем.
    - Не обращайте на него внимания господа мужчины. – Попытался сгладить шероховатость от первого знакомства Серега.
 -  Наш друг Узбек, всегда был тактичен. Как унитаз, в общественном сортире.
   Люмпус и Боксер прыснули со смеху, Серегины пацаны их дружно поддержали.
  Отсмеявшись шутке, Боксер перешел в атаку:
 - А вот у вашего друга, «господа мужчины», погоняло действительно странное! И внешность подозрительно неарийская. Вы где ж такого пассажира зацепили?
 - На нашего друга, по этому поводу, я думаю, наезжать не следует. Он русский и по крови и по паспорту, а внешность его – дело десятое. «Колода крови тасуется порой причудливо!». Генетика, одним словом. А прозвище… Нууу… Да я и говорю – генетика!
   Последние слова Сереги вновь потонули в конском ржании.
 - В генетике, Люмпус у нас большой специалист.
 - ?
 - Да, образование мое в некотором роде с ней связано. Кое-что понимаю в «доминантах» и «рецессивах».  Однако на этого обаятельного молодого человека,  с таким чудесным прозвищем, навешивать ярлыки не буду спешить.
 - Ну и правильно. Не будем все усложнять… Раньше времени! Так чем занимаетесь, в свободное от посещения концертов время?
 - Да по разному. – Ответил уклончиво Люмпус.
- Задействованы! – Со снисходительной миной бросил Боксер.
И снова Люмпус:
- А сами вы откуда, если не секрет?
- Что, бросается в глаза, что не местные? – Лысый тоже вступил в разговор.
- Так, не особо. Конечно, тут большинство народа давно уже друг с другом знакомо. Но вообще, если бы ты сейчас не сделал акцент на «не местные», я бы ожидал ответа, что откуда-то с Лен.области. Теперь есть основания полагать, что прибыли издалека. И еще – держитесь вы обособленно. Напряженные какие-то.
- Ха. Ты прямо Шерлок Холмс! Выкупили значит нас. Мы из *** ска. Говорит что-нибудь название такого городка?
- Что-то слышали. Президент к вам вроде как недавно приезжал? По ящику показывали ещё. Что-то там решали с вашими предприятиями – сразу их прикрыть или дать работягам на них немного помучиться.
 - Во-во! Он самый. Наш городишко.
- И с какой же целью прибыли? На концерт сходить, музычку послушать?
- За этим тоже. Еще воздухом морским подышать для кучи хотелось и белых ночей дождаться! (А то нам своих не хватает).
- Это правильно! Для здоровья шибко полезно!
- С народом «близким» опять же пообщаться хотелось…
- А с народом пообщаться – так, для интереса, или цель есть?
- Цель есть – для интереса.
- Тогда, может, столы сдвинем? Сейчас лабать начнут, все к сцене ломануться. А вы парни как – в слеме участвуете? О, глядите! Вон уже басист на сцену вышел!
    Зал радостно заулюлюкал, уставившись на волосатого и  бородатого типа неопределенного возраста, одетого в кожи и серые волчьи шкуры. Тот слегка поклонился и махнул рукой, типа «погодите, кино еще не началось!».  Настраиваемая «басуха» низко и чисто загудела…

   … Распаренный народ сокрушал зал в порыве, балансирующем между дракой и  эпилептическим припадком.  У сцены, голые по пояс, вместе с пацанами  из компании Люмпуса и Боксера, бились в жестком слеме Лысый, Узбек, Гоша и Макака. Комар терся рядом, прижимая к груди сжатые кулачки, но лезть в гущу потных тел не решался. Клетчатую рубашку, с одетой под неё водолазкой  он так и не снял и теперь мучился, чувствуя  себя  как в душегубке. Среди рубилова выделялся на общем фоне атлетического сложения детина, с бестолковой ряхой, как у циркового медведя. Ростом детина был под два метра и весил, наверное, не меньше ста пятидесяти килограмм. Его так и кликали – Медведь и более подходящего прозвища придумать было нельзя.  Он и парень по прозвищу Вальтер подтянулись  в зал, когда группа, работавшая на разогреве, уже отыграла, и ожидался  выход основных гостей.  С   Геной  по прозвищу Холнист  (он же Бородатый), а так же Леней по прозвищу Курт, Серегины пацаны успели познакомиться раньше.  Так же ждали прибытия дружественной группировки из района подле станции метро Ладожская, но эти «комрады» сначала безбожно опаздывали, а когда все-таки нарисовались в зале, то с ходу влились в толпу у сцены и особо пообщаться с ними не удалось.  Возглавлял их некий Слава Шрам, оказавшийся знакомым Наца.  Остальных представил Люмпус, указывая в толпе – Рус, Лось и Флинт. Двух первых в миру звали Руслан и Сергей, Флинт похоже имени не имел.  Чисто внешне интерес представляли: сам Шрам - коренастый невысокий здоровячёк в возрасте около 35 лет, лоб которого действительно пересекал весьма уродливого вида рубец,  долговязый и нескладный Лось, а так же ранее упомянутый Гена Холнист – человек с квадратной бородой и кучей сережек в левом ухе. Странный внешний вид Гены объяснялся впечатлением от прочтения книги одного штатовского писателя-фантаста, придумавшего и воплотившего  в своем произведении неких «плохих парней», которые выжили  после ядерной войны и исповедовали  нехитрое расистско-феодальное учение - «холнизм» (по имени основателя - Натана  Холна).
    Стараясь перекричать двухметровые колонки, Серега спрашивал у Люмпуса:
 - Слушай, а что это за движняк? Я что-то слышал  краями, но не более.
- Родноверие? Нео-язычество. Сейчас вообще по Европе большая волна на этой теме ожидается! Вот фолк-металл как таковой – это хорошо забытое старое, переложенное на сегодняшнюю действительность. Эдакий сплав из рока и фолковых мелодий, в том числе с использованием «доисторических» инструментов.  Некоторые группы волынки юзают (это те, кто под «скотиш» и «ириш» работает), другие дудки разные – жалейки там, рожки.  А родноверие – это вера в старых, дохристианских богов. Верховное божество Род и далее по «специфике»: Перун  – бог грозы, Сварог – бог огня и остальные в том же духе.
 - Это я понял, историей всегда интересовался. А ты мне объясни, какая у этого «движняка» перспектива в наше время? Что эти родноверы из себя как люди представляют, что реально могут?
- Э, брат! В трех словах не объяснишь!  Может есть перспектива, может нет. Будет время, мы с тобой еще на эту тему перебазарим.  А народ в родноверах разный ходит. Не только бородато-волосатые.  Вот из Ладожских Рус и Лось себя тоже вроде как родноверами числят. Рус по этой теме конкретно пробитый, он и Лося к себе подтянул.
 - А Шрам?
- Шрам монархических взглядов придерживается. «Невинно убиенный жидокомиссарами последний православный Император Николай II» и все такое. Короче  по убеждениям,  что-то вроде черносотенца.
- А остальные Ладожские?
- Да кто как. Их кстати до лешего. Только у Шрама - «конкретных» человек двадцать, а если «околотемных» собрать, то и втрое больше бойцов выставить сможет. Шрам никому своих взглядов не навязывает, чем и берет. Хочешь – будь православным монархистом, хочешь - родновером, а можешь и в Большую Светлую Науку верить. Главное, что бы за Русскую Идею горой стоял. Хотя он и про триединство русских, белорусов и украинцев частенько речи толкает. Он же хохол наполовину, да и бульбашские  корни кажись есть. Вот нациков пробитых, которые на портрет Гитлера молятся,  недолюбливает.  У него только Флинт и еще парочка бойцов по таким идеям раньше перлись. Только недолюбливать то он их недолюбливает, а фишек вермахтовских да эсэсовских - очень большой фанат. Ну, такие вещи вообще многих прикалывают. Что не говори, а форма у «гансов» всегда красивая была!
 - А Холнист этот, он из каких будет? Он мне что-то перед концертом втирать пытался, но я, честно сказать, так ни хера и не понял! Право сильнейшего, союз вооруженных мужчин, серьги какие-то присуждаются за убитых врагов…
 - Да на Гену вообще внимания не обращай! Этот залечит так, что нацистские врачи отдохнут.  Он книжек начитался и сейчас пытается среди пацанов шнягу какую-то насаждать. Его послушать, так надо всю цивилизацию порушить и жить, как при первобытно-общинном строе! Только Гена с копьем бегать не хочет, ему что посерьезней подавай! Что б охотится на мамонтов с пулеметом, посреди развалин Большого Театра!

    Вот так потихоньку пили пиво и общались, сидя голова к голове, что бы лучше было слышно. Только Боксер периодически вскакивал и бросался к сцене, «зиговать» вскидывая вверх правую руку и толкать обратно в «замес»  выбившихся слэммеров.  Еще он кружка за кружкой хлестал пиво, но как ни странно, почти не пьянел. Зато  глубоко посаженные глаза  наливались каким-то особым бешенством.  Во время очередного перерыва, когда уставшие музыканты попросили «тайм-аут» и ушли за сцену охлаждаться элем и минералкой,  он привел с собой к столу неадекватного скинхеда, лет пятнадцати, который без приглашения плюхнулся за стол и схватив первую попавшуюся кружку (которая оказалась Вовкиной), стал бесцеремонно глотать пиво, запрокинув голову и играя тощим кадыком. Потом этот тип попытался встрять в разговор, воняя нечищеными зубами и с трудом составляя слова в предложения. Глядя на это, Люмпус хмурился все больше и больше, Боксер только улыбался и молчал. Серега почувствовал, что в воздухе запахло провокацией. На него Боксер сразу произвел впечатление изрядного отморозка, способного на любые гадости, и судя по всему это начинало находить подтверждение.  Развязка наступила, когда наглый подросток неожиданно подскочил и вскинув руку в очередном «зиге» заорал:
  - Во славу великого Адольфа Гитлера!
   При этом он снова потянулся к кружкам и попытался хапнуть опять таки кружку Вована, который надо сказать только что вновь ее наполнил. Вовка отреагировал в своей обычной манере – спокойно, но решительно. Перехватив левой рукой протянутую руку подростка, он правой отставил свою кружку на другой край стола и хмуро процедил:
  - Боец, шел бы ты отсюда. Или веди себя спокойно. Достал уже.
    Охреневший скинхедик попытался ухватить Вовку за ворот толстовки, однако тот взял подростка двумя пальцами за нос и с силой сжав, отвел его на несколько метров от стола, где и отпустил. Подросток сначала шатнулся было в сторону выхода, но потом в его голову пришла какая-то новая мысль, и вернувшись к столу он начал пьяно орать:
  - Ты чо сука? Еврей блять вонючий! Ты ваще – кто такой? Чо, блять, за Гитлера тебе пить западло? Может ты нацбол или мусор?! Чо, хочешь разобраться? Пошли на улицу!
    Вовка презрительно хмыкнул и громко ответил:
   - Слушай, суконец мелкий. Ты мне, с твоим Гитлером, нахуй не нужен. Но если ты сейчас отсюда не сьебешь, я тебя в здешнем сортире очки драить заставлю. Всосал?
     Младенец затыкаться не собирался и продолжал извергать убогие ругательства, тем паче на помощь к нему с другого конца зала спешило человек пять пацанов более старшего возраста. К тому моменту вся Серегина банда уже собралась у стола и дело грозило закончиться массовым побоищем, во время которого еще не известно, на чьей бы стороне выступили новые знакомые. Однако конфликт, как ни парадоксально, формально разрешил сам виновник. Нет, не тупой малолеток, а Боксер. Когда друзья малолетнего скинхеда подтянулись к столу, он резко осадил их, выставив на пути руку.
  - Спокойно! Если у кого-то есть предьявы, пусть излагает.
   Из подошедших, выделился один тип с задатками лидера.
  - А чо ваш друган на нашего наезжает? Чо ему Спайдер сделал?
  - Ха-ха! Спайдермен? Не знаю. Наверное паутиной плюнул! А в натуре, что он тебе сделал? Не успели приехать, как сходу пацана нашего обидели!
   Тут вмешался Серега:
   - Боксер, ты сам видел, что этот кент напросился. Твой кореш – мог бы его вовремя и осадить.
  - А это не мой кореш. Пацан с вами познакомиться хотел, пивка выпить. Думал вы нормальные пацаны, в нашей «теме».  А вы себя нихуя не правильно ведете! Надо решать вопрос.
   Вовка неторопливо сделал несколько глотков из отвоеванной кружки и встав из-за стола покачал головой в разные стороны, будто разминающийся борец.
  - Спокойствие. Только спокойствие. Как говорил товарищ Карлсон. Если кто-то что-то мне хочет предъявить, я готов ответить. Только не суетитесь так – мельтешите много.
  Серегины пацаны уставились на него с изумлением. Обычно внешне приторможенный Вовка себя так не вел, предпочитая в критических ситуациях отмалчиваться, вроде как полагаясь на Бультера.  Зато Боксер обрадовался.
  - Это правильно. Все решим, как положено. Нужно перемахнуться. Честный бой – один на один.
   После этих слов борзый малолеток так  приссал, что даже заткнулся, да и кореша его примолкли и смутились – особым физическим развитием никто из них не отличался.
  - Ты хочешь, что бы я с этим пиндосом бился? Или с его приятелями? Не смеши, я с детьми не воюю.
  - Что ты, брат?! Это ж и вправду дети совсем! Нет, все «правильно» должно быть! Ты наехал не просто на этого пацана, ты наехал на Питер. Значит, Питер выставит против вас своего бойца. А вы тоже можете любого выставить. Не обязательно тебе участвовать.
  - Ничего. Разберусь. Считай, что выставили.
  - Ну, теперь наша очередь. Медведь! Хочешь за Питер «встать»?
 Медведь, до этого разговаривавший поодаль с Шрамом и его парнями, вразвалочку подошел и встав напротив Вовки заулыбался улыбкой школьника-переростка.
  - Я то могу. Только за последствия не отвечаю. 
    Вовка смерил противника взглядом и улыбнулся. Медведь возвышался над ним больше чем на голову, но страха не внушал. Вовка вообще думал в этот момент, что лучшего противника и представить нельзя – большой, неповоротливый и наверняка очень медленный. Выглядит впечатляюще, но боец посредственный. Свалить такого будет не сложно, а форсу много! Но тут зачем-то влез Люмпус, которого выходки Боксера все же вывели.
 - Саша! Завязывай уже. Если у тебя к парням какие-то претензии, зачем ты в это других втравливаешь?
 - Других?! Люмпус, ты брат на меня «не загоняй». Нашу честь задели и если тебе все равно, то мне нет. Что бы ни у кого не было сомнений, я сам встану.
    Тут уже до Сереги доперло, что Люмпус, сам того не желая, сыграл на руку Боксеру. Вот теперь-то он понял, чего тот добивался! У Боксера с Люмпусом явно были какие-то «междусобойские» терки. И делили, судя по всему власть, так как водили одну стаю. А двух вожаков в стае быть не может. И Боксер сейчас в глазах кучи «идейного» народа поднимал себе авторитет. И если Боксер сейчас Вовку срубит, то авторитет его взлетит стремительно.
- Вот же пидорас! – Подумал Серега, но что-то исправлять уже было поздно, Вовка принял вызов…


                Глава 6. В гостях.

        - Грузимся парни и тронулись! Любопытных много, как бы ментов не вызвали. – Люмпус выскочил из немецкого микроавтобуса, подогнав его  в тихий двор-колодец, вход в который жильцы еще не успели перекрыть решеткой с кодовым замком.
      - Ты как? Сам идти сможешь? – Наклонился он к Боксеру, который сидел, прислонившись к стене,  и ошалело озирался по сторонам, постепенно приходя в себя.
     - Давай Саша, давай! Очухивайся. – И обращаясь к Вовке, уважительно добавил:
   -  Ну, ты даешь дружище! Не часто такое увидишь! Боксер у нас парень крепкий, в первый раз  на моей памяти, что б его, считай, с одного удара срубили…
    … Бой и вправду получился скоротечный. Рубиться в клубе было чревато, поэтому по общей договоренности дождались  окончания  мероприятия. Оставшиеся полчаса уже не прыгали, обнявшись, и не толкались в слеме.  Держались напряженно,  нервничали. Не спасал даже алкоголь, тем более, что в ожидании предстоящего поединка пить всем резко расхотелось – дело могло принять такой оборот, что участником прямого столкновения мог стать каждый. Как только музыканты в третий и в последний раз отыграли на бис особенно залихватскую мелодию, все заинтересованные лица покинули зал и по указанию Боксера передислоцировались через ближайшую подворотню на импровизированный ринг, очерченный облупившимися стенами неухоженных питерских домов.  По пути Люмпус шепнул Сереге:
   - Слушай Бультер, я смотрю Вовка ваш по замашкам – явно борец. Если сможет, пусть идет в ближний контакт и бой в партер переводит. Боксер – он и в вправду боксер. Ему до КМС чуток терпения не хватило. Руки длинные и удар поставлен. Плюс он кикбоксингом потом занимался. На дальних дистанциях так хлещет – закачаешься. Если пару раз зацепит – Вовке больничный обеспечен.
  - Ладно. Только поздно уже Вовку «накачивать»… Он вроде и так настроен решительно.  Глядишь, сам разберется.
    А дальше получилось и вовсе странно…
    Боксер протяжно сплюнул и принял стойку. Только не классическую боксерскую, а более открытую, опасно низко держа левую руку и как бы приглашая противника первым нанести удар.  Вовка вроде бы поддался – пошел на противника, играя перед собой полурасслабленными кулаками  и нащупывая взглядом слабые места в его обороне. И в этот момент Боксер атаковал – резким подскоком сократил расстояние до приемлемой дистанции и нанес очень быстрый апперкот в голову…  Но рука его встретила пустоту, зато сам он вскрикнул от боли и неожиданности, получив удар ногой в район солнечного сплетения и отлетев метра на полтора.  Только  или Вовка бил не в полную силу или Боксер и вправду был не из слабачков,  но на ногах он удержался и вообще особых повреждений похоже не получил.  Около минуты противники кружили на расстоянии, после чего не выдержавший первым Боксер снова попытался сократить дистанцию и нарвался! Он успел провести красивую серию, но на этот раз Вовка сам пошел ему навстречу, несколькими размашистыми движениями  увел руки Боксера с нужных амплитуд, а что произошло дальше, никто так и не понял. Вовка явно успел ударить, но куда и какой частью тела – осталось загадкой. Подхватив отключившегося Боксера, Вовка, постарался максимально смягчить его падение на грязный асфальт, поэтому со  стороны  это выглядело, будто парень просто начал терять сознание и ему помогли лечь.   Народ впал в ахуй и просто смотрел, как Вовка укладывает его поудобнее. Потом пошел легкий ропот, перешедший в одинокий девичий визг:
 - Ой! Он его убил! Он же убил! Ааааааа! Мальчики, ну что вы смотрите! Помогите!
 - Заткните вы её. – Невозмутимо посоветовал Вовка. - Никто никого не убил. Скоро очухается. Полежит в отключке минут десять и будет как новый. Точнее, как бывший в употреблении. И не сильно хуже чем раньше.
   Но поднятая паника уже стала разливаться волной и «нехорошие» разговорчики выплеснулись через обоссаную подворотню на улицу, где еще кучковался расходящийся из клуба народ.  Надо было что-то решать и «рулить» взялся  Люмпус. В буквальном смысле…
    …  Бультер смотрел, как Вальтер и Холнист помогают Боксеру залезть в автобус. Тот еще плохо понимал, что происходит. С удивлением Серега отмечал, как предательски подгибаются ноги под крепко сбитым пацаном, таким резвым и воинственным до этого и думал о том, что Вовка и вправду не устает его удивлять. (Опасный человек! Очень опасный! Во всяком случае для чужих…)   
   - Люмпус, если все терки окончены и к нам претензий нет, то я со своими парнями обратно в клуб. До утра покантуемся, а там будет видно.
  - Ты чо Сергей? Обалдел? Какой клуб? Он закрывается уже! Максиму еще час бар поработает и все, разгонят последних посетителей.
 - Да ну, нахуй?!
- Вот те и нахуй. Ты чего, не знал?
- Да я всю жизнь думал, что клубы до утра работают!
- Работают. Да не все. Этот в 24 часа – избушку на клюшку. Концерт отыграли – и по домам. А вам что, ночевать негде?
- Да вроде того…
- Ладно. Этим не парьтесь. Переночуете у меня. Я под Петергофом живу, у нас с предками дом свой. Поместитесь все – чего-чего, а уж места то у меня хоть отбавляй.
 - Ну что, Боксер полагаю, у меня заночует, Гена до Нового Петергофа полюбому с нами, а что остальные думают? У меня ночевать будете или по домам?
  Вперед вышел Вальтер.
 - Я  с тобой, если возьмешь. Чото в общагу не тянет. Да и не пустить могут, поздно уже.
- Кто еще?
- Не, я наверное до метро и до хаты. Пока переходы не перекрыли.
- Постой, я тож до метра.
 Курт и Медведь подошли попрощаться.
- Вы мужики на нас, если чо, не обижайтесь! – Пробасил Медведь. – Вы люди наши, сразу видать. Мы к вам  без претензий. Это Боксер опять намутил. Несёт его вечно. Давайте, может свидимся ещё.
- Давай брат. Без обид. Слава России!
- Слава России! 

     В салоне  маленького пассажирского автобуса, где стояло голубое марево от подсветки магнитолы,  громко стебался Шнур, а вместе  с ним и вся группа Ленинград.  Бультер  сидел на переднем пассажирском сидении рядом с Люмпусом, который уверенно вел авто по петляющей дороге, мимо каких-то дачных развалин. Дорогу Люмпус «обозвал» - «Пьяная». - Вот уж точно, по бухаре прокладывали! – Выдал Гоша, который промолчал большую часть вечера. – Если бы напрямую, то расстояние б в три раза сократить можно было.
  - Ага. – Согласился Люмпус. – Можно. Только тут сначала дома построили, а потом уж между ними дорогу эту проложил. Извини, так получилось! 
 - А вообще, тут после войны, камня на камне не было. Это уже всё послевоенные постройки. Не знаю, почему по уму не распланировали… Мы с родителями тут всего пять лет живем, как дом под крышу завели. До этого квартира в Питере была, в Купчино. Однокомнатная. Тесно, как в ****е у девственницы. Продать пришлось естественно. Первое время, как заехали, я все привыкнуть не мог, что у меня теперь своя комната – больше, чем раньше вся наша квартиры была. Но и уборки прибавилось…  Кстати – приедем, не удивляйтесь. У нас дома как бы рабовладельческий строй!
 - В смысле?
- Доберемся, сами увидите! – Усмехнулся Люмпус.
     Дверь коттеджа, выстроенного из красного кирпича, открыл сутулый остроносый мужичок, лет шестидесяти. Он прищурился сквозь стекла перемотанных изолентой очков.
 - Ааа. Вернулся. Ха-ха, всей целой бандой? Где им стелить?
- Вальтер на своем месте ляжет, а в моей комнате еще кресло кровать раздвинь. Остальным все спальные принадлежности, какие есть, в Светкину комнату и в мастерскую занеси. Сами разберутся. Ты топил сегодня?
- Топил. Марина велела. Сказала – раз Владик на концерт поехал, значит сто процентов, вернется не один.
- Гуд. Там парни диван раздвижной, две кровати, а остальным придется на полу разместиться. Но у нас тепло, отопление печное, так что не замерзните. Туалет, если что, на первом этаже, сразу под лестницей на второй этаж. Душ там же, но с этим утром разберемся. Кухня тоже на первом этаже, если кто чаю хочет – Эдуарду скажите, он все покажет. Только не грохочите – рядом с кухней комната предков, не разбудите.  Да, если с утра всем разом в толчок приспичит, то второй на улице. Вон видите? В углу участка будка чернеется? 
   Спать укладывались в темноте. Комната Люмпуса и правда была здоровенная, занимавшая половину второго этажа. На стене, между двумя встроенными шкафами, располагалось ячеистое окно – от пола до потолка. В свете луны были видны небольшие дачные домишки, и белые стены недостроенного коттеджа напротив. 
 - Тут СОТ. Сначала только такие вот дачки и стояли. А теперь, кто поумнее, смекнул и стали дома посерьезнее ставить. Скоро изменения в «Земельный Кодекс» внесут, можно будет дачные участки приватизировать. Тогда тут цены за сотку -  до десяти штук баксов взлетят!
 - Ну, ты загнул. – Серега располагался на кресле-кровати в комнате Люмпуса, пытаясь найти на ощупь верх одеяла.   В углу на топчане уже привычно примостился Вальтер и сейчас сладко запосапывал.
- Ха. Загнул… Погоди… Видел развалины чапаевских домиков, мимо которых мы от Петергофа проезжали?
- Помойка натуральная.
- Это сейчас помойка. А еще лет через пять, вдоль Пьяной дороги одни коттеджи стоять будут, да такие, что наш по сравнению с ними, будкой собачьей покажется. Сейчас все, у кого бабло есть,  стараются за город съехать. Большую квартиру в центре Питера купить не просто, а тут свой дом! Да и экология опять же. Я сейчас к свежему воздуху так привык,  что  когда в Питере вдоль проезжей части пешком иду, думаю только про газенвагены. Машин много, а старье одно. На чём «они» за бугром не доездили, у нас за шик считается. В Финке или Швеции, такого дерьма уже не увидишь. В центре Стокгольма воздух – чище, чем у нас нынче в Петродворце.
- А ты в Швеции был?
- Да был. И не раз. А в Финляндию вообще раз в две недели езжу. Тут же пару часов всего, а у меня мульти-виза. Да и родственники там есть по матери.
- Финны?
- Вепсы вообще-то. Из Карелии. Но в первой половине «девяностых» финны всех подряд принимали, если хоть капля крови есть от родственных им народов. С Карелии тогда многие уехали – и натуральные финны и карелы и вепсы и саамы… Только сейчас один хрен все возле границы живут, разве что по другую сторону. Бизнес мутят. Купят автобус, что б только ездил, пригонят на нем в Россию, заправят полный бак – и обратно. Там бензу сольют, толкнут в два раза дороже. Еще отсюда спиртное и сигареты тащат. А с Финки бытовую химию, иногда холодильники, микроволновки всякие бэушные. Там это копейки стоит. Им утилизировать их дороже выходит, чем пошлину на таможне заплатить. Вот нам и толкают. Да у меня самого оттуда два холодильника привезено и стиральная машина. А что? У них б/у лучше, чем у нас новое! У нас же все барахло не пойми какой сборки, а это уж точно не узкоглазые мастерят. Хотя, кто его нынче разберет…  Я вот пытался как-то в Германии кроссовки купить, так везде – или «Чина» или «Вьетконг»! Весь Кёльн оббегал, ни хрена не нашел.
 - Дела…
- Да уж. В Питере китаёз тоже не меряно, вон целый чайна-таун говорят со временем построят… Ладно, давай спать. Рубит что-то…

   Проснувшись, Серега долго разглядывал едва светящиеся стрелки наручных часов – на улице еще было темно.  Такие ли часы у него когда-то были? Хорошо бы ощутить на руке, как в прежние времена приятную тяжесть золотого швейцарского корпуса…  Четыре утра. Все лишь. Но дико приспичило ссать, и нужно было искать, где там под лестницей притулилась дверь туалета. Когда Люмпус показывал остальным расположение «святая-святых», он осматривал его комнату. Посмотреть было на что. Все стены были увешаны флагами, плакатами, символикой - «Зенит», «Германия», «Имперский триколор», «Брат – Данила Багров», «Шевчук», «Каррозия Металла», «Ancestors», какие-то значки и знаки различия…  Разнокалиберные гильзы, минометные мины, «наши» и немецкие каски были аккуратно расставлены на полочках. Люмпус пообещал всё показать и разъяснить утром. Он вообще был парнем продуманным и все четко планировал – когда спать, когда дела делать.  А вот про сортир, персонально Бультеру разъяснять и показывать не стал. Серега хотел, было, его разбудить, но подумал, что это глупо. Натянул джинсы, нащупал выданные тапочки. Спустился по широкой деревянной лестнице на первый этаж. – Где ж у них тут свет включается? Вслепую пошарился у лестницы и найдя ручку, повернул ее. Пахнуло сквозняком и холодным чуть затхлым воздухом. – Похоже не толчок. – Ногой Серега нащупал за порогом ступеньку каменной лестницы уходящей вниз. Подвал! Ну по любому… Так, приплыли. Не в подвал же ссать? Как-то оно не удобно в гостях. Ха! Есть же еще «уличные апартаменты»!  Пройдя в прихожую, Серега опять же на ощупь открыл задвижку входной двери и вышел на улицу. Стоя на высоком крыльце, он осмотрелся. ****ь! Прохладно. На земле лежал иней. – Погорячился я пожалуй… - Серега перегнувшись через перила посмотрел в сторону заветной будки. – Да там и лужи наверняка замерзшие! Еще вляпаться не хватало. Решительно расстегнув ширинку, Серега стал мочиться прямо с крыльца. За спиной хлопнула дверь. Он едва успел спрятать «конец», едва не прищемив его «молнией». На крыльцо вышел Люмпус, в пляжных шортах и фуфайке.
 - На вот! Простудишься. – Протянул он меховую подстежку от какой-то куртки и залыбился. - Что, не нашел в потемках?
 - Да запарил чо-то… - Смутился слегка Серега.
- Не страшно. Главное, что б никто из твоих орлов ночью не запарил и в подвал по запарке кучу не навалил! А то матушка обидится. У неё там соленья, варенья всякие.
- Хы. Не должны бы.
- Уж надеюсь.
 Люмпус достал из кармана фуфайки пачку сигарет и протянул Сереге.
- Из Финки привез. Докуриваю вот.
- Ты же говорил, что они сами от нас сигареты тащат?
- Ага. Только какого качества? Они же тащат, что подешевле. Всю ***ню левую, главное, что б «под фирму». Ты попробуй – марка сигарет та же, а вкус то совсем другой! Это в Европе изготовлено, а не в Подмосковье.
   Затянувшись, Серега и вправду почувствовал, что вкус совсем другой. Чище что ли. Сигарета тлела ровно, а дым не оставлял противного послевкусия.
- Слушай, а что ты там про рабовладельческий строй говорил?
- А! Так ты сам уже его видел, только видать не понял.
- Что именно?
- Не что, а кого. Эдуарда. Это наш «кухонный раб», как его предки в шутку величают. А вообще, он у нас что-то вроде прислуги «за всё».
- Я думал родственник?!
- С чего. Три года назад мать где-то подобрала. Вшивого, грязного. Вот, как видишь, отмыли, в человеческий вид привели.  Живет на веранде (она утепленная), матери с отцом по хозяйству помогает. Только тупит иногда – не пнешь, не полетит.
- И чо, совсем ему не платите?
- Да на кой? Ему денег заплатить, бухать начнет.  Фантазии никакой. Ему батя  как-то с дуру отстегнул на день рождения штуку, так потом искали две недели. Пропился – сам пришел, больше то некуда. Жилья нет, пенсию он еще не получает, а будет пенсия, так по минимуму. Он местный. Здесь поселок неподалеку есть, Эдик там жил раньше. Только сейчас ни жилья, ни родственников. Зато  «отмотки»  лет двадцать. Треть жизни по тюрьмам. А так - ест с нами за одним столом, одежку ему покупаем. Он вообще – честный. В магазин отправишь, всю сдачу до копеечки принесет и чеки кассовые, под отчет. Боится «место» потерять.
- За что сидел то?
- Первый раз за какую-то кражонку смешную.  Работал в Питере (тогда Ленинграде ещё), хотел утараканить с завода полмешка подшипников для собственных нужд. А его на проходной за жопу взяли. Хищение «социалистической» собственности. Рассказывал, что когда за примерное поведение освободился условно-досрочно, вернулся домой, а там с его женой какой-то хмырь живет, полным хозяином.  Ну, слово за слово (хмырь наглым оказался), подрались… Хмырь за нож схватился. Эдик нож отобрал, этим ножом его и кончил. Под горячую руку. Может и под «превышение самообороны» проканало б, только он с дуру и жену порезал. Не сильно, но тем не менее…  А потом сам милицию и «скорую» вызвал и сел дожидаться.  Тут он еще пятнашку отхватил, а жена на развод подала. Правда, спилась, и её потом очередной полюбовник дорезал всеж...  Дом по тем временам государству отошел. Эдик до звонка досидел, освободился – а страна то уже другая! Не только законы, а и люди изменились. Так и пошел бомжевать.  Теперь вот у нас обитает. У матушки конечно характер не сахар, бывает, гоняет его, как ссаного кота – то принеси, это подай. Только думаю, уж лучше так, чем на помойке от денатурата сдохнуть.
 - Да уж, история. Чего только в жизни не бывает. По моей тоже, как танк прошелся… Только рассказывать не охота.
 - Не хочешь, не рассказывай. У меня правило – я за язык никого не тяну. У всех свои секреты должны быть.
   В это время снова хлопнула дверь, и на крыльце показался заспанный Вовка.
 - Чего это вы тут?
- Ха-ха-ха! Ты тоже заблудился? Мимо толчка проскочил?
- Неа, я в темноте хорошо ориентируюсь. Только меня по большому потянуло и в животе чото бурчит. Из-за пива что ли? Как-то мне неудобняк на весь дом попёрдывать, вот и решил, на «дальняк»  сходить.
 - Давай. Только сапоги резиновые возьми. Я вчера не подумал, там между грядок воды набралось – так просто до «дальняка» не доберешься. «До ветру» и тут бы можно, а срать, извини, посреди крыльца не разрешу!
 - Давайте, издевайтесь. – И Вовка поскакал в дальний конец «усадьбы».
   Как только он скрылся из виду, Люмпус понизив голос, вопросительно прокомментировал:
 - Интересный парень.
- Не без этого.
- Чем он занимается?
- В настоящее время до сих пор  трудоустраивается. Отслужил недавно.
- Я про спорт.
- Ааа… Вообще пацаны рассказывали, что вольной борьбой в детстве занимался. А сам говорил, что когда в Кирове учился, то дзюдо и еще чем-то.
- Так ты его недавно знаешь?
- Полгода еще не прошло. Я же приезжий, из Ярика к ним перебрался.
- Не в курсе, где он служил?
- На Дальнем Востоке, связистом каким-то. А что?
- Связистом? Да нет, ничего. Просто странно как-то. Я ведь сам рукопашник. И за «Динамо» выступал неоднократно и места по области не последние занимал. А ты думаешь, почему на меня Боксер не рыпается? Заметил подика, что он меня мягко скажем «не долюбливает»?
- Заметил.
- Мы с детства знакомы. В Купчино раньше вместе жили, в одном доме. Он и сейчас там обитает. Раньше ведь он у моих пацанов за главного был. Ну, это отдельная история. Только вот я к чему разговор этот завел? – Боксера бы и я нагнул, был уже прецедент. Но  что бы вот так!  Ты понял, как он его уработал?
- Нет.
- Вот и я нет. Что за техника?  Когда он ему с ноги вломил, там все ясно – он не бил даже, он Боксера откинул просто. Позиция у него не удобная была. Он дистанцию увеличил и снова стал искать, на чем дурачка нашего поймать. А вот как он отключил… Я даже удара не заметил. Могу предположить, что ребром ладони рубанул. Может по сонной артерии, а может и в череп куда… Только это не дзюдо. И уж точно не вольная борьба.  Вот если в армии научили?...  Да, нет. Таким штучкам даже «простой» спецназ не обучают. У тех все просто – грубо, жестко и эффективно. Такое, как он показал, я только один раз видел, когда меня  батин кореш на тренировку «Гаммы» провел. Там  инструктор, который занятие проводил, бойцов  почти не касаясь, ронял. А ведь люди серьезные, у них ниже прапорщика званий нет, в основном конкретно - офицерье. Все с боевым опытом.  Ещё видел – идет  на инструктора  человек  и вдруг раз, ни с того ни с сего – хлоп,  упал. Как поскользнулся. И встает ни сразу.
 -  Ну, я сомневаюсь, что Вован наш в «Гамме» служил. Он вроде всего-то младшим сержантом на дембель ушёл. Кстати, как там Боксер?
- Когда спать ложились, проведывал его. Они с этим Узбеком в Светкиной комнате легли. Ничего, живой вроде. Только подавленный какой-то. Ну, это фигня, получил свой урок.
- А что за Светка?
- Сестра моя старшая. Она два года назад замуж вышла. Сейчас с мужем в Москве живут. Вот комнатка и освободилась. Мать иногда ее сдает летом. А иногда мою. Тогда я в Светкину переезжаю. Летом в Петергофе туристов много – жильё сдавать бизнес прибыльный. 
   Проковылял обратно Вовка. Не желая продолжать разговор, Люмпус приумолк. Вовка поежившись спросил: - А что там, сразу за домом за строение? Баня?
- Точно. Попариться захотел?
- Поздно уже. Или рано?
- Слушайте парни, в вы спешите куда?
- В смысле?
- Планы на завтра есть какие-то?
- Да думали, может в Москву сорваться…
- Подождет Москва. Что там делать то? Оставайтесь ещё на денек. Завтра вас на Удельную свожу, потом на Апрашку. Если интересуетесь секондом армейским и прибамбасами всякими, то будет из чего выбрать! Затаритесь. А вечером баньку истопим. А можно вообще мяса взять и шашлыки замутить, мангал есть, дрова тоже. Вы как?
- Блин, идея хорошая. А как у тебя к ней родители отнесутся? Другие бы не обрадовались.
- А мои нормально. Видишь ли, они у меня тоже «в теме». К тому же мать сейчас не работает, после аварии на инвалидности. Из дома редко выбирается – нога левая на три сантиметра короче стала, а аппарата Елизарова боится, как огня. Она гостей любит. Так что все путем.