Вижу нечто странное... Часть 3

8. Появляются сингулярности. 

Однако эта странная голубизна продолжала царапаться в его мозгу как жук. Разумеется, с помощью друзей из Государственного Оптического Института Фёдор многократно повторял опыты, меняя сигареты, спектр, интенсивность красной подсветки  – результат всегда был отрицательный: никакого «голубого огонька» не наблюдалось.
Франца это явление, видно, тоже задело, он писал Фёдору, что может быть, в тот день в комнате был включён телевизор, и его отблеск дал голубизну, впрочем, он сам тут же признавался, что идея эта идиотская, так как ни в первый раз, ни во второй  никаких телевизоров в комнате не было. Отблеск голубого цвета из-за штор,  -  думал Франц. Был там ещё не раз и проверял. Окна плотно зашторены, а улица освещается натриевыми, оранжевыми лампами. Полицейские машины не проезжали и не стояли под окнами столь добропорядочного заведения – это он тоже проверил по графику дежурств в полиции! Франц вместе с группой оптиков-добровольцев провёл полные, статистически достоверные, серии опытов в этой комнате, которые полностью подтвердили наблюдения Фёдора. Эффект «голубизны» был с красной подсветкой и в темноте, но только в одной, «физической» комнате. Нигде больше он ни в каком виде не наблюдался!
А через несколько недель Франц прислал Фёдору совершенно убийственную весть – эффект пропал!!! Франц снова написал, что многократно, после отъезда Фёдора, посещал именно это заведение и именно эту комнату. Только в ней и наблюдался эффект, при красной подсветке и в темноте, причём от любых сигарет. И вдруг он исчез. Франц даже брал пробы воздуха из комнаты во время этих опытов, полагая, что, может быть, в воздухе был какой-то микроэлемент, от дезинфекции, скажем, изменявший спектр огонька или вызывавший искажения цветового зрения у людей. Опять результат отрицательный. Ничем по микросоставу  воздух этой комнаты не отличался от атмосферы других комнат и, вообще, городского воздуха.  Но теперь эффект пропал и, наверно, навсегда.
Вначале это было воспринято Фёдором как удар по голове.
Он ведь уже начал разрабатывать некую гипотезу, объяснявшую это явление и вдруг – такой провал, в его гипотезу никак не укладывавшийся. И даже сослаться на географически особое место – эту комнату – теперь уже нельзя было!
Гипотеза же заключалась в следующем:
В нашем пространстве существуют, пока неизвестно почему, некие ОСОБЫЕ, сингулярные области, в которых происходит  инверсия законов физики, а, может быть, и природы вообще. Это, возможно, реликты Большого Взрыва (Big Bang), а может быть и некие зародыши новых Больших Взрывов. Вроде зародышей кристаллизации или парообразования в жидкости. Предполагается, что таких зародышей Первого Большого Взрыва, породившего нашу Вселенную, было несколько, может быть даже очень много, некие сингулярности в «прапространстве-правремени», в одной из них и произошёл этот Большой Взрыв, но другие остались, и они-то обладают какими-то особыми качествами, в которых законы, обязательные для всего остального нашего мира, не выполняются или выполняются, но не так, как  всюду. Вот, в одной такой сингулярности, случайно совпавшей с комнатой в Мюнхене, и наблюдалась инверсия одного из  законов оптики, закона Релэя. Нарушались также  законы излучения нагретых тел. Какие другие законы физики и природы претерпевали инверсию, сказать трудно. Может быть, изменялся ход времени, может, пространство там было искривлено каким-то особым образом. Но это всё  -  чистой воды спекуляции и фантазии, в то время как наблюдавшаяся там цветовая инверсия  (нарушение закона Релэя) и нарушение законов излучения   -  экспериментальные факты.
Если предположить, что данная гипотеза верна, то дальше возникает вопрос: как распознать заранее такие точки, как вычислить их координаты и установить, какие законы в них соблюдаются, а какие нарушаются. Ведь в «сингулярной» комнате были люди и ничего «противоестественного» не наблюдали! Все остальные процессы, очевидно, проходили в этой особой «точке» неотличимо от остального мира.
Так заканчивалась первая статья Фёдора.
Фёдор включил в список авторов статьи и Франца, о чём сообщил ему в письме и просил его согласия. Франц вежливо поблагодарил его, но от соавторства отказался, а позвонил в Москву к Фёдору и спросил у него, собирается ли он приводить все подробности появления этой статьи, и просил его имя не упоминать, как инициатора похода в заведение Мадам Шмидке!
Но хотя бы благодарность,  -  спросил Фёдор,  -  я могу же выразить Вам? Ведь именно благодаря Вам, Франц, я столкнулся с этой проблемой. 
Франц попросил его не выражать ни в начале статьи, ни в её конце благодарности ни ему, ни кому –либо другому, и, вообще, название статьи надо бы изменить на что-нибудь более приличествующее физической работе. Удивлённый Фёдор, разумеется, принял к сведению и выполнил его просьбу, но изменить название статьи --  «Бордельная Цветовая Инверсия» - отказался. 
Кто знает,  -   сказал он Францу,  -  может быть,  бордель Мадам Шмидке оказался в этой сингулярной точке не случайно!
И  какие ещё законы нарушаются в этих сингулярностях? Наверно статистические, вероятностные?
Это точно,  -  подтвердил Франц.
Почему?
А потому, что Ваше, Федия,  поведение в этой сингулярности было совершенно невероятным. Если взять все заведения этого типа во всём мире и всех его посетителей хотя бы только за последние 100 лет, (а подобные «учреждения» существуют в той или иной форме много столетий, если не тысячелетий) и поискать ещё один такой случай, как с Вами, то он просто не будет обнаружен!
Архимед выскочил голым из ванны с криком «Эврика!», но вот про человека, выскочившего из борделя с тем же кличем, история науки молчит!

(Девушек, находившихся с Фёдором в комнате, звали: Эрика, Нáна и Мия. Легенда об этом случае, впоследствии распространившаяся по миру, гласила, что Фёдор выскочил из «заведения» полуодетый, восклицая: Эрика! Нáна Мия!)

Таким образом, вероятность случая, Вами, Федия, продемонстрированного, весьма близка к нулю! Холодный чайник на  льдине  вдруг закипел! Ведь Вы же знаете, что такая вероятность потенциально существует, однако до сих пор не наблюдалась! Точно так же и с Вами – такого ещё за историю человечества не было обнаружено!! Значит законы вероятности нарушаются в этих сингулярностях!

Hier stehe Ich… (На том стою...)
                Люди, страдающие запорами,
                чаще говорят «нет», чем «да».
               
                Франсуа Мари Аруэ Вольтер               

Постойте, Франц,  -  сказал Фёдор,  -  Вы навели меня на ещё одну интересную мысль. Должен признаться, что, мне кажется, я обнаружил ещё одну область сингулярности, причём весьма часто встречающуюся.
Несколько секунд Франц молчал, а затем рассмеялся: Я тоже, думаю, догадался, что Вы имеете в виду, говоря о таких сингулярностях: Туалет?
Точно, -  закричал Фёдор, -  как Вы додумались, Франц?
Я попробовал думать в «Вашей манере мышления» и тут же мне пришла в голову вот эта «сингулярность».
Ну, поскольку, Вы, Франц, уже назвали её, то признаюсь, что -- и это, действительно, странно, надо сказать -- несколько неплохих идей мне пришло  в голову в туалете! Я даже там чистые листки бумаги приготовил и карандаш.
Франц засмеялся:
Федия, а почему бы не писать на белой туалетной бумаге?
Пробовал,  -  со вздохом сказал Фёдор,  -  слишком мягкая, рвётся под карандашом и, по забывчивости, можно её использовать не по назначению -- точнее, по назначению -- точнее, всё же не по назначению, ибо  на ней уже записаны какие-то мысли, жаль бросать их в канализацию.
Федия,  - спросил Франц,  -   Вы про Веспасиана, римского императора, слышали?
Что-то туманно  вспоминается,  -  сказал Фёдор,  -  Кажется в каком-то историческом романе это имя было упомянуто. А, Lion Feuchtwanger, «Иудейская война»?
Да, там он тоже фигурирует. А оборот такой слышали: «Деньги не пахнут»?
Слышал.
Так вот, эта фраза как раз и принадлежит ему,  -  и Франц рассказал Фёдору историю происхождения пословицы.
А знаете, Федия, почему я вдруг вспомнил об этом? Мне пришла в голову забавная мыслишка, в связи c нашим разговором о туалетных сингулярностях, некий парафраз этой знаменитой пословицы.
Парафраз? Какой?
ИДЕИ НЕ ПАХНУТ! – со смехом завершил Франц.
Впрочем, есть и ещё одно доказательство только что высказанного мной «афоризма»,  -  вдруг став задумчивым,  продолжил Франц, -  Помните, мы говорили как-то о Мартине Лютере?!
Да, помню, но какое это имеет отношение к обсуждаемой сингуляр..?
Имеет и самое прямое,  -  перебил его обычно очень вежливый и терпеливый Франц,  -  Мартин Лютер писал в своих работах, что идеи протестантизма, то есть его учения, пришли к нему именно там! «В клоаке», как он сам и  выразился! Кстати, недавно немецкие археологи, специалисты по Лютеру и лютеранству, таки раскопали в его бывшем доме эту самую Лютером посещаюмую сингулярность!  И добавил по-немецки:
Hier sitze Ich und kann nicht anders ! (На том сижу и не могу иначе!)

Вот эта статья «Би-Би-Си», которую Франц процитировал и послал Фёдору:

Христианская Реформация началась в туалете.

Немецкие археологи утверждают, что нашли туалет, в котором Мартин Лютер задумал Реформацию христианской церкви в XVI столетии. Этот каменный сортир находится в только что раскопанном флигеле в доме Лютера в Виттенберге.
В своё время Лютер сам говорил, будто находился «в клоаке», когда на него снизошла идея о том, что вечной жизнью душа обязана не делам, но вере. Известно также, что основатель протестанства страдал частым несварением желудка (запорами) и много часов проводил в уборной.

«Земное христианство.»

По словам доктора Мартина Треу, теолога из Виттенберга, изучавшего жизнь Мартина Лютера, этот туалет был сооружён в 1515-1517 годах. «Мы нашли здесь очень редкую вещь», -- заявил доктор Треу в интервью Би-Би-Си и добавил: -- большинство построек, сохранившихся с того времени, служили высоким целям.»

Сам туалет представляет собой нишу в одной из комнат размером  9 х 9 метров. Комнату обнаружили в ходе раскопок в саду, в котором когда-то стоял дом Лютера.

Доктор Треу уверен в том, что Лютер использовал именно эту уборную. И, по всей видимости, именно в ней родилась идея радикальной Реформации, идея о том, что христианство должно быть более «земным» и считать всего человека, а не только его душу, созданием Господним.

Обычно принято считать, что Реформация, приведшая к появлению европейского протестантизма, началась 31 октября 1517 года, когда Лютер прибил к дверям виттенбергской церкви Всех Святых  95 своих тезисов, в которых, в частности, резко отзывался о деяниях Папы Римского и о торговле церковными индульгенциями.

Проблемы конструкции.

Лютер оставил после себя откровенный дневник своей битвы с несварением желудка, однако, несмотря на такое обилие информации по этой теме, некоторые важнейшие детали остаются неясными – такие, как, чем великий реформатор пользовался в качестве туалетной бумаги.

«Мы до сих пор не знаем, чем люди подтирались в то время», -- говорит доктор Треу. -- Бумага, -- добавляет он, -- в те времена была слишком дорогой, а главное – «чересчур жёсткой», чтобы использоваться в гигиенических целях.

И хотя вполне вероятно, что реформаторское вдохновение снизошло на Лютера именно в этом туалете, доказать это навряд ли возможно,» -- говорит доктор Треу.

Люди, которые в будущем станут приходить в дом-музей Мартина Лютера в Виттенберге, смогут осмотреть и новую находку археологов, однако эксперты опасаются, что строение не слишком прочное, поэтому вряд ли  им позволят на деле проверить все прелести средневекового сортира.

В том, что заметка эта -- не мистификация автора и не первоапрельская шутка Би-Би-Си, читатель сможет убедиться, прочитав нижеприведённый оригинальный английский текст этого сообщения Би-Би-Си от 22 октября.

Luther’s lavatory thrills experts.

Archaeologists in Germany say they have found a lavatory where Martin Luther launched the Reformation of the Christian church in the 16th Century.

The toilet room is in a newly unearthed annex to Luther’s house in Wittenberg.

Luther is quoted as saying he was “in cloacae”, or in the sewer, when he was inspired to argue that salvation is granted because of faith, not deeds.

The scholar suffered from constipation and spent many hours in contemplation on the toilet seat.

“Earthy Christianity”

The lavatory was built in the period 1516-1517, according to Dr. Martin Treu. A theologian and Luther expert based in Wittenberg.

“What we have found here is something very rare> “ he told BBC News, describing how most buildings preserved from that era tend to have served a grander function.

The toilet is in a niche set inside a room measuring nine by nine metres? Which was discovered during the excavation of a garden in the grounds of Luther’s house.

Dr. Treu said there can be little doubt the toilet was used by Luther. The radical theologian who argued for a more “earthy Christianity”, which regarded the entire human body – and not just the soul – as God creation.

The reformation, which resulted in Europe’s Protestant churches, is usually reckoned to have begun when Luther nailed 95 theses to the door of Wittenberg’s Castle Church on 31 October 1517.

The theses attacked papal abuses and the sale of indulgences by church officials, among other things.

Structural concerns.

Luther left a candid catalogue of his battle with constipation but despite this wealth of information, certain details remain obscure – such as what the great reformer may have used in place of toilet  paper.

“We still don’t know what was used in those days”, says Dr/Treu. The paper of the time, he says, would have been too expensive and critically, “too stiff” for the purpose/

And while it is probable that the inspiration that led to Luther’s reforms occurred on this toilet, it is impossible to prove it beyond doubt, Dr. Treu says.
Future visitors to Wittenberg’s Martin Luther museum will be able to view the new find, though structural concerns mean they will not be free to test its qualities as a toilet.

Так, может быть, стоит сходить туда и проверить,  наблюдается ли и там цветовая инверсия? – спросил Фёдор.
Пока  посетителей туда не пускают,  -  со вздохом огорчения признался Франц 


9. Реакция мира.

Спустя недель пять Франц снова позвонил Фёдору и разочарованно сообщил, что он через руководство института добился разрешения посетить эту «сингулярность». Там были проведены десятки опытов по проверке основных  законов механики, термодинамики, электродинамики, оптики, (также проверили скорость света) распада ядер и нестойких элементарных частиц. Увы, все законы соблюдались, и неукоснительно!

Но статья Фёдора уже была послана в журналы и вскоре предстала перед всем научным миром.
(Редакторы оговаривались, что статья эта опубликована «лишь в рамках дискуссии», и они не разделяют взгляды автора. Однако автор – известный физик с безупречной научной репутацией, и посему они, редакторы, сочли возможным её опубликовать именно с целью стимулировать дискуссию по наблюдавшемуся эффекту и его толкованию.)

Буря возмущения пронеслась по страницам журналов! Редакции были завалены пачками негодующих писем. Писали физики и лирики, химики и юристы, физиологи и археологи. И все  возмущались!
Правда, тираж научных журналов, опубликовавших статьи Фёдора (различные вариации на тему сингулярностей – Фёдор высказал набор гипотез и спекуляций и распределил их по разным статьям),  резко возрос – сугубо научные журналы вдруг стали читать все.
Даже Всемирная Лига Жриц Любви, крайне польщённых тем, что впервые о них заговорили такие  серьёзные издания, оформила годовую подписку на эти журналы, причём на  весьма солидное количество экземпляров! А статья Фёдора  с добытой где-то фотографией автора, красовалась теперь во многих заведениях, подобных заведению мадам Шмидке, по всему миру.
Редакторов журналов хотели сначала выгнать без выходного пособия за профессиональную непригодность, но вовремя заметили стремительный рост числа подписчиков и оставили, удвоив их жалование.

Все писали, в основном, одно и то же, что статья написана не физиком, а сумасшедшим, не знающим ни физики, ни физиологии; намекалось, что от частых посещений борделей автор статьи подцепил СПИД и сифилис и сейчас страдает полным маразмом, связанным с сухоткой мозга. Немногие защитники Фёдора, в числе которых первыми написали апологетическое письмо и Франц с Таксаром,  иронически напоминали, что сифилитической сухоткой мозга страдали не только заурядные посетители борделей, а и такие выдающиеся философы и мыслители, как Ницше, Шопенгауэр, В.И. Ленин, художник Йеронимус Босх, поэт Heinrich Heine и многие-многие другие всемирно известные деятели культуры и науки. Кроме того, и это главное, молодой, но достаточно известный физик Франц Фрауэнзухер подчёркивал, что по просьбе первооткрывателя эффекта, он провёл серию опытов незамедлительно после обнаружения Фёдором цветовой аномалии, и опыты эти полностью подтвердили данные, полученные русским физиком! Законы Релэя и излучения света явно нарушались, причём, только в одном помещении!  Но защитников было микроменьшинство, по-большей части, молодые физики-мужчины, требовавшие (со смехом) у своих учреждений ввести в бюджет статью расходов на «эксперименты по выявлению сингулярностей Шершеляфамова», а именно, оплату их посещения заведений того типа,  которое указывается в статье Фёдора.

Ругательной заметкой, сопровождаемой  личными нападками, разразился и лауреат Нобелевской премии по физике профессор Салям Абдус Салям, пакистанский физик, впрочем, проживший и проработавший большую часть своей жизни в Англии. Эпитеты «бордельный физик», «проституирующий дилетант», «сексуальный маньяк, возомнивший себя физиком», «краснофонарный вышибала» так и сыпались на бедного Фёдора из статьи Саляма.

Фёдор Шершеляфамов резонно возражал упрекавшим его в столь странном выборе темы: «Если могут называть «шкварки»  -  красивый, нежный, верхний, нижний, если может существовать отдел физики  -  «хромодинамика», с динамикой цвета не имеющий ничего общего, то почему не может существовать «Бордельная цветовая инверсия»? Тем более, что она действительно там наблюдалась! Экспериментальный факт!»

Совершенно неожиданно спокойную и, в общем, доброжетельную статью об эффекте Фёдора написал и другой лауреат Нобелевской премии по физике – Сэр Невилл Френсис Мотт. Он указывал, что, хотя гипотезы Фёдора чересчур спекулятивны и фантастичны, тем не менее, эффект наблюдался, и задача физиков  -  найти другие объяснения ему или же, приняв гипотезу Фёдора, искать такие странные точки и области, названные им «сингулярностями Шершеляфамова- Фрауэнзухера», а не тратить время и силы на отрицание эффекта и опорочивание автора! Он высказывал мнение, что голубое свечение, возможно, является проявлением известной Антистоксовской люминесценции или каким-то видом комбинационного рассеивания Рамана-Ландсберга-Мандельштама, хотя оговаривался, что это  -   лишь предположения.

Официальная  газета Ватикана «L’Osservatore Romano» тоже опубликовала язвительное замечание своего ватиканского физика, кардинала Винченцо Монтефалько, декана физического факультета Академии Понтифики. В статье, в частности, была и такая убийственная фраза:
«Господь наш - Иисус Христос изгнал торгующих из храма, а этот русский, с позволения сказать, физик, препроводил в храм чистой науки целый бордель блудниц вавилонских!  Только этого  и можно ждать от большевиков-атеистов».

(Федя,  -  сказала Рамона,  -  Написал бы ты этому кардиналу, что «Господь наш – Иисус Христос» сказал о некой блуднице: «Кто из вас без греха, первый брось в неё камень!» (И не нашлось никого!)  Иисус сказал ей: «И я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши!» (Евангелие от Иоанна, гл.8)
Так что Иисус Христос, так же как и ты, был достаточно снисходителен к блудницам и из храма их не гнал!
Оставь, Рамона, отвечать на все выпады -- значит всю оставшуюся жизнь посвятить самооправданию. У меня есть  другие заботы и интересы!)

Попало Фёдору и от родной науки и Комитета ГБ, но по разным, противоположным, причинам.
Академия Наук СССР на своём срочно созванном Пленарном заседании резко осудила физика Шершеляфамова Ф.И. за авантюризм и шарлатанство в науке, а также аморальность в поведении, и торжественно объявила о выводе его из числа академиков! Никто, правда, не поинтересовался тем, что Фёдор вообще не был академиком, и даже кафедрой не заведовал! Этот прискорбный для научной бюрократии факт выявился, когда в центральных газетах уже было опубликовано сообщение о выводе Фёдора из числа академиков, а собравшееся ПОСЛЕ  сообщения совещание обнаружило, что выводить Фёдора неоткуда, поскольку «не состоял». Перед учёными бюрократами встала серьёзная техническая проблема: Решение, уже опубликованное во всех центральных газетах, должно было быть документально оформлено и подтверждено -- пусть де-факто, задним числом, не в этом беда!. Беда же состояла в том, что теперь Фёдора надо было сначала принять по всем правилам в Академики, (минуя член-корреспонденство!) а затем с позором изгнать. Но как принять в число наидостойнейших этого псевдоучёного ПОСЛЕ того, как он опозорил имя всей советской науки!?

 10. В «органах». 

Другая беда обрушилась на Фёдора со стороны Компетентных Органов.
«Что же, ты, братец, выбалтываешь на весь мир государственные тайны, имеющие прямое отношение к Обороноспособности Нашего Государства?  - поинтересовались в Комитете.
Какие тайны?  -  недоумённо спросил Фёдор,  -  когда и что я «выболтал»?
Вы, гражданин Шырше-не-хамов, нам мозги пудрить не пытайтесь!  -  жёстко ответил майор Госбезопасности,  -  у нас в Комитете тоже есть, не хуже вас, соображающие физики, они-то нам и просигнализировали!
Да не о чем сигналить-то,  -  уверял Фёдор,  -  я вообще в «ящике» не работаю и к государственным секретам доступа  даже не имею! Допуска нет!
А вот вы послушайте, что пишут о вашем поведении два известных советских физика  -- академик Кочетов и член-корреспондент Академии Софронов, знакомы вам эти имена?
Имена этих двух придурков с академическими степенями были хорошо известны Фёдору – все их научные заслуги перед Советской физикой заключались в перманентном стуке на неугодных им физиков и выискивании  в их работах чего-нибудь лженаучного и антисоветского. Других достижений в физике за ними не значилось...
Так вот, товарищи пишут нам,  -  продолжил майор:  -
«  -  Работа Шершеляфамова, несмотря на её очевидную антинаучность, аморальность и нелепость, тем не менее причинила огромный вред обороноспособности нашей социалистической Родины. В своей, так называемой, статье, Шершеляфамов указывает на некие особые точки, разбросанные по земному шару, в которых привычные законы физики не соблюдаются или соблюдаются не полностью! В частности, автор этой «статейки» прямо указывает на возможность аномалий  и в процессах вероятностных! Поскольку радиоактивность и распад ядер как раз и являются процессами вероятностными,  для нас, советских людей, это сразу ставит под вопрос приемлемость применения в этих особых точках щита и меча нашей Родины – ракетно-ядерной мощи СССР. Ведь по Шершеляфамову получается, что процессы распада ядер там могут пойти иным путём, а значит, возможно или преждевременное срабатывание ядерных зарядов, или, наоборот, полное их несрабатывание в нужный момент! Поскольку Шершеляфамов опубликовал эту работу в открытой печати, доступной всем врагам нашего государства, то не удивительно, что наверняка в ряде военных центров на Западе уже развернулась деятельность по саботажу нашего оружия или, того хуже, по его преждевременному срабатыванию на нашей территории!
Вместо того, чтобы посоветоваться  прежде всего, как сделал бы настоящий советский патриот, с компетентными органами и специалистами, можно ли вообще публиковать такую опасную работу, Шершеляфамов, движимый погоней за дешёвой популярностью, если НЕ ХУЖЕ (что следует ещё проверить!), побежал публиковать свои скороспелые антинаучные домыслы в западных (не советских!) журналах!»
Ну, что скажете на это? – сурово спросил майор,  -  ведь пишут это не мальчишки-студенты, а крупные советские учёные!
Послушайте, товарищ или гражданин майор, это полный бред! Бред переусердствовавших стукачей!
Какие они вам стукачи,  -  взорвался майор,  -  это серьёзные учёные, академики, десятки лет плодотворно работавшие на благо советской физики и обороны!
Назовите мне хотя бы одну их работу, подтверждающую Ваши слова!
Здесь, Шырше-ля-фамов,  спрашиваю Я!
Ладно, -  сказал Фёдор, -  прочтите снова только что Вами процитированное: ведь если то, что я написал – это антинаучный бред, авантюризм и погоня за дешёвой популярностью, значит всё в моей статье – домыслы и враньё. Но если это  - мои домыслы, отвергаемые наукой, то как они могут повлиять на советскую ядерную мощь?
А если это не бред, то тогда надо признать, что это не лженаука!
И самое главное – никто - подчёркиваю, никто -- ещё нигде не обнаружил отклонений вероятностных закономерностей в таких областях – сингулярностях уже потому, что сами эти области пока нигде не обнаружены ни на Земле,  ни в космосе. Я высказал только гипотезу, научное предположение, объяснявшее странный и совершенно безобидный оптический эффект, обнаруженный в единственном числе! Да и тот исчез!  Их ещё надо хорошо поискать! Всё!
Нет,  -  сказал майор,  -  не всё. Допустим, что ваша гипотеза, как вы её называете, подтвердится?  Что тогда? Опять будете изображать простачка -- де не знал, не ведал, что творю?
Я действительно не знаю, какие законы природы испытывают, скажем, девиацию  в этих гипотетических областях. Мы вообще, практически ничего о них не знаем, даже то, существуют ли они вообще, где, как долго, какой объём занимают в пространстве, -- ничего! Пока, по шуму в западной прессе, явно резко негативному, Вы уже можете понять, что почти никто вообще мою гипотезу даже гипотезой не считает! Так что угрозы нашей обороне нет, а кроме того, ведь нарушаются законы,  если нарушаются, -- всюду! Для Запада это также опасно -- ЕСЛИ ЭТО ТАК, -- как и для нас!
Заниматься наукой, ничего не открывая и не выдвигая никаких гипотез могут только вот эти два «заслуженных физика», как Вы их назвали! Они, действительно, ни одной гипотезы за всю жизнь не высказали и ни один эффект не обнаружили, да и не могли -- стукачеством промышляли, тут не до науки!
Майор почувствовал слабость своей позиции и поэтому решил переменить тему.
А шататься по бардакам  -  это тоже вклад в науку? – ядовито спросил он
Если бы все советские физики шатались по бардакам с такими же результатами, как  «шатался» я, наша физика  лет на сто опередила бы всю мировую науку! Беда, однако, что именно  -  шатаются, а результаты приносят не в научные журналы, а в кожно-венерологические диспансеры!  -  уверенно отчеканил Фёдор, почувствовав слабинку в позиции майора.
(Майор получил от начальства указание – припугнуть Фёдора, и не более! -- Ещё разозлится и на Запад смотается,  -  предупредили майора,  -  так что напирай, да не очень. Подсунь-ка ему для страха вот эту писульку наших заслуженных маразматиков,  -  давая ему донос «выдающихся физиков». Поэтому майор решил не слишком усердствовать.)
Скажи, Федя,  -  вдруг совсем человеческим голосом спросил он,  -  а как там, в этом ихнем бардаке, хорошо?
Товарищ майор,  -  ответил Фёдор, тоже подобрев,  -  да ведь я туда случайно же попал!
(Майора интересовали «подробности», а не то, как Фёдор ТАМ оказался, но не возразить он не мог!)
Ну, да,  -  сказал он иронически,  -  не знал ты, куда идёшь-бредёшь? Опять пудришь мозги нам? Ты   -  воспитанник советской школы, престижного советского ВУЗа – ФизТеха,  (с отличием!), аспирантуру окончил, кандидатскую защитил  и ты не знал, где красные фонари горят???  Врёшь ты, Федя,  да неумело как-то!
Мне, товарищ майор,  -  с улыбкой ответил Фёдор, видя  резкое изменение и тональности и характера разговора,  -  ни в школе, ни в институте, ни в аспирантуре про такие красные фонари никто курсов не читал! Родился  я и вырос в Москве и единственные красные фона..., скажем,  «лампочки», которые видел чуть ли не каждый вечер, были «рубиновые звёзды Кремля»! А они, согласитесь, не над  б.... горят?!
(Майор понял, что  должен или возмутиться и выгнать Фёдора за такое кощунство или «не заметить». Он выбрал второе.)
Ладно, Федя, я тебя просто, по-человечески, как мужчина мужчину спрашиваю, как ТАМ???
Да никак! Девушки красивые, настроены дружественно. Хоть и знали, что я русский.
А откуда? Ты с ними по-немецки говорил?
Нет, по-английски, но акцент у меня сильный.
Ну, а дальше?
Дальше поднесли мне шампанское на льду. Вкусное! Я, признаюсь, небольшой любитель выпить, но тут действительно – холодное, вкусное  и чуть щиплет.
А дальше?
А дальше – сидим мы в комнате полутёмной, вся густым красным светом освещена, на занавесках – формулы физические...
Ну, это ты загнул, Федя! Да где же в борделе формулы физические ты мог увидеть? Заснул, наверно, от шампанского!
Ну да, и всё остальное мне приснилось? И голубой свет от сигареты и как я в отель побежал, и всю ночь опыты проводил...
Да откуда же в борделе, бардаке,  формулы могли взяться? 
Это мне потом Франц объяснил. У него ассистентом студент работает, на учёбу в институте зарабатывет. Парень нуждался и ещё подрабатывал рисованием, у него талант рисовальщика был. Ну, и как-то ему заказали какие-то портьеры разрисовать, сказали для школы кадетов.
Так он, смеха ради, нарисовал, конечно, всяких кинозвёзд в не слишком одетом виде, на другой – карты географические, пусть географию учат лучше, на третьей –математические формулы – они баллистику основательно изучали (школа была артиллеристской), а на ещё одной – физические формулы. Комнат там в школе, ему сказали, было много, вот он и рисовал для каждой что-нибудь другое, больше всего, конечно, девок. Ещё на одной  -  стихи немецких поэтов,  на другой -- афоризмы всяких знаменитых людей...
А потом увидел эти портьеры, частью конечно, в бардаке. Франц мне тогда сказал, что в этом борделе комнаты, если есть возможность, специализированы: какая – для физиков, какая – для лириков, для политиков,  для юристов ... одна, мне сказали, особенно успехом у всех пользуется. Заходишь, а на портьерах текст законов – с юмором, конечно, что в борделе разрешается, а что запрещается. Смеху в ней всегда, как на концертах Райкина!.
Во дают,  -  восхитился майор,  -  Где у нас такое увидишь! А у них на всё мозгов хватает, даже на малость–то такую! И что, физиков только в эту комнату водят?
Да нет, просто повели меня в свободную, и она-то оказалась «для физиков», они же не знали, кто я по профессии! А может и знали, какая разница?
Ну, а дальше?
А дальше увидел я, как одна из девушек...
Стой, а их  что, несколько было? На тебя одного?
Ну, да, три, по-моему  Увидел, что одна из них закурила сигарету. И вот тут–то всё и произошло!
ЧТО???
А огонёк у сигареты был не красновато-оранжевый, как у обычной сигареты, а ярко-голубой.
Ты, Федя, постой мне про сигареты рассказывать, а дальше-то, что было?
«А дальше»  -  я и рассказываю, увидел я этот голубой свет и сразу в отель бросился, проверять...
Ты, что, обалдел? От таких девушек сбежал в отель???
Ну, да. Очень странной мне вся эта голубизна показалась.
И всё?!
Нет, конечно,  дальше я начал проводить систематические (хоть и очень примитивные) опыты по проверке этого эффекта...
Эх, Федя,  физик ты, может, хороший, но чокнутый! От таких  девок эффекты проверять в гостницу убежал!  Не советский ты человек, Федя! Не пьёшь, не куришь, от баб убегаешь. А бабы-то, с огоньком, ведь сам признаёшь, с голубым... Нет, не советский ты... Ну, да ладно, давай сюда пропуск, я тебе подпишу, а то тебя без него отсюда не выпустят.
Эх, мне бы туда...  Я бы там такие «эффекты» показал, что закачаешься...

11. Федия, Франц  и Рамона.

Парторг института зашёл к заведующему кафедрой теоретической физики, где работал Фёдор Иванович Шершеляфамов.
Пётр Ефимович,  -  сказал он завкафедрой Кунину,  -  неудобно получается!
В научном мире прямо ажиотаж по поводу идей Вашего сотрудника. Академия Наук отреагировала, трудящиеся возмущены, а мы, точнее Вы – ни гугу! Нехорошо это, надо же как-то и нам на это событие отреагировать, показать, что мы на верной научной платформе стоим, что осуждаем авантюризм в науке, фанфаронство,  дешёвую сенсацию. Соберите-ка общее заседание кафедры, если хотите, я поспособствую организовать расширенное собрание всего пед-состава нашего института...
Евгений Павлович,  а зачем нам эти собрания? Что мы будем там осуждать?
Фёдор Иванович – серьёзный и талантливый физик-теоретик. Ну, нашла блажь на парня, нафантазировал про всякие сингулярности, так он же молодой ещё! Когда же человеку фантазировать, если не сейчас?
То есть как это фантазии, Пётр Ефимович! А его описание борделя, бардака то есть? Это же скандал! Это же позор для всей нашей науки!
Евгений Павлович, никаких борделей-шморделей он не описывал! Вы его статью читали? Нет, правда? Она  ведь по-английски написана. А я читал и сделал Феде разнос, как «старший товарищ», но заявляю со всей ответственностью -- не описывает он там бардак! (Кунин солгал – никакого разноса он не устраивал и  вообще чуть ли не демонстративно игнорировал всю шумиху вокруг статьи Фёдора).  Он только раз упоминает, что заметил там странное отклонение от законов оптики! И всё, и не более! Дайте мальчишке немного пофантазировать! Эйнштейн в его годы тоже нафантазировал обе Теории Относительности! А увидит он, что это лишь его спекуляции, сам прекратит свои поиски, он человек честный и серьёзный. Кстати, после него, по его наводке, заметьте, немецкий физик, и тоже весьма толковый, грамотный и одарённый, Фрауэнзухер провёл небольшую, но вполне убедительную экспериментальную проверку и подтвердил наличие странного оптического эффекта!
Но, Пётр Ефимович, что же мы – в кусты, когда вся отечественная наука кипит от возмущения? Всё советское общество!
Никто не кипит! Кипела Академия Наук (точнее, несколько влиятельных дураков) и докипелась до своего собственного позора – сейчас лезут из кожи вон, как бы выкрутиться! Точно по басне Крылова: «Услужливый дурак опаснее врага!» Они-то поспешили, не как мы, «отреагировать»! И что вышло – позор на весь мир! Вот это,  действительно, позор! Вывели Федю из Академии, а он туда даже и не баллотировался, он профессуры ещё не имеет, хотя я его не раз уговаривал подавать на профессора! А западные агенства, аккредитованные у нас, не дремлют, Евгений Павлович. Тут же раззвонили по всему миру, что советские академики -- все -- впали в полный маразм! Исключили из Академии человека, даже не узнав, что он никогда не был академиком! Вот к чему приводят угодничество и поспешность в науке, вернее, около науки!
Так что Вы предлагаете, Пётр Ефимович,  -  уже растерявшись, спросил парторг.
Делать то, что мы, Евгений Павлович, и очень разумно, делали до сих пор! Ждать, не реагировать, не замечать и тем самым не раздувать из этого ещё один позорный скандал! Знаете, что ответил Эйнштейн своему студенту?
Как-то – это было в 1912 году – Эйнштейн сказал одному студенту-математику: «Я хочу Вам кое-что рассказать. Наконец-то я нашёл решение теории гравитации!» Выслушав его разъяснения, юноша спросил: «Не огорчает ли Вас, господин профессор, то обстоятельство, что придётся ждать восемь лет, пока следующее солнечное затмение докажет, отвечает ли Ваша теория действительности?»
Эйнштейн со смехом ответил: «Видите ли, тот, кто столько раз бросал в корзину результаты своих размышлений, не станет особенно торопиться узнать, прав ли он.»
Вот и мы не станем торопиться осуждать Фёдора Ивановича!   
Наша наука из-за этой мышинной возни и суеты потеряла в своём престиже больше, чем от десяти статей о бардаках!
И ещё одно: это всё -- мы думаем  --  фантазии Фёдора Ивановича. А если в этом есть что-то настоящее, реально существующее, что тогда? Опять дадим задний ход и перед всем миром снова снимем штанишки -- мол, не поняли, не оценили, не предвидели? А теперь мы --  вся советская наука, вдруг прозрели и, мол, давно уже догадывались, что Фёдор Иванович пророчески предвидел сингулярности.... и прочая унизительная болтовня, чтобы скрыть нашу растерянность и замазать уже сделанные глупости?!
Поэтому я и говорю – молчать и ждать. А когда что-то станет яснее, тогда, может, не с разносом, а с похвалами в адрес Феди выступим! Ведь МЫ-то его и раньше не осуждали!
После ухода парторга Кунин вызвал к себе Фёдора и попросил его, насколько это возможно, «не шуметь» и не давать повода для новых на него нападок.

 
Фёдор позвонил к Францу.
Франц, у меня к Вам вопрос, с нашими идеями несвязанный. У меня педагогическая проблема. Помните, я Вам рассказывал, что подхалтуриваю в одном институте, читаю им курс теоретической физики.
Ну, да, помню. А что за проблема?
Так вот институт этот  называется Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы -- знаете, в честь героя борьбы Африки против колонизаторов?
Честно говоря, Федия, я всех этих героев-борцов и запоминать-то не стараюсь. Он что-нибудь, кроме этой борьбы, сделал?
Франц, не знаю, я не о нём. Так вот, есть у меня там одна хорошая знакомая, студентка из Уругвая, из Монтевидео, Рамона...
Да, да, помню, Вы мне говорили о ней, очень толковая девушка?
Верно, я и забыл, что Вам о ней рассказывал. У нас с ней сейчас очень хорошие отношения, она мне нравится, и, надеюсь, я ей тоже. И дифференциальные уравнения щёлкает прямо на  лету, очень способная и восприимчивая девушка и красивая тоже.
Ну, Федия, в добрый час, познакомьте меня как-нибудь с ней, обещаю, что не стану её экзаменовать по теоретической физике.
Она этого не боится!
И ещё обещаю не начинать за ней ухаживать,  -  добавил Франц.
Ну, спасибо, Вам, Франц, за такое благородство! Хотя не очень-то ему доверяю...
Федия, это мой принцип – за подругами своих друзей я никогда не волочусь, и за их жёнами тоже. Поэтому ухитряюсь быть в хороших отношениях со многими коллегами. Так в чём проблема?
Понимаете, Франц, на том же курсе с ней учится один студент, из Папуа, тоже хочет быть физиком-теоретиком.
Из ПАПУА??? Что, у них есть проблемы в этой области физики?
Не знаю! Но он на редкость туп в математике! Ну, полный идиот!
Так провалите его пару раз и попросите ректорат его отчислить! Это и есть Ваша проблема?
Да, отчислить его нельзя! Он из так называемых «развивающихся стран». А у нас есть указание, «помогать» таким студентам, тянуть их и ни в коем случае не проваливать!
Это от кого у Вас такие указания?
Франц, поймите, есть дирекция, есть политика и т.д.
Понимаю! Уже понял!
Этот папуас, его зовут Боряра Бино-В;ч, он туп в математике, как ... носорог, но русский освоил неплохо, даже стихи пишет по-русски.
Так он просто не туда попал!
Вот именно, я ему пытался на экзамене посоветовать: Мол, при Вашей склонности к краснобайству, Вам бы лучше на филологический пойти, на философский?
Ну?
А он, (уже освоил демагогию) жулик, мне отвечает: А Вы, профессор,  считаете, что марксистско-ленинская философия – это краснобайство? Трёп, иными словами?!

(Рамона вмешивается: Федя, это не Боряра сказал, а сидевший недалеко от тебя сынок какого-то кубинского номенклатурщика! А Боряра сидел молча, подавленный твоим предложением!)
Простите, Франц, Рамона меня поправляет, что эту демагогическую фразу сказал не он! Не Боряра!
Федия, это неважно. Конечно, Вы ему ответили -- ДА! Болтовня!
Франц, остановитесь, здесь не Западная Германия! У нас философия – это основа основ! Марксизм, я имею в виду! Понимаете, он думает, что я к нему придираюсь из-за Рамоны, ну, моей приятельницы...
Он что, тоже за ней ухаживает?
Пытался! Рост его метр пятьдесят семь, а она – девушка высокая,  метр семьдесят пять -- восемьдесят, наверно, теннисистка, и, главное, он ей не нравится. Он из-за неё даже  в теннисную секцию записался.
Ну, и как?
Да смех один, он ни разу не смог в свой же подброшенный мяч ракеткой попасть!
А она, что, подаёт ему какие-то авансы?
Какие авансы?! Она смеётся, говорит мне: «Не хочу проснуться в одно прекрасное утро полусъеденной...»
Вы, что, Федия, в этот Лумбу-Юмбу - университет, людоедов принимаете?
Во первых, не я, а дирекция,
Во-вторых, он не людоед, а, как это ни странно, вегетарианец, Рамона просто пошутила. Он ей стихи по-русски пишет.
Рамона один его стишок на немецкий перевела  по моей просьбе, она четыре языка  знает – испанский, русский, немецкий и английский. Хотите, она Вам  прочтёт?
Читайте, но это не приблизит нас к решению проблемы, хотя я её и не вижу.
Рамона по-немецки: Здравствуйте, Франц! Мне Федя о Вас очень много рассказывал, сплошь комплименты, что для него весьма необычно!
Франц: Здравствуйте, Рамона! Спасибо! Федия явно склонен к преувеличениям!  Вот мы и познакомились. Откуда у Вас такой прекрасный немецкий? Явно венский диалект?
Рамона: Мой папа – австриец, немецкий был одним из языков моего детства.
С Вашего позволения, Франц, вот, один  перл Боряры:

За чёрной партой я сижу
И на затылок Ваш гляжу.
Затылок Ваш порос власами
Что вьются, словно кл;бок змей
Гляжу влюблёнными глазами -
Ты всё красивше и милей
А белой шеи белизна,
Белее утреннего снега,
Ты моешь чистоты из-за,
Употребляя мыло «Вега»

Извините, Рамона, это бред какой-то! Кроме того, он уже с Вами на «ты», а начал с «Вы».
Вы послушайте дальше, Франц!

Прошу, хоть на один лишь миг
Ты обрати ко мне свой лик!
Поцелуй со страстью томной,
Смейся, плачь и негодуй!
Но инфекцию, запомни,
Переносит поцелуй!               
Это, последнее, Франц, он взял из книг Ильфа и Петрова, слышали о таких писателях?
Конечно, читал их в переводе на немецкий, потом по-английски. Если бы знал русский, прочёл бы в оригинале. Мне кажется, у них язык очень идиоматический и при переводе часть их юмора теряется... Английский перевод, кажется, лучше. Выдающийся американский писатель, Эптон Синклер, сказал, что никогда в жизни  не смеялся так, как читая их книгу! Но такого стиха у них в романах – не припоминаю.
Одну секунду, Франц! Федя Вам хочет сам ответить! Будьте здоровы, Франц, спасибо, я передаю трубку Феде.
Франц: До свидания, Рамона, было очень приятно и интересно побеседовать с Вами
Франц, это не в их романах, а в одном из фельетонов. И не стих, а лозунг!
«Поцелуй передаёт инфекцию!» Они описывают там, кажется, ЗАГС..
ЗАГС? А что это такое?
Это как у вас отдел в ратуше, где регистрируются новобрачные.
И у вас там висит такой лозунг: Поцелуй передаёт инфекцию?!
A kiss transfers infection!
Франц, это было давно, если вообще, было. Ильф и Петров писали часто гротеск!
У них есть, в другом фельетоне, описывающем столовую, такие, например, стихи:
Глядя на солнечные лучи
Не забудь произвести анализ мочи!
Looking at the sunshine beams
Don’t forget to check urines!
Послышался смех Франца:
Знаете, Федия, вы, русские, действительно, загадочный народ! Ни один немец такое бы не придумал вешать в виде плаката!
Франц, это опять типичный гротеск Ильфа и Петрова! Они же – гении языка и юмора!
Но Ваш,  -  отсмеявшись, сказал Франц,  -  Как Вы его называете, Боряра, – он же идиот, и не только в математике! Кто же пишет любимой девушке стихи с такими нравоучениями?
Франц, слава богу, что пишет такие! Если бы был с талантом...иди, знай, как душа женщины это воспримет. Что с ним делать?
Федия, есть идея! Попробуйте договориться с Вашими коллегами из философского или филологического факультета и переведите его туда. А ему объясните, что он будет на этих факультетах звездой, лучшим из лучших, ведь у него – «глубокие познания в ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ физике», что обычным филологам или философам даже не снилось! Скажите ему, что у него потрясающая интуиция в теоретической физике, которая  просто не укладывается в вашу традиционную систему обучения. Поэтому у него такие трудности в математике! Намекните ему, что, благодаря  «многогранности» его таланта, он может стать основоположником новой науки – физико-филологии,  -  засмеялся Франц,  -  это я только что придумал, науку такую.
Или филологическая физика! И станет он доктором физико-филологических наук!
Годится?
Годится, надеюсь. Спасибо, Франц! Мне Рамону жаль, он её, бедняжку, совсем довёл своими стихами и физическими рассуждениями.
Стоп, Федия, Вы же только что сказали мне и показали, что он полный идиот. Какие он может вести рассуждения с девушкой, способной к теоретической физике? Она же его забьёт в две секунды!
Рассуждения о шариках, Франц.
О каких шариках? Которых ему не хватает?
Нет, о других, о цепочках шариков... Франц, это длинная история, я напишу Вам!
Спасибо за совет, попробую ему последовать, может действительно удастся его перевести...
До свидания, спасибо ещё раз!

12. Шарики, которых не хватает...

Несколькими днями раньше.
Рамона, Вы Ландсберга, «Курс физики», читали?
Конечно, Боряра, в школе и когда готовилась к вступительным экзаменам. Очень хорошая книга! Прекрасная!
А Вы помните, в главе, посвящённой закону сохрания импульса, у него и у других авторов, по-моему где-то я видел это и в ВУЗовских учебниках, есть такой пример:
Висит цепочка из, скажем, десяти одинаковых стальных шариков, соприкасающихся друг с другом, каждый на своей нити. Отводим один крайний шарик на некоторое расстояние и отпускаем его. Он ударяет по соседу и останавливается, а с другой стороны отлетает тоже один шарик на почти такой же угол. Отводим и отпускаем сразу два шарика – с другой стороны отлетают тоже два. Отводим три – отлетают три и т.д. Помните этот опыт?
Разумеется, ну и что?
И дальше в учебниках объясняется, что по закону сохранения импульса, могли бы отлетать разные количества шариков, то есть если ударяет один – могли бы отлететь два, но с меньшей, конечно, скоростью. Если ударяют два, то мог бы отлететь один, но с большей в два раза скоростью и т.д. Но этот опыт (говорится в учебниках) следует объяснять, привлекая не только закон сохранения импульса, но и закон сохранения энергии. И вот что получится: если бы при ударе двух шариков, отлетел бы один, но с вдвое большей скоростью, то это произошло бы в нарушение закона сохранения энергии, там ведь скорость входит в квадрате...
Боряра, всё, что Вы говорите, верно, но я не понимаю, к чему повторять азбучные истины из школьного или нешкольного учебника?
Я это, Рамона, к тому говорю, что вот такое «объяснение» не считаю правильным, точнее, вообще нельзя назвать эти рассуждения объяснением! 
Боряра, что, у Вас очередная «гениальная» идея – хотите опровергнуть закон сохранения энергии а, заодно, и закон сохранения импульса? Тогда до свидания, я сыта по-горло всякими ниспровергателями основных законов природы.
Впрочем, знаете что, Боряра, у меня сейчас вот мелькнула тоже «гениальная», как и у Вас, идея: организуйте-ка Общество, или Ассоциацию Ниспровергателей Законов Природы. Будьте его Председателем и собирайте членские взносы! А между делом, опровергайте всяческие законы природы. Во-первых, Вы скоро станете богатым человеком – я уверена, что в Вашу Ассоциацию хлынут сотни и тысячи невежд и непризнанных гениев! Собирайте хотя бы рубль в месяц с каждого, такие психи и одержимые и больше заплатят! И Вам – чистая прибыль в сотни или даже тысячи рублей! Ну, конечно, часть денег будет уходить на брошюрки и аренду залов – ведь желающих же будет немало! Не на площади же их собирать или в чистом поле...
Ещё одна идея, Боряра, и заметьте, всё совершенно бескорыстно: организуйте, с течением времени, когда деньги накопите, круиз на «Куин Элизабет». Рейс –Москва  -   Папуа  -  Москва, для ваших соклубников, там и обсуждайте, какие законы опровергнуть, а с какими подождать пока...
И, во-вторых, Вы станете не менее известным человеком, чем, допустим, Альфред Нобель. На собираемые деньги сможете основать фонд международных премий за великие ниспровержения законов природы – Боряровские Премии! ....  Всё! Правда, вполне сравнимо с Вашими идеями, такие же гениальные? Я могу откланятся?
Рамона, я очень ценю Ваш юмор и Вашу фонтанирующую фантазию, но они не по адресу. Я не опровергаю законы природы. Я просто утверждаю, что это, так называемое объяснение явления с позиций двух упомянутых законов, не есть вообще объяснение, а описание его!
Боряра, от имени законов природы я выражаю Вам благодарность за такое милосердие! Но мне это немного начинает надоедать: вопрос теперь сводится к определениям! Вы называете объяснение описанием, в то время как все физики считают его объяснением! Дайте тогда определения Вашим понятиям «объяснения» и «описания»!
Пожалуйста. Описание – это ясно, описание процесса – это рассказ о самом явлении, как оно происходит, перечисление подробностей, характерных для этого процесса или явления.
А объяснение – это описание ПРИЧИН, почему явление такое, а не иное, какие тайные, «невидимые» для наших чувств, ненаблюдаемые механизмы, управляют этим явлением, процессом, вызывают ту или иную последовательность событий.
И Вы, Боряра, считаете, что привлечение двух фундаментальных законов, именно объясняющих это явление, не есть достаточное объяснение? Мы что, законы эти воспринимаем нашими органами чувств? 
Эти законы не вскрывают того,  почему весь этот процесс так происходит. У меня есть другое объяснение, именно выявляющее механизмы подобного поведения шариков, в то время как конвенциональное «объяснение» просто даёт ссылку на законы, без описания механизмов.
Боряра, я не понимаю, зачем искать сложные объяснения, если существует простое, чёткое, исчерпывающее и краткое объяснение!
Вы, Рамона, сейчас говорите точно так же, как отвечали мне на это два наших «факультетских гения» Роберто Календарини и Серджио Затолокани. Они тоже приводили вот этот довод: зачем придумывать что-то другое и сложное, если уже есть простое и ясное объяснение!
Они правы, Боряра, поэтому и я, хоть и не «факультетский гений», рассуждаю так же.
Они неправы, Рамона, и если Вы позволите мне занять Ваше время ещё несколько минут, я берусь доказать Вам свою правоту.
Боряра, я устала от этой беспредметной дискуссии. Мы тратим время на переливание из пустого в порожнее.....Ладно, продолжайте, но несколько минут, не больше!
Благодарю Вас, Рамона.. Я никакие законы не опровергаю и уж точно, такие фундаментальные.
Представим себе, что мы склеили два шарика с одной стороны этой цепочки. Если мы теперь отведём эти два склеенных шарика и отпустим, сколько шариков отлетят при ударе с другой стороны цепочки? По обоим законам – тоже два! Тогда оба закона соблюдаются, не так ли?
Допустим...
Теперь, если с другой стороны цепочки мы отведём и отпустим  два шарика, несклеенных, сколько шариков отскочат со «склеенной» стороны? Тоже, эти два! Опять же, оба закона вновь соблюдаются! Согласны, Рамона?
Допустим...
Рамона, я прошу Вас обратить внимание на неожиданную осторожность Ваших ответов -- оба раза Вы, как будто разуверившись в только что превозносимых Вами законах физики,  вдруг отвечаете «допустим».
Боряра, я устала и не могу сразу, сходу ответить на Ваши даже элементарные вопросы и признать правильными Ваши ответы. Может быть там есть какая-то логическая неточность, ловушка, которую я в данный момент не замечаю! 
Но ведь именно это Вам подсказывают  замечательные законы сохранения! Два шарика ударили, передали энергию-импульс цепочке, и два же отлетели, получив от цепочки ту же порцию энергии-импульса! Что за проблема?
Не знаю, я чувствую в Ваших рассуждениях, вроде бы вполне правильных, какой-то подвох.
Вы правильно почувствовали, Рамона! Я провёл опыты и увидел, что будет совсем не так, как я только что описал и как должно было свершиться, если рассуждения ограничить только этоми двумя законами!
А что будет, Боряра? Вы меня чуть заинтересовали этими шариками! До сих пор, признаюсь, я умирала от скуки и искала предлог улизнуть.
Будет вот что: В первом случае, когда два склеенных шарика ударят по цепочке, с другой стороны отскочит только один шарик! На больший, чем от удара одного шарика угол, но часть энергии уйдёт на то, чтобы качнуть всю цепочку!  Так что, законы сохранения – не волнуйтесь, соблюдаются!
Во втором случае  -   когда два несклеенных шарика ударят по цепочке, – с другой стороны отскочат три шарика! Два склеенных и ещё один! Опять-таки, на меньший угол, конечно, и цепочка опять чуть качнётся, забрав часть энергии.
Хотите теперь выслушать МОЁ объяснение?
Если Вы не врёте и не обманываете меня или самого себя, Боряра, давайте это ВАШЕ объяснения.
Моё объяснение, признаюсь, я придумал гораздо раньше, чем провёл все описанные эксперименты. Сначала я придумал вот это объяснение, а много позже додумался и до экспериментов, доказывающих мою правоту. Я их провёл потом целые серии в разных комбинациях. То есть  эти два случая я дал просто для наглядности.
Я объясняю этот процесс так: Шарики (в обычном, без склеивания, варианте) отлетают в точности в том же числе, что и ударяющие потому, что ударов столько, сколько падающих шариков. Отвели два – они ударили не один раз по цепочке, а два раза! Отвели три  -  произошло три удара по цепочке. Каждый удар вызвал микросмещение только одного, с другой стороны, крайнего шарика. Ударяющие шарики, опускаясь к цепочке, чуть расходятся и наносят последовательную серию ударов. Потому и с другой стороны отлетают с микроинтервалом столько же шариков. А вот когда мы склеили их -- можно два, можно три, -- наносится один, единый удар по цепочке, потому и реакция «странная», только что описанная! Разумеется, это моё объяснение ничем не противоречит и не опровергает законы сохранения, но оно даёт именно чёткий ответ на  вопрос: каков механизм, управляющий этим явлением, а ссылки на законы сохранения – не есть объяснение, ибо они ничего не «предвидят» из того, что я Вам сейчас рассказал. Законы сохранения, это интересная, по-моему, мысль, позаимствована из ВУЗовского учебника Хайкина «Физические Основы Механики», так вот, законы эти и не могут предсказать вообще, что произойдёт! Но, как пишет Хайкин, «если мы, исходя из каких-либо  других соображений (обратите внимание, Рамона, на эти слова! – Другие соображения!), можем указать, что  именно произойдёт, то законы сохранения дают ответ на вопрос, как это должно произойти!»
Но не ПОЧЕМУ! Как – это ответ описательный! Почему – ответ объяснительный!
А в нашем случае, они даже не могут правильно предсказать, как это произойдёт, потому что мы не вводим этих «других» соображений, то есть не выявляем механизма процесса! Всё, Вы свободны, можете идти и большое спасибо за Ваше терпение! Наши «гении» даже этого не обнаружили! 
Подождите, Боряра, теперь у меня к Вам вопросы.
Я не уверена, что Ваше объяснение правильно, хотя  выглядит правдоподобным. Мне сейчас нечем Вам возразить. Но Вы говорите, что наши «гении» даже не стали Вас слушать? А кому ещё Вы пытались это объяснить?
Виктор Ильич Флёров тоже послушал пару секунд и махнул рукой -- мол чушь полнейшая, хотя ко мне относится неплохо. Его любимая фраза обо мне: «Знания небольшие, но прочные!» Помните? Вот и вся реакция! Еще несколько наших преподавателей тоже выслушали кусочек, не до конца, и тоже не приняли его, даже не критикуя. Так что наши «гении»  -  не исключение. А вот Вы, Рамона, исключение.
У меня, Боряра, может быть, чуть больше терпения и состр... сочувствия.... к идеям...
Между прочим, я думал над причинами  вот такого всеобщего «отвержения» моих идей и додумался, полагаю.
Ну, и в чём же эта причина?
Их несколько. Одна  -  во мне самом! Личные антипатии, интеллектуальный снобизм людей, думающих, что если они легко и просто воспринимают математические понятия и теоремы, в которых большинство смертных ничего не может понять, то это их возносит над большинством этих простых смертных! Я же не числюсь в табели о рангах всех этих моих вынужденных слушателей в качестве человека, к чьему мнению стоит прислушаться. Так, какой-то аутсайдер, тупица в физике, ну, что он может сказать умного  об этом предмете? Ничего! Вот так, априорно, моё мнение сводится  к заведомой чепухе, даже без попытки прислушаться. Как во Французской Академии ещё в восемнадцатом веке решили, не рассматривая, отвергать все проекты «вечного двигателя», так и со мной. Репутация не та, чтобы тратить важным людям своё дорогое время на мои умственные потуги, там паче в физике! Я вспоминаю, как к моим вопросам по физике и идеям относились наши упомянутые гении. Всегда на лице появлялась снисходительно-презрительная улыбка (мол, вот мы, гении, должны тратить, из вежливости, время на выслушивание этого идиота)...
Боряра, Вы неправы! Почему Вы так думаете? Просто у них такая манера выслушивать всех!
Я так думаю, потому что видел и чувствовал! А манера у них – когда говорят с преподавателем или старшекурсником, толковым по их мнению,  -  нет, совсем другая: почтительный интерес написан на лицах!
Но есть другая, не менее важная причина: каноническое, наличествующее объяснение ничего о моём толковании не говорит,  даже не упоминает его! И все считают вот такое псевдообъяснение неким истинным, точным и исчерпывающим! Зачем, действительно, что-то придумывать, да ещё такое доморощенное и нелепое, когда две простеньких формулы всё объясняют?! (Ничего не объясняют, замечу в скобках!) И даже несмотря на то, что моё объяснение принципиально не противоречит никаким законам сохранения, оно как бы отрешается от них, оно вводит совершенно другой (на первый взгляд) механизм, другой подход, расходящийся с общепринятым! А, что расходится с общепринятым – в их сознаниии – это ересь, грех и идиотизм! И, заодно, странная, для людей толковых и вроде бы талантливых, их умственная ленность!
Боряра, но если у многих людей сложилось о Вас такое мнение, может быть в этом, хоть частично, и Ваша вина. Вы не смогли доказать другим, что способны на что -то большее, чем нести чепуху в физике.
Не в физике, Рамона, а в математике! Там я действительно, туп беспредельно.
Но, Боряра, нет физики другой! Нет физики без владения математикой!
Это как игра на фортепиано! Вы можете обладать и музыкальным слухом, и памятью, и чувством музыки, но как Вы сможете это передать, как показать что-то  другим, если Вы не способны сыграть простейшую гамму?
Математика – это язык, как сказал, кажется, Гиббс. А Вы этим языком не владеете, вот и слышат Ваши собеседники какое-то безграмотное вякание и не хотят даже вдумываться в смысл его! Ещё раз, для профессионального пианиста – вопрос владения техникой игры – это само собой разумеющееся. Не можешь играть хорошо – не лезь к фортепиано!
А некто другой, Рамона, тоже знающий математику, сказал, что математика – это мельница; что в неё закладывают, то она и перемалывает. Но жернова этой мельницы не сделаны из «философского камня» и мельником там не служит царь Мидас! И если в такую мельницу заложить хорошо просушенный навоз, то на выходе мы получим не хлебную муку, а тщательно и добросовестно растёртый тончайший порошок навоза!
Кроме того, Рамона, а если я – композитор? Пользуясь Вашим сравнением. Если я не могу играть чужую музыку, но сочиняю её сам?
Боряра, но и в этом случае Вы должны как-то предложить её другим! По крайней мере, записать её грамотно на нотном листе! А Вы не умеете и это! Проиграть её? На чём, на губной гармошке? Но даже на ней надо уметь играть!...
Рамона, простите, вон Фёдор Иванович стоит у поворота коридора и ждёт Вас, идите! Ещё раз, спасибо за терпение! До свидания.
Федя, я сейчас освобожусь, ты будешь на кафедре?
Одну секунду, Боряра, раз у нас уж получилась такая искренняя беседа, я хотела Вас спросить: Зачем Вы писали эти, мягко говоря, неудачные и неумелые стихи?
Это долгая история, Рамона, хотя я попробую ответить относительно кратко.
Начну с признания, что стихи эти я написал не для Вас, а  для Людмилы Ивановой, студентки филфака.  А потом, с известной долей цинизма, переадресовал их и Вам.
Ой, спасибо, Боряра, Вы такой джентльмен!
Второе: любой человек, думаю, иногда ощущает некую душевную приподнятость. Вдруг многие вещи, долго у него не получавшиеся, начинают с лёгкостью удаваться. Проблемы, над которыми он ломал голову месяцами и годами, вдруг находят решение в его сознании в секунды... В общем, это называют вдохновением. Вам, Рамона, наверняка знакомо такое чувство, или, лучше сказать, состояние?
Да, бывало, хоть и не часто. Так Вы  писали эти стихи, находясь вот в таком состоянии?
Нет! Подождите, Рамона, не спешите с выводами. И вот я как–то подумал, что если случаются состояния вдохновение, то, возможно, бывают и другие состояния, приступы идиотизма, откачка маятника нашего настроения и общего духовного состояния  к противоположному полюсу. Наш внутренний маятник качнулся не к «гениализму», а к идиотизму! Причём, нам может казаться, что это  -  вдохновение, критичность мышления при таких приступах тоже пропадает! Ну, вот и у меня такие приступы идиотизма бывали и нередко, увы.
Между прочим,  Блок, когда он окончил свою поэму «Двенадцать», записал в дневнике: «Сегодня я – гений!» Здесь, по-моему, Блок был и прав и неправ одновременно. 
Каким образом, Боряра? В чём была его правота, а в чём нет?
Во временнóй оценке состояния гениальности, он был прав, он характеризует гениальность, как некое мимолётное, преходящее состояние, а не как  некий перманентный наследственный титул, «гениальность» – как, скажем, дворянство или как высокий рост – мол, что есть, того уж не отнять!
Боряра, простите, я Вас перебью. Насчёт высокого роста ... Вы ошибаетесь! Известны два способа его уменьшить!
Первый способ придумал Прокруст.
А о втором упомянул Наполеон, помните? Как-то маршал Мюрат, посмотрев на Наполеона, сказал: «А знаете, Ваше Величество, я ведь выше Вас на целую голову!»
На что Наполеон ответил: «Не выше, а длиннее! И если ещё раз скажете такое, лишитесь и этого преимущества...»
Рамона, Вы правы! А Наполеон – умница! И Вы – тоже! Я помнил это высказывание, но забыл,  кому оно принадлежит. Могу продолжать?
...А в качественной оценке своей, более чем убогой, поэмы он, как я только что сказал о потере критичности мышления, он ошибался, и весьма.
Боряра, но не только Блок считал эту поэму гениальной, а множество его читателей и других поэтов и писателей тоже!
Рамона, такой большой писатель, как Иван Алексеевич Бунин, отозвался об этой «гениальной поэме» с уничтожающей резкостью. Он, конечно, заметил в ней гораздо больше недостатков, чем я, но в целом мои взгляды совпадают с его. Блок живописует банду грабителей, убийц и просто люмпенов, одев их для убедительности в армейские шинели пламенных «ррреволюционеров». Это мне сразу бросилось в глаза, а Бунин, молодец, ещё высмеивает эти бесконечные и назойливые в однообразии своём «Ах! Эх! Ох! Ай! Ой! Тах! Трах!», эту псевдонародность лексикона «елекстрический фонарик»,  и т.п., которыми прямо нашпигована эта поэма.
Боряра, как Вы смогли прочитать Бунина? Я его критику тоже читала, но, конечно, вне Советского Союза. А Вы где её нашли? Ведь не получили же Вы её в открытой продаже?
Конечно нет! Тут забавный промах бдительной советской власти произошёл! Я – студент Университета Патриса Лумумбы, и иностранный поданный (из, так называемых, развивающихся стран), имею право пользоваться закрытыми  для простых советских людей, коммунистов и беспартийных, спец. запасниками в библиотеке! А в них можно найти всё, что хочешь! Я попросил зарубежные издания Бунина! Пожалуйста, «Окаянные дни» и другие весьма нелестные отзывы Бунина о Советах, о Горьком, об Алексее Толстом, о Блоке, о Маяковском ... и наткнулся, случайно, на его критику Блока!
Так вот, возвращаясь к несимметричным приступам гениальности и идиотизма.  (Идиотические приступы явно преобладают и по силе и по длительности. У меня на этот счёт тоже целая  «теория» придумана.)   Думаю, что Блок написал свою поэму в один из таких приступов и принял его за гениальное озарение. А был это  --  приступ идиотизма!   
Мои стихи, о которых Вы, Рамона, говорите, как раз и были написаны в такие же «чудные мгновения». Простите!
Уже простила! Забавно! Наши взгляды  на гениальность, как краткий миг вдохновения, и на эту поэму странно совпали, я полностью согласна с Вами! Спасибо, будьте здоровы,  до свидания!