34

ЭКСПРЕССИОНИСТСКИЕ ДРАМЫ ("ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА", "АНАТЭМА") И
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ДРАМЫ ("ЖИЗНЬ ЕКАТЕРИНЫ ИВАНОВНЫ") Л.АНДРЕЕВА 1900-1910




Драматургия Леонида Николаевича Андреева (1871-1919) неразрывно связана с процессами, происходившими в мировой драме в начале XX века. В это время в Европе и России появились течения, которые оспаривали право реализма занимать главенствующее положение в литературе и искусстве: символизм, дадаизм, сюрреализм, имажинизм, импрессионизм.

Из преобразующего движения драматургов разных стран - Г.Ибсена, А.П.Чехова, М.Метерлинка, Г.Гауптмана, А.Стриндберга, Б.Шоу, Б.Брехта - родилось литературное явление - "новая драма". Авторы принадлежали к разным художественным направлениям, национальным традициям, но одинаково чувствовали проблемы художественной гармонии и визуализации целостной картины жизни. "Хорошо сделанной" драме они противопоставили трагизм повседневной действительности. В России рождение "новой драмы" связано, в первую очередь, с именем Антона Павловича Чехова (1860-1904). Появление на русской сцене пьес этого автора стало вехой, отметившей возникновение качественно иной драматургии, доселе неведомой русскому и европейскому зрителю. Чехов одним из первых почувствовал, что современному театру необходим синтез
драматических и сценических средств, чтобы в полной мере отразить всю сложность взаимоотношений людей в обществе и осмыслить место отдельной личности в нем.
На опыт А.П.Чехова в поисках нового пути развития драматического искусства опирался Леонид Николаевич Андреев, который считал его своим учителем. «Чехов не любил моих рассказов и, наверное, ненавидел бы мои драмы - и все-таки я его продолжатель. И именно тем, что ни по содержанию, ни по форме я как будто не буду похож на него - именно этим самым я продолжу его».


Андреев считал, что новый театр должен быть театром ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ. Свое понимание драмы будущего он сформулировал в «Письмах о театре» в 1912-1913 годах, объяснив то, к чему стремился и что искал.

«И если материалом для новой драмы, - писал Андреев, - останется -  все тот же старый, добрый мир и люди, то содержанием станет душа мира и людей, как у Чехова: каждая вещь должна доказать свою необходимость, и раз это сделано, она становится одушевленной, необходимой частью общей души героев».

Продолжая чеховскую традицию, он исследовал внутренний мир человека. И здесь нельзя не заметить опосредованного влияния на творчество Андреева идей Ф.М.Достоевского (1821-1881) и "диалектики человеческой души" Л.Н.Толстого (1828-1910). Именно тайные механизмы зарождения и развития тех или иных чувств, побудительных мотивов, толкающих героев подчас на жуткие поступки, стали особенно важными для писателя.
Талантливый прозаик, драматург и публицист, Андреев всегда шел по собственному пути освоения тем, которые волновали его. Сочетая в своих произведениях технику разных литературных направлений, он оставался верен себе. Способность к синтезу приемов различных литературных направлений в разное время заставляла современников, исследователей Андреева, относить его то к одному, то к другому литературному течению. Ф.Д.Батюшков отмечал сходство творческого метода Андреева с манерой таких драматургов-символистов, как Г.Гауптман и М.Метерлинк. А.А.Блок, напротив, считал Андреева яркой индивидуальностью, не испытывающей никаких сторонних влияний. М.А.Протопопов так писал о творческой манере Андреева: «По основному свойству своего дарования он реалист, но червоточина декаденства очень заметным образом испортила его».


Итак, при жизни писателя его творчество чаще всего относили к двум литературным направлениям: символистскому и реалистическому. Однако критики так и не пришли к единому мнению. Символисты, в частности, В.Я.Брюсов, говорили, что материалистическое мировоззрение не позволяет Андрееву проникнуть в суть вещей, понять их истинный мистический смысл. Реалисты, напротив, упрекали его в любви к символизму и всякого рода мистицизму в ущерб более психологичной проработке образов героев. Писателя обвиняли в антирелигиозной направленности его произведений, излишней мрачности, фатализме и неверии в человека, но, несмотря на это, никто и никогда не пытался оспорить его писательский дар.

Позже, в 20-е годы XX века, появился новый взгляд на литературный метод писателя: критики наряду с реалистическими и символистскими тенденциями теперь отмечали в творчестве Андреева и ЭКСПРЕСИОНИСТИЧЕСКИЕ черты. Исследователи находили, что Андреев стал одним из первых и наиболее значительных представителей экспрессионизма в русской литературе.



Так, в пьесе «К звездам» впервые появляется протагонист, воплощающий типические черты героя-неоромантика, чей образ в процессе эволюции творческой манеры Андреева будет меняться, приобретая черты психологизма, и будет наиболее полно осмыслен драматургом в пьесах «Профессор Сторицын» и «Тот, кто получает пощечины». Тип героя-ницшеанца, реализованный в пьесах «Савва», «Царь Голод», «Анатэма» и «Мысль», представляет собой процесс творческого осмысления писателем идей Ф.Ницше (1844-1900).

Пьесы «Океан», «Дни нашей жизни», «Екатерина Ивановна», «Каинова печать (Не убий)» и «Собачий Вальс» объединены общим типом героя, который определен понятием герой-"двойственник".

Последний из выделяемых нами типов — "обобщенный" герой («Жизнь Человека», «Самсон в оковах», «Реквием»). Он вбирает в себя черты всех предыдущих типов: конфликт с Богом, противодействие окружающей действительности, многообразие внутреннего мира, — и обобщает размышления художника осмеете личности в обществе и возможности ее функционирования в мире, который, по Андрееву, изначально враждебен протагонисту.


На его становление как писателя в начале творческого пути значительное влияние оказали философские учения Ф.Ницше и А.Шопенгауэра (1788-1860), опора на их труды позволяет расширить понятие типа до определенной модели, которая в реальной жизни может влиять на поведение и поступки личности.

Работы Р.Данилевского «Русский образ Ф.Ницше. На рубеже XIX-XX веков» и В.Соловьева «Идея сверхчеловека» помогают понять, как идеи немецкого философа, трансформируясь на русской почве, дали свои, особенные "всходы" в русской литературе, в частности, в драматургии и прозе Леонида Андреева, породив целый пласт произведений, в центре которых - русский «сверхчеловек» или человек, пытающийся стать таковым.






Драма Л.Н. Андреева «Жизнь Человека»

К моменту обращения к драматургии (1903 год, неоконченная драма "Закон и люди") Андреев был уже сложившимся, широко публикующимся и очень известным прозаиком. Первый сборник его рассказов, вышедший в издательстве "Знание" в 1901 году, выдержал одиннадцать изданий; каждое новое произведение вызывало широкий резонанс в критике, становилось объектом дискуссий ("Мысль", "Бездна", "Жизнь Василия Фивейского" и другие).
Интерес к драматургии у Андреева проявляется с конца 90-х годов, и немалую роль в возникновении этого интереса сыграл Московский Художественный театр, во главе которого стояли К.С. Станиславский и В.И. Немирович-Данченко. Будучи сотрудником московской газеты "Курьер", Андреев посещает премьеры МХТ, и влекут его в театр не только репортёрские обязанности, но и личный интерес: молодой писатель видит во МХТе театр нового времени - психологический театр; постановки пьес А.К. Толстого, Гауптмана, Ибсена, Чехова, Горького восхищают его. "Под впечатлением Художественного театра" - так называлась книга, вышедшая в 1902 году, авторами которой были Леонид Андреев (псевдоним Джеймс Линч) и Сергей Голоушев (псевдоним Сергей Глаголь); в неё вошли блистательные рецензии Андреева на спектакли МХТа: "Дикая утка", "Доктор Штокман" Г.Ибсена, "Три сестры" А.П. Чехова, "Мещане" М.Горького и другие.
Уже в период зрительского и журналистского увлечения Художественным театром проявился интерес Андреева к разным направлениям в драматургии. Андрееву одинаково близок и театр, в котором "символами и только символами" автор может выразить своё миропонимание, и театр, где "взят кусок жизни, жизни такой, какая она есть". Способность сочетать условное и конкретное - особенность как прозы, так и драматургии Андреева. По поводу пьесы "Жизнь Человека" (1906) Андреев писал К.С. Станиславскому: "Если в Чехове и даже Метерлинке сцена должна дать жизнь, то здесь - в этом представлении - сцена должна дать только отражение жизни... должны быть преувеличения, доведение типа, свойства до крайнего развития. Нет положительной спокойной степени, а только превосходная". Символистское начало видели в "Жизни Человека" и других драмах Андреева ("Царь-Голод", "Чёрные маски") современники Андреева (А.Блок, А.Белый, З.Гиппиус) и критики более позднего времени. Так, Е.Замятин находил моменты сходства Андреева с символистами: "Символисты в своих произведениях смотрели сквозь телесную жизнь и видели скелет жизни, символ жизни, вот и Андреев называет действующих лиц "Жизни Человека" - Человек, Жена Человека, Друзья Человека, Враги Человека - для того, чтобы заставить читателя задуматься о человеческой жизни вообще".
Андреева привлекают в символизме неограниченные возможности символа как выразителя глубинного, тайного, мистического, как средства равновесия между внутренним и внешним, идеальным и реальным, как способа выражения трагического мироощущения автора. В то же время такие особенности андреевского творчества, как "пренебрежение конкретным, крайняя субъективность", "одноосмысленность" и схематизм образов, "пессимизм и космизм мироощущения". могут восприниматься и как приметы экспрессионизма, расцвет которого отмечают в 10-е годы в Германии, но в произведениях русского писателя Андреева уже в 900-е годы можно отыскать его начало. Таким образом, реалистические, символистские, экспрессионистские тенденции в творчестве Андреева не противоречат друг другу, а находятся во взаимодействии и единстве.
Примером подобного синтеза стала драма "Жизнь Человека" (1906). Это третья драма Андреева (первые две - "К звёздам!", 1905; "Савва", 1906). Осенью 1906 года умерла Александра Михайловна Велигорская, жена, близкий друг и помощник писателя. Пьеса "Жизнь Человека" - "последняя вещь", над которой Андреев и его жена "работали вместе". Состояние безнадёжности, в котором находился писатель, усиливалось разочарованием в революции, которую он бурно приветствовал вначале, а затем, увидев в ней преобладание стихийного, разрушающего начала (бунт, а не революция), осудил. Трагическое мироощущение писателя нашло отражение в "Жизни Человека" и других произведениях этого периода ("Тьма", "Царь Голод", "Чёрные маски", "Иуда Искариот" и другие).
Драма "Жизнь Человека" - "представление из пяти картин с прологом". "Вот пройдёт перед вами вся жизнь Человека, с её тёмным началом и тёмным концом", - начальной фразой монолога, который произносит Некто в сером, автор определяет цель и настроение своей пьесы. Исследователи относят "Жизнь Человека" к "циклу драм, посвящённых жизни человека и человечества"; к которому принадлежат и более поздние драмы - "Царь-Голод", "Анатэма". Цель автора - показать жизнь человека с момента зажжения свечи (рождение) до момента, когда свеча гаснет (смерть). В "Прологе" Некто в сером формулирует основные принципы жизни человека; в "пяти картинах" драмы на примере конкретной (и одновременно общей) человеческой судьбы автор показывает, как эти принципы воплощаются в жизнь. Давайте же посмотрим, какой представляется Андрееву жизнь человека.
Обратите внимание на ремарки. Почему они столь подробны и обстоятельны? Какими деталями обстановки и портрета подтверждается роковая предначертанность судьбы человека? Какую роль у Андреева играют свет, цвет, портрет? Почему всё "серое, дымчатое, одноцветное"?
Далее ученикам предлагается сформулировать основные положения, согласно которым, по мнению Некоего в сером, строится человеческая жизнь.
- Жизнь Человека - "светильник, зажжённый неведомой рукой".
- За время своей короткой жизни человек "в слепом неведении своём... покорно совершит круг железного предначертания".
- Основные этапы жизни человека - "от низу к верху, от верха к низу": "счастливый юноша", "счастливый муж и отец", "старик, больной и слабый"; символ движения "от верха к низу" - угасающая свеча.
- Рок, судьба - "верный спутник Человека во все дни его жизни".
"картины" строятся согласно той схеме жизни, которую представил в "Прологе" Некто в сером. Рождению Человека и его взрослению постоянно сопутствует страдание: сначала матери, с помощью которой он "нарушает затворы небытия", затем его собственное, которое предрекают ему Старухи (посланцы Некоего в сером), его близких.
Молодость Человека светла и полна надежд на счастье, поэтому во второй картине - "Любовь и бедность" - на сцене главенствует белый цвет - цвет невинности и надежды: белые стены, белые колонны, белые одежды на Человеке и Жене Человека - всё пронизано солнечными лучами. Человек молод, талантлив, любит и любим, он счастлив - "светло и ярко горит свеча" его жизни. Но уже в конце этой картины начинает звучать "коротенькая, в две музыкальные фразы, полька, с подпрыгивающими, весёлыми и чрезвычайно пустыми звуками" - символ неизбежного движения "от верха к низу" - к потере любви, растрате таланта, к новым разочарованиям и страданиям.
Третья картина - "Бал у Человека"
Дисгармония - основная характеристика совершающегося на сцене действа: несоразмерность окон и дверей, контраст "холодной белизны" и черноты окон (в постановке В.Э. Мейерхольда в театре В.Ф. Комиссаржевской в Петербурге (1907) господствовало "пространство серой мглы", а в постановке К.С. Станиславского в МХТ (1907) всё было обтянуто чёрным бархатом), "светло к потолку" - "внизу света значительно меньше", обилие позолоты, что свидетельствует о богатстве хозяина и в то же время о мещанском вкусе. Музыканты похожи на свои инструменты, между музыкантами "некоторая странная разобщённость", мотив всё тот же - полька в две музыкальные фразы. Красивые, мечтательно танцующие молодые юноши и девушки - застывшие в чопорных позах гости с одним выражением лица: самодовольства, чванности, "тупого почтения перед богатством Человека". Господство белого, чёрного, ярко-жёлтого цветов.
Человек богат, знаменит (быть у него на балу большая честь), он купается в "изумительном богатстве и роскоши" ("Как богато! Как роскошно! Как светло!"), у него дом "в пятнадцать великолепных комнат", чудесный сад, "конюшни и сараи", множество прислуги, сын - "прелестный мальчик", которого Человек очень любит.




Рассказ Л. Андреева "Жизнь человека"

Введение


Л.Н. Андреев пришел в драматургию, будучи известным писателем - прозаиком. Постоянный "дух исканий", стремление оторваться от быта и проникнуть в область "коренных вопросов духа", непримиримость ко всякому угнетению и глубокое сочувствие к людям одиноким и бесприютным в этом странном мире собственничества, - все это привлекало А.М. Горького в творчестве того, кого он спустя много лет назвал "единственным другом среди литераторов".
Рассказы Л.Н. Андреева уже давно волновали русское общество. Его вступление в литературу в конце 90-х годов 19 века было с живым интересом и вниманием отмечено крупными писателями, современниками Андреева. Уже первый рассказ "Баргамот и Гараська" обратил на себя внимание М. Горького.
В своих ранних произведениях Андреев выступает с критикой бездушие и несправедливости господствующего строя. Ложь и несправедливость в жизни, в организации общества, в отношениях между людьми, вызывающие страдания простого, маленького человека - вот главная тема многих рассказов Л. Андреева. ("Петька на даче", "Первый гонорар" и др.) однако уже в произведениях раннего периода у Андреева проскальзывают пессимистические нотки. Чаще всего герой его произведений оказывается не в состоянии справиться с той страшной силой, с которой он столкнулся и которая явно враждебна всему светлому.
А.М. Горький писал по этому поводу в 1902 г. Андрееву: "Но - друг!" - будь злым, будь мрачным, но - не будь пессимистичным. Пессимизм - философия объевшихся... Не будь пессимистом, клятвенно умоляю... Девизом нашим должно быть - не - вперед только, а вперед и выше".
Очень показательна так же судьба драматических произведений Андреева. До революции их ставили на своих сценах лучшие театры России. Особенно бурный успех выпал на долю спектакля "Жизнь человека".

В ночь после битвы.

Революция шла на убыль. Начался период жесточайшей реакции. "Позорнейшее десятилетие в жизни русской интеллигенции" породило специфическую литературу и критику. "Они носили яркий отпечаток утомленности и издерганной нервной системы, - писал В. Воровский, - погони за сильными потрясающими впечатлениями, которые уравновесили бы и заглушили не затертые еще впечатления недавнего времени. В противовес общественности эта литература выдвинула на первый план личность. В противовес благу всех - индивидуальное счастье".
Реакционная литература отражала настроения буржуа, перепуганных революцией. Многие бывшие попутчики революции из рядов буржуазной интеллигенции отпевали революционное движение. Л. Андреева нельзя отнести к этим ренегатам. Он искренне и глубоко переживал крушение революции:
"Революция тем и хороша, что она срывает маски, - говорил он в 1906 году, - и те рожи, что выступили теперь на свет, внушают омерзение".
Но говоря так, он в то же время создает ряд произведений" ("Тьма", "Царь-Голод"), в которых ощущается растерянность писателя.
А.В. Луначарский в статье "Л. Андреев "Социальная характеристика"
отмечает: "В лучшие времена революции Л. Андреев прислушивался, после падения то оплакивал, то почти готов был надругаться над нею. Это своеобразное отношение Андреева к революции дало ему возможность служить очень музыкальным и порою величественным эхом для ее громов. Это дало ему возможность иногда слезами плакать над ее жертвами, но это же определило его глубочайшее непонимание сил революции. Это же не дало возможности заре революции разогнать в его душе тьму исконного и безнадежного пессимизма, это же вызвало заключительную мрачную и ужасную катастрофу Андреева".
Писатель искренне страдает от сознания неустроенности мира. В одном из писем он говорит: "И моя вся суть в том, что я не принимаю мира, каким мне дали его наставники и учителя, а беспокойнейшим образом ставлю ему вопросы, расковыриваю, раскапываю, перелицовываю".
Л. Андреев был способен на бунт, на возмущение темными сторонами жизни, но бунтарство его было индивидуалистическим. Писатель отнюдь не случайно любил подчеркнуть, что только "убеждение в своей исключительности должно и может служить источником творческой силы". В эти годы Андреевым овладели чувства отчаяния, безысходности, неверия в светлые начала человеческой жизни. Это объясняется узостью идейных позиций Андреева, который в своем творчестве с большой художественной силой выразил смятение, страх широких слоев оппозиционной демократической интеллигенции перед капитализмом в эпоху его распада. Понять противоречие капитализма они не могли, преодолеть их окончательным и бесповоротным разрывом со старым миром, переходом на позиции пролетариата - были не в состоянии.
В годы реакции окончательно складывается своеобразная художественная манера писателя - угловатая, резкая, "не знающая полутонов и светотени". Контрастами сгущенных красок, нагромождением образов, нередко написанных смелой, размашистой кистью, подбором предложений, взаимоусиливающих одно другое, Андреев добивается исключительной выразительности, доводит свой пафос до высшей степени напряжения, предельно обостряет эмоциональность.
Отбрасывая детали, оставляя только схемы, контуры, художник приходит к созданию гиперболических образов, т.к. примитивное плакатное искусство нуждается в грандиозных масштабах. Иных средств воздействия оно не имеет. Так у Андреева возникает словно высеченный из гранитной глыбы "Некто в сером", "Анатэма".
Отвергая шекспировскую живость действия, его бурную конфликтность, писатель возводит в основной принцип драматургии и театра статику и отвлеченный интеллектуализм. Полагая, что современная жизнь " стала психологичнее", он убеждал, что понизилась драматическая ценность "событий, живой и действенной борьбы с оружием в руках". Андреев отрицал необходимость для театра действия в форме поступков и уважения и призывал все дальше отходить от внешних проявлений, все больше уходить в глубину человеческой сущности.
Большинство пьес той поры ("Жизнь Человека", "Анатэма", "Царь-"Голод") представляют собой драматургию отвлеченных идей. Неверие в человека, в силу и мощь его разума и воли, страх перед жизнью, перед судьбой и роком запечатлелись в этих его пьесах.
Для М. Горького этот "новый курс" Андреева был решительно неприемлем. Он отрицал андреевскую пессимистическую концепцию человека. В очерке "Леонид Андреев" писал : "Для меня человек всегда победитель, даже и смертельно раненный, умирающий... Андрееву человек представляется духовно нищим, сплетенный из непримиримых противоречий инстинкта и интеллекта, он навсегда лишен возможности достичь какой-либо внутренней гармонии. Все дела его - "суета сует", тлен и самообман. А главное, он - раб смерти и всю жизнь ходит на цепи ее".
Эти слова во многом объясняют отношение Горького к драме Л.Андреева "Жизнь человека", написанной в 1906 году. Он видел в ней мотивы протеста против буржуазных отношений, гневного отрицания затхлого буржуазного бытия, но андреевскую пессимистическую концепцию человека он отрицал самым решительным образом.
"Жизнью Человека" начинается новый этап в творчестве писателя. Если до сих пор Андреев шел за Горьким, то теперь с каждым последующим произведением все дальше отходит от писателей передового лагеря и от реализма.
"Мне не важно, - писал Андреев в письме к Чуковскому в 1902 году, - кто он, герой моих произведений. Мне важно только одно - что он человек и как таковой несет одни и те же тяготы жизни".
Исходя из этого принципа, писатель в совей драме задается целью показать жизнь Человека вообще, жизнь всякого человека, лишенную примет эпохи, страны, социальной среды. Андреевский человек-схема, обще человек, во всем подобен другим людям, с неотвратимой непреложностью покорно совершающим одинаковый для всех круг железного предначертания.
"Некто в сером, именуемый он, проходит через всю пьесу, держа в руках зажженную свечу - символ быстротечной жизни Человека:
"Вот он - счастливый юноша, смотрите, как ярко пылает свеча! Вот он - счастливый муж и отец . Но посмотрите, как тускло и странно мерцает свеча: точно морщится желтеющее пламя...
Вот он - старик, больной и слабый. Уже кончились ступени жизни, и черный провал на месте их, - но все еще тянется вперед дрожащая нога. Пригибаясь к земле, бессильно стелется синеющее пламя, дрожит и падает, дрожит и падает - и гаснет тихо".
Жизнь Человека протекает, освещенная символическим серым цветом. Все в ней серое, серые стены, серый потолок, серый пол, свет тоже сер и однообразен.
В жизни Человек сталкивается с величественной фигурой "Некоего в сером". Еще в "Жизни Василия Фивейского" (1903 год) можно встретиться с этим образом. Правда ему Андреев дает другое имя. Василий Фивейский Слепо верил в бога, но автор очень ясно дает понять, что вместо бога в темном углу поповского дома все время стоял "Некто в сером". Рассказ начинается словами "Над всей жизнью Василия Фивейского тяготел суровый и загадочный рок". В "Елезаре" тоже присутствует эта фигура: "Люди чувствуют себя покорными рабами требовательной жизни и безответными слугами грозно молчащего, Ничто. Этот "Ничто" - "Некто в сером".
Л. Андреев так описывает эту фантастическую фигуру, которую он неизменно обозначает с большой буквы:
"На нем широкий, бесформенный серый балахон, смутно обрисовывающий контуры большого тела; на голове. Его такое же серое покрывало, густою тенью кроющее верхнюю часть лица. Глаз Его не видно. То, что видимо: скулы, нос, крутой подбородок - крупно и тяжело, точно высечено из серого камня".
Андреев делает свой Рок безликим. Он, словно, знает все, он "чтец, с суровым безразличием читающий книгу судеб". Он - не злая воля. Он - судьба. Он - весь причина, целей у него нет. Но Человек хочет относиться к Нему, как к великой Воле. Ему Молятся. Его стараются умилосердить, стараются разгадать Его психологию. Человек в минуту упоения юной силой бросает Ему гордый вызов, называя его:
"Эй, ты, как тебя там зовут: рок, дьявол, или жизнь, я бросаю тебе перчатку, зову тебя на бой! Малодушные люди преклоняются перед твоею загадочной властью. Твое каменное лицо внушает им ужас, в твоем молчании они слышат зарождение бед и грозное падение их. А я смел и силен, и зову тебя на бой. Поблестим мечами, позвеним щитами, обрушим на головы удары, от которых задрожит земля! Эй выходи на бой!"
Но сломленный скорбью Человек, готов признать в Нем свое божество. И молитва отца в 4 картине - гордое смирение, стон сердца к богу, в которого хочет, безумно хочет верить.
Но "Некто в сером" остается равнодушным к вызовам, мольбам, проклятиям.
От былой отваги Человека не остается и следа. Раньше он не боялся неодолимой силы и уповал на победу, не страшился поражения и смерти.
И вот страшный психологический момент, момент нравственной гибели Человека, после которой уже сама смерть является облегчающим финалом.
Любимый сын Человека - юный, благородный - ранен в голову камнем из-за угла и лежит при смерти. А силы Человека уже ослабели, длинный ряд несчастий обрушился на его поседевшую голову, опять вернулась нищета. И вот теперь грозным призраком встала самая страшная из горестей - смерть сына.
По настоянию отчаявшейся матери Человек тоже молится тому, кого вызвал на бой:
" Теперь прошу на коленях, в прахе, целую землю, - верни жизнь моему сыну. Целую землю твою".
Когда человек кончает свою молитву, жена (та самая, которая когда-то горячо шептала ему: "Смелей, мой рыцарь" ( замечает: "Я боюсь, что не совсем смиренна была твоя молитва. В ней как будто звучала гордость".
Силы Рока обошли Человека. Предназначенный путь пройден. Черными потрясающими красками рисует автор картину смерти.
Смерть восторжествовала. Единственное, что допускает драматург - это бессильный протест против смерти (причем, подчеркивается не сам протест, а бессилие его. Так, Человек в жалком гневе обращается к Нему, с отчаянным криком:
Где мой оруженосец ? - Где мой меч? - Где мой щит? Я - обезоружен! - скорее ко мне! - Скорее! - Будь прокля..."
Вопрос о смысле бытия постоянно волновал писателя. Субъективный смысл человека драматург сводит к нулю уже в первом же монологе, который произносит "Некто в сером",
"Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимается нетвердая нога его, ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час-минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствиями, волнуемый надеждами и страхом, он покорно совершит круг железного предначертания".
Человек Андреева слишком пассивен, слишком придавлен социальным роком, чтобы его судьба была подлинно трагичной. Он тащится по жизни, "влекомый роком", и счастье, и горе обрушиваются на него из-за угла, внезапно, необъяснимо, Пока Человек мечтает о счастье и гордо шлет вызов судьбе-счастье уже стучится к ним в дверь, в жизни все случайно, - и счастье и не счастье, и богатство, и бедность. Счастье ведь зависит не от талантов человека, не от его готовности трудиться, а от воли Рока.
В пьесе дается две точки зрения на человека и смысл его жизни: объективная бессмысленность этой жизни ярко противопоставляется ее субъективной осмысленности.
Казалось бы, победа Рока предрешена еще задолго до рождения Человека.("Придя из ночи, он возвратится к ночи и сгинет бесследно в безграничности времен, не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем".
Для Его жизнь Человека есть сплошная, несознаваемая им бессмыслица.
"А зачем они рожают? Это так больно. А зачем они умирают? Это еще больнее. Да. Рожают и умирают. И вновь рожают".
Старухи смеются. Смеется и Он. Бесследно погибает в безграничности времени Человек, в его светлом и богатом доме выбиты рамы, ветер ходит по всему дому и шуршит сором, а в детской кроватке "крысы завели свое гнездо и выводят детей". Итак, сомнений нет: победил "Некто в сером" и рабы его празднуют победу.
Так ли это. Вспомним вызов Человека:
"Року, Дьяволу или жизни". Здесь другая крайность. Слишком быстро празднует Человек свою победу. Но не прав ли Человек? Ведь он впоследствии исполнил все, как сказал, прибавив только свое проклятие бессмысленной судьбе. Но вот приходит к человеку смерть. Она находит его в грязном кабаке, куда Человек ходит, чтобы спастись от гнетущего одиночества. И Человек умирает с проклятием на устах, умирает, до последнего дыхания не признавая власти Рока. На первый взгляд может показаться, что в пьесе два победителя и ни одного побежденного. Но всем ходом пьесы Андреев говорит о бесполезности жизни Человека вверху и внизу лестницы человеческого существования.
Тщетной оказывается надежда найти смысл жизни, перенеся свой упования на жизнь в памяти потомков.
Разговор постаревшего Человека и его жены как бы говорит об обратном:
"Ты говорила, что я гениален".
"Я и теперь, мой друг, скажу то же".
"Нет, ты не права. Создания гения переживают эту дрянную старую ветошку, называему телом. Я же еще жив ..."
Но жена напоминает о лучшем из построенных им домов и спрашивает:
"Разве во всем городе есть здание более красивое, более глубокое?".
На что Человек отвечает:
"Меня огорчает только одно: зачем так скоро забыли меня люди? Они могли бы помнить несколько дольше".
И узнав, что какой-то художник интересуется его зданием, восклицает:
"Это очень важно. Это значит, что моя мысль передается другим людям, и пусть меня забудут, она будет жить".
Но этой тусклой надежде пожить несколько дольше в памяти людей не удается быть осуществленной. Потомство это в лице сына гибнет от пустой случайности.
"Андреев для своего героя взял средние условия, он выбрал его среди интеллигентного пролетариата... Такая жизнь включает в себя как раз наибольшее количество обдуманных элементов жизни", - пишет А.В. Луначарский в "Критических этюдах". Богатство и бедность Человека относительны. В молодости Человек был беден, но это все же была пора счастья.
В зрелом возрасте Человек был богат. Но Андреев сатирически описывает это богатство. Человек и его жена кажутся потускневшими, одеревеневшими, словно деньги и вещи оттиснули Человека в его доме куда-то на задний план.
Если человек несчастен, впав снова в бедность, то причина этого несчастья не бедность, а болезнь и смерть сына. Богатство не меняет ничего в ходе драмы жизни, говорит Андреев. В действительности богатство не таково, каким оно кажется в мечтах. Дом богатого совсем не похож на Норвежский замой, о котором ему грезилось:
"Внизу фиорд, а вверху на острой горе, замок". Но вот богатство пришло: "Лучшая зала в обширном доме Человека. Это высокая, большая, комната. Есть какая-то неправильность в соотношении частей... Зала производит впечатление странное , несколько раздражающее".
Богатство - Это что-то пришедшее извне. "Как богато", но нет красоты и уюта, а они были в розовой комнате.
Драматург потерпел поражение в своем основном намерении - показать жизнь Человека вообще. Андрееву удалось высушить своего Человека до такой степени, что он потерял конкретные, индивидуальные черты, но абстрагировать до предела, создать обобщенный образ человека вне классов, вне времени драматург не смог .
"В лице человека, - писал В.Воровский, - обобщена здесь жизнь среднего буржуазного интеллигента нашего времени. Андреев, рисуя жизнь человека просто-напросто отбросил всю громадную жизнь трудящихся слоев-крестьян, рабочих, мелких мещан. Не удивительно, что равнодействующая человека прошла по линии зажиточного интеллигента. Трагедия жизни есть трагедия интеллигента, отставшего от передовых, демократических классов общества, упорно не желающего пойти на службу хозяевам жизни".
Стремясь говорить о человеке вообще, живущим вне времени, автор в то же время говорит об автомобиле, электричестве, т.е. дает реальное определение времени.
Человек вообще должен говорить неким языком вообще. Но Андреев Часто сбивается с этого, невыразительного, схематичного языка, насыщая его эмоциями. От этого получается весьма пестрая картина.
Итак, то, что только намечалось в произведениях Л.Андреева периода революции 1905 года, в "Жизни человека" нашло свое полное выражение. Уже в ней намечается схема многих последующих драм, где действуют только два героя: Человек и Рок. В единоборстве этих героев неизменно побеждает Рок. Человеческая жизнь фатально обречена, путь ее предрешен роком, "Жизнь Человека" - типичная драма идей, в которой персонажи превращены в марионеток.
Характеризуя действующих лиц в ней, драматург пишет
"Лица похожи на маски с непомерно увеличенными или уменьшенными частями: носатые и совсем безносые, глаза дико вытаращенные, почти вылезшие из орбит и сузившиеся до едва видимых щелей и точек; кадыки и крохотные подбородки".
В условных картинах нет живых, реальных людей. Действуют абстрактные фигуры - Человек, его Жена, безликие Гости, Родственники, зловещие старухи.
Все друзья Человека одинаковы:
"Благородные лица, открытые высокие лбы, честные глаза, выступают они гордо, выпячивая грудь. У всех в петлице белые розы".
Так же одинаковы и враги Человека:
"У всех у них коварные, подлые лица, длинные обезьяньи руки Идут они беспокойно прячась друг от друга. В петлицах желтые розы".
Все эти ходячие манекены произносят одинаково бесцветные, утомительно однообразные слова, потерявшие свою первозданную прелесть.
Критика дала отрицательную характеристику драме.
А. М. Горький видел в пьесе мотивы протеста против буржуазных отношений, гневного отрицания затхлого буржуазного бытия, но андреевскую пессимистическую концепцию человека он отрицал самым решительным образом.
"В жизни твоего человека, - писал он автору, - почти нет человеческой жизни, а то, что есть - слишком условно, не реально. Человек поэтому вышел очень незначителен, ниже и слабее, чем он есть в действительности, мало интересен. Вообще ты слишком оголил твоего человека, отдалив его от действительности, и тем лишил его трагизма, плоти, крови, Человек, который так великолепно говорит с Ним, не может жить такой пустой жизнью, как он живет у тебя, - его существование трагичнее, количество драм в его жизни больше".
Крик боли и отчаяния, безысходности и смертной тоски звучал в произведениях Андреева тех лет. Былой призыв: "К звездам" в рассказе "Тьма" (1907 г.) уступает место другому призыву:
" Погасим огни и все полезем в тьму! Зрячие, выколем свои глаза". Это была трагедия большого художника, далекого от революционного пролетариата и потому сбившегося во мраке ночи, наступившей после битв 1905 года.


Заключение

Л. Андреев был фигурой глубоко трагичной, он стремился широко ставить острые социально-философские темы, волновавшие общество. Но на эти больные и острые вопросы он не мог найти верных ответов.
Мыслью о смерти пронизана вся пьеса Андреева "Жизнь Человека". Человек Андреева находится в вечных поисках каких-либо иллюзий, которые оправдали бы его жизнь. Он хочет увидеть то, чего не хватает ему в жизни и без чего кругом так пусто, точно вокруг нет никого. Но иллюзии - только иллюзии. Рушится вера Человека в бессмертие, т.к. не только он сам, но и сын его гибнут.
И вся пьеса пронизана идеей бессмысленности человеческого существования. И хотя Андреев не стоял настоящим, последовательным критиком буржуазного мира, тем не менее своей пьесой он нанес ему немало ран как критик многих его уродств и безобразий.