Озеро

Каким прекрасным может быть лето можно почувствовать только в детстве. Ощутить тёплое поглаживание нежного июльского ветерка, почувствовать аромат цветущих трав и вкус лесных ягод, бездумно радоваться любому природному явлению может только ребенок. Ибо что мы, взрослые, можем принять таким, как оно есть, не прикинув предварительно вред или пользу данного явления? Всё мы видим  через призму нашего мироощущения, и нет времени и желания просто видеть, просто любоваться, просто получать удовольствие.
Трое подростков шли по лесу, направляясь к далёкому лесному озеру. Мальчик и две девочки. Всё занимало их в лесу, всё казалось чудесным и необычным. И лесные травы и цветы, и голоса птиц, и даже солнечный свет, диковинными колоннами пробивающийся сквозь кроны деревьев, и, конечно, лесные ароматы. На полянках уже поспела земляника, и вкус её не шёл ни в какое сравнение со всем известной садовой клубникой. Дети собирали ягоды, нанизывая их на тоненькие стебельки трав, делая из них браслеты и ожерелья. Мальчишка изредка дурачился, убегая и прячась от девочек, но ненадолго, потому что именно он был их предводителем, он и вёл их к озеру, которого они никогда не видели.
Озеро это находилось в самой глубине леса, и было очень старым, даже по своим, озёрным, меркам. Оно было настолько старым, что уже умирало. Впрочем, в природе ничто не умирает и не исчезает бесследно, а просто переходит в другую, какую-то новую, ипостась. Озеро потихоньку превращалось в болото. Берега его и отмели густо заросли осокой, камышом и рогозом. Озеро сильно обмелело, так как уже много сотен лет жили и умирали в нём бесчисленные количества живых существ. Умирая, все они падали на дно, всё увеличивая и увеличивая своими останками толщину покрывавшего дно ила. Всё лучше в озере жилось тине и водорослям, всё меньше и меньше становилось рыб. Озеро ощущало, что оно стареет. Если раньше вода его была глубока, холодна и чиста, и в ней находили приют и стремительные щуки и окуни, и даже жерехи, то теперь, в тёплой, часто зацветающей летом воде ковырялись только толстые, ленивые караси да карпы. Жизнь замедлялась в озере, становилась чересчур спокойной и сонной. Неведомо откуда появились ротаны – жадные, хищные, но и они не принесли оживления, ибо только жрали и хапали всё подряд – чужую и свою икру, мальков, циклопов, прочую мелочь, быстро росли, жирели, плодились, и снова жрали, жрали, жрали.   Всё их существо сводилось только к еде, в них не было ни хитрости, ни ловкости – одна только жадность.
Озеро скучало по былым временам, когда быстрые, жадные, вечно голодные хищники, бороздя его глубины, вносили столько живости во всё многочисленное рыбье население, что даже толстые старые карпы носились по нему с энергией мальков. В те годы жизнь и смерть, вкус победы и сладость минутного покоя постоянно придавали озеру свежих сил. Теперь не то, и даже ещё оставшиеся в озере щуки состарились вместе с ним, поросли водорослями, и даже плавая, были похожи на затопленные замшелые коряги.
Правда, и сейчас жизнь кипела в озере, но жизнь примитивная, бездумная, тупая и ленивая. Мельчали населяющие озеро существа, мельчали их желания и ощущения, мельчало и тупело само озеро, хотя и желало оно чего-то другого, но уже не имело сил сопротивляться бездушному времени. В конце концов спокойствие и неподвижная дремота всё больше и больше становились ему симпатичны и желанны.
Дети вышли к озеру неожиданно. Просто деревья перед ними расступились, и озеро, спокойное, огромное, с зарослями кувшинок и диких калл, предстало перед ними во всей своей первозданной красе. Девочки даже замерли в восхищении. Мальчик же был крайне доволен и горд их реакцией, словно это он сам создал это озеро, но вида почти не подал. Как старший в их небольшой компании, он деловито прошёлся по берегу, нашёл удобное местечко и расстелил покрывало.
- Вот здесь и позагораем, - не терпящим возражений голосом сказал он.
Ему никто и не собирался противоречить. Девочки спокойно воспринимали его командирские замашки. Ещё бы, ведь он так хорошо знал лес, умел ориентироваться по солнцу, знал все съедобные и несъедобные ягоды и грибы! Да и вид озера был настолько спокойным и умиротворяющим, что подавлял, казалось, любую возможность ссоры.
- А оно глубокое? – осторожно подходя к берегу, спросила одна из девочек.
- Не знаю, - недовольный своим неведением, ответил мальчик, - Мне отец говорил, что здесь уже давно не купаются. Может, потому что далеко? Мы с ним в прошлом году, когда за грибами ходили, здесь были. Мне понравилось, только уже холодно было, а то бы я искупался.
- И не боишься? – поинтересовалась другая девочка.
- А чего бояться? Это нырять в незнакомом месте опасно – можно на какую-нибудь корягу наткнуться, а плавать везде можно.
- Оно такое большое, - с опаской ответила девочка. – И оно злое. Мне оно не нравится. Оно красивое, но злое.
- Ну, ты, Динка, даёшь. Как же это озеро может быть злое? – поинтересовался мальчик. – Что оно, живое, что ли?
- Не знаю, может быть и неживое, - смущённо ответила девочка. – Я просто так его чувствую. Сама не знаю, почему.
- А мне здесь очень нравится, - вступила в разговор другая девочка. – Смотрите, каких я цветов нарвала.
И она показала им огромный букет диких калл.
- Они долго не продержатся, - предупредил её мальчик. – Они же водяные, они без воды сразу засохнут. Ты их до дома не донесёшь.
- Ну и пусть засохнут, - упрямо сказала девочка. – А может быть и нет. Ты, Сашка, такой прям всезнающий! Откуда ты всё знаешь? У тебя по биологии, между прочим, тройка.
- Ну и что – тройка, - ответил мальчик. – Во-первых, мне отец рассказывал, а во-вторых, я его всё равно не послушался, и нарвал тоже каких-то цветов. Через полчаса выбросить пришлось. А ты, Юлька, хоть у тебя и пятёрка по ботанике, всё равно ничего не знаешь! Ботаник, ты ботаник и есть. А мне отец говорил, что самое главное – это уметь свои знания применять в жизни.
- Да хватит вам! Тройка! Пятёрка! Каникулы уже давно, давайте лучше загорать. – примиряющее сказала Динка.
Недовольно бурча, Сашка и Юлька тоже улеглись на покрывало. Тёплые солнечные лучи быстро растопили и разогнали плохое настроение, и пляжная ленивая полудрёма накатила на ребят.
- Жарко что-то, - через некоторое время проговорил мальчик. – Может, купнёмся?
- Я плаваю плохо, - лениво отозвалась Юлька. – Ты сходи, проверь, как здесь, не очень глубоко?
Обрадованный, что обстоятельства снова поставили его главным, мальчик пошёл к берегу. Он тоже плавал не очень хорошо, но никогда бы не признался в этом. Особенно девочкам. Он осторожно, пальцами ноги, потрогал воду.
- Водичка – класс! – С видом знатока сообщил он наблюдавшим за ним девочкам.
Те ждали его дальнейших действий. Подстёгиваемый их взглядами, мальчик опустил ноги в воду. Дно озеро было неприятно на ощупь – глубокий и жирный ил, гораздо более холодный, чем вода, плотно обхватил его ступни и голени, словно присосался. Мальчик неторопливо и с опаской пошёл на глубину.
- Дно илистое, а так ничего, - выдал он очередную информацию ожидающим на берегу.
Наконец, он зашёл в воду по грудь, оттолкнулся от дна , и поплыл. Плыл он неумело, громко шлёпая по воде руками и ногами, и оставляя за собой пенный след, словно моторный катер. Проплыв немного, он развернулся и направился к берегу.
Озеро почувствовало какое-то постороннее присутствие. Испуганная громкими шлепками по воде кинулась врассыпную разная мелочь. Озеро прислушалось к новым для него ощущениям. Они нарушали его вековое сонное спокойствие, а потому тревожили.
Мальчик подплыл к берегу и встал на ноги.
- Класс! – С трудом переводя дыхание, сообщил он. – Идите, девчонки, здесь совсем мелко.
- А там, подальше? – поинтересовалась Динка. – Я тоже плохо плаваю.
- Ты же говорила, что в бассейне по пятьдесят метров без остановки проплываешь? – ехидно вставила Юлька.
- Так то в бассейне, там всегда рядом или бортик, или трос, там не утонешь. А на речке или в пруду я всегда боюсь, когда дна нет под ногами. – Оправдывалась Динка.
- Да тут везде мелко, во, смотрите! – мальчик отошёл от берега ещё на несколько шагов. Вода не доходила ему до груди.
Успокоенные девочки полезли в воду.
- Ой, какое дно противное! – взвизгнула Юлька.
- А вы не по дну ходите, вы плавайте, - снова начал командовать Сашка.
Девочки послушались его совета, но поплыли осторожно, вдоль берега. Проплыв немного, они остановились, проверили дно. Мелко было и здесь. Успокоенные, они продолжили купание. К ним присоединился и Сашка. Смех, визг и звонкие шлепки разнеслись над водой.
Озеро ощутило неопределённое беспокойство. Долгие годы проведя в заторможенном состоянии оно, почувствовав резкие сотрясения воды, взбаламученный ил, испуганное, почти паническое, состояние своего населения, стало раздражаться. Какие-то неприятные флюиды пронизали всё существо озера, заставив взволноваться всех его обитателей. Опрометью ринулась куда-то в глубину сонная рыбина, заворочались в тине караси, спрятались в свои раковины улитки, злобно начали извиваться в иле чёрные блестящие пиявки. Все, от крупных рыб и до мельчайших гидр, дафний и циклопов, насторожились. Что-то чуждое, неродное, а потому – враждебное, вторглось в их озеро, посягнуло на его покой.
Дети ничего этого не знали. Накупавшись всласть и перебаламутив всю воду, они вылезли на берег отдохнуть.
- Здорово искупались, правда? – Спросил Сашка.
- Отлично, - дружно поддержали его девочки, - дно только плохое.
- Ой, Юль, - жалостливо воскликнула Динка, - Смотри, а твои цветы и правда завяли. Как жалко. Такие красивые были…
Каллы уже даже и не напоминали тот роскошный букет, которым они были всего лишь десяток минут назад. Просто жалкий комок каких-то серо-зелёных, грязных лоскутков.
- Ну и ладно, - ответила Юлька, но по её заблестевшим глазам было видно, что она расстроилась.
- Ты, Юльк, не огорчайся, мы где-нибудь в лесу нарвём других цветов, - успокаивала её Динка.
- Точно, - поддержал её Сашка, - А то хочешь, я сейчас тебе кувшинку достану. Вон, смотри, какие они красивые.
- Не надо кувшинок, - испугалась Динка, - Они очень далеко от берега растут. А ты, Сашка, тоже не больно-то хорошо плаваешь.
- Это я-то? – вскочил на ноги Сашка. – Да я это озеро туда и обратно переплыть могу.
- Не ври ты, - вмешалась и Юлька, - вместе с нами тут барахтался.
- Я потому барахтался, - оправдывался Сашка, - что мне вас не хотелось бросать, боялся, что утонете. А не верите – сейчас увидите. Я вам сейчас по кувшинке принесу.
Он решительно, не слушая отговоров Динки, побежал к воде.
- Да пускай плывёт, - усмехнулась Юлька, - может, и правда нам по кувшинке принесёт. А мы в пакет воду наберём, и их туда опустим. Может быть, так до дома и донесём.
- А если он не только кувшинок не принесёт, а ещё и утонет? – с ужасом спросила Динка.
- Не утонет, - успокоила её подружка, - Если устанет, так обратно повернёт. Да и мелко здесь.
- Это у берега, - не сдавалась Динка, - А до этих кувшинок чуть не сорок метров.
- Да не психуй ты, надоела, - отрезала Юлька, - Всё равно он уже поплыл.
Сашка и в самом деле уже плыл к зарослям кувшинок. Опростоволоситься теперь он не имел никакого права. Зато, если бы он добыл эти кувшинки, его авторитет у девчонок поднялся бы до заоблачных высот. Поэтому он целиком сосредоточился на плавании, стараясь дышать равномерно и не делать резких движений. По его понятиям пока получалось неплохо. Но вдруг неприятное ощущение внизу живота заставило его немного сбиться со взятого ритма. Он провёл рукой по животу и почувствовал что-то чужеродное, прилипшее к его телу. Сашка оторвал неизвестный упругий и скользкий предмет от своего тела и поднёс руку к лицу, рассматривая. И тут же с ужасом разжал пальцы. В кулаке он сжимал огромную, чёрную, бешено извивающуюся пиявку. Из её ротового отверстия текла и расплывалась тонкими струйками по воде ярко-красная кровь. Его, Сашкина, кровь. От неожиданности и испуга мальчишка чуть не захлебнулся, но, лихорадочно колотя руками по воде, всё-таки поднял голову повыше и немного успокоился, переводя дыхание. До кувшинок оставалось совсем немного.
Запах крови из раздавленной пиявки, и всё ещё текущей из ранки на Сашкином животе перебудил всё озеро. Все пиявки, находящиеся неподалёку, дружно взяли старт. Даже старая щука, тихо дремавшая в зарослях камыша, очнулась от своей летаргии, и поплыла, сама не зная куда.
Сашка к этому времени уже доплыл до первых кувшинок и попытался сорвать одну из них. Но толстый, крепкий и упругий стебель цветка не поддавался. К тому же он настолько устал, что основной Сашкиной заботой было просто удержаться на воде. Он уже со страхом начал думать о возвращении. Сил почти не осталось. Но, с таким трудом доплыв до этих проклятых кувшинок, он просто не мог вернуться назад с пустыми руками. Сашка поплыл в самые заросли, надеясь найти там цветы с менее прочными стеблями. Неожиданно он почувствовал, что его ногу что-то зацепило. Он резко развернулся и окончательно запутался. Сашка понял, что это конец. Он всё сильнее дёргал ногой, но петля, охватившая голень, казалось, только затягивалась всё туже и туже, и всё сильнее начала тянуть его вниз, на дно. Пару раз Сашка уже хлебнул воды. В ужасе, он закричал. Он уже не чувствовал, как огромное множество пиявок, ориентируясь по запаху крови и идущим от него волнам страха, напало на него, присасываясь одна за другой, чуть ли не целиком облепив его ноги и живот.
Девочки, до того спокойно сидевшие на берегу, вскочили на ноги. Уже и без крика было ясно, что Сашка тонет. Динка бросилась к воде.
- Куда ты, дура! – Завизжала Юлька. – Ты же утонешь! Нужно бежать за помощью!
- Да какая тут помощь, до посёлка час ходьбы!
- Нет-нет, я побегу и кого-нибудь позову!
Юлькины глаза от ужаса расширились. Бледная, она, пятясь, отходила от берега. Потом развернулась и побежала в лес.
- Я непременно кого-нибудь найду! – Уже издалека крикнула она.
Динка ещё раз прикинула расстояние между берегом и тонущим Сашкой. Было не очень далеко. «Я доплыву, я смогу его спасти», - внушала себе девочка. Опустив ноги в воду, она решила идти по дну как можно дальше, чтобы сэкономить силы. Но не успела она пройти и десяти шагов, как ил под её ногами разошёлся, она потеряла равновесие, и скользя ногами вперёд, врезалась в воду. Не ожидавшая такого подвоха девочка сразу захлебнулась. Она в ужасе пыталась встать на ноги, но дно предательски скользило, глубина, казалось, притягивала девочку к себе. И вроде бы где-то рядом должен был быть берег, но Динка уже потеряла всякую ориентацию, захлёбываясь в тёмной, загрязнённой илом воде. И чем дольше она барахталась, раз за разом глотая грязную воду, тем больше уходил от неё страх, и накатывало тупое безразличие. Не прошло и нескольких минут, как всё успокоилось. Только девочки на поверхности озера уже не было.
Сашка всё ещё бился с опутавшими его растениями, но и его силы были уже на исходе. Тем более, что пиявки сосали и сосали из него кровь, и её уже не хватало, чтобы как следует снабжать кислородом уставшие мышцы. Насосавшиеся пиявки сыто отваливались от Сашкиного тела, но на их место тут же прилипали другие. Движения Сашки становились всё более медленными и плавными, и вот он уже тихо и почти бесшумно погрузился в воду. Лицо его тут же облепили пиявки, торопясь напиться свежей, живой кровью. Времени на это у них почти не оставалось.
Озеро лежало посреди леса. Большое, красивое, заросшее кувшинками, рогозом и камышом. На берегу синел квадратик забытого покрывала. Озеро было старое, оно готовилось стать болотом. У него это неплохо получалось.

08.06. 1995.