Отмщение

На рассвете следующего дня небольшой отряд в составе семи человек покинул поселок. Он выступил на защиту небольшой русской общины, которую теперь можно было назвать крошечным государством, потому что она создала свою «армию».
Иного им не было дано, потому что большое государство, которое до революции гордо называлось Россией, не стремилось протянуть им руку помощи. Там теперь не было царя-батюшки, чтобы явить отеческую заботу о своих подданных, тем более закордонниках.
В тот трагический день путевой обходчик Степанов случайно увидел ранним утром семерых вооруженных людей, пересекавших железнодорожный путь в версте от станции.
Теперь в этом направлении, растянувшись цепочкой на едва приметной тропе, шли местные ополченцы. Их вооружение состояло из шести винтовок, маузеров, двух гранат и банки с бензином, который они взяли на всякий случай по совету одного из сельчан…
В цепочке ополченцев были очень разные люди. Сорокалетний Григорий Остапенко, служащий КВЖД и советский гражданин, был отцом Оксаны; он не захотел возвращаться в Харбин, когда узнал от людей, что формируется отряд мстителей.
Младший брат погибшего Семиренко – Николай – тоже был железнодорожником и советским подданным, но он вырос в Китае и не помнил своей Родины. Это он подал мысль организовать погоню за хунхузами и приходил к Кандалову с братьями Лены Сазоновой, Олегом и Игорем Снегиревыми – эмигрантами, вывезенными из России родителями еще в детском возрасте.
В качестве проводников и бойцов шли впереди цепочки двое молодых охотников Соколов и Рязанов – оба харбинцы, самоотверженно полюбившие тайгу при первом же знакомстве с нею, и знавшие ее как свои пять пальцев. Они принадлежали ко второму поколению чуть ли не самых первых колонистов и продолжали оставаться подданными ушедшей в прошлое Российской Империи.
Замыкал колонну Василий Кандалов, казачий хорунжий, то бишь «промозглый беляк». Но в этом отряде все они были просто русскими, и их объединяла одна цель: догнать и обезвредить врага, посягнувшего на их домашние очаги.
Тропа, по которой ушли хунхузы, огибала непроходимые подлески, но как она ни петляла, а все равно вела к водоразделу. Время подходило к обеду, когда они окончательно потеряли след, и Кандалов объявил привал. Ополченцы перекусывали из сухого пайка и одновременно обсуждали, что делать дальше. Одни предлагали искать тропу всем отрядом, другие возражали. Кандалов тоже считал, что отряду нужно держаться компактно, и решил отправить вперед молодых охотников.
– В случае чего сделайте по одному выстрелу и отходите в нашу сторону. Бой не завязывать до тех пор, пока они не наскочат на нашу засаду, – предупредил он.
Охотники нашли тропу не скоро. И когда отряд снова отправился в путь, то пришлось идти черепашьим шагом и часто останавливаться, подолгу отыскивая едва заметные следы по дополнительным признакам: смятым стебелькам травы, сбитым с места мхам или сломанным веткам кустарников. За четыре часа прошли не более трех верст. Уже темнело и, выбрав место посуше, они стали готовиться к ночлегу. Кандалов назначил караул – в каждую смену по два человека.
На другой день отряд продолжал идти дальше и вскоре набрел на старое кострище. Они тщательно обследовали это место и нашли несколько строганых палочек, при помощи которых хунхузы употребляли пищу.
Дальше ополченцы пошли уверенней и скоро заметили, как с их тропой соединилась еще одна, петлявшая со стороны Лундогоу. Теперь «путик» просматривался хорошо, и они продвигались довольно быстро.
Во второй половине дня к Кандалову подошел Соколов и сказал:
– Василий Михайлович, я бывал в этих местах, и мне кажется, что эта тропа приведет нас к одной вогнутой скалке, где есть небольшая речка, и она делает такую же излучину. Это место хорошо защищено от ветра. А вдруг они там обосновались? – Молодой охотник выразил желание сходить в разведку, чтобы не напороться на бандитов всем отрядом.
– Ладно, иди с Рязановым, да постарайтесь быстрее обернуться, – разрешил Кандалов.
…Примерно через два часа разведчики вернулись и были заметно взволнованы.
– Так и есть, Василий Михайлович, мы вышли на их логово, – докладывал Соколов. – Окопались гады неплохо: построили что-то вроде крепости. Но, как мы и предполагали, фанза у них деревянная.
– Охрану заметили?
– По-моему, охрану не выставили.
Кандалов резво поднялся с валежины, и его глаза заблестели; последовала команда приготовиться к движению.
Шли осторожно, но в хорошем темпе, чтобы прийти засветло. Наконец-то заметили скалку и пошли медленнее. А когда впереди засветлела вырубка, залегли цепью и подкрались поближе.
Кандалов находился в середине цепи и вполголоса предупредил:
– Ребята, будем готовиться к бою, и пока светло, осмотритесь на местности.
Разглядывая сооружение, многие подумали о том, что имеют дело не только с головорезами, но и с людьми, знающими военное дело. Фанза стояла перед речкой, а от нее в одну и другую стороны тянулись каменные стены, образуя с рекой правильную трапецию. Повсюду зияли бойницы…
«Из плитняка можно было построить и фанзу, в этом случае они выдержали бы любую осаду», – подумал Василий Кандалов, внимательно изучая логово хунхузов.
В это время за стеной звучно проскрипела дверь – кто-то вышел; через минуту-другую снова проскрипела дверь – выходивший вернулся назад. После этого Кандалов сказал:
– Ребята, нам нужен смельчак, который сумеет задать «красного петуха» хунхузам!
– Я пойду! – тотчас вызвался Семиренко.
Василий поблагодарил добровольца и затем изложил свой план, который следовало понимать как приказ:
– Други мои! Здесь, со мной, останутся Соколов и Рязанов, и мы будем вести огонь отсюда. Снегиревы займут позицию на фланге слева – в саженях десяти от того места, где заканчивается стена. Семиренко и Остапенко точно так же обоснуются справа. Выбирайте места с хорошим укрытием, валунов здесь хватает. Едва спустятся сумерки, Коля поползет к фанзе. Держаться нужно поближе к стене: из бойниц не достанут, через стену не сунутся – мы не дадим. – Кандалов сделал небольшую паузу и затем обратился непосредственно к Семиренко: – Николай, ты поползешь к фанзе вместе с заплечным мешком, в котором мы принесли бензин. Половину банки расплескаешь на стенку, потом забросишь ее на крышу, но предварительно продырявишь ножом так, чтобы бензин растекся в любом ее положении. Задав огонь, вернешься на место вашей засады…
Далее Кандалдов сказал, что его группа откроет огонь после того, как загорится фанза. Они будут стрелять только ради того, чтобы посеять среди хунхузов панику. Обе засады в это время будут молчать. Их задача уничтожить банду, и ради этого они не должны обнаружить себя до тех пор, пока хунхузы не побегут как в одну, так и в другую стороны.
Кандалов помолчал и в заключение добавил:
– Как только фланги откроют огонь, Соколов и Рязанов должны прийти к ним на подмогу – каждый со своей стороны. Теперь еще раз проверьте оружие! На месте ли боеприпас? Остапенко и Игорь Снегирев, получите у меня по одной гранате. Семиренко, забери рюкзак с бензином у Олега Снегирева. Спички у тебя есть?
– Есть спички…
– Проверь, а то, может быть, отсырели…
Кандалов снова помолчал и затем спросил:
– Ну что, ребята, покажем хунхузам, где раки зимуют? Вы все готовы? И вам все понятно?
– Готовы!
– Все понятно!
– Только вот руки чешутся, охота побыстрее добраться до гадов!
– Тогда помолимся Богу!
Через несколько минут Кандалов скомандовал:
– Флангам! По-пластунски и без шума выбрать и затем занять боевые позиции! Соколов, выбери место слева от меня, примерно в саженях десяти! Рязанову расположиться на такой же дистанции справа!
После этого прошло около получаса. Было похоже, что хунхузы спали. Кандалов немного волновался, и не мог сосредоточиться на чем-то одном: «Отлеживаются после грабежей… Ничего, сейчас вы забегаете у нас, как крысы! Пора бы уже… Что-то тянет Семиренко… Даже часового у них нет, привыкли гады к безнаказанности… Подождите… подождите… Ну что же ты, Коля?..»
Вдруг до половины фанзы полыхнул огонь, и тут же несколько огненных струек поползли наверх. Но стоило им лизнуть крышу, как мгновенно вспыхнул гигантский факел.
– Молодец, Коля! Ну что, ребятки, теперь нужно посеять панику во вражьем стане! Но чтобы не жечь зря порох, стреляйте прицельно по бойницам. Авось, и вмажем кому! Словом, огонь! – Кандалов специально кричал громко.
Противник долго молчал – похоже, хунхузы справлялись с шоком. Наконец они открыли вялый огонь, но винтовок не было слышно; огрызались в основном маузеры.
Крыша уже трещала и тоже стреляла, когда над забором появился шест с тряпкой, и затем послышался срывающийся на фальцет голос:
– Ламоза, мала-мала говори!
– Ребятки, прекратить огонь! Тебе чего надо, фазан? Жарко, што ли? – спросил Кандалов.
– Ваша-наша не стреляй! Моя ходи востока. Муданьцзян буду ходи!
– А пошто так? С бабами воевать ты хочешь, а с мужиками – што ли, кишка слаба?
– Моя Муданьцзян ходи!
– В Мудазван мы отпустим тебя, только снявши долой шкуру! Как говаривал один русский полководец, – прозвучал ответ
После этого «парламентер» замолчал, и тряпка исчезла.

***
В расчеты Ли Фу не входило завязывать бой с вооруженным отрядом, тем более с русскими, которые дерутся до последнего вздоха. Одно дело потрошить сундуки и ящики комодов, и другое дело – воевать. Воевать Ли Фу не хотел…
В Имямьпо за ними увязалась, было, погоня, но их отряд сумел скрыться в тайге, и им уже никто не мешал до самой Яблони. И вот снова… Неужели русские так обозлились за свою мадаму, которую он попользовал вместе с Ченом? Ли Фу послал мысленное проклятье Чену, ведь это он все затеял, и попробовал договориться с ламозами. После неудачных переговоров, во время которых «русский капитана» пообещал снять с него шкуру, Ли Фу приказал всем собраться за мостиком…
– Лесные братья! Нам нужно быстро покинуть логово, пока русские не атаковали нас с флангов! Я, Ван, Бэн и Чен будем уходить вниз по речке, остальные побегут в противоположную сторону, и их прикроет своим огнем Дэн!
– Не буду я оставаться! – окрысился Дэн. – Ты хочешь от меня избавиться?
– Не валяй дурака, Дэн! Потом ты воспользуешься плотиком и ускользнешь по речке!
– Ладно, тогда прикрою! – согласился Дэн, потому что подумал: «Уйти на плотике – это то, что надо. А в бою нужно прикрывать прежде всего себя…»
– Слушайте дальше! – продолжал Ли Фу; он очень торопился: – Два дня всем отсидеться в тайге, а потом собраться возле моста в Лундогоу! А теперь не теряйте времени! Вперед, лесные братья!
Прижимаясь к скале, Ли Фу и трое хунхузов прошли около двадцати шагов и остановились – дальше было открытое место. В это время сзади послышались выстрелы…
«Значит, есть засада и с этой стороны. Эти ламозы – не такие уж дураки», – подумал Ли Фу, но он очень надеялся на свою твердую руку; за пятнадцать лет, проведенных в армии, он научился стрелять даже на слух.
– Чен и Бэн – вперед! Я прикрою! – скомандовал он.
Две тени выметнулись из-за стены, и тут же послышались выстрелы. Оставаясь в укрытии, Ли Фу моментально засек вспышки и открыл огонь сразу из двух маузеров. Засада замолчала, и главарь крикнул:
– Ван, за мной! Быстрее, парень!
Задыхаясь от бега, Ли Фу стремительно приближался к тальниковой чаще. Позади гремели выстрелы, и вдруг разорвалась граната. Вскоре же мимо него промчался плотик с Дэном. Спрятавшись в тальниках, главарь несколько раз позвал Вана, но никто не откликнулся. Хунхуз подождал еще немного и снова позвал своих. Никого не дождавшись, он помрачнел лицом; затем перешел вброд речку и полез в глубокие дебри тайги…
Фанза пылала, как факел, и хорошо освещала все вокруг. Выстрелы уже смолкли как на одном, так и на другом фланге, и Кандалов скомандовал:
– По одному человеку короткими перебежками – ко мне!
С левой стороны перебежал Соколов и сразу доложил:
– У нас, кажется, никто не прошел, все живы, и раненых нет!
На правой стороне немного замешкались, потом они услышали голос Рязанова:
– Идите сюда! Здесь есть раненые!
– Оружие наизготовку! Всем перейти к правой засаде! – последовала новая команда.
Когда они собрались все вместе, Рязанов взволнованно рассказал о том, что произошло:
– Как только фланги открыли огонь, я перебежал сюда и сразу увидел, что Остапенко лежит ничком, а Семиренко, раненый в правое плечо, достает левой рукой гранату. В то же самое время далеко справа убегали двое хунхузов, и я сходу начал стрелять. Потом что-то промелькнуло на речке, и Николай бросил туда гранату. После этого стало тихо.
– Ты как, Коля? – спросил Кандалов.
– Да я, кажется, ничего – плечо царапнуло, а Гришу, похоже, убили…
Остапенко теперь лежал на спине, и в его светлых волосах выше левого уха темнело кровавое месиво.
Потрогали пульс, задрали рубаху, и Кандалов приложился ухом к его груди.
– Отошел… Царствие ему небесное!
Все быстро выпрямились, смахнули с голов фуражки, кепки и замерли в молчании…
– Гады! Извели под корень весь их род, от внука до дедушки… – не выдержал – процедил сквозь зубы Олег Снегирев.
После минуты молчания Кандалов повернулся к Семиренко:
– Коля, давай-ка снимай рубашку. Ребята, помогите ему…
Он осмотрел его рану, пошевелил плечо и сказал:
– Ты, парень, счастливый! Кость цела, и ранение у тебя легкое. Сейчас мы эту дырку продезинфицируем и забинтуем.
Убитому Григорию Остапенко закрыли глаза, затем перенесли его тело на ровное место, и там сложили ему руки.
– Рязанов, останешься с ними и не выпускай из рук маузер! Остальные – за мной! – распорядился Кандалов.
Семиренко очень хотел пойти вместе с ними, но Василий не разрешил и посоветовал:
– Лучше полежи и соберись с силами, а то не выдержишь обратной дороги из-за потери крови.
Они направились к догорающей фанзе и перешли мостик.
– А это что? – Соколов обратил внимание на столбик и привязанный к нему кусок веревки. – Похоже, что кто-то из них ушел на маленьком плоту?
– Тот, который прикрывал их огнем. Наверно, он и покарябал наших ребят, – сказал Кандалов и после небольшой паузы добавил: – У них все было рассчитано верно, но с деревянной фанзой они, прямо скажем, погорели…
Между скалой и речкой пролегала тропа, и они пошли по ней, в ту же сторону, куда текла река. Едва они вышли на открытый участок, как тут же наткнулись на убитого хунхуза, немного дальше лежал другой. Ополченцы обыскали китайцев, забрали оружие, увесистые кисеты и, внимательно осматриваясь по сторонам, дошли до самых кустов. Но больше они никого не обнаружили и направились в обратную сторону.
– Мне кажется, что на нашей стороне убитых хунхузов будет больше, – сказал Олег Снегирев, и он оказался прав. Здесь они обнаружили три трупа и одного безнадежно раненого – у бандита был разворочен живот.
– Что будем делать с этим? Может добить? – спросил младший Снегирев.
– Он жив и поэтому считается пленным, а пленных убивать нельзя! Запомни это, Игорь! – сказал Василий; мало того, он предложил перенести хунхуза с гальки на траву, чтобы облегчить его страдания.
Его рассуждения не всем понравились, потому что были свежи в памяти кровавые расправы и зверски убитый мальчик, но что-то более значительное, нежели месть, скорее всего христианская мораль, удерживала их от возражений. Раненого перенесли на другое место, но едва его положили на траву, у него начались конвульсии, и он умер в муках.
Было около полуночи, когда ополченцы развели костер и поужинали. Затем Кандалов взял на себя обязанности караульного и приказал отряду спать.
…Утром они соорудили крепкие носилки и стали разбираться с вещами бандитов. В каждом мешочке, похожем на кисет, оказались золотые украшения, и Снегиревы сразу же узнали сережки своей сестры.
– Постой! У кого был этот кисет?
– У самого первого, которого мы нашли на правой стороне, я хорошо помню, – сказал Соколов.
– Пойдем, Игорь! – Олег решительно поднялся на ноги.
– Ты что хочешь сделать? – спросил Кандалов.
– Я отрежу ему яйца и отдам их воронам!
– И что тебе это даст? Не трогай, Олежек, мертвых, теперь им Бог – судья…
Далее Василий сказал, что время собираться в обратный путь, так как Николаю нужен доктор.
– Где-то здесь серебряный столовый сервиз, который подарили Леночке на свадьбу, – заметил Олег.
– Послезавтра придем закапывать хунхузов и обязательно найдем их тайник, – пообещал Кандалов и далее сказал, что в этом помогут им и другие люди.
– Похоже, кое-кто ушел. Они не вернутся?
– Уверен, что не вернутся! – ответил Василий.

                Продолжение следует...