Картина пятая

На смену трагичной музыки, под которую ушёл Виктор Васильевич, незаметно, без пауз приходит наполненная надеждой на будущее, хоть и изрезанная острым ножом, мелодия. Не думается, что она может быть описана: её настроение, её ноты, её… Но эта музыка может заставить любить жизнь даже за то, что в ней случается трагедия, даже тогда, когда смысл жизни рушится в одночасье, даже потому, что жизнь проходит стороной, и редко кому улыбается.
Почему в этом мире случается трагедия? Неужели потому, что в нём должно быть счастье? Но если трагедия одних людей становится платой за счастье других, то почему эти другие должны через себя пропустить незаслуженное несчастье?..
Жизнь — это постоянное обновление раскаяний по сделанным или несделанным поступкам, а может — и ошибкам; в любом случае, она — череда раскаяний и ожиданий, что всё образумится, абсолютно всё. Но как может образумиться то, где решительно отсутствует разум, или, хотя бы, его прах?
Удивительно, может быть даже, шокировано звучит не бой курантов, когда стоишь и считаешь каждый стук, а когда стоишь на краю пропасти, и считаешь секунды, слушая как бьется сердце…
Над столиком Антона и Игоря вновь зажигается свет с непрекращающейся музыкой. Когда включается свет, она немного должна измениться, но сущность должна остаться прежней.
В пьяном угаре молодые парни находят своеобразное, долгожданное успокоение от беседы и взаимопонимания, словно уставшие от долгих плаваний участники Великих географических открытий видят землю, всё это время веря, что земля где-то есть, при том сознавая, что её вполне может и не быть. Антон предвидя отсутствие Хэппи энда, большими глотками пьет пиво. Игорь, понимая, как тяжело Антону, старается поддержать своего студента и постараться не дать ему кануть в Лету вместе с воспоминаниями о былом, о том, что когда-то ушедшее не вернётся и никогда не повторится.

Игорь. Что же за идея возникла у Виктора Васильевича? Неужели излечить её?
Антон. Думаю, нет. Он трезво оценивал ситуацию и понимал, что излечить Лизу уже не представлялось возможным. Поэтому, предложил Диме только облегчить её страдания. Но сын толком не понял замысла своего отца, и поэтому решил, что может изобрести препарат, способный Лизу поставить на ноги.
Игорь. Думаешь?
Антон. Уверен. Дело в том, что, Дима, задумав, излечить Лизу стал много читать и проводить опыты по изобретению препарата, способствующего выздоровлению. А это и значит, что он решил, будто способен изобрести лекарство против рака мозга.
Игорь. Неужели?
Антон. Именно. Поначалу он просто читал и просто соединял разные реактивы. Отец-военный помогал ему в приобретении нужных реактивов и препаратов. Сам знаешь, военный при наличии хороших связей способен без проблем достать практически всё: от «Калашникова» до танка. Виктор Васильевич во многом помогал Антону.
Игорь. Почему?
Антон. А сам как думаешь?
Игорь (закуривает). Полагаю, затем, что если бы Виктор Васильевич не стал помогать своему сыну, то он бы потерял его. То есть, если бы отец не принял сына с затеей весьма странного характера, то Диму бы он больше не увидел, а тот — любыми бы способами постарался воплотить свою идею в жизнь. Поэтому, отцу ничего не оставалось, как помочь сыну.
Антон. Верно.
Игорь. Но как Виктор Васильевич допустил смерть сына?
Антон. Это я допустил смерть Димы! (Сжимает со всей силы стеклянный бокал; да с такой силой, что тот разбивается вдребезги и ранит Антона. Игорь в ужасе.)
Игорь. Антон!

Антон разжимает руку, и разбитое стекло частями падает на стол. Кровь капает на зелёную скатерть. Парень молчит. Глубоко дышит. Осторожно осматривает свою руку, и толком не может понять что произошло. Игорю тем временем по прежнему не удаётся собраться с мыслями и помочь своему студенту.

Антон (развязно). А что произошло?
Игорь. Ты разбил бокал. (Выпрямляется. Громко, официантке). Девушка?! Подойдите, пожалуйста.

Через мгновение подходит официантка. Удивляется осколками разбитого стекла, запачканной в пиве и крови скатерти и окровавленной руки Антона, который смотрит на пальцы и наблюдает за каждой каплей, падающей в пепельницу. Игорь моментально приходит в сознание.

Игорь (официантке). Извините, у нас тут случайно разбился стакан и мой друг порезался. Не могли бы вы убрать за нами, и принести средства первой необходимости?
Официантка. Что?
Игорь. Прошу вас, уберите пожалуйста со стола и принесите немного ваты, мой друг порезался.

Милая на вид девушка, но с глазами и яростным взглядом Лилит, принялась убирать осколки разбитого бокала. Сложив их в одну большую тарелку, она повернулась и ушла.

Игорь. Антон, ты как? Я что-то не то сказал?
Антон. Всё в порядке, Игорь Андреевич!
Игорь. Прости, если я тебя чем-то задел. Ты меня очень сильно испугал. Не делай так больше, прошу тебя.
Антон. Я и сам напугался.

Подходит официантка и приносит небольшой кусок ваты; отдаёт его Антону, и он сразу же прикладывает теплый и мягкий комочек к своей порезанной ладони. Видя двух пьяных посетителей, которые уже начинают «хулиганить», девушка смотрит на них и думает: а не позвать бы охранника? Уловив её недоброжелательный взгляд, Игорь, будучи уже пьяным, невзначай улыбнулся ей так, как обычно улыбается студенткам, волнующимся перед сдачей экзамена, чтобы сохранить её нарушенное спокойствие и дать понять, что он в ответе за юношу, вытиравшего себе ладонь белой ватой.

Игорь (официантке, нежно, ласково). Всё в порядке. Мы ещё обсудим пару вопросов и в скором времени покинем заведение.
Официантка. Вас посчитать?
Игорь. Думаю, нет. Мы обратимся сразу же, как начнём собираться.

Улыбнувшись ещё раз, Игорь дал понять официантке, что она вовсе лишняя, и что ей пора бы оставить эту компанию. Она, будучи обученная своему ремеслу, всё поняла без слов и поспешила удалиться.

Антон. Я не смог спасти Диму. Он умер на моих руках. Прямо на этих руках. Я держал его голову, когда он делал последние вдохи. Я не смог спасти его.
Игорь. Почему ты себя обвиняешь в гибели друга? Он сделал свой выбор. Он прожил свою жизнь так, как хотел, он сделал всё так, как хотел, так почему же ты себя винишь?
Антон. Он не сделал всё так, как хотел: не успел — умер.
Игорь. Что же он хотел сделать? Излечить её? Каким образом? Смешиванием реактивов? Хорошо. Но как найти лекарство, не проводя опыты?
Антон. Опыты были. И испытывал все возможные комбинации на себе.
Игорь. Как? На себе? Он что, хотел погубить себя?
Антон. Дима об этом думал, но не принимал во внимание, потому что, как считал он, его жизнь ничего не стоит, если в ней нет Лизы. Поэтому, прежде чем дать ей новую дозу смеси, он испытывал её на себе.
Игорь. С ума сойти!.. Что же он использовал в качестве реактивов?
Антон. Я не вправе тебе говорить всё, но скажу, что начинал с использования диффенбахии.
Игорь. А что это?
Антон. Это такое ядовитое растение, листву которого он мелко шинковал и смешивал с молоком. После десятка приёмов ей стало гораздо лучше. Затем — больше. И так далее, пока Дима не дошёл до откровенных химикатов.

За спиной Антона впервые зажигается тусклый фонарь с каким-то туманным светом. Одновременно начинает звучать прощальная мелодия, ласковая, несколько трагичная, в какой-то мере, сумеречная. В унисон с монологом юноши, она должна звучать то немного громче, то немного тише, таким образом, чтобы она подчёркивала его настроение, его восприятие прошлого, в которое он опять погружается.

Мы познакомились с Димой поздней весной. Был тёплый день, может быть даже, и жаркий. Я точно не помню. Зато отчетливо перед глазами частенько встаёт то ослепляющее солнце в тот обычный для большинства людей день, и крайне значимый для меня.

Закуривает.

Дима… Дима… Как мне трудно без тебя. (Опускает голову. Курит.) Как мне без него трудно, кто бы знал! Он сводит меня с ума. (Неестественно крутит головой, покачивается.) Нет, он не зовёт меня к себе, когда приходит во сне, он лишь изредка навещает… без Лизы. (Резко поднимает голову.) А почему без Лизы? Почему? Где она? (Озирается по сторонам, словно ищет её.) Почему? Что случилось? (Ударяет по столу кулаком.)
Игорь. Тише, Антон, тише.
Антон. Почему он без Лизы?.. Хотя, нет, понимаю: мы были с ним настолько близки, что Лиза в наших отношениях просто лишняя. Да, наверное… Нет, я точно уверен, что Лиза лишняя. Только он и я…

Музыка становится чуть громче. Антон допивает бокал пива до дна.

Слышишь?.. Он зовёт меня… Снова… Дима снова зовёт меня. Я должен идти к нему. Я должен бежать к нему. Он зовёт меня на помощь. Скорее. Скорее! Он зовёт меня!

Антон соскакивает со стула и бежит куда-то в неизвестность, в темноту; туда, где ему должно быть лучше, чем где бы то ни было. Игорь даже не успел ничего понять. Но и не должен, это не в его компетенции. Антон исчезает во тьме своего прошлого. Музыка затихает и вскоре исчезает полностью.
Сцена наполняется майским дневным светом. Перед зрителями показывается главный вход в университет и киоск с мороженым перед ним, или где-то чуть в сторону от него. Это менее важно. Солнечный день. Люди легко одеты, им, возможно, жарко, и они с удовольствием покупают мороженое. Возле киоска растянулась очередь в несколько человек. Последним стоит Дима. Он немного нервничает, постоянно озирается по сторонам и теребит в руках несколько бумажных купюр. Незаметно для него к киоску подходит Антон, и занимает очередь.
Городская суета, шум транспорта, стук трамвайных колёс придают таким дням какое-то странное ощущение наличия жизни и движения. Это ли не радует, или не может ли не радовать? И хочется в такие моменты почувствовать некоторого рода блаженство в единении и слиянии со всей вокруг происходящей и окружающей действительностью.
Антон, переваливаясь с ноги на ногу, стоит в ожидании своей очереди. Спешить ему некуда, он только что вышел из университета и выбрал факультет и специальность, на которую будет поступать. Дима по-прежнему нервничает. Наконец очередь доходит и до него. Однако в тот момент, когда он подал деньги, на ремне джинсов зазвонил мобильный. Забыв про всё, он срывает его, отвечает и отходит от киоска на несколько шагов.

Дима (в трубку). Да, дорогая, слушаю.
Голос Лизы (рыдающий, прерывающийся). Дима, ты меня любишь?
Дима. Да, конечно. Ты сейчас где?
Голос Лизы. Не бросай меня, Дима.
Дима. Нет, конечно же, я тебя не бросаю и никогда не брошу.
Голос Лизы. Я рада. Я очень рада. Ты даже вряд ли понимаешь насколько.
Дима (мечется на месте). Что случилось, Лиза?
Голос Лизы. Я устала, я так больше не могу. Из-за меня ты посадил свой желудок. Пойми, так больше продолжаться не может. Я обречена. А у тебя ещё вся жизнь впереди. Ты не должен погубить её из-за меня.
Дима. Лиза! Лиза! Ты что, милая? Ты где?
Голос Лизы. Я вижу небо. Оно такое голубое. Посмотри на него. Подними голову.

Дима поднимает голову, смотрит в небо.

Видишь, какая безмятежность, какое оно сегодня безоблачное… В скором времени я окажусь там, и буду охранять тебя. Я стану твоим ангелом-хранителем. А когда будет идти дождь, то первой каплей, которая упадёт тебе на нос, будет мой поцелуй.
Дима. Лиза!
Голос Лизы. Помнишь, как мы с тобой любили гулять под дождём и целоваться мокрыми от дождя губами, а потом кружиться в порывах ветра, насквозь промокшие и на смех зябнувшие?..
Дима. Лиза, я не могу это слушать!
Голос Лиза. Не губи свою жизнь из-за меня, но и не забывай меня. Прошу тебя, Дима.
Дима. Что случилось, Лиза? Где ты? Почему ты мне всё это говоришь?
Голос Лизы. Потому, что я люблю тебя больше всего на свете, больше жизни, и не могу позволить, чтобы ты погиб из-за меня.
Дима. Нет, Лиза, не говори так.
Голос Лизы. Помнишь, я тебе говорила, что хочу умереть на твоих руках? Жаль, что это не случится.
Дима (кричит в трубку, топает на месте). Лиза! Лиза, всё будет хорошо, только не делай глупости.
Голос Лизы. Поздно.
Дима. Я тебя понимаю, Лиза. Но ещё не время. Лиза?!
Голос Лизы. Время… Время… Хотя ты был прав: время не имеет значения. Нам выпало мало времени быть вместе, но зато как мы его провели! Дай Бог кому-нибудь ещё быть такой счастливой, как я.
Дима. Лиза, всё будет хорошо. Лиза…
Голос Лизы. Поздно, любимый, уже поздно. Жаль, что мы с тобой так и не посетили Грецию, о которой так много мечтали… Жаль, что нам не удалось надеть обручальные кольца. Жаль… Но ничего не поделаешь, наша жизнь и без того была удивительной. Прощай, Дима! Я буду любить тебя вечно!
Дима (истерично кричит). Нет! Нет! Нет!!! Лиза, нет! Лиза? Лиза? Нет, Лиза, что ты наделала?

Дима бросает телефон на асфальт, топчет его, кричит от своего бездействия и безысходности. Прохожие непонимающе смотрят на него, но ничего не предпринимая, идут дальше. За спиной Димы показался Антон с мороженым в руках.

Антон. Молодой человек! Вы забыли своё мороженое и сдачу.
Дима. Что? Сдача? Какая сдача? Какое мороженое?
Антон (протягивает мороженое). Вот это.
Дима. Оставь себе, я должен бежать.

Бросив на Антона взгляд, значимый после только для них двоих, Дима побежал в неизвестном направлении, а за ним — и Антон. Вскоре они оба исчезли в чарующей темноте прошлого.