Картина вторая

Дым, в котором утопал летний сквер с фонтаном посередине, рассеялся. На этом месте снова полная тьма. Свет зажигается в «настоящем» — над столиком Антона и Игоря. Они молча курят, медленно попивают пиво и изредка переглядываются. Тишина. В зале, должно быть, играет какая-то музыка, но юношам её вовсе не слышно; они погрузились в себя, и, в какой-то мере, друг в друга, но более всего — в свои переживания и воспоминания.
Где-то из прошлого, по ту сторону настоящего доносится наполненная своеобразной грустью мелодия: не то печаль от настоящего, не то тоска по прошлому, не то уныние от неизвестного и пустого будущего. Как же справиться с этой болью? Как похоронить её глубоко в земле, как мы хороним своих близких? Как?

Антон (смотрит на стол, словно изучает кружева скатерти). Вот так они и познакомились. У фонтана.
Игорь. Всё-таки, они пришли на следующий день в назначенное время?
Антон (поднимает голову). Конечно. Не обменявшись телефонами, они могли больше и не встретиться.
Игорь. Почему же? Лиза ведь сказала, что она часто ходит через этот сквер, и всегда бросает несколько монет в фонтан.
Антон. Она слукавила.
Игорь. Это тебе Дима сказал?
Антон. Нет, мне так кажется. И всегда казалось.
Игорь. И всё же, ты уверен, что они встретились там случайно, что прежде друг друга не встречали, и что Дима не ждал её в тот роковой день?
Антон. Они ждали друг друга, не зная об этом. Дима там оказался, как он мне говорил, случайно. И я ему верю, потому что он не очень-то любил фонтаны, и тем более сидеть одному. Просто в тот день, ему отказали во встрече, и он решил выпить бутылку-две в этом сквере.
Игорь. Значит, встретились они там случайно?
Антон. Совершенно случайно. И вскоре стали друг другу необходимы. (Вздыхает.)
Игорь. Действительно, вся наша жизнь — это скудный салат из ломтиков случайного и необходимого приправленный странными специями из радостных встреч и горьких расставаний.
Антон. Но почему она столь несправедлива?
Игорь. К кому? Я понимаю твоё негодование, но, по-моему, совершенство нашего мира заключается в его несовершенстве. Не думаю, что наша жизнь так уж несправедлива, как ты считаешь и говоришь. Возможно, кому-то она даёт много лет жизни, но пустых лет жизни, а кому-то мало, но зато каких! Не думаю, что твой друг, встретив свою любовь, был с нею несчастен.
Антон. Побойся Бога! Они были созданы друг для друга! Они души не чаяли друг в друге. Они… они были единое целое.

Пьёт большими глотками пиво. Фыркает. Допивает до дна и громко ставит пустой бокал на стол.

Они олицетворяли настоящую любовь! Ту, которую не каждому-то дано познать.
Игорь. Из твоих слов следует, что кому-то всё же дано её познать — эту настоящую любовь. Кому же? Избранным? Ты их считаешь избранными?
Антон. Да. Они и их любовь была избранной, и послана им свыше.
Игорь. Тогда какие упрёки в адрес Создателя? За избранность надо платить.
Антон. С чего ты это взял?
Игорь. Историю надо знать! Один народ, согласно Священному писанию, заплатил за свою «избранность» двумя тысячами лет скитаний, не имея своего государства.
Антон. Ты историк. С этим не поспоришь… Но кто виновен в том, что Диме и Лизе была вручена избранная любовь?
Игорь. А вот это уже другой вопрос…

Музыка стихает. Свет приглушается. Через несколько мгновений гаснет полностью и их снова берёт в свои объятия темнота. Антон погружается в воспоминания.
Под «зимнюю» музыку, немного тяжёлую, немного холодную, немного замёрзшую сцена наполняется полуденным зимним светом. Вскоре перед зрителями показывается заснеженный сквер из первой картины с тем же фонтаном, с теми же берёзами, но во власти его величества декабря.
Ухоженный сквер как всегда в зимнюю пору — пору повсеместного льда, и не только в реках, но и в сердцах многих людей, — пуст, как и пусты более половины мест на любых постановках в Оперных театрах.
По левую сторону сцены появляются Дима и Лиза. Они идут неторопливо к центру фонтана, их познакомившего. Негромко слышен скрип снега. На Диме одеты тяжёлая, тёмного цвета дублёнка и меховая шапка, на Лизе — светлая лёгкая шубка, меховая, немного смешная шапка и высокие сапоги на невысоком, но широком каблуке. Дима что-то рассказывает Лизе, энергично жестикулируя; она же, в свою очередь, внимательно слушает любимого, не уставая глядеть на него, и чувствовать, что он рядом.

Дима. Я ему говорю: «Мужик, оставь её! Она не твоя!». А он мне: «Я люблю её, и буду добиваться её до последнего!». А я: «Тогда сегодня и есть твой последний шанс, и последний день!» И, недолго думая, с кулака в челюсть. Ох, кровища было!..
Лиза. И долго ты будешь ходить на стрелки ради друзей?
Дима. Долго. В конце концов, мы приписали ему столько, сколько четвёртой части, то есть моей части, хватит на половину машины. Ты же хочешь хороший автомобиль.
Лиза. И он отдал вам деньги?
Дима. В тот же вечер.
Лиза. Я боюсь за тебя, Дима.
Дима. Со мной ничего плохого не случится.
Лиза. Знаешь, Дима, жить — всё равно, что бриться опасной бритвой: одно неверное движение, и в лучше случае шрам обеспечен на всю оставшуюся жизнь, в худшем — сам понимаешь. Так вот, твой образ жизни напоминает бритьё опасной бритвой.
Дима. Хорошо, я приобрету безопасную бритву «жилет». (Улыбается.)
Лиза. Это не смешно, Дима! Я волнуюсь за тебя.

Обхватив сильной рукой её за талию и слегка прижав к себе, нежно целует. Лиза, на мгновение, закрыв глаза, погружается в бесконечность земного счастья. Он рядом. Он здесь. Девушка чувствует его крепкие руки и мягкие ладони. Нет, и не может быть иного счастья на Земле! Она знает, что только он ей нужен, что только он смысл её жизни, что только его она так долго ждала. И ничто не способно разрушить их мир и их счастье быть рядом друг с другом вечно.

Лиза (слегка отстраняясь от губ Димы). Всё равно, я не переживу, если потеряю тебя.

Подходят к фонтану. Останавливаются. Держатся за руки и смотрят на снег, окутавший обнаженные скульптуры мифических персонажей. Одно из центральных изображений показывает смерть. Ту смерть, которая приходит не сама по себе, выполняя свои предписанные обязанности, а по заказу, по вызову какого-то человека.

Лиза. А ты никогда не думал о смерти?
Дима. Нет. А зачем? Я жив и счастлив тем, что мы с тобой нашли друг друга, и что мы вместе.
Лиза. А я думаю. И знаешь, мне бы хотелось умереть раньше тебя.
Дима. Лиза! Брось эти мысли!
Лиза. Всё равно, я бы хотела умереть раньше тебя, чтобы ты меня обнимал так же, как обнимаешь всегда, чтобы я чувствовала твои ладони в момент, когда перестанет биться моё сердце.
Дима. Лиза! Прошу тебя, не нужно об этом говорить. Брось. Нам с тобой еще как минимум пятьдесят лет быть вместе. Брось, говорю.

Лиза достаёт из сумочки кошелёк, высыпает на ладонь несколько монет.

Лиза. Говоришь, бросить? Ну, вот я и бросаю.

Кидает монеты в фонтан, думая о том, какой бы она стала счастливой, если бы точно знала, что умрёт в его руках.

Дима. Небось желание загадала?
Лиза (убирая кошелёк в сумочку). Не-а.
Дима. Ну, да. Я вовсе тебя не знаю.
Лиза. Дай лучше закурить.

Дима протягивает Лизе сигарету и зажигалку. Она закуривает. И продолжает смотреть на кровавые сцены из древних мифов. Дима, став сзади Лизы, обнял её и положил голову на её плечо, дыша словно маленький хомячок.

Лиза. Скоро сессия. У тебя, должно быть, долгов не меряно.
Дима. Она только в январе. Ещё масса времени, чтобы наверстать упущенное.
Лиза. Тем не менее, зачётная неделя в конце декабря. И за тебя волнуюсь. Не хочется встречать Новый год со старыми долгами.
Дима. Я всё сдам. Обещаю. (Целует в ухо.)
Лиза (выбрасывает окурок на снег, поворачивается лицом к Диме). Какие планы на Новый год?
Дима (изумлённый). Э-э… Не знаю пока… А что? Есть какие-то предложения?
Лиза. Да, моя мама выразила желание встретить Новый год всем вместе.
Дима. Ну, я пока ничего не могу сказать. У меня же тогда отец останется совсем один. Всё зависит от того, пригласят ли его куда-нибудь друзья.
Лиза. В таком случае, мне бы хотелось встретить Новый год вместе с твоим папой.
Дима. Посмотрим.

Парень ещё сильнее прижался к Лизе. Целует её. А та невесомость, в которой им посчастливилось пребывать, постепенно погружается в темноту обрывочной памяти Антона.