Добренький

               
               
      Ко мне подошёл Егоров и скорбным тоном сказал:
      - Я хочу у вас отпроситься. У меня заболела мама.
      - Конечно, конечно, - моментально разрешил я. – Немедленно идите к маме.
      Егоров ушёл и, глядя на закрывшуюся за ним дверь, я тепло подумал:
      - Какой он хороший сын.
      Не прошло и получаса после ухода Егорова, ко мне подкатил Фесенко.
      - Я бы хотел отлучиться с работы, - стеснительно произнёс он. – Позвонила жена из мебельного. Она наконец наткнулась на гарнитур, который долго искала. Сейчас начнётся погрузка, разгрузка, одна жена с этим не справится.
      - Какой он прекрасный муж, - подумал я о Фесенко, а вслух сказал:
      - Разумеется, сейчас вы должны быть там. В таких делах можно доверять только мужчине.
      Потом возле меня появился Хрустицкий и сообщил, что его вызывают в школу и что он очень волнуется, не натворил ли чего его пятнадцатилетний сын. В голосе Хрустицкого звучало неподдельное страдание, и только каменная душа могла бы не посочувствовать этому замечательному отцу.
      Хрустицкий отправился в школу, а вместо него на исходную позицию вышел Берендеев. Два дня назад вскормившей его бабушке сделали в поликлинике анализы, и сегодня она попросила внука сходить за результатами. По закону элементарного уважения к старшим, я должен был отпустить Берендеева, не гонять же хворую старушку, когда в наличии у неё имеется полный сил и, главное, любящий внук.
      У Агафонова причина была не менее уважительной: тётя, которую он не видел уже много лет, прибыла к ним погостить и не встретить её, значит нанести ей кровную обиду. Я, как начальник, не мог допустить, чтобы мой подчинённый прослыл чёрствым племянником. Агафонов укатил на вокзал.
      Затем с аналогичными просьбами ко мне обращались не раз и, отпуская кого-нибудь  по неотложному делу, я испытывал удовлетворение от того, что такой отзывчивый человек и заботливый домочадец работает под моим началом.
      Неожиданно раздался телефонный звонок и последовал приказ выделить двух человек на уборку прилегающей территории, так как вот-вот к нам должна нагрянуть какая-то высокая комиссия. Я оглянулся вокруг. В отделе оставался только неблагодарный сын, никудышний супруг, паршивый отец, эгоистичный внук, бесчувственный племянник, и все эти нехорошие люди сидели за моим столом, на моём стуле, и ехидно подначивали меня: «Ну, что?»
         А что я мог им ответить, если во всех этих лицах был я один. Один. А нужно было двое.
      Поэтому я вышел во двор, взял в руки две метлы и принялся попеременно размахивать ими, радуясь в глубине души, что на это важное производственно-общественное мероприятие от отдела потребовали лишь двоих.
      А ведь могло быть и пятеро.