Туман

Светлой памяти жены
моей Гали посвящаю ...

Он приехал в роддом с неестественно огромным букетом роз. Было самое начало февраля, снежно и морозно. Город как бы притих в ожидании чего-то важного.
- Сейчас я увижу их. Я увижу её. Я увижу его, нашего сына, первенца. Я - отец. Слово-то какое. Всю жизнь знакомо мне слово это - папа, отец ... Сейчас я увижу их. Он быстро прошел в приемный покой. Все ждали, когда выдадут белый халат, ждали, когда дежурная крикнет громко фамилию.
Он никогда и нигде не видел больше таких очередей. Ни до этого дня, никогда больше. В этой очереди были одни мужчины, одни мужья. В этой очереди почти все были с цветами. В этой очереди было счастье. А может, ему тогда так казалось? Может, это оттого, что счастье прикоснулось к нему и переполнило его всего. А может, оттого, что он был молод? Жена лежала на сохранении долго. И когда ему сообщили на работу:
Папа, у Вас сын, - незнакомый молодой женский голос. Он от этого непривычного ему обращения: «Папа», - вначале опешил. И только потом, много позже, когда автобус вез его к ним в областной роддом и когда он стал понимать, что вот и свершилось, у него сын, он -папа, отец, только тогда он в мыслях снова и снова воскрешал этот телефонный звонок и этот взволнованный голосок медсестры:
- Папа, у Вас сын.
Когда он ехал в трамвае с букетом, огромным букетом роз, пожилая женщина, как многие, каким-то теплым взглядом смотревшая на него и букет, который в этом переполненном людьми трамвае так радовал глаз, спросила:
- К жене? - и столько теплоты и участия было в ее голосе, что он, не ответив ей, улыбался, широко и открыто, и ничего не мог поделать со своей улыбкой, которая расплывалась до ушей.
Врач, пожилой мужчина, долго объяснял ему, почему жене нельзя рожать. Он все хорошо объяснил ему. В завершение разговора доктор, нервничая, сказал:
Вы рискуете потерять жену и ребенка. Он тогда вышел в больничный коридор. Женщины, проходившие мимо него, все понимали. Взгляды их были теплы и сочувственны. Они потом долго сидели с женой. Он подробно передал разговор свой с врачом.
- Я не хочу терять тебя ...
- Как нам жить без ребенка, - спрашивала жена вновь и вновь. В её взгляде он видел столько боли... столько боли.
Она знала, как он хотел ребенка. Она уже про себя решила:
Будь, что будет. Буду рожать.
Он тогда, уезжая от неё из больницы, всю дорогу думал и думал. Он не мог её потерять. Она была так дорога ему. Она была для него необъяснимо дорога. Эти месяцы ожидания. Он недолго противился её решению. Он знал, она это сделала ради него. Но она жертвовала своей жизнью! От этого она была ему еще дороже.
Они вышли из роддома втроем. Он, она и их сын. Это была уже семья.
Жена смотрела на него с такой любовью, похудевшая, не выспавшаяся. Он хорошо знал её. Он знал, чего ей стоили роды. Он знал, что отныне и навечно он обязан этой милой женщине. Матери его ребенка.
Уже поздно ночью у себя на кухне они долго вспоминали о том, как у них всё началось.
- Ты пришел тогда такой незнакомый и желанный, - говорила жена.
Он вспомнил то время. Середина февраля. Они встретились. Он что-то спросил. Она что-то ответила. Разговор был легкий, необязательный.
- А как зовут тебя? - спросила она с напускной смелостью. Он ответил.
- А почему так официально, - сказала она, называя его уменьшительным именем. Зеленые глаза ее, казалось, заглянули в самую душу. Он сразу тогда понял - это она. Спутник его жизни.
На следующий день он узнал, что она заболела. Как позже выяснилось, она избегала встречи с ним. Много позже он узнал всё. И как она много лет болела. Как уже давно смирилась с мыслью, что у неё никогда не будет семьи, не будет детей. Она решила стать врачом и всю свою жизнь посвятить врачеванию, милосердию.
Но в её жизни появился он. Сколько она мучалась и терзалась от мысли, что он не будет счастлив с ней. Она избегала встречи с ним. Она думала, что он сам уйдёт, и ничего у них не будет. Но когда поняла, что он не уйдёт, она зло и жестоко сказала ему всё. Она несколько раз сказала:
- У нас не будет ребёнка, ты знаешь, что это такое?!
              Он слушал её. Он интуитивно понимал, что она многое преувеличивает. Он просто чувствовал, что она и сама не уверена в том, что у нее не будет ребёнка.
          Время шло, и они поженились. И вот они сидели на кухне и не могли наговориться, а в комнате, в деревянной кроватке спал их сын. Сын, надежда их, вера их, - любовь. ПРОШЛО ДВАДЦАТЬ ТРИ ГОДА...

Огни встречных машин расплывались в тумане, и ему временами, казалось, что море огня плывет и плывет на него. Мокрое стекло машины умножало их. - Туман... вечный туман, -шептал он, сам не замечая этого.
О!!! Если бы все вернуть! И тот февральский снег, белый-белый. И тот день. И тот год. И те глаза... Я многое бы отдал, чтобы вернуть ее. Я отдал бы всё... Туман усилился. Белая пелена поглотила все.
- Туман     туман     - как в бреду, твердил он, не замечая, как нога жмет всё сильнее и сильнее педаль акселератора...
Пронзительный вой сирены в тумане, как крик отчаяния, заставлял всех останавливаться. Машины жались к обочине, а вой сирены не умолкал. Он, кажется, молил:
Не уходи!!!

Ноябрь 1997 года