Пегас

Для тех, кто всё ещё предпочитает русские народные сказки легендам (и мифам) древней Греции, нужно сделать некоторые пояснения касательно отличия Пегаса от Сивки-Бурки, а именно остановиться на вопросе соотношения формы и пустоты.

Во всех описаниях Пегаса форма явно превалирует надо всем остальным. Форма Пегаса строго утверждена и проштампована. Его цвет на вызывает сомнений (белый). Количество его ног не подлежит обсуждению (четыре). Герой, достойный на него сесть, очевидно, сексуален и притягателен. Он – тот самый великолепный принц на белом (да ещё и крылатом) коне, объект мокрых мечтаний гламурных самок от шестнадцати.

В случае "Сивки - вещей каурки" из отечественного фольклора, дело обстоит строго наоборот. В некотором смысле, Сивка честнее, именно в смысле сказочной честности. Не зря же он призывается из ничего обычным заклинанием (встань передо мной, как лист перед травой), в то время как Пегаса нужно приманивать, осёдлывать, прикармливать сахарком… . Пегас более лошадь чем даже обычные лошади, он более красив чем лошадь, более статен чем лошадь, у него больше манёвренность, проходимость, грузоподъёмность в то время как Сивка не вызывает у нас даже ассоциаций со средствами передвижения, примерно как башенный кран. Внутренне мы понимаем, что "ЭТО ездит", но глаза не верят (так отражаются в мире неумелые дхаммы).

Что до героя, достойного на него сесть, то внутренне мы понимаем что для любой бабы хитрый и хозяйственный Иванушка будет гораздо лучшим вариантом чем капризный и истеричный герой Беллерофонт. Но покажите мне девушку младше двадцати пяти (к этом возрасту иногда умнеют), которая на полном серьёзе предпочтёт рябую и веснушчатую ряху Иванушки идеальному греческому профилю, спортивному торсу и обходительным манерам очередного принца.

Пегас ослепительно конкуретноспособен, у него навороченные крылья и элитарная конюшня. Сивка - уникален и это исключает конкуренцию. Точно также и Конёк-Горбунок, у этого вообще показная нерыночность выражается через откровенно уродливую внешнюю форму, которая не мешает ему превосходить истинных лошадей по всем статьям, оставаясь чем-то не похожим, кардинально выпадающим из канвы опыта, быть чудом.

Беллерофонт осёдлывает Пегаса молча, как портфельный инвестор – опытную минетчицу. Иванушкам из множества наших сказок приходится заговаривать своим ездовым животным зубы, начиная от волков и кончая горбунками, то есть в основном всяким мутантам, в которых признать лошадь можно только при концентрации алкоголя в крови от четырёх до семи промилле.

И правильно.

Если у вас есть форма, например форма коня или форма горшка, то вы можете оседлать её, налить туда воды, или использовать как ночную утку. Но, представьте, что у вас нет формы, а есть лишь аморфная пустота посередине русского просторного поля. И в этой пустоте – жалкий уродливый мутант, который утверждает что он – ваша лошадь. Здесь не на что надеть седло (отвлекаясь, отметим, что в сегодняшней нашей действительности у вас, скорее всего, это седло уже украли), не к чему пристегнуть попону или, например, нечем закусить удила. И вам приходится - именно приходится - говорить и убеждать самого себя и вашего волка, чем-то похожего на соседского добермана, что есть где-то жар-птица, есть где-то Кащей и Василиса Прекрасная...  Кроме как из слов, эту реальность не из чего сотворить. А мутант по правую руку улыбается вам, кивает и говорит, да, мол, Иванушка, вот оно как бывает, ну давай, Иванушка, мечи стаканы на стол по второму разу-то. И прядает ушами в направлении заплёванной песочницы, где всё уже накрыто и осёдлано для дальней и основательной дороги.

А по небу на юг, в ожидании долгой зимы, гонимые северо-западным ветром, летят и летят косяками Беллерофонты на прекрасных, белых как ангелы Пегасах с лейблами американ эйрлайнз (тм), двигателями от дженерал моторс (тм), и стюардессами из неприжившейся украинской эмиграции, и облака, облака - эти белогривые лошадки действительности, несут чей-то ум.

И уносят.