Блинчики

Субботнее утро… Мальчишки еще спят.
Ловлю благословенные минуты спокойной тишины, без грохота компьютерных стрелялок и хаоса клубной музыки.
Прикрытая дверь отделяет мой кухонный мирок от сонного царства.
Прохлада весеннего воздуха врывается в форточку.
Стараясь не шуметь, готовлю завтрак.
Колдую над джезвой, глотая слюнки в предвкушении вкусового пира.
Тихонько бормочет  телевизор.
Как я могла переключить на кулинарную программу?… 
Не люблю.  Не проникаюсь телетаинствами шедевров для желудка, непосильных для кошелька простого обывателя.
 Что это там готовят?
 Румяная и улыбчивая женщина средних лет, аккуратно и профессионально, льет на сковороду тонкой струйкой тесто…  блинчики…

И застываю с кружкой кофе в руках…

Домашнее печево…Полузабытые детские воспоминания.
…Просыпаешься утром от  запаха хлеба, и вспоминаешь, что с вечера бабушка поставила дрожжевое тесто, и спрашивала тебя какие блины  печь.
У нас с младшей  тетушкой Машей  всегда были по этому поводу разногласия – она любила толстые, тяжелые – съешь два и уже не влазит нечего, а я  - тоненькие, дырчатые, ажурные. Так дольше можно было растянуть удовольствие: и с медом попробовать и со сметаной и с маслом.

Разница у нас в возрасте мизерная, поэтому все мои тетушки для меня только по имени, без титула «тетя». Я вообще бабушку долго звала  «мамой», а матушка, приезжавшая погостить из города, обижалась… Поэтому, как только смогла, забрала меня сразу….

Так вот, как думаете, какие  пекла бабушка? Конечно, по вкусу самой мелкой и любимой – тонкие. Хотя это было дольше и хлопотнее.

Зимой это действо свершалось на русской печке. Рядом с черной чугунной сковородкой  всегда соседствовал  разноразмерный чугунок, то с картошкой в мундире, то со щами.
Запахи перемешивались.
Домик был небольшой. Сейчас приезжаю и удивляюсь, как мы  вшестером на этом пространстве умещались? Бабушка, три тетушки, я – соплюшка, и дед – единственный мужчина на нашу «бабью» ораву.
Молчаливый и спокойный, когда трезвый, а поддавши… «радиво, как есть радиво» называла тогда его бабушка. Это точно. Самогонка прорывала плотину извечного дедова молчания и из него извергались путанные, длинные, сумбурные фразы, в основном о войне: фамилии, имена, окопы, фрицы, ранения… Дед отслужил в пехоте, протопав до Чехословакии…
Я была слишком мелкой, чтобы хоть что-то понять. Даже засыпая, дед продолжал говорить, пока сон не становился беспробудно-пъяным..
Корни мои совсем не русские -  матушка чистокровная мордовка, а отец – из семьи переехавших ещё до революции в Амурскую область западных украинцев.
В доме часто звучала мордовская трещащая скороговорка. Я понимала мало, русские слова частенько искажались непередаваемым акцентом, перемежались с мордовскими. Бабушка утверждает, что до 3 лет я говорила только по-мордовски, даже сказку про серенького козлика пересказывала. А я ничего не помню. Всплывают только отдельные слова – названия цифр от 1 до 10, предметов домашнего обихода. Даже имена звучали по-другому. Вот меня бабушка называет до сих пор «Викя». Ну, что тут поделаешь?

Ах да, вернемся же к блинам…
Летом, газа тогда не было, готовилась еда на летней печке, под навесом в «огородчике».
К запахам свежих блинов примешивались густой смородиновый, от куста росшего в двух шагах, и насыщенные травяные ароматы.
Маленькая печка раскалялась, по краю неплотно прилегающей дверцы мерцал ярко-красный кант; поднимая сковородку, чтобы наработанным движением разлить по кругу тесто, бабушка на считанные секунды открывала путь  томящемуся пламени, чтобы вновь придавить его. Дрова, иногда просто куски горбыля, потрескивали.
Почему-то на улице блинов влазило больше.
Бабушка и дед вставали рано: хозяйство, работа в колхозе. По привычке, а вернее стадо-то выгоняли рано, и в выходные дни время подъема не изменялось. Поэтому, если хотелось горячих, со сковородки – то приходилось вставать спозаранку…

Скрипнула дверь. Взлохмаченное, полусонное создание:
- Мам, ты блины сегодня печь будешь? А то так хочется…

Буду, конечно, буду, родной…
Вот только остывший кофе подогрею сначала.