31 Августа

Третью неделю было пасмурно, но дождь так и не шел. Лето постепенно превращалось в осень. На каждом углу продавались модные амулеты от депрессий, лотки с мороженым встречались все реже.

Он все дни проводил в постели. Люди, приходившие к нему летом, куда-то исчезли. С утра он включал радио и лежал с закрытыми глазами до обеда. Потом что-то ел, проверял, открыты ли окна, и опять ложился. Ровно в девять звонил телефон. Он брал трубку и слушал электрическое потрескивание на том конце провода. Иногда ему казалось, что он может различить шум волн. Потом трубку вешали, и он еще немного держал ее в руке, глядя, как из нее выползают короткие гудки. Он раздвигал пошире шторы, чтобы в них никто не запутался. В десять он шел гулять.

Он бродил по темным улицам, надвинув на глаза капюшон. Жители из-за занавесок с удивлением смотрели на его худощавую фигуру, закутанную в старый балахон. По всему городу слышались звуки захлопываемых на ночь оконных решеток. Хозяйки вывешивали чеснок и подковы. Хозяева запирали на ночь гаражи. Изредка кто-то проносился в небе, шурша крыльями.

Он доходил до реки и медленно шагал по набережной, пока впереди не появлялись темные фигуры статуй, охраняющих мост. Он смахивал пыль и сухие листья со старой чугунной скамейки и садился на нее. Он открывал стекло на своих новеньких электронных часах и по одной выкидывал из них секунды. Они приятно щекотали пальцы и повизгивали, скатываясь на землю.

Когда небо полностью темнело, прилетало Существо. Оно садилось на голову одной из статуй и смотрело на реку. Он слышал, как Существо возилось, устраиваясь поудобней на римском шлеме. Когда он чихал, Существо хрипло бормотало: «Будь здоров, человече…». Иногда оно тихонько пело, пощелкивая и посвистывая в такт:

Im shonsten Wiesengrunde
Steht meiner Heimat Haus,
Da zog ich manche Stunde
Ins Tal hinaus.
Dich, mein stillos Tal,
Grus ich tausendmal,
Da zog ich manche Stunde
Ins Tal hinaus…

Ему хотелось подпевать, но он не знал языка и боялся чем-нибудь обидеть Существо. Когда на пристани склянки били полночь, Существо тяжело вздыхало и, проворчав: «Ну, бывай, браток…», грузно срывалось со своего места и улетало в сторону леса.

Статуя, на которой сидело Существо, недовольно отряхивала голову и опять замирала в неподвижности. В реке плескалось что-то большое и неловкое. Он слышал тихое уханье, и фонтан брызг окатывал камни набережной, немного задевая его плащ. Тот, кто жил в реке, резвился недолго. Как только садилась невидимая из-за облаков луна, тот негромко трубил и исчезал в глубине.

Тогда он вставал со скамейки и шел домой. На улицах уже было пусто, только худая грязно-серая кошка осторожно выглядывала из старой бочки, в которой жила. Каждый раз, когда он шел этой дорогой, кошка перебегала ему путь на задних лапах и, остановившись на углу, ехидно улыбалась и подкручивала усы. Наверно, она хотела доказать ему, что она нисколько не хуже своих черных товарок. Он каждый раз притворялся, что ужасно напуган, и старательно держался за булавку, перешагивая через ее следы. Она довольно следила за его действиями, вытягивая спину и облизываясь.

Ему было жалко кошку.

Придя домой, он обнаруживал, что окна акуратно закрыты. Он задергивал шторы и закрывал пустой холодильник. Мысленно делал пометку: купить хлеба. И десять-двенадцать палок колбасы, брауншвейгской, с крупным жирком.

Он наливал в блюдце молока, крошил туда остатки хлеба и ставил у двери на коврик. Потом открывал буфет и выпускал тех, кто там жил, погулять. Они с шумом вылетали из темноты и уносились в форточку на кухне. Он оставлял буфет открытым, чтобы все смогли вернуться, как только захотят. Последний из прилетевших обычно с громким стуком захлопывал дверцы за собой.

Потом он тихонько стучал по батарее вилкой и прислушивался. Через несколько секунд кто-то так же тихо стучал в ответ. Скоро к ним присоединялись и другие. Он сидел и слушал далекий стук, разносящийся по трубам во всем доме. Потом стучал в последний раз и забирался под одеяло.

Засыпая, он видел, как небо в окне розовеет. На фоне рассвета быстро проносились последние тени ночных обитателей.